CC BY
251В.А. Мазилов Объяснение в психологии
Сведения об авторе
Аннотация. Статья посвящена анализу проблемы объяснения. В работе констатируется, что проблема объяснения в современной психологии не только не решена, но даже и не обсуждается в достаточной степени. Выявлены причины недостаточной популярности этой проблемы. Констатируется, что на фоне безразличного отношения самих психологов к этой проблеме, отсутствие продвижения в разработке этой важнейшей проблемы в свою очередь является препятствием на пути развития психологии. Констатируется, что проблема объяснения имеет чрезвычайную важность для современной психологии. Вместе с тем отмечается несоразмерность важности проблемы объяснения в психологии и количества исследований, направленных на решение этой проблемы. Ценность объяснения признается практически всеми. Тиражируются устаревшие взгляды на проблему объяснения, что препятствует развертыванию научных исследований и дальнейшему продвижению в разработке теории объяснения. Утверждается, что необходимо выявить стереотипы, мешающие построению современной концепции объяснения. Показано, что неудовлетворительное решение этих вопросов связано с ограниченным пониманием самого объяснения: оно трактуется исключительно как причинно-следственное, другие виды в методологических построениях практически не используются; в теории объяснения используется конструкт сознание, который рассматривается отдельно от конструкта поведение; неправомерно постулируется изоморфизм сознательных и физиологических процессов. Выявление стереотипов сделает возможным разработку концепции объяснения в психологии. Задача настоящего доклада состоит в том, чтобы наметить основные этапы разработки современной концепции объяснения в психологии. В работе анализируются подходы и наработки, которые могут быть использованы при создании концепции объяснения в психологии, отвечающей задачам сегодняшнего дня. В докладе анализируются полученные результаты в области разработки теории объяснения в психологии.
Ключевые слова: объяснение, понимание, психология, Ж.Пиаже, психологическое исследование, предмет психологии, исследование.
Работа выполнена при поддержке РФФИ грант 18-013-00137
В настоящее время не подлежит сомнению, что проблема объяснения важна для любой науки и для любой научной специальности. Объяснение - важнейшая функция науки. Как представляется, с этим положением никто ныне не спорит. Но реально проблемам объяснения уделяется недостаточное внимание. Прежде, чем пытаться изменить сложившееся положение вещей в психологии, стоит попытаться понять, каковы корни сложившейся в психологической науке ситуации. В этом состоит основная задача настоящей статьи. Из вышеприведенной формулы про объяснение как функцию науки можно вывести пару следствий, которые уже не будут столь очевидны. Первое: в науке столько науки, сколько в ней объяснений. Второе: развитая наука
должна иметь теорию объяснения. Посмотрим, как ныне обстоит дело в психологии.
Общепринятая теория объяснения в психологии, которая бы удовлетворяла многочисленных исследователей, к сожалению, отсутствует.
В научной психологической литературе полноценные объяснения встречаются крайне редко. На защитах диссертаций часто можно услышать пожелания усилить «интерпретацию». Это означает, что диссертанты избегают объяснений и используют - в лучшем случае -только интерпретации. Как можно полагать, такую ситуацию можно интерпретировать как указание, на явное неблагополучие с объяснением.
Из истории проблемы объяснения
Объяснение относится к числу вечных проблем философии и науки. Объяснение было несомненной ценностью еще в античности: Демокрит говорил, что променял бы одно причинное объяснение на персидский престол. Сейчас сложно определить, был ли смысл в таком обмене. Но ясно, что дальше Демокрита пошел ве-
ликий Аристотель, который в «Метафизике» [1], сформулировал учение о сущности и четырех причинах. Как известно, Аристотель выделяет четыре вида причин:
1. Материальная причина, которая является субстратом всякого изменения, из которой возникают все вещи и в которую они разрешаются; это - первопричина ионийских физиков.
2. Та, откуда происходит начало движения, например, ум Анаксагора.
3. Противоположная второй - конец движения или действия: то, «ради чего» что-либо совершается, или благо Платона (как конечная цель всякого генезиса и движения).
4. Форма, составляющая определенный вид вещи, сущность.
Соответственно, выделяется четыре вида причин: материальная причина, по началу движения, по концу движения, по форме. Вряд ли стоит специально акцентировать, что к одному и тому же явлению или вещи приложимы различные причины: иными словами, одни и те же вещи могут объясняться по-разному, в зависимости от используемых видов причин. Для психологии была наиболее значима, согласно Аристотелю, четвертая поскольку именно так Великий Стагирит объяснял соотношение души и тела.
Отметим, что на этом античная мысль не остановилась. Клавдий Гален, знаменитый врач и выдающийся философ и логик, добавил к четырем аристотелевским
пятую причину: «то, посредством чего», то есть инструментальную. Заметим, практически идеальное обоснование для психологии способностей.
Не имея возможности в рамках данной статьи проследить историю понимания причинности, обратим внимание лишь на один момент: в Новое время в науке рассматривались преимущественно причинно-следственные объяснения. Факт этот очевиден, примем его, оставив объяснения для другого случая. Множественность объяснений ушла, уступив место узко понимаемой причинности - почти исключительно как причинно-следственному объяснению.
Если причинно-следственное объяснение, как можно полагать, полностью устраивает естественные науки, то про все науки такого сказать, разумеется, нельзя. Отметим лишь, что в Новое время происходит интенсивное развитие именно естественной науки, где причинно-следственному объяснению принадлежит ведущая роль. Стоит добавить, что на рассмотрение проблемы повлияла и известная теория причинности Д.Юма, который анализируя причинно-следственное объяснение не нашел логических оснований для понимания причинности, утверждая что все сводится к
смежности событий и их последовательности во времени. Что в данном случае говорить о других возможных причинах, более сложных не столь однозначных как причинно-следственная?
На надгробии Карла Генриха Маркса на Хайгетском кладбище в Лондоне приведены его слова из «Тезисов о Фейербахе» (знаменитый одиннадцатый тезис): «Die Philosophen haben die Welt nur verschieden interpretiert, es kömmt drauf an sie zu verändern». (Философы лишь различными способами объясняли мир, тогда как задача в том, чтобы его изменить). Так или иначе, великому мыслителю Карлу Марксу случилось и объяснить и изменить мир, да так, как мало кому удавалось.
Потом замечательный российский логик и философ, известный остроумец Александр Александрович Зиновьев переформулировал этот тезис: «если философы раньше объясняли мир, то они теперь и этого не делают». Это выражение в свое время было столь же популярным, как и его модификация ленинского определения материи. Я привел выражение про философов, которые перестали объяснять мир, не только для того, чтобы не отказать себе в удовольствии лишний раз насладиться остроумием мыслителя: мне кажется, что кроме всего прочего им еще и очень точно выражена
важная для темы нашей статьи идея. Философы действительно перестали объяснять: используя причинно -следственное объяснение за пределами естественных наук, они (как и специалисты в этих «неестественнонаучных» областях) часто порождали такие объяснения, которые мало удовлетворяли представителей психологии, о которой мы ведем речь в данной статье. Иными словами, получалось не объяснение, а псевдообъяснение - «от-объяснение» (от глагола от-объяснить, по аналогии с отфутболить, отделаться, отмахнуться)... Это уже не менее остоумное выражение другого замечательного российского философа Мераба Константиновича Мамардашвили. Возникала ситуация, блестяще описанная Е.П.Никитиным: «Почему колокола звонят на Пасху? Объяснение: Потому, что их дергают за веревочки» [16].
Не случайно, на наш взгляд, что знаменитая книга Е.П.Никитина «Объяснение - функция науки» [9] имела такой ошеломляющий успех: в ней было убедительно показано, что существует несколько видов объяснения. Многие психологи впервые слышали - как это ни покажется удивительным - о том, что причинно-следственное объяснение не есть единственный и универсальный
вид объяснения. В книге было показано, что видов объяснения может быть много. И они разные... И их можно использовать. Правда, инерция мышления велика, а традиции сильны. Распространенный миф, конечно, не исчез, но прорыв состоялся. С другой стороны, в очень многих научных психологических текстах и сегодня утверждается, что причинно-следственное объяснение является единственно возможным в науке.
