CC BY
957
Раздел 6. Процессуальное право, юрисдикция, процедуры
ОСНОВАНИЯ КЛАССИФИКАЦИИ СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ РОССИИ
С.А. Бочинин
(адъюнкт отделения подготовки научно-педагогических кадров
Хабаровского пограничного института ФСБ России; bochinin75@rambler.ru)
В статье рассматриваются вопросы классификации следственных действий в уголовном судопроизводстве России, проводится краткий анализ имеющихся в науке точек зрения относительно решения этой проблемы исходя из оснований классификации.
Ключевые слова: уголовный процесс, собирание доказательств, следственные действия, классификация следственных действий.
Классификация как одно из действенных средств научного познания играет неоценимую роль при выявлении важнейших свойств системного объекта, установлении между данными свойствами связей и закономерностей.
Системный подход, применяемый в ходе изучения следственных действий, позволяет выделять не только их самостоятельные виды, но и группы, с целью выяснения структуры изучаемой системы. Как верно отмечают некоторые авторы, уголовно-процессуальная классификация следственных действий в науке должна основываться прежде всего на смысле (духе) и норме (букве) уголовно-процессуального закона. Однако значительные трудности в толковании его норм привели к созданию различных уголовно-процессуальных классификаций следственных действий [1, с. 70].
Так, в период действия УПК РСФСР 1960 г. учеными предпринимались многочисленные попытки классификации следственных действий по различным основаниям. Например, И.Ф. Герасимов, слишком широко понимая содержание следственных действий, выделял 42 их вида, осуществив при этом градацию на «вспомогательные» и «обеспечительные» следственные действия [2, с. 3-7]. М.А. Чельцов посчитал необходимым разделить все следственные действия на две группы:
1) относящиеся к собиранию доказательств, необходимых для установления факта преступления и лица, виновного в его совершении (допрос, осмотр, освидетельс-
твование, обыск, выемка, производство экспертизы, следственный эксперимент, проверка показаний на месте);
2) обеспечивающие возможность судебного разбирательства, применение к виновному правовых норм (уголовных и гражданских) и связанные с личностью обвиняемого, его имуществом (привлечение лица в качестве обвиняемого, применение мер пресечения и иных принудительных мер к обвиняемому, а также меры обеспечения возможной конфискации и гражданского иска) [3, с. 270-271].
Однако конкретного основания для классификации следственных действий автор не выделил, а кроме того, включил во вторую группу не следственные, а иные процессуальные действия. Также слишком широко, по нашему мнению, подошел к вопросу классификации следственных действий и А.М. Ларин. Помимо действий, направленных на собирание доказательств, он отнес к числу следственных:
1) действия, определяющие возникновение и направление дела (вынесение постановлений о возбуждении дела, о передаче дела по подследственности, о выделении или соединении дел, о прекращении дела, о направлении дела в суд для применения принудительных мер медицинского характера и др., составление обвинительного заключения);
2) действия, устанавливающие процессуальное положение участников расследования (вынесение постановлений о принятии дела к производству, о признании
Юридическая наука и правоохранительная практика потерпевшим или гражданским истцом, о привлечении к уголовной ответственности в качестве обвиняемого, о привлечении в качестве гражданского ответчика, разрешение заявлений об отводах);
3) меры принуждения (задержание, применение мер пресечения, приводы, наложение ареста на имущество и др.);
4) действия, составляющие гарантии прав участников процесса (разъяснение прав, меры попечения о детях и охраны имущества лица, заключенного под стражу, предъявление обвинения, ознакомление с материалами дела и др.);
5) меры к устранению обстоятельств, способствующих преступлениям [4, с. 98101].
Б.С. Тетерин и Е.З. Трошкин выделили три группы следственных действий, допуская их необоснованное смешение с процессуальными действиями следователя:
1) «по обнаружению, закреплению, проверке и оценке доказательств»;
2) «по признанию лиц участниками процесса»;
3) «направленные на пресечение преступления, обеспечение привлечения к ответственности виновных лиц» [5, с. 49-50].
Подобная классификация не только не вносит ясности в отношении изучаемого вопроса, но и совершенно не согласуется с теорией и практикой уголовного процесса, служит основой для неправильных выводов о возможности отнесения к числу следственных таких действий, как приглашение, назначение и замена защитника, признание гражданским истцом, внесение следователем в порядке ч. 2 ст. 158 УПК РФ представления о принятии мер по устранению нарушений закона и т.п.
