CC BY
20
А. В. Полетаев
ОПЫТ РЕКОНСТРУКЦИИ БИОГРАФИЙ ИНОКОВ ВЕРХОТУРСКОГО СВЯТО-НИКОЛАЕВСКОГО МОНАСТЫРЯ В ПЕРВОЕ СТОЛЕТИЕ СУЩЕСТВОВАНИЯ ОБИТЕЛИ
Данная работа являет собой пробный опыт реконструкции биографий иноков Верхотурского Свято-Николаевского мужского монастыря в XVII в. В ней представлены предварительные варианты некоторых словарных статей, которые должны лечь в основу готовящегося к публикации словаря-синодика с условным названием — «Верхотурский Свято-Николаевский монастырь в первое столетие своего существования (исторический синодик)».
Ключевые слова: Верхотурский Свято-Николаевский мужской монастырь, XVII в., историческая генеалогия, биографии иноков.
За последнее время в научных трудах, посвященных истории Верхотурского Свято-Николаевского монастыря, прочно утвердился тезис
0 том, что биографии насельников обители в первое столетие ее существования практически не поддаются реконструкции. Этот ничем не обоснованный тезис уже стал в некотором роде аксиомой и «общим местом» работ по истории монастыря. К сожалению, не избежали его и лучшие исследовательские труды. Например, в прекрасно изданной фундаментальной работе «Уральская лавра» тезис озвучен следующим образом: «Сведения о численности братии отрывочны <...> Статистика суха, за ней хотелось бы увидеть людей с их судьбами. Увы, не много сведений о них дошло до наших дней из XVII столетия»1. Чуть дальше находим: «И все же хочется прочесть не только имена, но и какие-то биографические подробности. Увы, сохранившиеся исторические материалы редко дают такую возможность»2. Сетования и «увы» продолжают
1 Тихон (Затёкин), игум., Нечаева М. Ю. Уральская лавра. Екатеринбург, 2006. С. 36.
2 Там же. С. 41.
свое шествие. Так, в иллюстрированном научно-популярном издании «Русские монастыри: Урал. Екатеринбургская и Верхотурская епархия» в разделе, посвященном Свято-Николаевскому монастырю, пишется: «Увы, мы мало знаем о том, кем были монахи и послушники Верхотурского монастыря <...> пожары уничтожили архив обители и навсегда стерли свидетельства о ее насельниках <. > Сведения о численности монахов <...> отрывочные»3.
Между тем задача реконструкции биографий насельников Верхотурского Свято-Николаевского монастыря (даже с первых лет его существования) сложна, но при комплексном источниковедческом подходе, с привлечением максимального количества сибирских материалов (как более поздних по хронологии, так и не имеющих непосредственного отношения к верхотурской документации) в научной перспективе вполне выполнима.
Действительно, документов XVII — начала XVIII вв. собственно монастырских до нас дошло немного. Однако источники по истории города Верхотурья и Верхотурского уезда за этот период весьма многочисленны и разнообразны4. Верхотурский же Свято-Николаевский муж-
3 Нечаева М. Ю. Свято-Николаевский Верхотурский мужской монастырь // Русские монастыри: Урал. Екатеринбургская и Верхотурская епархия. Новомосковск, 2007. С. 250.
4 Это и дозорные книги Ф. Тараканова и М. Тюхина, переписные Г. Черткова, А. Бернацкого и Л. Поскочина, крестоприводные книги 1645-1646, 1676, 1682 гг. и многое другое. Одни только окладные книги Верхотурья с 1623/24 г. сохранились почти за все годы XVII в. Каждая из «хлебных» окладных книг (с 1627/28 г.) включает в себя полный список иноков Свято-Николаевской обители, а «денежные» — руководящий состав монастыря. В совокупности с иными источниками (грамотами, отписками, памятями, челобитными и др.) перечнево-массовые документы способны порой дать уникальную информацию по монастырской истории. По далеко не полным подсчетам, к истории Верхотурья конца XVI — начала XX в. имеют отношение более 23000 дел, сосредоточенных в 71 фонде и коллекции 13 архивохранилищ, библиотек и музеев страны (Перевалов В. А., Коновалов Ю. В. Крестоприводные книги Верхотурского уезда XVII в. (Проблемы изучения и публикации) // Культурное наследие российской провинции: История и современность. К 400-летию г. Верхотурья. Тез. докл. и сообщ. Все-росс. научн.-практ. конф. 26-28 мая 1998 г. Екатеринбург — Верхотурье. Екатеринбург, 1998. С. 71). Среди этого обширного комплекса, по нашим, также далеко не полным, подсчетам к хронологическому периоду конца XVI — начала XVIII в. документов собственно верхотурской или центральной, но относящейся непосредственно к Верхотурью, документации в российских древлехранилищах на данный момент насчитывается более 6000 ед. хр.
