CC BY
72
ФОЛЬКЛОРИСТИКА
УДК 398.22=571.54
© Б.С. Дугаров
Образ черепахи в улигере «Хэедэр Мэргэ» и его корейские параллели
Рассматривается один из сюжетообразующих образов в хори-бурятском улигере «Хэедэр Мэргэн» - черепаха, обладающая чудесными способностями. Семантические и функциональные характеристики зооморфного персонажа даны по аналогии с некоторыми корейскими фольклорно-мифологическими текстами.
Ключевые слова: эпос, образ черепахи, хори-буряты, корейцы, историко-культурные связи
B.S. Dugarov
Image of turtle in uliger "Heeder Mergen" and its Korean parallels
A turtle with miraculous abilities is one of the plot-generating characters in the Khori-Buryat uliger "Heeder Mergen". The semantic and functional characteristics of this zoomorphic character are described by analogy with some Korean folklore and mythological texts.
Keywords: epic, turtle image, Khori-Buryats, Koreans, historical and cultural links.
Согласно классификации бурятских улигеров, предложенной А.И. Улановым [Уланов, с. 219] и принятой в современной бурятской фольклористике, хори-бурятские улигеры относятся к более поздней стадии по сравнению с эхирит-булагатскими и унгинскими. Хотя в них и доминируют картины, отражающие элементы феодальных отношений, присущие номадному обществу с развитым скотоводством, по традиции основными персонажами выступают охотники-звероловы. При этом в хори-бурятских улигерах сохраняется немало мотивов древнейшего происхождения: героическое сватовство, состязания женихов, побратимство, чудесные превращения и др., что роднит их со стадиально ранними эхирит-булагатскими улигерами [Шаракшинова, с. 26]. Следует отметить, что хори-бурятские улигеры, на сегодня еще в недостаточной степени изученные, содержат в себе ряд любопытных сюжетов, представляющих интерес с точки зрения их генезиса и этнокультурных связей бурят в историческом прошлом.
Одним из таких хори-бурятских сказаний является, на наш взгляд, улигер «Хэедэр Мэргэн», записанный Ц. Жамцарано в 1908 г. у сказителя Базара Галданова. Он содержит 2372 стихотворных строк с прозаическими вставками-переходами [Улигеры хори-бурят, с. 22-80]. Полное его название звучит следующим образом: «Имеющий родину у моря Хирдэм / С гнедым конем-вихрем / Сын Хэрмэжэна / Хэедэр Мэргэн / С матерью Хэрмэлэн луга - «Хирдэм далай нютагтай / Хии хээр моритой / Хэрмэжэнэй XYбYYн / Хэедээр Мэргэн / Хэрмэлэн луга эхэтэй».
Улигер начинается с описания земли, где живет герой-охотник вместе со своей матерью Хэрмэлэн. Однажды, собравшись устроить облаву, Хэедэр Мэргэн объезжает охотничьи угодья, и, к своему удивлению, не обнаруживает никаких признаков дичи. Чтобы лучше обозреть таежный простор, поднимается на главную из десяти облавных гор Тудхалта и видит вдалеке (на западной стороне) неведомо откуда появившуюся «синюю гору, подпирающую небо тонкой, как шило, верхушкой». Он замечает, что на той стороне, где находится гора, резвятся в великом множестве звери - изюбри, косули, рыси, соболя... Неужто эта неведомая гора переманила к себе всю мою дичь, - думает Хэедэр Мэргэн и решает, несмотря на неблизкий путь, достичь этой горы, узнать, что она из себя представляет.
