CC BY
80
ставление о делинквентной культуре как социальном явлении, проследить социальные факторы, определяющие содержание делинквентной культуры, социальные условия, способствующие её распространению в обществе, функции и социальные последствия.
Литература
1. Анисимков В. М. Россия в зеркале уголовных традиций тюрьмы. - СПб. : Юридический центр, 2003. - С. 8.
2. Антонян Ю. М. Тюремная субкультура и нейтрализация её негативных проявлений // Государство и право. - 1996. - № 10. - С. 72-79.
3. Юдин Б. Г. Субкультура закрытых коллективов как объект научного исследования: методологические замечания // Философские науки. - №6. - 2008. - С. 5-11.
4. Лунёв В. В. Преступность в XXI веке (методология прогноза) // Социологические исследования. - 1996. №7. - С. 95.
5. Касьянов В. В., Нечипуренко В. Н. Социология права. - Ростов н/Д: Феникс, 2001. - 480 с.
6. Александров Ю. К. Очерки криминальной субкультуры. - Онлайн Библиио-тека http://www.koob.ru. (дата обращения: 01.02.2010).
7. Пирожков В. Ф. Законы преступного мира молодёжи (криминальная субкультура). - Тверь, 1994. - http://www.litru.ru/?book=89475&description=1. (дата обращения 26.11.2009).
8. Сидоров А. А. Жиганы, уркаганы, блатари. Подлинная история воровского братства. 1917-1940 гг. / А. А. Сидоров. - М. : Эксмо, 2005. - 384 с.
9. Рожаева Е. Бутырка. - М. : Эксмо. - 2008. - 352 с.
10. Болковский А. Л. Екатеринбурский централ. - М. : Эксмо. - 2008. - 320 с.
11. Крестовый Ф. Как выжить в зоне. Советы бывалого арестанта. - М. : АСТ; СПб.: Астрель-СПб, 2009
12. Кудин А. В. Как выжить в тюрьме. - СПб. : Амфора, 2005. - 318 с.
13. Дёмочка В. Строгий режим. - М. : АСТ : Зебра Е. - 2008
ОБЩЕСТВЕННОЕ УЧАСТИЕ: ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ИНТЕРПРЕТАЦИИ
Скалабан И.А., канд. истор. наук, доцент Новосибирский государственный технический университет г. Новосибирск, Россия
Статья поднимает проблему изучения феномена общественного участия, предлагает интерпретацию данных терминов в контексте социально-конструктивистского подхода.
The article raises the problem of studying the phenomenon of public and social participation, offers an interpretation of these terms in the context of socio-constructivist approach.
В современном обществе уровень и качественные характеристики участия характеризуют степень интеграции и взаимодействия в социуме. По мнению многих исследователей, сегодня в мире наблюдается «социальная революция участия», вызванная резким возрастанием социальной активности образованного населения, за счет широкого распространения интернет сетей. Они обеспечивают легкость создания новых сообществ, высказывания и продвижения собственного мнения. Но, нарастающая 216
активность по участию в решении относительно актуальных социальных проблем не может существовать только в виртуальном пространстве и выплескивается в реальную жизнь различными проявлениями протестной активности, неожиданными формами общественного контроля, возникновением политико-, социально- культурно-ориентированных сообществ разной степени формализации.
В условиях изменения динамики участия, необходимости принятия социально одобряемых управленческих решений, феномен общественного участия стал предметом изучения не только социологов, но охватывает широкий спектр предметных областей, в том числе политики, экономики, архитектуры, планирования и пр. Высокий социальный запрос на общественное участие в постиндустиальном обществе обусловил необходимость интерпретации и концептуализации данного явления в социологии, политологии, теории управления, что, в свою очередь, обусловило качественное разнообразие различных подходов и теорий, интерпретирующих данное явление.
Только в последние десятилетия общественное участие рассматривалось в контексте теорий гражданского общества, теорий демократии (С. Верба), социальных сетей, рационального выбора (Дж. С. Коулмен), социального капитала (П. Бурдье, Дж. Патнем), теории коммуникативного действия (Ю. Хабермас), необихевиоризма и поведенческих теорий (Х. Маклоски), теорий социальной идентичности (А. Кемпбел), теории коллективного действия (Г.Блумер) и пр.
