CC BY
2304
ности, найма рабочих, труда малолетних и женщин и т. п.
Устав впечатляет своей конкретностью: в тех, например, случаях, когда министр финансов управомочен разрешать устройство в столицах и столичных губерниях фабрик и заводов, он должен принимать в соображение потребное для этих заведений число рук и количество дров (п. 73). Но частности соединяются в нем с широкими рамками для предпринимателей.
Они не были стеснены в использовании триады прав собственника, за исключением права распоряжения своими заведениями, которое не должно вести к их «раздроблению». Владелец имел право употреблять такой капитал и такой способ работы, какой считал целесообразным, а равно мог «усилить, уменьшить или вовсе уничтожить действие своего заведения, не давая в том никому отчета, обязываясь только доставлять о всех сих переменах сведения правительству» (п. 82, 83).
Все это обеспечивало свободное движение капиталов, подкрепленное действием Устава торгового, который должен был играть роль основного регулятора торговых обязательств, уступая место цивилистике и торговым обычаям лишь там, где в нем недоставало каких-либо норм.
Иная картина определилась применительно к вопросам создания и деятельности товариществ, обществ и артелей — здесь Устав выступал скорее в роли дополнения к законам гражданским. Этим его роль не ограничилась: Устав урегулировал морскую торговлю и предусмотрел инфраструктуру предпринимательства, включая правовое положение приказчиков, ярмарок и бирж, съездов представителей промышленности, торговли и торгового посредничества.
Все это в сочетании с уставами кредитным, о векселях, железных дорог, сельского хозяйства создавало понятную и детальную правовую основу предпринимательства в России, в которой частная инициатива и ее государственная регламентация и поддержка шли рука об руку.
Этот опыт XIX в. пригодится в наши дни. Следовало бы поднять вопрос об издании Свода законов России как первого шага в систематизации законодательства. Следующим стал бы вопрос о принятии укрупненных актов типа Энергетического кодекса, которые образовали бы законодательные блоки. Последние, в свою очередь, могли бы послужить основой для формирования центрального законодательного акта предпринимательского права.
Библиографический список
Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза, И. А. Ефрона. СПб., 1901.
Обход закона в международном частном праве
ПОДШИВАЛОВ Тихон Петрович, доцент кафедры гражданского права и процесса ЮжноУральского государственного университета (Национальный исследовательский университет), кандидат юридических наук, доцент
454080, Россия, г. Челябинск, просп. Ленина, 76 E-mail: podshivalovtp@gmail.com
Статья посвящена определению условий, при наличии которых возможно применение правил об обходе закона в гражданских отношениях, осложненных иностранным элементом. Распознать обход закона возможно только при выработке признаков этого правового явления международного частного права. Автор статьи отстаивает идею о том, что спор об обоснованности введения запрета на обход закона в международном частном праве не
имеет политико-правового значения: следует не отрицать саму теорию обхода закона, а определить условия, при наличии которых возможно применение норм об обходе закона. Проблема в том, как сделать нормы об обходе закона эффективным средством противодействия нарушениям интересов неопределенного круга лиц, защиты публичного порядка. При установлении запрета обхода закона наибольший интерес вызывает вопрос о последствиях, наступающих, если действия по обходу закона будут выявлены. В статье рассматривается вопрос об определении правовых последствий квалификации действий как совершенных в обход закона. При этом учитывается, что реакция на обход закона в национальных правопорядках различается.
Ключевые слова: международное частное право, обход закона, снятие корпоративной вуали, добросовестность, злоупотребление правом, сверхимперативные нормы, недействительная сделка, офшорная компания.
Evasion of Law in Private International Law
T. P. PODSHIVALOV, candidate of legal sciences, associate professor South Ural State University (National Research University) 76, Lenin ave., Chelyabinsk, Russia, 454080 E-mail: podshivalovtp@gmail.com
The article is devoted to the definition of the conditions under which it is possible to apply the rules on evasion of law in civil relations complicated by a foreign element. It is possible to recognize evasion of law only by identification of characteristic features of this legal phenomenon in private international law. The author substantiates the idea that the dispute about the validity of imposing a ban on evasion of law in private international law doesn't have political and legal importance: should not deny the theory of evasion of law, but to define the conditions under which it is possible to apply the norms of evasion of law. The problem is how to make the norms of evasion of law an effective means of suppression to disservice of an indefinite number of people, the protection of public policy. When imposing a ban on the evasion of law the most important is the question of the pending consequences when and where the acts of evasion of law will be revealed. The article deals with the question of identification the legal consequences of qualification of actions as done through evasion of law. Besides, the article attends to the response to "evasion of law" in the national legal systems.