Попрощавшись с матерью Хэрмэлэн, не хотевшей отпускать сына - единственную опору в ее старости, Хэедэр Мэргэн оставляет ей вынутый со дна своего боевого колчана четырехгранный стальной напильник (дYрбэн самсаалтай болод тYмэр хуурай), воткнув его в стену над изголовьем материнской постели. Если удача будет мне сопутствовать в пути и в сражениях, напильник будет оставаться таким, какой он есть. Ежели его грани затупятся, покроются ржавчиной, это будет означать, что сильный враг одолел меня, победил. Если же напильник треснет по основанию и упадет, значит, меня настигла смерть, и по напильнику можно будет судить, жив ли я или мертв, -так объяснил матери Хэедэр Мэргэн. Оседлав своего гнедого коня-вихря и вооружившись саблей, луком со стрелами и копьем «в восемьдесят саженей», он тронулся в путь.
Преодолев долгий многомесячный путь, герой, наконец, видит ту гору, которая называется ШYбгэн (Шило-гора). Она имела форму четырехугольника с восемью гранями и находилась посреди
«белого молочного моря». Богатырский конь, собрав все силы, в стремительном прыжке достигает вершины этой горы, где Хэедэр Мэргэн, уставший от трудного пути, засыпает крепким сном. В это время море начинает бурлить, поднимается шторм. Конь будит своего хозяина, когда волны стали подниматься к вершине горы. Хэедэр Мэргэн верхом на коне пускается вплавь по морю и не помнит, каким образом ему удалось спастись и оказаться на берегу.
Придя в себя, герой видит перед собой огромную черно-пеструю черепаху - хозяйку этой морской горы. Она спрашивает у Хэедэр Мэргэна, откуда он будет и куда держит путь. Черепаха устраивает ему испытание: он, обойдя ее три раза, должен трижды лизнуть кончик ее вытянутого языка. Если он окажется слабым, то свалится без чувств, если окажется сильным и крепким, то почувствует только хмель в голове. Герой с честью выдержал испытание, и черепаха вручает ему в награду золотой аркан (алтан толи-урьха), который поможет ему обрести невесту. По ее словам, сюда, на молочное море, через каждые семь суток прилетают девять дочерей неба. Превратившись в девять лебедей, они купаются и резвятся в морских водах. Младшая из них - Булган Жабхай, дочь Бугантар тэнгрия, является суженой Хэедэр Мэргэна, и он должен ее поймать этим золотым арканом, «с девятью ветвями, на расстоянии девяносто лет вытягивающимся». Черепаха, устроив Хэедэр Мэргэну купание «в белом молочном море» с целью очищения, незаметно исчезает, «то ли поднявшись в воздух, то ли уйдя в море».
Как и говорила «черно-пестрая черепаха», на третий день с «лазурного неба» спустились на молочное море восемь лебедей, следом за ними прилетела девятая, которая не хотела спускаться, как будто чувствуя присутствие постороннего человека, и призывала «величиной с гору черно-пеструю черепаху» как «золотую мать ханшу» (хатан алтан эжымнай). Хэедэр Мэргэн, произнеся заклинательное слово над золотым арканом, метнул его в сторону летящей лебеди и сумел ее заарканить. Она вынуждена была принять человеческий облик и стала женой Хэедэр Мэргэна. Булган Жабхай обладала волшебными способностями: так, от взмаха ее белого шелкового платка появилась прекрасная юрта, где молодые поселились, вкушая радость и счастье.
Но идиллия их семейной жизни оказалась недолгой. Болдор Мэргэн, брат Булган Жабхай, узнав, что Хэедэр Мэргэн взял в жены его сестру без сватовства, решил отнять ее у мужа и вернуть снова на небо. Хотя Хэедэр Мэргэн объясняет своему противнику, что Булган Жабхай пожалована ему в жены «хозяйкой этой земли / телом величиной с гору / черно-пестрой черепахой / - золотой матерью-ханшей», но Богдор Мэргэн не внимает его словам. Богатыри вступают в сражение друг с другом. Болдор Мэргэн закидывает Хэедэр Мэргэна в расщелину (недра) гигантской ветвистой золотой сандаловой осины, откуда тот выбраться не может, скованный чарами зловредного дерева.
