CC BY
329
13. Хэфнер Л. // ЛЬ 1шрепо. 2002. № 3. С. 196.
14. Кимбэлл Э. // Великие реформы в России, 1856-1874. М., 1992. С. 260, 270.
15. Хильдермайер М. // Страницы российской истории. Проблемы, события, люди: сб. ст. в честь Бориса Васильевича Ананьича. СПб.,
2003. С. 218.
16. Розенталь И.С. Москва на перепутье: Власть и общество в 1905-1914 гг. М., 2004. С. 204.
17. Туманова А.С. [Рецензия] // Отечественная история. 2006. № 1. С. 197-198.
18. Иванов А.Е. Студенческая корпорация России конца XIX - начала XX века: опыт культур-
ной и политической самоорганизации. М.,
2004. С. 198.
19. Wartenweiler D. (Вортенвейлер Д.). Civil Society and Academic Debate in Russia. Oxford, 1999. С. 4.
20. Медушевский А.Н. // Реформы и реформаторы в истории России: сб. ст. М., 1996. С. 75.
21. Шелохаев В.В. Вводная статья в сборнике: Права и свободы человека в программных документах основных политических партий и объединений России. XX век. М., 2002. С. 4.
Поступила в редакцию 3.03.2006 г.
«ОБРАЗЦОВЫЕ» ФАСАДЫ КАК НОРМАТИВНЫЙ ИСТОЧНИК РЕГУЛИРОВАНИЯ ГРАДОСТРОИТЕЛЬСТВА В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
И.Г. Пирожкова
Pirozhkova I.G. “Model” facades as a normative source of regulation of city-building in Russian Empire. The article investigates the normative foundations for regulation of the city-building and construction in Russian Empire exemplified by the collections of “model” facades and real construction practice of the Tambov province at the XIX century. The peculiar features of the described sources include their normative semiobligation, chronological duration of their implementation. One of the problems was the break between the legal norms and the real construction practice, particularly in province.
Помимо основного документа - Строительного устава - законодательную базу строительного дела и градостроительства образовывали и другие документы, имевшие нормативное значение. В регламентации художественного облика городов основным инструментом являлись «образцовые», высочайше апробированные фасады зданий, собранные в альбомы. Начало составлению первых типовых проектов было положено в Петровскую эпоху при строительстве Санкт-Петербурга. Впервые городским обывателям предписывалось выбирать проекты жилых домов в соответствии с их «разрядом»: создавались дома «для подлых», «для именитых» горожан, образцовые мазанки и др. В конце XVIII в. типовые проекты внедрялись архитекторами А.В. Квасовым в Твери, М.Ф. Казаковым и В.И. Баженовым в Москве [1].
Наибольшее развитие образцовые проекты получили в первой половине XIX в. В этот период они стали наиболее разнообразными, унифицированными и обязательными, что зафиксировано в Строительном уставе. В разные годы выходили разные по
исполнению, художественной ценности и популярности серии фасадов домов, ворот, оград, заборов и т. д. Одна из самых значительных - серия 1809-1812 гг. для жилых домов и 1828 г. для присутственных мест. Их разработкой занимались известнейшие специалисты-архитекторы В. Гесте, А.И. Руска, В.П. Стасов. Следующая серия вышла в 1840-1841 гг., в ее разработке принимал участие К.А. Тон. В ней были предложены жилища для государственных крестьян. Затем разработка фасадов шла в 1843-1852 гг., в названии этой серии впервые нет слов «для обывательских домов», здесь предлагались фасады смешанного назначения, в основном рассчитанные на крупные города. Последняя серия была выпущена в 1855-1856 гг. и отличалась заметным снижением художественного качества. В ней впервые были предложены фасады специально для уездных городов [2-8].
