CC BY
25
лингвистические исследования
УДК 811-11-6
Алешина Ю.В.
организация уровня абсолютной оценки прозаического художественного текста с персональным рассказчиком
Настоящая статья посвящена одной из важнейших категорий текста - категории оценочности, которая рассматривается в отношении повествовательного художественного текста с персонифицированным рассказчиком. Оценочность понимается как самостоятельная, интегрирующая повествование иерархическая категория текста, представленная разными уровнями (уровень частной, общей и абсолютной оценки), разными видами оценки (на уровне частной оценки: оценки мастерства, эстетической, гедонистической оценки и пр.), а также разными оценочно-речевыми линиями и планами, планами персонажа, повествователя и автора. В статье делается следующий вывод: уровень абсолютной оценки в рассказах данного типа может быть представлен полностью и частично отожествленными оценочно-речевыми планами автора и рассказчика-повествователя.
Ключевые слова: художественный текст, категория текста, оценочность, уровень оценки, образ автора, персонифицированный повествователь, имплицитный повествователь.
Julia V. Aleshina
THE STRUCTURE OF THE LEVEL OF THE ABSOLUTE EVALUATION IN TEXT OF THE EMOTIVE PROSE STYLE WITH THE PERSONIFIED
NARRATOR
The present article presents an attempt to investigate into one of the most vital text categories, the one of evaluation. The latter is viewed in the article in application to texts of emotive prose, specifically short stories, in which the narrator is personified. Evaluation is regarded as an independent, integral and hierarchical text category, which makes itself explicit: 1) at different levels (the level of special, general and absolute evaluation), 2) by means of different types of special evaluation (the evaluation of mastery, esthetic evaluation, etc.), and 3) by means of the interplay of the evaluation lines of the characters, the narrator and the author of the text. The following conclusion is made: the level of absolute evaluation makes itself explicit by complete and partial concurrence of the author's and narrator's evaluation.
Key words: Fiction, a text category, evaluation, an evaluation level, the author, personified narrator, implicit narrator, explicit narrator.
На
настоящая статья посвящена проблеме оценочности художественного текста. Оценочность в художественном тексте - это сложное, многоплановое явление. Любой художественный текст организован точкой зрения автора и пронизан его оценочностью. Посредством своего повествователя, своих героев, посредством соположения их оценочно-речевых планов, при помощи композиции сказа автор эксплицирует свою оценочную позицию. В раскрытии авторской оценки, в проникновении в структуру оценочности, в описании и упорядочении оценочных уровней заключается цель изучения явления оценочности художественного текста. Несмотря на значительное количество работ, посвященных данному явлению, проблема выражения оценочности в художественном тексте остается недостаточно изученной и требует дальнейшей разработки.
В центре внимания данной статьи находится один из аспектов вышеуказанной проблемы - проблема выявления уровня абсолютной оценки художественного текста, уровня, образованного на основе совмещения оценочно-речевых планов автора и повествователя-рассказчика.
Цель настоящей работы состоит в рассмотрении особенностей организации уровня абсолютной оценки в рассказах с персонифицированным, заданным в тексте рассказчиком. В начале статьи представляется необходимым определить основные понятия нашего исследования: понятие уровня оценки, оценочной линии и оценочно-речевого плана субъекта оценки.
Исходным положением нашей работы является следующее: любой художественный текст представляет собой сложноорганизованную, иерархически упорядоченную оценочную структуру, которая представлена в тексте уровнем оценки персонажей, уровнем оценки повествователя, а также уровнем оценки автора.
Каждый из упомянутых выше оценочных уровней представлен оценочными линиями, которые, в свою очередь, образуют оценочно-речевые планы субъектов. Под оценочной линией сказа мы понимаем эксплицированную в повествовании субъектно-объектную структуру, в которой объекту приписывается определенный набор частных оценок, не тождественных по знаку и различных по виду. На основании частных оценок определяется знак общей оценки. Оценочных линий в сказе может быть несколько, что зависит как от количества субъектов оценки, так и от количества объектов, подвергающихся оценке со стороны субъекта. Соединение различных оценочных линий образует оценочно-речевой план субъекта. В рассказе оценочно-речевой план любого субъекта может быть представлен как одной, так и несколькими оценочными линиями.
Безусловный интерес в повествовании данного типа представляют собой оценочно-речевые планы автора и повествователей, их переплетение, взаимопроникновение и подчас отожествление. Уровень оценки автора и повествователя, уровень надперсонажной оценки, мы условно определяем как уровень абсолютной оценки, то есть той оценки, которая выполняет мировоззренческую функцию. Именно на уровне абсолютной оценки автор (посредством своего рассказчика) выражает свое особое художественное видение, свое миропонимание.
