CC BY
204
ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ АВСТРАЛИЙСКОГО УГОЛОВНОГО ПРАВА И.Д. Козочкин, Е.Н. Трикоз
Кафедра уголовного права и процесса Российский университет дружбы народов ул. Миклухо-Маклая, 6, 117198, Москва, Россия
Исследование обозначенной проблемы представляется многоаспектным, включающим освещение вопросов о понятии, системе, законодательном оформлении и сфере приложения основных принципов уголовного права Австралии. Значимость рассмотрения данных аспектов проявляется в возможности понимания цели права, его задач и методов применения, его основной) смысла. Очевидно, что система права не может быть представлена в виде некоего безначального и потому случайного набора правовых норм. Именно принципы права представляют собой определенные сходные для права идеи, выражающие одновременно и общеправовое начало, и правовой идеал, к ко торому нужно стремиться.
Принципиальные начала уголовно-правового регулирования предопределяют нормы материального права, в том числе условия их применения, границы запрещаемого поведения и последствия нарушения таковых. По сути, принципы права отражают представление о должном, что выступает в образе идеального правопорядка, ведущее начало которого - верховенство права (Rule of Law). Это принципиальное положение лежит в основе существования правового государства, в рамках которого определяющим условием уголовного правосудия является принцип законности. Английский термин «principle of legality» относится к законности судейского решения и согласно классической формулировке А. Дайси означает, что «никто не может быть подвергнут наказанию иначе, как за явное нарушение права, установленное надлежащим судом»1.
Вопрос о действительных гарантиях соблюдения этого принципа в сфере уголовного права Австралии связан прежде всего с проблемой взаимопроникновения судебных прецедентов и отдельных законов. Долгое время систему источников и содержание уголовного права этой страны определяли два принципа: принцип парламентского верховенства, обосновывавший положение «статут может все», и принцип «жесткого прецедента», ограничивавший создание новых прецедентов. Для современного состояния уголовного права характерно оставление открытым вопроса о верховенстве закона или прецедента. В действительности, судебная практика может установить вполне реальное «верховенство прецедента» в противовес теоретическому «верховенству закона». Тем более, что в сфере уголовного права Австралии данные источники права тесно взаимодействуют, в частности, при определении юридической конструкции преступлений (различаются статутные преступления и преступления общего права). Кроме того, для судьбы самого закона немаловажно его судебное прочтение (т.н. прецеденты толкования), а положение «закон может отменить прецедент» еще не означает прекращения действия подобного прецедента. Наконец, считается, что общие правовые принципы и основы англо-австралийского уголовного права были «открыты» (имея в виду фикцию всеобщности, вечности и беспробельности общего права) судейским правом. Отсюда роль статутного нрава видится не в установлении новых общих принципов, которые могут и не быть выражены в точной правовой норме, а в их детализации, в устранении устаревших норм и пробелов в прецедентном праве. Таким образом, принцип «верховенства закона» не является безусловно присущим системе австралийского уголовного права. Более корректным выступает универсальное положение о «верховенстве права»,
о зоне формальной законности, в пределах которой судьи могут применять естественно-правовые принципы contra legem («против закона»), т.е. решить дело вопреки предписаниям подлежащего применению закона, В такой ситуации именно правовые идеи-принципы определяют общие параметры-стандарты и границы данной правовой системы. Эти общие требования права, вошедшие в правосознание как социальные ценности, как генеральная идея, свойственны всей правовой материи.
По сути, уголовно-правовые принципы отражают не только его внутреннее строение, но и весь процесс правоприменения. Так, область действия таких общесоциальных идей как справедливость,
1 Цит. по: Современное зарубежное уголовное право. М.,1961. С.246.
равенство, П'манизм охватывает и правотворческий, и правоприменительный процесс. В уголовном праве Австралии подобные общеправовые принципы выступают в единстве и считаются выведенными из естественного права и идеи свободы лица, а по сути из основанного на разуме «общего права». Посредством прямого действия в праве Содружества наций и рецепции международным правом они становятся принципами публичной политики Австралии и преломляются в принципах позитивного права (статутного и прецедентного).
