CC BY
27
Материалы расширенного заседания Совета Санкт-Петербургского международного криминологического клуба от 8 февраля 2013 года «Право противодействия преступности и законопроекты четырёх кодексов в Республике Казахстан»
(продолжение)
УДК 343.9 ББК 67.51
Г.Н. Горшенков*
ОДНИ И ТЕ ЖЕ РИФЫ ПОМОЖЕТ ОБОйТИ ВДУМЧИВОСТЬ (к анализу норм уголовного законодательства УК РК)
Выжимка: Многие трудности, возникающие на пути законотворческой мысли, порождаются недостаточным вниманием к разработкам криминологической науки. Между тем, криминология выражает дух закона, которым должно быть проникнуто всё евразийское законодательство.
Ключевые слова: вдумчивость; дух закона; реформа уголовного законодательства.
G.N. Gorshenkov
THOUGHTFULNESS WILL HELP TO AvOID THE SAME REEFS (to the analysis of the norms of the criminal legislation of the Criminal Code of the Republic of Kazakhstan)
Summary: Many difficulties arising on the way of a law making thought are caused by insufficient attention to the developments of the criminological science. Meanwhile, criminology expresses the spirit of the law by which the Eurasian legislation must be penetrated.
Key words: thoughtfulness; spirit of law; reform of criminal legislation.
С большим интересом прочитал материалы расширенного заседания Совета Санкт-Петербургского международного криминологического клуба, в частности, суждения Д.А. Шестакова о законотворческой работе, проводимой в Республике Казахстан.1 Да, собственно, не только об этой важной работе, а в равной мере и — об отечественной законотворческой мысли, которая, по мнению учёного, «натолкнулась на одни и те же рифы». И это обстоятельство учёный объясняет рядом
* Геннадий Николаевич Горшенков — доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры уголовного права юридического факультета Нижегородского госуниверситета им. Н.И. Лобачевского, член Санкт-Петербургского международного криминологического клуба (Нижний Новгород, Россия). E-mail: gen7976@yandex.ru © Г.Н. Горшенков, 2013
1 См.: Шестаков Д.А. Реформа или стилизация? (О проекте УК РК) // Криминология: вчера, сегодня, завтра. — 2013. — № 2 (29). — С. 15-21.
факторов, в числе которых — стремление подогнать реформы под западный образец, игнорируя самобытность и наработки криминологической теории. В этом стремлении, как мне кажется, не хватает одной важной составляющей, без которой невозможно системное мышление, — вдумчивости.
Вдумчивость — способность ума проникать дальше, чем в «простую», видимую сущность вещей, — в её глубинную материю, открывать в ней ранее не замеченные признаки, различия. Вдумчивость позволяет нам осмысливать вещи через призму благоразумия и ответственности, проникая в суть истинных, в том числе научных идей, благодаря чему мы плодотворно участвуем в творческом поиске, устремляясь к новому, замеченному (нередко завораживающему) в чужом опыте, при этом прикидывая целесообразность и вариативность его применения, сравнивая с открытиями в собственном опыте.
48 2. КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЕ ОТРАСЛИ
Обратимся к тем самым, «одним и тем же рифам». Между прочим, с одной стороны, как ни покажется странным, это обстоятельство пробуждает у меня чувство удовлетворения: то, о чём думаем мы, россияне и граждане Казахстана, во многом совпадает. Сходятся и наши устремления к лучшему общественному устройству, поскольку нас сближает и роднит многое из того, что составляет нашу общую многовековую историческую культуру.
А, с другой стороны, данное обстоятельство печалит: в нём просматривается одинаковая «методологическая безответственность» в выборе путей, ведущих к тому самому «лучшему общественному устройству». Именно в выборе, а не прокладывании новых путей. Прокладывать свой собственный путь «самобытной реформы» — дело очень не простое. Безусловно, проще воспользоваться чужим «путепрокладчиком» и «кроить» в (уголовном) законотворчестве по лекалам Запада. Но насколько удачным в таком случае будет национальный «пошив» закона?
