CC BY
97
Любимцы муз
Григорий ХОДАСЕВИЧ
Оливия Шрейнер:
“Я была еще слишком молода,
чтобы быть доброй”
Оливия Шрейнер.
Через 125 лет после великолепного дебюта мир продолжает восторгаться этой писательницей. Несколько лет назад вышла экранизация ее главного романа. Сейчас идут съемки драмы, где борьбу нашей героини против всемогущего Сесиля Родса и ее попытки предотвратить англо-бурскую войну пытаются воссоздать на экране голливудские звезды. Ею восхищались такие несхожие люди, как Джером К. Джером, Редьярд Киплинг и Махатма Ганди. Отчего же в России ее имя почти забыто? Ведь так было не всегда: начиная с 1893 года российские журналы печатали переводы ее произведений, выпускались книги — в том числе массовые тиражи удешевленных изданий, а среди писавших о ней отметим прочувствованную рецензию Максима Горького. Африка, что ли, с того времени стала дальше? Или феминизм, чьей иконой является эта леди, в нашей стране принял странные, уродливые формы? А может, протест против дискриминации по полу, расе, уровню образования и т.д. — ее главная тема — нынче не в моде? Голос Оливии Шрейнер — писательницы, всю жизнь боровшейся с астмой и находившей в себе силы — грезами и аллегориями, памфлетами и трактатами — приближать людей к достойной жизни, у нас покамест не слышен.
Жизнь не баловала Оливию: из-за астмы она не получила систематического образования (хорошо еще, что старший брат, ставший учителем, дал ей основы знаний и, главное, привил тягу к чтению и вкус к настоящей литературе). Вдобавок отец, который, так же как и мать, миссионерствовал на юге Африки (территория современного Лесото), был отстранен от должности. Перед семьей (наша героиня — девятый ребенок из двенадцати) замаячил призрак голода. Оливии в 17 лет пришлось стать гувернанткой в богатых бурских семьях. Вскоре барышня обессмертит своих работодателей столь сокрушительной сатирой, что многие станут говорить о заведомом преувеличении и даже о грубом искажении действительности. Пока же к неудовольствию родителей Оливия отказывается от двух третей своего имени Оливия Эмилия Альбертина и порывает с религией: отныне вместо молитв она читает Герберта Спенсера и Чарльза Дарвина. Вскоре она начинает писать сама: из трех романов, работа над которыми кипела в середине 1870-х годов, закончен лишь один (два других — “Ундина” и “От одного к другому” — опубликованы посмертно, вопреки
воле писательницы). Зато успех изданной “Истории африканской фермы” оказался поистине ошеломляющим. Правда, первое издание (1883 г.) вышло под именем Ральфа Айрона из-за существовавшего предубеждения против авторов-женщин. Но уже на втором издании (1891 г.) красовались портрет Оливии и ее имя.
Роман, где с сочувствием описывалось коренное население, стал путеводителем по югу Африки (так же как “Евгений Онегин” — “энциклопедией русской жизни”). Реализм этого полуавтобиографического повествования вкупе с революционными взглядами автора на религию и брак поляризовали читательскую аудиторию: одни любили книгу и ее автора, другие ненавидели. Фактически с нее и началась литература Южной Африки. До того с южноафриканской действительностью читатель знакомился из книг, рассказывавших, по словам Оливии, о “диких приключениях, о стадах скота, загоняемых бушменами в непроходимые пропасти, о схватках с хищными львами и об удивительных способах спасения жизни от опасностей. <...> Такую книгу написать мне невозможно. Такие книги всего лучше пишутся в Лондоне.
20
ПСТМПи АЛЛЕРГИЯ 2007/1
Любимцы муз
КЗ ж ■
1—4 — фотографии Оливии Шрейнер с фронтисписов ее книг; 5 — Оливия с мужем и собакой на реке Оранжевая вскоре после свадьбы (1894 г.).
<...> Но если кто берется за изображение условий, в которых он вырос, тому приходится убеждаться, что факты сильнее, чем он”.