ской монастырь, как и другие сибирские обители, в XVII в. во многом был типичен для российской глубинки. Будучи монастырем «города и уезда» он сотнями невидимых нитей (финансово-экономических, административных, культурных) был связан с «местом», с округой. Иночество его практически полностью формировалось из местных жителей, экономическое благосостояние также зависело от донаторов-абориге-нов. Поэтому плодотворное изучение истории монастыря невозможно вне пространственного контекста — истории города и уезда.
В настоящее время в Православном музее Верхотурского СвятоНиколаевского монастыря ведется работа по исторической реконструкции биографий иноков, а также монастырских крестьян, трудников, вкладчиков и других лиц, различным образом связанных с функционированием обители в XVII — начале XVIII вв. Итогом этой работы должно стать составление словаря-синодика — его условное название: «Верхотурский Свято-Николаевский монастырь в первое столетие своего существования (исторический синодик)». Словарь-синодик будет являть собой не только список имен, предназначенных для церковного поминовения. Каждая словарная статья — это отдельное историческое исследование биографии конкретного человека.
В качестве примера предоставляем вниманию читателей наброски некоторых словарных статей (естественно, по мере работы, накопления нового материала они будут уточняться, дополняться, претерпевать формулярные изменения и т. п.).
Авраамий (Леонтий Глазунов) — инок-схимник Верхотурского Свято-Николаевского монастыря.
В одной из вкладных книг Далматовского Успенского монастыря XVII в. отмечено: «Того ж году (1680. — А. П.) декабря в 19 день приложил в дом Пресвятыя Богородицы Верхотурсково города Никольсково монастыря старец Аврамий — бывшей Левонтей Глазунов, Псалтырь учебную, подержаную по своей души, а Бог пошлет по душу, и ево в синодик записать»5. В этой вкладной записи представлен редкий для документации XVII в. случай — указано полное мирское имя монаха. Леонтий Глазунов известен как верхотурский стрелецкий десятник.
Родоначальником служилых людей Глазуновых был стрелецкий де-
5 Вкладные книги Далматовского Успенского монастыря (последняя четверть XVII — начало XVIII в.) / сост. И. Л. Манькова. Свердловск, 1992. С. 32.
сятник Степан Лисицын, отмеченный в верхотурской службе в начале XVII в.6 Его дети «Миша да Тимоша да Корела Степановы дети Глазуновы» (в некоторых окладных книгах братья именуются как Лисицины) значатся верхотурскими стрельцами с 20-х гг. XVII в.7 Стрелецкая же служба Леонтия («Левки») Глазунова начинается в 50-х гг. XVII столетия и завершается «во 188-м (1679/80) году», когда десятник был «по ево челобитью за старость отставлен, а вь ево место велено быть сыну ево Митьке»8.
Очевидно, Леонтий, нареченный в монашестве Авраамием, сразу же после пострига в 1680 г. совершил паломническое путешествие в Далма-товский Успенский монастырь или передал предназначенную для вклада учебную Псалтирь с какой-либо «оказией» — «чая близкой смерти», торопясь сделать вклад «по своей души», чтобы после того, как «Бог пошлет по душу, <...> ево в синодик записать». Ожидать смерти ему пришлось, вероятно, недолго. Сменивший отца на стрелецкой службе Дмитрий Глазунов внес имя родителя в поминальник Верхотурского Свято-Троицкого собора: «Род Дмитрея Глазунова: монаха схимника Аврамия»9.
