CC BY
70
чиняемый основному объекту данных преступлений -общественным отношениям, возникающим по поводу взимания и уплаты налогов и страховых взносов, который можно отнести к организационному вреду, а во-вторых, ущерб, причиненный государству в результате неуплаты налогов и (или) сборов.
После принятия ныне действующего Уголовного кодекса РФ в правоприменительной практике при квалификации налоговых преступлений возникли проблемы, связанные со способами их совершения. Эти проблемы были предопределены законодателем, который в диспозициях статей, предусматривающих ответственность за налоговые преступления, установил конкретные способы их совершения.
Как показала практика, пути уклонения от уплаты налогов и (или) сборов гораздо более многообразны. Однако привлечь к уголовной ответственности неплательщиков налогов, которые уклонялись от выполнения своих обязанностей способами, не указанными в законе, не представлялось возможным. Лишь с принятием новой редакции ст. 199 УК РФ такая возможность появилась. Вследствие допущенного законодателем просчета в течение полутора лет правоохранительные органы не могли эффективно бороться с лицами, которые уклонялись от уплаты налогов и сборов посредством использования способов, не предусмотренных в диспозициях уголовно-правовых норм, влекущих ответственность за уклонение от уплаты налогов и (или) сборов. После указанных выше изменений способ уклонения от уплаты налогов (сборов) имел только криминалистическое значение. Последние изменения уголовного законодательства, внесенные Федеральным законом № 162-ФЗ от 8 декабря 2003 г., вновь придали способу уклонения от уплаты налогов значимость для квалификации, поскольку новые редакции диспозиций норм, предусмотренных в ст. 198 и 199 УК РФ, содержат исчерпывающий перечень способов совершения налоговых преступлений. В частности, преступление, предусмотренное ст. 199 УК РФ, может быть совершено путем непредставления налоговой декларации или иных документов, представление которых в соответствии с законодательством Российской Федерации о
налогах и сборах является обязательным, либо путем включения в налоговую декларацию или такие документы заведомо ложных сведений. Таким образом, последние изменения уголовного законодательства по сути декриминализировали все ранее совершенные преступления, которые были совершены способами, не указанными в новой редакции ст. 198 и 199 УК РФ и не подпадающими под признаки составов преступлений, предусмотренных новыми ст. 199-1 и 199-2 УК РФ.
Литература
1. Верин В.П. Преступления в сфере экономики. М., 1999. С. 97-104; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.И. Радченко. М.,
1996. С. 331-335.
2. Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть / Под ред. А.И. Рарога. М., 2001. С. 402-404.
3. Яни П.Н. Налоговые преступления. Статья первая. Уклонение от уплаты налогов // Законодательство. 1999. № 11.
4. Сборник постановлений пленумов Верховных судов СССР и РСФСР (РФ) по уголовным делам. М., 1995. С. 5.
5. Яни П.Н. Дляшцеся преступления с материальным составом. К вопросу о квалификации преступного уклонения от уплаты налогов // Российская юстиция. 1999. № 1. С. 40.
6. Шишко И.В. Уголовная ответственность за уклонение от уплаты налогов или страховых взносов в государственные внебюджетные фонды с организаций // Юридический мир. 1999. № 8. С. 17.
7. Зверчаковский И.В. Момент окончания преступлений, связанных с уклонением от уплаты обязательных платежей // Российская юстиция. 1999. № 9. С. 41-42.
8. Ларичев В.И. Уклонение от уплаты налогов с организаций: квалификация составов // Российская юстиция.
1997. № 6. С. 23.
9. Сверчков В.А. Уклонение от уплаты обязательных платежей: конструкция составов преступлений // Российская юстиция. 2000. № 7. С. 49.
10. Кучеров И.И. Налоги и криминал. Историко-правовой анализ. М., 2000. С. 250.
6 июня 2006 г.
