CC BY
14
УДК 371+94(47) М. А. Мишина, Челябинский
государственный педагогический университет (ЧГПУ), соискатель, г. Челябинск, e-mail: Fahrenheit-32@mail.ru
ОРГАНИЗАЦИЯ СОЦИАЛЬНОЙ ЗАЩИТЫ УЧАЩИХСЯ НА ЮЖНОМ УРАЛЕ В 1921-1929 гг.
Становление всеобщего школьного образования сопровождалось решением ряда организационных проблем. Одной из форм привлечения детей в школу явилась социальная защита учащихся. В статье обозначены сложности, с которыми столкнулось государство и общественность в процессе охвата детей образованием в 1921-1929 гг., представлены различные виды и субъекты социальной защиты учащихся.
Ключевые слова: социальная защита, школьное образование.
Революционные события 1917 года качественным образом изменили социально-экономические отношения в российском обществе. После окончания Гражданской войны новая, советская, власть обратилась к решению социальных проблем общества, справедливо усматривая в них наряду с гуманитарными и прагматические политические перспективы. В нашей статье мы рассмотрим вопрос организации социальной защиты учащихся в период НЭПа — новой экономической политики, на определенный период истории утвердившей в структуре советской экономики рыночные механизмы и институты.
В теоретических трудах видных общественных деятелей той поры Н. Крупской и А. Кол-лонтай отмечалось, что государство должно взять на себя воспитание и материальное обеспечение всех без исключения детей, чтобы освободить их от влияния семьи и создать новый тип людей, способных создать коммунистическое общество [1]. Дети в возрасте до 14 лет в то время составляли более трети населения страны [2]. Вопросы социальной поддержки детей становятся стержнем государственной политики. Социальная защита, формирующая человека «коммунистического завтра», распространяется не только непосредственно на детей в семье, но и на учащихся школ.
В 1921-1922 гг. в связи с переходом к новой экономической политике, потребовавшей строжайшей экономии всех ресурсов страны, государственные ассигнования на культурные нужды были заметно сокращены. В тяжелом положении оказались школы, их учащиеся. При школах создавались хозяйственные советы, занимавшиеся изысканием средств для школы и поддержкой учащихся из бедных семей. К при-
меру, в школе № 1 (I ступень) Курганского уезда собирались деньги с учеников на дрова, приобретение хозяйственных вещей. Родителям неимущих учеников было предложено мыть самим полы. В школе № 9 (I ступень) также за счет детей покупались дрова. В школе № 18 средства брались всецело от постановок спектаклей, литературных вечеров, добровольных пожертвований. Школа II ступени производила помесячное обложение учащихся. Неимущие дети служащих и рабочих были освобождены от взносов. А так как неимущих оказалось достаточно много, то и средств соответственно собрано было мало [3].
Помогали школам предприятия. В Златоусте в те годы практиковалось шефство цехов над школами. В Шадринске помощь оказывалась через комитеты содействия [4]. Школьные советы обращались в Губсобес за оказанием помощи нуждающимся школьникам. Вот одна из таких просьб от 14.03.1921 г. совета школы № 21 г. Челябинска: «Школьный Совет удостоверяет, что ученики Бобченко Константин, 13 лет, и Бобчен-ко Виктор, 12 лет, действительно нуждаются как в белье, так и в обуви, и просит выдать им мануфактуру в количестве 30 аршин (14 аршин на двоих на одну смену белья и 16 аршин на двоих на костюмы), а также по паре сапог» [5].
Значительней была поддержка учащихся-инвалидов. В 1921 г. в школе для глухонемых в г. Челябинске училось 10 чел., в 1922 — 20 чел. Первоначально школа находилась в ведении Губздрава, но из-за нехватки средств Губздрав отказался от школы и в конце 1921 г. она была переведена в ведение народного образования [6]. Тринадцатого апреля 1921 г. ввиду крайне малого числа училищ для глухонемых в России и чрезвычайно большой потребности в них было
решено открыть училище для глухонемых детей в Челябинской губернии. При училище создан интернат для мальчиков и девочек от 8 до 16 лет в количестве 50 чел. [7].