Вне сомнения, Авраамий (Глазунов) не был включен в число «руж-ных» иноков обители. Штатных «государевых окладов хлебной руги» для монахов Свято-Николаевского монастыря (включая настоятеля) в те годы было лишь 15. Едва ли монастырское руководство стремилось распределить хотя бы малую часть этих казенных ставок «государева хлебного жалованья» между иноками, которые были пострижены «при старости», притом в схиму (подобных пострижеников, учитывая старинную традицию «схимиться» перед смертью, знала любая русская обитель). В верхотурских окладных хлебных книгах 80-х — 90-х гг. XVII в. в числе «ружной» Никольской братии значится некий Авраамий. Однако этот «старец Аврамий» фиксируется и в окладной книге 7187-го (1678/79) г., когда десятник Л. Глазунов еще нес стрелецкую службу10.
6 Миллер Г Ф. История Сибири. Т. 2. М.; Л., 1941. № 112. С. 129-130.
7 РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 5. Л. 211 об.; Кн. 24. Л. 45; Оп. 5. Кн. 6. Л. 94, 95 об. - 96; ИРЛИ. Колл. В. Н. Перетца. № 107. Л. 12, 42 - 42 об.
8 РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 341. Л. 56 - 56 об.; Кн. 342. Л. 73 - 73 об.; Кн. 368. Л. 150 об.; Кн. 389. Л. 318; Кн. 418. Л. 5; Кн. 585. Л. 116; Кн. 656. Л. 125 об., 271; Кн. 487. Л. 567 об. - 568.
9 ГУТО ГАТ. Собр. рукописных книг. № 82. Л. 67 об.
10 РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 656. Л. 254.
Власий (Василий [Меньшой] Завьялов) — инок, позднее инок-схимник Верхотурского Свято-Николаевского монастыря.
Родоначальником верхотурской служилой семьи Завьяловых был стрелец, носивший неканоническое имя Завьял. «Завьялко Матвеев» упомянут в самой ранней из сохранившихся верхотурских окладных книг — в книге 1623/24 г.11 Он получал годовой оклад жалования размером в 4 рубля «с четью», 6 четвертей «с осминою» муки, «по осми-не» круп и толокна, 2 пуда «с четью» соли. Завьял владел в Верхотурье «на посаде» собственным двором, а «против города за рекою за Турою» «деревней»-однодворкой12. Служба Завьяла Матвеева прослеживается до 1628/29 г., «а во 137-м (1628/29) году в верхотурских имянъных книгах написан сын ево, Завъялков, Васка»13. Однако у З. Матвеева было два сына с одинаковым именем — Василий (нередкое для тех времен явление). В подобных случаях такие «тезки» во избежание путаницы, как правило, получали от земляков уличные «назвища» — «Болшой» и «Меншой». Можно не сомневаться, что В. Завьялов, числившийся верхотурским стрельцом с 1628/29 г., был старшим из братьев. В городовой окладной книге хлебного жалования за 1640/41 г. среди стрельцов уже значатся оба — «Васка Завьялов» и «Васка Завьялов Меншой»14. Несколько лет спустя — в октябре 1645 г., стрелец «Васка Завьялов Мен-шей» «целует крест» на верность нововоцарившемуся государю Алексею Михайловичу15. Его старшего брата в числе принимавших присягу не находим. «Болшой» Василий в то время также служил в стрельцах но, по-видимому, в дни «крестоцелованья» находился за пределами Верхотурья, в какой-либо казенной «посылке». В окладной книге хлебного жалования за 1649/50 гг. среди верхотурских служилых, получавших «женатые» хлебные оклады, мы снова видим обоих братьев16. В самом
11 Весьма вероятно, что Завьялко Матвеев — это верхотурский стрелец Завьялко Важе-нин, имя которого неоднократно встречается в документах уже с первых лет существования города (см., напр.: Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. 2. М.; Л., 1941. № 42, 47. С. 183— 185, 187-189; Верхотурские грамоты конца XVI — начала XVII вв. Ч. 1 / сост. Е. Н. Ошанина. М., 1982. № 94. С. 150-152).
12 РГАДА. Ф. 214. Оп. 5. Кн. 6. Л. 94; Оп. 1. Кн. 5. Л. 183 об., 209 об.
13 Там же. Оп. 1. Кн. 90. Л. 469 об. - 470.
14 Там же. Кн. 43. Л. 45 об., 50 об.
15 Там же. Кн. 194. Л. 6.
16 Там же. Кн. 225. Л. 62.
