CC BY
91
Е.Ю. МЕЛЕШКИНА
ОПЫТ ФОРМИРОВАНИЯ НАЦИИ И ГОСУДАРСТВА В МОЛДАВИИ*
Молдавия, как и многие другие постсоветские страны, представляет собой полиэтническое и мультикультурное сообщество. Это обстоятельство усугубляет проблему формирования нации и государства. Мировая практика показывает, что в подобных условиях существуют два идеалтипических варианта консолидации наций-государств - либо доминирование одной из групп и ассимиляция остальных, либо сосуществование и сотрудничество разных этнокультурных сообществ. На деле оба этих подхода причудливо смешиваются или сменяют друг друга, а тяготение к одному из них в значительной степени определяет особенности политического развития той или иной страны, государственных институтов и даже сменяющих друг друга политических режимов.
Опыт самостоятельного развития бывших советских республик показал, что при всех различиях между ними в большинстве случаев налицо тяготение к мобилизации этничности как основы нации-государства. Во многих постсоветских странах получила распространение политика гомогенизации мультикультурного сообщества, которая была названа «национализаторской» (Х. Линц и А. Штепан1) или
*
Статья написана при поддержке РГНФ.
1 Данная политика характеризуется исследователями следующим образом: ограничения негосударственного языка в гражданском обществе, образовании и СМИ; эксклюзивное законодательство о гражданстве, приводящее к преобладанию титульной нации в выборных органах власти; фактическое ограничение доступа к государственной службе национальных меньшинств в связи с распространением одного официального языка; особые права государствообразующего этноса в перераспределении земли и иной собственности; законодательно закрепленное привилегированное положение всех обычаев, практик и институтов «на-
«патологической» (Г. Рэй1), а проводящее подобную политику государство - «национализирующим» (Р. Брубекер2).
Как показывает опыт мирового развития, «национализатор-ская» политика - универсальное явление, присущее формирующимся нациям и государствам. В каком-то виде она была характерна и для стран развитой демократии, которые ныне воспринимаются как преимущественно гражданские государства. На это обстоятельство указывали многие ученые. В частности, Ч. Тилли отмечал, что «практически все европейские правительства в конечном счете предпринимали шаги по гомогенизации своего населения»3. Как показали многочисленные исследования, размежевание «центр - периферия», основанное на этнических, языковых и региональных противоречиях, и соответствующие действия центра по утверждению единых культурных и языковых стандартов сыграли важную роль в становлении наций и государств во многих странах Европы4.
ции-государства». См.: Linz J., Stepan A. Problems of democratic transition and consolidation: Southern Europe, South America and post-communist Europe. - Baltimore; L.: The John Hopkins univ. press, 1996. - P. 35.
1 Rae H. State identities and the homogenization of people. - Cambridge: Cambridge univ. press, 2002.
2 Р. Брубекер указывает на отличия «национализирующих» государств от гражданских, где этничность не является фактором государственной политики, а государство и гражданство определяются в терминах либеральной демократии и гражданских прав. «Национализирующему» государству, по его мнению, присущи три особенности. 1. Оно является преимущественно «этнически гетерогенным, воспринимаемым как нация-государство, доминирующая элита которой продвигает язык, культуру, демографические, экономические и политические позиции номинально государствообразующей нации». 2. Организованные и обладающие самосознанием национальные меньшинства выступают за автономию и сопротивляются ассимиляции. 3. Внешние «родины» национальных меньшинств стремятся защитить их от ассимиляции, руководствуясь желанием распространить формальный статус нации поверх политических границ. См.: Brubaker R. National minorities, nationalizing states, and external homelands in the New Europe // Daedalus. - Cambridge, 1995. - Vol. 124, N 2. - P. 107-132.
3 Tilly Ch. Reflection on the history of European state-making // Formation of national states in Western Europe. - Princeton: Princeton univ. press, 1975. - P. 43.
4 См.: Rokkan S. Cities, states and nations. A dimensional model for the study of contrasts in development // Building states and nations. Models and data resourses. - Beverly Hills: Sage, 1973; The center-periphery polarity // Center periphery structures in Europe: an ISSC workbook in comparative analysis. - Frankfurt a. M.; N.Y.: Campus Verl., 1987. etc.
«Национализаторская» политика облегчала задачу формирования государственного суверенитета и государственной идентичности, поскольку сужала круг потенциальных участников дискуссии о верховенстве власти и ослабляла шансы соперников центра на легитимное оспаривание его прав.
Конечно, условия формирования наций и государств и используемые механизмы в Западной Европе и на постсоветском пространстве в значительной степени отличались. В частности, в западноевропейских странах широко применялись меры по ограничению корпуса граждан на основе социально-статусных различий. Подобные возможности в постсоветских республиках существенно ограничены. Формирование наций и государств в них происходит сегодня в условиях массовой политики. Кроме того, новые демократии вынуждены решать задачи политической мобилизации, принимая во внимание существующие международные стандарты в области прав человека и гражданина.
Вместе с тем универсальный характер «национализаторской» политики является основанием для использования концептуальной логики моделей формирования наций и государств в Западной Европе С. Роккана и его коллег в целях изучения политического развития современных постсовестких республик. В основе этих моделей лежит анализ взаимоотношений между центром, контролирующим коммуникативные потоки в системе (или претендующим на это), представленным группой «строителей нации», и периферией - теми, кто стоит к ней в оппозиции. Использование этого подхода позволяет ответить на вопросы: почему в постсоветских странах так распространена «национализаторская» политика; какую роль она играет в процессе формирования нации и государства и чем объясняется страновая специфика?
Стейн Роккан выделял два типа периферий: внутреннюю и внешнюю, трансграничную. Внешней он называл ту, которая находится на перекрестке влияний различных центров (например, имперских), имеет с ними экономические и культурные связи. Внешние периферии сложно интегрировать в рамках единого государства. Проблема многократно обостряется в тех случаях, когда собственно региональные интересы дополняются культурными, этническими или конфессиональными особенностями и противоречиями. Эти
Политика гомогенизации населения, проводимая в Испании и Франции, подробно проанализирована в: Rae H. State identities and the homogenization of people.
противоречия подкрепляют и усиливают друг друга, создавая основу для альтернативной центру политической идентичности.