Попытка сохранить с переходом к НЭПу принцип бесплатного содержания и воспитания детей в школьных учреждениях привела к резкому сокращению школьных и внешкольных учреждений. Причиной такого явления стала нехватка средств местного бюджета, на который возложена была обязанность содержать школы [8]. Если Челябинское Губоно в начале декабря 1921 г. обслуживало 42 % детей, то с переходом к НЭПу на эти же средства могло себе позволить содержать лишь 27 % [9]. В 1922-1923 г. на Урале число учащихся начальных классов сократилось на 42 % в сравнении с 1920-1921 гг. [10].
Советское государство не отказалось от идеи бесплатного образования, но было вынуждено временно согласиться на введение платы как в школах, так и детсадах. Появились частные школы. Окружной комитет народного образования Курганского окрисполкома выпустил постановление о введении платы за обучение. Он подошел дифференцированно к оплате, учитывался социальный статус родителей ученика, тип школы: для рабочих и служащих, получающих по фактическому заработку от 45 до 60 руб. в месяц устанавливалась плата
9 руб. в год, от 60 до 75 руб. — 12 руб. в год, с 75 руб. и выше — 15 руб. в год независимо от числа обучающихся детей в данной семье и типа учебного заведения; с кустарей и ремесленников, выбирающих платные патенты 1-го разряда, —
10 руб. в год (независимо от числа обучающихся детей в данной семье); с крестьян, в зависимости от мощности их хозяйства, в размере от 5 до 15 руб. в год (независимо от числа обучающихся детей в данной семье); с лиц свободных профессий (врачей, юристов, торговых агентов и т. п.), а также служащих, получающих спецставку выше полуторного оклада 17-го разряда тарифной сетки ответственной шкалы, в школах I ступени — 50 руб. в год, в школах II ступени — 60 руб. в год (за каждого учащегося); с торговцев, владельцев промышленных предприятий, крестьян, эксплуатирующих чужой труд, с каждого учащегося в школах I ступени в зависимости от выбираемого патента и статуса — от 20 руб. до 110 руб. в год.
Освобождались от оплаты за учение дети, состоящие на иждивении: а) красноармейцев; б) инвалидов Красной Армии и Флота, а также инвалидов империалистической войны из ра-
бочих и крестьян; в) инвалидов труда и государственных пенсионеров; г) политкаторжных и политических ссыльных; д) студентов вузов из рабочих и крестьян; е) студентов коммунистических вузов и слушателей совпартшкол; ж) школьных работников, непосредственно работающих в школах I и II ступеней и в семилетках; з) безработных граждан; и) крестьян, освобожденных от уплаты единого сельхозналога; к) круглые сироты, состоящие на иждивении лиц кустарей, ремесленников, крестьян; л) явно несостоятельных граждан, неподходящих ни под одну из вышеперечисленных категорий [11]. Как видим, часть детей училась бесплатно. Максимальная разница в оплате для различных групп детей составила 101 руб. (от 9 до 110 руб.).
В связи с введением оплаты за учебу начался уход детей из школы. В 1922 г. в РСФСР (без автономных республик) из 6 836 180 подростков (от 13 до 18 лет) пользовались школой лишь 558 020, т. е. 8,2 % [12]. Остальные не учились. Они либо беспризорничали, либо работали, так как вынуждены были кормить себя или даже членов семьи.
Основную массу отсеявшихся учащихся составляли дети бедноты. Не имея материальных возможностей, рабочие, крестьяне нередко забирали своих детей из школы задолго до окончания курса начального образования. Нередки случаи, особенно в деревнях, когда дети бедноты не посещали школу из-за отсутствия одежды или обуви. На Урале из каждых 100 учеников, поступивших в первый класс городских школ в 1924/1925 уч. г., до четвертого класса в среднем доходило менее 68 мальчиков и девочек, а в сельских школах — 15 [13].
В пос. Урефтинском Челябинского района из 75 чел. не посещали школу 44 чел., 9 из них не посещали школу из-за отсутствия обуви. Из школы уходили даже довольно состоятельные семьи, которым была введена наивысшая оплата, к примеру, ученики граждан, подходящих к разряду нетрудовых элементов и высших служителей религиозного культа. Об этом сообщалось комиссией при Куртамышской школе II ступени 23 ноября 1924 г. Выход детей данных родителей снизил доходы школы на 70 % [14].