Для истории и современного состояния позитивного права Австралии свойстнепен неоднозначный подход к вопросу о форме закрепления правовых принципов. Чаще моего раздавались критические замечания, связанные с определенными отрицательными последствиями включения правовых принципов в виде статей уголовного кодекса. Тем не менее, отдельные правовые идеи получают прямое выражение в преамбулах и общих статьях законодательных актов. Считается, что конституционные принципы-нормы не следует воспроизводить в отраслевом законодательстве, так как Конституция имеет высшую юридическую силу и прямое действие. Однако, в Конституции Австралийского союза 1900 г. практически отсутствуют принципы построения уголовно-правовой системы или общезначимые уголовно-правовые положения. Тем не менее, правового вакуума не возникает, ибо австралийское право есть «открытая система», где постоянно создаются новые нормы, основанные на разуме и юридических принципах. При отсутствии прецедента, законодательной нормы, обязательного обычая рациональное решение спора возможно только в духе общих принципов действующего права - справедливости, равенства, гуманности. «Юридическая справедливость» заключается в нахождении и вынесении наиболее оптимального, в наибольшей степени соответствующего обстоятельствам дела решения, пригодного для данного конкретного случая. В справедливости соединяются в качестве ее элементов принцип равенства граждан перед законом (уравнительный аспект) и принцип гуманизма (распределительный аспект). Первый из них выражается в единых основаниях.и пределах ответственности, в точном ее соответствии общественной опасности преступления. Второй - в более гуманном подходе к субъектам преступления, социально-индивидуальные особенности которых исключают применение только единого масштаба ответственности1. Наряду с наличием- в правовом пространстве таких универсальных исходных положений, как свобода лиц, их равенство, справедливость и гуманизм, з статутном праве отдельных австралийских штатов закрепляются отраслевые принципы. Так, в главе 3 и 5 Уголовного кодекса штата Квинсленд содержаться общие начала применения уголовного закона и принципы уголовной ответственности (ст. ст. 11, 12, 13, 14, 16, 22, 24, 26).
При реализации норм права обозначенные принципы преломляются в правоприменительной деятельности, воплощаются в правопорядке. Применение уголовного закона представляет собой сложный процесс, определяющими стадиями которого выступают установление юридической основы дела и уяснение подлинного смысла правовых норм. В этой связи принципы права могут определять условия применения конкретных норм, дополняя содержание их гипотез. Так, при применении уголовного закона существенное значение имеет установление пределов его действия в пространстве. Важное значение в этой связи приобретает вопрос о соотношении полномочий австралийской Федерации, штатов и союзных территорий в области уголовного права. Если «общее право» является единым для всех шести штатов и двух территорий Австралийского Союза, то действие федерального уголовного законодательства в пространстве определяется сочетанием двух принципов: территориального и национального. Особенность первого предопределяется федеративным устройством Австралии. В основе территориального принципа действия уголовного законодательства лежит классическое понятие «территорий», которое означает земные поверхности, территориальные и внутренние воды и воздушное пространство над ними, находящиеся под суверенитетом Австралии1. В соответствии с международным правом государство осуществляет полную уголовно-правовую юрисдикцию в пределах своей территории, и ограниченную специальной экономической зоной моря и континентального шельфа, а также в отношении своих граждан и организаций за рубежом2. В статье 109 Конституций Австралийского Союза провозглашен принцип верховенства федерального законодательства, сфера которого
1 Мальцев В.В. принципы уголовного законодательства и общественно опасное поведение // Государство и право. 1997. №2. С. 99.
1 International Law in Australia Sydney, 1965. P. 10.
2 Лукашук И.И., Наумов А.В. Международное уголовное право. М.,1999. С. 39.