Keywords: private international law, evasion of law, piercing the corporate veil, good-faith, abuse of right, super-mandatory rules, invalid transaction, offshore company.
DOI: 10.12737/20911
Понятие «обход закона» широко используется в науке международного частного права. Объясняется это достаточно прозаично — обход закона напрямую связан с плутовством, стремлением получить преимущества по сравнению с другими участниками отношений, осложненных иностранным элементом.
В международном частном праве обход закона — это волеизъявление сторон, выраженное в подчинении правоотношения иностранному праву, с целью избежать применения национальной материально-правовой нормы, чаще всего императивного характера. Л. П. Ануфриева указывает, что в международном частном праве конечной целью обхода зако-
на выступает подчинение регулирования отношения такой материальной норме, которая в положительном смысле расходится с отстраняемой нормой1.
Правила об обходе закона могут быть установлены только на национальном уровне, возможность международного закрепления подобных норм маловероятна. Это объясняется не только различием правовых систем разных государств, но и дифференцированным подходом к определению значения принципа добросовестности, во исполнение которого и
1 См.: Ануфриева Л. П. Международное частное право: учебник: в 3 т. Т. 1: Общая часть. М., 2000. С 243.
устанавливается норма запрета обхода закона в международных экономических отношениях.
В настоящее время сформированы два способа закрепления норм о запрете обхода закона в гражданских отношениях, осложненных иностранным элементом.
1. Закрепление в национальном законодательстве (например, Франции, России). В российском законодательстве прямой нормы о запрете обхода закона в международных частных отношениях нет. Однако это правило закреплено через совокупность взаимосвязанных норм законодательства. В пункте 1 ст. 10 ГК РФ предусмотрено, что не допускаются действия в обход закона с противоправной целью. А пункт 1 ст. 1192 ГК РФ гласит: «Правила настоящего раздела не затрагивают действие тех императивных норм законодательства Российской Федерации, которые вследствие указания в самих императивных нормах или ввиду их особого значения, в том числе для обеспечения прав и охраняемых законом интересов участников гражданского оборота, регулируют соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права (нормы непосредственного применения)».
Нормы непосредственного применения — это любые основополагающие положения отечественного материального права, которые подлежат применению независимо от того, право какого государства выбрано в качестве применимого в силу коллизионных норм. Такие нормы обладают рядом свойств. Во-первых, нормы непосредственного применения являются нормой материального права страны суда. Во-вторых, отражают основополагающую ценность, важную для общества и государства. В-третьих, применяются вне зависимости от указания коллизионной нормы на применение норм иностранного государства. В-четвертых, нормы непосредственного применения уста-
навливаются в национальном законе или определяются на основании судебного усмотрения, устанавливаются государством в одностороннем порядке. В-пятых, отличаются от императивных норм национального законодательства. Это нормы, которые не могут быть изменены соглашением о выборе применимого права. В-шестых, широкая сфера применения таких норм. Так, О. Ф. Засемкова указывает, что для современного этапа развития международного частного права характерно признание необходимости применения сверхимперативных норм не только к договорным обязательствам, но и к другим видам отношений, например внедоговорным обязательствам2.
Следовательно, в силу того что ст. 10 ГК РФ является сверхимперативной нормой (нормой непосредственного применения), обход закона в отношениях, осложненных иностранным элементом, запрещен на законодательном уровне.
2. Формулирование в судебной практике. Так, германские суды иногда используют теорию обхода закона в судебной практике, но в Германском гражданском уложении закрепить ее в общем виде так и не решились. Это объясняется тем, что достаточно сложно сформулировать в законе правила об обходе закона, не ограничив принципов свободы договоров, свободы предпринимательской деятельности и т. д.
Отношение к введению рассматриваемой правовой конструкции в российское законодательство крайне неоднозначно. Противники внесения запрета на обход закона в ГК РФ
2 См.: Засемкова О. Ф. Сверхимперативные нормы международного частного права: проблемы теории и современные тенденции // Вестник Университета имени О. Е. Ку-тафина. 2015. № 2. С. 64; Засемкова О. Ф. К вопросу о понятии и условиях применения сверхимперативных норм третьих стран // Международное публичное и частное право. 2014. № 3. С. 11.