Ростовский государственный экономический университет
© 2006 г. В.Ю.Мельников
ОБЕСПЕЧЕНИЕ ПРАВ УЧАСТНИКОВ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА, В ОТНОШЕНИИ КОТОРЫХ ПРИМЕНЕНЫ МЕРЫ ПРИНУЖДЕНИЯ
Применение мер принуждения на досудебном производстве, носящее принудительный характер, реально воспрепятствует свободной реализации прав и законных интересов граждан. Обеспечение прав и законных интересов личности в уголовном процессе - это деятельность следователя, лица, производящего дознание, прокурора, суда, защитника при участии иных субъектов уголовного судопроизводства, направленная в том числе на создание оптимальных условий для реализации процессуальных прав и обязанностей подозре-
ваемого и обвиняемого, к которым применяются меры процессуального принуждения, связанные с ограничением свободы передвижения. В п. 1 ст. 11 УПК РФ говорится, что суд, прокурор, следователь, дознаватель обязаны обеспечивать лицам, участвующим в деле, возможность осуществления своих прав.
В законодательстве России применительно к правам личности встречается термин «обеспечение». В Конституции РФ наряду с использованием термина «обеспечиваются» в отношении прав и свобод человека и
гражданина (ст. 18) говорится также «гарантируются» (ст. 17, 45, 46). При широком подходе к понятию «процессуальных гарантий», включающем и гарантии правосудия, о гарантиях прав личности предпочтительнее говорить как об обеспечении.
В русском языке слово «обеспечить» означает сделать вполне возможным, действительным, реально выполнимым, создать все необходимые условия для осуществления чего-либо, гарантировать надежность, прочность [1]. Именно этот термин наиболее удачно характеризует желаемое с точки зрения индивида состояние его прав и законных интересов [2]. Используя в нормах права формулировку «обеспечение прав личности», законодатель подчеркивает, что именно личность и определяющие ее качественные свойства являются в данном случае непосредственным объектом правовой защиты.
По мнению B.C. Шадрина, поскольку в Конституции РФ смысл и значение обоих терминов одинаковы, то и воспринимать их следует как синонимы [3]. Л.М. Володина употребляет термин «защита» наравне с термином «обеспечение» [4].
В основном законе большинства зарубежных государств содержатся конкретные конституционные гарантии неприкосновенности личности, связанные с задержанием и арестом. Поскольку их проведение в наибольшей мере затрагивает личную свободу граждан, то его допустимость и правовая регламентация должны базироваться на единых исходных положениях Конституции РФ, международно-правовых актах и текущем законодательстве. Право неприкосновенности личности - одно из древнейших. Зачатки его зафиксированы уже в Великой хартии вольностей 1215 г.
Основными процессуальными средствами и способами обеспечения прав и законных интересов подозреваемого и обвиняемого, в отношении которых избрана мера принуждения, связанная с ограничением свободы передвижения, являются: строгое соблюдение процедуры применения мер принуждения, состоящей из детально регламентированного порядка, последовательности, условий производства всех процессуальных действий и принятия решений, направленных на избрание меры принуждения; способов юридического оформления этих действий и решений; наличие законно и обоснованно возбужденного уголовного дела; вынесенного мотивированного постановления о привлечении конкретного лица в качестве обвиняемого в совершении преступления; подтвержденность оснований применения меры принуждения доказательствами, обладающими свойствами относимости и допустимости; обусловленность целесообразности выбора той или иной меры принуждения обстоятельствами, перечисленными в ст. 91, 97 УПК РФ; обязанности следователя, лица, производящего дознание, прокурора, суда и судьи, возникновение и выполнение которых связано с принятием решения об избрании меры пресечения: а) информирование обвиняемого, подозреваемого о процессуальных правах и их разъяснение; б) вручение копии постановления о применении меры пресечения, протокола задержания; в) иные обязанности, корреспондирующие соответствующим правам
обвиняемого (подозреваемого); процессуальные права обвиняемого и подозреваемого, которые можно условно разделить на три группы: а) права, осуществление которых обеспечивает личности беспрепятственную реализацию в уголовном процессе законных интересов и охраняет ее материальные права; б) права, обеспечивающие деятельность обвиняемого (подозреваемого) по восстановлению (компенсации) нарушенных, с его точки зрения, прав и законных интересов. Особым значением для обеспечения прав и законных интересов подозреваемого и обвиняемого, в отношении которых избрана мера принуждения, обладают право на помощь защитника, право на обжалование законности и обоснованности задержания, заключения под стражу и продление сроков содержания под стражей, а также право на возмещение вреда, причиненного незаконными действиями органа дознания, следователя, прокурора и суда; судебный контроль и прокурорский надзор за законностью и обоснованностью применения меры пресечения.