По мнению С. Роккана, на формирование наций и государств большое воздействие оказали не только различие между типами периферий, но и совпадение или конкуренция центров различных типов: административных/военных, экономических и культурных. Этот фактор во многом определяет и выбор политики в отношении различных меньшинств.
Данные классификации С. Роккан использовал при создании концептуальной карты Европы, в рамках которой выделил разные модели формирования нации и государства: моноцентрическую (мо-ноцефальную) и полицентрическую (полицефальную). Моноце-фальный тип возникает там, где наблюдается сосредоточение всех типов центров на небольшой территории, «все элиты и держатели ресурсов на которой склонны концентрироваться недалеко друг от друга и соответственно совместно использовать различные возмож-ности»1. Моноцентрическая модель отличается доминированием в процессе строительства государства одного из политических акторов. Она характерна для европейских династических центров.
Полицефальной модели свойственны дисперсия центров, «пространственная сегментация различных типов владельцев ресурсов, цепочка отдельных центров, в каждой из которых существует особая элита»2. Этому типу свойственно преобладание кон-сенсусных практик над практиками доминирования. Подобная полицентрическая модель преобладает на территории «пояса городов», от Адриатики до Северного моря. Он представляет собой внешнюю, трансграничную периферию династических центров, высокоразвитую в культурном, экономическом и организационном отношениях. По мнению Роккана, существование на данной территории множества развитых центров чрезвычайно затруднило возвышение одного из них над другими. Не было географически определенной центральной области, вокруг которой могла бы сформироваться устойчивая территориальная система. На этой территории в меньшей степени, чем в европейских фрагментирован-
1 Rokkan S. The center-periphery polarity // Center periphery structures in Europe: an ISSC workbook in comparative analysis. - Frankfurt a. M.; N.Y.: Campus Verl., 1987. - P. 21.
2 Там же.
ных государствах типа Испании, была выражена поляризация между экономическими и административными центрами. Как отмечает С. Роккан, «модель, которая лежит в основе этой системы, - это лига городов, открытая договорная организация для защиты торговых привилегий и контроля над рынками»1. Одно из важных отличий «пояса городов» заключалось в том, что «взаимодействие между различными автономными территориями регулировалось одними и теми же нормативными принципами, которые были воплощены в древней традиции римского права»2.
Постсоветские страны возникли на территории бывших имперских образований. Многие из этих республик представляют собой бывшие внешние трансграничные периферии этих империй. К ним можно отнести постсоветские страны Восточной Европы, составляющие так называемую Балто-Черноморскую систему3. В этом смысле Молдова, Украина, Белоруссия и страны Балтии похожи на европейский «пояс городов». Однако между европейским «поясом городов» и Балто-Черноморской системой существуют значительные отличия, сформировавшиеся на основе их геополитических особенностей, специфики политических традиций и стоящего перед ними комплекса задач.
Постсоветские республики переживают так называемый «имперский транзит»4. Среди его основных задач - создание национальных государств не на базе множества мелких политических образований и индентичностей, а на основе унаследованных из прошлого квазигосударств. Помимо необходимости формирования нации и государства, включая соответствующее институциональное строительство, перед этими странами стоят задачи проведения рыночных реформ, массовой мобилизации и демократизации.
Постсоветская Восточная Европа в значительной степени отличается от «пояса городов» также и по своему экономическому и культурному влиянию. Большинство посткоммунистических стран исторически являлось сельскохозяйственной европейской периферией с
1 Rokkan S. Cities, states and nations... - P. 83.
2 Rokkan S. Cities, states and nations. - Р. 85.
3 См. подробнее статью М.В. Ильина «Балто-Черноморская система как фактор формирования государств в Восточной Европе» в данном сборнике.
4 Skak M. From empire to anarchy: Post-communist foreign policy and international relations. - L.: Hurst, 1996. - P. 18, 21.
менее развитой сетью городов. Несмотря на экономическую модернизацию, осуществлявшуюся в межвоенный и социалистический периоды, ряд стран Восточной Европы, включая Молдавию, до сих пор остаются сельскохозяйственной периферией. На развитие стран Балто-Черноморской системы в значительной степени повлияло и отсутствие таких интенсивных связей, как в «поясе городов».
Отличия от «пояса городов» были обусловлены и спецификой традиций распределения власти. Как справедливо отмечают С. Берглунд, Я. Экман и Ф. Ареброт, «в политическом отношении восточная часть Европы представляла собой переходную зону между западной традицией разделения власти и восточной традицией ее концентрации»1. Для постсоветских стран было характерно более слабое влияние римских традиций распределения власти и, напротив, более значимое - восточных традиций концентрации власти, проявлявшихся в организации Османской и Российской империй. Восточная часть Балто-Черноморской системы отличалась отсутствием или слабостью феодальных отношений западноевропейского типа. Данные особенности способствовали более длительному выживанию традиционных властных отношений, таких как царствование или клиентелизм. Эта тенденции в более значительной степени проявлялась на юге2, в районах более массированного воздействия как Османской, так и Российской империй.
Некоторые исследователи отмечают и специфические характеристики патрон-клиентских отношений постсоветских государств Восточной Европы. В отличие от Средней Азии, где эти отношения носили региональный или клановый характер (что в определенной степени заменило институты гражданского общества в плане государственного строительства), в восточноевропейских республиках отсутствовала развитая групповая идентификация элиты3, что отчасти объяснялось относительно высокой степенью мобильности (включая географическую). Для постсоветских рес-
1 Berglund S., Ekman J., Aarebrot F.H. The Challenge of History in Central and Eastern Europe // The Handbook of political change in Eastern Europe / Ed. by Berglund S., Ekman J., Aarebrot F.H. - 2nd ed. - Chaltenham: Edward Elgar, 2004. - P. 14.
2 Berglund S., Ekman J., Aarebrot F.H. The Challenge of History in Central and Eastern Europe... - P. 16.
3 Way L. Weak states and pluralism: The case of Moldova // East European politics and societies. - Berkley, 2003. - Vol. 17, N 3. - P. 477.