Если в зарубежной психологии работы по проблеме объяснения публикуются регулярно, и их довольно много, то об отечественной этого сказать нельзя. Отметим, что в зарубежной психологии проблеме объяснения посвящены, к примеру, такие работы [22-28], то в отечественной таких работ на счет. Наиболее значимые будут названы по ходу дальнейшего изложения.
Завершая этот краткий экскурс стоит сказать следующее. Начиная с тридцатых годов марксизм-ленинизм становится официальной философией в СССР. Диалектический и исторический материализм становится философской методологией всех наук, в том числе и психологии. Понятно, что места для теории объяснения в психологии нет: эти вопросы решает диалектика, используя категории «причины» и «следствия» и три известные законы диалектики. Повторим: возможно,
этого хватало для научных дисциплин, относящихся к естественным наукам, но для психологии, очевидно, это стало существенным препятствием. Обратим внимание на следующий момент: наиболее интересные работы появляются в советской психологии в 20-е годы двадцатого столетия. В дальнейшем (30-е - 70-е годы ХХ века) наиболее значимые психологические работы выполняются в областях, которые «ближе» к физиологии (П.К.Анохин, Н.А.Бернштейн, А.Р.Лурия и др.), либо, напротив, к философии (С.Л.Рубинштейн, А.Н.Леонтьев, Д.Н.Узнадзе и др).
Возвращение проблемы объяснения в психологию представляется историческим курьезом, причем не санкционированным идеологией. Произошло это неожиданно и непреднамеренно, скорее по стечению обстоятельств.
В преддверии XVIII Международного Психологического Конгресса, проходившего в августе 1966 года в Москве, руководители отечественной психологии, воспользовавшись сложившимися благоприятными обстоятельствами, предприняли шаги, направленные на стимулирование развития психологии в СССР. В СССР не оказалось профессиональных психологов (выяснилось, что их практически нигде не готовят, существуют
только отделения психологии при философских факультетах, где обучается незначительное число студентов) - по ходатайству А.Н.Леонтьева были открыты факультеты психологии в университетах Москвы и Ленинграда (МГУ и ЛГУ). Нет современных учебников по психологии - так было получено разрешение на перевод на русский язык (стараниями А.Н.Леонтьева) только что вышедшего в дружественной тогда Фран-ции1 девятитомного (!) руководства по экспериментальной психологии [26]. В 1966 году вышло руководство по экспериментальной психологии под редакцией П.Фресса и Ж.Пиаже, точнее первые два выпуска под одной обложкой [11]. Сказать кстати, французское издание было осуществлено в 1963 году и включало в себя 9 томов, в СССР было издано всего 6 выпусков, на три оставшихся не хватило пороху и времени (издание осу-
ществлялось в течение 12 лет, но так и осталось незавершенным)2. Пользуясь случаем, скажем, что и здесь не обошлось без курьезов. Во французском издании было три редактора - P. Fraisse, J. Piaget et M. Reuchlin - Поль Фресс, Жан Пиаже и Морис Решлен . Последний чем-то кому-то не угодил и исчез из числа редакторов (в русском переводе).
Так вот в первом выпуске помещена - среди прочих - работа Ж.Пиаже, которая вернула объяснения в советскую психологию3. Как нам представляется, важнейшее значение в современной истории отечественной психологии для понимания проблемы объяснения имела публикация перевода этой статьи Ж.Пиаже на русский язык (рус. перевод, 1966). Об этой работе, ее содержании и критике положений разговор впереди в рамках настоящей статьи.
1 Я помню свои детские впечатления от визита де Голля в Москву летом 1966 года.
2
Возможно, что препятствие послужила статья Ж.Пиаже и Б.Инель-дер, помещенная в седьмом выпуске французского издания о психологии образа. Наученные опытом статьи об объяснении, цензоры сочли несвоевременной такую публикацию. Впрочем, это всего лишь предположение.
3 О проблеме объяснения в ХХ столетии в зарубежной психологии должен быть отдельный разговор. Хотя в целом судьба проблемы похожа: роль «злого гения» там сыграл позитивизм. К анализу этого вопроса мы обратимся в одной из ближайших работ.
Объяснение и понимание в психологии
Неоднократно приходилось писать про объяснение и понимание и их роль в структуре научной психологии [4-6], [7-8]. Представляется, что не требуется специального обоснования актуальности и значимости этой проблемы. Очевидно, что то или иное решение проблемы объяснения, как неоднократно отмечалось, эквивалентно ключевому для психологии выбору: какой ей быть. Об этом писали практически все, кто затрагивал эту в высшей степени важную и сложную проблему. Не будем повторяться. Постараемся обнаружить в этой вечной проблеме те аспекты, которые на данном этапе развития психологии наиболее значимы. Заодно выразим непреходящее удивление тем фактом, что исследований, посвященных объяснению в психологии, чрезвычайно мало. Даже тогда, когда этой проблемой стало можно заниматься, идеологические препятствия, о которых речь шла выше, исчезли. Не будем в рамках настоящего текста задаваться вопросом, почему так происходит. Нельзя исключить и того, что в данном случае сталкиваемся с совсем простым психологическим феноменом: об этом писали великие К.Гемпель и Ж.Пиаже - что к этому можно добавить? Иногда вообще
возникает впечатление, что многие авторы считают проблему закрытой.
Задача настоящего раздела статьи состоит в том, чтобы выявить некоторые стереотипы мышления, не позволяющие подойти к исследованию тех аспектов объяснения, которые представляются особенно важными в современной психологии. Важны они потому, что без их выяснения невозможно подойти к разработке современной теории объяснения в психологии.
Для начала приведем соображения философов науки, которые могут оказаться полезными для темы нашего исследования. «Слово «объяснение» употребляется в самых различных смыслах и в повседневной жизни, и в научном языке. Среди этих смыслов можно выделить два основных, которые принимались в качестве отправных в разработке тех или иных концепций объяснения в эпистемологии и философии науки. Первый смысл связан с представлением о том, что для объяснения некоторого явления необходимо выявить некоторую скрытую за ним «сущность», «внутреннюю
природу». Такого рода трактовки объяснения были характерны для метафизики, натурфилософии, а также ранних стадий развития науки. По мере развития научного познания такое понимание было вытеснено иным, в котором объяснение предполагает включение явления в структуру некоторых регулярностей, законов, в контекст целостной теории. Эти две общие перспективы могут пересекаться, поскольку возможен такой взгляд на теорию, в котором ее функция видится в раскрытии сущности определенного круга явлений. Однако подобное «эссенциалистское» понимание теории находит ныне все меньше сторонников» [10, с. 7]. Мысль про эти перспективы в нашем рассмотрении сохраним, а пока обозначим наиболее важные моменты, которые необходимо обсудить.
Как нам представляется, в настоящее время для продвижения в исследовании проблемы объяснения в психологии наиболее важно в первую очередь акцентировать некоторые моменты.
Остановимся на чрезвычайно важном вопросе о соотношении понимания и объяснения. Обратимся к публикации известного специалиста в данном вопросе Г.В.Залевского [2]. Автор использует схему, предложен-
ную видным немецким исследователем Л.Дж.Понгра-цем [27]. Эта схема хорошо известна, неоднократно публиковалась, поэтому не станем приводить ее полностью (см. подробно [2, с.42]). Обратим внимание лишь на один момент. Характеризуя методологические различия между объяснением и пониманием, Л.Дж.Понграц, следуя традиции неокантианства, отмечает, что объяснение предполагает каузальную редукцию (или регрессивную редукция), тогда как понимание - эйдологическую редукцию к сущностям и идеальным типам [27].
Констатируем, что объяснение как таковое в схеме Л.Дж.Понграца сводится исключительно к причинно-следственному объяснению. Отметим также (хотя и не будем здесь более об этом писать), что подобный резкий разрыв между пониманием и объяснением явно неправомерен: достаточно сказать, что объяснение всегда предполагает определенное понимание, вряд ли они столь разнородны, как предполагается неокантианцами.
