CC BY
671
Грицай Владимир Викторович
кандидат исторических наук, доцент, начальник кафедры конституционного и административного права
Краснодарского университета МВД России (e-mail: [email protected])
Общественно-политическая жизнь в СССР в период «оттепели» и ее влияние на советскую молодежь
В статье рассматриваются особенности общественно-политической жизни в СССР в период хрущевской «оттепели». Особое внимание уделено анализу культурной жизни советской молодежи в ходе ее прямого столкновения с массовой западной культурой.
Ключевые слова: общественно-политическая жизнь, массовая культура, идейный консерватизм, советская молодежь, молодежная политика, неформальная культура, либерализация культурной жизни.
V.V. Gritsay, Master of History, Assistant Professor, Head of the Chair of Constitutional and Administrative Law of the Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; e-mail: [email protected]
Social and political life in the USSR during the «thaw» and its impact on Soviet youth
The article considers the features of social and political life in the Soviet Union during the Khrushchev «thaw». Particular attention is paid to the analysis of the cultural life of Soviet youth during its direct confrontation with the Western mass culture.
Key words: social and political life, mass culture, ideological conservatism, Soviet youth, youth policy, informal culture, liberalization of cultural life.
Наступивший после смерти Сталина период «оттепели» оказал огромное влияние на развитие общественно-политической жизни СССР. Модернизация системы, предпринятая под руководством Н.С. Хрущева, двинула страну в направлении укрепления законности, большей открытости в деятельности властных структур. Вместе с тем, этот тренд не был однозначным. Показной монолит советского народа и коммунистической партии уступает место известной двойственности. Рядом с официальными установками возникают реальное общественное мнение, альтернативные точки зрения. Отказ партийно-советского руководства от дестабилизирующей общество практики перманентного террора, позитивные подвижки в правовой области облегчали развитие этих процессов. Советское общество становится менее закрытым. Газеты и журналы вместо тщательно выверенных комментариев начали публиковать полные тексты выступлений зарубежных политических и общественных деятелей. Большое влияние на советских людей оказывали выставки зарубежных художников, регулярно устраиваемые с середины 1950-х до начала 1960-х гг. Появились новые журналы: «Юность», «Москва», «Наш совре-
менник», вновь начала выходить «Молодая гвардия». Был опубликован «Один день Ивана Денисовича» А.И. Солженицына.
«Оттепель» коснулась и культурной жизни молодежи. Крупнейшим событием в этой области явился Московский Всемирный фестиваль молодежи 1957 г. Организованный в интересах укрепления имиджа Советского Союза на международной арене, он наводнил страну потоком самых разнообразных свежих мыслей и впечатлений, выступив мощным фактором эмансипации молодежи. После фестиваля в крупных городах открылась возможность подписываться на либеральные, по сравнению с советскими, газеты и журналы стран народной демократии, через которые можно было подробнее узнать не только о соцлагере, но и о жизни в Европе и Америке. Оценивая роль и место фестиваля в эмансипации молодежи, следует прислушаться к мнению А. Козлова, считающего, что «именно фестиваль 1957 года стал началом краха советской системы. Процесс разложения коммунистического общества сделался после него необратимым» [1, а 100].
Более доступной после смягчения тоталитаризма стала для советских людей обратная сторона «железного занавеса». Многочисленные
11
делегации женщин, рабочих, молодежи регулярно посещали страны Восточной и Западной Европы. Для некоторых выезжавших впечатления, вынесенные из поездки, становились билетом в оппозицию. Диссидент В.Ф. Турчин вспоминал, что для него все «началось в 1960-м, когда я вернулся из Венгрии. Венгрия, хоть и "социалистическая и народная" - все-таки невероятно отличалась от Советского Союза. Что ни говори - это была Европа» [2, с. 17].
По возвращении в СССР Турчин изложил свои соображения в заметке в институтскую газету, за это его обвинили в «обливании грязью советской действительности» и завели дело в КГБ [2], что показывает противоречивость периода «оттепели». В свою очередь, в Советский Союз устремился поток граждан иностранных государств. В начале 1960-х гг. в одной Москве побывало около миллиона зарубежных туристов, были проведены 72 иностранных выставки, прошли многочисленные демонстрации кинофильмов, гастроли артистов [3, с. 413]. Расширение и укрепление связей между странами позволяло молодежи СССР реально, «во плоти», воспринимать своих зарубежных сверстников и их образ жизни. В 1967-1968 гг. только по линии молодежного туризма в Москве побывало более 90 тыс. молодых людей из-за рубежа [4]. Кратковременным контактам сопутствовало длительное общение. По данным на 1964 г., в Москве обучалось 3,5 тыс. студентов из капиталистических стран [5], а к 1968 г. в столичных вузах обучалось свыше 10 тыс. иностранных студентов [4].