публик Восточной Европы характерны слабость как формальных, так и неформальных институтов, обеспечивающих групповую идентификацию, и распространение «хищного индивидуализма» («rapacious individualism»), предполагающего доминирование в политической жизни неидеологического, неструктурированного, вы-сокоиндивидуализированного соревнования за власть и ренту1. Подобные условия осложняют институциализацию формальных или неформальных структур (например, партийных) и во многом обусловливают слабость сетей доверия и нестабильность политических союзов.
Учитывая перечисленные особенности, логично предположить наличие значительных различий между моделями формирования нации и государства в районе «пояса городов» и посткоммунистических странах Восточной Европы. На территории последних с высокой вероятностью могут воспроизводиться имперские традиции доминирования одного из акторов, представляющего интересы центра, а степень подобного доминирования и применения консенсусных практик будет в определенной степени зависеть от влияния внешних центров и международного сообщества. Подобный вывод подтверждается широким распространением «национализаторской» политики, предполагающей доминирование этнической группы строителей нации-государства. В условиях слабости формальных и неформальных структур распределения власти, отсутствия общественного согласия по важным вопросам социально-экономического развития, необходимости одновременного решения задач государственного строительства и массовой мобилизации «национализаторская» политика играет важную консолидирующую роль.
Одним из действенных механизмов национальной консолидации является создание «анклавов» национальных меньшинств, в большей или меньшей мере исключаемых из политического сообщества страны. Подобные образования создаются разными способами. В частности, в Латвии и Эстонии подобная политика осуществляется путем лишения гражданства значительной части русскоязычного населения; в Молдавии - с помощью консервации сложившейся ситуации с Приднестровьем и создания институтов, ограничивающих влияние этнических и региональных меньшинств на политическую жизнь страны.
1 Way L. Weak states and pluralism... - P. 475.
В плане воздействия отношений между центром и периферией на формирование нации и государства Молдавия представляет собой уникальный случай в силу исторически сложившихся нескольких конкурирующих внутренних и внешних центров влияния.
Историческая конфигурация центров и отношений между центрами и периферией
Как во многих других постсоветских республиках, в Молдавии отсутствует опыт самостоятельной государственности в современных границах. В XIV в. на территории современной Румынии и частично Молдавии возникло независимое Молдавское княжество, которое в XVI в. было вынуждено признать сюзеренитет Османской империи. В обмен на добровольное признание сюзеренитета княжество было наделено существенной автономией. Однако в XVIII в. в условиях обострения отношений с Россией турки ликвидировали автономию Молдавии и передали ее под управление греков-фанариотов. В начале XIX в. после Русско-турецкой войны 1806-1812 гг. часть Молдавии -Бессарабия вошла в состав Российской империи, пользовалась административной автономией до 1828 г. В 1918 г. на ее территории была провозглашена самостоятельная республика, которая, однако, вскоре была присоединена к Румынии.
История Левобережья Днестра складывалась по-иному. В XV-XVIII вв. Приднестровье было пограничной территорией между Польским государством, Крымским ханством и Молдавским княжеством. В дальнейшем судьба Приднестровья была тесно связана с Россией. После очередной Русско-турецкой войны в 1791 г. согласно Ясскому мирному договору Южное Приднестровье было присоединено к Российской империи. После второго раздела Польши в 1793 г. Северное Приднестровье также вошло в состав России, где оставалось на протяжении XIX и почти всего XX в. После Октябрьской революции Приднестровье и некоторые другие районы нынешней Молдавии были включены в состав УССР, в рамках которой была образована Молдавская АССР.
Как единая политическая общность Молдавия в современных границах стала формироваться в рамках Советского Союза. Только в 1940 г., после аннексии Советским Союзом Бессарабии, произошло объединение территорий в рамках образованной тогда Молдавской ССР.
Государства, в состав которых различные территории Молдовы входили в тот или иной период времени, проводили политику, направленную на формирование выгодной им территориальной и национальной идентичности. Порой действия одного центра осуществлялись в противовес политике другого и предполагали определенную этническую экспансию. Такая специфика создавала дополнительные сложности и напряжения в регионе, проявившиеся в постперестроечный период в виде политических конфликтов и размежеваний.
Первая более-менее интенсивная русскоязычная миграционная волна относится к периоду, последовавшему после присоединения к России Бессарабии. Однако ее результаты были относительно скромными. Так, по данным переписи в 1897 г., неместных уроженцев Бессарабии было 7%. Переселенцы концентрировались преимущественно в городах, где их насчитывалось 15,7% (в Кишиневе - 26,6%)1. По данным той же переписи, в Бессарабской губернии проживали 155,7 тыс. русскоязычных, что составляло 8,1% всего населения2. Доля русскоязычных была высока среди управленцев и интеллигенции. В государственной администрации, суде, полиции, юридической, общественной и сословной службе русские составляли более 60%, среди врачей - 37, художественно-творческой интеллигенции - 36, педагогической - 20%3.
На Левобережье, которое относилось к Херсонской губернии (Тираспольский уезд), доля русскоязычного населения в 1897 г. была выше - 16,9%. 40% русскоязычных проживали в городах. В отличие от Бессарабии, где русские селились, в основном, в городах, на Левобережье доля сельского населения среди русских была больше4.
Власти Российской империи поощряли иммиграцию на территорию Молдовы не только русскоязычного населения, но и представителей других национальностей, в частности болгар и гагаузов, концентривавшихся преимущественно на юге.
1 Табак И.В. Русское население Молдавии. Численность, расселение, межэтнические связи. - Кишинев: АН МССР, 1990. - С. 22.
2 Там же. - С. 70-73.
3 Остапенко Л.В., Субботина И.А. Русская диаспора Республики Молдовы: социально-демографические процессы и новая этносоциальная политика // Молдавия: Современные тенденции развития. - М.: РОССПЭН, 2004. - С. 273.
4 Остапенко Л.В., Субботина И.А. Русская диаспора Республики Молдовы. - С. 273.
После присоединения к Румынии в Бессарабии проводилась целенаправленная политика вытеснения русских и румынизации населения. В 1918 г. был принят Закон о национализации, согласно которому все жители должны были принять румынское гражданство и освоить письменный и разговорный румынский язык, на который переводилось все делопроизводство. В особенно бедственном положении оказались чиновники, большинство которых были русскоязычными. Подобная политика привела к эмиграции из Бессарабии значительной доли нерумынского населения. За период с 1922 по 1930 г. Бессарабию покинули около 300 тыс. жителей1.
