CC BY
86
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2012. № 3
Н.М. Абраменко
(аспирантка кафедры русского искусства исторического факультета МГУ
имени М.В. Ломоносова)*
ОБРАЗЫ СВЯТЫХ КНЯЗЕЙ БОРИСА И ГЛЕБА В СЦЕНАХ
«ЧУДО ОТ ИКОНЫ БОГОМАТЕРИ ЗНАМЕНИЕ»
В статье анализируются особые варианты изображений святых русских князей Бориса и Глеба в сценах битвы на иконах «Чудо от иконы Богоматери Знамение». Выявляются истоки данной иконографии, ее возможные параллели и аналогии в искусстве стран византийского мира и Руси XIV—XVI вв. Предлагаются трактовки образов двух других персонажей, которые вместе со святыми князьями выступают помощниками новгородцев в сцене битвы с суздальцами на иконах.
Ключевые слова: новгородская икона, святые князья Борис и Глеб, Чудо от иконы Богоматери Знамение, битва новгородцев с суздальцами, святой воин.
The article deals with special options for images of the Saint Russian princes Boris and Gleb in the scenes of the Battle on the icons "Miracle on the icon of Our Lady of the Sign". Sources of the iconography, possible parallels and analogies in the art of the Byzantine world and Russia of XIV—XVI centuries are identified. The author proposes interpretation of images of two other characters, which together with the holy princes of Novgorod are the helpers in the battle scene on the icons.
Key words: Novgorod's icon, Saints princes Boris and Gleb, Miracle from the icon of Our Lady of the Sign, Battle between the Novgorodians and the Suzdalians, warrior-saint.
* * *
В иконографии святых русских князей Бориса и Глеба особое место занимают их изображения в виде воинов, отражающие одну из граней почитания этих святых в русской средневековой культуре. Воинские мотивы, связанные с образами Бориса и Глеба, подчеркиваются уже в ряде домонгольских произведений и особенно актуализируются в конце XIII — XIV в.
В XV в. среди воинских изображений св. князей появляются особые варианты, не находящие аналогий в иконографии других святых. Это изображения, включенные в композицию икон «Чудо от иконы Богоматери Знамение»1, известных и как «Битва новго-
* Абраменко Наталья Михайловна, тел. 8-903-166-65-37; e-mail: knatik86@mail.ru
1 Гусев П.Л. Две исторические иконы новгородского Церковного древлехранилища // Труды Новгородского церковно-археологического общества. Т. 1. Новгород, 1914. С. 168—184; Антонова В.А., Мнёва Н.Е. Государственная Третьяковская галерея. Каталог древнерусской живописи X—XVIII веков. Опыт историко-
родцев с суздальцами». Образы святых Бориса и Глеба в сценах этого исторического сражения и ряд связанных с ними вопросов являются предметом данного исследования.
В настоящее время известно по меньшей мере семь икон XV— XVIII вв. на этот сюжет2. Свое внимание мы сосредоточим на наиболее ранних произведениях, относящихся к XV — началу XVI в.: иконе первой половины XV в. из Успенской церкви села Курицко близ Новгорода (ГТГ); иконе второй половины XV в. (Новгородский гос. объединенный музей-заповедник) и близкой к ней по композиции и деталям иконе рубежа XV—XVI вв. из Никольской церкви в Гостинополье (ГРМ).
Иконография этих произведений тесно связана с текстом «Слова о Знамении святыя Богородица», повествующим об осаде Новгорода в 1170 г. войском князя Мстислава, сына Андрея Боголюбско-го, и чудесной победе над ними новгородцев3. Композиция икон строится в три яруса, изображению осады Новгорода суздальским войском и произошедшему вслед за этим сражению посвящены второй и третий ряды. Они объединены общим местом действия — у стен осажденного города. В нижнем ярусе представлены вооруженные новгородцы, выезжающие из раскрытых городских ворот навстречу суздальским полкам. Уникальной иконографической особенностью этой композиции является изображение трех или четырех конных святых воинов, скачущих в авангарде новгородского войска. Два воина, представленные на всех рассматриваемых иконах в княжеских шапках и плащах, однозначно определяются как св. Борис и Глеб. Между ними на всех трех иконах изображен великомученик Георгий. На иконах из Новгородского и Русского музеев показан еще и четвертый, неизвестный, воин.