ссылаются на неопределенность этого понятия и отсутствие четких рамок, позволяющих определить критерии квалификации действий в качестве обхода закона. Именно в рамках науки международного частного права впервые отрицал необходимость введения запрета на обход закона А. И. Муранов. На тот момент, в 1999 г., часть третья Гражданского кодекса РФ существовала только на стадии проекта, и в этом проекте имелась ст. 1231 «Последствия обхода закона», которая гласила: «Недействительны соглашения и иные действия участников отношений, регулируемых настоящим Кодексом, направленные на то, чтобы в обход правил настоящего раздела о подлежащем применению праве подчинить соответствующие отношения иному праву. В этом случае применяется право, подлежащее применению в соответствии с настоящим разделом».
А. И. Муранов изложил позицию, согласно которой «включение данной статьи об "обходе закона" в раздел VII части третьей ГК РФ являлось бы крупной ошибкой и шагом назад в развитии российского коллизионного регулирования... В качестве же итога будет фигурировать не только сведение на нет многих положительных нововведений проекта раздела VII части третьей ГК РФ, но и уменьшение случаев применения иностранного права российскими государственными судами и иными правоприменительными органами, а в качестве более далекого результата — содействие отрыву российского права от других правовых систем и другие последствия, в частности нежелание западных предпринимателей инвестировать в экономику России»3.
Кроме того, гражданские кодексы Белоруссии, Казахстана, Киргизии, Узбекистана содержат статьи,
3 Муранов А. И. Проблема «обхода закона» в материальном и коллизионном праве: дис. ... канд. юрид. наук. М., 1999. С. 223—224.
запрещающие обход закона в международном частном праве с формулировкой, взятой из ст. 1198 модельного Гражданского кодекса для стран СНГ: «Недействительны соглашения и иные действия участников отношений, регулируемых настоящим Кодексом, направленные на то, чтобы в обход правил настоящего раздела о подлежащем применению праве подчинить соответствующие отношения иному праву. В этом случае применяется право соответствующего государства, подлежащее применению в соответствии с настоящим разделом» (ст. 1097 ГК Белоруссии, ст. 1088 ГК Казахстана, ст. 1171 ГК Киргизии, ст. 1162 ГК Узбекистана).
Критический взгляд на обход закона представляется не совсем верным: следует иметь в виду, что обыденное и профессиональное понимание обхода закона существенно разнятся. Следует не отрицать саму теорию обхода, а определить условия, при наличии которых возможно применение правил об обходе закона. Ведь проблема в том, как сделать норму об обходе закона эффективным средством противодействия нарушениям интересов неопределенного круга лиц.
Представляется, что в качестве основных признаков обхода закона как правового явления международного частного права можно выделить следующие.
1. Обход закона не является правонарушением; не влечет нарушения конкретной нормы национального права; представляет собой формальное соответствие поведения субъекта закону, который допускает возможность применения иностранного права; совершается в обстоятельствах искусственно созданных, надуманных.
В качестве примера можно привести схему, при помощи которой иностранцы обходят п. 3 ст. 15 ЗК РФ. В силу указанной нормы иностранные граждане, лица без гражданства и иностранные юридические лица не
могут обладать на праве собственности земельными участками, находящимися на приграничных территориях, перечень которых устанавливается Президентом РФ, в соответствии с федеральным законодательством о Государственной границе РФ, и на иных установленных особо территориях РФ в соответствии с федеральными законами. Однако как оценить данное положение закона с правовой точки зрения, когда земельный участок приобретается в собственность российским юридическим лицом, единственным учредителем которого является иностранный гражданин? Если следовать букве закона, то сделка по приобретению такого земельного участка вполне соответствует всем требованиям закона и подлежит государственной регистрации. Если же исходить из смыслового анализа закона, то вполне понятно, что норма п. 3 ст. 15 ЗК РФ преследовала цель защиты суверенитета от возможности формирования на приграничных территориях анклавов, контролируемых иностранными лицами. И, исходя из смысла указанного законоположения, не имеет значения, кто приобретает земельный участок — иностранный гражданин или российское юридическое лицо, полностью контролируемое иностранным гражданином, который вправе принимать решения, имеющие ключевое значение для деятельности юридического лица. Естественно, что законодатель неудачно сформулировал правило п. 3 ст. 15 ЗК РФ, но такой недочет легко устраняется смысловым (целевым) толкованием. Следовательно, подобные сделки, совершаемые через конструкцию юридического лица, являются явным обходом закона. Законы, принятые позже ЗК РФ, содержат более удачные формулировки. Например, ст. 5 Федерального закона от 29 апреля 2008 г. № 57-ФЗ «О порядке осуществления иностранных инвестиций в хозяйственные общества, имею-
щие стратегическое значение для обеспечения обороны страны и безопасности государства».