Изучение феномена участия и характеристика различных его видов: политического, гражданского, общественного в контексте теорий демократии и гражданского общества является, пожалуй, одной из наиболее последовательных традиций в западной традиции, и, фактически единственным подходом к понимаю феномена «общественного участия», активно используемом в российской исследовательской практике. Чаще всего российские исследователи гражданского общества изучают участие как способ взаимодействия общественных групп, политических партий и государства, ограничивая его рамками формализованных структур и институционально, а часто и легитимно, закрепленных практик. Такой подход, создавая возможности для глубокой проработки взаимодействий государственных институтов и институтов гражданского общества, ограничивает предметное поле возможных исследований и саму сущность данного понятия социально-политической сферой.
В последние годы в западной исследовательской практике общественное участие все чаще интерпретируется не только как самостоятельный вид участия, но и как обобщенное понятие. В этом случае, оно включает в себя де факто предметное поле, традиционно относимое к гражданскому и социальному участию. В первом случае - это действия направленные на удовлетворение общественных интересов за счет участия граждан в процессе планирования и принятия решений совместно с органами власти, гражданском контроле за их исполнением, то есть перераспределение власти, «вовлечение управляемых в управление» [1, С. 172]. Во втором - это действия направленные на удовлетворение общественных интересов отдельных индивидов и групп в повседневной жизни, «в пространстве для деятельности, не заполненном государством и рынком» [2, С.5], через участие в деятельности различных местных ассоциаций и неформальных групп, поддержание традиций, оказание взаимной помощи, поддержку местных социальных учреждений и организаций и пр. [3, С.4-5]. Будучи «ситуативной практикой», реализуемой в территориальном и социальном пространстве с присущими политическими, социальными, культурными и историческими особенностями [4, С.51], участие обладает определенным потенциалом. Под ним понимается обобщенная характеристика скрытых, не актуализированных возможностей и ресурсов населения, которые могут использоваться для вовлечения и участия в решении социально значимых проблем.
Такая социально-пространственная широта проблемного поля общественного участия, затрудняет его всесторонний анализ только через политическую теорию гражданского общества, объективно сужая его предметное содержание.
Поскольку характер и направленность участия индивида, в значительной мере, определяется его уникальным субъективно-личностным пониманием окружающего социального мира, и, одновременно, наличием институционально устойчивых структур, перспективным для анализа данного явления представляется социально-конструктивисткий подход в силу его интегративного характера и возможности совмещения субъективисткого и объективистского подходов к анализу социальных явлений.
В соответствии с основными постулатами социального конструктивизма, общественные отношения, выраженные в нормах, конституциях, власти, культурных традициях и др. являются конструктами «интерсубъективных» верований, разделяемых идей и мнений. И хотя люди посредством социального действия добиваются реализации определенных интересов и целей, последние не берутся в качестве само собой разумеющихся исходных оснований деятельности, а также являются социальными конструктами. С точки зрения П. Бергмана и Т. Лукмана, факторы человеческого сознания являются значимым элементом формирования интересов и направленности общественной деятельности в целом. Люди соглашаются считать то или иное ценным в результате серии коммуникативных и социальных практик. [5]
В данном контексте, участие можно рассматривать как разновидность интерсубъективного действия, ориентированного на сотрудничество с индивидами, отдельными формализованными или неформализованными группами в соответствии с интересами субъекта, но, при этом, сам процесс участия становится механизмом социального конструирования, создания норм, повторяющихся практик, институционализации.
Анализируя социальные механизмы совместной деятельности по решению социальных проблем, в научной литературе категорию «участие», часто используют в качестве синонима категории «вовлечение». Представляется, что это не совсем корректно. Ключевым различием данных понятий является проблема субъекта и направленности действия. Вовлечение есть целенаправленное и однонаправленное действие на субъекта участия, по включению последнего в определенный вид деятельности. В отличие от вовлечения, не предполагающего непременную рациональность действий вовлекаемого субъекта, участие всегда интенционально, хотя и не обязательно целера-ционально.
Рассматривая общественное участие как вид социальной повторяющейся, то есть институциональной, практики, можно определить его как процесс, действие, которое соединяет личность, группу со сложившейся институциональной средой.
В этом плане. общественное участие представляет собой институционализированную непосредственную или опосредованную деятельность индивидов в группах, организациях по решению задач, осознаваемых субъектами как социально значимые.