Уникальность этих сцен состоит в том, что включение святых воинов в композицию «Битвы новгородцев с суздальцами» не может быть объяснено текстом «Слова...», которому иконы следуют
художественной классификации. Т. 1. М., 1963. Кат. 103; Лазарев В.Н. Новгородская иконопись. М., 1969. С. 35—36; Порфиридов Н.Г. Два сюжета древнерусской живописи в их отношении к литературной основе // ТОДРЛ. Т. 22. М.; Л., 1966. С. 112—115; Полеховская Т.Б. О толковании новгородских икон XV в. «Битва новгородцев с суздальцами» // Государственный Эрмитаж. Труды. Вып. XV. Л., 1974. С. 30—35; Смирнова Э.С., Лаурина В.К., Гордиенко Э.А. Живопись Великого Новгорода. XV век. М., 1982. Кат. 12, 18.
2 См.: Смирнова Э.С. «Смотря на образ древних живописцев». Тема почитания икон в искусстве Средневековой Руси. М., 2007. С. 136—146.
3 По мнению исследователей, «Слово.», вероятно, восходящее к древней устной традиции, сформировалось в письменном виде в 40—50-х гг. XIV в., тогда как самые ранние, сохранившиеся до нашего времени примеры его иллюстрации относятся к первой половине XV в. (см.: ДмитриевЛ.А. Житийные повести русского Севера как памятники литературы XIII—XVII вв. Эволюция жанра легендарно-биографических сказаний. Л., 1973. С. 95—160).
в передаче других деталей и подробностей событий. Согласно литературному источнику, победа новгородцев происходит по молитвам Богоматери, благодаря Ее помощи Новгороду через икону Знамения: «Тогда Господь Бог нашь умилосердися на град нашь молитвами святыя Богородица...»4.
По всей видимости, настойчивое повторение в этих иконах образов Бориса и Глеба и других святых воинов, помогающих защитникам города, является развитием воинской иконографии святых князей (в частности, их парных изображений в виде всадников на иконах из Новгородского музея5 и ГТГ6) и продолжением существовавшей с конца XIII в. литературной традиции приписывать их помощи те или иные победы русского войска7. Эта особенность находит определенные изобразительные параллели в искусстве византийского мира и Руси XIV—XV вв., в эпоху, когда воинская тема становится особенно актуальной в культуре этих стран.
Как одну из возможных аналогий отметим иллюстрации цикла жития и чудес святого великомученика Димитрия Солунского. Изображения некоторых эпизодов из жития фессалонийского святого известны с XII в.8, например сцены на стенках серебряного реликвария XII в., хранящегося в монастыре Ватопед на Афоне9. Здесь помимо традиционных событий представлены два посмертных чуда святого, в том числе интересующая нас композиция «Избавление Фессалоник от славян». Дальнейшее развитие изобразительного цикла жития св. Димитрия происходит в XIV в., когда он получает широкое распространение в монументальной живописи на территории Сербского государства. Та же композиция «Спасение города Фессалоники от осады» встречается, например, в росписи церкви Св. Димитрия в Пече (1345 г.) и в северном паракле-сии в храме монастыря Дечаны (1335—1348 гг.)10. В дечанском цикле представлено явление великомученика на помощь горожанам в решающий момент боя. На зубчатых высоких крепостных
4 Слово о знамении святыя Богородица... // БЛДР. Т. б. СПб., 1999. С. 44S.
5 Иконы Великого Новгорода XI — начала XVI в. М., 2008. С. 182—189. Кат. 13 (автор описания А.С. Преображенский).
6 Государственная Третьяковская галерея. Каталог собрания. Т. 1. Древнерусское искусство X — начала XV века. М., 1995. Кат. 31.
7 См.: Янин В.Л. Церковь Бориса и Глеба в Новгородском детинце (О новгородском источнике «Жития Александра Невского») // Культура Средневековой Руси. Сб. ст., посв. 70-летию М.К. Каргера. Л., 1974. С. 91—92.
8 См.: Преображенский А.С. Иконография святого Димитрия Солунского // ПЭ. Т. 15. М., 2007. С. 177—195.