Когда-то мудрый основоположник классического направления на «утренней заре» уголовной теории Ш.Л. Монтескьё писал о том, что «законы должны находиться в таком тесном соответствии со свойствами народа, для которого они установлены, что только в чрезвычайно редких случаях (выделено мной — авт.) законы одного народа могут оказаться пригодными и для другого народа». 2
Эта истинная идея. Она и ныне правит умами прогрессивных правоведов и политиков. Анализируя законопроектные мысли евразийских правоведов и политиков, Д.А. Шестаков пишет: «Нам... нужно больше думать о собственной евразийской перспективе вместо того, чтобы только копировать подсовываемые нам не всегда приемлемые для нас западные нормы».3
Вот в этом, в частности, и выражается значимость духа самобытности, или, гово-
2 Монтескьё Ш.Л. О духе законов (кн. 1, гл. 3). URL: http://knigosite.ru/library/books/12547 (дата обращения: 07.03.2013).
3 Шестаков Д.А. Криминологическое законо-
дательство и право противодействия преступности // Криминология: вчера, сегодня, завтра. — 2013. — № 1 (28). — С. 49.
ря образами Монтескьё, «духа закона». От этого не уйти. Идея самобытности органически входит в методологию реформаторства. А методология — это и есть, прежде всего, универсальный принцип научности, в том числе и — политико-правового мышления. Однако приходится доказывать очевидную истину: эффективность регулятивного механизма возможна только при условии его научного обеспечения. Например, что касается криминологических наработок, то они, как и в целом результаты научных исследований, выступают (в случае их истребования) уже не только, как знания сами по себе, а как особого рода ресурс (и ресурс весомый), который также необходим наравне с другими ресурсами для совершенствования и развития практики.4
Высказывается много интересных идей, подходов, проектов и т.п., направленных на оптимизацию (реформирование) уголовного законодательства; слово «реформа» ныне не сходит с уст политиков, управленцев, в том числе и в правовой сфере. Всё это закономерно и свидетельствует о движении научной и политической мысли в чрезвычайно важном направлении. Только, представляется, политическая мысль при этом чуждается (если не побаивается конкурирующей силы) мысли научной. Показательным примером тому служит отношение инициаторов проекта Федерального закона «Об основах системы профилактики правонарушений в Российской Федерации» к критике данного проекта. Документ обсуждался, в частности, на специально посвящённой этому важному вопросу всероссийской научнопрактической конференции, которую организовали Санкт-Петербургский университет МВД России и Комитет по вопросам законности, правопорядка и безопасности Правительства Санкт-Петербурга. Однако критические выступления опубликованы не были. Материалы конференции. без
4 См.: Криминология: учебник для студентов вузов, обучающихся по специальности 021100 «Юриспруденция» / Г.А. Аванесов, С.М. Иншаков, С.Я. Лебедев, Н.Д. Эриашвили / Под ред. Г. А. Аванесова. — 4-е изд., перераб. и доп. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2006. — С. 166.
вести пропали.5 В серьёзных организациях это бывает. Например, даже тома уголовных дел исчезают неизвестно куда.6
Можно согласиться, что данное событие всего лишь «мелочь», которая не идёт ни в какое сравнение с антипатией к (явно критической) криминологии вообще, наблюдаемое, в частности, со стороны Министерства образования и науки РФ. В такой ситуации криминологам сложно призывать к вдумчивости политиков, управленцев, не желающих или не способных воспринимать происходящее в сфере противодействия преступности вдумчиво.
Обратимся, в частности, к идее смягчения наказания.7 Прежде всего, заметим, она — из тех истинных идей, которые правят миром. Но вот по отношению к определённым (радикальной ориентации) идеологам антикрими-нальной политики эта идея бессильна. И это не удивительно, т.е. нормально.