конце 40-х гг. XVII в. один из братьев-Василиев выслужится в начальство — станет стрелецким сотником. С тех пор, как 22 ноября 1634 г. в Верхотурье умер старый сотник Савва Михайлов, сотничья вакансия в городском гарнизоне долго пустовала. Несмотря на то, что в 1648/49 г. государевой грамотой указывалось «быть у стрелцов в сотниках прежнего сотника на Савино место Михайлова тверитину Офонасью Бибикову»17, московский назначенец в Верхотурье не приехал — указ об его определении в сотники был пересмотрен, и Афанасий отправился в Тюмень «в головы» служилым татарам18.
В 1649 г. «Верхотурского города служилые и посадские люди, и ямские охотники, и подгородные пашенные и оброчные крестьяне» просили царя во «всемирской» челобитной о выдаче казенной «руги» — государственного жалованья «попа и дьячка, и пономаря» для новопостро-енной «заретцкой» церкви Богородицы Одигитрии. Во главе городской служилой корпорации выступал «стрелецкой сотник Васька Завьялов»19. Должность сотника в Верхотурье просуществовала лишь несколько лет. Решением Москвы она была упразднена — «из окладу выложена». Руководство верхотурскими служилыми людьми было возложено на двух пятидесятников, один из которых, по всей видимости, являлся старшим и отвечал за весь гарнизон. Таким образом, В. Завьялов стал стрелецким пятидесятником. Его мы встречаем на этом командном посту в перечнево-массовой документации верхотурского гарнизона за вторую половину 50-х — 60-е гг. XVII в.20 Весомых материальных преимуществ перед своими подчиненными пятидесятник В. Завьялов не имел. Ему выдавали годового денежного жалования всего на рубль больше, чем рядовым стрельцам — 5 рублей 25 копеек. Что же касается положенного ему государева хлебного жалования — 5 четвертей «с осминою» ржи и 4 четверти овса, то Василий его не получал вовсе, так как владел собственным земельным участком, с которого полностью обеспечивал себя хлебом —
17 РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 90. Л. 54 - 54 об.
18 А. Бибиков был переведен из Тюмени в Верхотурье лишь в 1660/61 г. по собственному челобитью в дети боярские с окладом в 13 рублей (см.: КоноваловЮ. В. Основатель и строитель Невьянского завода верхотурец Михаил Бибиков // Верхотурская старина. Вып. 1. Нижний Новгород, 2003. С. 12.
19 Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. 2. № 466. С. 531-532.
20 РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 341. Л. 51; Кн. 342. Л. 68; Кн. 368. Л. 150; Кн. 389. Л. 317 об.; Кн. 418. Л. 4 об.
служил «с пашни бес хлебного жалованья». Из «государевых анбаров» Василию давали только 2 пуда «с четью» соли. Кроме пашенных угодий владел пятидесятник В. Завьялов «за городом от Алексеевской башни» в Панской слободе собственным двором — «дворовому месту длиннику полдевяты сажени, поперег семь сажен»21.
К настоящему моменту сложно сказать, «Болшой» или «Меншой» из братьев Василиев дослужился до командной должности. Уместно предположить, что это был все-таки младший брат.
Судя по всему, пятидесятник В. Завьялов не только пользовался непререкаемым авторитетом у большинства своих сослуживцев, но был глубоко благочестивым, порядочным, и, как говорили в те времена, «добрым» человеком. В 1664 г. верхотурские администраторы отослали царю Алексею Михайловичу коллективную челобитную от служилых людей, посадских, ямщиков и крестьян с просьбой особым государевым указом запретить «всякую непотребную матерную брань» и не разрешать работу в воскресные дни. Во главе группы служилых челобитчиков выступал «верхотурской стрелецкой пятидесятник Васка Завьялов»22.
Последний раз имя В. Завьялова упоминается в списках верхотурского гарнизона в окладной денежной книге за 1671/72 г. О нем записано — «в прошлом во 179-м (1670/71) году постригся»23. Из записи видно, Василий был отставлен из пятидесятников потому, что принял монашеский постриг, а вовсе не «за старость» — последнее обязательно было бы отмечено как причина отставки.