2. Обход закона всегда проявляется в действии. Из этого свойства вытекают несколько следствий. Во-первых, обход закона не может выражаться в бездействии, для обхода нужно как минимум предпринять определенные усилия со стороны лица, в интересах которого обход совершается.
Во-вторых, действия, совершаемые в обход закона, всегда носят осознанный характер: лицо понимает и осознает значение своих действий и желает наступления тех преимуществ, на которые направлен обход закона. Действия, совершаемые в обход закона, всегда совершаются умышленно.
В-третьих, обход закона может быть совершен как одним действием, так и несколькими взаимосвязанными действиями, которые в судебной практике именуются правовой цепочкой (схемой).
3. Универсальность запрета обхода закона. Нормы об обходе закона могут применяться в любых сферах гражданско-правового регулирования. В научной литературе самые распространенные примеры приводятся из сферы брачно-семей-ных отношений. Вторая по популярности — это сфера внешнеторговой деятельности при структурировании и совершении внешнеэкономических сделок.
4. Исключительный характер применения норм о запрете обхода закона. Данная особенность состоит в том, что применение специальной нормы исключает применение общей, универсальной нормы в силу принципа lex specialis derogat lex generalis (закон специальный отменяет закон общий). Следовательно, возможность защиты интересов участников спора иными нормами исключает применение норм о запрете обхода закона. На такую особенность указывал О. Н. Садиков, говоря, что специальные нормы обладают приоритетом
в применении над нормой статьи ГК РФ4.
5. Обход закона направлен на получение преимуществ перед другими участниками гражданского оборота. Дело в том, что обход закона хоть и не является правонарушением, но это явление небезразлично праву, так как лицо, обошедшее закон, получает преимущество по сравнению с теми лицами, которые применяют национальную норму права.
6. При обходе закона должны быть очевидны негативные последствия, не связанные с нарушением конкретной нормы закона. Естественно, что негативные последствия могут проявляться в самых разных аспектах. Они могут быть связаны с убытками как для конкретных участников частных отношений, так и для всех участников правоотношений.
7. При обходе закона стороны открыто декларируют достижение правового результата, который не может быть достигнут применением национального права.
8. Направленность на обход применения материальной императивной нормы национального права. При этом О. Н. Садиков подчеркивает, что необходимо выяснить значение императивных норм как государства, право которого вследствие коллизионной отсылки устраняется, так и того государства, правом которого надлежит руководствоваться. При этом он выделяет три признанных доктриной международного частного права ограничителя в применении иностранного права: публичный порядок, запрещение обхода закона и обязательственный статут правоотношения, который, однако, охватывает не все элементы правоотношения и оставляет некоторые из них для подчинения чаще всего отечественному пра-
4 См.: Садиков О. Злоупотребление правом в Гражданском кодексе России // Хозяйство и право. 2002. № 2. С. 42.
вопорядку (например, правовой статус субъекта права)5.
9. Обходом закона признается только такое действие, которое совершается с противоправной целью. Также стоит привести пример, когда отсутствует основание для квалификации действий в качестве обхода закона именно по той причине, что обход есть, но нет противоправной цели. Это использование офшорных схем. Дело в том, что стремление к минимизации налогообложения не является неправомерной целью. Более того, в законодательстве отсутствует запрет создавать российским гражданам и юридическим лицам компании в офшорных зонах.