Сын Наран-хана - Шаргалта Мэргэн на золотисто-соловом коне, спасает Хэедэр Мэргэна, извлекает его из пут гигантской осины. Они становятся побратимами. Шаргалта Мэргэн предлагает отправиться на «высокое лазурное небо», чтобы сразиться с Болдор Мэргэном - сыном Бугантар-тэнгрия. Через дымоходное окно неба они достигают владений Бугантар-тэнгрия, едут вдоль небесного моря Борьёлон, узнают, что Болдор Мэргэн собирается выдать замуж свою сестру Булган Жабхай за Хурилтэ Мэргэна, богатыря из «нижней бирюзовой земли», и устраивает по этому поводу состязания-игрища. В них, вместо Хэедэра Мэргэна, превращенного на время в золотую иглу, принимает участие Шаргалта Мэргэн под видом соплячка Зура. На первом состязании - стрельбе по мишени из лука и втором - конных скачках выигрывает Шаргалта Мэргэн. На третьем - в состязании борцов Болдор Мэргэн сам решает побороться с соплячком Зура, который на деле оказывается настоящим богатырем. Шаргалта Мэргэн побеждает своего противника, умертвив его.
Булган Жабхай соединяется снова с Хэедэр Мэргэном, все табуны, скот и подданных она превращает трехкратным мановением своего белого шелкового платка в три красные лодыжки и раздает каждому по одной: Шаргалта Мэргэну, мужу и себе. Все втроем возвращаются с неба на землю по «синим и коричневым облакам», превращенным в лестницу-мост. Прибывают они к «белому молочному морю» и горе ШYбгэн - туда, где Хэедэр Мэргэн впервые встретился с Булган Жабхай. Взмахивает Булган Жабхай девять раз вдесятеро сложенным своим волшебным платком - и возникает дворец, полный изобилья вещей и еды. Бросает со словами заклинания две красные лодыжки и появляются подданные, скот и табуны одной масти - все здесь, на земле, становится таким, как в стране тэнгриев. Третью лодыжку Булган Жабхай оставляет у Шаргалта Мэргэна, чтобы по возвращению домой он мог там сотворить такое же чудо, по ее благословению.
Все втроем совершают обряд поклонения «черно-пестрой черепахе», которая оказалась их доброй богиней-покровительницей. Об этом сказано в тексте так:
Хадын шэнээн бэетэй Хаан дэлхэйн эзэн
Величиной с гору,
Ханской земли хозяйке-владыке
Черно-пестрой черепахе
Большой поклон - подношение совершили
[Улигеры хори-бурят, с. 77].
Хара эреэн мэлхэйдээ Ехэ MYргэл, ургэл хэжэ
Почтив черепаху-благодетельницу, все они, вместе со своими стадами и людьми, возвращаются к родным кочевьям Хэедэр Мэргэна. Его мать Хэрмэжэн встречает сына своего, его жену Булган Жабхай и друга-побратима (анда тала) Шаргалта Мэргэна. Устраивают пышную свадьбу. Во время свадьбы Хэедэр Мэргэн произносит благодарственное слово своему другу-побратиму Шаргалта Мэргэну, тот в ответ также говорит слова благопожелания. В знак дружбы, взаимопонимания и дальнейшей поддержки друг друга друзья-побратимы обмениваются золотыми напильниками. Шаргалта Мэргэн уезжает к себе на родину, «в сторону моря Наран». Хэедэр Мэргэн остается на родной земле, правит страною как мудрый хан, распространяя счастье и благоденствие на всех подданных.
Как явствует из содержания, по общему сюжетному рисунку «Хэедэр Мэргэн» относится к типичным хоринским улигерам. Связующей сюжетной линией в сказании являются поиски героем-охотником своей суженой и женитьба на ней. В качестве традиционного «партнера» героя выступает его гнедой конь-вихрь, которому отводится роль незаменимого помощника и советчика. Тема же героического сватовства и состязания женихов имеет в улигере своеобразную интерпретацию, в которой находит яркое воплощение древний мотив побратимства. Шаргалта Мэргэн, спасший героя от неминуемой смерти, становится его побратимом и сам выступает на жениховских состязаниях, чтобы вернуть невесту Хэедэр Мэргэну.