Оливия переезжает... в Лондон, где собирается получить медицинское образование. Но неожиданно громкий успех вышедшего романа дал ей материальную независимость и возможность посвятить себя литературе. На некоторое время она оказалась в центре литературной и светской жизни столицы Британии — среди феминисток, социалистов, писателей и богемы. С именем Оливии “желтая” пресса связывала несколько громких романов и даже самоубийство молодой поэтессы Эйми Леви в 1889 году. Так это или нет, жизнь в Туманном Альбионе пагубно сказалась на здоровье писательницы, и, совершив путешествие по Европе (Франция, Германия, Италия), она возвратилась на родину. Там как раз начинался алмазный бум, а головорезы Сесиля Родса готовились увековечить имя своего патрона реками “черной” крови во славу нового государства Родезия. Пристрастным летописцем этих событий стала Оливия Шрейдер. С фронтисписа ее повести “Рядовой Питер Халькет из Машоналенда” (1897 г.) на читателя взирает фотография виселиц с трупами африканцев, казненных солдатами Родса. В повести, основанной на реальном случае казни солдата за избавление невинного негра от смерти, показано меняющееся отношение британских солдат к коренному населению. Русский перевод повести был опубликован в том же году и многократно переиздан.
Оливия Шрейнер вышла замуж, у нее родился ребенок. Но девочка умерла, прожив всего один день. Отношения с мужем, который пытался использовать имя писательницы для упрочения своего финансового положения и начала собственной политической карьеры, разладились. Участились приступы астмы, сопровождавшиеся конвульсивными ощущениями в желудке. Невзгоды вызвали у Оливии, всегда отличавшейся хрупкой нервной системой, сильную депрессию. Попытки врачей лечить астму опиумом и морфием оказались безуспешными. Единственное, что хотя бы временно помогало, — переезд на южноафриканское высокогорье с его чистым воздухом.
Во время англо-бурской войны Оливия встала на сторону буров, столь активно обличая британское вторжение в Трансвааль и Оранжевую Республику, что, захва-
тив Йоханнесбург, где находилась писательница, англичане взяли ее под арест. Если верить российской прессе того времени, оккупанты не только уничтожили рукописи, но и приказали часовым “стрелять в нее при первой же попытке к бегству”. Вскоре дом Оливии Шрей-нер был разграблен и сожжен. Так она стала героем той войны. К 1906 году, впрочем, ее интерес к бурам исчез, так как они “...более чем в состоянии сами позаботиться о себе”. Но выступать в защиту обездоленных и угнетенных писательница продолжала до последних дней жизни, предвидя крах расизма: “Я уверена, что попытка строить нашу жизнь на различиях по расе или цвету кожи окажется для нас гибельной”. Откликалась она и на российские события, например протестовала против еврейских погромов. Ныне авторитет Оливии Шрейнер по-прежнему незыблем, число переводов ее книг продолжает расти, а премия ее имени за самый яркий дебют в прозе, поэзии и драматургии ежегодно присуждается англоязычным авторам из ЮАР.
Оливия Шрейнер использовала аллегоричность и иносказательность библейских мотивов для утверждения своей веры в человеческие возможности.
По страницам ее книг проходит множество пророков, часть которых гротескнофальшива, другие открывают героям путь для духовного развития. В своих творениях писательница часто обращалась к снам, в которых ее герои зачастую гораздо умнее, чем наяву.
“Нужно обладать очень своеобразным талантом, чтобы писать аллегории, и нужно иметь тонкий художественный вкус, чтобы не свести аллегорию на степень туманного и скучного нравоучения”, — отозвался Горький на “Грезы и сновидения” Оливии Шрейнер.
1 — Карлос Швабе. Грезы. Иллюстрация к книге Оливии Шрейнер. 1912 г.;
2 — комната в доме-музее Оливии Шрейнер с ее портретом в городке Ма-тьесфонтейн (ЮАР).
АСТМАи АЛЛЕРГИЯ 2007/1
21