Следует отметить далее, что определенное воздействие на сознание молодежи оказала массовая реабилитация, вернувшая десятки тысяч людей из лагерей домой, к нормальной жизни. Многие из вчерашних узников ГУЛАГА молчали о пережитом, но многие и говорили о случившемся с ними, влияя на устоявшиеся точки зрения, давая пищу для размышлений. Среди реабилитированных были участники различных «уклонов», партий, лица, осужденные за «буржуазный национализм», «религиозники», не отказавшиеся от своих идеалов и вернувшиеся к активной общественной жизни. В записке секретаря Ленинградского обкома КПСС Козлова «О мерах по усилению идеологической работы среди интеллигенции и студентов, а также по пресечению антисоветских и антипартийных выступлений», адресованной Н.С. Хрущеву, говорилось: «Областной комитет КПСС обращает большое внимание на поведение лиц из числа реабилитированных работников вузов и учреждений, так как со
стороны некоторых из них имеют место антисоветские высказывания, тлетворно влияющие на настроение некоторой части молодежи» [6].
Определенное воздействие на сознание молодежи оказывали события, связанные с внешней политикой, в том числе «вредные для СССР в политическом, идеологическом и моральном отношении» материалы зарубежной печати, в большом объеме поступавшие в страну после ослабления режима «железного занавеса». В ЦК КПСС регулярно поступали сводки из Главного таможенного управления об изъятии у пересекавших границу СССР лиц литературы антисоветского содержания. Только за одно полугодие 1956 г. в различных районах СССР было обнаружено и изъято свыше 106 тыс. антисоветских листовок, газет и брошюр западного производства [7]. Несмотря на все старания таможенников, часть литературы все же доходила до читателей. В 1963 г. во Львове был обнаружен склад печатной продукции НТС [8, с. 6]. Есть сведения о хождении антисоветской литературы в Ростове, Пензе и других городах [9]. Кроме пропагандистской печатной продукции с Запада шел поток книг, альбомов, открыток по вопросам искусства, поступала религиозная литература. Процесс информирования носил взаимный характер. В 1961 г. Выборгской таможней в ряде случаев были обнаружены вывозившиеся из страны фотопленки «со снимками, извращающими советскую действительность» [10]. Свою лепту в становление общественного мнения вносила радиопропаганда. В 1959 г. на территории Советского Союза вещали 15 зарубежных радиоцентров. Первое место среди них принадлежало «Голосу Америки», вещавшему до 18 часов в сутки на 9 языках [11]. Для глушения антисоветских передач использовались 1400 радиостанций, затрачивались миллионы рублей, тем не менее, «практика показывает, что одними только средствами заглушения невозможно парализовать враждебное радиовещание» [12], и население «совершенно свободно слушает эти передачи» [13]. Иногда бравирующая своей смелостью молодежь настраивала свои приемники на «вражескую волну» в публичных местах.
Хрущевская «оттепель» в полной мере унаследовала актуализированную холодной войной задачу противодействия западному образу жизни и стилю, интерес к которым со стороны городской молодежи неизменно оставался высоким. От молодых людей требовали строгого соответствия образу советского человека, коммунистического отношения к тру-
12
ду, полного отрицания буржуазных взглядов и морали. Особую остроту вопросу придавало провозглашение начала перехода от социализма к коммунизму. В резолюции по отчетному докладу ЦК ВЛКСМ на XIII съезде комсомола в 1958 г. отмечалось, что в современных условиях «марксистско-ленинское образование, усиление идейно-воспитательной работы среди молодежи приобретают первостепенное значение». От «молодежи - строителя коммунизма» ожидали добровольной отдачи всех сил и энергии на строительство новых заводов, шахт, гидроэлектростанций и т.д. Любое отвлечение от этого процесса расценивалось как отклонение от социальной нормы. В преддверии ожидаемого коммунистического общества была развернута борьба против девиантного поведения молодежи. Так, выступая на XIII съезде ВЛКСМ, Н.С. Хрущев сказал: «Неужели в коммунизм возьмем хулигана и милицию, чтобы его унимать!» [14]. Партийный лидер подчеркнул, что общественность и комсомол в первую очередь должны выявить бездельников, хулиганов, пьяниц и принимать необходимые меры к пресечению их деятельности, а также к их перевоспитанию. Данная установка стимулировала общественную активность. Начали создаваться молодежные бригады содействия милиции, комсомольские штабы, а также добровольные комсомольские отряды, направлявшиеся на борьбу с бюрократизмом, волокитой и бесхозяйственностью. Заодно боролись и с инакомыслием, стилягами, всеми теми, чье поведение не вписывалось в установленные социальные нормы.