Так как настоящая работа посвящена описанию уровня абсолютной оценки, в качестве оценочных субъектов которого выступают автор и повествователь (или повествователи, так как материал нашего исследования позволил нам выявить рассказы с двумя повествователями), то представляется необходимым произвести попытку определить статус повествователя и статус автора в тексте сказа.
Литература по вопросу о типах повествователя, об «образе автора» и «образе повествователя» необозрима [Виноградов 1971: 5], [Бахтин 1975: 4], [Одинцов 1973: 9], [Барлас 1991: 3] , [Лихачева 1976: 7], [Кожевникова 1994: 6], [Атарова, Лесскис 1976: 2], а также многие другие работы]. В настоящей статье мы не считаем возможным даже коротко остановиться на существующих в теории литературы подходах к трактовке данной проблемы. Однако привести одни из наиболее общих определений таких понятий, как «автор» и «рассказчик», представляется все же необходимым.
Так, к примеру, К.Н.Атарова и П.А.Лесскис под термином «автор» понимают «образ писателя в созданном им произведении..., каким он возникает в сознании читателя на основании прочитанного текста» [Атарова, Лесскис 1976: 2]. Под термином «повествователь» авторы понимают «образ рассказчика в произведениях, ему приписаны все авторские права над текстом, которого он объявлен создателем, - отбор материала, его компоновка и система оценок» [Атарова, Лесскис 1976: 2]. Подчас создается впечатление, что автор и повествователь-рассказчик отожествляются. «Однако повествователь находится и действует в том же мире, что и остальные персонажи, тогда как автор, хотя он и задан в тексте произведения, стоит над персонажами, он как бы фигура другого повествовательного уровня» [Атарова, Лесскис 1976: 2].
Автор - это создатель текста. «Образ автора - в сюжете, в композиции, пейзаже, героях, способах их сцепления» [Виноградов 1971: 5]. Повествователь же, или «"образ рассказчика" в сказе, - это форма литературного артистизма автора» [Виноградов 1971: 5]. Рассказчик - это создание автора. Сюжетная линия повествования, композиция сказа и повествователь задаются автором произведения. Рассказчик вплетен в структуру сказа: он то очень близок к автору, то максимально отстранен от него, он то является одним из главных действующих лиц сказа, то выступает в качестве стороннего наблюдателя, его оценки то сдержанны и объективны, то эмоциональны и экспрессивны. Но всегда оценка повествователя подчинена оценке автора.
Введение персонального повествователя в сказ не случайно. Это позволяет автору привнести в повествование еще одну «точку зрения», еще один оценочно-речевой план надперсонажного уровня, что, безусловно, ведет к усложнению авторской структуры, а следовательно, и к усложнению структуры уровня абсолютной оценки. Если при имперсональном повествователе, то есть при повествователе, выраженном третьим лицом, граница между ним и автором настолько размыта, что они могут быть практически отождествимы, а следовательно, и уровень абсолютной оценки представлен отождествленной оценкой повествователя и автора, то в персональном повествовании автор и рассказчик, как правило, независимые субъекты оценки, каждый из которых образует свой оценочно-речевой план. Авторская
оценка может частично или полностью совпадать с оценкой рассказчика, а может и не совпадать с нею. В зависимости от степени сближения оценочно-речевых планов автора и повествователя различается и структура абсолютно оценочного уровня сказа.
По типам структуры уровня абсолютной оценки сказа в данной работе мы предлагаем следующую классификацию рассказов с персональным повествователем:
1. Первую группу составляют рассказы, в которых автор максимально отстранен от рассказчика, а следовательно, и оценочно-речевой план автора и оценочно-речевой план повествователя независимы друг от друга. Авторская оценка в таких рассказах представлена имплицитно, она пронизывает всю структуру сказа, она заложена в композиции, она, в конечном итоге, опровергает оценку повествователя. Уровень абсолютной оценки представлен двумя независимыми оценочно-речевыми планами автора и повествователя.
2. Во вторую группу входят рассказы, в которых повествователь максимально приближен к автору. Повествователь может являться одним из действующих лиц сказа, главным героем или сторонним наблюдателем, но во всех этих случаях он будет обладать авторской компетенцией о героях и событиях сказа. Система оценок повествователя будет максимально приближена к авторской системе оценок. Авторская же оценка может эксплицироваться по-разному: посредством особенностей композиции произведения, посредством частичной контаминации или нивелировки оценки повествователя, посредством введения и соположения оценочно-речевых планов персонажей. В данном случае оценочно-речевой план автора и оценочно-речевой план рассказчика или полностью отождествляются, то есть все частные и общие оценки автора и рассказчика совпадают по всем оценочным линиям сказа, или же можно наблюдать частичное расхождение по одной или нескольким оценочным линиям сказа. Уровень абсолютной оценки представлен оценочно-речевым планом автора и оценочно-речевым планом повествователя, которые частично или полностью совпадают.
