CC BY
179
УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС И КРИМИНАЛИСТИКА
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2011. № 2 (27). С. 192-197.
УДК 343
ОХРАНА ИНТЕРЕСОВ СЕМЬИ И НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ПРИ ПРИМЕНЕНИИ МЕР ПРЕСЕЧЕНИЯ В ВИДЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ ПОД СТРАЖУ И ДОМАШНЕГО АРЕСТА (ПО МАТЕРИАЛАМ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ)
PROTECTING THE INTERESTS OF FAMILIES AND JUVENILES IN THE APPLICATION OF PREVENTIVE MEASURES IN THE FORM OF DETENTION AND HOUSE ARREST (BASED ON JURISPRUDENCE)
А.С. ДЕЖНЕВ (A.S. DEZHNEV)
Даётся оценка сложившейся судебной практике заключения лица под стражу и применения к нему домашнего ареста. Основное внимание уделяется особенностям реализации норм уголовнопроцессуального права, направленных на охрану семейной жизни человека. Анализируются вопросы влияния семейных отношений на реализацию интересов несовершеннолетних, при избрании в отношении них мер пресечения.
Ключевые слова: меры пресечения, заключение под стражу, домашний арест, несовершеннолетние, семья, охрана.
An estimate of judicial practice of taking a person into custody and application home arrest is given in this article. Special attention is paid to some peculiarities of realization of criminal procedures' standards directing to the protection of the person's family life. The issues of family relations' influence on realization of minors' interests attached to preventive punishment's application are analizied.
Key words: preventive punishment, taking into custody, home arrest, minors, family, protection.
Вопросы охраны интересов семьи и несовершеннолетних весьма актуальны при применении к человеку большинства мер уголовно-процессуального принуждения. Законодатель хоть и в разной степени, но учитывает это. Анализируя порядок применения различных мер пресечения, можно увидеть, что он затрагивает интересы не только подозреваемого (обвиняемого). Определённые лишения в связи с этим несут и члены его семьи. Вряд ли кого-либо из них оставит равнодушным решение судьи о заключении под стражу близкого человека. Не исключено, что семья в этом случае окажется лишённой кормильца, дети, больные либо престарелые родители останутся без надлежащего
попечения. Государство учитывает данные обстоятельства и все же стремится минимизировать такого рода последствия применения мер пресечения в ходе уголовного преследования граждан. Однако зачастую воля законодателя в процессе правоприменения нуждается в дополнительной интерпретации. В этом контексте обращает на себя внимание Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29 октября 2009 г. № 22 «О практике применения судами мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста» [1]. В нём высший судебный орган делает определённые акценты в части охраны наиболее уязвимых обстоятельств личной и семейной жизни человека.
© Дежнев А.С., 2011
Верховный Суд РФ в п. 3 указанного постановления обращает внимание на учёт при заключении лица под стражу обстоятельств, перечисленных в ст. 99 УПК РФ. В их числе нами выделяется семейное положение лица. Этот аспект в документе не комментируется. Однако критерии оценки обстоятельств семейной жизни человека важны. Насколько те или иные фактические данные должны влиять в каждом конкретном случае на формирование правовой позиции судьи (следователя, дознавателя) при решении вопроса о применении меры пресечения. Верховный Суд РФ вслед за законодателем ушел от решения этого вопроса. В этом есть определённая логика. Дело в том, что каждая семья по-своему уникальна. В них формируются свои нравственные устои и правила поведения. Было бы неправильно закрепощать судью (следователя, дознавателя) необходимостью учёта строго определённых факторов семейной жизни. Конечно, в общественном сознании присутствуют какие-то общепризнанные образцы поведения. На них и должен опираться следователь. Но, с одной стороны, эти образцы лежат в сфере нравственности и не имеют каких-либо жестких границ. С другой - в каждой конкретной семье эти нормы приобретают свою окраску, что судья (следователь, дознаватель) не может не учитывать. Вот и получается что, принимая решение об избрании меры пресечения, судья (следователь, дознаватель) при оценке обстоятельств семейной жизни должен полагаться лишь на своё внутреннее убеждение.