9 Grabar A. Quelques reliquaires de saint Démétrios et le Martyrium du Saint à Salo-nique // DOP. 1950. Vol. 5. P. 1—28.
10 Паjиh С. Циклус св. Димитрщ'а // Зидно сликарство манастира Дечана. Гра^а и студщ'е. Београд, 1995. С. 353—360.
стенах осажденного города изображена монументальная, несколько укрупненная фигура святого Димитрия в виде воина, в доспехах и плаще, в одной руке он держит меч, а в другой — занесенное копье, которым поражает штурмующих город врагов. В тексте жития описывается явление Димитрия на стене города «в снаряжении тяжеловооруженного воина», что, вероятно, отразилось в иконографии чуда. Другие защитники города не показаны.
Среди других параллелей назовем иллюстрации деяний архангела Михаила, в частности один из ранних примеров — икону «Архангел Михаил в деяниях» около 1399 г. из Архангельского собора Московского Кремля11. В клейме с изображением побиения ассирийского войска большая фигура летящего архангела с занесенным мечом представлена над обращенными в бегство воинами. Вспомним также распространенный в монументальной живописи стран византийского мира XIV—XVI вв. сюжет осады Константинополя, в поздних изображениях которого на румынских фресках XVI в. помощь свыше показана в виде огненного дождя, сходящего с небес и поражающего врагов12.
В данном контексте композиция битвы в иконах «Чудо от иконы Богоматери Знамение» имеет необычную особенность. В других рассмотренных изображениях военных событий высшее вмешательство, помощь приходит извне, святые воины и покровители представлены отдельно от реальных армий, небесное и земное четко разграничено. В сценах же осады Новгорода фигуры святых князей и воинов непосредственно включены в само новгородское войско, которому они помогают, изображены в его авангарде. Святые воины показаны в том же масштабе, что и защитники города, действуют вместе с ними, выделяясь только наличием нимба. Подобное включение небесных помощников в пространство реального события наряду с земными его участниками представляется уникальной иконографической чертой рассматриваемых икон, не встречающейся в более ранних и современных им произведениях.
Отметим также, что участие святых помощников в рассмотренных выше событиях обусловлено литературной традицией, иконография в них следует принципу иллюстративности и историзма. В сценах же чуда от иконы Богоматери включение в композицию изображений святых князей и воинов не связано с текстом «Слова», историческое событие получает здесь символическое осмысление.
11 См.: Смирнова Э.С. Московская икона XIV—XVII вв. Л., 1988. С. 68—76; Попов Г.В. Андрей Рублев. М., 2007. Илл. 1—8.
12 См.: Саликова Э.П. Сложение иконографии иллюстрации кондака «Взбран-ной воеводе» в древнерусской живописи // ГММК. Материалы и исследования. Т. XI. Русская художественная культура XV—XVI вв. М., 1998. С. 53—68.
Икона «Чудо от иконы Богоматери Знамение» (вторая воловина XV в., Новгородский музей). Фрагмент
Аналогию подобной трактовке можем встретить в искусстве поствизантийского времени, например в монументальной росписи некоторых балканских церквей XV в., в композициях, называемых исследователями «Поход царя Константина»13. Эту параллель впервые отметил А.Н. Грабар, рассматривая такую сцену в росписи церкви Пэтрэуци в Румынии (ок. 1487 г.). Аналогичная композиция с сокращенной программой и худшей сохранности известна также на западном фасаде церкви Св. Константина и Елены в Охри-де (1460)14. Хорошо сохранившаяся фреска в Пэтрэуци представляет собой изображение целого отряда святых воинов-всадников, шествующих на фоне холмистого пейзажа и возглавляемых архангелом Михаилом на коне и святым императором Константином. В небесном сегменте перед ними представлен золотой крест, на который указывает архангел, оборачиваясь к своему спутнику. За ними следует большая группа конных святых воинов с золотыми нимбами, вооруженных и облаченных в доспехи. От всего отряда отделены
13 Grabar A. Les Croisades de l'Europe orientale dans l'art // Grabar A. L'art de la fin de l'antiquité et du Moyen age. Vol. 1. Paris, 1968. P. 169—175; Попов Г.В. Три памятника южнославянской живописи XIV в. и их русские копии середины XVI в. // Византия. Южные славяне и Древняя Русь. Западная Европа. Искусство и культура. Сб. ст. в честь В.Н. Лазарева. М., 1973. С. 352—364.