В современной идеологии антикри-минальной политики выделяются три основных аспекта: а) реагирование на преступность как свершившийся факт, б) предусмотрительное (превентивное) воздействие на детерминанты преступности и в) ликвидация последствий преступности, т. е. прежде всего возмещение материального ущерба и компенсация морального вреда и устранение угрозы совершения нового преступления.
Между тем, идеология антикрими-нальной политики — это выработка и последующая реализация консолидирующей концепции в сфере противодействия преступности или назовём это по-другому:
5 См.: Шестаков Д.А. Криминологическое законодательство и право противодействия преступности. — С. 49.
6 См., например: Толмачёв А. Как у ростовских судей пропадают уголовные дела. иЯЬ: http://hgЫtd. yandex.net/yandbtm?text=пропало%20уголов-ное%20дело&шrl=http://www.mfo-p (дата обращения: 17.04.2013); Шевелев А. Снова не обошлось без сотрудников полиции. иЯЬ: http://policemagazine. ru/forum/showthread.php?t=4343 (дата обращения:
17.04.2013).
7 См.: Шестаков Д.А. Российская уголовноправовая политика под углом зрения исторической тенденции к смягчению репрессии // Правоведение.
— 1998. — № 4. — С. 154-161.
борьбы с преступностью, контроля над преступностью и т. п.
Первый аспект представляется наиболее сложным. В реагировании на преступность правоприменитель оказывается перед нелегким вопросом — определения и обеспечения ответственности и наказания. При этом важно не забывать о другой истине: реакция на зло не отличается добротой. И если в этом постараться все-таки представить доброту, то она будет той самой, которой мостят (а чаще всего мстят) дорогу в ад.
Физический закон гласит: сила действия равна силе противодействия. Человеческий ум этот закон «переводит» в социальный: сила противодействия должна быть больше силы действия. Так устроена человеческая природа. Не зря говорят, «сила есть, ума не надо». Но в нашем случае речь идёт не о человеческой природе, а о человеческом — правовом — рассудке: «ум есть, силы не надо». К сожалению, ложная истина в верховенстве «права силы» заметно преобладает в социально-правовом мышлении политиков. Однако это говорит не столько о силе радикализма, сколько о слабости антикриминального политического мышления.
В ранний период становления уголовной теории были несравнимо сложнее, мне кажется, времена, в которых криминологически обоснованная «уголовно-правовая революция» победила инквизиторское право. Гуманизм взял верх над деспотизмом. Такая относительная «лёгкость», как я понимаю, оказалась на волне общественного мнения и правонастроения. Был создан благоприятный фон, который можно охарактеризовать славами Ч. Беккариа
— «деспотизм общественного мнения», т.е., как я понимаю, социальной справедливости, точнее просвещённого принципа справедливости. Этот «высоконравственный деспотизм».
Ныне о таком можно разве что научно фантазировать, как, например, мастерски это делает Д.А. Шестаков, возводя на пьедестал противодействия преступности рациональный либерализм в виде Основ единого законодательства о противодействии преступности, который предусматривает доминирующим в системе законодатель-
50 2. КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЕ ОТРАСЛИ
ства Кодекс предупреждения преступлений и мер безопасности.8
В современной научной сфере имеют место «вихри (положительно) враждебные», которые устраивают наши коллеги, представители критической криминологии, но они, эти вихри ограничиваются рамками «политического стакана». Например, меня просветили «единороссы», озабоченные «обнажением их тела «раз-мандачиваемыми» депутатами, в их отношении к нынешней политике противодействия коррупции. Анализируя непростую ситуацию в депутатском корпусе (в частности, в связи с уходом из законодательной власти потенциально «размандаченных») и оберегаясь от того, чтобы не запачкать эту власть, тем более с падением рейтинга Единой России, некоторые политики с надеждой заявляют: «Антикоррупционная кампания — это сейчас та история, которая даёт наибольший прирост рейтинга». Вот он, «великий» политический смысл дела государственной и в целом общественной важности.