3. В третью группу входят рассказы, в которых повествователь, как правило, - сторонний наблюдатель, и его положение в сказе не фиксировано: он то отстраняется от повествования, то приближается к нему, подчас повествование ведется от третьего лица. Эксплицированный повествователь, по существу, обладает статусом персонажа, и его компетенция о действующих лицах и событиях сказа незначительна. Оценочно-речевой план повествователя представлен обобщенными оценками, частными и общими, по одной или по нескольким оценочным линиям сказа персонального и имперсонального повествователя. Оценочно-речевой план автора остается имплицитным. Оценки автора эксплицируются только в том случае, если наблюдается расхождение в общих и частных оценках автора и одного, или обоих повествователей. Уровень абсолютной оценки образован оценочно-речевым планом автора и отождествленным оценочно-речевым планом двух повествователей.
4. Четвертая группа рассказов представлена рассказами с двумя независимыми повествователями, один из которых может быть имплицирован, а второй
эксплицирован или же оба рассказчика эксплицированы. Оценки таких повествователей, а следовательно, и их оценочно-речевые планы абсолютно независимы друг от друга. Оценочно-речевой план автора имплицитен, он эксплицируется только в том случае, если автор нивелирует или контаминирует оценки своих повествователей. Уровень же абсолютной оценки обладает весьма сложной структурой: он представлен двумя независимыми оценочно-речевыми планами двух рассказчиков и оценочно-речевым планом автора.
К сожалению, в рамках статьи мы не имеем возможности проиллюстрировать каждый из вышеперечисленных типов рассказа. Поэтому мы ограничимся анализом только второй группы рассказов, на материале которой мы можем наглядно показать принципы отождествления оценочно-речевых планов автора и повествователя-рассказчика, а также будет произведена попытка проанализировать типичный случай частичного расхождения оценочно-речевых планов двух данных субъектов оценки.
В качестве иллюстративного материала мы использовали два рассказа С.Моэма: "Salvatore" и "Mr. Know-All" («Сальваторе», «Мистер-Всезнайка») [Maugham 1959: 11]. В первом рассказе "Salvatore" мы можем наблюдать полное совпадение оценочно-речевых планов автора и повествователя по единственной, представленной в сказе оценочной линии. И, соответственно, уровень абсолютной оценки представлен полностью отожествленной оценкой автора и повествователя-рассказчика.
Во втором рассказе "Mr. Know-All" мы отмечаем частичное расхождение оценочно-речевых планов автора и рассказчика по единственной, представленной в сказе оценочной линии. Уровень абсолютной оценки представлен частично отождествленной оценкой автора и повествователя.
Заметим, что в обоих рассказах оценочно-речевые планы как автора, так и повествователя представлены одной оценочной линией: один и тот же объект подвергается оценке как со стороны автора, так и со стороны рассказчика-повествователя. Такую структуру оценочно-речевого плана можно рассматривать как наипростейшую.
Итак, рассмотрим особенности организации уровня абсолютной оценки первого из упомянутых выше рассказов "Salvatore".
Главным героем данного рассказа, а также основным объектом оценки, на который направлена оценочная деятельность единственного, представленного в повествовании субъекта оценки повествователя-рассказчика, является итальянский рыбак Сальваторе. Повествователь приписывает данному объекту оценки четыре вида частной оценки: 1) эстетическую оценку внешности; 2) оценку мастерства; 3) психологическую оценку; 4) этическую оценку. Все виды частной оценки положительны по знаку и статичны на протяжении всего рассказа. В данном рассказе эксплицируется и общая оценка повествователя, которая (так же, как и все виды частной оценки) положительна по знаку. Проиллюстрируем вышеприведенные положения.
1. Эстетическая оценка:
"I knew Salvatore first when he was a boy of fifteen with a pleasant, ugly face, Вестник ММА
a laughing mouth and care-free eyes... and his body was as thin as a rail. He was full of grace" [Maugham 1959: 11].
И далее:
"Salvatore was now a great big husky fellow, tall and broad, but still with that ingenuous smile and those trusting, kindly eyes that he had had as a boy. He had the most beautiful manners I have ever seen in my life" [Maugham 1959: 11].
Данный вид оценки выражается посредством положительно оценочных предикатов: "pleasant"; "ingenuous"; "trusting", "kindly"; "beautiful", а также посредством существительного положительной оценочной семантики "grace".