Некоторые же ученые справедливо, на наш взгляд, подразделяют следственные действия по их целевому назначению. Так, А.А. Чувилев и Т.Н. Добровольская разработали следующую классификацию:
1) следственные действия, производящиеся исключительно в целях собирания и проверки доказательств:
а) позволяющие непосредственно получить данные, имеющие доказательственное значение (допрос, очная ставка, выемка,
предъявление для опознания, назначение и производство экспертизы, следственный эксперимент, проверка показаний на месте, воспроизведение обстановки и обстоятельств события);
б) способствующие получению и проверке доказательств (эксгумация трупа, получение образцов для сравнительного исследования);
2) следственные действия, производящиеся как в целях собирания и проверки доказательств, так и в иных целях (осмотр, обыск, задержание подозреваемого, наложение ареста на имущество) [6, с. 34-35].
С нашей точки зрения, с данной классификацией схожа и классификация Г.А. Абдумаджидова, основанная на сущности, характере и направленности следственных действий:
1) направленные на получение показаний (допрос, очная ставка, предъявление для опознания, проверка показаний на месте);
2) направленные на непосредственное исследование объектов (осмотр, освидетельствование, следственный эксперимент);
3) направленные на изъятие таких объектов (выемка, обыск, принятие предметов и документов, получение образцов);
4) производство экспертизы [7, с. 74].
Вместе с тем и в этом случае при классификации к числу следственных были отнесены некоторые процессуальные действия, не регламентированные УПК РСФСР (проверка показаний на месте, принятие предметов и документов) либо носящие вспомогательный, обеспечительный характер (получение образцов для сравнительного исследования, наложение ареста на имущество, эксгумация трупа).
С.А. Шейфер предложил в качестве основания классификационного деления рассматривать методы отображения фактических данных, которые соответствуют природе сигнала, несущего информацию. Все следственные действия он разделил на три большие группы:
1) следственные действия, в основе которых лежит метод расспроса (допрос, очная ставка, назначение экспертизы);
98
2) следственные действия, основанные на методе наблюдения в совокупности с активными приемами воздействия на отображаемый объект (осмотр, освидетельствование, обыск, выемка, получение образцов для сравнительного исследования, следственный эксперимент, задержание подозреваемого);
3) следственные действия, включающие в себя методы расспроса и наблюдения (предъявление для опознания, проверка показаний на месте) [8, е. 35].
Такая классификация получила впоследствии широкое распространение среди процессуалистов и особенно криминалистов, поскольку она, по сути, как отмечают некоторые исследователи, является криминалистической [1, е. 72].
Современные исследователи, учитывая указанный подход С.А. Шейфера, считают возможным предложить классификацию следственных действий в зависимости от содержания и значимости объединяющих их связей. Так, В.А. Семенцов предлагает разграничивать четыре относительно обособленные группы:
1) осмотр, освидетельствование, следственный эксперимент (гл. 24 УПК РФ);
2) обыск, выемка, наложение ареста на почтово-телеграфные отправления, контроль и запись переговоров (гл. 25 УПК РФ);
3) допрос, очная ставка, опознание, проверка показаний на месте (гл. 26 УПК
РФ);
4) производство судебной экспертизы (гл. 27 УПК РФ) [9, а 59].
С точки зрения В.А. Семенцова, первую группу следственных действий объединяет метод наблюдения, который используется для получения сведений об устанавливаемых по уголовному делу обстоятельствах. Вторая группа характеризуется направленностью на изъятие носителей сведений и собственно самих сведений об имеющих значение для уголовного дела обстоятельствах (независимо от воли лица, интересы которого могут быть существенно затронуты производством таких следственных действий). В основу выделения третьей группы следственных действий положен
метод расспроса как наиболее распространенный способ вербальной (словесной) информации. Четвертая группа, по мнению данного ученого, представляет собой целый комплекс познавательных, организационных и удостоверительных действий, к которому относится такое самостоятельное познавательное действие, как получение образцов для сравнительного исследования [9, е. 60].