В свете поставленной перед страной задачи перерастания государственности в общественное коммунистическое самоуправление существенно возросло значение, придаваемое властными структурами добровольным обществам и любительским объединениям. В конце 1950-х - начале 1960-х гг. в комсомоле наблюдался бурный рост новообразований на общественных началах. Выборный актив ВЛКСМ в этот период превысил 5 млн человек. В 1961 г. в комсомоле работало более 5,6 тыс. внештатных секретарей [15, с. 116]. Однако все этого рода начинания курировались сверху и не выходили за рамки новой партийной парадигмы, узаконившей умеренную самодеятельную активность только для того, чтобы укрепить энтузиазмом масс советский общественно-политический строй.
Безусловное влияние на становление молодежного сознания оказывал рост образованности. По сравнению с 1959 г. в 1964 г. на 1 тыс.
человек населения число имеющих среднее и незаконченное высшее образование в стране выросло на 40 человек [16]. Интегрированный в студенческое сообщество человек получал, используя свою временную маргинальность, возможность приобщиться к миру относительной свободы мыслей и поступков. Образованность вызвала резкое повышение потребностей, которые экономика не могла обеспечить. Другими факторами, воздействующими на формирование молодежного мировоззрения, выступали: бурное развитие литературы и искусства, постоянное увеличение каналов информации (тиражи книг, газет, журналов, количество киноустановок, радиоприемников, трансляционных радиоточек, телевидения, развитие связей с зарубежными странами). Взятые в совокупности, они давали качественное отличие молодого поколения от поколения отцов и существенно повышали степень самостоятельности у молодых людей. Они уже не придерживались слепо начальственных указаний и регламентированных видов поведения. Так, бывший комсомолец из Витебска Г. Зуев объяснял обвинявшему его в несоответствии образу советского человека комсомольскому начальству: «Не понимаю, почему ко мне прицепились. Я ни у кого ничего не украл, никого не избил. Говорят, что я - не патриот. Но я люблю родную землю. Однако, я люблю все человечество, английские или американские народы, мировую культуру, иностранную литературу, интересуюсь всем хорошим, что есть на Западе. Ну что же, что там капитализм? А комсомол как местное понятие меня не устраивает» [17, с. 101].
Между тем с начала 1960-х гг. стали падать темпы экономического роста. Снизилась фондоотдача, уменьшилась валовая продукция промышленности. В кризисном состоянии оказалось сельское хозяйство. С 1963 г. СССР пришлось начать закупать продовольствие за границей. В результате этих и других негативных явлений произошло замедление темпов роста национального дохода и фонда потребления. Особенно остро реагировали трудящиеся на повышение цен на продукты питания в 1962 г. К этому времени тот психологический эффект, который дала денежная реформа 1961 г., полностью исчерпал себя. Недовольство проявилось в самом широком диапазоне: от гневных устных порицаний советского и партийного руководства, анекдотов на тему хозяйственных трудностей, распространения листовок с критикой хозяйственной политики КПСС (за июнь 1962 г. в КГБ из партийных и советских
13
учреждений, редакций газет и журналов было передано свыше 300 анонимных писем с выражением протеста против снижения жизненного уровня трудящихся [18]) и осуждения советской экономической системы в самиздатовских документах до забастовок и восстаний, прокатившихся по стране в конце 1950-х - начале 1960-х гг. Во время них молодежь показала себя авангардной силой общества, способной и готовой к самым решительным действиям. Например, в Новочеркасске в 1962 г. студенты-практиканты электровозостроительного завода поддерживали дух забастовщиков, призывая их не расходиться и стоять до конца на своих требованиях. По свидетельству председателя КГБ В.С. Семичастного, при подавлении волнений в городе погибло 22 человека и обратилось в больницу с ранениями и травмами 87 человек. Из них большинство - молодежь в возрасте от 18 до 25 лет [19]. Прямым следствием экономических трудностей было нарастание отчуждения молодежи от командно-административной системы, подрыв у нее уважения к распределению по труду, рост неверия в возможность изменить сложившийся порядок вещей. Усугублялась диспропорция между образованностью и востребованностью обществом знаний, полученных молодежью, обусловленная недостаточным уровнем развития экономики. Молодые специалисты зачастую вынуждены были работать на низкооплачиваемых должностях, не требующих приобретенных ими за годы учебы специальных навыков, и не имели возможности удовлетворить свои бытовые и культурные потребности. Трудовые почины молодежи, инициативы здоровых сил в руководстве ВЛКСМ не получали должного развития, т.к. социально-экономические основы системы оставались незыблемыми.