В 1924 г. наблюдаются недовольства и требования освобождения от платы за обучение. Отмечаются и нарушения введенных правил. В школах учебной службы Ташкентской железной дороги дети железнодорожников должны были обучаться бесплатно. Сама же учебная
служба Ташкентской железной дороги не выполнила указ Центра и взимала плату за обучение детей железнодорожников [15].
В том же 1924 г. выходит ряд инструкций и распоряжений Наркомпроса, касающихся материального положения школ. В инструкции Наркомпроса «О платности в учреждениях и школах Соцвоса открытого типа» (1924 г.) отмечалась недопустимость введения платы за обучение в сельских школах. В инструкции отмечалось также, что при установлении размера платы за обучение надлежит строго проводить классовый принцип и взыскивать плату в зависимости от имущественного положения родителей учащегося. В инструкции «О платности в учреждениях и школах Соц-воса открытого типа» (1924 г.) сказано, что в целях улучшения материального положения учреждений Соцвоса открытого типа (школ, детсадов, очагов и т. п.) при них могут быть организованы комитеты содействия. На комитеты содействия возлагалась задача изыскивать средства путем сбора добровольных пожертвований и периодических взносов, устройства спектаклей, концертов, лекций, лотерей и т. п. (1924 г.) [16].
Нарушения продолжались. Президиум Уральского областного исполнительного комитета (от 7 янв. 1925 г.) увидел нарушения в оплате за обучение в сельских школах I ступени. Он указал: «Считать недопустимым взимать в сельских школах I ступени плату за обучение». В школах-семилетках и II ступени взимать плату за обучение возможно с детей нетрудового элемента и с детей крестьян, применяющих наемный труд (председатель Уралисполкома — Сулимов).
В распоряжении Наркомпроса «О недопустимости существования договорных школ и взимания платы за обучение» (1925 г.) отмечался недостаток имеющихся у государства средств. В то же время Народный Комиссариат Просвещения считал нецелесообразным и недопустимым возвращаться к договорной системе 1922/1923 уч. г. В другом распоряжении «О плате за обучение в школах и воспитание в дошкольных учреждениях» (1925 г.) были оговорены ограничения оплаты услуг: «Размер платы устанавливается губернскими и областными исполкомами с непременным условием, чтобы общая платность в вышеуказанные детские учреждения не превышала для рабочих и служащих 6 % получаемой ими зарплаты, вне всякой зависимости от количества обучающихся или воспитывающихся детей» [17, с. 4].
С целью охвата учебой всех детей трудящихся ВЦИК и Совнарком предусмотрели ряд мероприятий по оказанию помощи бедным учащимся. Наркомпросу ежегодно выделялись определенные суммы на покупку особо нуждающимся детям одежды и обуви, выдачу их родителям единовременных пособий, организацию в школах горячих завтраков по льготным ценам, а для части детей — бесплатно. В циркулярном письме «Об организации помощи детям-учащимся беднейших крестьян» (1925 г.) указывалось на то, что необходимо прийти на помощь детям беднейшего населения, создавая для них такие условия, при которых они могли бы обучаться в школах. Задачу помощи крайне нуждающимся школьникам должны были взять на себя крестьянские комитеты. Для осуществления этой задачи крестьянским обществам взаимопомощи предлагалось: выделять известную часть средств из своих фондов на дело помощи школьникам (на приобретение одежды, обуви и т. п. для нуждающихся); оказывать всяческое содействие органам Наркомпро-са в деле устройства при школах общежитий для детей соседних деревень; налаживать в школах организацию горячих завтраков для особенно нуждающихся детей, не получающих дома достаточного питания; устанавливать связь со школами для совместной работы по выяснению нужд и оказания помощи нуждающимся школьникам [18].
Спустя три года, 14 апреля 1928 г., выходит постановление правительства «Об оказании помощи детям беднейших семейств». В резолюции Уральского областного совещания деревенских партработников (ноябрь 1928 г.) записано: «При проведении в жизнь плана всеобщего первоначального обучения необходимо строгое соблюдение классовой линии, обеспечение доступа в школу, в первую очередь детям батраков, бедноты, детям работающих по найму и приемышам» [19, с. 21]. Часть льгот охватывала не только учащихся из бедных семей. К примеру, 12 августа 1926 г. выходит постановление Наркомпроса и наркома внутренних дел и юстиции «О льготном пригородном тарифе для учащихся» [20].