Вместо того, чтобы поднимать волну всенародного движения (по примеру просветильно-гуманистического времени) против хотя бы коррупции, политическая воля обеспокоена опасностью возникновения этой (считайте, 9-го вала) волны, которая несёт в себе запоздалое озарение: «Так вот где таится погибель моя!».
По мнению проницательного гендиректора ВЦИОМа, «если люди поймут, что это кампанейщина, то (депутатский — авт.) рейтинг будет падать».9
Раньше меня удивляло, почему на протяжении только моего восприятия временного периода (30 лет) на все криминологические инициативы о принятии закона о профилактике (принципиально не важно, какой здесь будет употреблён термин) преступлений, в ответ слышится только «скрежет» так называемого политического
8 См.: Шестаков Д.А. Криминологическое законодательство и право противодействия преступности. — С. 50.
9 Если люди поймут, что это кампанейщина,
то рейтинг будет падать. URL: http://korrossia. ru/expert/6664-eesli-lyudi-poymut-chto-eto-kampa neyschina-to-reyting-budet-padat.html (дата обращения: 14.02.2013).
мышления, точнее недовольного «политического воледвижения».
Сегодня, вроде бы, с таянием снега начинает оттаивать и политическое благоразумие. Только, в отличие от естественной природы, в природе человеческой такое оттаивание занимает невероятно длительный период. Так со времени действовавшего в России Устава о предупреждении и пресечении преступлений прошло столетие, прежде чем наступило упомянутое таяние в виде обсуждаемого сегодня упомянутого проекта закона о профилактике (вместе взятых) правонарушений. А на протяжении всего этого столетия криминологи активно доказывали необходимость принятия такого закона, предлагали соответствующие законопроекты.10 И ныне обсуждаемый закон вызывает немало недоумений, о чём я, в частности, упомянул выше. Затяжная пора. Может быть, — настолько, что окончательное оттаивание не закончится и к началу очередных заморозков, а то и устойчивых морозов.
При этом меня не покидает назойливая мысль о традиционном игнорировании проектировщиками (в положительном смысле этого слова) закона о профилактике правонарушений (надо полагать, и преступлений), криминологических наработок, о которых не мог не сказать Д.А. Шестаков. В последние годы пренебрежительное отношение правоохранительных управленцев к криминологическим рекомендациям воспринимается даже как брезгливое (о чём могу судить, исходя из практики деятельности Российской криминологической ассоциации и своего скромного опыта).
Не созрел наш практический разум к пониманию того, что рождается в мире «чистого разума». Великий мыслитель И. Кант писал: «Разрабатываются ли знания, которыми оперирует разум, на верном пути науки или нет, можно легко устано-
10 См., например: О перспективах совершенствования правового регулирования деятельности по предупреждению преступлений / В.П. Ревин, В.Д. Малков, В.А. Плешаков и др.; проект Федерального закона «Об основах системы профилактики правонарушений в Российской Федерации» // Российская газета. — 2011. — 16 августа.
вить по результатам».11 В том числе — по результатам внедрения тех самых криминологических наработок, которые, однако, остаются невостребованными практикой. Особенно это бывает наглядно в тех случаях, когда правоприменительная практика удивительно быстро реагирует на авторитетное политическое указание или общественное мнение, не будучи к тому профессионально подготовленным.
Такое отношение к науке невольно мифологизирует её несостоятельность. Это, во-первых. А, во-вторых, в данном контексте «законопроектная мощность» оказывается направленной в лабиринт проб и ошибок.