Обострение ситуации в Бессарабии было связано с деятельностью митрополита Румынии М. Кристи, который был назначен главой правительства. Его кабинет выступал за создание «Великой Румынии» путем расширения румынских границ. Произошло усиление дискриминации нерумынского населения, был запрещен выпуск литературы на русском, украинском и других нерумынских языках. В 1938 г. была введена жесткая цензура. Из печати изымались упоминания о том, что Бессарабия ранее входила в состав России, а местная православная церковь была ранее частью Русской православной церкви.
Румынская администрация не только проводила политику ассимиляции, но и не старалась улучшить экономическое положение в Бессарабии. Фактически регион консервировался как отсталая в экономическом отношении румынская провинция. Действия румынской администрации способствовали росту в провинции враждебных Бухаресту настроений. Политика ассимиляции создала у части населения основу для неприятия Румынии в качестве актора, играющего роль в современной молдавской политике.
В качестве политической альтернативы Советское правительство в 1924 г. создало автономную Молдавскую республику со столицей в Тирасполе, которая вошла в состав Украинской ССР и включала 14 районов на Левобережье Днестра. В межвоенный период здесь в значительной степени усилились миграционные потоки. Это привело к изменению этнического и социального состава населения. Среди мигрантов существенную долю составляли рабочие и высококвалифицированные специалисты. По данным пере-
1 Зеленчук В.С. Население Молдавии. Демографические процессы и этнический состав. - Кишинев: АН МССР, 1973. - С. 31.
писи 1926 г., в Молдавской АССР проживали 48,5% украинцев, 30,1% молдаван, 8,5% русских и 8,5% евреев1. К 1940 г. из 283,1 тыс. населения Левобережья менее половины (126 тыс.) составляли молдаване, 82,7 тыс. - украинцы и 38,0 тыс. - русские2.
После аннексии Бессарабии советскими войсками и создания Молдавской ССР национальная и социальная политика, осуществляемая на этой территории, существенно изменилась. Были проведены насильственная коллективизация и раскулачивание. 30 тыс. жителей были депортированы в отдаленные районы СССР3. Большая часть румынской интеллигенции была вынуждена эмигрировать.
Возросла иммиграция из других частей СССР. Положительное сальдо миграции сохранялось в республике до 1970-х годов. За период с 1959 по 1989 г. русское население увеличилось почти вдвое (на 91,8%). В 1959 г. доля молдаван в населении республики составляла 65,4%, украинцев - 14,6 и русских - 10,2%. 9,8% составляли евреи, болгары, гагаузы. В 1989 г. молдаване составляли 64,5%, украинцы - 13,8 и русские - 13%4.
Таблица
Доля основных этнических групп в составе населения Молдавии по данным переписи 1989 г.5 (в %)
1941 г. 1989 г.
Молдаване 68,8 64,5
Русские 6,7 13,0
Украинцы 11,1 13,8
Болгары 7,5 2,0
Гагаузы 4,9 3,5
1 Гросул В.Я., Гузенкова Т.С. Приднестровье // Молдавия: Современные тенденции развития. - М.: РОССПЭН, 2004. - С. 368.
2 Зеленчук В.С. Население Молдавии... - С. 40.
3 Крылов А.Б. Религиозная ситуация в Республике Молдове // Молдавия: Современные тенденции развития. - М.: РОССПЭН, 2004. - С. 322.
4 Республика Молдова. - Кишинев: АН МССР, 1992. - С. 16, 23.
5 Сост. по: Всесоюзная перепись населения 1989 года. Национальный состав населения по республикам СССР. Молдавская ССР. - Режим доступа: http: /demoscope.ru/weekly/ssp/sng_nac_89.php?reg=9; Степанюк В. Государственность молдавского народа. - Кишинев: I.S. F.E. - Р., 2006.
Советская миграционная политика способствовала усилению этнических диспропорций в структурах поселения и занятости. Наибольшей была доля городского населения среди русских, которая росла вплоть до конца 1980-х годов. В 1959 г. она составляла 66,6%, а в 1989 г. - 86,1%. Среди молдаван доля горожан за этот период увеличилась с 9,6 до 33,5%\ В 1970 г. молдаване составляли лишь 35% городского населения, русские - 28,8, украинцы -19,6%2. В 1989 г. среди горожан было 23,9% русских и 46,3% молдаван, среди сельских жителей - 3,4 и 80,3% соответственно. В Кишиневе проживали 35,7% всех русских в 1959 г. и 36,1% в 1989 г. (т.е. 26,4% во всем населении города при 49,2% молдаван)3.
Русские и русскоязычные занимали ключевые посты в органах власти и экономических структурах. В частности, в составе руководства Молдавии удельный вес русских, по данным переписи 1959 г., составлял 46% (т.е. в 4,5 раза больше, чем в составе всего населения)4.
В индустриальном секторе стало преобладать немолдавское население. Молдаване оказались занятыми преимущественно трудом низкой квалификации и в сельском хозяйстве. В конце 50-х годов более 90% молдаван были заняты в сельском хозяйстве, лишь чуть более 5% из них были работниками умственного труда5. Молдаване составляли 78,2% сельского населения6.
Советская миграционная и культурная политика послевоенного периода вызывала напряжение в Молдавии, часть населения которой была недовольна отделением Бессарабии от Румынии. Российское руководство выдвинуло тезис о том, что молдаване и румыны - разные нации. В Молдавии стала проводиться политика по формированию молдавской идентичности в противовес румын-
1 Остапенко Л.В., Субботина И.А. Русская диаспора Республики Молдовы... - С. 277.
2 Kozlov V. The People of the Soviet Union. - Bloomington: Indiana university, 1988. - P. 64.
3 Остапенко Л.В., Субботина И.А. Русская диаспора Республики Молдовы. -С. 277-278.
4 Там же. - С. 278.
5 Там же.
6 Арутюнян Ю.В. Опыт этносоциологического исследования образа жизни: По материалам Молдавской ССР. - М.: Наука, 1980. - С. 36.
ской. В этот процесс были активно включены представители нетитульной нации1.
