CC BY
113
УДК 93(470.630)
Э. Т.Головина
ОСОБЕННОСТИ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ ИЗБ-ЧИТАЛЕН НА СТАВРОПОЛЬЕ В 1920-1930-е гг.
В статье изучаются особенности функционирования изб-читален в контексте культурной политики большевиков. Растиражированные новой властью, они были получены в наследство от Российской империи. Избы-читальни были призваны вести культурно-просветительскую работу в селе. Трудовая повседневность села, тяжелое материальное положение и неграмотность были факторами, которые приходилось преодолевать, и любыми возможными средствами вовлекать население
в избы-читальни, поэтому там налаживалась справочная работа и создавались специальные столы. Финансирование государство отчасти возлагало на население. Практика Ставрополья демонстрирует как положительные примеры деятельности изб-читален, так и примеры формального подхода к их работе.
Ключевые слова: изба-читальня, культурно-просветительская работа, культурная революция, ликвидация неграмотности.
E. T. Golovina
SPECIFIC FEATURES OF VILLAGE READING ROOM'S IN STAVROPOL REGION IN 1920-1930s
The article studies specific features of village reading rooms in the context of Bolsheviks cultural policy. The new government took the concept up from the Russian Empire. Village reading rooms were supposed to provide cultural and educational activities in rural areas. Hard routine work, challenging financial state and illiteracy were the factors that impeded the process. Therefore, the staff of reading rooms
Приход большевиков к власти определил смену приоритетов в культурном развитии страны. Центральное место в конструируемой духовности занимала «пролетарская социалистическая культура» [1, с. 96], главным элементом которой в свою очередь был «новый человек». Всему населению страны предстояло пройти социально-культурную переработку. Нарком просвещения РСФСР А. В. Луначарский писал: «Провозглашение лозунга культурной революции обозначает чрезвычайно усиленный темп нашего продвижения к выработке нового человека. Он обозначает также чрезвычайно внимательный пересмотр тех принципов и путей, по которым мы шли до сих пор. За время некоторого застоя, некоторой затяжки мы, может быть, иногда теряли из виду настоящую цель»
carried out reference work. The funding partly rested with the people. Stavropol experience demonstrates both positive examples of village reading rooms activities, as well as examples of a formal approach.
Key words: village reading room, cultural and educational activities, Cultural Revolution, eradication of illiteracy.
[16, с. 299]. Таким образом, власть заявляла о массовости предстоящих мероприятий, так как достижение цели требовало колоссальных усилий от всего общества.
Библиотечная работа и образовательный процесс стали локомотивами в деле формирования «нового человека». В этой связи данному направлению власти уделяли самое пристальное внимание, что отразилось в новом институциональном оформлении культурно-просветительской отрасли и активном нормотворчестве. Отправными стали два нормативно-правовых акта. Совет Народных Комиссаров (СНК) 26 декабря 1919 г. принял декрет «О ликвидации безграмотности среди населения РСФСР» [12], а 3 ноября 1920 г. был утвержден декрет «О централизации би-
блиотечного дела в РСФСР» [11]. Серьезной проблемой для формирования и укрепления новой социально-экономической и политической системы стало малое количество библиотек в сельской местности, в то время как потребность в них была острой по причине низкого культурного уровня и неграмотности населения. Эти вопросы активно обсуждались на I Всероссийском съезде библиотечных работников в 1920 г. [17, с. 88].
В формируемом большевиками социокультурном пространстве часто наблюдалась преемственность с рухнувшей Российской империи. Примером такого наследования стала изба-читальня. Появившись в XIX веке, изначально она была центром просвещения в деревне. Однако в культурно-просветительских практиках дореволюционной России изба-читальня только формировалась, а в советской России оказалась активно востребованной. По набору функций она занимала промежуточное положение между библиотекой, школой и пунктом ликвидации неграмотности. В марте 1919 года VIII съезд РКП(б) вынес резолюцию «О политической пропаганде и культурно-просветительской работе в деревне», в котором уже говорилось о необходимости проводить политпросветительские мероприятия в избах-читальнях [24]. В 1920 году по Ставропольской губернии была разослана инструкция по организации изб-читален. Согласно ей, задачи библиотек по снабжению населения литературой в деревне решали именно избы-читальни [7, л.44]. Инструкция предлагала для них следующие функции: «Основной работы избы-читальни, следовательно, заключается в получении книг и газет, в предоставлении каждому возможность читать их; в чтении всех, в организации собеседований, чтений и лекций. При избе-читальне может быть школа грамотности, кружок самообразования и т. п.» [7]. В условия новой общественно-политической ситуации она стала значимым социальным институтом села и инструментом деревенской политпросветработы.