Давайте вдумчиво рассмотрим «экстремистскую» идею «возбуждения ненависти либо вражды» (ст. 282 УК РФ) и «возбуждения социальной, национальной, родовой, расовой или религиозной розни» (ст. 164 УК РК). Однако обратимся не к ныне действующей норме, а к проектируемой. В ст. 181 «проектного» УК Республики Казахстан к этим уголовно-правовым признакам добавлен ещё один — сословный}2
Сразу же возникают недоумённые вопросы юридико-лингвистического характера. Во-первых, почему в УК РФ «ненависть» и «вражда» определены в качестве альтернативных признаков? Союз «либо» в данном контексте выражает разделительные, т.е. взаимоисключающие отношения. В то время, как эти два слова выражают две степени одного смысла — «вражды». Ненависть — это «чувство сильной вражды».13 Однако это как бы попутное замечание.
Во-вторых, какое «наказательное» значение имеют перечисленные (в ст. 181 УК РК и ст. 173 позднего проекта УК РК) виды-признаки розни (вражды, ссоры):
11 Кант И. Критика чистого разума (Предисловие ко второму изданию). URL: http://philosophy ru/library/kant/01/000.html (дата обращения:
03.04.2013).
12 Досье ITS на проект Уголовного кодекса Республики Казахстан (новая редакция) (на 10 января 2013 года). URL: http://www.zakon.kz/4526064-dose-its-na-proekt-ugolovnogo-kodeksa.html (дата обращения: 21.03.2013).
13 Ожегов С.И., Швецова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. — 4-е изд., дополненное. — М., 1997.
— С. 408.
социальная, национальная, родовая, расовая, сословная, религиозная? И почему исключены другие возможные виды розни, например, возрастная (аксакалов нужно особо уважать) или половая (в котором -прекрасное, с одной стороны, и мужественность, — с другой) и т.д.
Так вполне логично задуматься об особой важности признака половой принадлежности. И есть тому бесспорные основания. В частности, можно обратиться к Посланию Президента Республики Казахстан Нурсултана Назарбаева народу Казахстана «Стратегия «Казахстан — 2050»: новый политический курс состоявшегося государства». В нём содержится прямое обращение к женщинам, которых Президент определяет как опору семьи, опору государства: «Мы должны оберегать наше материнство, — говорит Президент.
— Меня тревожит ситуация с ростом бытового насилия над женщинами и детьми в семьях. Неуважительного отношения к женщине не должно быть. И сразу же скажу, что такое насилие должно пресекаться предельно жёстко».14 Кстати, в УК РФ такой признак предусмотрен.
При желании число подобных признаков можно увеличить: политическая, властная, языковая, умственная неполноценность и др. Так в чём особенность характеристики каждого из (содержащихся в законе или предполагаемых в нём наличествовать) признаков, которые должны служить критериями в определении характера и степени общественной опасности? Мне кажется, все они представляют разновидность одного, кстати, довольно абстрактного признака, который обозначен политико-философским термином «социальная рознь», даже проще — «рознь». И никакого особенного значения указанные факультативные признаки не имеют.
В ч. 1 ст. 282 УК Российской Федерации это, казалось бы, учтено законодате-
14 Послание Президента Республики Казахстан
— лидера нации Н.А. Назарбаева народу Казахстана. Стратегия «Казастан — 2050»: «новый политический курс состоявшегося государства». URL: http:// www.akorda.kz/ru/page/page_poslanie-prezidenta-respubliki-kazakhstan-lidera-natsii-nursultana-nazar baeva-narodu-kazakhstana— (дата обращения:
15.04.2013).
52 2. КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЕ ОТРАСЛИ
лем, который предусмотрел: «Действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды». Зато эта лаконичность «перечёркивается» далее, по существу, теми же факультативными признаками объективной стороны: «по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе». В отношении последнего признака не могу не выразить особого недоумения: каким образом термин «социальная группа», признанный в социологии как «наиболее общий и бесцветный термин» может служить в качестве критерия юридической оценки преступности деяния?