В соответствии с этой задачей стали реализовываться меры по «коренизации» аппарата управления и формированию молдавской интеллигенции. Происходил рост образовательного уровня молдаван и наблюдалось увеличение их доли в отраслях, связанных с обслуживанием населения, где требовалось знание языка (управление, образование, здравоохранение, юстиция, торговля и пр.). В 1970-1980-х годах русскоязычное население все больше концентрировалось в промышленном производстве.
Результатом подобной политики явилось ослабление позиций русских в интеллектуальной сфере. Тем не менее представительство русских среди городской интеллигенции оставалось значительным, а относительная численность специалистов и руководителей в целом и производственных специалистов в частности среди русской городской интеллигенции - более высокой, чем среди молдавской (34 и 21; 49 и 37% соответственно). В конце 80-х годов почти треть деятелей наук и искусств, четверть преподавателей вузов составляли русские. Однако к концу 1980-х годов доля руководителей государственного аппарата, медицинского персонала, учителей среди русских была меньше, чем среди молдаван2.
В целом к концу 1980-х годов этнический состав населения Молдавии был довольно пестрым. В нем была велика доля представителей этнических меньшинств, о чем можно судить по данным, представленным в таблице.
Были и другие особенности Молдавии: низкий уровень экономического развития, значительное распространение коррупции и клиентелизма. В начале 80-х годов доход на душу населения был меньше, чем во всех других неазиатских республиках СССР3. Основной промышленный потенциал Молдавии концентрировался в Приднестровье, которое находилось в лучшем экономическом по-
1 О культурной политике, осуществляемой в этом русле, см.: King Ch. The Moldovans: Romania, Russia and the politics of culture. - Stanford: Hoover institution, 2002.
2 Остапенко Л.В., Субботина И.А. Русская диаспора Республики Молдовы... - С. 279-280.
3 Crowther W., Josanu Yu. Moldova // The handbook of political change in Eastern Europe / Ed. by Berglund S., Ekman J., Aarebrot F. - Chaltenham: Edward Elgar, 2004. - P. 551.
ложении, чем остальная часть республики. Специфика исторического развития обусловила наличие самостоятельных коммуникационных потоков, связывающих Приднестровье с РСФСР и УССР. Более высокий статус по сравнению с Бессарабией проявлялся, в частности, в том, что Приднестровье во многом поставляло политическую элиту. После объединения с Бессарабией значительную долю руководства вновь образованной республики составляли прежние руководители МАССР, которые переехали в Кишинев. До 80-х годов большинство первых постов в республике занимали уроженцы Приднестровья.
В целом особенности исторического развития обусловили наличие нескольких внешних (Москва, Бухарест и частично Киев) и внутренних (Кишинев, Тирасполь - носитель советской идентичности и Комрат - административный центр Гагаузии) политических, культурных и экономических конкурирующих центров и соревнующихся этнополитических идентичностей, оказывающих влияние на формирование нации и государства в современной Молдавии. Кроме того, важным фактором этого процесса постепенно становится евроинтеграция, влияние которой подкрепляется членством в ЕС одного из внешних центров - Румынии.
«Национализаторская» политика как фактор
национально-государственной консолидации
В Молдавии в отличие от других постсоветских стран Восточной Европы - бывших периферий СССР конфигурация политических сил, занимающих различные позиции по вопросам национально-государственного строительства и внешней политики, была более сложной и изменчивой. В целом в проведении «национализаторской» политики в независимой Молдавии можно выделить условно три этапа, различающихся стратегиями в отношении внешних и внутренних конкурирующих центров, степенью «национализаторства» и т.д.: первый - с 1989 по 1994 г., второй - с 1994 по 2001 г., третий - с 2001 г. по настоящее время.
Первый этап характеризовался стремлением к доминированию сил, выступавших с позиций румынской идентичности и стремившихся проводить довольно жесткую политику в отношении внутренних конкурирующих центров и меньшинств. Уже в перестроечный период в политическом спектре Молдавии выделились
три группы, отражающие интересы конкурирующих центров. Первоначально оппозицию друг другу составляли юнионистские силы, рассматривающие независимость как временное состояние и выступавшие за объединение с Румынией, и пророссийски настроенные политики, ратовавшие за воссоздание СССР. Третью группу составляли сторонники самостоятельности Молдавии.
Юнионистские силы были представлены, в основном, в Народном фронте (НФ), получившем официальное признание в 1989 г. Под руководством лидеров НФ с мая по ноябрь 1989 г. в Кишеневе происходили демонстрации, участники которых первоначально выступали за получение большей автономии республики в составе СССР и придание молдавскому языку статуса государственного. Однако постепенно лозунги демонстрантов стали носить более националистический характер, среди них начали преобладать антироссийские. В программе, принятой на втором съезде (июнь-июль 1990 г.), Молдавия называлась Румынской республикой Молдова и объявлялась «оккупированной территорией». В резолюции НФ отмечалось, что «употребление этнонима "молдавский народ" и глоттонима "молдавский язык"... было введено с целью денационализации бессарабских румын и создания псевдонауки, чтобы оправдать аннексию румынских земель Россией и, соответственно, СССР»1. Основную оппозицию НФ составляло просоветское политическое движение «Единство», базирующееся, в основном, в городах восточного берега Днестра.
В феврале - марте 1990 г. прошли выборы в Верховный совет, по результатам которых НФ формально получил треть депутатских мандатов (133 из 380, «Единство» - 32). Однако эту организацию поддержали ряд кандидатов - умеренных коммунистов, ориентированных на поиск организаций, альтернативных коммунистическим. Поэтому Народный фронт получил контроль над большинством в Верховном совете и его президиумом. По оценкам молдавского политолога В. Мошняги, доминирующие позиции НФ в ВС наиболее отчетливо проявлялись в первые полтора года его деятельности2.
1 Цит. по: Стати В. История Молдовы. - Кишинев: S.n., 2003. - С. 397.
2 Mosneaga V. Parties and party system in Moldova, 1990-2002 // Political parties in post-soviet space: Russia, Belarus, Ukraine, Moldova, and the Baltics. - L.: Prae-ger, 2005. - P. 86.