Данная классификация заслуживает внимания, хотя не совсем понятно, почему автор считает возможным отнесение к числу самостоятельных следственных действий получения образцов для сравнительного исследования, а также включение его в классификационную группу. Доводы о том, что по своей специфике оно является самостоятельным познавательным действием с претензией на признание следственным действием, малоубедительны. В соответствии с положениями ст. 9 Федерального закона от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ», образцами для сравнительного исследования являются объекты, отображающие свойства и особенности человека, животного, трупа, предмета, материала или вещества, а также другие образцы, необходимые эксперту для проведения исследований и дачи заключения. Очевидно, что объекты, полученные в ходе этого действия, доказательствами по уголовному делу не являются, а лишь служат необходимым материалом для сравнительного исследования. Кроме того, законодатель, закрепив в ч. 4 ст. 202 УПК РФ право эксперта, не являющегося субъектом собирания доказательств, самостоятельно получать образцы для сравнительного исследования, особо подчеркнул, что получение таких образцов не является способом собирания доказательств. Следовательно, правы исследователи, полагающие, что само по себе получение образцов (без экспертного исследования) не является следственным действием, а значит, не может способствовать установлению истины по делу, поскольку это всего лишь «пред-следственное», вспомогательное действие, обеспечивающее назначение экспертизы [10, е. 77].
В целом можно утверждать, что классификация следственных действий возможна по различным основаниям, в том числе:
1) в зависимости от характера процесса получения доказательственной информации:
а) следственные действия, для которых характерно непосредственное отображение следов преступления;
б) следственные действия, для которых характерен отражательный процесс отображения следов преступления (экспертиза) [11, с. 76-77];
2) по признаку сложности отображаемых объектов:
а) следственные действия, направленные на отображение изолированных не-формационных объектов (допрос, осмотр, освидетельствование, обыск, выемка, получение образцов, назначение экспертизы, задержание);
б) интегрированные следственные действия (очная ставка, следственный эксперимент, предъявление для опознания, проверка показаний на месте) [11, с. 83-84];
3) по участию понятых:
а) с участием понятых (обыск, выемка, следственный эксперимент);
б) без участия понятых (допрос, очная ставка, назначение и производство экспертизы);
4) по необходимости специального постановления, санкционирования или разрешения:
а) требуют вынесения специального постановления, содержащего основания и мотивы их производства (получение образцов для сравнительного исследования, обыск, освидетельствование);
б) не требуют вынесения специального постановления, содержащего основания и мотивы их производства (допрос, очная ставка, предъявление для опознания);
в) предусмотрено получение судебного разрешения (обыск, выемка почтово-телеграфной корреспонденции, контроль и запись телефонных переговоров, получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами (ст. 186.1 УПК РФ, введенная Федеральным законом от 1 июля 2010 г. № 143-ФЗ);
г) такая процедура не установлена [12, с. 23-24].
Непосредственно в тексте уголовно-процессуального закона можно найти упоминание и о других группах следственных действий. Так, к обязательным следственным действиям, подлежащим безусловному выполнению, можно отнести обязательный допрос подозреваемого после его задержания (ч. 4 ст. 92 УПК РФ), немедленный допрос обвиняемого после предъявления ему обвинения (ч. 1 ст. 173 УПК РФ), обязательное назначение судебной экспертизы (ст. 196 УПК РФ). Повторные следственные действия могут проводиться для проверки, уточнения собранных по уголовному делу доказательств или для получения новых. Так, нормы ст. 178 УПК РФ предусматривают повторный осмотр трупа в ходе его эксгумации, ст. 192 УПК РФ позволяет проводить повторный допрос на очной ставке, ч. 2 ст. 207 УПК РФ дает право назначить повторную экспертизу в случае возникновения сомнений в обоснованности заключения эксперта или наличия противоречий в его выводах и т.д. Особый интерес представляют так называемые «отдельные следственные действия». О них говорится в п. 4 ч. 2 ст. 38 УПК РФ: «следователь уполномочен давать органу дознания поручения о производстве отдельных следственных действий», а также в п. 3 ч. 1 ст. 39 УПК РФ: «руководитель следственного органа уполномочен давать следователю указание о производстве отдельных следственных действий». Кроме того, в понятие «отдельные следственные действия» вкладывается смысл процессуальных средств проверки повода к возбуждению уголовного дела (далее - ВУД) в целях установления наличия достаточных данных, которые бы указывали на признаки преступления. Как известно, ранее действовавший УПК РСФСР к числу таких следственных действий относил только осмотр места происшествия. Теперь речь идет о возможности проведения до ВУД освидетельствования (ч. 1 ст. 179 УПК РФ), производства осмотра трупа (ч. 4 ст. 178 УПК РФ), а также производства исследований документов, предметов, трупов (ч. 1, 3 ст. 144 УПК РФ).