Развитие школьной системы на Южном Урале шло неравномерно по всей территории. Охват школьным обучением отставал в Башкирии. Даже в 1926 г. все еще многие дети (порядка 70 %) не учились. Это связано с тем, что ряд школ функционировали на договорных началах, из школ I ступени сложно поступить в школы П-й, не хватало школ (одна школа обслуживала
несколько селений), слабо были вовлечены дети бедняцкой части, особенно в тех районах, где отсутствовали школьные здания. На VI Все-башкирском съезде Совета рабочих, крестьян и красноармейцев (1927 г.) был поставлен вопрос о строительстве интернатов и привлечении детей беднейшей части населения [21].
Окружной комитет ВЛКСМ и Окружное правление союза работников просвещения Челябинского округа обратилось к руководителям школ с призывом: добиться максимального процента передачи детей бедноты, окончивших школы I ступени, в школы повышенного типа — ШКМ, семилетки и школы II ступени, а также детей, окончивших школы с трехлетним курсом, в школы-четырехлетки; обеспечить подготовку детей бедноты, поступающих в школы повышенного типа; создать при школах постоянные фонды помощи беднейшим учащимся [22].
Благодаря «бедняцкому фонду» нуждающиеся ученики обеспечивались обувью, одеждой, школьными принадлежностями. Средства фонда формировались из разных источников. К примеру, в Куртамышском районе Курганского округа из общей суммы 12,8 тыс. руб. почти половину составляли средства, внесенные самим населением и общественными организациями [23].
В 1928 г. в бюджете отдела народного образования при Челябинском горсовете впервые по-
90 п
80 70 60 50 40 30 20 10 0
явилась статья расходов на помощь беднейшим учащимся [24]. Средства для помощи формировались в специальном фонде, который, в свою очередь, складывался из ряда источников: государственного и местного бюджетов, коопераций, ККОВов, средств школьного фонда, самообложения, шефской помощи. Около половины поступлений давал госбюджет. Средства фонда расходовались на одежду, обувь, стипендии, питание учащихся [25]. На заседании президиума Курганского горисполкома 3 октября 1928 г. был поднят вопрос организации общежития для беднейших учащихся. Решено было для этого выделить помещение бывшей столовой Окркомпома и Окроно. В трехдневный срок следовало представить расчеты и смету по содержанию общежития [26].
Анализ статистических данных, представляющих размеры ассигнований на народное образование, свидетельствует об их постоянном росте. В 1928/1929 уч. г. в Уральской области отмечен значительный рост средств на школьное строительство. Произошло увеличение по сравнению с предыдущим 1927/1928 уч. г. с 2 875 тыс. руб. до 3 575 тыс. руб., т. е. на 24 %. Большую помощь в школьном строительстве оказало самообложение, давшее в 1927-1928 гг. 2 378 тыс. руб. (в общей сложности 83 %) [27].
Все эти меры привели к росту числа учащихся не только начальных классов, но более высоких ступеней (рис. 1).
=2,3= 16,7 шмшмш 15,8 5,6 ШТшшшТПТ 16,3
=2,7 = Ж1м,„м,ГШ 16,3 1111111111111 РЧ 159,21 «й 1 ||60,7||
¡¡1|| 151,71 11111
щ|||||| ||з9,5]|
1924/1925
1925/1926
1926/1927
1927/1928
1Школы-семилетки □ Школы II ступени ПШколы-девятилетки
Рис. 1. Рост сети повышенных школ в Уральской области с 1924/1925 по 1927/1928уч. г.,
тыс. чел. [28, с. 66].
Данные диаграммы свидетельствуют о том, что за три года численность учащихся школы-семилетки возросла в полтора раза, школы II ступени — сохранилась на прежнем уровне, школы-девятилетки — возросла более чем в два раза. На Урале в развитии сети повышенных школ наблюдались те же закономерности, что и по стране в целом. Развитие школьного образования зависело не только от желания родителей видеть своих детей грамотными, но и их материального благополучия, экономического положения в стране.
В условиях НЭПа, в условиях жесткой экономии бюджетных расходов, государство
Библиографический список
находило финансовые возможности и проявляло политическую волю для решения наиболее актуальных социальных проблем в стране, в том числе в сфере народного образования. При классовой дифференциации социальной помощи, при идеологическом прессинге на сферу образования государство объективно решало гуманитарную проблему обеспечения реальной доступности образования вне зависимости от имущественного статуса семьи. Данный опыт представляется актуальным для современных отечественных программ социальной помощи в сфере образования.