Проблему финансирования государство предпочло разделить с населением: «... избы-читальни часто содержатся на средства, отчисленные самими крестьянами, а частично на средства государства, на непосредственные нужды и содержание изб-читален средства дают сами крестьяне» [7]. Власть в культурно-просветительской работе шла
одновременно по пути и бюрократизации, и создания видимости демократии. Уездные отделы образования обязывались содержать при избе одного работника, но для управления по аналогии с библиотекой создавался совет, избираемый населением - «совет избы». В инструкции говорилось, что он «подыскивает помещение для избы-читальни, заботится о своевременном снабжении избы отоплением, освещением, о чистоте и сохранности имущества, своевременной организации чтений, бесед и вообще о надлежащем развитии всей работы избы-читальни» [7]. Волостные власти тоже обязывались принимать участие в деле культурного строительства на местах. В отношении изб-читален они должны были «организовать передвижение библиотеки, снабжать избы передовым советским граммофоном и волшебными фонарями [Э. Г. -проекционный аппарат]» [7]. Нечеткость механизма финансирования часто приводила к спорным ситуациям и злоупотреблениям. Например, в окружной политпросвет в июне 1929 г. поступила жалоба на действия зав. библиотекой Меркулову, которая в Петровской избе-читальне собирала по рублю с читателя на новые книги. Возмущение вызывало, что до этого она принимала и по 50 копеек, а с определенного момента стала требовать ровно рубль, кроме того, сборы совершались неоднократно [6, л. 1].
В 1922 году был издан циркуляр ЦК РКП (б) «О восстановлении изб-читален» [25], политический оттенок процессу воссоздания придавало требование об обязательной должности политработника. При этом на Ставропольской конференции политпросветов уже в 1921 году обсуждалась значимость изб-читален как политико-просветительских ячеек. Более того, констатируется полноценная их работа в селе: «Цель избы читальни - распространять программу коммунистических партий, ознакомить с советской конституцией и мероприятиями Советского правительства, приучение населения к газете и книге. Здесь устраиваются чтения, беседы, чтения вслух, организуются кружки самообразования, выставки и прочее» [8, л. 24]. Любыми возможными средствами приходилось вовлекать население в избы-читальни, поэтому там налаживалась справочная работа и создавались специальные столы. Справки выдавались самого разного характера: налоговые, о по-
гибших посевах и т. д. Так, в Курсавской избе-читальне за месяц было выдано 250 справок, а также устроены 3 читки, на которых всего присутствовали 180 человек [14, с. 59]. Ситуация с финансированием культурно-просветительской работы усугубилась с началом НЭПа, в период, когда сократилась библиотечная сеть. В этом контексте в 1922 году на заседании Ставропольского губисполкома постановили сократить число изб-читален и уменьшить смету расходов на них до двух миллиардов. Но, как было сказано выше, государство не полностью финансировало читальни, поэтому на средства населения или из местного бюджета они продолжали функционировать и в последующие годы. Примером стало создание в 1924 году Дома крестьянина им. тов. Калинина в г. Ставрополе. Причем средства были выделены Окружным земельным управлением. Ставрополь - город с близкой сельской округой, кроме того, сюда приезжали много крестьян из сел, а особенно большое их количество сосредотачивалось в районе Нижнего базара.