Обращаю внимание на, казалось бы, непринципиальную разницу в дефинициях статьи, излагающих правовую норму в отношении возбуждения розни (вражды). Читаем:
«1. Умышленные действия, направленные на возбуждение...» (ст. 181 УК РК и ст. 173 — окончательного варианта проекта).
«1. Действия, направленные на возбуждение...» (ст. 282 УК РФ).
Очевидно, если в первом случае неосторожность действий исключается как субъективный признак, то во втором случае оказывается не так всё просто. «Действия, направленные...», могут и не иметь умысла, причём ни прямого, ни косвенного, но возбуждают эту самую рознь. И лингвистическая экспертиза может усмотреть это, скажем, в тексте. В данном случае, образно говоря, «в одну кучу сваливаются две совершенно разные вещи: виновные деяния, которые в принципе нужно пресекать и за которые можно привлекать к ответственности, и спонтанные процессы, с которыми бороться — это значит в каком-то смысле проводить объективное вменение».15
В правоприменительной практике таких примеров оказалось столько, что этой практике, слепо не воспринимавшей протестующую и просветляющую научную мысль, вынужденно был приставлен «поводырь» в виде Постановления Пленума
15 Осипов А. Противодействие этнической дискриминации в России: проблемы и выбор приоритетов. иИЬ: http://www.igpi.ra/info/people/osipov/
descrim.html (дата обращения: 27.02.2013).
Верховного Суда РФ «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности». В пункте 8 документа разъясняется: «Не является преступлением, предусмотренным статьёй 282 УК РФ, высказывание суждений и умозаключений, использующих факты межнациональных, межконфессиональ-ных или иных социальных отношений в научных или политических дискуссиях и текстах и не преследующих цели возбудить ненависть либо вражду..».16
А теперь посмотрим на способы совершения указанного деяния, предусмотренные обоими кодексами, памятуя о том, что способ может характеризовать степень общественной опасности и может выступать в виде обстоятельства, квалифицирующего деяние.
Опять же в ч. 1 ст. 282 УК РФ читаем: «Действия.. , совершённые публично или с использованием средств массовой информации».
В ч. 1 ст. 181 (173) УК РК определено: «Если эти деяния совершены публично или с использованием средств массовой информации или информационно-коммуникационных сетей, а равно путём изготовления или распространения литературы или иных носителей информации...». Опуская юридическую строгость, «высушивающую» литературный язык, обратимся к тому, что означают термины: а) «публично», б) «с использованием средств массовой информации», в) «с использованием информационнокоммуникационных сетей».
При этом «а равно путём изготовления или распространения литературы или иных носителей информации» можно было бы оставить без рассмотрения, поскольку они не играют принципиальной роли. Больше того, признак «иных носителей информации» нивелирует все предыдущие. Между тем, это вовсе не равнозначные признаки. Например, вновь вводимый в норму признак «путём изготовления» по
16 О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности: Постановление Пленума Верховного Суда РФ №
11 от 28 июня 2011 года. ИИЬ: http://sudbiblioteka. rш/vs/text_big3/verhsшd_big_49612.htm (дата обращения: 08.12.2011).
ВИМИНОЛОГИЯ
ВЧЕРА СЕГОДНЯ зАВТРА
смыслу является не способом совершения деяния, а приготовлением к нему (ст. 25 УК РК (обоих проектов).
Таким образом, в проекте данной нормы предлагается совместить несовместимое: а) признак «путём изготовления», характеризующий приготовление к приготовлению и б) признак «с использованием средств массовой информации». Более того, данный признак («б») является квалифицирующим, что, отметим, и учтено в проекте УК РК.
В связи с этим позволю себе сделать небольшое отступление и кратко напомнить о специфике двух основных признаков: публичности и использовании средств массовой информации (СМИ).
Например, в криминологии массовых коммуникаций17 в числе видов коммуникации выделяются: 1) межличностная, 2) групповая, 3) публичная, 4) массовокоммуникативная. Как видим, в двух первых случаях информирование предполагает весьма ограниченный, т.е. узкий круг лиц, образно говоря, «штучный товар».
