CC BY
13№ 3 (41), 2011
"Культурная жизнь Юга России"
Литература
1. Мережковский Д. С. Акрополь: избр. лит.-критич. ст. М., 1991. С. 109.
2. Флоровский Г. Пути русского богословия. Киев, 1991. С. 296.
3. Лосский Н. О. Бог и мировое зло. М., 1994. С. 202.
4. О России и русской философской культуре: философы русского послеоктябрьского зарубежья. М., 1990. С. 222.
5. Долгенко А. Преступление без наказания: наследие Ф. М. Достоевского в неомифологии Ф. Сологуба // Достоевский и XX век: в 2 т. Т. 1. М., 2007. С. 290.
A. ISMAIL. «DoSTOEVSKY AND DECADENCE» AS A pHUoLoGICAL proBLEM
Considering the philological problem «Dostoevsky and decadence» the author proceeds from the religious and philosophical quests of the turn of XIX-XX centuries - that is from the context of works of thinkers who see Dostoevsky as a key figure of national culture.
Key words: Dostoevsky's works, decadence, Russian religious philosophy, philosophy of literature.
З. х. ГУЛИЕВА
ОСОБЕННОСТИ ГЕНДЕРНОЙ ПОЭТИКИ В СБОРНИКЕ Т. ЗУМАКУЛОВОЙ «цВЕТОК НА КАМНЕ»
Рассматривая творчество балкарской поэтессы Т. М. Зумакуловой, автор обращает особое внимание на систему образов, в которых нашла отражение специфика женского художественного сознания. Ключевые слова: лирика Т. Зумакуловой, система образов, гендерная поэтика.
В круг гендерных исследований все активнее вовлекаются не только социальные, философские, экономические, но и филологические науки. Осмысление словесного искусства позволяет определить и охарактеризовать «инаковость женского сознания» и средства ее выражения. Подобного рода работы способствуют образованию отдельной области литературоведения - «гендерной поэтики», призванной изучить совокупность репрезентаций «культурной маски пола» в границах представлений, закрепившихся в данном обществе.
«Изображая действительность, высказывая определенные мысли, чувства, оценки, суждения, художественная литература делает это по-своему, в особой, только искусству присущей художественной форме. В основе этой формы лежит художественный образ - средство, при помощи которого писатель способен вызвать в нашем сознании любую картину жизни, любое представление» [1]. С этой точки зрения интересен анализ произведений «первой балкарки-поэтессы, ставшей известной миру» [2] - Танзили Мустафаевны Зумакуловой.
В балкарской поэзии человек традиционно отождествляется с камнем, что, как правило, придает образу маскулинную окраску. В творчестве Т. Зумакуловой основным является образ цветка, ориентированный на раскрытие женской сущности. Этот пример бесспорного новаторства поэтессы, по нашему мнению, определяет ее гендерное самосознание, становится устойчивым символом, характерным национальным признаком горянки в балкарской поэзии.
Семантика данного образа меняется под влиянием социально-исторической ситуации. Это заметно в разные периоды творчества Т. Зумаку-ловой. Так, в конце 1950-х - начале 1960-х прорастающий сквозь камень цветок олицетворял
возрождение культуры балкарской народности после драматических событий 1944-1957 годов. Позднее он стал символом лирической героини, воплощением внутреннего мира самой поэтессы, в чем мы можем убедиться, проанализировав следующее стихотворение:
Кто знает цену выросшему на камне цветку?
Кто не догадывается, пусть присмотрится к нему.
Расколов камень, живет на каменной скале.
Чем-то немного он похож на меня.
Честный сам, верит каждому.
Равнина изничтожит - выбросит на солнце.
Откуда ему знать, что придется терпеть?
Какой зверь зубами его сгрызет?
Он расцвел на каменной скале цветком.
Как останется тот цветок, сгорев,
превратившись в пепел?
Если даже страдает, будет страдать цветя.
Если оторвут от стебля - оторвется,
оставаясь цветком [4].
Лежащий в основе стихотворения образ цветка, расцветшего на камне, представляет собой единство противоположных начал. Цветок - ярчайшее проявление жизненной силы (пик духовной эволюции) и красивое нежное природное создание, призванное подчеркнуть хрупкость женского существа. Скала - символ незыблемости, твердости, постоянства, вечной жизни, в данном случае отражающий авторское восприятие окружающего мира [5]. Так формируется парадигма: растение -горянка - судьба народа.
Рассмотрим каждую ее составляющую в отдельности.
Растение - цветок, в художественной традиции нередко ассоциирующийся с женщиной, в данном случае - с автором: «Эшта, бираз ол ке-
72 "Культурная жизнь Юга России"
№ 3 (41), 2011
симе ушайды» («Чем-то немного он похож на меня»). Подобная трактовка прослеживается и в статье литературоведа З. Х. Толгурова: «Свой первый сборник стихотворений (1959 г.) Танзиля назвала "Цветы на скале". В то время поэтесса была очень юной, стройной и красивой, как цветок» [6]. Отметим, что в обобщенном историко-социаль-ном контексте образ цветка отражает духовную биографию каждой балкарской женщины. В нем заключена картина мира горянки, преломленная через призму художественного сознания автора, ведь «словесный образ способен вызвать в нашем представлении целостную разностороннюю картину, заставить нас пережить ее» [7].