Социальные связи С оцнальная с олнл арно:: I Социальные институты
Удовлетворение интересов субъектов, решение поставленной с оинальнсй по ооле:мы
Соцнальноеловерне
Социокультурные нормы, правила
С оцнальнын контр ель
Схема. Структурно-динамическая модель участия (на основе социально-конструктивистского подхода)
Но, если потребность в участии можно рассматривать как имманентно присущую человеку потребность, то общественное участие представляет собой социальный конструкт, формирующийся на основе интерсубъективных идей, интересов, норм и мнений. Поэтому общественное участие и реализовано может быть, в случае, если индивид, группа идентифицируют свои интересы и цели как социально значимые.
Институционализация участия может осуществляться на уровне неформальных практик (неформальное участие) через их типизацию (хабитуализацию), закрепляясь в определенных ценностях, нормах, традициях взаимодействияотдельных социальных или социально-территориальных групп. В таком случае, самым низким уровнем легитимации участия является неформальная воспроизводимая социальная помощь, индивидуальная или коллективная.
В определенных условиях данный процесс может подкрепляться процессами ассоциирования, переводя участие из сферы неформализованных практик в сферу формализованных, проявляясь в создании определенных объединений, организаций, движений и партий.
Исходя из этого, общественное участие может иметь два основных вектора направленности:
Вертикальное (гражданское, политическое участие) направленно на удовлетворение общественных интересов за счет участия граждан в процессе планирования и принятия решений совместно с органами власти, гражданский контроль за их исполнением.
Горизонтальное (социальное участие) - направлено на удовлетворение общественных интересов отдельных индивидов и групп в повседневной жизни, «в пространстве для деятельности, не заполненном государством и рынком».
3
3
вертикальное участие:
формализованные инсшпиион альные структуры^ практики
горизонтальное л ч,зп ш-:
объединения и практики
н еформали зов анные: слабо формали зовалные
Схема 2. Взаимосвязь между горизонтальным и вертикальным уровнями общественного участия
Однако необходимо отметить, что выделение этих видов участия как самостоятельных, не отрицает их взаимозависимости и динамического взаимодействия. Одни виды участия при определенных обстоятельствах могут перетекать в другие. [6]. Важно при этом учитывать, что сам запуск процесса институционализации общественного участия, его институциональная устойчивость зависит не только от инициирующих данный процесс индивидов и групп, но и от протекающих макропроцессов: сложившейся институциональной системы, конкретно-исторического и социокультурного контекста.
Литература
1. Холмская М.Р. Политическое участие как объект исследования. Обзор отечественной литературы. // Полис. -1999. -№ 3. - С. 170-176.
2. Carnegie UK Trust: The shape of civil society to come: report from the Inquiry into the Future of Civil Society in the UK and Ireland. - London: CarnegieUK Trust, 2007.
3. Hewton K., Giebler H. Patterns of Participation: Political and Social Participation in 22 Nations // Discussion Paper. SP. IV. - Berlin, 2008.
4. Cornwall A. Locating citizen participation. // IDS Bulletin. - 2002. - 33 (2). -pp. 49-58.
5. Бергман, П., Лукман, Т. Социальное конструирование реальности: Трактат по социологии знания / П. Бергман, Т.Лукман. - М.: Akademia-Центр, 1995.
6. Melucci, A. (1996) Challenging Codes: Collective Action in the Information Age. Cambridge: Cambridge University Press.
СПЕЦИФИКА ГЕНДЕРНЫХ СТЕРЕОТИПОВ В РЕГИОНАЛЬНОЙ ПРЕССЕ
Соколова Е.А., канд. филол. наук, доцент Шадринский государственный педагогический институт г. Шадринск, Россия
Статья посвящена рассмотрению некоторых особенностей функционирования гендерных стереотипов как особой группы стереотипов, бытующих в массовом сознании и понимаемых как упрощенное устойчивое представление о моделях поведения и чертах характера, соответствующее понятиям «мужчина» и «женщина», их социальным ролям и функциям. В качестве материала используются публикации провинциальных периодических изданий, выступающих как часть обширных средств массовой коммуникации и формирующих общественное мнение. Акцентируется внимание на то, что комплекс стереотипных образов в региональной прессе выступает, с одной