100
По мнению некоторых исследователей, стремление законодателя к расширению числа следственных действий в стадии ВУД вполне объяснимо, т.к. на практике достаточно часто возникают ситуации, когда по поступившему заявлению или сообщению о преступлении в установленный законом срок и с помощью имеющихся процессуальных средств не удается правильно установить наличие или отсутствие основания для ВУД [9, е. 63]. Однако в УПК РСФСР к числу таких процессуальных средств относились получение объяснений и истребование материалов (ст. 109). Теперь же в ч. 1 ст. 144 УПК РФ нет даже упоминания о таких способах проверки. Получается, что фактически уголовно-процессуальный закон отказался от указанных процессуальных средств проверки в стадии ВУД, предложив властным субъектам уголовного процесса проводить проверку сообщений о преступлениях путем производства отдельных следственных действий, проведения документальных проверок или ревизий (ч. 3 ст. 144 УПК РФ) и истребования документов и материалов, подтверждающих сообщение о преступлении, а также данных о лице, предоставившем указанную информацию, распространенных в средствах массовой информации (ч. 2 ст. 144 УПК РФ).
Такое новшество представляется весьма спорным. В стадии ВУД выполняются специфические задачи, направленные в первую очередь на обнаружение признаков преступления, характеризующиеся оперативностью и быстротой. В данном случае закон не устанавливает жесткую процессуальную форму обнаружения признаков преступления, т.к. не решается задача установления истины по делу, не рассматривается вопрос виновности определенного лица в совершении преступления. По сути, познавательная деятельность, осуществляемая в стадии ВУД, является розыскной деятельностью. По мнению В.И. Зажицко-го, в данном случае «розыскными мерами следует считать такие способы проверки сообщений о преступлении, как истребование необходимых материалов и получение объяснений. Они хотя и не предусмотрены
действующим уголовно-процессуальным законом, но без них невозможно обойтись в реальной практике» [13, е. 35]. Естественно, они не могут считаться самостоятельными способами собирания доказательств, а создают лишь необходимые условия для собирания доказательств по возбужденному уголовному делу. При этом весьма знаковым видится высказывание А.И. Трусова, приведенное в этой же научной публикации. Суть его сводится к тому, что допускаемые в процессе розыска (в порядке исключения) отдельные следственные действия (например, осмотр места происшествия в случаях, не терпящих отлагательства) и элементы процессуальной формы имеют мало общего с узаконенной процедурой доказывания по уголовному делу [13, е. 35].
Запрет на производство следственных действий в стадии возбуждения уголовного дела, установленный УПК РСФСР, выглядел вполне логично. В условиях, когда уголовного дела еще нет, действия принудительного характера (а следственные действия, как известно, обеспечиваются государственным принуждением) не могут быть признаны приемлемыми. УПК РФ, определив возможность проведения до ВУД освидетельствования, позволяет сделать вывод, что в этой стадии применение мер принуждения возможно. Однако, как верно отмечает В.А. Семенцов, возможность применения мер процессуального принуждения (например, привода) предусмотрена только в отношении субъектов уголовно-процессуальной деятельности [9, е. 64]. Таким образом, в стадии ВУД лиц, обладающих процессуальным статусом подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля, еще нет, а имеются лишь лица, в отношении которых решается вопрос о возбуждении уголовного дела, пострадавшие и очевидцы. Соответственно, доказательства, полученные в ходе производства таких «отдельных следственных действий» без участия указанных в законе лиц, не могут быть признаны допустимыми.
Следовательно, по причине того, что уголовного дела в стадии ВУД еще нет, следственные действия как основные способы собирания доказательств произ-
Юридическая наука и правоохранительная практика водиться не могут. Доказывание в данном случае не осуществляется, а розыскные меры, проводимые в этой стадии, направлены на обнаружение признаков преступления, необходимых для вынесения постановления о возбуждении уголовного дела либо об отказе в его возбуждении.
