CC BY
300
which bubbled and frothed at the top like a fizzing drink), а также формирует у читателя эмпатию по отношению к персонажу, поведение которого описано с помощью эмоционально окрашенной лексики (witter, scream, horrible, meekly). Реализация сложных аксиологических абстракций осуществляется имплицитно: через описание негативных последствий неумения «просчитать» последствия своих поступков (No one has paused to think how you could stop the hair if it started growing, and there it was, twisting and tumbling all around the room [7, c. 64]) или необходимости поддержания дисциплины (It only took five minutes of slipping standards and everyone seemed to have forgotten how to behave (Там же, с. 57)).
Использование как первичного, так и вторичного (фиктивного) вымысла в волшебной литературной сказке обеспечивает достижение художественного эффекта в совокупности следующих компонентов: элемент необычности, эффект аккумуляции смыслов, эффект реализации абстракций и эффект ретроспекции. Текст передает эстетически оформленную культурно значимую информацию о социально-приемлемых моделях поведения, следование которым определяет культурную компетентность индивида и его социальную адекватность. Вербальное оформление максимально соответствует, с одной стороны, индивидуальным предпочтениям автора, а с другой -психологическим особенностям читателя, обусловленным его возрастом.
литература
1. Арнольд И.В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность : сб. ст. СПб. : Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1999.
2. Ильинова Е.Ю. Вымысел в языковом сознании и тексте : моногр. Волгоград : Волгогр. науч. изд-во, 2008.
3. Ковтун Е.Н. Художественный вымысел в литературе ХХ века : учеб. пособие. М. : Высш. шк., 2008.
4. Хазагеров Т.Г., Ширина Л.С. Общая риторика: курс лекций. Ростов н/Д. : Изд-во Рост. унта, 1994.
5. Шмид В. Нарратология. М. : Яз. слав. культуры, 2003.
6. Murphy J. The Worst Witch. Penguin Books. London, 2001.
7. Murphy J. The Worst Witch Saves the Day. Penguin Books. London, 2006.
8. Lewis C.S. The Chronicles of Narnia. Harper-Collins Publishers, 2008.
9. Pullman, Ph. Northern Lights. Scholastic Children’s Books. London, 2007.
10. Rowling J.K. Harry Potter and the Deathly Hollows. Bloomsbury. London, 2007.
Typology of fiction in a literary fairy tale
There are considered some traditionally sorted types of fiction in philology; suggested the original typology offiction represented in the texts of literary fairy tales; described the specificity of fiction effect achieved as a result of author’s use of "multilayer” fiction.
Key words: fiction, heuristic and manipulative fiction, primary and secondary (fictitious) fiction, artistic effect.
с.ю. Сафонова
(Москва)
образ следователя как новый тип сыщика в романе ф.м. достоЕвского «преступление и наказание»
Раскрыты особенности новаторства в построении сюжета на основе детектива в романе Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание». Основное внимание сосредоточено на образе следователя как новом типе сыщика, выходящем за рамки отработанной схемы детективного романа.
Ключевые слова: детективный жанр, формирование детектива, образ следователя, сюжетная интрига, законы детективного жанра, новаторство в построении сюжета.
Роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» - одно из тех произведений мировой литературы, которые стали образцами для создания романов ХХ в. Многие зарубежные писатели XX - XXI вв. признавали воздействие, которое оказал русский писатель на их собственное творчество и на литературный процесс в целом. Э. Берджесс писал в предисловии к роману «Заводной апельсин»: «Алекса, антигероя “Заводного апельсина”, я задумывал как некоего нового Раскольникова <...> Русский роман <...>
© Сафонова С.Ю., 2012
оказал огромное влияние на писателей Запада» [2, с. 6]. «Из всех писателей XIX века Достоевский оказал самое большое влияние на зарубежную литературу, особенно английскую и <...> предопределил ее дух», - заметил британский писатель и критик М. Брэдбери [6, р. 33]. С. Моэм в книге «Десять лучших романов мира» называет Достоевского «не только великим писателем, но и - что не всегда совпадает - очень искусным романистом, умеющим талантливо драматизировать любую ситуацию» [7, р. 203].