Горянка таит под мягкой внешностью твердый характер. Она готова с честью и достоинством пережить любые невзгоды, не проронив ни слезы, не вымолвив ни единого жалобного слова: «Инжилсе да, чагъа, чагъа, инжилир. Юзюлсе да, гюллей къала, юзюлюр» («Если даже страдает, будет страдать цветя. Если оторвут от стебля -оторвется, оставаясь цветком»).
Драматическая судьба народа оставила неизгладимый след в душе поэтессы-балкарки, отразившей момент депортации: люди, лишенные собственных домов, под дулами ружей загнаны в товарные эшелоны. Т. Зумакулова в нескольких словах в полной мере передала глубину трагедии, пережитой ее народом. Это и немыслимое для горцев расставание с родным краем, и переезд на равнину: «Тюз къуу этип, атып къояр кюннге да» («Равнина изничтожит, да выбросит на солнце»); полное неведение, страх перед будущим: «Къайдан билсин не затлагъа тёзерин?» («Откуда ему знать, что придется терпеть?»); безысходность и бессилие перед несправедливостью: «Къалай къалыр ол гюл, кюйюп, кюл болуп?» («Как останется тот цветок, сгорев, превратившись в пепел?»). В емком художественном образе отражается и выдержка: «Ким биледи ташда гюлню ба-гъасын? Билялмагъан анга иги къарасын» («Кто знает цену выросшему на камне цветку? Кто не догадывается, пусть присмотрится к нему»).
Проанализированное произведение написано в 1959 году, а спустя десять лет, в 1969-м, появилось стихотворение «Гюл» («Цветок»). Оно также раскрывает перед нами смелую, отважную личность, которая, несмотря на хрупкость и юность, нашла в себе силы «вознестись звездочкой в лазурь», смелость «дышать красотою истинной» и «больше не бояться бурь» [8].
В тексте оригинала нежный цветок наделяется стоическим характером и выносливостью камня. В русскоязычном переводе, однако, чувствуется скорее неизбежность борьбы, нежели изначальная к ней готовность по духу.
Сравним с оригиналом («Таш чыдамын сы-най болур кесинде, Чакъгъан эсе, ташны жырып, юсюнде!») два перевода:
Чувствует, что вынослив, как камень, Раз расцвел на камне, рассекая его! [9]. Он, претерпевший испытания, Изведал на самом себе Всю цену противостояния И непокорности судьбе [10].
Исследуемый художественный образ несет в себе эмоционально-оценочный заряд: цветку, хрупкому, ранимому, нежному, уязвимому - удалось прорасти на скале, противостоять горным ветрам, пробить каменную твердь и расцвести. Растение окрашено белым цветом, символизирующим торжество победы чистого и невинного [11] существа:
Его трепали ветры горные, Палил его полдневный зной, Но рос он с цепкостью упорною И вот - сияет белизной [12].
Приведенные строки, на наш взгляд, говорят о благородстве жизненных принципов поэтессы и ее непоколебимости, твердости в отстаивании своей позиции и взглядов других женщин:
В краю балкарцев, где снега и скалы От века молчаливы и тихи, До моего рожденья не бывало, Чтоб сочиняли женщины стихи [13].
Итак, для художественной репрезентации исторических событий и чувств лирической героини поэтесса выбирает специфическую систему образов (цветок, скала, хрупкость, солнце), отмеченную архетипической семиотикой женского восприятия мира. Центральным в ее творчестве выступает образ «цветок на камне». В контексте гендерной поэтики можно рассматривать его как первый устойчивый символ женского начала в балкарской поэзии, который выражает особенности социального опыта и характерные черты горянки.
Литература и примечания
1. Вишневский К. Д. Мир глазами поэта / под ред. Л. И. Тимофеева. М., 1979. С. 23.
2. Кулиев К. Счастливое право // Литературная Кабардино-Балкария. 2004. № 3. С. 15.
4. Подстрочный перевод автора статьи.
5. Словарь символов и знаков / авт.-сост. В. В. Адамчик. М., 2006. С. 217, 181.
6. Цит. по: Зумакулова Т. Избранное: Стихи и поэмы. Нальчик, 1994. С. 5.
7. Вишневский К. Д. Мир глазами поэта ... С. 24.
8. Зумакулова Т. М. Сокровенность: Стихи и поэма / пер. с балк. М., 1980. С. 26.
9. Подстрочный перевод автора статьи.
10. Перевод Ю. Нейман.
11. Тресиддер Дж. Словарь символов. М., 2001. С. 23.
12. Перевод Ю. Нейман.
13. Перевод Н. Гребнева.
z. kh. gulieva. peculiarities of gender poetics in t. zumakulova's collected poems «the flower on the stone»
Considering works of Balkar poetess T. M. Zumakulova, the author of the article pays special attention to the system of images in which specificity of woman's art consciousness is reflected. Key words: lyric poetry of T. Zumakulova, system of images, gender poetics.