Чрезмерную категоричность построений Л.Дж.Пон-граца в значительной мере компенсируют рассуждения Г.В.Залевского. Последний, характеризуя сходства и различия объяснения и понимания и комментируя схему Понграца, отмечает: «следует, прежде всего,
различать две стороны - объективную или собственно объяснение, и субъективную - понимание, в конечном итоге индивидуально обусловленное. И то, и другое есть мыслительный акт включения данного изучаемого явления, объекта в ту или иную систему связей. В идеале обе системы должны совпадать в той мере, в какой они отражают реальные связи действительности. При этом ведущие закономерности у них различны. Понимание может быть чисто внутренним, неразвернутым процессом, не нашедшим внешнего словесного выявления, и тогда обычно говорят об интуитивном понимании (в нетерминологическом значении этого слова)» [2, с.41].
Понимание есть, согласно Г.В.Залевскому, акт «присвоения» индивидом внешнего содержания, включение его в индивидуально-своеобразную систему связей. В отличие от этого объяснение - не внутренний, а всегда развернутый процесс, реализующийся, главным образом, коммуникативно. «Отсюда ясно, что в отличие от понимания объяснение в гораздо большей степени связано с языковой и логической формой выражения, и, следовательно, оно в большей мере характеризуется
внепсихологическими закономерностями (логическими, лингвистическими)» [2, с.43]. По Г.В.Залевскому, объяснение, оторванное от понимания, не связанное с внутренней сложившейся системой связей, представляет односторонний и чисто вербальный акт. Помимо того, что понимание - это характеристика познания обращенного внутрь, а объяснение - во вне, между ними есть еще и хотя менее очевидное, но существенное отличие. «Понимание, с логической точки зрения, есть всегда констатация некоторой связи, утверждение о характере соответствия между объективно фиксируемой реальности и имеющейся у субъекта системы понятий. Объяснение, как указание на причинную связь, только по форме есть утверждение (и в этом случае оно выступает в качестве внешнего выражения понимания), имплицитно же оно есть отрицание, ибо цепь причинно-следственных отношений может содержать множество скрытого от нас» [2, с.43].
Нам важно подчеркнуть и сделать вывод: и в теории Л.Понграца, и в трактовке Г.В.Залевского под объяснением имеется в виду именно причинно-следственное объяснение.
Причинно-следственное объяснение и его альтернативы
Как нам представляется, важнейшее значение в современной истории отечественной психологии имела публикация А.В.Юревича, в которой, в частности, был поднят чрезвычайно актуальный вопрос о видах объяснения в психологии [20].
Обратим внимание, что психологам свойственно небрежное отношение к терминологии. В классической работе Ж.Пиаже приводится широко известная классификация форм объяснения. В тексте статьи Пиаже называет выделенные им 7 классов объяснений также типами. Как легко понять, все эти формы (кроме одной, связанной с конструктивными построениями) предполагают исключительно причинно-следственное объяснение. К критике теории объяснения Пиаже мы еще вернемся. А пока отметим, что для Пиаже существует лишь одно объяснение - причинно-следственное. Оно не применимо к сознанию, как полагает Ж.Пиаже, поэтому там используются «заменители» причинного объяснения - логические импликации: «понятие причинности не применимо к сознанию. Это понятие применимо, разумеется, к поведению и даже деятельности; отсюда и разные типы причинного объяснения,
которые мы различаем. Но оно не «подведомственно» сфере сознания как такового, ибо одно состояние сознания не является причиной другого состояния сознания, но вызывает его согласно другим категориям» [11, с. 190].
Констатируем, что и для Ж.Пиаже существует лишь один вид объяснения - причинное объяснение. Но вернемся к статье А.В.Юревича. «Какого-либо стандартного, типового, а тем более нормативного объяснения в психологии не существует, психологами используется большое разнообразие видов объяснения, выбор которых определяется особенностями изучаемых объектов, базовыми методологическими ориентациями самих психологов и другими подобными факторами. Объяснения, которые дают изучаемым объектам нейропсихоло-ги, существенно отличаются от объяснений, практикуемых психологами гуманистической ориентации, а, скажем, объяснения психоаналитиков выглядят весьма экзотически за пределами основополагающих принципов психоанализа» [20, с.98]. Действительно различные виды объяснения выделяются в широко известной в психологии работе Р.Брауна [22]. Обратим внимание и
на то, что в работе отечественного философа науки Е.П.Никитина [9] также было убедительно показано наличие различных видов объяснения. Тем не менее в сознании большинства отечественных психологов объяснение ассоциируется лишь с причинным объяснением: других видов объяснения для них по-видимому не существует. Достаточно распространенной является классификация Р. Брауна, согласно которой объяснения можно разделить на 7 основных видов: 1) генетические объяснения, 2) интенциональные объяснения, 3) диспозиционные объяснения, 4) причинные объяснения, 5) функциональные объяснения, 6) эмпирические обобщения, 7) объяснения на основе теорий [22].
На наш взгляд, важная заслуга А.В.Юревича состоит в том, что он подробно анализирует классификацию Р.Брауна и тем самым знакомит широкий круг русскоязычных психологов с этой интересной работой. Характеризуя выделенные Брауном виды объяснения,
A.В.Юревич отмечает, что «в реальности они не разделены какими-либо гносеологическими барьерами и вступают в разноплановые отношения друг с другом. А.
B. Юревич оценивает классификацию Брауна следующим образом: «описанная выше систематизация основ-
ных видов психологического объяснения выглядит несколько упрощенной. Она, во-первых, не учитывает ряда реально используемых видов объяснения; во-вторых, изрядно обедняет возможности их синтеза и взаимовлияния. Вместе с тем эта систематизация не эфемерна, а задает реальную матрицу видов объяснения, которые имеются в распоряжении психолога» [20, с.99].
С такой оценкой классификации Брауна вполне можно согласиться. Как и всякая эмпирическая типология, она имеет свои преимущества и недостатки. Не будем здесь анализировать достоинства и недочеты классификации Брауна.
Удивляет такой факт. А.В.Юревич несомненно прав, когда отмечает, что что систематизация Брауна «задает реальную матрицу видов объяснения». Не будем здесь останавливаться на деталях. А.В. Юревич, подробно проанализировавший классификацию Брауна, в своей работе об объяснении в психологии фактически настаивает именно на причинном объяснении, которое лежит в основе редукционизма, перспективность которого защищает исследователь. Получается, что подчеркивая перспективы использования брауновской классификации в теории и методологии А.В.Юревич остаетсяна
традицонных позициях, связанных с отстаиванием причинно-следственного объяснения.
Мы видели (число примеров легко можно умножить), что идея причинного объяснения в психологии представляется самым различным авторам совершенно необходимой. Нам уже приходилось высказывать несогласие с перспективами редукционистского подхода в психологии. Не будем здесь повторять аргументацию, ее легко найти в других работах автора [5], [7-8].
Обратимся к работе Ж.Пиаже, которую в тексте настоящей статьи уже неоднократно упоминали, ибо с нее начинается новейшая история проблемы объяснения в отечественной психологии. Это исследование заслуженно считается классикой, ибо принадлежит перу выдающегося психолога, знаменитого исследователя развития ребенка, создателя генетической эпистемологии. Объяснение как методологическая проблема в отечественной психологической науке была поставлена, как мы уже выше отмечали, благодаря публикации перевода на русский язык известного классического руководства по экспериментальной психологии под редакцией П. Фресса и Ж. Пиаже, в котором содержалась глава «Характер объяснения в психологии и психофизио-
логический параллелизм», принадлежащая Жану Пиаже [11]. Как представляется, эта публикация тогда не вызвала бурных дискуссий. Насколько нам известно, одним из немногих отечественных авторов, анализировавших проблему объяснения в психологии и критиковавших позиции Ж.Пиаже, был М. С. Роговин, посвятивший этому вопросу две главы своей книги «Психологическое исследование» [13]. Констатируем, что специальных исследований по проблеме объяснения в психологии до недавних пор в отечественной психологической науке практически не было. Здесь, видимо, сказалось и недостаточное внимание психологов к этой проблеме, что отмечал М. С. Роговин, и отсутствие традиции рассмотрения этой проблемы в отечественной психологической науке. Как уже отмечалось, в зарубежной психологии проблеме объяснения посвящено значительное количество работ.