Положительная эстетическая оценка частично контаминирована отрицательно оценочным предикатом "ugly". Однако, несмотря на частичную контаминацию, общий знак эстетической оценки, приписываемый Сальваторе, положителен: рассказчику нравится грациозное тело молодого моряка, бесхитростная улыбка и добрые глаза.
2. Оценка мастерства:
"He was in and out of the sea all the time, swimming with the clumsy, effortless stroke common to the fisher boys. Scrambling up the jagged rocks on his hard feet, for except on Sundays he never wore shoes, he would throw himself into the deep water with a cry of delight" [Maugham 1959: 11].
Положительную оценку мастерства повествователь приписывает умению Сальваторе плавать. Данный вид частной оценки передается при помощи предиката положительной оценочной семантики "effortless", а также положительно оценочного существительного "delight".
3. Психологическая оценка:
"Here he fell ill of some mysterious ailment that kept him in hospital for months. He bore it with the mute and uncomprehending patience of a dog" [Maugham 1959: 11].
Предметом восхищения повествователя является мужество его героя, способность сопротивляться болезни, случайно подхваченной в Китае, болезни, после которой он страдал ревматизмом всю жизнь. Положительная оценка эксплицируется в тексте посредством предикатов ситуативно положительно оценочной семантики: "mute" и "uncomprehending", а также существительного положительной оценочной семантики "patience".
Психологическая оценка повествователя также эксплицируется в следующем отрывке:
"She did not try to soften the blow. She told him straight out, with the blunt directness of her race, that she could not marry a man who would never be strong enough to work like a man... He was terribly unhappy, but he did not blame the girl. A fisherman's life is hard and it needs strength and endurance. He knew very well that a girl could not afford to marry a man who might not be able to support her. His smile was very sad and his eyes had the look of a dog that has been beaten, but he did not complain, and he never said a hard word of the girl he had loved so well [Maugham 1959: 11].
Повествователем, безусловно, положительно оценивается благородство и великодушие его героя, а также способность Сальваторе прощать. Данный вид част-
ной оценки эксплицируется в тексте посредством словосочетании положительной оценочной семантики: "... he did not blame the girl", "but he did not complain", "he never said a hard word of the girl". Повествователь приписывает Сальваторе положительную психологическую оценку: высоко оценивается рассказчиком мужество и благородство главного героя.
4. Этическая оценка (оценка отношения Сальваторе к детям и к окружающим):
"Often his rheumatism prevented him from doing anything at all and then he would lie about the beach, smoking cigarettes, with a pleasant word for everyone not with standing the pain that racked his limbs" [Maugham 1959: 11].
В данном отрывке эксплицируется положительная оценка этического отношения Сальваторе к окружающим его людям, которая передается при помощи единственного положительно оценочного предиката "pleasant".
И далее:
"Selvatore had enormous hands, like legs of mutton, coarse and hard from constant toil, but when he bathed his children, holding them so tenderly, drying them with delicate care, upon my word they were like flowers. He would seat the naked baby on the palm of his hand and hold him up, toughing a little at his smallness, and his laugh was like the laughter of an angel. His eyes then were as candid as his child's" [Maugham 1959: 11].
Положительная оценка этического отношения Сальваторе к детям эксплицируется в тексте посредством положительно оценочных предикатов: "tenderly"; "delicate"; "candid", а также посредством словосочетаний положительной оценочной семантики: "they were like flowers"; "his laugh was like the laughter of an angel". Повествователю импонирует внимательное отношение Сальваторе к окружающим, а также и его нежность и забота по отношению к своим детям.
В тексте рассказа эксплицируется и общая оценка повествователя:
"...while I drewforyou theportraitofaman,just anordinary fishermanwhopossessed nothingintheworldexcept a qualitywhichistherarest, the mostprecious and theloveliest that anyone can have....All I know that it shone in him with a radiance... Goodness,just goodness" [Maugham 1959: 11].
Рассказчик как бы подводит своеобразный аксиологический итог, определяя и оценивая основное качество своего героя. И это качество - просто доброта, великодушие - наивысшая добродетель человека ("goodness").
Итак, мы произвели попытку рассмотреть организацию оценочно-речевого плана повествователя-рассказчика. Повествователь приписывает своему герою четыре вида частной оценки, положительные по знаку, и положительную общую оценку. Какова же при этом оценка автора, и тождественна ли она оценке повествователя? Можем ли мы полагать, что оценочно-речевой план автора и повествователя в данном рассказе отождествимы?