Следует отметить, что условия мест содержания задержанных и заключенных под стражу пока не только не отвечают предъявляемым требованиям, но и оказывают существенное негативное влияние на правовое положение лиц, подвергнутых мерам принуждения, затрудняют, а часто делают просто невозможным реализацию ими своих прав.
В соответствии со ст. 48 Конституции РФ, каждому гарантирована квалифицированная юридическая помощь, в том числе от уголовного преследования. Разумеется, точно определить объем и содержание правовой помощи заранее невозможно. Ее характер во многом зависит от особенностей конкретного уголовного дела, вида и категории преступления, в совершении которого подозревается лицо, а также его правовой культуры. Одни из них могут нуждаться лишь в разъяснении прав, другие - в помощи при составлении процессуальных документов, третьи - в разъяснении им процессуального или материального закона, четвертым необходима помощь по целому ряду вопросов.
В общей теории права и теории уголовного процесса признано, что права и обязанности - это основа, ядро правового статуса личности и соответственно статуса участника уголовного судопроизводства. Неразрывное единство прав и обязанностей закреплено в Конституции РФ. Когда нарушается этот баланс, общество оказывается перед лицом нежелательных явлений. Все права и обязанности, которые имеет конкретный субъект уголовного процесса, входят в содержание его процессуально-правового положения и подлежат обеспечению.
Права и обязанности - диалектически парные понятия, связанные мерой возможного и должного. Право в одной связи является обязанностью того же субъекта в другом отношении и наоборот. Однако данное утверждение не следует воспринимать прямолинейно. Конечно же, право давать показания подозреваемым и обвиняемым ни при каких обстоятельствах не должно превращаться в обязанность. Здесь имеется в виду двойственный характер прав (в силу действия принципа публичности), которым чаще всего наделяются
субъекты уголовного процесса - государственные органы, осуществляющие судопроизводство.
Многие из прав и обязанностей вытекают не из конкретных норм, а из общих положений уголовно-процессуального законодательства, что не способствует их безусловному и единообразному исполнению на практике. Это обстоятельство следует рассматривать как пробел в законодательстве, требующий устранения. В связи с этим автор разделяет предложение о необходимости закрепления в законе отдельной общей нормы, определяющей права и обязанности подозреваемого и обвиняемого.
Содержанием прав и свобод всегда являются определенные интересы, потому что наделение правом означает возможность удовлетворения интересов, обеспеченную государством. При этом следует возразить против предложения о включении в содержание правового статуса участника судопроизводства наряду с правами его свобод. Дело в том, что свобода и право это разные меры, разные плоскости одного и того же понятия. Свобода действия в юридическом смысле и субъективное право - одно и то же.
Право - это возможность получить какое-либо социальное благо, а свобода - возможность совершить тот или иной проступок. Не каждая конституционная свобода гражданина есть одновременно и его право. Подобные нюансы выражения сущности понятий, вероятно, важны при характеристике общего правового статуса личности, но не его специальных разновидностей.
Говоря об интересах подозреваемого и обвиняемого, следует различать два вида: материально-правовые и процессуальные. К первым относится их стремление не быть привлеченным к уголовной ответственности, а если это невозможно, то добиться применения наиболее благоприятного уголовного наказания. Эти интересы всегда являются законными. Ко вторым следует отнести их стремление использовать те или иные средства защиты. Здесь могут преследоваться законные и незаконные интересы. Далеко не все из них, являясь по существу законными, закреплены в законе. Поэтому неверно, на взгляд автора, объединять субъективные права и законные интересы единым понятием - «права субъекта». В качестве субъективных прав оформляются лишь наиболее важные, существенные с точки зрения государства общественно значимые интересы.