Было сформировано правительство НФ, премьер-министром которого стал лидер Народного фронта М. Друк. Кабинет министров взял курс на объединение с Румынией. Был осуществлен ряд мер, вызвавших беспокойство русскоговорящего населения. В частности, в августе 1989 г. Верховный совет принял законы «О статусе государственного языка Молдавской ССР» и «О функционировании языков на территории Молдавской ССР», где молдавский язык провозглашался государственным. Был осуществлен перевод молдавского языка на латинский алфавит, принята новая государственная символика, стали осуществляться мероприятия по унификации системы управления и законодательства Румынии и Молдавии.
Такая ситуация привела к развитию этнического конфликта, уже существовавшего в республике. 100 оппозиционных Народному фронту депутатов отказались от участия в Верховном совете, опасаясь за свою безопасность. В местах проживания русскоговорящего населения местные власти начали учреждать независимые политические институты. В Тирасполе, Бендерах и Рыбнице были изданы законы, приостанавливающие действие правовых актов центральной власти. 21 августа 1990 г. на юге была образована Гагаузская Республика, вслед за этим на востоке - Приднестровская Молдавская Советская Республика.
Однако уже в 1991 г. умеренные политики осознавали необходимость договориться с национальными меньшинствами и прекратить эскалацию конфликта, попытки решения которого силой успехов не приносили. Весной 1991 г. радикального М. Друка на посту премьер-министра сменил более умеренный В. Муравский. Был принят относительно либеральный по сравнению с Латвией и Эстонией закон о гражданстве, который не лишал права на молдавское гражданство переселившихся в республику после 1940 г.
Поражение ГКЧП, провозглашение независимости Молдавии 27 августа 1991 г. и последовавший запрет коммунистической партии послужили стимулом к объединению НФ и некоммунистических бюрократов республики. Это выразилось, в частности, в том, что резолюция парламента, поддержанная большинством, трактовала независимость как переходное состояние.
Однако юнионистские устремления противоречили чаяниям не только русскоговорящего населения, но и многих молдаван. Социологические опросы 1992 г. свидетельствуют, что большинство румыноговорящего населения (87,5%) идентифицировало себя как
«молдаване» и только 12,5% - как румыны. Только 12,2% молдо-ван поддерживали идею объединения с Румынией. Однако 70% румыноговорящих хотели независимости (по сравнению с 31% украинцев и 51% русских)1.
В 1992 г. приднестровский конфликт разгорелся с новой силой после трагедии в Бендерах, уже с участием российской 14-й армии. Эскалация этнических конфликтов и непопулярность идеи объединения с Румынией у большинства населения привели к потере НФ господствующих позиций и дальнейшему укреплению умеренных политических сил. На сцену вышли Петр Лучинский -посол в России и Андрей Сангели, ставший премьер-министром с июня 1992 г. Новое правительство дистанцировалось от политики Народного фронта, в кабинете министров увеличилось представительство русофонов и стала проводиться политика, направленная на снижение межэтнических конфликтов. Народный фронт распался на ряд организаций. Его умеренная часть образовала «Конгресс интеллектуалов».
Результатом и одновременно своеобразным символом ослабления позиций националистических сил стали парламентские выборы 1994 г., ознаменовавшие наступление нового этапа «национализатор-ской» политики - этапа вынужденного компромисса. Главными вопросами избирательной кампании были независимость Молдовы и разрешение сепаратистских кризисов. Победившая Аграрная партия (АП), в которую входили президент М. Снегур, А. Сангели и ставший спикером парламента П. Лучинский, и поддерживавшая АП Социалистическая партия (СП) в целом позитивно относились к установлению тесных связей с Россией, полноценному участию в СНГ и занимали примиренческие позиции по отношению к проблемам меньшинств и сепаратистского кризиса. Народный фронт и Национально-христианская партия выступали за объединение с Румынией. Умеренные румыноговорящие, большинство из которых были связаны с «Конгрессом интеллектуалов», выступали за независимость Молдовы в ближайшем будущем, но не отрицали возможности объединения с Румынией в отдаленном.
Выборы 1994 г. показали, что произошли существенные изменения в «национализаторской» политике. Самым значительным ре-
1 Результаты опросов приводятся по: Crowther W., Josanu Yu. Moldova. -P. 553-554.
зультатом был отказ большинства политических сил от панроманизма в пользу тех, кто поддерживал молдавскую идентичность и этнические соглашения. Стало возможным разрешить кризис в Гагаузии, которая получила статус автономии. Определенные позитивные сдвиги наблюдались и в решении приднестровского конфликта, постепенно перешедшего из фазы военного в фазу политического противостояния. Пожалуй, наиболее позитивные результаты в улучшении отношений с Приднестровьем были достигнуты после победы на президентских выборах 1996 г. П. Лучинского, который во втором туре обошел М. Снегура, занявшего националистические прорумынские позиции. По мнению некоторых молдавских экспертов, политику П. Лучинского по Приднестровью хорошо характеризовала поговорка: «Не задушу, так обниму»1.
Данная ситуация сложилась не столько в силу особой склонности представителей Аграрной и Социалистической партий, П. Лучинского и других умеренных политиков к консенсусным практикам, сколько в силу объективных обстоятельств. Как верно отмечает Ч. Кинг, правящая молдавская элита оказалась вынужденной балансировать между культурной элитой, ориентирующейся на объединение с Румынией, и левыми, выступающими за более тесную интеграцию с Россией, и поэтому демонстрировать стремление быть либеральными строителями нации и государства2.
Второй этап характеризовался изменением не только конфигурации политических сил, но и отношений между центром и периферией. В. Мошняга справедливо отмечает, что теперь безусловным центром стала Молдавия (Кишинев), а периферией - ее окраины3. Вместе с тем наступление второго этапа не означало, что во внутриполитической жизни произошла стабилизация. Острые экономические проблемы, слабость государства4 и серьезные противоречия между ветвями власти, высокая фрагментация и неус-
1 В процессе подготовки статьи использованы материалы интервью с экспертами Молдавии и Приднестровья (политиками, журналистами, политологами, рядовыми участниками приднестровского конфликта), проведенных автором весной 2007 г.
2 King Ch. Moldovan identity and the politics of pan-romanism // Slavic review. - Stanford, 1994 - Vol. 53, N. 2. - P. 357.