Оценки автора (ни частные, ни общая) не эксплицируются в тексте сказа. Автор же не противоречит своему повествователю, он не нивелирует, не конта-минирует оценок рассказчика, голос автора «не проступает» на поверхность сказа. Автор как бы «соглашается» со своим рассказчиком, ибо оба субъекта оцен-
ки, - эксплицированный, персонифицированный рассказчик, и имплицированный автор, -производят оценку с единых позиций. Тождественно основание оценки: ценностная картина мира социума. Во все времена ценились такие качества человека, как мужество, щедрость души, великодушие, доброта. Этими качествами и обладает главный герой и основной объект оценки повествования, Сальваторе, который получает положительную оценку рассказчика и, безусловно, автора. Автор не может не «поддержать», не «согласиться» со своим повествователем, так как, производя оценку, рассказчик не противоречит общепринятой системе ценностей.
Итак, мы полагаем, что в данном рассказе можно наблюдать полное отождествление оценочно-речевого плана автора и оценочно-речевого плана повествователя-рассказчика. Уровень абсолютной оценки будет, в этом случае, представлен полностью отождествленной оценкой автора и рассказчика.
Перейдем к рассмотрению организации уровня абсолютной оценки в рассказе W.S.Maugham "Mr.Know-All" (С.Моэм «Мистер Всезнайка») [Maugham 1959: 11]. В данном рассказе мы наблюдаем частичное расхождение оценочно-речевых планов автора и повествователя. И, следовательно, уровень абсолютной оценки представлен частично отожествленной оценкой автора и рассказчика. Проиллюстрируем вышеприведенное положение.
Главным героем, а также основным объектом оценки рассказа является Макс Келада, которому приписываются шесть видов частной оценки: 1) эстетическая оценка внешности; 2) эстетическая и гигиеническо-эстетическая оценка багажа; 3) психологическая оценка; 4) оценка нормативного поведения; 5) интеллектуальная оценка; 6) этическая оценка. Все виды частной оценки статичны, большинство - отрицательны по знаку.
1. Эстетическая оценка внешности:
"King George has many strange subjects. Mr.Kelada was short and of a sturdy build, clean -shaven and dark-skinned, with a fleshy, hooked nose and very large, lustrous and liquid eyes. His long black hair was sleek and curly. He spoke with a fluency in which there was nothing English and his gestures were exuberant. I felt pretty sure that a closer inspection of that British passport would have betrayed the fact that Mr.Kelada was born under a bluer sky than is generally seen in England" [Maugham 1959: 11].
И далее:
"But Mr.Kelada flashed an oriental smile at me" [Maugham 1959: 11].
В рассказе повествователь называет мистера Келада "The Levantine" («житель Леванта, левантиец»), "a gentleman from Alexandria or Beirut" («человек из Александрии или Бейрута»), как бы указывая на то, что главный герой не англичанин и принадлежит, возможно, к одной из восточных наций. Многое во внешности мистера Келада, тщетно пытающегося выдать себя за англичанина, раздражает рассказчика. В целом безоценочное описание внешности персонажа приобретает в сказе отрицательную оценку. Так, ситуативно отрицательно оценочными можно считать следующие предикаты: "short", "sturdy", "dark-skinned", "fleshy", "hooked", "lustrous", "liquid"; существительное "fluency".
2. Эстетическая и гигиеническо-эстетическая оценка (оценка багажа мистера Келада):
"When I went on board I found Mr.Kelada's luggage already below. I did not like the look of it; there were too many labels on the suitcases, and the wardrobe trunk was too big. He had unpacked his toilet things, and I observed that he was a patron of the excellent Monsieur Coty; for I saw on the washing-stand his scent, his hair-wash and his brilliantine. Mr.Kelada's brushes, ebony with his mоnogram in gold, would have been all the better for a scrub. I did not at all like Mr.Kelada" [Maugham 1959: 11].
Отрицательную эстетическую оценку повествователь приписывает багажу своего попутчика. Рассказчик как бы «задает» общий тон отрицательной оценки, предваряя описание багажа отрицательно оценочной конструкцией "I did not like...", отрицательная оценочность которой проецируется на все описание вещей персонажа. Так, отрицательную оценку приобретают словосочетания: "there were too many lables...", ".. the wardrobe trunk was too big...". Иронической окраской обладают прилагательное "excellent" и существительное "patron", которым также может быть приписана отрицательная оценочность.
Отрицательная гигиеническо-эстетическая оценка эксплицируется в следующем предложении: "Mr.Kelada's brushes ... would have been all the better for a scrub". Рассказчик, упоминая о том, что щетки мистера Келада не плохо было бы почистить, указывает на нечистоплотность и неопрятность своего попутчика, и тем самым приписывает ему отрицательную гигиеническо-эстетическую оценку.