Невозможность закрепления всех законных интересов в виде законодательно гарантированных субъективных прав определяется их практически безмерным многообразием и неравноценностью по отношению друг к другу. Немаловажно, что некоторые интересы участников уголовного судопроизводства, будучи, безусловно, законными, не могут быть гарантированы в силу экономических, организационных и иных причин неправового характера. Например, заинтересованность подозреваемого, задержанного в порядке ст. 91, 92 УПК РФ, в участии в качестве его защитника конкретного адвоката с момента фактического задержания (п. 3 ч. 4 ст. 46 УПК РФ, п. 3 ч. 3 ст. 49 УПК РФ) не во всех случаях может быть реализована [5]. В то же время законный интерес подозреваемого об участии в его деле конкретного защитника, несомненно, является
более значимым, чем некоторые его субъективные права, твердо гарантированные законом.
Поскольку понятия «права» и «законные интересы» нередко совпадают по своему содержанию, их следует рассматривать как самостоятельные по отношению друг к другу элементы статуса лишь в случаях, когда законные интересы не опосредованы соответствующими субъективными правами, т.е. не оформлены нормативно в качестве таковых.
Предметом защиты являются не какие-либо обстоятельства, а предоставленные законом права. При осуществлении защиты в первую очередь необходимо обращать внимание на данные, опровергающие необоснованное подозрение, обвинение, смягчающие ответственность участников уголовного судопроизводства, а также исключающие или освобождающие от уголовного наказания.
Для обеспечения процессуальных прав подозреваемого и обвиняемого первоочередное значение имеет как его осведомленность о своих правах с момента появления в уголовном судопроизводстве, так и создание благоприятного процессуального режима их полной и всесторонней реализации. По своей сути совокупность процессуальных прав есть не что иное, как право на защиту своих субъективных прав и законных интересов. Но, чтобы избрать средство защиты, субъекту уголовного процесса необходимо знать, в чем конкретно он подозревается (п. 1 ч. 4 ст. 46 УПК РФ) или обвиняется (п. 1 ч. 4 ст. 47 УПК РФ).
Так, средством обеспечения этой обязанности являются содержащиеся в законе требования, что в ходе составления протокола задержания подозреваемому должно быть объявлено, в совершении какого преступления он подозревается (ч. 1 ст. 92 УПК РФ). В бланке протокола допроса подозреваемого (приложение 13 к УПК РФ) имеется графа, куда должны быть внесены разъяснения, в совершении какого преступления подозревается гражданин. На взгляд автора, разъяснение должно быть дано задержанному в случае непосредственного задержания на месте преступления. К сожалению, в УПК РФ эти вопросы не нашли своего отражения. Свои права и основания задержания лицо узнает только через 3 ч после его доставления в орган дознания, к следователю или прокурору в ходе составления протокола задержания (ч. 1, 2 ст. 92 УПК РФ).
Необходимо учитывать, что задержанный, который впервые вовлекается в орбиту уголовного судопроизводства, не только не имеет юридического образования, но достаточного общего образования, находится в состоянии стресса и растерянности. В такой ситуации еще до момента составления протокола задержания и детального разъяснения его прав и обязанностей, необходимо разъяснить задержанному сущность подозрения [6], основные фундаментальные права, дающие впоследствии ему возможность в полном объеме реализовать свое право на защиту. В мировой практике они известны как «правила Миранды» [7].
В ходе составления протокола задержания необходимо дополнительно подробно разъяснить сущность подозрения, назвать и пояснить сущность противоправного деяния, другие юридические значимые об-
стоятельства. Понятно, что формулировка объявляемого подозрения не может быть столь же полной, как формулировка обвинения в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого (ст. 171 УПК РФ). Однако представляется, что она должна содержать указание на время, место и наиболее существенные обстоятельства совершенного преступления, позволяющие индивидуализировать данное преступление, насколько это установлено расследованием.