очерчена статьями 51 и 52. Так, издание статутов, связанных с отправлением уголовного судопроизводства в Союзе и исполнением решений штатов на территории других штатов или частей Союза рассматривается как исключительное право федерального парламента. К сфере конкурирующих полномочий относится законодательство по вопросам борьбы с преступностью (п.28 ст.51 Конституции)1. Как правило, федеральное законодательство определяет основные принципы уголовной ответственности и устанавливает ее лишь в отношении преступлений, которые посягают на интересы федерации в целом или отдельных союзных органов. Так, на общефедеральном уровне действует- Закон о государственных преступлениях 1914 г., которым устанавливается ответственность за преступления против государственной безопасности (измена, саботаж, предательство, призыв к мятежу, шпионаж). Согласно статье 120 федеральной Конституции, каждый штат устанавливает правила о наказании лиц, обвиняемых в преступлениях против законов Союза, но парламент Союза вправе издавать законы о приведении в действие таких правил. В соответствии со статьей 70 федерального'Закона о правосудии (1903-1955 гг.), если преступление, направленное против законов Союза, начато в одном штате или союзной территории, а окончено в другом субъекте федерации, преступник может быть подвергнут наказанию по законодательству любой части Союза,■ как если бы преступление совершалось только на ее территории".
Особенностью национального принципа действия уголовного закона в пространстве является наличие особой группы коренного населения - австралийских аборигенов. Так, на территории их традиционного проживания федеральное уголовное законодательство может не распространяться в случае, если абориген был наказан по обычаям своего племени. В австралийской судебной практике наметилась тенденция считать желательным применение норм племенного права для наказания аборигенов, проживающих в отдаленных местах Австралии. Прецедентный характер имеет рассмотрение дела по обвинению четырнадцатилетпегр аборигена в угоне чужой автомашины и двух автодорожных преступлениях (Jabaltjari v. Hammersley. 1977), когда магистрат приговорил его к лишению свободы.' Верховный суд Северной территории отменил данное наказание и заменил его наказанием, предусмотренным племенным правом3. Кроме того, исключения из почти универсального принципа уголовной ответственности по месту совершения преступления содержатся в Уголовном кодексе штата Квинсленд 1899 года с последующими изменениями (ст. ст. 1, 14, 14а).
Принцип действия уголовного закона во времени тесно связан с правилом о непризнании обратной силы уголовно-правового акта и наличием презумпции знания закона обвиняемым. Так, в соответствии со ст. 11 УК Квинсленда лицо не может быть наказано за совершение деяния, если оно не включает состав преступления по закону, действовавшему в момент его совершения или предъявления обвинения в его совершении. Однако, принцип «nullum crimen, nulla poena, sine lege» не может считаться универсальным ' положением австралийского уголовного права, где преследование может иметь место как на основании статутов, так и общего права. Уголовно-правовые нормы общего права имеют обратную силу, поскольку в правосоздающей операции, совершаемой австралийским судьей, совпадает момент провозглашения нормы и момент ее практического применения. Тем не менее в юридической литературе утверждается, что не может быть наказаний, если не существует уже принятых, известных общественности и достаточно специфичных законов; тайные законы и ограничения, неизвестные тем, к кому они применяются, являются фундаментально не совместимыми с верховенством права4. Отрицание ретроспективного действия уголовно-правового запрета связывают с презумпцией «полноты общего права», нормы которого извлекаются судьями из его недр, из «естества вещей», пребывая там с незапамятных времен. Кроме того, важное значение имеет принцип примата норм международного права, согласно которым запрещается назначение наказания за деяние, не составляющее уголовноправового деликта в момент его совершения согласно национальному и ли. международному праву. Не исключается, однако, назначение наказания за поведение, которое ко времени совершения деяния составляло преступление согласно Правовым принципам, признаваемым культурными государствами. J
1 Lumb R. D. The Constitution of the Commonwealth of Australia annotated. Sydney, 1986. P. 355.
2 Carter R. F. Criminal Law of Queensland. Sydney, 1958. P. 35.
! Джиффорд Д.Дж., Джиффорд K.X. правовая система Австралии. Иер. с англ. М., 1988. С. 186.
4 Верховенство права. Пер. с англ. М., 1992. С. 43.