Особое внимание в науке уделено классификации следственных действий на неотложные и иные действия, не носящие неотложного характера, т.е. не направленные на обнаружение и фиксацию следов преступления, а также доказательств, требующих незамедлительного закрепления, изъятия и исследования [1, с. 71]. В УПК РСФСР 1960 г. производство неотложных следственных действий впервые получило законодательное закрепление. В ст. 119 указанного закона, регламентирующей деятельность органов дознания по делам, по которым производство предварительного следствия обязательно, отмечалось, что орган дознания производит неотложные следственные действия по установлению и закреплению следов преступления. К их числу относились осмотр, обыск, выемка, освидетельствование, задержание и допрос подозреваемых, допрос потерпевших и свидетелей. Кроме того, в ст. 132 УПК РСФСР упоминалось, что в случае установления следователем, что дело ему неподследственно, последний обязан произвести все неотложные следственные действия. При этом, в соответствии со ст. 87 УПК РСФСР, протоколы, удостоверяющие обстоятельства и факты, установленные в ходе производства неотложных следственных действий, являлись доказательствами по уголовному делу.
Статья 157 УПК РФ «Производство неотложных следственных действий» включена законодателем в главу 21, регламентирующую общие условия предварительного расследования, в связи с чем ученые по-разному определяют институт неотложных следственных действий, а именно: «в вопросе о неотложных следственных действиях речь идет вовсе не об условиях, а о важнейшей проблеме соотношения дознания и следствия (форм предварительного расследования)» [14, с. 232] или же «неот-
ложные следственные действия выступают как самостоятельное направление уголовно-процессуальной деятельности органа дознания» [15, с. 37].
Другие исследователи понимают производство неотложных следственных действий как «первоначальный этап расследования, на котором орган дознания вместо следователя начинает процессуальную деятельность в неотложной ситуации» [16, с. 417]. Действительно, в определенном смысле можно говорить о производстве органом дознания неотложных следственных действий как особой стадии уголовного судопроизводства. Однако, на наш взгляд, его нельзя рассматривать в отрыве от стадии предварительного расследования, средствами которой органы дознания и осуществляют свою уголовно-процессуальную деятельность в неотложной ситуации по делам, подследственным следователям. Трактовать институт неотложных следственных действий как самостоятельную стадию уголовного процесса не следует. Более правильно вести речь о первоначальном этапе расследования преступлений, осуществляемом в процессуальной форме указанными в законе лицами в целях обнаружения и фиксации следов преступления, а также доказательств, требующих незамедлительного закрепления, изъятия и исследования. В связи с этим наиболее логичным выглядел институт дознания, закрепленный в УПК РСФСР в соответствующей форме и представленный как первоначальный этап расследования по делам, по которым предварительное следствие обязательно.
С точки зрения практики неотложные следственные действия дают на первоначальном этапе расследования преступлений базовую, исходную доказательственную информацию (особенно это касается осмотра места происшествия, допроса, обыска, выемки, освидетельствования). В дальнейшем - при расследовании уголовного дела - эта информация проверяется и пополняется путем использования всей имеющейся системы следственных действий. Причем в ст. 157 УПК РФ законодатель отказался от исчерпывающего перечня неотложных следственных действий, что, на наш
102
взгляд, вполне обоснованно. По верному мнению некоторых процессуалистов, «неотложность - характеристика следственного действия, формируемая конкретными обстоятельствами дела, когда промедление с его производством может повлечь исчезновение, утрату, фальсификацию доказательств» [9, с. 73]. Поэтому строгий перечень неотложных следственных действий только ограничивает средства органов дознания по установлению и закреплению следов преступления. Выбор круга следственных действий должен зависеть от вида преступления и особенностей конкретного уголовного дела, поскольку «следственные действия способствуют осуществлению задач уголовного судопроизводства не непосредственно, а опосредованно, через достижение своих непосредственных целей, обусловленных получением следователем реально существующей в следах преступления доказательственной информации» [17, с. 108]. Качественно проведенные неотложные следственные действия позволяют успешно решить в дальнейшем задачу уголовного судопроизводства при расследовании преступления, обеспечить необходимую результативность.