14 ЪоровиЬ-^убинковиЬ М. Црква Константина и Jелене у Охриду // Старинар. К». II. Београд, 1951. С. 180—181; СуботиЬ Г. Охридска сликарска школа xV века. Београд, 1980. С. 80.
фигуры святых мучеников Георгия и Димитрия, обращенных друг к другу. Среди остальных воинов исследователи определяют и некоторых других святых. Эта сцена может иметь несколько уровней трактовки: с одной стороны, подобные композиции представляют собой символическое изображение реального исторического события — похода императора Константина на Максенция в 312 г. С другой стороны, это и вневременной образ небесного воинства, возглавляемого архангелом Михаилом и готового вступить в борьбу за утверждение и сохранение истинной веры. Этот символический образ воинства святых, по всей видимости, появляется еще в поздневизантийский период и получает распространение в поствизантийское время.
Обратимся к проблеме, занимавшей не одно поколение исследователей, а именно к вопросу идентификации изображений двух других святых воинов, представленных вместе с князьями Борисом и Глебом в авангарде новгородского отряда в иконах «Битва новгородцев с суздальцами». Между фигурами князей помещается точно узнаваемое по иконографическим особенностям изображение великомученика Георгия, который традиционно воспринимался как победоносец, помощник в сражениях.
Фигура четвертого всадника, скачущего вслед за св. Борисом, отсутствует на самой ранней иконе из села Курицко, но появляется в произведениях из Новгородского и Русского музеев. Относительно его атрибуции мнения исследователей расходятся. Одни называют его русским князем Александром Невским15, другие — мучеником Димитрием Солунским16.
Изображение этого святого воина, облаченного в воинские доспехи и шлем, в отличие от княжеских и мученических одежд других всадников, связано, по всей видимости, с особой программой иконы Новгородского музея, в которой сильнее, чем в других произведениях, подчеркивается идея о помощи небесного воинства новгородцам. Это подтверждается также отсутствующим на других иконах изображением ангела в красном плаще (возможно, архангела Михаила), летящего перед новгородским отрядом с высоко поднятым мечом. Его небольшая фигура и решительный жест становятся композиционным центром всей сцены битвы. Жест ангела подчеркивается симметрично повторяющимся жестом князя Глеба, скачущего впереди всего войска, — единственного воина, изображенного с мечом, а не с копьем. В этом контексте атрибуция четвертого
15 См.: Гусев П. Указ. соч. С. 175; Полеховская Т.Б. Указ. соч. С. 33; Смирнова Э.С., Лаурина В.К., Гордиенко Э.А. Указ. соч. С. 219, 230.
16 См.: Антонова В.А., Мнёва Н.Е. Указ. соч. Кат. 103; Лазарев В.Н. Указ. соч. С. 35—36.
всадника становится особенно важной: его образ должен развивать и акцентировать эту тематику.
Несмотря на местное почитание благоверного князя Александра Невского в монастыре Рождества Богородицы во Владимире, где хранились его мощи, и составление жития уже в 80-х гг. XIII в., изображения его до общерусского прославления и канонизации на Соборе 1547 г. неизвестны17. В середине XVI в. появляются одновременно два варианта его иконографии: в княжеских одеждах и в иноческих. Изображения князя Александра в виде воина и всадника в иконописи и монументальной живописи XVI—XVII вв. не получили распространения, поэтому в дальнейшем мы не будем рассматривать данную трактовку четвертой фигуры и предложим два варианта атрибуции, которые представляются нам наиболее вероятными.
Особенности иконографии представленного святого, на наш взгляд, очень близки изображениям ветхозаветного полководца Иисуса Навина, который традиционно изображается в доспехах, шлеме и с оружием. Его образ был хорошо известен на Руси, почитание этого библейского воина и военачальника отмечается исследователями уже в довольно раннее время18. Одно из наиболее древних упоминаний Иисуса Навина в русских письменных источниках относится к середине XI в. — именно с ним сравнивает Иларион князя Владимира Святославича, крестителя Руси, в «Слове о законе и благодати»19. В основе этого сопоставления лежит более древняя аналогия: уподобление библейскому полководцу византийского императора Константина, победившего врага, так же как и его предшественник, с небесной помощью.