Помимо назначения гостиницы в форме распространенного тогда в виде общежития Дома колхозника, ставропольский Дом крестьянина наделялся культурно-просветительскими полномочиями, которые в селе выполняли избы-читальни и библиотеки. За постой бралась плата, а собранные деньги расходовались на нужды учреждения. Здесь имелись лекционный зал и библиотека, фонд которой сосредоточил преимущественно литературу по различным отраслям сельского хозяйства. В зале для приезжавших крестьян регулярно читались лекции приглашенным агрономом. В определенные дни проводил консультации приходящий юрист. Таким образом, по замыслу создателей, учреждение становилось одним из звеньев, связывающих деревню с городом. Власть нашла оптимальное сочетание функций учреждения, которое обеспечивало высокую посещаемость культурно-просветительских мероприятий. Меньше чем за полгода там побывали более 13 000 человек, из них более 6 000 присутствовали на лекциях [13]. Опыт Дома крестьянина им. Калинина был, скорее, исключением, нежели правилом. Изучение ситуации с культурно-просветительскими учреждениями показало, что в сельской местности не всегда дело обстояло благополучно. Сельские власти
зачастую не следовали строго указаниям по устройству изб-читален или же не имели материальной возможности их организовывать на нужном уровне. По этому поводу активисты сигнализировали в местную печать. Примером может служить воззвание к сельсовету из села Грачевского, опубликованное в журнале «Ставрополье». Там изба-читальня разместилась в частном домовладении и представляла собой «полуразрушенную хату, без столов и скамеек, с побитыми окнами, ободранными стенами, постоянно грязная, не привлекает читателей-крестьян». Здесь также размещалась библиотека, которая почти всегда была закрыта [18, с. 19]. В 1932 году газете Власть Советов информировала: «Изба-читальня в селе Спицевка не отапливается...» [19].
Исторически Ставрополье сформировалось как полиэтничный регион, поэтому местные власти в своей культурно-просветительской политике должны были учитывать и это обстоятельство. По данным 1924 г., в Ставропольском округе, кроме русского населения, проживало около 160 000 других народов. Так, в 21 селении проживали 123 000 украинцев, а немцев в 20 селениях - 10 000. В 19 аулах региона проживали 6 300туркмен и татар. Преимущественно в городе проживали 4 500 евреев и 2 500 армян. В округе греки составляли 3 000 человек, эстонцы (в селе Подгорном) до 1 000 человек, поляки и литовцы (в Курсавском районе) - 700 человек, горских евреев - 250 [15]. Власти понимали, что работа среди так называемых «нацменьшинств» организована плохо, не хватало кадров. Неблагополучной оставалась ситуация в целом, в том числе с избами-читальнями, которые не везде были открыты. По сведениям 1924 г., наиболее плачевное положение было у туркмен, в местах проживания которых в связи с нехваткой средств сократилась сеть культурно-просветительских учреждений. Качественный состав преподавателей и руководителей тоже делал работу непродуктивной [15]. У немецкого населения были 2 избы-читальни, у эстонцев - 1, которую в 1924 г. сократили, у греков дополнительно к уже имеющейся планировалось открыть еще одну. Среди украинского населения работа на родном языке не велась, так как оно не проявляло к этому интереса, но украинская литература закупалась. Дефицит кадров касался не только национальных культпросветобъектов, был
проблемой всего Ставрополья. Выходом из ситуации стала организация краткосрочных курсов, в том числе и для «избачей». Например, работа таких курсов в Ставропольском округе начались в июне 1926 года, а контингент учащихся показал, что 42 человека из 47 приехали из села [9, л. 93].
Культурно-просветительская работа имела широкий спектр направлений, что сказалось на содержании работы избы-читальни, которая являлась инструментом идеологической и просветительской работы среди селян. Одновременно она была средством проведения молодежной политики. Комсомол был призван посредством своих активистов вести работу среди молодежи, вовлекая ее в работу читален. Для большей результативности комсомольцы должны были в столе справок разъяснять крестьянам суть советских законов и постановлений местных властей [9, л. 4]. Таким образом, решалась еще одна задача - пополнение рядов комсомольцев за счет сельской молодежи. Многофункциональность изб-читален проявлялась и в гендерной направленности их работы, так как особой областью их деятельности была работа с крестьянками [9, л. 11]. Непременным компонентом в условиях атеистического государства была антирелигиозная пропаганда, которая на протяжении 1920-1930-х гг. не утрачивала своей актуальности. Участвуя в ликвидации неграмотности, избачи должны были мотивировать население к обучению. В клубах и избах-читальнях проводились инсценировки, высмеивавшие уклонявшихся, проводились показательные инсценировки общественных судебных процессов - агитсудов.