1. Коллонтай, А. М. Из моей жизни и работы [Текст] / А. М. Коллонтай. — М. : Сов. Россия, 1974. — 416 с.
2. Население России в ХХ веке [Текст] : в 3 т.— М. : Рос. полит. энциклопедия (РОССПЭН), 2000. — Т. 1. — С. 154.
3. Объединенный государственный архив Челябинской области (ОГАЧО). Ф. Р-138. Оп. 1. Д. 578.
4. Чуфаров, В. Г. Деятельность партийных организаций Урала по осуществлению культурной революции (1920-1937 гг.) [Текст] / В. Г. Чуфаров. — Свердловск , 1970. — С. 58.
5. ОГАЧО. Ф. Р-138. Оп. 1. Д. 462 а. Л. 84.
6. ОГАЧО. Ф. Р-108. Оп. 1. Д. 365. Л. 106.
7. ОГАЧО. Ф. Р-106. Оп. 1. Д. 421. Л. 1-1 об.
8. История Оренбуржья [Текст] / сост. Л. И. Футурянский. — Уфа, 1996. — 280 с.
9. ОГАЧО. Ф. Р-106. Оп. 1. Д. 518. Л. 118.
10. История Урала : ХХ в. [Текст] : в 2 кн. / под ред. В. В. Личмана и В. Д. Камынина. — Екатеринбург : СВ-96, 1998. — Кн. 1. — С. 109.
11. Государственный архив Курганской области (ГАКО). Ф. Р-48. Оп. 1. Д. 55. Л. 1-1 об.
12. Белокопытова, М. Организуйте труд [Текст] / М. Белокопытова // Детская беспризорность : Предупреждение и борьба с ней. — М. : Красная новь, 1923. — С. 19-35.
13. ОГАЧО. Ф. Р-115. Оп. 1. Д. 119. Л. 8-9 об.
14. ГАКО. Ф. Р-48. Оп. 1. Д. 66. Л. 76.
15. Государственный архив Оренбургской области (ГАОО). Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 612. Л. 103.
16. О платности в учреждениях и школах Соцвоса открытого типа [Текст] : инструкция На-ркомпроса // Еженедельник Наркомпроса РСФСР. — 1924. — № 2. — С. 27-30.
17. ГАКО. Ф. Р-48. Оп. 1. Д. 66. Л. 166.
18. О недопустимости существования договорных школ и взимания платы за обучение [Текст] : распоряжение Наркомпроса // Еженедельник Наркомпроса РСФСР. — 1925. — № 31. — С. 9-10.
19. О плате за обучение в школах и воспитание в дошкольных учреждениях [Текст] : распоряжение Наркомпроса // Еженедельник Наркомпроса РСФСР. — 1925.— № 46.
20. Об организации помощи детям-учащимся беднейших крестьян [Текст] : циркулярное письмо // Еженедельник Наркомпроса РСФСР. — 1925. — № 31. — С. 9-10.
21. Резолюции областного совещания деревенских партработников [Текст]. — Свердловск : Изд-во Уралобкома ВКП(б), 1928. — 28 с.
22. О льготном пригородном тарифе для учащихся № 90 [Текст] : постановление Наркомпроса и НК Внутренних дел и юстиции // Еженедельник Наркомпроса РСФСР. — 1926. — № 37. — С. 1-2.
23. Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан (ЦГИА РБ). Р-394. Оп. 5. Д. 40.
24. ОГАЧО. Ф. Р-115. Оп. 1. Д. 246. Л. 44.
25. Очерки истории Курганской области [Текст] / под ред. А. М. Курочкина. — Челябинск : Юж.-Урал. кн. изд-во, 1968. — С. 453.
26. Материалы к отчету Челябинского Городского Совета VIII созыва [Текст]. — Челябинск : Изд-во Челяб. гор. Совета, 1928. — 120 с.
27. ОГАЧО. Ф. Р-115. Оп. 1. Д. 246. Ф. Р-220. Оп. 1. Д. 364. Л. 71 об.
28. Хозяйственное и культурное строительство Урала : Краткий обзор к съездам Советов [Текст]. — Свердловск : Изд-во Урал. обл. исполкома Советов РИКиК депутатов, 1929. — С. 77.