Таким образом, по вопросам системы и классификации следственных действий мнения ученых расходятся, но это не может рассматриваться в качестве недостатка, поскольку «множественность классификационных групп - явление закономерное. Оно отражает многогранность правовой регламентации следственных действий, различия в методах осуществления познавательной деятельности, специфику получаемых доказательственных результатов» [18, с. 100]. Вместе с тем подходы, в границах которых предлагаются различные варианты попыток «загнать» следственные действия в жесткие рамки, представляются нам не совсем продуктивными с точки зрения практики.
В связи с этим, на наш взгляд, обоснованным и логичным будет деление следственных действий на детерминированные и рандомизированные. При этом мы не претендуем на исключительность и полноту предложенной классификации, а также определения исчерпывающих групп следс-
твенных действий, а лишь преследуем цель показать, что закрепление в законе жесткого расширительного перечня следственных действий не способствует эффективному правоприменению. Критерием деления при этом будет являться степень информационной определенности следственной ситуации в ходе проведения следственных действий. Детерминированные действия (от лат. determinants - «определяющий») предполагают жесткую причинно-следственную связь между элементами системы, которой является и система следственных действий. Рандомизированные (от англ. random - «случайный»), в свою очередь, не имеют такой четкой корреспондирующей связи, развиваются под действием закона «случайных чисел» и часто в зависимости от решения следователя, принимающего правильное либо ошибочное решение о выборе и порядке проведения конкретного следственного действия в конкретной следственной ситуации. Отметим, что детерминированные следственные действия присутствуют в жестко детерминированных системах, предусматривающих соблюдение алгоритма выполнения следственных действий. К примеру, по делам об изнасилованиях последовательность определяется типичной следственной ситуацией по уголовному делу предельно жестко: осмотр места происшествия допрос потерпевшей освидетельствование потерпевшей назначение судебно-медицинской и других экспертиз. По делам о так называемой «беловоротничковой» преступности, как правило, выбираются рандомизированные алгоритмы следственных действий, предусматривающие выбор следователем оптимальной системы следственных действий и последовательности их выполнения применительно к конкретной следственной ситуации. Такие системы следственных действий вариативны и часто содержат значительный элемент вероятности в получаемых уголовно-процессуальных результатах, развиваясь под действием закона случайных чисел.
Ведя речь об алгоритме, мы подразумеваем, во-первых, жесткий перечень следственных действий для конкретных
Юридическая наука и правоохранительная практика следственных ситуаций и определенную последовательность их выполнения. Таким образом, налицо интегративные качества (совокупность элементов) и их взаимосвязь, а это уже признаки системы, которые мы и наблюдаем в системе следственных действий. Следовательно, система следственных действий и алгоритм соотносятся как общее и частное, где система следственных действий является типичной правовой моделью, прописанной в нормах законодательства и поэтому являющейся универсальной для всех следственных ситуаций, а алгоритм - конкретной моделью, применяемой следователем по реальному уголовному делу в зависимости от вида совершенного преступления и соответствующей ему следственной тактики.
На наш взгляд, классификация следственных действий на детерминированные и рандомизированные является ярким примером того, что не существует жестко взаимообусловленных схем осуществления следственных действий, зависящих от конкретной уголовно-процессуальной ситуации по уголовному делу. Такая классификация помогает раскрыть и сущностные признаки правовых явлений, которыми являются следственные действия. Наличие жесткого перечня в законе лишь сузит арсенал поисково-познавательных средств следователя, который должен гибко реагировать на изменяющуюся следственную ситуацию.
В связи с этим, по нашему мнению, в настоящее время базовой классификационной системой все-таки является подразделение следственных действий в зависимости от целевого назначения. Именно эта классификация была бы более приемлема при группировке следственных действий в уголовно-процессуальном законодательстве. Так, например, существует следующее деление следственных действий по целевому признаку:
1) следственные действия, первоочередное назначение которых состоит в обнаружении и закреплении сведений, могущих стать содержанием соответствующих видов доказательств: осмотр места происшествия и трупа (ст.ст. 176, 178 УПК РФ), освидетельствование (ст. 179 УПК РФ), обыск
(ст. 182 УПК РФ), выемка (ст. 183 УПК РФ), наложение ареста на почтово-теле-графные отправления, их осмотр и выемка (ст. 185 УПК РФ), контроль и запись переговоров (ст. 186 УПК РФ), допрос свидетеля и потерпевшего (ст. 187 УПК РФ). Эти следственные действия могут производиться на основании сведений, полученных оперативно-розыскным путем.