Начало сплошной коллективизации скорректировало новые цели культурно-просветительской работы в аграрном регионе и сформировало новые средства их достижения. С целью придания нового импульса работе культурно-просветительских учреждений власти в духе времени устраивали культурные походы и соцсоревнования. С целью популяризации грамотности совершались библиотечные походы, которые были направлены на поднятие общего культурного уровня и усиления мотивации вступления в колхозы. Всем избам-читальням, красным уголкам, школам, библиотекам предлагалось уделять особое внимание вопросу приобретения определенной литературы, пропагандирующей дело
коллективизации (Артюхина «Крестьянка за коллективизацию», Соколов «Зерновая фабрика», Михайлов «Обгоняем пятилетку по коллективизации») [2, с. 13]. Вся эта литература и весь процесс ликбеза стали наполняться новым содержанием. Методическое руководство для избачей выделило ряд новых задач. В первую очередь, это была помощь в ликвидации кулачества как класса и сплошной коллективизации, посевной кампании и хлебозаготовках. В связи с этим избы-читальни по заданию крайисполкома и окрисполкома должны были формировать детские сельскохозяйственные коллективы, организовывать дошкольные, библиотечные и антирелигиозные культпоходы [23, с. 6].
С 1930-х гг. в культурно-просветительской работе и, соответственно, в библиотечном строительстве начался новый этап, связанный с жесткой централизацией советской государственной системы. Кроме того, был еще один фактор изменений - низкая эффективность библиотечной работы в 1920-е гг., подтверждением которого стало Постановление ЦК ВКП(б) от 30 октября 1929 г. «Об улучшении библиотечной работы» [20, с. 166167]. Над всей библиотечной деятельностью в 1930-е годы был усилен контроль. Именно с этой целью в 1934 г. Наркомпрос принял решение провести перепись библиотек. В отношении изб-читален велась самостоятельная нормотворческая работа, и на данном этапе были приняты не циркуляры, носившие инструктивный характер, а постановление ЦК ВКП(б) в 1929 [22, с. 167-168]. По причине сращивания партийного и государственного аппаратов его содержание практически целиком повторилось в Постановлении СНК РСФСР от 07 февраля 1930 [21].
Принципиально важным моментом стало усиление социальной направленности работы. В условиях сплошной коллективизации изба-читальня была ориентирована на батрацко-бедняцкие и середняцкие слои, те, кто попадал в число кулаков, исключались из культурно-просветительской работы. Расширение сети было вписано в пятилетний план и предполагалось, что в 1932-1933 гг. при каждом сельсовете будет организована изба-читальня. Значительный груз финансирования снова ложился на плечи населения. В целях постоянной и бесперебойной работы избачам запрещалось совместительство,
и своем положении они приравнивались к учителям сельских школ первой ступени. Им предоставлялись такие же права и льготы. Еще одним значимым моментом нового законодательства стало внимание к национальной специфике ряда территорий советского государства. Власти в районах со смешанным этническим составом должны были обеспечить работу читален на языках проживающих там народов, для кочевого населения работы переносилась в юрты (красные кибитки).
Нормативно-правовая документация являет исследователю установки власти, которые непременно корректировались реальностью на локальном уровне. На Ставрополье, по сравнению в 1920 гг., наблюдался количественный рост изб-читален. Если в 1925 г. их в округе было 132 [10, л. 3 об.], то в 1939 край имел уже 479 читален [3, л. 28], что во многом было связано и с расширением административных границ региона. Количественные показатели не определяли качества содержательной части. В 1939 г. бригадами ЦК и крайкома ВКП (б) была проведена ревизия сети культурно-просветительский учреждений края. Результаты были доложены на заседании крайкома и, оказалось, что большинство из проверенных объектов находится в неудовлетворительном состоянии. Докладчики подчеркивали, что большинство изб-читален, колхозных клубов, домов куль-
туры не оборудованы, не имеют радио, кинопередвижки не работают. Помещения не отапливались, библиотеки, избы-читальни плохо пополнялись литературой, а имевшиеся средства на пополнение книжных фондов не использовались [3, л. 28]. Кроме того, невзирая на работу курсов по подготовке кадров, «зав. избами-читальнями, домами культуры назначаются случайные люди подчас неграмотные (Александровский район, Черкесская область и др.)» [5, л. 63]. Проверки по районам выявили ряд недоработок каждого райисполкома. Далеко не каждый сельсовет в 1930 г. имел избу-читальню. В Солдато-Александров-ском районе читальни были только в двух сельских советах, из которых одна закрыта за отсутствием избача [4, л. 44]. В Спицевском районе вместо положенных шести их было только три. В Арзгире изба-читальня просто переродилась в молодежный клуб. Политическая конъюнктура стала неотъемлемой частью работы культурно-просветительских учреждений. Так, к концу 30-х гг. формируется новое направление их работы - оборонное. Коллективные читки, беседы и другие мероприятия были направлены на знакомство населения с международной обстановкой и предупреждение об угрозе военного нападения на страну. Однако на Ставрополье это направление оказалось слабо реализуемым.