Так как решение В. Завьялова принять постриг в Николаевском монастыре было глубоко продуманным, надо полагать, у Василия были давние прочные связи с обителью. В верхотурских документах XVII в. мы можем усмотреть лишь намек на тесные взаимоотношения стрелецкого пятидесятника и «Никольских старцев». Так, вероятно, именно по совету В. Завьялова в 1669/70 г. (накануне принятия Василием пострига) в прибавку к старинной монастырской мельнице на р. Калачике было выбрано место для строительства новой мельницы — «на Черной речке против двора стрелетцково пятидесятника Васки Завьялова». И хотя
21 РГБ. Ф. 218 (Собр. Отдела рукописей). № 547. Л. 58.
22 Манькова И. Л. Формирование православного ландшафта Зауралья в XVII в. // Уральский исторический вестник. 2008. № 4 (21). С. 84.
23 РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 549. Л. 275 об. - 276.
в половодье 1670 г. это «мелничное место» «вешнею водою розрыло», в целом его выбор оказался весьма удачным24. «Николского <...> монастыря новая мелница колесчетая», находившаяся «от города пять верст, на Черной речке», отмечена в переписи монастырских владений 1678 г.25 Фиксируется она (уже как «мутовчатая» — т. е. с горизонтальным мельничным колесом) и в переписной книге Л. Поскочина 1680 г.26
Поскольку В. Завьялов, как было отмечено выше, решил принять монашеский постриг, будучи еще не старым человеком, имя его нужно искать в числе штатных — «ружных» иноков Свято-Николаевской обители. Действительно, после отставки Василия — в 1671/72 г., в верхотурской окладной хлебной книге в списке «Николских старцев» появляется новое имя — Власий27. Как правило, в XVII в. в начало подобных списков вносились имена активных, деятельных монахов. Замыкали же «росписи» ветхие, немощные и больные. «Старец Власей» много лет кряду возглавляет списки монастырской братии28.
Больше четверти века провел Власий в монастыре. Умер бывший пятидесятник в конце XVII — начале XVIII в. Более определенно сказать к настоящему моменту нельзя. Имя Власия находим в верхотурской окладной хлебной книге за 1695/96 г.29 В аналогичной книге за 1697/98 г. его имени нет30. Казалось бы, напрашивается вывод, что инок умер между 1695/96-м и 1697/98-м гг., а именно — в 1696/97 г. Однако в окладной хлебной книге за 1698/99 г., во главе списка «рядовых старцев» Свято-Николаевской обители снова стоит «Власей»31. Если упомянутый в окладных книгах 1695/96 и 1698/99 гг. Власий — один и тот же человек, то, возможно, в книге 1697/98 г. имеет место ошибка. Ошибки-«прописки» в документах XVII-XVIII вв. нередки, к тому же перечневомассовые источники не способны отразить всей тонкости жизненных
24 РГАДА. Ф. 1111. Оп. 1. Д. 143 (Ч. 1). Л. 28.
25 Там же. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 487. Л. 133.
26 Там же. Кн. 697. Л. 5 об.
27 Манькова И. Л. Монашество в Западной Сибири в XVII в. // Уральский сборник. История. Культура. Религия. Вып. 7. Ч. 1: Социально-политическая история. С. 59.
28 См., напр.: РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 585. Л. 239; Кн. 656. Л. 254.
29 Манькова И. Л. Монашество в Западной Сибири в XVII в. С. 59.
30 РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 1111. Л. 265 об. - 266.
31 Там же. Кн.1152. Л. 262 об.
реалий, многое навсегда остается за пределами, ограниченными форматом казенных бумаг.
В Синодик верхотурской Свято-Троицкой соборной церкви, который начал составляться в 1670 г. и дополнялся вплоть до середины XIX в., полууставом конца XVII — начала XVIII в. внесена запись: «Род верхотурского пятидесятника Василья Завьялова: монаха Власиа; Васи-лиа 2-жды; Андреа 2-жды»32. После имени Власия позднее (другими чернилами) была сделана приписка — «схимника». Вероятно, перед смертью бывший стрелецкий пятидесятник принял схиму.
Гурий ([Григорий Никитин Серебряник]) — инок Верхотурского Свято-Николаевского монастыря.
В верхотурских окладных книгах выдачи хлебного жалования за 1671/72, 1674/75, 1678/79, 1695/96, 1698/99 гг. в числе «рядовых старцов» Никольской обители, получавших годовую «ругу», значится монах Гурий33.