Характерный для хоринских улигеров мотив женитьбы героя на небесных девах, спускающихся на землю в образе лебедей, также оригинально разработан в сказании «Хэедэр Мэргэн». Этот мотив, как известно, берет начало от широко распространенного среди хори-бурят мифа о небесной лебеди-прародительнице. В улигере «Хэедэр Мэргэн» суженой героя становится Булган Жабхай - дочь тенгри-небожителя Бугантара, образу которой свойственны черты волшебной героини, обладающей магическими способностями. Став женой земного человека, она следует в семейной жизни всем правилам и обычаям, которые предписаны самой эпической традицией.
Для улигера характерно сочетание мифологических и сказочных элементов. Местом действия становятся земля и небо (так, состязания женихов происходят во владениях тэнгри-небожителя Бугантара), герои свободно перемещаются в этих двух пространственных мирах. Прослеживается мотив оборотничества: Хэедэр Мэргэн дважды предстает в облике различных предметов, превращаясь то в ресницу зверей и птиц, то в золотую иглу. В необычном «амплуа» предстает образ гигантской осины, в путах ветвей которой едва не погибает герой. Вероятно, сама негативная семантика этого дерева связана с представлением о нем как о «дереве Зла», которое нередко встречается в бурятском эпосе.
Пожалуй, самым оригинальным персонажем в улигере «Хэедэр Мэргэн» видится «черно-пестрая черепаха», которая выступает в роли покровительницы героя и дарительницы волшебного предмета -золотого аркана, с помощью которого герой «добывает» себе невесту. Встреча героя с черепахой фактически является завязкой всего сюжетного действия, связанного с женитьбой героя, и логически завершается обрядом поклонения черепахе, а сам сюжет о сватовстве является важной составляющей всего эпического повествования. В бурятских сказаниях герой, прежде чем собраться в путь и отправиться на поиски невесты, обращается обычно к книге судеб с целью узнать личность и местонахождение суженой (воскресительницы). Более древним является встреча жениха с зооморфными существами, хозяином леса или горы с целью получения сведений о невесте [Гомбоин, с. 42]. В улигере же «Хэедэр Мэргэн» мы также видим зооморфное существо в образе черепахи, которая играет существенную сюжетообразующую роль в данном нарративе. Черепаха не только определяет, что суженой героя является дочь Бугантар тэнгрия, но и помогает ему взять ее в жены с помощью подаренного золотого аркана.
Следует отметить, что явление черепахи в «Хэедэр Мэргэне» заслуживает особого внимания, так как в бурятском эпосе черепаха - уникальный персонаж в ряду зооморфных существ, оказывающих помощь улигерному герою. Как правило, подобного рода животные являются представителями местной сибирской фауны - собака Гуниг, гигантский налим Абарга Загахан, предводитель муравьев Шургалжин хан и др. Исключение, правда, составляет гигантская птица Хан Хэрдиг (Хан-Хэрэгдэ), являющаяся заимствованным персонажем из древнеиндийской мифологии - от Гаруда («пожиратель
змей»), считающегося царем птиц и ездовым животным (вахана) Вишну [Неклюдов, 1991, с. 266-267]. Что касается черепахи, то в мифах монгольских народов существует представление о том, что земля, имеющая форму диска или квадрата, покоится на брюхе исполинского водяного животного -черепахи (Алтан Мелхий), лапы которой соответствуют сторонам света. В более поздних версиях, очевидно, под влиянием индийской космогонии, связанной с мифом о Вишну, появляется образ плавающей в мировом океане гигантской черепахи, на которую, перевернув ее на спину, демиург водружает только что созданную землю (или сам превращается в черепаху) [Неклюдов, 1992, с. 172-173].