Использование офшорных схем само по себе не является правонарушением или обходом закона. В этом плане показательно постановление Президиума ВАС РФ от 26 марта 2013 г. № 14828/12, в котором сформулирована следующая правовая позиция: «Сама по себе регистрация права собственности на недвижимое имущество, находящееся в Российской Федерации, за юридическим лицом, зарегистрированным в офшорной зоне и потому не раскрывающим публично своего выгодоприобретателя, не является правонарушением. Однако подобная юридическая организация владения недвижимым имуществом на территории Российской Федерации не должна приводить к тому, что права и законные интересы неограниченного круга третьих лиц окажутся ущемленными или нарушенными в результате их участия (в том числе и недобровольного) в правоотношениях, другой стороной в которых выступает офшорная компания».
Естественно, что не все готовы добровольно раскрывать подобную информацию. Учитывая распространенность в российском правопоряд-
5 См.: Садиков О. Н. Императивные нормы в международном частном праве // Московский журнал международного частного права. 1992. № 2. С. 79.
ке использования офшорных компаний для сокрытия информации о личности выгодоприобретателя, судебная практика выработала способ противодействия подобным схемам. В названном постановлении Президиума ВАС РФ высказана правовая позиция, в соответствии с которой если офшорная компания не раскрывает своего выгодоприобретателя, то это является указанием на недобросовестность такого лица. Следовательно, юридическое лицо, не раскрывающее сведения о своем бенефициаре, несет риск наступления последствий, предусмотренных в ст. 10 ГК РФ.
Противоправность цели при обходе закона проявляется во многих аспектах. Во-первых, она выражается в нарушении основных начал, принципов права. Во-вторых, запрет на обход закона является механизмом обеспечения реализации таких принципов, как добросовестность и правовая определенность. Дело в том, что обход закона это антипод добросовестного поведения. В-третьих, действия, направленные на обход закона, могут быть охарактеризованы как совершаемые с намерением посягнуть на публичные интересы, не посягая на конкретные субъективные гражданские права. В-четвертых, важно понимать, что установление запрета на обход закона — это попытка найти компромисс в сочетании и противопоставлении публичных и частных интересов.
Проблеме соотношения публичного и частного интересов, пределов вмешательства государства и его судебной системы в отношения между частными лицами посвящены многочисленные исследования, опубликованные в России и за рубежом6.
Пункт 1 ст. 10 ГК РФ предусматривает, что не допускаются действия в
6 См.: Раапе Л. Международное частное
право. М., 1960. С. 164; Садиков О. Н. Коллизионные нормы в международном частном праве // Советский ежегодник международного частного права: 1982. М., 1983. С. 215.
обход закона с противоправной целью. Естественно, наибольший интерес вызывает то, какие гражданско-правовые последствия наступят, если действия по обходу закона будут выявлены. Реакция на обход закона в национальных правопорядках различается:
действие, совершенное в обход закона, не порождает правовых последствий. Следовательно, установив факт обхода закона, суд отказывает такому лицу в предоставлении преимуществ, которые он хотел получить и мог получить, если бы его действия не были бы квалифицированы как обход закона;
применение к сложившимся отношениям императивной нормы, действие которой лицо пыталось обойти. Данное последствие логически следует из самого факта обхода закона: как пресечь обход, если не заставить лицо соблюдать тот закон, который это лицо пыталось обойти;
отказ в судебной защите права, приобретенного в результате обхода закона. Так, в п. 2 ст. 10 ГК РФ сказано: «В случае несоблюдения требований, предусмотренных пунктом 1 настоящей статьи, суд, арбитражный суд или третейский суд с учетом характера и последствий допущенного злоупотребления отказывает лицу в защите принадлежащего ему права полностью или частично, а также применяет иные меры, предусмотренные законом»;
недействительность сделок, которыми оформлен обход закона, и иные гражданско-правовые последствия. Данное последствие широко применяется арбитражными судами. Однако недействительность сделки не может выступать в качестве последствия квалификации действий как совершенных в обход закона. Объясняется это тем, что нормы об обходе закона являются универсальными и применяются только в случае, когда нет более специальной нормы, применимой к спорной ситуации; специальная норма имеет приоритет в действии перед общей, универсаль-
ной нормой. Именно поэтому если суд усматривает специально предусмотренное основание для признания сделки недействительной, то решение должно основываться именно на нормах о недействительности сделки, а не на нормах о запрете обхода закона. Обход закона не является самостоятельным основанием для признания сделки недействительной;
другие гражданско-правовые последствия. Например, можно встретить судебные акты, в которых обходом закона обосновывается применение доктрины снятия корпоративной вуали. Дело в том, что юридическое лицо используется лишь с целью прикрыть основную деятельность другого лица. В зарубежной практике такое основание носит название «использование конструкции юридического лица в качестве собственного alter ego или фасада». Следовательно, основанием для снятия корпоративной вуали могут быть недобросовестные действия лиц, фактически или юридически контролирующих деятельность юридического лица, к которому имеются претензии, вызванные действиями их выгодопри-обретателя7.