2) следственные действия, цель которых состоит главным образом в проверке собранных доказательств, а именно следственный эксперимент (ст. 181 УПК РФ), очная ставка (ст. 192 УПК РФ), предъявление для опознания (ст. 193 УПК РФ), проверка показаний на месте (ст. 194 УПК РФ), могут иметь в качестве оснований производства только данные, полученные процессуальными способами. К этим следственным действиям следует отнести также производство экспертизы (ст.ст. 195-207 УПК РФ), хотя первоочередное назначение данного следственного действия может состоять в получении, а не в проверке доказательств.
3) отдельно стоит вопрос о цели и основаниях такого следственного действия, как допрос обвиняемого (подозреваемого) [19, с. 244-245].
Таким образом, следственные действия как эффективные инструменты уголовного судопроизводства должны обеспечивать достижение его цели и назначения (ст. 6 УПК РФ), т.к. в противном случае решение важнейших социальных задач уголовно-процессуального законодательства будет просто невозможным.
1. Комягина Ю.С., Лаврухин С.В. Следственные действия: сущность, классификация, принципы: монография. М.: Юр-литинформ, 2009. 248 с.
2. Герасимов И.Ф. Система процессуальных действий следователя // Следственные действия (криминалистические и процессуальные документы): межвуз. сб. науч. тр. Свердловск: Изд-во СЮИ, 1983. С. 47-59.
3. Чельцов М.А. Советский уголовный процесс: учебник. 4-е изд., испр. и пе-рераб. М.: Госюриздат, 1962. 503 с.
104
4. Ларин А.М. Следственные действия (определение понятия, терминологии) // Оптимизация расследования преступлений: учеб. пособие. Иркутск, 1982.
5. Тетерин Б.С., Трошкин Е.З. Возбуждение и расследование уголовных дел: схемы уголовно-процессуальных документов. М.: Новый юрист, 1997. 224 с.
6. Чувилев А.А., Добровольская Т.Н. Особенности преподавания курса уголовного процесса в вузах МВД СССР. Вопросы методики чтения проблемных лекций по Особенной части: учеб.-метод. материал. М.: МВШ МВД СССР, 1986. 110 с.
7. Абдумаджидов Г. Расследование преступлений: Процессуально-правовое исследование: науч.-практ. пособие. Ташкент: Узбекистан, 1986. 191 с.
8. Шейфер С.А. Следственные действия. Система и процессуальная форма: монография. М.: Юрид. лит., 1981. 128 с.
9. Семенцов В.А. Следственные действия в досудебном производстве (общие положения теории и практики): монография. Екатеринбург: Урал. гос. юрид. академия, 2006. 300 с.
10. Кузнецов А.Н. Следственные и иные процессуальные действия как способы собирания доказательств в уголовном процессе: дис. ... канд. юрид. наук. Воронеж, 2005. 215 с.
11. Шейфер С.А. Следственные действия. Система и процессуальная форма: монография. М.: Юрлитинформ, 2001. 208 с.
12. Кальницкий В.В. Следственные действия: учеб. пособие. Омск: Омская академия МВД России, 2001. 104 с.
13. Зажицкий В.И. Соотношение доказывания в уголовном процессе и познания, осуществляемого в стадии возбуждения уголовного дела // Российская юстиция. 2010. № 7. С. 32-43.
14. Безлепкин Б.Т. Уголовный процесс России: учебник. М.: Проспект, 2004. 730 с.
15. Есина А.С., Аристова Е.Н. Дознание в органах внутренних дел: науч.-практ. пособие: М.: КноРус, 2003. 117 с.
16. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / под ред. А.В. Смирнова. СПб.: Питер, 2003. 1008 с.
17. Соловьев А.Б. Система следственных действий как средство уголовно-процессуального доказывания (проблемы уголовного процесса и криминалистики): науч.-метод. пособие. М.: Юрлитинформ, 2006. 216 с.
18. Комиссаренко Е.С. Следственные действия в уголовном процессе России: дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2005. 241 с.
19. Зажицкий В.И. Результаты оперативно-розыскной деятельности в уголовном судопроизводстве: теория и практика: монография. СПб.: Юрид. центр Пресс, 2006. 449 с.