Резонно допустить, учитывая общее влияние индобуддийской культуры на фольклорную традицию монгольских народов, в том числе бурят, что генезис образа черепахи в бурятском улигере может быть опосредованно связан с древнеиндийским мифом или с «Панчатантрой», где встречаются сюжеты с черепахой. Вместе с тем нельзя не отметить, что образ черепахи в рассматриваемом нами произведении обнаруживает интересные параллели в корейской фольклорно-мифологической традиции.
Обратимся к повествовательному тексту «Свирель, успокаивающая десять тысяч волн» из сборника «Самгук юса» (События, оставшиеся от времен Трех государств). В нем говорится, что «в Восточном море объявилась небольшая гора. Она движется по воде по направлению к храму Камынса, то приближаясь, то удаляясь, послушная волнам». Об этом доложили государю, который увидел, что гора своими очертаниями напоминала голову черепахи. На ее вершине росли два бамбука, которые в тот момент, когда государь расположился в храме Камынса, однажды в полдень соединились в один ствол, а небо и земля содрогнулись. И с этого момента не прекращались семь дней ветер и дождь, не рассеивались мгла и мрак. И так длилось до шестнадцатого дня этой луны. Когда ветер спал, улеглись волны, государь переправился по морю и ступил на эту гору, где встретил дракона, который преподнес ему пояс из черной яшмы.
Дракон посоветовал государю взять бамбук, сделать из него свирель и дуть в нее, отчего «Поднебесная тотчас придет в умиротворение». По возвращению государя в столицу из этого бамбука была сделана свирель. Поместили ее на хранение в кладовую Чхонджон («Кладовую небесной чаши») в крепости Вольсон. Когда государь дул в свирель, тотчас уходили назад вторгшиеся войска, прекращался мор; в засуху шел дождь, в дождь становилось ясно, ветер утихал, волны успокаивались. Назвали ее «Свирель, успокаивающая десять тысяч волн», и почиталась она государственным сокровищем [Никитина, с. 97-99].
Как видно из текста, бамбук связан с производительным актом как космической акцией, начавшейся в полдень и длившейся семь дней: два ствола бамбука соединились в один, небо и земля содрогнулись, лил дождь, не переставая семь дней. Из этого бамбука по возвращению в столицу государь делает свирель, которая, когда он на ней играет, обеспечивает гармонию в государстве и космосе. Обратим внимание на космическое значение «предмета» в «Свирели», который утверждает получателя в статусе идеального государя. Бамбук растет на горе, которая представляет собой остров, плавающий в море. Поэтому бамбук принадлежит этой горе, которую можно назвать, судя по ее очертаниям, горой-черепахой. То есть «перед нами древнейший мифологический персонаж, сохранившийся в данном тексте "в полном виде" благодаря сравнению» [Никитина, с. 100]. По всей вероятности, остров-гора мыслился когда-то как огромная морская черепаха, на голове которой рос бамбук - «предмет».
Стало быть, чудодейственная свирель опосредованно является даром горы-черепахи, которая, согласно мифологическому контексту, и есть «родительница предмета», т.е. бамбука. Превращение же бамбука в свирель дает герою-получателю в лице государя утверждение его в статусе идеального государя [Никитина, с. 100].
При сравнении бурятского улигера «Хэедэр Мэргэн» с корейским текстом прослеживается явное сходство по линии черепахи и связанной с ней сюжетики. Во-первых, в обоих текстах черепаха олицетворяется с горой: в корейском она - гора-черепаха, в бурятском - хозяйка горы, и называется она при этом «величиной с гору», что приближает ее образ к представлению о ней как о горе-черепахе. Во-вторых, в корейском тексте гора-черепаха появляется на море, где ее раньше не было, и сама движется в сторону суши; в бурятском улигере видим тот же самый «эффект» неожиданного появления горы-черепахи, которую обнаруживает Хэедэр Мэргэн, и едет, чтобы увидеть ее вблизи. В-третьих, в корейском тексте говорится, что когда росшие на вершине горы-черепахи два бамбука соединились в один ствол, началась непогода, сопровождаемая сильным дождем и ветром, и морская стихия бушевала в течение семи дней.