Применение уголовного закона на стадии юридической квалификации должно следовать принципу «схожие судебные случаи рассматриваются одинаково». В Австралийском Союзе создано единое федеральное прецедентное право. Решения Высокого суда Австралии обязательны для Верховных судов штатов (принцип «жесткого прецедента»). Сам Высокий суд не связан своими предшествующими решения (Agricultural Co. v. Federated Engine Drivers, etc., 1913), хотя на практике редко отходит от ранее установленных прецедентов. Согласно позитивистской теории принцип прецедента означает: 1) установление строгой иерархии прецедентов и четкое следование решениям вышестоящих судов (действие прецедента в пространстве); 2) максимальные ограничения отклонения судей от созданных прецедентов и возможность их отмены только судом, возглавляющим судебную систему (действие во времени). В Австралии свои особенности имеет действие прецедента и пространстве, что связано с заимствованием прецедентов других судебных систем Содружества наций. Австралийские судьи стремятся обращаться в первую очередь, обходя национальные прецеденты, к в высшей степени «убедительным» решениям английской палаты лордов; менее весомыми считаются решения верховных судов США, Канады, Новой Зеландии. Принципы, по которым суд обязан отдавать предпочтение «убедительным», а не «обязательным» (национальным) прецедентам, предопределяются тестом разумности и нормативными соображениями. Из комплекса противоположных мнений по поводу следования или преодоления прецедента судья должен выбрать ту аргументацию, которая ведет более к пользе, нежели вреду, обеспечивает стабильность и преемственность нормативной системы.
На завершающей стадии применения уголовно-правовой нормы, когда принимается соответствующий юридический акт, следует различать этапы применения диспозиции и санкции уголовного закона. Здесь прежде всего действует принцип обоснованного применения диспозиции. Это требование нарушается при возникновении судебных ошибок, связанных с неправильной квалификации преступлении, в частности, в отношении элементов состава преступления, форм преступной деятельности, стадий преступления. Важное значение имеет принцип обоснования уголовной ответственности признаками состава преступления (corpus delicti), то есть совокупностью всех объективных и субъективных элементов преступления, предусмотренных уголовным законом. В этой связи необходимо рассмотреть отдельные принципы такого правового института как уголовная ответственность. В австралийском уголовном праве к их числу с определенными оговорками относятся следующие: принцип ответственности за вину; принцип персональной уголовной ответственности; принцип соответствия уголовной ответственности опасности преступления и преступника; принцип индивидуализации уголовной ответственности; принцип экономии уголовной ответственности.
Принцип вины является специфическим выражением уравнительной стороны справедливости в уголовном праве. Его частными проявлениями выступают принципы личной и виновной ответственности и неотвратимости наказания. Согласно ст. 4. Федерального Закона о преступлениях 1914 года принципы общего права в отношении уголовной ответственности применяются ко всем предусмотренным этим актом преступлениям. Принцип вины выражается в доктрине общего права о «mens геа», которая на протяжении восьми веков основывается на положении: «деяние не делает человека виновным, если его дух невиновен» («actus non facit reum nisi mens sit геа»), В австралийском уголовном праве различают две формы вины - в виде умысла (intention), сознательного осуществления противоправного результата, и в виде уголовно-правовой неосторожности (ricklessness), при действии, совершаемом с сомнением, с сознанием возможности наступления определенного результата Однако, из принципа вины есть два исключения, связанные с наличием в уголовном праве институтов строгой и субститутивной ответственности. Появление абсолютной (строгой) ответственности, воплотившей начало объективного вменения, было вызвано смешением понятий юридической и этической виновности. Для привлечения к ответственности считалось достаточным установить так называемую «усеченную виновность», т.е.. наличие «воли» (mens или animus), не снабженной прилагательным «виновная» (геа). К преступлениям строгой ответственности в. основном относится деяния, посягающие на общественное благополучие, включая потенциальную опасность публичному здоровью, безопасности и нравственности (т.н. «welfare» offences)1. Если подобные положения нарушают принцип виновной ответственности, то наличие института субститутивной ответственности
1 Gillies P. Criminal law. Sydney, 1986. P. 69. 164
(vicarious liability) несовместимо с принципом персональной (личной) ответственности. Речь идет главным образом о возложении уголовной ответственности на невиновное лицо-работздателя за неправомерное повеление его работника2.