Есть основания полагать, что под именем Гурия принял иноческий постриг старинный монастырский вкладчик «белец» Григорий Никитин Серебряник. Осенью 1678 г. верхотурский сын боярский И. Коптев и подьячие Д. Бобайлов и В. Рожин переписывали («досматривали») владения Свято-Николаевского монастыря. В своем «досмотре» инспектора опирались на прежнюю монастырскую перепись 1658/59 г. На основании ее данных вносили изменения — «смечали» монастырские «прибылые земли и угодья», и работающих на обитель «крестьян и всяких людей». В переписи 1658/59 г. фиксировался живущий в монастыре «вкладчик белец Гришка Микитин сын Серебреник». Григорий был холост, в Никольскую обитель пришел «с Пинеги» в 1646/47 г. и жил «по вкладной». Досмотрщики 1678 г. (И. Коптев «с товарыщи»), скопировав персональные данные «бельца» из переписи 1658/59 г., от себя сделали отметку лишь об изменении социального статуса Григория — «а ныне он, Гришка, в чернцах»34.
В XVII в. на Руси имела место традиция при пострижении вносить в монастырь вклад деньгами или ценным имуществом. Если желающий принять монашество не имел такой возможности, то он мог оформить с
32 ГУТО ГАТ. Собр. рукописных книг. № 82. Л. 95.
33 РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 585. Л. 239; Кн. 656. Л. 254; Кн. 1152. Л. 263; Манькова И. Л. Монашество в Западной Сибири в XVII в. С. 59.
34 РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 487. Л. 131.
Родовой синодик подьячего Якова Федорова с упоминанием отца — инока Феофила, в миру верхотурского стрельца Федора Гаврилова Портняги (ГУТО ГАТ. Собр. рукописных книг. № 82. Л. 89)
Родовой синодик верхотурского стрелецкого пятидесятника Василия Завьялова, в монашестве инока Власия (ГУТО ГАТ. Собр. рукописных книг. № 82. Л. 95)
монастырем договор («вкладную запись»), в котором обещался «за вклад» отработать на обитель определенное количество «урочных» (обусловленных договором) лет. Высшим церковным руководством практика приема в монастыри «за вклады» не одобрялась, но искоренить эту традицию не представлялось возможным — вкладчик добровольно изъявлял желание работать на обитель. Несомненно, пришлец «с Пинеги» Григорий Серебряник, отработав «урочные годы»35, обеспечил себе право влиться в число «ружных» иноков Свято-Николаевского монастыря.
На данный момент предположение, что Григорий Серебряник вошел в состав Никольской братии под именем Гурий, зиждется на созвучности имен (при условии, если «белец» при постриге получил имя, сходное с его мирским). Хронологических противоречий данному предположению нет. Несмотря на это, уверенная идентификация инока Гурия с Григорием Никитиным Серебряником возможна лишь с привлечением дополнительных источников, прямо или косвенно служащих ей подтверждением.
Феофил (Федор Гаврилов Портняга) — инок, позднее инок-схимник Верхотурского Свято-Николаевского монастыря.
В самой ранней из дошедших до нашего времени верхотурских окладных книг — в книге 1623/24 г. среди служилых людей городского гарнизона отмечен «Семейкина десятка Толстово» стрелец «Федка Гаврилов Портняга». Он получал стандартный для стрельцов Верхотурья годовой оклад денежного жалования в 4 рубля 25 копеек и «женатый» хлебно-соляной оклад — 6 четвертей «с осминою» муки, «по осмине» круп и толокна, 2 пуда «с четью» соли. Владел Федор в Верхотурье «на посаде» собственным двором36.
Специалистов того или иного профиля, имеющих какое-либо «мастерство», в перечнево-массовых источниках XVII в. из прагматических соображений нередко выделяли особо — «Сапожник», «Серебряник» и т. п. Федор Гаврилов свое прозвище «Портняга» получил потому, что знал портняжное дело. Иногда он и именуется в документах как «Портной мастер»37. Стрелецкая служба Ф. Г. Портняги прослеживается до 1648/49 г. В городовой хлебно-соляной окладной книге
35 Вероятно, 25 лет — с 1646/47 г., когда он оформил с монастырем «вкладную запись», по 1671/72 г., когда в списках монахов Никольской обители появляется имя Гурий.