Ту же самую картину мы видим в бурятском улигере: как только герой оказался на вершине горы-черепахи, тотчас разверзлись хляби небесные, разыгралась непогода и море разъярилось.
Наконец, ряд сходств, не менее важных и показательных, просматривается по линии волшебного предмета - дара горы-черепахи. В корейском тексте это бамбук, росший на горе-черепахе, из которого герою-получателю (государю) делают свирель. Она своей мелодией помогает играющему на ней герою обеспечить гармонию и процветание в управляемом им государстве. В бурятском улигере волшебным предметом, подаренным черепахой - хозяйкой черепашьей горы Хэедэр Мэргэну, служит золотой аркан, благодаря которому герой добивается своей суженой и становится ханом-государем, мудро управляющим своими подданными.
Отметим, что черепаха как дарительница чудесных предметов выступает, помимо «Свирели, успокаивающей десять тысяч волн», и в других корейских повествовательных текстах. Например, в истории о монахе Мёджоне и черепахе (см. повествование «Государь Вонсон-тэван» из вышеупомянутого сборника «Самгук юса») жемчужина, выплюнутая изо рта черепахи, становится залогом преуспевания и благополучия ее владельца [Никитина, с. 124-128]. В целом мотив Горы-Черепахи, находящейся в море, характерен для фольклорно-мифологической традиции корейской культуры, причем нередко он обрастает буддийскими напластованиями [Никитина, с. 139-140, 167168].
Как видно из сравнительного анализа, рассматриваемый нами хори-бурятский улигер обнаруживает немало сходства с корейскими текстами относительно семантической и функциональной характеристики образа черепахи. Данные параллели свидетельствуют об определенных этнокультурных связях в историческом прошлом предков хори-бурят, входивших в разные государственные образования на территории Внутренней Азии, например, хунну и сяньби, имевших контакт с Кореей. О знакомстве степных кочевников со «страной утренней свежести» напоминает широко известная средневековая легенда о Аргасун-хурчи [Лубсан Данзан, с. 201, 360]. Вполне возможно, что в результате подобного рода историко-культурных связей мог быть заимствован корейский сюжет о черепахе, нашедший своеобразное отражение в хори-бурятском улигере «Хэедэр Мэргэн».
Литература
1. Гомбоин Д.Д. Эхирит-булагатские улигеры. - Улан-Удэ, 1990.
2. Лубсан Данзан. Алтан Тобчи / пер. с монг., введ., коммент. и прилож. Н.П. Шастиной. - М., 1973.
3. Неклюдов С.Ю. Гаруда // Мифы народов мира. - М., 1991. - Т. 1.
4. Неклюдов С.Ю. Монгольских народов мифология // Мифы народов мира. - М., 1992. - Т. 2.
5. Никитина М.И. Древняя корейская поэзия в связи с ритуалом и мифом. - М.: Наука, 1982.
6. Уланов А.И. Бурятский героический эпос. - Улан-Удэ, 1963.
7. Улигеры хори-бурят / вступит. ст., подг. текстов, пер. и прим. М.Н. Намжиловой. - Улан-Удэ, 1988.
8. Шаракшинова Н.О. Героический эпос бурят. - Иркутск, 1968.
Дугаров Баир Сономович, ведущий научный сотрудник отдела литературоведения и фольклористики Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН, доктор филологических наук.
Dugarov Bair Sonomovish, leading research fellow, department of literature and folklore, Institute of Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies, SB RAS, doctor of philological sciences. Е-mail: [email protected]
УДК 398.22
© А.Г. Игумнов
Апелляция к социальному статусу персонажа в русской исторической песне: фабула и вариации смыслов*
Рассматривается значение персонажей с высоким социальным статусом для фабулы русской исторической песни. Утверждается, что в некоторых песнях этот статус может быть главным элементом архитектоники текста.
Ключевые слова: историческая песня, фабула, порождение текста.
* Работа выполнена при поддержке РГНФ, проект № 12-04-00107.