Тем не менее, широкую известность в психологии получила именно классификация психологических объяснений, разработанная Ж.Пиаже. Ж.Пиаже отмечает, что «существуют два основных типа или по крайней мере два полюса в объяснительных моделях в зависимости от того, направлены они на: а) сведение слож-
ного к более простому или психологического к внепси-хологическому или б) на конструктивизм, в большей или меньшей степени остающийся внутри границ «поведения». Так как модели редукционистского типа в свою очередь могут сохранять преимущественно психологическую окраску или, напротив, стремиться к сведению психического к фактам, выходящим за его пределы, мы фактически приходим к трем крупным категориям (А-В), причем каждая из двух последних предполагает три разновидности» [11, с.167]. Приведем эту классификацию [11, с.167-168].
А) Психологический редукционизм: он состоит в поисках объяснения определенного числа различных реакций или действий посредством сведения их к одному и тому же причинному принципу, остающемуся неизменным в ходе преобразований.
Б) Формы редукционизма, объясняющие реакции ил действия ссылкой на факты, выходящие за пределы психологии. Отсюда три разновидности:
Б1 ) Социологические объяснения в психологии, или вообще психосоциальные объяснения, пытающиеся
объяснять индивидуальные реакции с точки зрения взаимодействий между индивидами или структур социальных групп различных уровней.
Б2) Физикалистские объяснения, которые исходя, из изоморфизма психических и органических структур соответственно моделям поля, основывают в конечном счете эти последние на физических соображения.
Б3) Органистские объяснения вообще, сводящие психологическое к физиологическому.
В) «Конструктивистские»: такие типы объяснения, которые, предусматривая, конечно различного рода сведения (так как это по крайней мере один из аспектов всякого объяснения) делают основной акцент на процессах конструкции.
В1) Модели типа «теории поведения», которые обладают тем общим признаком, что координируют различные законы обучения в системы, сосредоточенные на приобретении новых форм поведения.
В2) Модели чисто генетического типа, при помощи которых исследователи ищут в развитии некоторые конструктивные механизмы, способные объяснить появление нового опыта, не прибегая только к приобретенному опыту.
Вз) Абстрактные модели, которые не предполагают выбора между различными возможными субстратами, чтобы лучше выявить в самой общей форме, соответствующей психологическим требований, механизм самих конструкций.
Отметим, что наиболее авторитетной и разработанной представляется теория Ж.Пиаже. Остановимся на ее анализе более подробно.
Критика теории объяснения Пиаже
Как уже упоминалось, критика этой классификации была предпринята М. С. Роговиным [13, с.57-62]. Остановимся лишь на некоторых моментах, подчеркиваемых М. С. Роговиным. «Рассматривая предлагаемые Ж.Пиаже типы объяснений, можно констатировать, что основные лежащие в основании деления понятия «сведения» и «конструирования» носят у него достаточно неопределенный и двусмысленный характер. В них совершенно не разведены объективный и субъективный моменты. «Сведение» выступает у Пиаже фактически и как субъективное, возникающее у психолога в ходе исследования понимание и как объективный процесс перестройки знания при сопоставлении имеющихся психологических данных с тем или иным материальным субстратом. То же относится и к «конструированию» -
это и субъективный процесс, включающий такие компоненты, как комбинирование, оперирование образами и знаками, абстрагирование, анализ и синтез, обобщение, и в то же время этим термином обозначается и объективное логическое содержание» [13, с.57-62]. «Несколько безразличное отношение Пиаже к строгому определению основания производимого им деления видов объяснения связано и с тем, что все равно каждый из них является принципиально неполным, в том смысле, что, по его мнению, всегда должно существовать отношение дополнительности между моделями сведения и конструктивными абстрактными моделями. И в ходе своего изложения Пиаже действительно все время дополняет один вид объяснения другим. Поэтому, установив основные признаки объяснения (логическую необходимость отношений и реальность тех причинных связей,
на которые она накладывается), Пиаже счел возможным основываться в дальнейшей разработке классификации всего лишь на критериях, которые показались ему наиболее удобными» [13, с.62-63]. Роговин отмечает, что «в классификации Пиаже обращает на себя внимание отсутствие функционального объяснения, безусловно играющего важнейшую роль в психологии; его не то, чтобы совсем нет, но этот вид объяснения как бы растворяется в других, не совсем с ним совпадающих» [13, с.63]. По мнению Роговина, «в результате произведенной им классификации видов объяснения Пиаже все же не удается выйти за извечные рамки психофизиологического параллелизма, параллелизма психических и нервных процессов, - проблемы, решение которой Пиаже мыслит в плане намечаемой им дополнительности, но реализацию которого он предоставляет будущему» [13, с.63].
Обратим внимание на то обстоятельство, что в этой классификации видов объяснения, как представляется, заложено глубинное противоречие. Из семи выделенных типов шесть относятся к поведению, один к сознанию. Обратим внимание на то, что собственно психологии здесь чрезвычайно мало (напомним, что предметом
психологии в современном понимании является психика, которая и «соединяет» эти категории). Пиаже следует модели, предложенной Декартом в XVII столетии. Как мы покажем ниже, это совсем не случайно. Другой момент заключается в том, что Пиаже приходит к психофизиологическому параллелизму. Психофизиологический параллелизм - это тот ход, который позволил психологии стать самостоятельной наукой, позволил конституировать психологию. Но когда психология как дисциплина уже существует, это противопоставление психологического и физиологического не представляется слишком актуальным. Грегори Бейтсон в свое время проницательно заметил, что это не лучшая оппозиция. По его мнению, юнговское противопоставление плеромы и креатуры конструктивнее. Такое разделение на психическое и физиологическое, которое проведено Пиаже, лишает психическое энергетических характеристик, делает его нежизнеспособным, чисто «логическим» отражением. Физиологическое оказывается «слепым» и неконструктивным. Независимость рядов является мнимой, поскольку одно без другого не существует, а допущенный разрыв обессмысливает функционирование безжизненных «половинок».
Остановимся несколько подробнее на анализе позиции, которую занимает классик психологии. Сформулируем несколько положений, раскрывающих наше отношение к заявленной и сформулированной выдающимся швейцарским психологом теории.
1. Пиаже анализирует объяснение в психологии «в чистом виде». В качестве модельного примера используется объяснение факта. Однако, хорошо известно, что факт не является исходной точкой психологического исследования. В психологии факт чаще всего «вызывают». Проблема объяснения может быть адекватно решена в том случае, если она анализируется не изолированно, а включена в более широкий контекст. Напомним, что Е. П. Никитин анализировал объяснение в структуре научного исследования. Еще раз обратимся к цитированной выше работе Ж. Пиаже об объяснении. Исследовательская ситуация представляется так, будто реальное исследование начинается с проведения эмпирического изучения, позволяющего «обнаружить законы». Задача научного психолога сводится к тому, чтобы дать объяснение этим законам. Обратим внимание на то, что при подобном подходе вопрос о специфике методов исследования и их обусловленности «выносится
за скобки»: его как бы не существует. Это представляется ошибкой.
Между тем, упомянутая глава об объяснении в психологии, написанная Ж. Пиаже, соседствует в популярном руководстве с другой, в которой П. Фресс проницательно замечает, что «научная деятельность - это в такой же степени дело мышления, и, как показал Клод Бернар, нужно говорить не столько о методе, сколько об экспериментальном рассуждении. На факт ссылаются или вызывают его в целях проверки гипотезы, сформулированной экспериментатором» [17, с.100]. Нельзя не согласиться с приведенным выше высказыванием. Отсюда следует, что, по-видимому, центральным вопросом методологии психологической науки должен быть вопрос о соотношении теории и метода - если мы хотим понять смысл и логику экспериментального рассуждения (и в значительной степени производного от него объяснения). Как нам представляется, включение проблемы объяснения в более широкий контекст позволяет лучше понять специфику объяснения в психологии, а рассмотрение объяснения вне общей структуры психологического исследования является фактором, препятствующим пониманию механизмов объяснения.
2. Пиаже в своем анализе объяснения не использует исторического подхода. Свой анализ Пиаже строит на материале современной психологии, тех теорий, который оформились в психологии к середине двадцатого столетия. Как нам представляется, понять механизмы объяснения в области психологии можно только в том случае, если при разработке теории объяснения использовать опыт историко-методологических исследований, анализирующих способы объяснения, сложившиеся исторически. Современные, более сложные варианты объяснения будут более понятны через анализ более простых видов объяснения, использовавшихся на первых этапах развития психологии.