Жанр романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» не может быть определен однозначно. В нем есть черты авантюрно-уголовного романа, психологического, идеологического и философского. Точную характеристику этому произведению дал исследователь М. Брэдбери, назвав его «разножанровым романом» [6, р. 39]. Интересно то, как Брэдбери анализирует роман «Преступление и наказание». Критик рассматривает произведение с разных точек зрения: как детективную историю, одну из лучших в этом жанре, как «метафизический триллер», в котором проанализирована природа греха, и как «пятый акт трагедии» (Там же). Интерес к психологии преступника и механизму преступления позволяет говорить о близости романа Ф.М. Достоевского к детективному жанру.
Становление детектива как жанра происходило на протяжении XIX в. Э. По написал первые детективные рассказы в 1840-х гг. и считается основоположником этого жанра, но и до него многие авторы применяли некоторые детективные элементы. Когда в 1887 г. в романе «Этюд в багровых тонах» А. Конан Дойл познакомил читателей с образом Шерлока Холмса, самого популярного сыщика в мировой литературе, детектив был уже сформировавшимся жанром, к которому обращались многие авторы (Э. Габорио, У. Коллинз, Ф. Хьюм и др.) [3, с. 250]. В 1920 г. А. Кристи выпустила свой первый детективный роман «Таинственное происшествие в Стайлз», начавший литературную жизнь эксцентричного сыщика Эркюля Пуаро. Ф.М. Достоевский, литературный путь которого закончился в 1880 г., писал свои романы, когда детективный жанр только набирал силу. Во многом русский писатель предвосхитил развитие детектива, реализовав в своих произведениях нетрадиционные для этого жанра сюжетные решения и образы.
Для детектива узловой фигурой является образ следователя. В мировой детективной литературе представлены самые разнообразные образы следователей. Несмотря на их кажущееся многообразие, можно выделить несколько традиционных типов: искушенные профессионалы (инспектор Баттл), интеллектуалы (Пуаро, Холмс), одаренные дилетанты (мисс Марпл, мисс Сильвер), случайные свидетели, втянутые в гущу событий (Энн Беддингфелд из «Человека в коричневом костюме», Марк Истебрук в «Бледном коне»). В романе Достоевского «Преступление и наказание» образ следователя Порфи-рия Петровича также играет значительную роль, однако главная идея романа заключена не в разгадке тайны преступления. Пристальный взгляд писателя, а следом за ним и читателя, направлен не на блестящий ход мыслей сыщика, а на внутренний мир преступника. Душевная борьба Раскольникова с гордыней и идеей вседозволенности в его душе, сопровождаемая преследованиями Порфирия Петровича, - центр сюжетной интриги. Психологический поединок между преступником и следователем - необычная находка Достоевского как новатора.
Ф. М. Достоевский написал роман «Преступление и наказание» в 1866 г., когда еще не появились самые известные образы следователей, ставших образцами в мировой детективной литературе, и образ Порфирия Петровича стал одним из предшественников образов сыщиков, которые появятся на страницах детективов в XX и XXI вв.
Важно отметить, что, несмотря на влияние, оказанное романом Ф.М. Достоевского на развитие детективного жанра, образ следователя в романе «Преступление и наказание» является новаторским, т.к. идет вразрез с некоторыми законами детективного жанра, которые прочно установились в детективной литературе уже к концу XIX в.
Порфирий Петрович - персонаж, который полностью не раскрывается на страницах романа. В его образе присутствует некая тайна. Писатель лишь намекает, что Пор-фирий Петрович в молодости имел взгляды, возможно, схожие со взглядами Раскольникова. Вот почему Порфирий Петрович так тонко чувствует настроение современной эпохи, ведь теория Раскольникова была «разлита» в воздухе. Когда перед убийством Раскольников слышит разговор студента и офицера, это только подтверждает, что этой
теорией были «заражены» многие умы. «Ну, полноте, кто же у нас на Руси себя Наполеоном теперь не считает?» - говорит об этой всеобщей «зараженности» следователь [4, с. 185].