Завершая описание багажа мистера Келада, рассказчик еще раз повторяет: I did not at all like Mr.Kelalda" («Мне не понравился мистер Келада»). И этим, с одной стороны, еще раз подчеркивает свою неприязнь к персонажу, а с другой стороны, обобщает отрицательную эстетическую и гигиеническо-эстетическую оценки.
3. Психологическая оценка (оценка характера и эмоционального состояния мистера Келада):
"But it was at meal times that he was most intolerable... He was hearty, jovial, loquacious and argumentative" [Maugham 1959: 11].
"I had seen Mr.Kelada vehement and voluble before, but never so voluble and vehement as now" [Maugham 1959: 11].
Отрицательная психологическая оценка мистера Келада эксплицируется в тексте сказа посредством следующих предикатов отрицательной оценочной семантики: "intolerable". Под влиянием контекста отрицательную ситуативную оце-ночность приобретают предикаты положительной оценочной семантики, такие, как: "hearty", "jovial", "loquacious", а также предикаты с нейтральной оценочно-стью: "voluble" и "argumentive". В персонаже рассказчика раздражает все: то, как он общается с окружающими, то, как он ведет разговор, рассказчику неприятна постоянная болтовня мистера Келада, его дружеская, слегка панибратская манера поведения.
4. Оценка нормативного поведения:
"Mr.Kelada was chatty. He talked of New York and of San Francisco. He discussed plays, pictures, and politics. He was patriotic. The Union Jack is an impressive piece of drapery, but when it is flourished by a gentleman from Alexandria or Beirut, I cannot but feel that it loses somewhat in dignity. Mr.Kelada was familiar. I do not wish to put on
airs, but I cannot help feeling that it is seemly in a total stranger to put mister before my name when he addresses me. Mr.Kelada, doubtless to set me at my ease, used no such formality. I did not like Mr.Kelada" [Maugham 1959: 11].
И далее:
"He was a good mixer, and in three days knew everyone of board. He ran everything. He managed the sweeps, conducted the auctions, collected money for prizes at the sports, got up quoit and golf matches, organised the concert and arranged the fancy dress ball. He was everywhere and always. He was certainly the best-hated man in the ship. We called him Mr.Know-All, even to his face. He took it as a compliment" [Maugham 1959: 11].
В данном случае повествователь-рассказчик оценивает самые разнообразные качества своего персонажа: болтливость ("Mr. Kelada was chatty"), патриотизм ("He was patriotic"), фамильярность ("Mr.Kelada was farmiliar"), общительность ("He was a good mixer"). И все эти черты характера персонажа получают отрицательную оценку повествователя. Безусловно, данные черты человеческого характера, за исключением, возможно, фамильярности, не являются отрицательными. Однако рассказчику претит излишняя болтливость и ложный, с точки зрения последнего, патриотизм мистера Келада, повествователю неприятна фамильярность и назойливость его попутчика, что он и выражает, повторяя несколько раз в рассказе "I didn't like Mr.Kelada" («Мне не нравился мистер Келада») [Maugham 1959: 11].
5. Интеллектуальная оценка:
"One evening at dinner the conversation by chance drifted to the subject of pearls... Mr.Kelada, as was his habit, rushed the new topic. He told us all that was to be known about pearls...
"Well, I ought to know what I am talking about. I'm going to Japan just to look into this Japanese pearl business. I'm in the trade and there's not a man in it who won't tell you that what I say about pearls goes. I know all the best pearls in the world, and what I don't know about pearls isn't worth knowing" [Maugham 1959: 11].
Интеллектуальная оценка персонажа повествователем нейтральна. Нейтрально оценочным можно считать единственное предложение, в котором рассказчик комментирует способности мистера Келада: "He told us all that was to be known about pearls" («Он рассказал нам все, что только было известно о жемчуге»). Данное предложение не содержит слов ни положительной, ни отрицательной оценочной семантики.
Однако автор, именно автор, а не повествователь-рассказчик, «позволяет» своему герою произвести самооценку, которая, безусловно, положительна по знаку: "... there is not a man in it (in the trade) who won't tell you that what I say about pearl goes" (Нет ни единого профессионала, который рассказал бы вам о жемчуге больше, чем я); "I know all the best pearls in the world" («Я знаю все лучшие жемчужины мира»).
Вне всякого сомнения, автор выставляет своего персонажа отъявленным хвастуном (и, скорее всего, в данном случае автор и его рассказчик едины в своей оценке: мистер Келада хвастлив вне всякой меры). Однако очевидна и положи-
тельная интеллектуальная оценка персонажа автором. Оценка повествователя не эксплицируется. Дальнейшим же повествованием автор показывает, что мистер Келада был действительно профессионалом высокого класса.