3 Mosneaga V. Parties and party system in Moldova... P. 89.
4 О слабости государства см. подробнее: Way L. Weak states and pluralism: The case of Moldova.
тойчивость в партийном спектре обусловили временный характер вынужденного компромисса.
Следующий этап в формировании нации и государства в независимой Молдавии - этап «навязанного» консенсуса. Его начало в 2001 г. было связано с приходом к власти коммунистов во главе В. Ворониным. Победа Коммунистической партии Республики Молдова (КПРМ) объяснялась, в первую очередь, тяжелым экономическим положением и неспособностью националистических и умеренных сил справиться с ситуацией. Позиция компартии первоначально объективно соответствовала интересам внешнего центра - Москвы. В своей предвыборной программе коммунисты обещали «защитить право молдавского народа на свое историческое имя и название языка; придать русскому языку статус государственного языка; разрешить приднестровский конфликт; рассмотреть вопрос о вхождении в Союз "Россия - Беларусь"»1. Коммунисты выступили с инициативами по пересмотру закона о государственном языке, присоединению к российско-белорусскому союзу. Было заключено специальное соглашение с Россией, признающей ее гарантом мира в Приднестровье, дающее особый статус русскому языку. Одновременно разрабатывались новые инструкции и школьные учебные планы, предписывающие изучать русский язык и создавать новые учебники истории.
Эти и некоторые другие инициативы (в экономической и административных сферах) были расценены как угроза реформам даже умеренными румыноговорящими гражданами. Христианскими демократами были организованы демонстрации протеста в Кишиневе. Планы коммунистов вызвали негативную реакцию на международной арене, возникла угроза дипломатической изоляции.
Обострение обстановки вынудило коммунистов изменить свою позицию в начале 2002 г. Были отменены план обязательного изучения русского языка и внедрение новых учебников истории. Министр образования принес публичные извинения и был отправлен в отставку. Были существенно скорректированы экономическая политика и реформа местного самоуправления. Коммунисты согласились участ-
1 Цит. по: Боцан И. Многопартийность в Республике Молдова: энтропия развития // Политическая наука: Политические партии и партийные системы в современном мире. - М.: ИНИОН РАН, 2006. - С. 197.
вовать в примирительных процедурах с оппонентами, организованных в Страсбурге. Эти действия ослабили поддержку оппозиции.
Эта компромиссная линия сопровождалась политикой давления на прорумынскую оппозицию и попытками ее дискредитации. Этому же способствовали и изменение внешнеполитической ориентации КМРП, фактическое использование ею риторики ХНДП, связанной с евроинтеграцией и т.п. Подобная эволюция позиции компартии проявилась уже в 2001 г. На IV съезде партии в политическом докладе глобализация и Всемирная торговая организация как ее главный инструмент были охарактеризованы как новое проявление международного империализма. Однако уже через месяц, в мае 2001 г., депутаты фракции проголосовали за ратификацию документа о присоединении Молдавии к ВТО. Тогда же президент В. Воронин подписал документ о присоединении к Пакту стабильности для Юго-Восточной Европы, хотя незадолго до этого Пакт был заклеймен коммунистами как «ширма для натовских танков»1.
Изменилось и отношение коммунистов к Приднестровью: от попыток решить проблему до фактической заинтересованности в сохранении статус-кво2. Многие молдавские и некоторые приднестровские эксперты сходятся в мнении, что именно сохранение статус-кво устраивает как приднестровское, так и нынешнее молдавское руководство. Некоторые из них даже предполагают, что И. Смирнов и В. Воронин, на словах выступая за решение приднестровской проблемы, осуществляют согласованные действия, фактически препятствующие ее решению, но позволяющие им обвинить друг друга в торможении процесса и тем самым использовать образ врага для сохранения существующего положения дел и усиления собственной популярности. В Приднестровье такая политика способствует консолидации режима, в Молдавии - объективно помогает нейтрализовать христианско-демократическую оппозицию и предотвратить усиление возможной оппозиции сторонников более тесного сближения с Россией. Ряд экспертов полагают, что нынешнее правительство Молдавии отражает интересы крупных
1 Боцан И. Многопартийность в Республике Молдова. - С. 200.
2 О попытках урегулирования приднестровского конфликта см. подробнее, например: Толкачева А.Н. Приднестровское урегулирование: внешнеполитические коллизии России // Политическая наука. Формирование новой системы международных отношений на востоке Европы. - М.: ИНИОН РАН, 2006. - № 2 - С. 70-94.
предпринимателей; некоторые из них заинтересованы в проведении контрабандных операций, возможность которых связана с сохранением статус-кво. Среди политической элиты все более популярной становится идея о том, что Кишинев должен покончить с попытками решить приднестровский конфликт и сосредоточить усилия на европейской интеграции. Эта точка зрения получает поддержку не только среди некоммунистической оппозиции, но также и внутри правящей компартии1. Как отмечают М. Валь и М. Эмерсон, «некоторые силы в Молдове долго доказывали, что Кишинев не должен вести переговоры с Приднестровским режимом... Растущее число сторонников этой позиции утверждают, что нынешнее безвыходное положение представляет собой основное препятствие для развития полностью демократической Молдовы с работающей рыночной экономикой, а руководство Приднестровья не стремится к подлинному урегулированию. Заявляют также, что федерализация Молдовы может исключить возможность вступления в ЕС. Согласно этому взгляду, федерализация способна ускорить "русификацию" Молдовы, укрепить позиции пророссийского, антизападного крыла в обществе, усилить теневую экономику и повысить престиж незаконной экономической деятельности.»2.
Сохранение статус-кво в приднестровском конфликте оказывается объективно выгодно политическому классу Молдавии, поскольку данная ситуация сужает круг потенциальных участников дискуссии о верховенстве власти и ослабляет шансы соперников властвующей элиты на легитимное оспаривание ее прав. Исключение из политической жизни Молдавии жителей Приднестровья повышает этническую однородность населения в целом и избирательного корпуса в частности. Об этом свидетельствуют данные переписи 2004 г., согласно которым в Молдавии (исключая Приднестровье и муниципию Бендеры) 76% составляли молдаване, 24% - другие, в том числе 14,2% - украинцы и русские.