А вот при публичной коммуникации сообщение адресуется уже широкому, но относительно определённому кругу лиц, т.е., например, присутствующим на лекции, митинге и т.п.
Наконец, информация может быть адресована неопределённому кругу лиц, или («беспредельно») массовым аудиториям с помощью специальных средств передачи информации (высшая степень публичности). «Специальных» означает определённых Законом РФ «О средствах массовой информации» и соответствующим Законом Республики Казахстан «О средствах массовой информации». Особенности последствий массово-информационного акта состоят, в частности, в следующем. При условии, что многие люди чрезвычайно доверительно относятся к печатному, электронному слову (к тому же это слово облекается, как правило, в образную, привлекательную форму, усиливающую убедительность), сведения, возбуждающие негативные чувства (протеста, вражды и т.п.) людей вос-
17 Поясню, что я «коммуникацию» понимаю как сообщение, передачу (информации) — от лат. тот-тишса1ю.
принимаются ими «как истина в последней инстанции».
При этом необходимо учитывать эффект массового восприятия: то, что можно объяснить одному человеку, группе лиц, невозможно сделать в отношении большой массы людей. К тому же восприятие первого слова, сказанного в прессе, далеко не всегда может быть переориентировано. Кроме того, второго, опровергающего слова может и не последовать вовсе.
Массово-информационное сообщение не имеет пределов в своём развитии, а, следовательно, совершённое с использованием СМИ преступление как бы получает своё продолжение и во времени: экстремистского характера публикация в газете может быть прочитана неоднократно даже спустя длительное время. Информация остаётся на носителе, доступном для каждого желающего. Очевидно, деяние «с использованием средств массовой информации» можно отнести как претендующее на «статус» длящегося преступления.
Надо сказать, уголовное законодательство и Российской Федерации, и Республики Казахстан эту особенность СМИ учитывают и предусматривают соответствующий способ совершения преступления в ряде статей Особенной части как обстоятельство, квалифицирующее содеянное. Например, в ч. 2 ст. 1281, в ч. 2 ст. 2052, ч. 2 ст. 280, ч. 2 ст. 354 — УК РФ; в ч. 2 ст. 130, ч. 2 ст. 131, ч. 2. ст. 147, ч. 2 ст. 161, ч. 2 ст. 180, ч. 2 ст. 370 и др. УК РК (последний проект).
Но и в этих нормах (в том и другом Кодексе) термины использованы таким образом, что это также вызывает недоумение. Я имею в виду тот же ляпсус юридико-лингвистического характера, подобно тому, который наблюдается в ст. 282 УК РФ. Так в большинстве случаев публичный способ определён как способ совершения деяния, предусмотренного частью первой. Однако он содержится и в части второй (?!), предусматривающей деяние с отягчающим обстоятельством, поскольку совершается «с использованием средств массовой информации». Получается парадокс: действия публичные, но в то же время — «с использованием средств массовой информации». Например, ст. 157 УК РК
54 2. КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЕ ОТРАСЛИ
«Пропаганда и публичные призывы к развязыванию агрессивной войны»:
«1. Пропаганда и публичные призывы к развязыванию агрессивной войны.
2. То же деяние (но при отсутствии публики — авт.), совершённое с использованием средств массовой информации.».
То же самое находим в аналогичной норме, ст. 354 УК РФ «Публичные призывы к развязыванию агрессивной войны»: «1. Публичные призывы к развязыванию агрессивной войны.
2. Те же деяния, совершённые с использованием средств массовой информации...».