Именно данное основание имело место в деле банка Parex. В ходе рассмотрения дела судом было установлено, что общество «Парекс банк», а затем общество «Цитадель банк» фактически осуществляли банковскую деятельность в Российской Федерации через свои представительства в Москве и Санкт-Петербурге, несмотря на то, что они не были зарегистрированы в качестве таковых в реестре. Суд установил, что данные представительства были созданы в целях обхода законодательства Российской Федерации о банковском контроле, а фактически предпринимательскую деятельность осуще-
7 См.: Подшивалов Т. П. Коллизионный аспект применения доктрины «снятия корпоративной вуали» // Международное публичное и частное право. 2015. № 4. С. 23.
ствляли общества «Парекс банк» и «Цитадель банк», используя аффилированные лица8.
Данные действия свидетельствовали о недобросовестности со стороны юридических лиц и позволили суду обосновать возможное применение доктрины снятия корпоративной вуали, так как обход закона в соответствии со ст. 10 ГК РФ является разновидностью заведомо недобросовестных действий.
Можно привести еще один пример применения данного основания. Так, постановлением Президиума ВАС РФ от 28 января 2014 г. № 14302/13 дело № А40-117845/2012-158-879 было отправлено на новое рассмотрение в связи со следующими обстоятельствами: ответчик (НТЦ «ГРАН») и истец (Росимуще-ство) утверждали, что «общество "РКЦ" действовало с целью создания видимости добросовестного расчета с продавцом, фактически намереваясь вывести денежные средства в офшорную компанию». В данных действиях общества «РКЦ» можно усмотреть обход закона. Кроме того, суд обратил внимание, что не были исследованы вопросы о наличии юридической связи между обществами «РКЦ» и «Вергиллиос ЛМС Лимитед», а также о возможности общества «РКЦ» в спорный период влиять на поведение общества НТЦ «ГРАН». Данные действия общества «РКЦ» уже могут выступать в качестве злоупотребления правом. Именно все эти факты в совокупности послужили основанием для передачи дела на новое рассмотрение.
В заключение рассмотрения вопросов обхода закона в международных частных отношениях следует отметить, что факт обхода закона может быть определен только судом, так как участники гражданских правоотношений равны между собой. Нормы о запрете обхода закона адресованы в первую очередь су-
8 См. постановление Президиума ВАС РФ от 24 апреля 2012 г. № 16404/11.
ду. Возможность квалификации судом действий лица как обход закона не зависит от того, ссылалась ли другая сторона спора на злоупотребле-
ние правом противной стороной. Суд вправе по своей инициативе отказать в защите права лицу, злоупотребляющему им путем обхода закона.
Библиографический список
Ануфриева Л. П. Международное частное право: учебник: в 3 т. Т. 1: Общая часть. М., 2000.
Засемкова О. Ф. К вопросу о понятии и условиях применения сверхимперативных норм третьих стран // Международное публичное и частное право. 2014. № 3.
Засемкова О. Ф. Сверхимперативные нормы международного частного права: проблемы теории и современные тенденции // Вестник Университета имени О. Е. Кутафина. 2015. № 2.
Муранов А. И. Проблема «обхода закона» в материальном и коллизионном праве: дис. ... канд. юрид. наук. М., 1999.
Подшивалов Т. П. Коллизионный аспект применения доктрины «снятия корпоративной вуали» // Международное публичное и частное право. 2015. № 4.
Раапе Л. Международное частное право. М., 1960.
Садиков О. Злоупотребление правом в Гражданском кодексе России // Хозяйство и право. 2002. № 2.
Садиков О. Н. Императивные нормы в международном частном праве // Московский журнал международного частного права. 1992. № 2.
Садиков О. Н. Коллизионные нормы в международном частном праве // Советский ежегодник международного частного права: 1982. М., 1983.