Впоследствии образ Иисуса Навина не раз используется в древнерусской литературе, наряду с другими ветхозаветными героями — Давидом, Соломоном и др. — он становится устойчивой параллелью образам русских князей. Например, с чудесной победой Иисуса Навина при Иерихоне сравнивается победа князя Александра в Невской битве: «Зде же прослави Бог Александра пред всеми полкы, яко же Исуса Наввина у Ерехона»20. О том, что это уподобление стало устойчивой традицией, свидетельствует его включение практически во все летописные рассказы о сражениях Александра Невского.
17 См.: Назаренко А.В., Квливидзе Н.В. Александр Ярославич Невский // ПЭ. Т. 1. М., 2000. С. 541—544.
18 Иисуса Навина книга. Иконография // ПЭ. Т. 21. М., 2009. С. 724—726.
19 Слово о законе и благодати митрополита киевского Илариона // БЛДР. Т. 1. СПб., 1997. С. 26—61.
20 Житие Александра Невского // БЛДР. Т. 5. СПб., 1997. С. 364.
В. Джурич, рассматривая образ этого ветхозаветного полководца в сербской литературе XIII—XIV вв., говорит об особом отношении к нему как к образу идеального воина и идеального правителя, отмечая, что каждый военачальник византийского мира стремился походить на Иисуса Навина, уподоблялся ему21. По всей видимости, подобные идеи были актуальны и для Руси, что подтверждает, например, текст «Послания на Угру» Вассиана Рыло 1480—1481 гг.22 Автор упоминает и Иисуса Навина, и Моисея в качестве примера великому князю Ивану III и образца личного мужества и упования на помощь свыше в неравной, но праведной борьбе23.
В XVI в., в эпоху Ивана IV в связи с актуализацией ветхозаветной символики образ Иисуса Навина получает широкое распространение в придворной культуре. Он часто встречается в литературных сочинениях, например в «Троицкой повести о взятии Казани»24, в тексте «Послания митрополита Макария царю Иоанну Васильевичу» в Никоновской летописи25, а также в искусстве этого времени (в росписях Золотой палаты и Благовещенского собора Московского Кремля)26. Напомним, что Иисус Навин занимает важное место в композиции иконы «Благословенно воинство...», где он изображен на коне, в доспехах и шлеме, с алым знаменем в руках. Он следует за архангелом Михаилом и ведет за собой войско, возглавляемое императором Константином27.
21 ЪуриЬ B.J. Нови Исус Навин // Зограф. 14. Београд, 1983. С. 5—16.
22 Послание на Угру Вассиана Рыло // БЛДР. Т. 7. СПб., 1999. С. 386—399.
23 Там же. С. 396.
24 Троицкая повесть о взятии Казани // БЛДР. Т. 10. СПб., 2000. С. 510—555.
25 ПСРЛ. Т. 13. Ч. 1. Никоновская летопись. СПб., 1904. С. 193.
26 См.: Качалова И.Я., Маясова Н.А., Щенникова Л.А. Благовещенский собор Московского Кремля. М., 1990. С. 60—61. Илл. 105, 162.
27 См.: Антонова В.И, Мнёва Н.Е. Указ. соч. Т. 2. С. 128—134; Подобедова О.И. Московская школа живописи при Иване IV. М., 1972. С. 22—39; Кочетков И.А. К истолкованию иконы «Церковь воинствующая» («Благословенно воинство небесного царя») // ТОДРЛ. Т. 38. Л., 1985. С. 185—209; Сорокатый В.М. О содержании иконы «Благословенно воинство небесного царя» // Искусство Византии и Древней Руси. К 100-летию со дня рождения А.Н. Грабара. Тезисы докладов конф. М., 24—26 сент. 1996 г. СПб., 1996. С. 38—39; Квливидзе Н.В. Икона «Благословенно воинство небесного царя» и ее литературные параллели // ИХМ. Вып. 2. М., 1998. С. 49—56. Интерпретацию всадника в доспехах и шлеме на иконе «Церковь воинствующая» (ГММК) как Иисуса Навина впервые предложил В.В. Морозов (см.: Морозов В.В. Икона «Благословенно воинство» как памятник публицистики XVI в. // Произведения русского и зарубежного искусства. ГММК. Материалы и исследования. М., 1984. С. 22—23). По отношению к иконе из ГТГ это предположение выдвинул А.С. Преображенский (см.: Преображенский А.С. Урок язычникам: икона «Чудо в Хонех» из села Комарицы и христианизация зырян // Иконы русского Севера: Двинская земля, Онега, Каргополье, Поморье: статьи и материалы. М., 2005. С. 113, примеч. 53).