Оценка социальных последствий принимаемого им решения важна. Причём избрание каждой меры пресечения предполагает разную оценку обстоятельств семейной жизни человека. Так, при избрании такой меры пресечения, как заключение под стражу, оказывается максимальное принудительное воздействие не только на личность обвиняемого (подозреваемого), но и на его близких. Судья, равно как и лицо, возбудившее соответствующее ходатайство, должны выяснить, не приведет ли данная мера к потере, например, средств существования членов семьи заключённого под стражу. Если лицо ещё до решения вопроса о виновности лишается свободы, автоматически ограничивается его конституционное право на труд (ст. 37 Кон-
ституции РФ). Между тем за обвиняемым (подозреваемым) сохраняются социальные и правовые обязательства по отношению к членам своей семьи (ст. 80 Семейного кодекса РФ). Этим обстоятельствам нужно уделять должное внимание, на что и указывается в руководящих разъяснениях.
Особое внимание Верховный Суд РФ просит обращать на специфику применения меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении женщин, имеющих несовершеннолетних детей. Разъясняется, что при поступлении ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении таких подозреваемых или обвиняемых суду следует располагать данными, свидетельствующими о том, что дети будут находиться на попечении близких родственников или иных лиц либо будут помещены в детские учреждения (п. 5 Постановления). Эта установка, наряду с требованиями ст. 160 УПК РФ, призвана обеспечить реализацию международных норм в сфере защиты интересов личности. Согласно Своду принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме, утверждённому Резолюцией № 43/173, принятой 43-й сессией Генеральной Ассамблеи ООН, «соответствующие
власти принимают меры для обеспечения согласно национальному законодательству, в случае необходимости, помощи членам семей задержанных или находящихся в заключении лиц, находящимся на их иждивении, в особенности несовершеннолетним лицам, и уделяют особое внимание надлежащей опеке над детьми, оставшимися без присмотра» (принцип 31) [2].
Нельзя не отметить, что в данном разъяснении Верховный Суд РФ призывает обращать внимание на наличие данных о принятии соответствующих мер лишь в отношении несовершеннолетних детей. Но ничего не говорится о судьбе других лиц, перечисленных в ст. 160 УПК РФ, а также принимаемых мерах по обеспечению сохранности имущества обвиняемого (подозреваемого). К тому же не совсем ясно, нужно ли установление этих фактов закреплять документально. Между тем указанные обстоятельства также достаточно актуальны в контексте защиты интересов личности. Думаем, что отраженный в данном
Постановлении Пленума Верховного Суда РФ подход является отголоском прежних разъяснений высшего судебного органа по аналогичному вопросу [3], сформировавшихся ещё в рамках УПК РСФСР. Современное уголовно-процессуальное законодательство развивает рассматриваемые отношения. Отсутствие обобщенной судебной практики здесь ощущается достаточно остро.
Так как принятие решения о заключении лица под стражу оставлено за судьей, нам представляется, что данный вопрос все же должен найти отражение в соответствующем судебном акте. Полагаем, что это должно быть и при оценке других обстоятельств, предусмотренных ст. 160 УПК РФ. Отчасти данный вывод вытекает из содержания ст. 99 УПК РФ. Наряду с другими данными, при избрании меры пресечения в отношении обвиняемого (подозреваемого), судья должен учитывать его семейное положение и другие обстоятельства.
Верховный Суд РФ особо обращает внимание на исключительность случаев заключения под стражу несовершеннолетних обвиняемых (подозреваемых). Закреплённые в этой части нормы УПК РФ нацелены на реализацию международных стандартов в области защиты интересов семьи и несовершеннолетних. Так, в п. 18.2 Минимальных стандартных правил ООН, касающихся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних [4], говорится о том, что ни один несовершеннолетний не может быть изъят из под надзора родителей, частично или полностью, если это не оправдано обстоятельствами её или его дела. В комментарии к этому правилу отмечается важная роль семьи, которая, в соответствии со ст. 10.1 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах, является «естественной и основной ячейкой общества». В рамках семьи родители имеют не только право, но и обязаны обеспечить уход и надзор за своими детьми. Поэтому в соответствии с правилом 18.2 разлучение детей и родителей является крайней мерой. К ней можно прибегать лишь в тех случаях, когда факты дела оправдывают этот серьёзный шаг (например, жестокое обращение с детьми) [5].