Мы полагаем, что в этом виде частной оценки наблюдается частичное расхождение в знаке интеллектуальной оценки, которую приписывают персонажу автор и повествователь. В данном случае можно говорить лишь о частичном расхождении в оценке, так как оценка рассказчика нейтральна, в то время как оценка автора, безусловно, положительна. В случае полного расхождения, знаки оценки субъектов должны быть противоположны по знаку.
6. Этическая оценка (оценка этического отношения мистера Келада к окружающим):
Данный вид частной оценки практически не эксплицируется в тексте рассказа. Всеми нелюбимый мистер Келада совершает благородный поступок: он скрывает от мистера Рамсей, одного из пассажиров теплохода, тот факт, что жемчужное колье, которое его жена, миссис Рамсей, выдает за искусственное, в действительности является натуральным, цена которого значительна и которое, возможно, было подарено ей одним из ее поклонников. Чтобы скрыть этот факт, мистер Келада признает свою «ошибку» и проигрывает пари, выставляя себя невеждой и хвастуном и подвергая себя насмешкам со стороны других пассажиров.
Введение в сказ эпизода с жемчугом приводит к контаминации общей отрицательной оценки мистера Келада повествователем: "At that moment I did not entirely dislike Mr.Kelada" («Тогда мне показалось, что мне так уж неприятен мистер Келада»). Заметим, что общая оценка повествователя, складывающаяся из шести видов частной, не может быть никакой другой по знаку, как отрицательной, так как отрицательны эстетическая оценка внешности мистера Келада, эстетическая и гигиеническо-эстетическая оценка его багажа, оценка нормативного поведения и психологическая оценка. Нейтральны интеллектуальная оценка и оценка этического поведения. Какой же из данных видов частной оценки определяет знак общей?
По-видимому, это оценка нормативного поведения и психологическая оценка. Данные виды частной оценки занимают доминирующее, по сравнению с эстетической и гигиеническо-эстетической оценками, положение в ценностно-оценочной системе социума.
Итак, оценочно-речевой план повествователя представлен одной оценочной линией (субъект оценки - повествователь; объект - мистер Келада). Единственному объекту повествования приписывается шесть видов частной оценки, на основании которых складывается общая.
Оценочно-речевой план автора, также как и оценочно-речевой план рассказчика, представлен одной оценочной линией, в которой в качестве субъекта оценки выступает автор, а в качестве объекта - мистер Келада. Авторская оценка, в отличие от оценки повествователя, всегда имплицитна. Расхождение оценочно-речевых планов двух данных субъектов оценки можно наблюдать в случае интеллектуальной и этической оценки. Автор посредством развития сюжета и композиции рассказа развивает, эксплицирует, в данном рассказе нигде не нивелируя,
оценку повествователя. Так, по замыслу автора, центральным в повествовании является эпизод с жемчугом миссис Рамсей, в котором раскрываются новые качества главного героя, мистера Келада. Этот эпизод практически не оценивается повествователем, но, безусловно, получает положительную оценку автора, ибо человеческая порядочность не может не оцениваться положительно. В случае же интеллектуальной оценки, которая весьма незначительно представлена в оценочно-речевом плане рассказчика, автор «позволяет» своему персонажу произвести самооценку и самостоятельно рассказать о своей профессии и знаниях. По замыслу автора, мистер Келада представлен читателям как образованный человек и профессионал высокого класса. В случае первых четырех видов частной оценки (эстетической оценки внешности главного героя и гигиеническо-эстетической оценки его багажа, психологической оценки и оценки нормативного поведения) мы не наблюдаем экспликации авторской оценки, и поэтому можем полагать, что в данном случае нет расхождения в оценках автора и рассказчика. Производя данные виды оценок, автор и рассказчик опираются на единую для всего человечества систему ценностей. Так, может быть неприятен чрезмерно болтливый, вмешивающийся не в свое дело, слегка хвастливый человек (психологическая оценка и оценка нормативного поведения), вызывающий неприязнь, человек, вещи которого неопрятны и неаккуратны (эстетическая и гигиеническо-эстетическая оценки).
Нетождественна по знаку и по основанию и общая оценка автора и общая оценка рассказчика. Общая оценка автора положительна, и в ее основе лежит, безусловно, оценка этического отношения мистера Келада к окружающим. В иерархии оценок этическая оценка занимает более высокую ступень, нежели эстетическая, психологическая, интеллектуальная и даже оценка нормативного поведения. В своих оценках автор в большей степени, чем повествователь-рассказчик опирается на общепринятую систему ценностей, и, следовательно, систему оценок. Ценностно-оценочная система автора в большей степени отрешена от субъективного начала, а оценки автора более объективны, чем оценки повествователя.