36 РГАДА. Ф. 214. Оп. 5. Кн. 6. Л. 95 об.; Оп. 1. Кн. 5. Л. 183 об.
37 Там же. Оп. 1. Кн. 43. Л. 46 об.; Кн. 225. Л. 57 об. - 58.
следующего — 1649/50 г., о нем помечено — «Федка Гаврилов Портной мастер в прошлом во 157-м (1648/49) году постригся, а в ево место велено быть в стрелцах племяннику ево Мишке Леонтьеву»38. В этой же окладной книге в списке «старцев» Николаевского монастыря, получавших «государеву хлебную ругу», отмечено новое имя — указано быть «в Мосеево место старцу Феофилу <...>, а старец Моисей умер»39. Имя Феофила встречается в верхотурских документах на всем протяжении 50-х гг. XVII в.40 Правда, в окладных хлебно-соляных книгах 1657/58 и 1659/60 гг. мы видим сразу двух Феофилов. Первый — казначей обители, второй — вероятно, преклонного возраста «рядовой» инок (его имя замыкает список Никольских «старцев»)41. Вне сомнения, один из этих монахов и есть выбывший в 1648/49 г. из состава верхотурского гарнизона стрелец Федор Гаврилов Портняга.
Факт того, что Ф. Г. Портняга принял постриг под именем Феофи-ла, подтверждается и другими источниками. У Федора был сын Яков, служивший с 1658/59 г. подьячим. Чиновничья карьера его была долгой и успешной — он выслужится в «старые» (старшие) подьячие «Верхотурской приказной полаты», возглавляя в ней «Денежный стол» и в конце XVII в. будет иметь почти самый высокий среди служилых бюрократов Верхотурья оклад годового жалования42. Яков предпочитал «писаться» под фамилией-«отчеством» — Федоров. Однако его родовая фамилия-«назвище», которой Я. Федорова привыкли называть его земляки и сослуживцы, — Портнягин, иногда в документах проскальзыва-ет43. В Синодик верхотурского Свято-Троицкого собора 1670 г. внесен полууставом последней трети XVII в. родовой помянник «подъячего Иякова Федорова». В список имен, предназначенный для церковного поминовения, подьячий внес родителя — «схим[ника] Феофила». Позднее (другими чернилами) слово «Феофила» было исправлено на «Фео-
38 РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 225. Л. 57 об. - 58.
39 Там же. Л. 47.
40 Манькова И. Л. Монашество в Западной Сибири в XVII в. С. 58.
41 РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 341. Л. 41; Кн. 342. Л. 58; Кн. 389. Л. 305.
42 Там же. Кн. 389. Л. 312 об.; Кн. 585. Л. 113 об., 246 об. - 247; Кн. 656. Л. 124, 263; Кн. 1026. Л. 231; Кн. 1111. Л. 274; Кн. 1152. Л. 270 об.
43 РГБ. Ф. 218 (Собр. Отдела рукописей). № 547. Л. 42 - 42 об.; АИ. Т. 3. СПб., 1841. № 103. С. 143.
филакта». Во главе этого помянника стоит имя родоначальника верхотурских Портнягиных, отца Ф. Г. Портняги Гавриила. Вторым в списке имен — Леонтий. Вероятно, это брат Федора-Феофила — освободившееся место ушедшего в монастырь стрельца занял его племянник Мишка Леонтьев44.
44 ГУТО ГАТ. Собр. рукописных книг. № 82. Л. 89.
Andrey V. Poletaev
EXPERIENCE OF RECONSTRUCTION OF BIOGRAPHIES
OF VERKHOTURSKY ST. NICHOLAS MONASTERY COENOBITES IN THE FIRST CENTURY OF ITS EXISTENCE
This work is a pilot experience of reconstruction of Verkhotursky Monastery monks biographies who lived there in the XVII century. It presents the preliminary versions of some entries, which should form the basis of a forthcoming dictionary-synodic named — “Verkhotursky St. Nicholas Monastery in the first century of its existence (historical synodic)”.
Keywords: Verkhotursky St. Nicholas Monastery, XVII century, Historical genealogy, biographies of monks.