3. Теперь о собственно позиции Пиаже по поводу объяснения. Пиаже считает, что единственным способом объяснения является объяснение причинно-следственное. Как мы видели, он не одинок в своей симпатии к этому виду объяснения. Как будет показано далее, причинное объяснение - это простое объяснение. Таким образом, в качестве способа объяснения неизбежно предполагается редукция. Как свидетельствует работа Пиаже, в итоге именно так и оказывается - объяснение сводится к редукции, а формы его обусловлены используемым «субстратом».
4. Однако, как представляется, главное состоит в следующем. Сторонник интеллектуализма, ученик и последователь Э.Клапареда, Жан Пиаже за предмет психологии в данном тексте принимает сознание. Конечно, интеллект как система скоординированных операций связан с сознанием, так что его выбор понятен. Вопрос, однако, в другом: насколько этот выбор удачен. Выбирая сознание, Пиаже следует картезианской традиции. Прежде всего заметим, что сознание представляет собой не лучшую трактовку предмета. Сознание, по всей видимости, только часть реального предмета психологии. Не будем здесь обсуждать о соотношении сознания и предсознания (по Фрейду, и по учению йогов). Разорвав сознание и поведение, определив сознание как содержание психологии и выведя его из сферы причинности, поведение «отписав» организму и в этой области сохранив причинность, Пиаже обрекает себя на обращение к психофизиологическому параллелизму. Таким образом параллелизм стал абсолютно неизбежным. Ж.Пиаже, как и большинство авторов, считает необходимым «допустить существование двух различных рядов явлений, один из которых образован состояниями сознания, а другой - сопровождающими их нервными
процессами (причем всякое состояние сознания соответствует такому процессу, а обратное было бы неверно). Связь между членами одного из рядов и членами другого ряда никогда не является причинной связью, а представляет собой их простое соответствие, или, как обычно говорят, "параллелизм"» [11, с.188]. (На анализе психофизиологической проблемы мы остановимся ниже). Далее Пиаже указывает, что существуют разновидности решения.
«Так, например, классический параллелизм был атомистическим и искал поэлементного соответствия (то есть соответствующего физиологического явления для каждого ощущения, каждой "ассоциации" и т. д.). Гештальттеория, напротив, говорит о принципе "изоморфизма", признавая соответствие между целостными структурами» [11, с.188]. Вряд ли стоит дополнительно указывать, что вслед за гештальтпсихологией Пиаже выбирает целостность, постулируя изоморфизм.
«Мы прежде всего должны предположить, что главные трудности возникали из-за того, что недостаточно уточнено, каковы же те специфические понятия, которые применимы к одному только сознанию, и вместо них постоянно пользуются обычными понятиями, кото-
рые более или менее применимы к материальной причинности (физической или физиологической), но вероятно, лишены всякого смысла в отношении «состояний» сознания, а также сознательных структур (понятия, ценности и т.д.» [11, с.189-190]. «Из семи перечисленных нами форм объяснения только абстрактные модели (В3) применимы к структурам сознания, именно потому, что они могут абстрагироваться от того, что мы называем реальным «субстратом». Причинность же предполагает применение дедукции к подобному субстрату, и отличием субстрата как такового от самой дедукции является то, что он описывается в материальных терминах (даже когда речь идет о поведении и деятельности)» [11, с.190]. Вывод Пиаже знаменателен: «параллелизм между состояниями сознания и соответствующими физиологическими процессами означает изоморфизм между системами импликаций в широком смысле и системами, относящимися к причинности» [11, с.191-192]. Согласно Пиаже, «существует полный изоморфизм между системой сознательных операций и механической системой» [11, с.192]. Под механической системой имеется в виду искусственный интеллект, способный решать достаточно сложные задачи.
Прошедшие десятилетия убедительно показали, что что искусственный интеллект может превосходить человеческий, но работает он не так, как интеллект человека. И, что еще более важно, решение задач человеком вовсе не сводится к логическому процессу и определенному числу импликаций, как представлялось Пиаже. Поэтому его надеждам не суждено было оправдаться. Напомним, завершая свою работу, Пиаже писал: «если параллелизм между фактами сознания и физиологическими процессами зависит от изоморфизма между им-пликативными системами значений и материальными системами причинного порядка, то в таком случае очевидно, что что этот параллелизм влечет за собой также не только дополнительность, но в конечном счете и обоснованную надежду на установление изоморфизма между органическими и логико-математическими схемами, используемыми в абстрактных моделях» [11, с.193]. В действительности из проведенного краткого рассмотрения основных положений теории Ж.Пиаже можно сделать следующий вывод.
В современной психологии теория объяснения, разработанная Ж.Пиаже, не может быть принята в качестве основы. Анализ свидетельствует, что:
1. Говоря о сознании, Пиаже психологию подменяет логикой. В результате реально предмет психологии оказывается разорванным между «сознанием» и «поведением/деятельностью»
2. Пиаже отказывает сознанию в наличии в его сфере причинности, но это означает в первую очередь то, что к сознанию применимы другие виды объяснения, неизвестные Пиаже (например, представленные в обсуждавшейся выше классификации видов объяснения Р.Брауна).
3. Необходимо предпринять усилия, направленные на разработку концепции объяснения, отвечающей задачам сегодняшнего дня.
Поскольку встает задача разработки новой концепции объяснения, эскизно наметим некоторые шаги на пути разработки такой концепции.
1. Необходимо включить объяснение в более широкий контекст, где представлены другие методологические концепты. Желательно это должна быть схема структуры психологического исследования.
2. Необходимо, разумеется, признание множественности видов объяснения, отказ от монополии причинного объяснения.
3. Отказ от психофизического параллелизма.
4. Новая трактовка предмета психологии.
5. Перенос объяснения в структуру предмета. Последнее, как представляется, требует хотя бы минимального комментария. Дело в том, что использование
На пути к разработке теории объяснения
понятия совокупный предмет психологии позволяет осуществить требование, сформулированное некогда Э.Шпрангером, согласно которому психическое должно объясняться посредством "psychologica - psychological".
Прежде всего необходимо преодолеть выявленные недостатки традиционной трактовки объяснения.
Остановимся на некоторых моментах представленного выше эскиза разработки будущей концепции объяснения в психологии более подробно.
Объяснение в структуре психологического исследования. Начнем с того, что объяснение необходимо рассматривать не изолированно, а включив его рассмотрение в более широкий контекст. Еще раз обратимся к цитированной нами выше работе Ж. Пиаже. Исследовательская ситуация представляется так, будто реальное исследование начинается с проведения эмпирического изучения, позволяющего «обнаружить законы». Задача научного психолога сводится к тому, чтобы дать объяснение этим законам. Обратим внимание на то, что при подобном подходе вопрос о специфике методов исследования и их обусловленности «выносится за скобки»: его как бы не существует. Между тем упомянутая глава об объяснении в
психологии, написанная Ж. Пиаже, соседствует в популярном руководстве с другой, в которой П. Фресс проницательно замечает, что «научная деятельность - это в такой же степени дело мышления и, как показал Клод Бернар, нужно говорить не столько о методе, сколько об экспериментальном рассуждении» [17, с. 100]. Трудно не согласиться с приведенным выше высказыванием. Фактически, Фресс напоминает о необходимости контекста, о котором говорилось выше. По-видимому, центральным вопросом методологии психологической науки должен быть вопрос о соотношении теории и метода - если мы хотим понять смысл и логику экспериментального рассуждения (и в значительной степени производного от него объяснения). Как нам представляется, включение проблемы объяснения в более широкий контекст позволяет лучше понять специфику объяснения в психологии. По нашему мнению, задать такой контекст может схема соотношения теории и метода в психологии [4].
Рис. 1. Соотношение теории и метода в психологии Соотношение между теорией и методом в психоло- взгляд, такое рассмотрение позволяет лучше понять
гии периода ее становления как самостоятельной науки происхождение объяснения в научном психологиче-
может быть представлено в виде схемы (см. рис. 1). ском исследовании, проследить эволюцию форм объяс-
Остановимся лишь на некоторых результатах этого ис- нения на ранних этапах развития психологической
следования в связи с проблемой объяснения. На наш науки. Единство теории и метода достигается за счет
того, что теория как результат исследования и метод как средство его осуществления имеют общие корни, которые могут быть обнаружены в предтеории (отдельные компоненты предтеории определяют различные уровни метода). Предтеория - комплекс исходных представлений, являющихся основой для проведения эмпирического или теоретического психологического исследования. Предтеория предшествует не только теории как результату исследования, но и самому эмпирическому исследованию. Предтеория представляет собой структурный инвариант. В структуре предтеории представлены: идея метода, базовая категория, моделирующие представления. Последние три компонента задают исследовательскую организующую схему.