Другой вариант трактовки образа святого воина на иконе из Новгородского музея, который также представляется нам возможным, это идентификация его как святого великомученика Димитрия Солунского. Впервые данная атрибуция была предложена в Каталоге древнерусской живописи ГТГ28, а затем без какого-либо обоснования и объяснения повторена В.Н. Лазаревым29. Иконография святого Димитрия Солунского в виде воина-всадника встречается в монументальной живописи и в иконописи средневизан-тийского времени30. Этот иконографический тип оказывается тесно связанным с образами других святых конных воинов, в компании которых Димитрий изображается, например, со св. Георгием, с великомучеником Феодором. На Руси тип Димитрия-всадника встречается уже во второй половине XI в.: шиферная плита с Георгием и Димитрием второй половины XI в. из Михайловского Златоверхого монастыря в Киеве (сейчас — ГТГ)31; рельефы северного, западного и южного фасадов Дмитровского собора во Владимире (90-е гг. XII в.), где святой Димитрий представлен в ряду других воинов — всадников: Георгия, Феодора Тирона и Феодора Страти-лата, русских князей Бориса и Глеба и др.32
Кроме того, здесь уместно вспомнить о наблюдениях Э.С. Смирновой, обратившей внимание на некоторые иконографические переклички между образами великомученика Димитрия Солунско-го и святых братьев Бориса и Глеба33. Речь идет о существовании в русском искусстве близких и устойчивых изобразительных параллелей в иконографии солунского святого и русского князя Глеба. В иконе «Битва новгородцев с суздальцами» из Новгородского музея фигуры четвертого воина и Глеба представлены по сторонам от изображенных рядом Георгия и Бориса, как бы фланкируя их. Кроме того, их образы связывает и более активный, воинственный вид: Глеб изображен с высоко поднятым мечом, а воин — в доспехах и голубом шлеме, перекликающимся с голубой же шапочкой Глеба.
28 См.: Антонова В.А., Мнёва Н.Е. Указ. соч. С. 152—153.
29 См.: Лазарев В.Н. Указ. соч. С. 35—36.
30 См.: Преображенский А.С. Иконография святого Димитрия Солунского... С. 177—195.
31 См.: Сидоренко Г.В. О персонификации образа на вновь найденной плите на территории Михайловского Златоверхого монастыря в Киеве // ИХМ. Вып. 4. М., 2000. С. 217—224.
32 См.: Гладкая М.С. К уточнению иконографии конных святых князей Бориса и Глеба в рельефах Дмитриевского собора // Гладкая М.С. Материалы каталога рельефной пластики Дмитриевского собора во Владимире. Владимир, 2000. С. 12—13.
33 См.: Смирнова Э.С. Заметки о связях иконографии святого Димитрия Солунского и святых благоверных князей Бориса и Глеба (мотивы уподобления) // ИХМ. Вып. 6. М., 2002. С. 115—122.
Отметим, однако, что особенности иконографии четвертого всадника, а именно его шлем, не характерны для изображений Димитрия Солунского, который традиционно изображается с непокрытой головой, с короткими прямыми волосами. С другой стороны, именно в искусстве второй половины XIV — XV в. среди необходимых атрибутов Димитрия-воина (копье, щит, меч, колчан со стрелами, лук) иногда встречается и шлем, висящий за его плечами, как, например, в балканских иконах начала XV в. из Музея прикладного искусства в Белграде34 и второй половины XV в. из Музея в Афинах35; в русской иконе второй половины XVI в. из ГТГ36 и др. В этих случаях весь образ великомученика подчиняется воинской идее, отражает готовность святого надеть шлем и вступить в сражение.
Некоторые сомнения в данную трактовку может вносить тот факт, что изображение четвертого всадника встречается не на всех известных иконах «Битва новгородцев с суздальцами», что нарушает традиционную устойчивую парность образов святых воинов Димитрия и Георгия.