1 См., например, интервью с послом Молдовы в Совете Европы, данное Молдпресс 17 декабря 2003 г., где Кипр приводится в качестве возможной модели для европейских усилий по интеграции Молдовы: Nnedelciuc V. Anno domini 207 in the Republic of Moldova, independence, federalization or union? - Mode of access: http: //www.azi.md/cgi-bin/page.cgi
2 Валь М., Эмерсон М. Молдова и приднестровский конфликт // Европеизация и разрешение конфликтов: Конкретные исследования европейской периферии. - М.: Весь мир, 2005. - С. 178.
В целом проводимая на третьем этапе политика в отношении этнических меньшинств оказывается очень противоречивой.
С одной стороны, реализуются меры по защите их прав. Так, помимо отмеченных выше инициатив, в июле 2001 г. принимается Закон о правах лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам, и правовом статусе их организаций. Правительство Молдавии сотрудничает с международными структурами в целях улучшения положения представителей этих групп.
С другой стороны, в стране отсутствуют институты, закрепляющие или облегчающие политическое представительство этих меньшинств и их влияние на процесс принятия политических решений. Ни в Конституции страны, ни в законе о национальных меньшинствах не оговорено право на квоты их представителей в структурах власти или на создание партий на этнической основе. Законодательство о партиях и избирательная система также не благоприятствуют представительству национальных меньшинств в чистом виде. В частности, изменения, внесенные в 1998 г. в закон о политических партиях, вводят высокий порог для их создания и регистрации: 5000 тыс. граждан, проживающих не менее чем в половине административных и территориальных образований второго уровня, не менее чем по 150 в каждом образовании. Избирательное законодательство предполагает пропорциональную систему с единым общенациональным округом. Это довольно редкий случай в мировой практике. Как известно, пропорциональная система с большой величиной округа осложняет представительство локальных меньшинств. Кроме того, выборы 2001 и 2005 гг. проходили с использованием достаточно высокого заградительного барьера, что также снижало возможности представительства меньшинств. Согласно поправкам к избирательному кодексу, принятым в 2000 г., партии должны были набрать 6% голосов (после последних президентских выборов порог был понижен до 4%), блоки из двух партий - 9%, трех и более - 12%.
В целом проводимую В. Ворониным политику можно оценить как относительно благоприятную с точки зрения задач формирования нации и государства в Молдавии. Она способствовала консолидации более однородного в этническом и идентификационном отношении корпуса граждан и консолидации политических сил. Коммунистам с помощью силового воздействия, различных обещаний, умелого лавирования и благодаря использованию зна-
чительного организационного ресурса партии и рычагов государственного управления постепенно удалось заставить различные политические силы принять «навязанный» консенсус. Это проявилось, например, в том, что 24 марта 2005 г. парламент нового созыва, собравшийся на свое первое заседание после выборов, единогласно принял Декларацию о политическом партнерстве во имя достижения целей европейской интеграции, известную как декларация о национальном консенсусе. Яркое свидетельство «навязанного» консенсуса - поддержка оппозиционными лидерами В. Воронина во время выборов Президента в 2005 г., обеспеченная после переговоров и обещаний со стороны лидера КПРМ1.
Вместе с тем результаты проводимой политики весьма неоднозначны. Нерешенность приднестровской проблемы, периодически возникающие конфликты с Гагаузской автономией свидетельствуют о том, что Молдавии предстоит еще решить целый ряд практических задач по укреплению государственного суверенитета.
Подтверждением этому является и ситуация с эмиграцией и получением двойного гражданства. Тяжелая социально-экономическая ситуация 1990-х годов способствовала массовому оттоку рабочей силы за рубеж. По официальным данным Департамента миграции, за рубежом на законных основаниях в 2004 г. работали примерно 352 тыс. молдавских граждан2. По неофициальным оценкам, количество трудовых мигрантов составляло от 600 тыс. до 1 млн. молдаван. При этом эксперты отмечают, что характер миграции за последние годы изменился. Нынешние трудовые мигранты предпочитают не возвращаться на родину, а обосновываться в стране трудоустройства, постепенно перевозя туда свои семьи.
Вступление Румынии в ЕС и ее согласие на предоставление своего гражданства жителям соседней Молдавии привели к массовому обращению молдаван в румынское посольство. По данным румынской консульской службы, заявления о получении румынского гражданства до конца 2006 г. подали члены 20% молдавских семей, преимущественно горожане. Гражданам Молдовы было выдано около 300 тыс. румынских паспортов3. Весной 2007 г. румын-
1 См. подробнее: Боцан И. Многопартийность в Республике Молдова.
2 РИА «Новости», 27 сентября 2004.
3 Язькова А. Румыния - Молдова: Вместе или порознь? // Международные процессы. - М., 2007. - Т. 5, № 1. - С. 117.
ские власти говорили о 800 тыс. заявлений на получение этого документа. Несмотря на то что большинство желающих получить румынский паспорт рассматривают такую возможность, скорее всего, с рационально-инструментальной точки зрения, подобная ситуация осложняет становление института гражданства Молдавии и процесс консолидации нации и государства.
Ориентация на евроинтеграцию и интерес европейских и иных международных структур к Молдавии могут в определенной степени способствовать решению проблем эмиграции, двойного гражданства, отношений с этническими и региональными меньшинствами. Однако реальные перспективы участия Молдовы в ЕС весьма неопределенны. Пока же демонстрация курса на евроинте-грацию используется скорее для получения дополнительных экономических ресурсов и балансирования между различными внешними центрами влияния.
* * *
Опыт Молдовы подтверждает, что в условиях существования нескольких конкурирующих внешних центров на постсоветском пространстве реализуются не столько консенсусные практики, сколько доминирование актора, представляющего интересы центра. Применение консенсусных практик связано с влиянием внешних центров. Политика эксклюзивности в отношении национальных меньшинств выступает действенным механизмом национально-государственной консолидации, укрепления позиции «строителей нации» и способствует ограничению влияния сил, представляющих интересы внешних центров. Возникновение национально-территориальных анклавов в виде непризнанных государств выполняет роль механизма снятия напряжения на остальной территории страны, что снижает мотивацию ее руководства к решению проблемы реинтеграции.