Реализация этих международных стандартов побуждает к необходимости в обяза-
тельном порядке обсуждать, при решении вопроса о применении меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении несовершеннолетнего обвиняемого (подозреваемого), возможность отдачи его под присмотр. Одним из основных назначений рассматриваемой меры принудительного характера видится сохранение тесных социальных связей между семьей и ребенком. Применение меры пресечения наиболее предпочтительно с точки зрения законодателя по всем делам в отношении несовершеннолетних (ч. 2 ст. 423 УПК РФ), на что неоднократно обращал внимание Верховный Суд РФ [6]. Эта установка обусловливается гуманистической оценкой государства психофизиологических особенностей данной категории граждан. Ещё не устоявшиеся жизненные позиции несовершеннолетнего нуждаются в обе-режении от негативного влияния преступной среды. Именно поэтому преимущество должно отдаваться наиболее щадящим видам принудительного воздействия. Знакомая для подростка социальная обстановка обеспечивает наибольший воспитательный эффект при реализации присмотра.
Применение данной меры пресечения предполагает предварительное исследование следователем (дознавателем или судьей) характера нравственных взаимоотношений между несовершеннолетним обвиняемым (подозреваемым) и его окружением. Неформальный подход в оценке личностных качеств ответственных за присмотр позволяет добиваться наиболее эффективного достижения целей этого вида государственного принуждения. Однако обращает на себя внимание отсутствие в УПК РФ обязанности по закреплению в материалах уголовного дела самого факта, обсуждения вопроса об отдаче несовершеннолетнего под присмотр (ч. 2 ст. 423). Этот пробел не позволяет объективно оценивать качество исполнения данной процессуальной обязанности должностным лицом, осуществляющим производство по уголовному делу.
Чтобы данное требование закона действовало реально, Ф. Багаутдинов предлагает закрепить в УПК РФ положение, предусматривающее фиксацию вывода о невозможности отдачи несовершеннолетнего обвиняемого (подозреваемого) под присмотр, в специ-
альном постановлении [7]. Положительно оценивая желание ученого усовершенствовать нормы УПК РФ, мы полагаем, что устранить данный недостаток можно другим, более простым путём. Известно, что избрание любой меры пресечения сопровождается вынесением мотивированного постановления. Если к несовершеннолетнему избирается иная, не связанная с отдачей под присмотр мера, факт реализации требований ч. 2 ст. 423 УПК РФ вполне может быть закреплен в тексте соответствующего постановления. Так, например, при рассмотрении ходатайства следователя об избрании в отношении несовершеннолетнего обвиняемого (подозреваемого) меры пресечения в виде заключения под стражу, в ходе судебного заседания дополнительно должен обсуждаться вопрос о возможности отдачи его под присмотр. Результаты обсуждения необходимо затем отразить в постановлении судьи наряду с основным выводом о мере пресечения. Этот подход обеспечивает процессуальную экономию без ущерба для прав и интересов заинтересованных лиц.
Попытка дать руководящие разъяснения в этой части предпринята в рамках Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 октября 2009 г. № 22 «О практике применения судами мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста» [8]. Однако в нём данный вопрос освещен не достаточно чётко, где-то повторяя положения, сформулированные ранее [9]. В рамках данной проблемы обращено внимание лишь на то, что в постановлении о рассмотрении ходатайств обязательно должны быть указаны причины, по которым присмотр за несовершеннолетним подозреваемым или обвиняемым не может быть применен. Этот вопрос должен не только обсуждаться судьей, но и найти своё документальное отражение, что, несомненно, следует воспринимать как положительный момент.