При таких обстоятельствах советская молодежь стала более подверженной западной пропаганде. Именно на молодежь делались ставки в западных странах в процессе создания предпосылок для внутренних изменений в СССР. При этом советская контрпропаганда велась неэффективно. Касаясь почти исключительно политических проблем, она мало затрагивала вопросы быта, моды, на которые делали упор ее оппоненты. При этом, конечно, последние не забывали главную цель - идеологическую обработку социалистической молодежи, превращение ее в оппозиционную силу. В передачи западных радиостанций умело вплетались рассуждения о недостатках советской системы. В условиях умалчивания многих острых вопросов современности эти радиопередачи
использовались молодежью как один из источников информации. В середине 1960-х гг. таких источников у нее было минимум 5-7, из них 1-2 обязательно зарубежного происхождения [20]. Записанные на магнитофонные ленты передачи, образовывая отдельный информационный массив, расходились среди молодежи наряду с печатным и рукописным самиздатом [21]. Для некоторых молодых людей передачи радиостанций «Свобода», «Би-Би-Си», «НТС» и др. служили отправным пунктом и побудительным мотивом к изготовлению и распространению антисоветских листовок, нанесению агитационных надписей на стены зданий и ведению прочей оппозиционной деятельности [22].
Своеобразным неприятием коммунистических догм и советских жизненных стандартов выступало участие «морально неустойчивой» молодежи в спекуляциях черного рынка. Сложившись в послевоенный период, он уже к концу 1950-х гг. достиг внушительных размеров. В условиях перманентного дефицита товаров широкого потребления, вызванного ориентацией народного хозяйства на производство средств производства и пренебрежением к социальной сфере, черный рынок выступал чужеродным телом в тотально-плановой советской экономике. Он имел свои законы, психологию, этику спекулянта-предпринимателя. Постепенно расширяя сферу влияния, рынок формировал устойчивый культ «вещизма», «потребительства», нивелируя идеологические мифы командно-административной системы. Желание «престижного потребления» включало довольно широкие слои молодежи в теневую торговлю. Все более серьезные масштабы приобретали скупка и выпрашивание вещей у иностранцев, стремительно оформлялся огромный слой пассивных пользователей черного рынка. При этом на первом месте среди приобретаемых вещей находились те из них, что изготовлялись на Западе. Гораздо лучшие по качеству, чем советские аналоги, бытовая техника, одежда и многое другое формировали в советском обществе миф о Западе как обществе всеобщего благоденствия, восхищаться которым, следовать задаваемой им моде, стилю поведения было признаком хорошего тона.
Таким образом, можно констатировать, что в период «оттепели» советское общество становилось менее закрытым, более информативно обеспеченным. В частности, в период «оттепели» появились новые журналы, на полки магазинов вернулись книги забытых писателей. Прослушивание зарубежных радиопередач, просмотр трофейных кинофильмов, введе-
14
ние в оборот зарубежных предметов широкого потребления способствовали более активному ознакомлению с внешним миром, во многом меняли представления об официальных идейных стандартах. В свою очередь, в СССР устремился поток иностранных граждан. Здесь стали проводиться иностранные выставки, многочисленные демонстрации кинофильмов, гастроли артистов. Безусловное влияние на становление молодежного сознания оказывал также рост образованности. Данная тенденция имела устойчивый характер, свидетельствовала о растущих потребностях советских людей. Вместе с тем, продолжалось замалчивание острых социальных и экономических проблем, уход от них в работе с молодежью становился нормой в системе советского государственного управления. На сло-
1. Козлов А. Козел на саксе. М., 1998.