Общая оценка повествователя, можно полагать, - это контаминированная отрицательная оценка, которая, как нам представляется, определяется оценкой нормативного поведения или психологической оценкой. В данном рассказе повествователь, производя оценки, опирается на субъективно обусловленную, а не на общественно принятую систему ценностей.
Уровень абсолютной оценки в данном рассказе будет представлен частично отожествленными оценочно-речевыми планами автора и повествователя. Мы наблюдаем полное совпадение оценок автора и рассказчика в случае эстетической оценки, гигиеническо-эстетической, психологической оценки и оценки нормативного поведения и отмечаем частичное расхождение в оценках автора и повествователя в случае интеллектуальной и этической оценки. На уровне общей оценки происходит расхождение оценок автора и рассказчика: общие оценки различны по знаку и по основанию, в их основе лежат различные по виду частные оценки.
Итак, на примере рассказа W.S.Maugham "MrKmw-AП" была произведена попытка проиллюстрировать рассказы, в которых уровень абсолютной оценки представлен частично отожествленными оценочно-речевыми планами автора и повествователя-рассказчика.
В заключение необходимо подвести некоторые итоги и сделать выводы:
1. В настоящей статье была произведена попытка рассмотреть уровень абсолютной оценки персонального повествования, представленный оценочно-речевыми планами автора и повествователя-рассказчика. По типу организации данного оценочного уровня мы выделяем четыре основных вида рассказов. Однако ввиду ограниченного объема статьи мы сочли возможным рассмотреть только вторую группу, представленную рассказами, в которых оценочно-речевые планы автора и рассказчика полностью отождествимы по всем основным оценочным линиям сказа или же наблюдается расхождение по некоторым оценочным линиям последнего. Уровень абсолютной оценки в рассказах данного типа представлен, таким образом, а) полностью б) частично отожествленными оценочно-речевыми планами автора и рассказчика.
2. Отождествление оценок автора и повествователя наблюдается в том случае, если основание оценок едино. Оценки автора в значительной степени отрешены от субъективного начала и в их основе лежит, как правило, социально принятая ценностно-оценочная система. В основе оценок повествователя также может лежать данная ценностная система, но может лежать и его собственная система ценностей и оценок, в большей или меньшей степени соотносимая с общественно принятой. В первом случае оценочно-речевые планы автора и повествователя отождествляются, во втором - они полностью или частично независимы.
3. Рассказы первой подгруппы были проиллюстрированы в статье на материале рассказа С.Моэма «Сальваторе». Уровень абсолютной оценки представлен полностью отождествленными оценочно-речевыми планами автора и повествователя: автор не «противоречит» своему повествователю, он не нивелирует, не кон-таминирует его оценку, так как тождественно основание, с которого производят оценку данные оценочные субъекты.
4. Рассказы второй подгруппы рассматривались на материале рассказа С.Моэма «Мистер Всезнайка». Уровень абсолютной оценки представлен частично отождествленными оценочно-речевыми планами автора и рассказчика, что выражается в нетождественности некоторых частных и общих оценок субъектов. Причина расхождения в оценках и, следовательно, в частичном расхождении оценочно-речевых планов субъектов кроется в несовпадении оснований оценки.
Литература
Апресян Ю.Д, Гальперин И.Р., Гинзбург Р.С, Амосова Н.Н, Медникова Э.М. Большой англо-русский словарь. - М., Русский язык., 1987. - 2076 с.
Атарова К.Н., ЛесскисГ.А. Семантика и структура повествования от первого лица в художественной прозе // Известия АН СССР. Сер. Литературы и языка. Т. 35. - № 4. - М., 1976. - С. 343 - 356.
Барлас Л.Г. Язык повествовательной прозы Чехова. Проблемы анализа. -Ростов-на-Дону.: Из-во Ростовского ун-та, 1991. - 209 с.
Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. - М.: Сов. Россия, 1975. -
318 с.
Виноградов B.B. О теории художественной речи. - М.: Высшая школа, 1971.
- 240 с.
Кожевникова Н.А. Типы повествования в русской литературе XIX-XX вв.
- М.: Наука, 1994. - 420 с.
Лихачева Л.Н. Повествовательная точка зрения как художественный прием и его языковая характеристика: Автореф. дис... канд.филол.наук. - Л., 1976. - 24 с.
Мюллер В.К. Большой англо-русский и русско-английский словарь. - М.: Эксмо, 2012. -1008 с.
Одинцов В.В. О языке художественной прозы. - М.: Наука, 1973. - 104 с. Ожегов С. И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. - М.: Азбуковник, 2000. - 940 с.
Maugham W.S. The Complete Short Stories of W.S.Maugham. - Melbourne., 1959. p.1576.
The Oxford English Dictionary. - Oxford. Oxford University press., 1994. -
p.7567.