Объективности ради нужно отметить, что особенности применения меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении несовершеннолетних, изложенные в Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 октября 2009 г. № 22 «О практике применения судами мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего
ареста» [10] фактически продублированы из Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000 г. № 7 «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних». Новых обобщений судебной практики в этой части практически не сделано, хотя современные проблемы правоприменения могли бы найти отражение в разъяснениях Верховного Суда РФ. Но в любом случае положительным можно считать то, что в рассматриваемом постановлении ещё раз обозначены приоритетные направления защиты интересов семьи и несовершеннолетних при применении меры пресечения в виде заключения под стражу.
Помимо заключения лица под стражу, Верховный Суд РФ обращает внимание на некоторые особенности избрания меры пресечения в виде домашнего ареста. Практика применения этой меры пресечения не так богата, поэтому руководящие разъяснения высшего судебного органа здесь необходимы. В частности, в постановлении (п. 28) делается акцент на учёте семейного положения обвиняемого (подозреваемого). Это не случайно, поскольку об оценке семейной жизни человека при домашнем аресте законодатель говорит особо. В ч. 2 ст. 107 УПК РФ (наряду с требованиями ст. 99 УПК РФ) он дополнительно подчёркивает необходимость учёта семейной жизни обвиняемого (подозреваемого). Такое «двойное» напоминание не случайно. Всё-таки домашний арест обусловливается необходимостью постоянного пребывания лица в жилище и учёт его семейных взаимоотношений здесь не будет лишним. Так, например, если преступление совершено на семейно-бытовой почве, данная мера пресечения может усугубить и без того сложную ситуацию в семье. В то же время судья (следователь, дознаватель) должны понимать, что лицо, лишённое права покидать своё жилище, не может удовлетворить ряд своих социальных потребностей. Именно члены семьи призваны обеспечить лицо, находящееся под домашним арестом, продуктами питания, решать иные бытовые проблемы.
В этой связи уместен вопрос о том, должны ли члены семьи делить с обвиняемым (подозреваемым) те запреты, что предусмотрены в ч. 1 ст. 107 УПК РФ? Формально из закона это не вытекает, но по сути без та-
кого рода ограничений порой не обойтись. Если обвиняемый живет в семье, то, например, реализация запрета на ведение переговоров с использованием любых средств связи может повлечь отключение абонентской линии, которой пользовался не он один. Есть мнение, что это своего рода «плата» за то, что арестованный остаётся дома, а не помещается в следственный изолятор. Ю. Г. Овчинников по этому поводу отмечает, что если близкий человек находится под стражей, моральных страданий и неудобств у родственников значительно больше, чем отключенный в квартире телефон [11].
Получается, что члены семьи должны быть готовы к введению таких ограничений, в противном случае целесообразность домашнего ареста может быть поставлена под сомнение. Если они возражают против реализации запретов, предусмотренных ч. 1 ст. 107 УПК РФ, не согласны нести их вместе с обвиняемым, то есть смысл применить к нему иную меру пресечения. Возможность принудительного ограничения прав членов семьи обвиняемого, не имеющих, как правило, самостоятельного процессуального статуса в законе, отсутствует. К тому же могут возникнуть чисто технические сложности. Например, телефон бывает зарегистрирован не на обвиняемого, а на его супругу или другого члена семьи. Без их участия вопрос о запрете переговоров решить будет сложно.
Оценка этого фактора может оказать решающее значение при выборе соответствующей меры пресечения. Думаем, в отдельных случаях для выяснения требуемых обстоятельств членов семьи обвиняемого (подозреваемого) допустимо приглашать на судебное заседание. В конечном итоге их позиция может иметь запретительный характер при принятии судьей решения о домашнем аресте. Такие последствия возможны при отказе членов семьи обвиняемого (подозреваемого) способствовать реализации вводимых в отношении него ограничений, конфликтной ситуации в семье и в других подобных случаях.