2. Алексеева Л. После XX съезда // Карта. 1996. № 13-14.
3. Культура и власть от Сталина до Горбачева. М., 1998.
4. ЦАОДМ. Ф. 635. Оп. 17. Д. 50. Л. 42.
5. Там же. Оп. 15. Д. 188. Л. 48.
6. РГАНИ. Ф. 89. Пер. 6. Д. 3. Л. 8.
7. Там же. Ф. 5. Оп. 30. Д. 14. Л. 54.
8. Сергеева Л. Мысли о подполье // Посев. Франкфурт-на-Майне, 1963. № 44.
9. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 31. Д. 29. Л. 240.
10. Там же. Оп. 55. Д. 1. Л. 43.
11. Там же. Оп. 33. Д. 106. Л. 41.
12. Там же. Л. 43.
13. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 2. Л. 111.
14. РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 32. Д. 950. Л. 38.
15. Основные проблемы истории упрочения и развития социализма в СССР М., 1984. Т. II.
16. РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 31. Д. 237. Л. 201.
17. Молодежь Советского Союза. Мюнхен, 1959.
18. РГАНИ. Ф. 89. Пер. 6. Д. 25. Л. 2.
19. Там же. Д. 17. Л. 4.
20. РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 31. Д. 237. Л. 200.
21. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 61. Д. 27. Л. 28.
22. Там же. Ф. 1. Оп. 5. Д. 974. Л. 84. ХТС. Вып. 53. С. 53.
23. РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 41. Д. 756. Л. 67.
вах съезды, пленумы призывали не обходить трудных тем, не бояться их затрагивать, но в реальной жизни молодые люди часто оставались со своими вопросами один на один. Более того, попадали в разряд неблагонадежных [23]. Данная тактика мало способствовала нормальной формальной социализации молодого поколения и провоцировала обострение конфликта «отцов и детей». В целом власть не сумела адаптироваться к переменам, и в 1964 г., с отстранением Хрущева со всех государственных и партийных постов, период «оттепели» завершился, и с этого времени идейный консерватизм, позже получивший определение как «застой», стал магистральным направлением развития общества, в этом русле стала проводиться и молодежная политика.
1. Kozlov A. Goat on the sax. Moscow, 1998.
2. Alekseeva L. After the XX Congress // Map. 1996. № 13-14.
3. Culture and power from Stalin to Gorbachev. Moscow, 1998.
4. Central Archive of Social Movements in Moscow. F. 635. Op. 17. D. 50. L. 42.
5. Ibid. Op. 15. D. 188. L. 48.
6. Russian State Archive of Contemporary History. F. 89. Lane 6. D. 3. L. 8.
7. Ibid. F. 5. Op. 30. D. 14. L. 54.
8. Sergeeva L. Thoughts about underground // Seeding. Frankfurt am Main, 1963. № 44.
9. Russian State Archive of Contemporary History. F. 5. Op. 31. D. 29. L. 240.
10. Ibid. Op. 55. D. 1. L. 43.
11. Ibid. Op. 33. D. 106. L. 41.
12. Ibid. L. 43.
13. Russian State Archive of Contemporary History. F. 5. Op. 33. D. 2. L. 111.
14. Russian State Archive of Socio-Political History. F. M-1. Op. 32. D. 950. L. 38.
15. The main problems of the history of establishment and development of socialism in the USSR. Moscow, 1984. Vol. II.
16. Russian State Archive of Socio-Political History. F. M-1. Op. 31. D. 237. L. 201.
17. The Youth of The Soviet Union. Munich, 1959.
18. Russian State Archive of Contemporary History. F. 89. Lane 6. D. 25. L. 2.
19. Ibid. D. 17. L. 4.
20. Russian State Archive of Socio-Political History. F. M-1. Op. 31. D. 237. L. 200.
21. Russian State Archive of Contemporary History. F. 5. Op. 61. D. 27. L. 28.
22. Ibid. F. 1. Op. 5. D. 974. L 84. XTC. Iss. 53. P. 53.
23. Russian State Archive of Socio-Political History. F. M-1. Op. 41. D. 756. L. 67.
15