Выпуск новых серий «образцовых» («нормальных» по терминологии того времени) проектов не отменял нормативную ценность предыдущих сборников. Обывателям
можно было пользоваться всеми сериями. Требование Строительного устава соответствовать предложенным образцам не исключало права застройщика предлагать для строительства другие фасады, однако утверждали их местные власти на свой страх и риск.
Интересна проблема соотношения, связи между нормативными положениями и реализацией их в провинции. Налицо разрыв юридических норм и реальной строительной практики, в частности в провинции.
Образцы, по всей вероятности, не всегда были доступны для провинциальных застройщиков, так как они представляли собой довольно внушительные, дорогостоящие издания, рассылались по губерниям за плату: в 1822 г., например, в Тамбовскую губернию было прислано «13 экземпляров чертежей по 30 рублей за штуку, которые должны были быть куплены на городские доходы». «На вольную продажу» цена на сборник фасадов одних только заборов и ворот в зависимости от качества переплета колебалась от 72 руб. 50 коп. до 95 руб. [9].
В 1857 г. впервые было введено положение (ст. 313 Строительного устава, узаконение 1848 г.), по которому «все вообще планы, фасады, чертежи... по части строительной, предоставляемые в цензуру для пропуска в печать, предварительно рассматриваются в Главном Управлении путей сообщения и публичных зданий и печатаются с его дозволения». Необходимость введения этой нормы была обусловлена появлением множества различных пособий в помощь частным застройщикам с готовыми фасадами строений. В них содержались проекты, планы, сметы и описания городских и помещичьих домов «в греческом, египетском, древнем, готическом вкусе», а также проекты подсобных строений, бассейнов, фонтанов, беседок, каскадов и ворот. Появление массы таких пособий именно в середине XIX в. связано с тем, что во многом официальные «образцовые» фасады были неприемлемы для большой части провинциальных застройщиков - их художественная ценность в эти годы снижается, в сборниках недостаточно фасадов «практичных и дешевых в производстве» зданий.
В 1858 г. обязательность применения образцовых фасадов была отменена, с этого момента «нормальные» чертежи стали играть роль вспомогательных пособий для частных застройщиков.
Само государство с этого времени устранилось от прямой регламентации архитектурного качества частных и общественных строений (последняя серия «высочайше апробированных» образцовых фасадов вышла в 1853-1856 гг.), однако осуществляло контроль опосредованно. Надо заметить, что предоставленной свободой в выборе фасадов частные застройщики в провинциальных городах не пользовались, обращаясь по инерции и за недостатком квалифицированных архитектурных кадров к старым сериям фасадов. Определение степени популярности фасадов из сборников последней серии 18531856 гг. возможно методом сравнительного анализа 24 официально утвержденных образцов и фасадов реальных обывательских строений, схематично данных в планах на строительство, сохранившихся во входных бумагах городских архитекторов за 18701910 гг. [10]. Сравнение показывает, что наиболее популярными в губернском городе Тамбове были фасады, предназначенные для уездных городов, с количеством окон от 3 до 5. Во второй половине XIX в. в провинции все еще имели хождение фасады, утвержденные в 1810-х гг. В основном те, что наиболее удачно отражали «деревенские» народные мотивы деревянного зодчества, с простым оформлением, данные не по канонам классицизма. Такой консерватизм в стилистических предпочтениях населения объясняется не только сильными сельскими традициями зодчества, бытующими в провинциальных городах, практичностью, дешевизной и доступностью такого строительства, но и инертностью строительного процесса, длительностью использования его продукта, мода на оформление которого меняется нечасто.
Современники-публицисты, строители-практики - подобное положение в законодательстве оценивали не как демократическое, дающее свободу в области архитектурной практики, а как расхолаживающее и приводящее к плачевной ситуации. Так же характеризовали ситуацию и официальные инстанции. В сборнике циркуляров и инструкций МВД за 1867-1870 гг. говорилось: «...Устройство городов наших в большей части не удовлетворяет самым скромным требованиям благоустройства. Они расширяются, а между тем внутри них остаются пустыри, не отделены кварталы, в которых
дозволялись бы одни каменные постройки, всюду встречаются одни сплошные деревянные постройки, к каменным зданиям делаются деревянные пристройки... возводятся дома самой безобразной архитектуры, не соответствующие ни нормальным чертежам, ни общепринятым правилам строительного искусства» [11].