Отсюда становится ясно, почему в одном случае используется, к примеру, «структурный» вариант самонаблюдения, нацеленный на выделение и описание элементов психического явления, тогда как в другом случае используется «функциональный» вариант самонаблюдения.
Наличие уровней в структуре метода позволяет по-новому подойти к проблеме инвариантности и вариативности метода. Применение того или иного метода позволяет получить эмпирический материал. Описание
как функция и задача науки в психологических концепциях периода становления психологии как самостоятельной дисциплины может быть представлено следующим образом. Полученный эмпирический материал подлежит интерпретации. Первоначально интерпретация предполагает упорядочение данных посредством интерпретирующей категории. Производной от интерпретирующей категории является интерпретационная (объяснительная) схема. В качестве таковых выступают на первых этапах те же самые категории: структура, функция и процесс. В таких случаях протоколы опыта «редактируются» (по удачному выражению психологов Вюрцбургской школы). Интерпретация здесь, фактически, сводится к тому, что эмпирические данные упорядочиваются в направлении, заданном интерпретирующей категорией. На ранних этапах развития психологии как самостоятельной науки базовая и интерпретирующая категории совпадают. В этом случае продуктом интерпретации является описание. Его в психологии рассматриваемого начального периода называют теорией. Если ставится задача объяснения, то возможны варианты: первый - объяснение за счет обращения к физиологии. Второй вариант состоит в том, что, кроме интерпретации посредством категории, совпадающей с
базовой, дополнительно происходит реинтерпретация посредством другой категории. Реально объяснение чаще всего на этом этапе ограничивается декларативным указанием на возможность объяснения (объяснения в действительности не происходит). В плане постановки проблемы объяснения важным является случай, когда начинает использоваться объяснительная категория, не совпадающая с базовой. Это можно считать первой формой собственно психологического объяснения.
В дальнейшем по мере развития психологии процедуры объяснения усложняются. В первую очередь происходит усовершенствование самих исследовательских схем. Психология довольно быстро проходит этап, когда используется одна базовая категория. Вначале используются аналитический структурный подход, затем функциональный. Функциональный имеет перед структурным явные преимущества в силу своей естественной целостности. Затем появляются процессуальный, генетический, уровневый. Довольно скоро обнаруживается, что можно использовать не одну базовую категорию, а их сочетание: структура и функция, функция и структура, структура и генезис и т. д.
Поскольку нас интересует, в первую очередь, объяснение, обратим внимание на то, что в качестве объясняющих категорий используются те же самые, что и входят в структуру организующей схемы: структура, функция, процесс, генезис и уровень. Как мы видели, на самых первых этапах при объяснении используется та же категория, что и при исследовании, затем интерпретация может проводиться с помощью другой объясняющей категории, что можно считать первым вариантом собственно психологического объяснения.
На следующих этапах развития психологии практикуются усложненные объяснения. Они представляют собой использование не одной, а сочетания объясняющих категорий: структура и функция, функция и структура, структура и генезис и т. д.
Как пишет Е. П. Никитин, «в научной практике, как правило, даются сложные объяснения: комбинированные и смешанные» [9, с. 107]. Эту мысль комментирует в своей статье А. В. Юревич: «В психологии, как и в биологии, достаточно широкое распространение получили эволюционные объяснения, состоящие в указании на то, что то или иное свойство человеческой психики выполняет определенную приспособительную функцию,
которая является продуктом эволюции, то есть объяснения, представляющие собой синтез генетического и функционального объяснения. Смешения - "миксты" -базовых видов объяснения могут порождать достаточно самостоятельные виды объяснения, такие, как, например, эволюционные объяснения, что увеличивает количество их основных типов.
Кроме того, психологические объяснения, как правило, имеют «скрытую часть», представленную «неявными» допущениями и т. п., вынесение которой за скобки способствует закреплению иллюзии, будто эти объяснения в большинстве случаев делают упор на что-то одно - интенции, диспозиции, эмпирические обобщения, функции и др.
Например, существование какого-либо психологического процесса объясняется через его функции, то есть дается функциональное объяснение. Для большинства психологов такое объяснение является самодостаточным, поскольку сразу же актуализирует дарвиновскую парадигму, согласно которой эволюция закрепляет то, что функционально полезно. Таким образом, за функциональным объяснением может стоять и генетическое объяснение, и эмпирическое обобщение, и даже соответствующая теория, но они как бы
находятся в «скрытой области» этого объяснения, отсутствуя в нем самом и создавая для него необходимые точки опоры, без которых такое объяснение «зависло бы в воздухе» [20, с. 77].
Представляется чрезвычайно интересным и следующее замечание А. В. Юревича: «Подобную функцию "неявной опорной области" научных психологических объяснений может выполнять и житейское психологическое знание. Например, психологические феномены могут объясняться тем, что "очевидно" для каждого, нередко "останавливая" процесс научного объяснения и делая его дальнейшее разворачивание "излишним"» (зачем объяснять очевидное?) [20, с. 77].
Хотелось бы сделать еще одно важное замечание по поводу перспектив использования уровневых объяснений в психологии. В этом отношении отметим многолетние исследования М. С. Роговина и его последователей, посвященные структурно-уровневым исследованиям психики [12-15]. Г. В. Залевский резюмирует результаты реализации данного подхода следующим образом: «В результате проведенных исследований М. С. Роговин и его ученики, следуя таким мыслителям, как Аристотель, X. Джексон, П. Жане и Н. А. Бернштейн, пришли к заключению о возможности
объяснять закономерности многих видов деятельности и поведения их структурно-уровневой организацией... . Под последней имеется в виду идеализированное соотношение целей и средств деятельности, когда уровень цели выступает как высший, то есть направляющий и регулирующий, а средства образуют иерархическую структуру, подчиненную этому уровню цели. Совершаемые человеком (в психологическом исследовании -испытуемым) действия осуществляются в рамках этой структуры, но вместе с тем они образуют и иную - уже динамическую (в нашей терминологии акциональную (от франц. action - 'действие'; необходимо отличать ак-циональные уровневые структуры от уровневых структур личности, хотя между ними есть и много общего) структуру соответствия самих действий идеализированной структуре целей и средств. Уровни этой акцио-нальной структуры определены многими параметрами (адекватность цели, время, наличие или отсутствие ошибок, легкость выполнения, способ кодирования и т. д.). Следует отметить, что наличие акциональных уровней не очевидно, они являются результатом специально проведенного психологического анализа» [2, с. 43-44].
Обратим особенное внимание на то, что идеи струк-турно-уровневого подхода и наработки в области струк-турно-уровневого объяснения необходимо использовать при построении концепции объяснения в психологии.
В рамках нашего подхода, как можно было увидеть, виды объяснения выделяются в зависимости от использования тех или иных объясняющих категорий. Схема соотношения теории и метода была приведена для иллюстрации того, что объяснение рассматривается в данном случае как сложный феномен: факты, подлежащие объяснению, добываются с помощью исследовательской организационной схемы, интерпретируются и объясняются с помощью объяснительной схемы, в которую входят объясняющие категории.
Вопрос о том, как соотносятся различные виды объяснения, в том числе и выделенные по иным основаниям, например, как в эмпирической классификации Брауна, в данной статье не обсуждается, так как это должно быть предметом специального исследования. Настоящая публикация является первой, в которой реализуется новый подход. Поэтому заметим также, что в данной статье не обсуждается роль моделирующих
представлений в объяснении тех или иных фактов. Скажем только, что, как можно полагать, именно различия в моделирующих представлениях субъектов выступают в качестве главной причины неправильного понимания в структуре объяснения.