В пользу атрибуции святого воина как Димитрия Солунского свидетельствуют расширенные благодарственные формулы, появляющиеся в летописных источниках именно в XV в. и упоминающие военную помощь не только князей-братьев, но и святых Георгия и Димитрия. Впервые такую формулировку находим в летописной повести о Куликовской битве, созданной около середины XV в. В ней говорится о том, что во время сражения «вернии» видели, как «бьющеся аггели помогают христианомъ, и святыхъ мученикъ полкъ, и воина Георгиа, и славнаго Дмитриа, и великых князей тезоименитых Бориса и Глеба»37. Автор летописного рассказа о походе великого князя Ивана III на Новгород в Софийской I Летописи повествует о том, что князь уповает на молитвы целого ряда чудотворцев, среди которых в первую очередь — на помощь воеводы «небесных сил Архистратига Михаила и великых страстотерпец Христовых непобедимых, Дмитрея Селуньскаго, и Егорья храбраго, и Феодора Стратилата, и святых православных своих прародителей Владимера и сынов его...»38. Изображения вместе четырех святых (св. Бориса и Глеба, Георгия и Димитрия), помогающих русскому
34 См.: Вейцманн К., Хадзидакис М., Миятев К., Радойчич С. Иконы на Балканах. Синая. Греция. Болгария. Югославия. София; Белград, 1967. Илл. на с. 203.
35 Ахадаото'и-Потадюл'о'и М. Егтуе/ тои Ви^ол'ТО'О'и цоиоеюи A9nvov. А9^а, 1998. Пи1. 49.
36 См.: Антонова В.И., Мнёва Н.Е. Указ. соч. Кат. 540.
37 Летописная повесть о Куликовской битве // БЛДР. Т. 6. СПб., 1999. С. 130.
38 ПСРЛ. Т. 6. Софийские летописи. СПб., 1853. С. 8—9.
воинству в Куликовской битве, известны в XVI в. в миниатюрах Лицевого летописного свода (Остермановский (II) том, Л. 95, 95 об, 96 (БАН)).
Напомним, что еще первый исследователь иконы из Новгородского музея П.Л. Гусев предполагал, что первоначально она предназначалась для церкви Св. Димитрия Солунского в Кожевниках, на Даньславле улице39. После упразднения храма в 40-х гг. XIX в. иконы из этого храма были перенесены в Варлаамовскую часовню, затем в Николо-Кочановскую церковь, откуда рассматриваемая икона могла попасть в Новгородское церковное древлехранилище. И хотя сам исследователь считал четвертого воина князем Александром Невским, подтверждение его идеи о происхождении иконы «Битва новгородцев с суздальцами» (Новгородского музея) из церкви, посвященной св. Димитрию, могло бы помочь в интерпретации интересующих нас особенностей ее иконографии.
Список литературы
1. Антонова В.А., Мнёва Н.Е. Государственная Третьяковская галерея. Каталог древнерусской живописи X—XVIII веков. Опыт историко -художественной классификации: В 2 т. М., 1963.
2. Вейцманн К., Хадзидакис М., Миятев К., Радойчич С. Иконы на Балканах. Синая. Греция. Болгария. Югославия. София; Белград, 1967.
3. Гладкая М.С. К уточнению иконографии конных святых князей Бориса и Глеба в рельефах Дмитриевского собора // Гладкая М.С. Материалы каталога рельефной пластики Дмитриевского собора во Владимире. Владимир, 2000.
4. Государственная Третьяковская галерея. Каталог собрания. Т. 1. Древнерусское искусство X — начала XV века. М., 1995.
5. Гусев П.Л. Две исторические иконы новгородского Церковного древлехранилища // Труды Новгородского церковно-археологического общества. Т. 1. Новгород, 1914.
6. Дмитриев Л.А. Житийные повести русского Севера как памятники литературы XIII—XVII вв. Эволюция жанра легендарно-биографических сказаний. Л., 1973.
7. Иисуса Навина книга. Иконография // Православная энциклопедия. Т. 21. М., 2009.
8. Иконы Великого Новгорода XI — начала XVI в. М., 2008.
9. Качалова И.Я., Маясова Н.А., Щенникова Л.А. Благовещенский собор Московского Кремля. М., 1990.