Принцип виновной ответственности непосредственно связан с презумпцией знания права совершающим преступление и институтом ошибки в уголовном праве. Так, по общему правилу незнание права (ignorance of the law - юридическая ошибка) не устраняет преступности деяния и не влияет па объем уголовной ответственности (например, ст. 22 (1) УК Квинсленда). Однако, в случае юридической ошибки, заключающейся в неправильном представлении о непреступности деяния, связанного с правом собственности и без умысла на обман, уголовная ответственность исключается (ст.22(2) УК Квинсленда). В соответствии со ет.24(1) комментируемого УК, «любое лицо, совершающее преступное деяние, искренне и разумно-необходимо, но ошибочно полагая, что оно поступает законно, не подлежит уголовной ответственности» (фактическая ошибка). Принцип справедливой и виновной ответственности находит отражение в идее о неотвратимости ответственности (наказания или иных мер воздействия, предусмотренных уголовным законом). Данное положение было выражено Гегелем в словах: «Преступление отрицает право, но наказание отрицает отрицание». В соответствии со ст.2 УК Квинсленда, преступление - ото деяние, совершение которого подвергает лицо ответственности в виде наказания.
Заключительным этапом правоприменительного процесса, как правило, выступает применение санкции уголовного закона. Здесь должны соблюдаться правила ее применения, указанные в статьях, определяющих отдельные виды наказания. Кроме того, на этой стадии находят реальное воплощение принципы института назначения наказания. Так, общеправовой принцип гуманизма имеет задачу ограничения уголовного принуждения, что отражается и в целях уголовного наказания, и в правилах его назначения. В этой связи свою сферу приложения находит принцип «экономии» уголовной ответственности, привлечение к уголовной ответственности только тогда, когда исправление виновного и достижение целей общей превенции не могут быть обеспечены иным путем. В процессе правореализации этот принцип осуществляется в освобождении от ответственности в случае истечения давности привлечения к уголовной ответственности, в освобождении от наказания по различным основаниям и т.д. Судья Федерального суда Австралии (ныне судья Высокого суда) Бреннан отмечал, что «уголовные санкции целенаправленны, они должны назначаться исключительно для защиты общества, в судебном порядке и не выходить за пределы того, что необходимо для достижения данной цели»1. Среди других принципов института назначения наказания, следует указать принцип индивидуализации наказания и принцип соответствия (пропорциональности) тяжести наказания опасности преступления и лица, его совершившего. Как отметили три судьи в постановлении по делу R. v. Valentini (1980): «Судья должен заботиться о том, чтобы избираемый им минимальный срок наказания совпадал с соответствующими целями приговора (воздаяние, устрашение и исправление), и при этом помнить, что сп наказывает только за совершение рассмотренного им конкретного преступления или преступлений»2. В свете этих принципов назначения наказания закрепляется (хотя не прямо в уголовном законодательстве, а в общем праве Австралии) запрет двойного учета обстоятельств дела. Э го объясняется тем, что мера наказания в санкции определена уже с учетом отягчающего (смягчающего) обстоятельства Огход от этого запрета по сути посягал бы на принцип гуманизма назначаемого наказания, который видится в запрете наказывать дважды за одно и то же (ст. 16 УК Квинсленда гласит: «person not to be twice punished for same offence»).
Эти и другие принципы объективного уголовного права, правоприменения, независимого правового процесса, включая принципы интерпретации, не являются самоопределяющимися. Иерархию принципов уголовного права Австралии можно сравнить с пирамидой, на вершине которой покоится принцип справедливости, обобщающее начало нормативного регулирования. И если мнения по поводу точного содержания и оказываемого эффекта от таких принципов не совпадают, то по вопросу об их важности для верховенства права царит общее согласие.
2 Козочкин И.Д. Строгая ответственность в уголовном праве Англии и США// Правоведение. 2000. №1.С. 149.
1 Джиффорд Д.Дж. Правовая система Австралии. Пер. с англ. М.,1988. С.173.
2 Там же. С. 174.
BASIC PRINCIPIES OF AN AUSTRALIAN CRIMINAL LAW
I.D. Kozochkin, E.N. Trikoz
The Department of Penal Law and Procedure Russian University of Peoples ’ Friendship Miklakho-Maklaya sir., 6, 117198, Moscow, Russia