Новая трактовка предмета психологии. Второй пункт (из намеченных нами шагов по разработке подхода к построению концепции объяснения) мы уже затронули в предыдущем разделе. Понятно, что в развиваемом подходе предполагается множественность как видов, так и типов (и форм) объяснения. Как отмечалось выше, предстоит соотнести виды, выделенные по разным основаниям. Здесь же мы сосредоточимся на следующем, третьем, пункте, который действительно представляет собой сложность и достоин специального обсуждения.
Итак, трактовка предмета. Как мы видели, одна из сложностей, приведшая, в конечном счете, проект Ж. Пиаже к неудаче, состояла в том, что швейцарец разорвал предмет психологии, который частично попал в сознание (сферу, где не действует причинность), а частично представлен (как, очевидно, стоит полагать) в поведение, к которому понятие причинности применимо. Нам уже приходилось неоднократно писать, что,
по нашему мнению, целесообразно рассматривать внутренний мир человека как предмет психологии [7], [18], [19]. Была приведена соответствующая аргументация, показано, что понятие «внутренний мир» выполняет те функции, который должен выполнять предмет в структуре психологического знания и в структуре психологического исследования [7].
Было рассмотрено понятие «внутренний мир человека», показано, что он отражает бытие человека и формируется в процессах жизнедеятельности [18], [19]. Развиваясь в деятельности и поступках, он характеризуется функциональностью и оперативностью. Все психические процессы во внутреннем мире протекают одновременно на двух уровнях: сознательном и бессознательном. Внутренний мир, с одной стороны, един с внешним миром, с другой - независим от него. Внутренний мир, порождаемый как функциональное отражение внешнего мира, представляет собой целостный, идеальный мир. Это живой мир, так как он порождается потребностями человека и пронизан переживаниями. В рассматриваемом случае внутренний мир человека представляет собой совокупный предмет психе как целое, который в процессе рассмотрения подвергается анализу. Обратим внимание на то, что в этом случае
психология обретает перспективу нередуктивного объяснения, ибо впервые пожелание Э. Шпрангера объяснять психическое через психическое становится реальным. Можно сказать, что в настоящем подходе реализован научный идеал, выраженный В. Дильтеем, о психологии описательной, понимающей и расчленяющей. Во всяком случае, характеризуя внутренний мир человека, авторы пытались не разрушать «одушевляющие связи». Поскольку достаточно развернуто продемонстрировано, как внутренний мир может пониматься и трактоваться в соответствии с нашей версией [19], можно ограничиться лишь несколькими характеристиками.
В данной статье скажем только, что, рассматривая предмет психологии подобным образом, получаем возможность преодолеть серьезные трудности в объяснении психики. Традиционное понимание предмета делает практически неизбежной редукцию психического к непсихическому. Традиционное понимание предмета как внутренне простого делает неизбежным использование именно причинно-следственного объяснения: сведение, редукция предполагает причинно-следственные отношения. Е. П. Никитин характеризует специфику причинного объяснения так: «Причинное объяснение является относительно простым видом
объяснения. Оно раскрывает сущность как нечто «пассивное», «страдательное», произведенное другим объектом. А такое исследование объекта всегда оказывается более простым, нежели анализ его собственного активного функционирования. Причинное объяснение часто исследует объект не имманентно, а «со стороны», посредством указания другого, внешнего объекта. Это происходит в тех случаях, когда объясняемый объект произведен так называемой внешней причиной. Исследование же объекта «извне», через его внешние соотношения с другими объектами, как показывает история науки, является более простым, нежели имманентное познание внутренних связей и структуры. Все эти факторы обусловливают относительно большую простоту причинного и вообще генетического объяснения...» [9, с. 88-89]. Таким образом, «активное функционирование объекта» в принципе не может быть раскрыто; не раскрывается и «имманентное познание внутренних связей и структуры» (что, кстати, является важнейшей задачей психологии). Отсюда становится понятным, что источник активности психики «обнаруживается» в физиологии, социологии, логике и проч. - в зависимости от склонности использовать тот или иной тип редукции.
По нашему мнению, продуктивен тот подход, который видит источник активности психики в ней самой.
Кроме того, обратим внимание, что трактовка внутреннего мира как сложного образования создает возможности для использования разных видов объяснения.
Перенос объяснения в структуру предмета. Последнее, как представляется, требует хотя бы минимального комментария. Дело в том, что использование понятия «совокупный предмет психологии» позволяет осуществить требование, сформулированное Э. Шпрангером, согласно которому психическое должно объясняться через психическое: «psychologica - psychological», очем уже упоминалось выше. Представлена архитектоника внутреннего мира и разработаны представления о том, как исследовать законы, феноменологию и механизмы внутреннего мира [19]. Внутренний мир, как мы уже отмечали, сложен. И вряд ли един. Понятно, что он включает составляющие, имеющие разное происхождение и различную обусловленность. Поэтому стоит быть готовым к тому, что в рамках единого внутреннего мира представлены разные механизмы. Вряд ли мы поймем ощущения без использования понятия «отражение». Но это никоим образом не означает, что вся остальная психическая жизнь тоже отражение. Вспомним, что уже
Аристотель отмечал: «...мыслить - это во власти самого мыслящего, когда бы оно ни захотело помыслить; ощущение же не во власти ощущающего, ибо необходимо, чтобы было налицо ощущаемое» [1, с. 407]. Надо полагать, что и механизмы этих процессов различны. Вряд ли стоит распространять принцип отражения на все. Отражение, несомненно, имеет место в области чувственного познания, создавая «чувственную ткань», но мы знаем, что уже на уровне восприятий сталкиваемся с заметным «обратным влиянием», когда внутренний мир фактически организует перцепцию. Совершенно очевидно, что в рамках внутреннего мира человека открываются широчайшие перспективы использования разных видов и форм нередуктивного объяснения. Обратим внимание на то, что в структуре внутреннего мира есть компоненты, на которые больше влияет «биология», но есть и те, которые более подвержены влиянию «социального». Открывается свобода для использования разных видов объяснения.
Отказ от психофизиологического параллелизма. Как мы видели в работе Ж. Пиаже, позиция психофизиологического параллелизма абсолютно неконструктивна. Причем неконструктивна она и в классическом поэлементном варианте, продукте девятнадцатого столетия,
и в варианте целостном, соответствующем реалиям двадцатого столетия и созданном не без влияния физики. В последнем случае возрождается идея изоморфизма, которая была использована в гештальтпсихоло-гии и в конечном счете себя также не оправдала.
Как уже упоминалось, внутренний мир человека представляет собой психическую реальность, имеющую внутреннюю архитектонику. Это естественный объект, представляющий собой систему. Исследование такого объекта представляет собой классический вариант системного подхода, точнее - содержательного системного подхода. Известно, что различные совокупные предметы имеют различный потенциал и перспективы в плане психологического исследования. Совокупный предмет определяет собой рамки и границы психологии. Следует специально подчеркнуть, что это важнейший для психологии вопрос. Дело в том, что предметное пространство психологии должно представлять собой целостность, позволяющую организовать конструктивную исследовательскую работу, и далеко не каждое широкое психологическое понятие может претендовать на то, чтобы представить собой совокупный предмет. Известный советский психолог П. Я. Гальперин видел истоки методологического кризиса психологии в том, что
сама психология не смогла преодолеть дуализм: «Подлинным источником "открытого кризиса психологии" был и остается онтологический дуализм - признание материи и психики двумя мирами, абсолютно отличными друг от друга. Характерно, что ни одно из воинствующих направлений периода кризиса не подвергало сомнению этот дуализм. Для этих направлений материальный процесс и ощущение, материальное тело и субъект оставались абсолютно - toto genere - разными, несовместимыми, и никакая эволюция не может объяснить переход от одного к другому, хотя и демонстрирует его как факт. И в самом деле, если мыслить их как абсолютно противоположные виды бытия, то этот переход действительно понять нельзя» [3, с. 3]. П. Я. Гальперин полагал, что "с точки зрения диалектического материализма все обстоит иначе" [3, с. 3]. Диалектическому материализму, как сейчас понятно, тоже не удалось решить главные методологические вопросы психологии.
На наш взгляд, в решении психофизиологической проблемы допускаются серьезные ошибки, а их сочетание делает проблему фатально неразрешимой.