10. Квливидзе Н.В. Икона «Благословенно воинство небесного царя» и ее литературные параллели // Искусство христианского мира. Вып. 2. М., 1998.
39 Гусев П.Л. Указ. соч. С. 171.
11. Кочетков И.А. К истолкованию иконы «Церковь воинствующая» («Благословенно воинство небесного царя») // Труды Отдела древнерусской литературы. Т. 38. Л., 1985.
12. Лазарев В.Н. Новгородская иконопись. М., 1969.
13. Морозов В.В. Икона «Благословенно воинство» как памятник публицистики XVI в. // Произведения русского и зарубежного искусства. ГММК. Материалы и исследования. М., 1984.
14. Назаренко А.В., Квливидзе Н.В. Александр Ярославич Невский // Православная энциклопедия. Т. 1. М., 2000.
15. Парамонова М.Ю. Святые правители Латинской Европы и Древней Руси: сравнительно-исторический анализ вацлавского и борисоглебского культов. М., 2003.
16. Подобедова О.И. Московская школа живописи при Иване IV М., 1972.
17. Полеховская Т.Б. О толковании новгородских икон XV в. «Битва новгородцев с суздальцами» // Государственный Эрмитаж. Труды. Вып. XV Л., 1974.
18. Попов Г.В. Три памятника южнославянской живописи XIV в. и их русские копии середины XVI в. // Византия. Южные славяне и Древняя Русь. Западная Европа. Искусство и культура. Сб. ст. в честь В.Н. Лазарева. М., 1973.
19. Попов Г.В. Андрей Рублев. М., 2007.
20. Порфиридов Н.Г. Два сюжета древнерусской живописи в их отношении к литературной основе // Труды Отдела древнерусской литературы. Т. 22. М.; Л., 1966.
21. Преображенский А.С. Иконография святого Димитрия Солунского // Православная энциклопедия. Т. 15. М., 2007.
22. Преображенский А.С. Урок язычникам: икона «Чудо в Хонех» из села Комарицы и христианизация зырян // Иконы русского Севера: Двинская земля, Онега, Каргополье, Поморье. Статьи и материалы. М., 2005.
23. Саликова Э.П. Сложение иконографии иллюстрации кондака «Взбранной воеводе» в древнерусской живописи // ГММК. Материалы и исследования. Т. XI. Русская художественная культура XV—XVI вв. М., 1998.
24. Сидоренко Г.В. О персонификации образа на вновь найденной плите на территории Михайловского Златоверхого монастыря в Киеве // Искусство христианского мира. Вып. 4. М., 2000.
25. Смирнова Э.С., Лаурина В.К., Гордиенко Э.А. Живопись Великого Новгорода. XV век. М., 1982.
26. Смирнова Э.С. Московская икона XIV—XVII вв. Л., 1988.
27. Смирнова Э.С. Заметки о связях иконографии святого Димитрия Солунского и святых благоверных князей Бориса и Глеба (мотивы уподобления) // Искусство христианского мира. Вып. 6. М., 2002.
28. Смирнова Э.С. «Смотря на образ древних живописцев». Тема почитания икон в искусстве Средневековой Руси. М., 2007.
29. Сорокатый В.М. О содержании иконы «Благословенно воинство небесного царя» // Искусство Византии и Древней Руси. К 100-летию со
дня рождения А.Н. Грабара. Тезисы докладов конф. М., 24—26 сент. 1996 г. СПб., 1996.
30. ЪуриН B.J. Нови Исус Навин // Зограф. 14. Београд, 1983.
31. Па/ик С. Циклус св. Димитрща // Зидно сликарство манастира Де-чана. Гра^а и студще. Београд, 1995.
32. СуботиН Г. Охридска сликарска школа XV века. Београд, 1980.
33. ЪоровиН-ЛубинковиН М. Црква Константина и Jелене у Охриду // Старинар. Кга. II. Београд, 1951.
34. Grabar A. Quelques reliquaires de saint Démétrios et le Martyrium du Saint à Salonique // Dumbarton Oaks Papers. 1950. Vol. 5.
35. Grabar A. Les Croisades de l'Europe orientale dans l'art // Grabar A. L'art de la fin de l'antiquité et du Moyen age. Vol. 1. Paris, 1968.
Поступила в редакцию 18 мая 2012 г.