Стоит вспомнить характеристику современности, данную Порфирием Петровичем: «Тут дело фантастическое, мрачное, дело современное, нашего времени случай-с, когда помутилось сердце человеческое...» (Там же, с. 314). Это замечание выражает душевную скорбь Порфирия Петровича, «но он уже перестрадал в прошлом и отошел от максимализма желаний, он не жаждет покорения зла на земле за невозможностью этого, хотя по мере сил способствует восстановлению справедливости, удовлетворяясь посильными результатами (по Раскольникову - полумерами)» [5, с. 71].
Интересно проследить вероятную историю происхождения этого образа. Возможно, он был навеян Достоевскому романом
Ч. Диккенса «Повесть о двух городах», который был опубликован в «Отечественных записках» в 1859 г., что делает весьма допустимым знакомство Достоевского с этим произведением Диккенса. Герой романа Диккенса Сидни Картон - судейский чиновник, внешне потрепанный, как будто ко всему безразличный, но по сути способный на самопожертвование и глубокое чувство. При подчеркнутом внешнем равнодушии и рассеянности картону свойственны профессиональная наблюдательность и острота. Герой Диккенса, как и отчасти герой Достоевского, смотрит на себя как на потерянного, никчемного, бесполезного человека [1, с. 245]. Пор-фирий Петрович во время последней встречи говорит о себе: «Кто я? Я поконченный человек, больше ничего. Человек, пожалуй, чувствующий <...>, но уже совершенно поконченный» [4, с. 352]. Говоря об этой фразе Порфирия Петровича, уместно вернуться к высказыванию исследователя Миджиферд-жана, который сказал о Порфирии Петровиче так: «Он не жаждет покорения зла на земле за невозможностью этого» [5, с. 71]. Довольствование «полумерами» и заставляет, на наш взгляд, Порфирия Петровича так строго судить себя и считать «поконченным человеком».
Образ сыщика в романе Ф. Достоевского «Преступление и наказание» занимает особенное место в ряду детективных следова-
телей и являет собой яркий пример творческой изобретательности писателя. Встречи Раскольникова и Порфирия Петровича отличаются от встреч классического преступника и классического следователя. Преступник и его преследователь играют в игру, между ними психологический поединок, дружба-ненависть, не укладывающаяся в рамки традиционного детективного романа.
В романе сыщик предстает перед нами не как логик-интеллектуал, воссоздающий картину убийства по найденным уликам, не как искушенный профессионал, а как психолог, интуитивно постигающий сущность Раскольникова и его сложный, не ясный для него самого внутренний мир. В традиционном детективе сыщик исполняет роль «мстителя» за совершенное преступление, и наказание преступника становится неизбежным торжеством справедливости. Действительно, детектив как произведение, законом жанра которого является победа добра над злом, правды над беззаконием, противопоставлялся и продолжает противопоставляться часто несправедливой действительности. В романе Достоевского следователь выступает не в роли «мстителя» за совершенное преступником убийство, а в роли спасителя: Порфирий Петрович помогает Раскольникову прийти к покаянию и спасению своей души. В отличие от традиционного детектива (например, произведения А. Конан Дойла и А. Кристи), в котором следователь, когда работает, не выражает никаких эмоций, демонстрируя лишь индуктивный метод, в романе Достоевского следователь сочувствует преступнику, что делает его не машиной для блестящих логических умозаключений, а человеком с сердцем и душой.