Первая. Предмет психологии понимается как простой. Удивительная традиция, которую можно проследить, по меньшей мере, начиная с XIII века с времен Фомы Аквинского: душа - простая сущность. Если психика или сознание понимаются как нечто простое. Кроме того, его вообще заменяют на единицу, клеточку, этот предмет представляющую. Полагается, что ее изучать легче. Как мы помним, это открывает только один путь -тупиковый. Предмет внутренне прост, следовательно, объяснение привносится извне. Это редукция, о которой говорилось выше.
Вторая. Декартовский дуализм, предполагающий разделение на тело и душу. Душа сознает, тело выступает источником активности. Мы видим, что это не так. Внутренний мир живой, он и источник активности тоже. Сознание само по себе не есть вся психика. Об этом уже говорилось.
Ближайшие
Подведем предварительные итоги. По нашему представлению, наиболее сложным и актуальной является задача разработки собственно психологической теории объяснения, к которой вплотную подошли. Выполнены
Третья. Используется причинно-следственное объяснение. Это простое объяснение, о чем мы уже говорили. К самому сложному применять самое простое объяснение не очень дальновидно. Мы уже этого касались.
Подведем итог. Сочетание этих трех моментов делает психофизиологическую проблему неразрешимой. Описываемый в статье подход, при котором мир психических явлений обретает надежную нейрологическую основу [18], как представляется, позитивен, поскольку в этом случае, по крайней мере, удается избежать редукционизма и физиологизма. Согласно В. Д. Шадрикову, в основании развития и функционирования внутреннего мира человека лежит логика функциональных систем [18, 19].
Впрочем, обоснование этого положения представляет собой самостоятельную задачу, заслуживающую отдельной статьи.
перспективы
предварительные условия, которые оказались необходимыми в свете наших предварительных исследований. Особенно важно, на наш взгляд, описать и исследовать центральное звено в психологии исследуемого про-
и, более широко, интеграционных процессов в психологии (Г.А.Балл, В.В.Козлов, В.А.Мединцев, В.А.Мазилов, В.Н.Панферов и др.). Вероятно, целесообразно обсудить вопрос о видах, типах и формах объяснения. Можно констатировать, что проблема видов в настоящее время находится в состоянии интенсивного исследования. Тем не менее уже сейчас требуется работа по соотнесению видов, выделенных по различным основаниям, типов и форм объяснения.
Литература
1. Аристотель. Сочинения: в 4 т. Т. 1. [Текст] / Аристотель. М.: Мысль, 1975. - 550 с.
2. Залевский, Г. В. Объяснение и понимание против «циклопной» психологии [Текст] / Г. В. Залевский // Методология и история психологии. 2008. Том 3. Выпуск 1, с.41-47
3. История психологии: период открытого кризиса: Тексты [Текст] / Под ред. П. Я. ГальперинаД. Н. Ждан. М.: МГУ, 1992. 364 с.
4. Мазилов В.А. Научная психология: проблема объяснения // Методология и история психологии: Научный журнал. Т.3. Вып. 1, 2008, с. 58-73
5. Мазилов В.А. Методологические проблемы психологии: объяснение и редукционизм // Ярославский психологический вестник. Вып. 20. М.- Ярославль, «Изд-во Российское психологическое общество», 2007, с.15-20
6. Мазилов В.А. Понимание. Объяснение. Творчество // Вокруг «Стен и мостов»: размышления о методологии психологической науки. Сб. статей / под ред. В.А. Мазилова. — Электрон. текстовые дан. — Ижевск: ERGO, 2016.С.10-45
7. Мазилов В.А. Объяснение и понимание в научной психологии// Ярославский психологический вестник, 2018, № 41
8. Мазилов В. А. Разработка концепции объяснения в психологии // Ярославский педагогический вестник, 2018 б, № 4, с. 188-197
9. Никитин Е.П. Объяснение - функция науки. М., 1970.
цесса: внутренний переход от формирования понимания психического явления к его объяснению в собственном смысле этого слова. Иными словами, переход от предтеории к формирующейся объяснительной схеме. Отметим, что становится чрезвычайно актуальной проблема соотнесения видов объяснения, выделенных по разным основаниям. Особенно важной эта проблема становится в свете интеграции психологического знания
10. Объяснение в философии науки // Методология и история психологии. 2008. Том 3. Выпуск 1, с.7-8
11. Пиаже Ж. Характер объяснения в психологии и психофизиологический параллелизм // Фресс П., Пиаже Ж. Экспериментальная психология. Вып. 1, 2. М.: Прогресс, 1966, с. 157-194.
12. Роговин М.С. Введение в психологию. М.: Высшая школа, 1969. 384 с.
13. Роговин М.С. Психологическое исследование. - Ярославль, ЯрГУ, 1979. 66 с.
14. Роговин М.С. Структурно - уровневые теории в психолог1ии. - Ярославль: ЯрГУ, 1977. 80 с.
15. Роговин М.С. Залевский Г.В. Теоретические основы психологического и патопсихологического исследования. Томск, 1988. 234 с.
16. Философия и методология науки. М., 1996.
17. Фресс П. Экспериментальный метод// Экспериментальная психология/Ред. П.Фресс, Ж.Пиаже. Вып.1,2. М.:Прогресс, 1966, с.99-156.
18. Шадриков, В. Д. Внутренний мир человека. [Текст] / В. Д. Шадриков. М., 2006. - 386 с.
19. Шадриков В.Д., Мазилов В.А. Общая психология. Учебник для академического бакалавриата / В.Д.Шадриков, В.А.Мазилов. М.: Юрайт, 2015. - 411 с.
20. Юревич А.В. Объяснение в психологии // Психологический журнал. № 1. 2006. С. 97-106.
21. Юревич А.В. Объяснение в психологии // Методология и история психологии. 2008. Том 3. Выпуск 1, с.74-87
22. Brown R. Explanation in social science. Chicago, 1963.
23. Cammins R. The Nature of psychological Explanation. London, 1983.
24. Fodor J.A. Psychological Explanation: An Introduction to the Philosophy of Psychology. N.Y., 1968.
25. Hempel C.G., Oppenheim P. Studies in the Logic of Explanation // Philosophy of Science. 1948. Vol. 15. N 2. Р. 135-175.
26. Piaget J. L'explication en psychologie et le parallélisme psychophysiologique In: P. Fraisse, J. Piaget et M. Reuchlin., Traité de psychologie expérimentale. Vol. I, Histoire et méthode. Paris: Presses univ. de France, 1963, pp. 121-152
27. Pongratz L.J. Problemgeschichte der Psychologie. München, 1967
28. Swart H.A.P. Explanation in Psychology. Delft, 1985
V. Mazilov Explanation in psychology
Annotation. The article is devoted to the analysis of the problem of explanation. The paper states that the problem of explanation in modern psychology is not only not solved, but is not even being discussed sufficiently. The article identifies the reasons for the lack of popularity of this problem. It is stated that against the background of the indifferent attitude of psychologists themselves to this problem, the lack of progress in the development of this most important problem in turn is an obstacle to the development of psychology. The article outlines the priorities associated with the development of the theory of explanation in psychology. The article states that the problem of explanation is of utmost importance for modern psychology. At the same time, the importance of the problem of explanation in psychology and the number of studies aimed at solving this problem is disproportionate. The value of explanation is recognized by almost everyone. Replicated obsolete views on the problem of explanation, which prevents the deployment of scientific research and further advancement in the development of the theory of explanation. It is argued that it is necessary to identify stereotypes that interfere with the construction of a modern concept of explanation. It is shown that the unsatisfactory solution of these questions is connected with a limited understanding of the explanation itself: it is treated exclusively as a cause-effect, other types are not used in methodological constructions; in the theory of explanation, the construct of consciousness is used, which is considered separately from the constructive behavior; the isomorphism of conscious and physiological processes is incorrectly postulated. Identifying stereotypes will make it possible to develop a concept of explanation in psychology. The task of this article is to outline the main stages in the development of the modern concept of explanation in psychology. The work analyzes the approaches and developments that can be used to create the concept of explanation in psychology that meets the challenges of today. The objective of this report is to outline the main stages in the development of a modern concept of explanation in psychology. The paper analyzes the approaches and developments that can be used to create the concept of explanation in psychology that meets the challenges of today. The article analyzes the results obtained in the development of the theory of explanation in psychology.
Keywords: explanation, understanding, psychology, J.Piaget, psychological research, subject of psychology, research