Литература
1. Богданов А. О пролетарской культуре 1904-1924. Л.: Издательское товарищество «Книга», 1924. 344 с.
2. Всем Райполитпросветам, избам-читальням, красным уголкам, библиотекам, школам, колхозам // Сборник материалов Ставропольского Окроно и Окрпроса. Ставрополь: Ставропольский ОкрОНО и Окрпрос, 1930. С. 13-14.
3. Государственный архив новейшей истории Ставропольского края (далее - ГАНИСК). Ф.1. Оп. 1. Д. 465.
4. ГАНИСК. Ф.1. Оп.1 Д. 347. Коробка 43.
5. ГАНИСК. Ф.1. Оп.1 Д. 431. Коробка 52.
6. Государственный архив Ставропольского края (далее - ГАСК). Р. 300. Оп.1. Д. 490.
7. ГАСК. Ф 1026. Оп. 1. Д. 8.
8. ГАСК. Ф.Р. 164. Оп 1. Д. 371.
9. ГАСК. Ф.Р.300.Оп.1. Д.412.
10. ГАСК. Фр.300 Оп.1. Д. 387.
11. Декрет «О централизации библиотечного дела в РСФСР» // Декреты Советской власти. Том XI. Октябрь-ноябрь 1920 г. М.: Политиздат, 1983. С.159-164.
12. Декрет СНК «О ликвидации безграмотности среди РСФСР» от 26 декабря 1919 // Народное образование в СССР. Общеобразовательная школа. Сборник документов 1917-1973 год. М.: Педагогика, 1974. С.377.
13. Дом крестьянина им. тов. Калинина в Ставрополе // Ставрополье. 1924. № 6. С.11-21.
14. Кильмизев Г. Партработа на селе (по Курсавскому району) // Ставрополье. 1925. № 2-3. С. 15-21.
15. Коротин А. Среди национальных меньшинств Ставрополья // Ставрополье. 1924. № 8. С. 25-29.
16. Луначарский А. В. О воспитании и образовании. М.: Педагогика, 1976. 631 с.
17. Масяйкина Е. А. Материалы Всесоюзной библиотечной переписи 1934 года как источник изучения сельских библиотек // Культурология и искусствоведение. 2011. № 4. С. 87-97.
18. На местах // Ставрополье. 1925. № 10. С. 17-26.
19. Наладь работу избы-читальни // Власть Советов. 1932. 12 января.
20. Об улучшении библиотечной работы: постановление ЦК ВКП(б) от 30 октября 1929 года // Директивы ВКП(б ) и постановления Советского правительства о народном образовании: сб. док. За 1917-1947 гг. М.: Изд-во АПН РСФСР, 1947. С. 166-167.
21. Постановление СНК РСФСР от 07 февраля 1930 «Об избах-читальнях» // Директивы ВКП(б) и постановления Советского правительства о народном образовании: сб. док. за 1917-1947 гг. М.: Изд-во АПН РСФСР, 1947. С. 168-169.
22. Постановление ЦК ВКП(б) от 11 ноября 1929 «Об избах-читальнях» // Директивы ВКП(б)и постановления Советского правительства о народном образовании: сб. док. за 1917-1947 гг. М. [б.и.]:, 1947. С. 167-168.
23. Председатель ОИК Савельев. Зав. ОкоОно Куприяновский. Всем ОИК-ам Ставропольского округа. Об организации методической работы (Директивное письмо ОИК-а) // Сборник материалов Ставропольского Окроно и Окрпроса. Ставрополь: Ставропольский ОкрОНО и Окрпрос, 1930. С. 17-24.
24. Резолюция VIII съезда РКП (б) «О политической пропаганде и культурно-просветительской работе в деревне» // Народное образование в СССР. Общеобразовательная школа. Сборник документов 1917-1973 год. М.: Педагогика, 1974. С. 142.
25. Циркуляр ЦК РКП (б) «О восстановлении изб-читален» // Директивы ВКП (б) по вопросам просвещения. М.: Народный комиссариат просвещения РСФСР, 1931. С. 219.