1. Ожегов С.С. Типовое и повторное строительство в России в XVШ-XIX вв. М., 1984.
2. Образцовые фасады Высочайше утвержденные для обывательских в городе домов. СПб., 1841.
3. Образцовые фасады деревянных домов в 3, 4 и 5 окон с воротами и заборами для постройки таковых домов в уездных городах. СПб., 1854.
4. Образцовые фасады, удостоенные Высочайшего одобрения СПб., 1852.
5. ПСЗРИ. Книга чертежей и рисунков. Планы городов. СПб., 1839.
6. ПСЗРИ. Т^П. Уставы государственного благоустройства. Строительный устав. СПб., 1832; 1842; 1857; 1900;
7. Собрание фасадов Его Императорского Величества, высочайше апробированных для частных строений в городах Российской империи. Ч. 1-4. СПб., 1809-1812.
8. Собрание фасадов: заборы и ворота. СПб., 1811.
9. Государственный архив Тамбовской области (ГАТО). Ф. 4. Оп. 1. Д. 379. Ф. 16. Оп. 5. Д. 1. Л. 95.
10. ГАТО. Ф. 17. Оп. 4. Д. 96. Оп. 10. Д. 35. Оп. 13. Д. 242. Оп. 18. Д. 176, 193. Оп. 30. Д. 34038. Оп. 32. Д. 33-37. Оп. 33. Д. 38-42. Оп. 34. Д. 51-55. Оп. 35. Д. 41. Оп. 36. Д. 44-47.
11. Лукомский Г.К. О художественной архитектуре провинции. СПб., 1912.
Поступила в редакцию 23.11.2005 г.
ИСТОРИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ НАЗНАЧЕНИЯ НАКАЗАНИЙ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИМ В РОССИИ
М.И. Кольцов
Koltsov M.I. Historical aspects of fixing punishments for teenagers in Russia. The article investigates the problems of fixing a punishment for under age criminals in Russia at the different stages of its historical development. The author analyses the problems of legal regulation of the criminal responsibility of teenagers in the sources of criminal law of the XV-XX centuries. The publication contains the archive examples from the judicial practice of the Tambov Province of the XVIII-XIX centuries. The archive and up-to-date statistical data about the level of criminality among the teenagers are used in the article. Analyzing the presented data the author makes conclusions and introduces proposals for changing the norms of the in force criminal legislation.
История уголовной ответственности несовершеннолетних свидетельствует, что
«оценка возраста несовершеннолетних, совершивших правонарушение, существовала уже в Законах XII таблиц и в Кодексе Юстиниана. Например, в Законах XII таблиц содержались указания о применении к детям меньшего наказания, чем ко взрослым» [1].
В России на разных этапах исторического развития возраст, с которого наступала уголовная ответственность, различался. В первых законодательных источниках нашего государства он не был определен - ни в Русской правде, ни в Судебниках 1497 г. и 1550 г., ни в Соборном уложении 1649 г. об этом ни-
чего не говорилось. Правда, еще до принятия Соборного уложения в Кормчей книге упоминалось, что, если убьет семилетний отрок, он неповинен в смерти [1].
Церковь в действиях детей до семи лет не усматривала греха, а, как справедливо замечает В.В. Момотов, «для средневекового человека грешить и совершать преступление было одно и то же» [2].
Современный исследователь проблем преступности несовершеннолетних С. О. Шаляпин пишет, что «классики отечественной правовой науки XIX века полагали, что вплоть до принятия Новоуказанных статей 1669 г. отечественное право не регламентиро-