Все это является новаторством в построении сюжета на основе детектива создает образ чувствующего и сочувствующего следователя, интуитивно, а не логически раскрывающего тайну преступления, выходящего за рамки отработанной схемы детективного романа. Образ Пор-фирия Петровича не только отразил нетрадиционный подход писателя к написанию романа с детективным сюжетом, но и оказал влияние на создание образов следователей в XX в. Например, можно предположить, что в образе лейтенанта Коломбо из одноименного телесериала отразились некоторые черты Порфирия Петро-
вича: внешняя непрезентабельность, невзрачность противопоставляются профессиональной внутренней зоркости. Кстати, интересно отметить, что еще одна находка русского романиста помогала создателям телесериала держать огромную аудиторию зрителей в напряжении вопреки классической схеме детектива: убийца был известен с самого начала. Новаторский подход Ф.М. Достоевского оказал влияние не только на дальнейшее развитие литературного процесса в России, но и на формирование мировой литературы.
литература
1. Ашимбаева Н.Т. Отражение художественного мира Диккенса в творчестве Достоевского // Достоевский и мировая культура. 2004. № 20. С. 239 - 247.
2. Берджесс Э. Предисловие автора // Заводной апельсин. Л. : Худож. лит. Ленингр. отд., 1993.
3. Вулис А. В. Поэтика детектива // Новый мир. 1978. №1. С. 244 - 258.
4. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений : в 18 т. М., 2004 - 2005. Т. 7.
5. Миджиферджан Т. В. Раскольников -Свидригайлов - Порфирий Петрович: поединок сознаний //Достоевский. Материалы и исследования. Л., 1987. Вып. 7. С. 65 - 80.
6. Bradbury M. The modern world. Ten great writers. London : Secker and Warburg, 1988.
7. Maugham W.S. The World’s ten Greatest Novels. N.Y. : Fawcett publications, inc., 1956.
Image of investigator as a new type of detective in the novel by F.M. Dostoevsky “Crime and Punishment”
There are revealed the innovating peculiarities in the plot structure on the basis of the detective in the novel by F.M. Dostoevsky "Crime and Punishment”. The main attention is concentrated upon the image of the investigator as a new type of detective, exceeding the usual scheme of a detective novel.
Key words: detective genre, detective formation, image of the investigator, plot intrigue, laws of the detective genre, innovating in the plot structure.
с.в. солодкова
(Волгоград)
православная метафизика в поэзии А.к. толстого: «морской код» как художественный феномен
Описан «морской код» «неморского» сообщения в религиозно-философской поэзии А. К. Толстого. Внутренний мир человека раскрывается через психологические и религиозно-философские параллели с образом морской стихии. Метафоризация морских реалий органично соединяет созерцательное и метафизическое начала в поэтической рефлексии А.К. Толстого.
Ключевые слова: религиозно-философская поэзия, образ, мотив, психологический параллелизм.
Вслед за философской лирикой ХК в. (Е. Баратынский, Д. Веневитинов, А. Хомяков, С. шевырев и др.) в поэзии А.К. Толстого внимание автора приковано к изображению внутреннего мира человека, глубинных состояний его духа, сверхчувственных, религиозных переживаний. В творчестве этого поэта можно выявить целый комплекс мотивов, непосредственно связанных с вопросами христианского душеведения: тяготение собственной греховностью, покаяние, смирение и т. д. Знаменательно, что, постигая различные состояния души, ее треволнения и, напротив, минуты просветления, Толстой находит психологически близкие соответствия «микрокосмосу» (внутреннему человеку) в естественной природе («макрокосмосе») и избирает аналогом образ моря, а вместе с ним и его богатый метафорический ряд.
Параллелизм в изображении человека и природы как типичную черту религиознофилософской поэзии Толстого неоднократно отмечали такие исследователи, как И.Г. Ям-польский, Л.М. Лотман, П.А. Гапоненко, М.Н. Эпштейн и др. Между тем маринисти-ческая лирика Толстого до сих пор остается практически не исследованной. В ней, как правило, образы внутреннего мира человека сопоставляются с образами природы и развиваются от стихотворения к стихотворению, а психологический параллелизм зачастую выступает основным принципом композиционного построения текста, благодаря которому свой-
© Солодкова С.В., 2012