При применении домашнего ареста в отношении несовершеннолетних подозреваемых или обвиняемых, Верховный Суд РФ призывает обращать особое внимание на их возраст, условия жизни и воспитания, особенности личности, влияния на них старших
по возрасту лиц, в том числе их законных представителей (п. 28). Домашний арест вообще давно рассматривается как альтернатива заключению лица под стражу [12]. Применение этой меры пресечения в отношении несовершеннолетних относится к числу актуальных направлений правоприменения [13]. Постоянное нахождение такого обвиняемого (подозреваемого) в домашних условиях, под одной крышей со своей семьей, дополнительно позволит добиться определённого воспитательного эффекта. Наряду с превентивной функцией, данная мера пресечения способна нести в себе ещё и педагогический заряд. Мы практически исключаем негативное влияние преступной среды следственных изоляторов на слабую психику ребенка. В сложной жизненной ситуации положительное воздействие на него должны оказывать близкие лица. Поэтому выяснение нравственно-психологического климата в семье несовершеннолетнего обвиняемого (подозреваемого) является достаточно важной задачей.
Таким образом, можно придти к выводу о том, что руководящие разъяснения, данные в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 29 октября 2009 г. № 22 «О практике применения судами мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста» [14], достаточно актуальны. Они, с одной стороны, напоминают о необходимости охраны отдельных обстоятельств личной и семейной жизни человека, а с другой - свидетельствуют о преемственности своих позиций, сформулированных ещё в период действия УПК РСФСР. В условиях постоянно обновляемого законодательства данное обстоятельство свидетельствует об определённом консерватизме Верховного Суда РФ. Однако новые правовые условия требуют ответов на постоянно возникающие вопросы правоприменителей при реализации мер пресечения, принимаемых по судебному решению.
1. См.: Российская газета. - 2009. - 11 ноября.
2. См.: Сборник стандартов и норм Организации Объединенных Наций в области предупреждения преступности и уголовного правосудия. - М., 1992. - С. 322.
3. См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 29 апреля 1996 г. «О судебном приговоре» // Сборник постановлений
Пленума Верховных Судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. - М., 1999. - С. 505; Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 6 февраля 2007 г. № 7 «Об изменении и дополнении некоторых Постановлений Верховного Суда Российской Федерации по уголовным делам» // Бюллетень Верховного Суда РФ. -
2007. - № 5. - С. 21.
4. Приняты резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 29 ноября 1985 г.
5. См.: Международные акты о правах человека : сборник документов. - М., 2002. - С. 307.
6. См.: Постановление № 7 Пленума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000 г. «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних» // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 2000. - № 4. - С. 9; Пункт 7 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 октября 2009 г. № 22 «О практике применения судами мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста» // Российская газета. - 2009. - 11 ноября.
7. См.: Багаутдинов Ф. Ювенальная юстиция начинается с предварительного следствия // Российская юстиция. - 2002. - № 9. - С. 43.
8. См.: Российская газета. - 2009. - 11 ноября.
9. См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000 г. № 7 «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних».
10. См.: Российская газета. - 2009. - 11 ноября.
11. См.: Овчинников Ю. Г. Домашний арест как мера пресечения в уголовном процессе. - М., 2006. - С. 127.
12. См.: Токарева М. Е., Буланова Н. В., Быкова Е. В., Власова Н. А., Руденко С. В. Меры процессуального принуждения в досудебном производстве по уголовным делам. - М., 2005. - С. 85; Кабилова С. А., Заман Ш. Х. Домашний арест как мера пресечения в отечественном и зарубежном законодательстве // Российский следователь. - 2004. - № 2. -С. 45; Гулякевич М. С. Актуальные проблемы применения домашнего ареста в Российской Федерации // Российский следователь. - 2006.
- № 11. - С. 7-9; Овчинников Ю. Г. Домашний арест как мера пресечения в уголовном процессе. - М., 2006. - С. 3, 7; Стерхов П., Стерхова И. Судебный контроль и проблемы применения домашнего ареста и залога в качестве мер пресечения // Уголовное право. -
2008. - № 3. - С. 80; и др.
13. См.: Быков В. М., Листков Д. А. Домашний арест как новая мера пресечения по УПК РФ // Российский следователь. - 2004. - № 4.
- С. 13; Мельников В. Ю. Проблемы применения домашнего ареста как меры пресечения // Журнал российского права. - 2007. -№ 3. - С. 74.
14. См.: Российская газета. - 2009. - 11 ноября.