Больше того, представляется, что традиционное определение информационных способов совершения преступлений требует переосмысления. Сегодня все мы хорошо понимаем, какую активную роль играет в нашей жизни Интернет. И самой массовой его частью выступает новый вид
— так называемой «гражданской журналистики», основным выразителем которой являются блоги, или Интернет-дневники. Их авторы, или блогеры каких только текстов не создают, «раскручивают» новостные события, устраивают дискуссии и т.п., буквально бесконтрольно. Например, правоохранительный контроль практически невозможен из-за отсутствия надлежащей правовой базы.18
Сегодня, с ростом числа интернет-пользователей растёт и преступность. По данным Group-IB (Группа Информационной Безопасности — первой в России негосударственной компании по расследованию инцидентов, включая преступления, в сфере высоких информационных технологий), годовой ущерб от преступлений в этой сфере превышает 60 миллиардов рублей. В 2012 году количество хищений денег, совершённых с использованием компьютерных и телекоммуникационных технологий выросло на 60 с лишним процентов.19
18 См.: Рышкина Ю. Конференция в МГИМО. URL: http://www.sciПa.m/news.php?ChapterГО=10 &NewsID=24з0 (дата обращения: 11.08.2012).
19 См.: Шадрина Т. Интернет-оборона // Рос-
сийская газета. — 2013. — 18 апреля.
Сегодня получает глобальное распространение новый способ социальной организации, который основан, в частности, на использовании информационных технологий, например, флэш-моб (толпа-вспышка) — заранее спланированная массовая акция и организованная, как правило, посредством современных социальных сетей. Важно заметить, что флэш-моб успешно отрабатывался в «цветных революциях» на постсоветском пространстве, где показана его высокая эффективность как инструмента смены правящих режимов.20
Возвращаясь к анализу признаков преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 181 (173) УК РК, следует заметить, что все эти признаки, в которых выражены особенности носителей информации (представляют ли они субъектов межличностной, доступной третьим лицам информации или выступают элементом высоких технологий), не имеют уголовно-правового значения в определении преступности и наказания деяния. Что произойдёт от того, если вместо открытого перечня видов розни оставить «просто» рознь? Имея такой относительно широкий набор факультативных признаков, правоприменитель обязан будет непременно задумываться над их конкретизацией (нередко это невозможно сделать без соответствующей, например, лингвистической экспертизы), чтобы определить свой окончательный выбор на какой-то «точке» в диапазоне между «штрафом в размере до одной тысячи месячных расчётных показателей» до «лишения свободы на срок до семи лет» и мотивировать его.
В связи с этим возникает и такое подозрение. Выводя дифференцированную оценку, акцентирующую внимание на характере — «национальной», «родовой», «расовой», «сословной», «религиозной»
— розни, не сеем ли мы тем самым соответствующие семена, которые впоследствии засоряют «сорняковыми» всходами поле Гражданского согласия?
20 Сундиев И.Ю. «SNBIC-конвергенция как генератор смены парадигмы социальных трансформаций. URL: http://www.i-nett.com/2012/11/14/snbic-копуе^епсїуа/ (дата обращения: 21.04.2013).
Далее. Мне импонирует обсуждаемое предложение в отношении применения уголовного закона против юридических лиц. Особенно понравилась последовательность Д.А. Шестакова в утверждении идеи «безвозмездного обращения негосударственного юридического лица в собственность государства (конфискацию)».21 Действительно, не надо ничего разрушать. Тем более, полагаю, у этих юридических лиц отработана неплохая технология. Да и штаты, действительно, подобраны и на-
учены. И в плане предупреждении подобного поведения собственников это было бы, действительно, заметно отрезвляющей мерой.
Интересной представляется предложенная Дмитрием Анатольевичем «конституционная» идея внутренне согласованного антиуголовного законодательства.22 Нынешний модельный Уголовный кодекс, мне кажется, сильно смахивает на российский УК. В общем-то, я и размышлял в основном в русле именно этой идеи.
22 Шестаков Д.А. Криминологическое законо-
21 Шестаков Д.А. Реформа или стилизация? (О дательство и право противодействия преступности.
проекте УК РК). — С. 18. — С. 50.