Разъяснять права заподозренному лицу предлагается именно с момента фактического лишения свободы его передвижения. При этом не должно иметь значение, будет ли это лицо в результате разбирательства задержано в порядке, установленном ст. 91-92 УПК РФ, подвергнуто административному задержанию или освобождено.
Поскольку работники правоохранительных органов, осуществляющие физическое задержание, впервые реально ограничивают свободу человека, то именно они до прибытия адвоката обязаны немедленно разъяснить задержанному его правовое положение в данной ситуации и обеспечить реализацию его прав.
На сегодня закон позволяет оставлять подозреваемого длительное время в полном неведении относительно инкриминируемого ему деяния. Как показало проведенное автором исследование, на практике при задержании граждан по ст. 91 УПК РФ в протоколе задержания (приложение 28 к УПК РФ) указываются лишь основания задержания, разъясняются подозреваемому его права (ст. 46 УПК РФ, 51 ст. Конституции РФ), при этом вопрос об объявлении гражданину содержания и сущности подозрения относится на следующие следственное действие - допрос подозреваемого, который, в свою очередь, может состояться только в течение ближайших 24 часов.
Следует отметить, что в самом законе не содержится указаний на объем разъяснения существа подозрения. Знание существа подозрения должно включать для подозреваемого и знание возможных юридических последствий его подтверждения. Непредоставление подозреваемому информации о подозрении создает ситуацию, когда лицо не знает, от чего ему следует защищаться, давать объяснения и показания в последующем по существу. Однако при объявлении юридической квалификации подозреваемому следует отметить ее предварительный характер. Сущность рассматриваемого права состоит в том, что, выслушав формулу подозрения и осмыслив ее содержание, задержанный также может судить о том, является ли подозрение соответствующим действительности или нет, какие обстоятельства не отражены или не нашли в нем соответствующего отражения, что необходимо сделать, чтобы они были выявлены и повлекли за собой отвечающие их значению последствия.
На взгляд автора, подозреваемый и обвиняемый вправе заявлять ходатайства об отводе переводчика (ст. 69 УПК РФ), эксперта (ст. 70 УПК РФ), специалиста (ст. 71 УПК РФ). Нельзя не поддержать позицию, что все ходатайства должны рассматриваться незамедлительно по поступлении их к должностному лицу, ведущему расследование. Что же касается сро-
ка разрешения ходатайства по существу, то он зависит от его характера, но в любом случае оно должно быть рассмотрено не позднее 3 суток со дня его заявления (ст. 121 УПК РФ). Представляется необходимым дополнить ст. 121 УПК РФ нормой, что срок рассмотрения ходатайства задержанного подозреваемого не может быть более 24 ч. Если в связи с заявленным ходатайством нужно произвести следственные действия, то следователь обязан их выполнить в пределах сроков задержания.
К числу конституционных прав подозреваемого и обвиняемого принадлежит право на судебную проверку законности и обоснованности применение меры принуждения (ст. 46), а также другие права (ст. 21, 23, 25, 26, 28, 33, 35, 38, 41, 45, 48, 51, 53, 98). Когда обжалуются действия органа дознания, следователя или прокурора, порядок обжалования регламентируется отраслевым законодательством (ст. 124, 125 УПК РФ). Объектом обжалования в суд могут быть правоприменительные акты органов расследования, нарушающие конкретные права и свободы подозреваемого, а также фактические неправомерные действия или бездействия следователя, лица, производящего дознание, или прокурора [8].
Одним из важнейших способов защиты субъективных прав личности в уголовном судопроизводстве является право на подачу жалобы. По вопросу определения юридической природы жалобы на действия и решения органов и должностных лиц существует давний спор. В.А. Рязановский еще в 1920 г., сравнивая позиции ученых Франции, Англии, Германии, писал о том, что одни из них видят в ней «особый объективный иск, направленный на восстановление действия закона (Дюги, Жэз) или иск об отмене в интересах законности (Ориу). Третьи видят в ней иск об охране субъективного публичного права (Бартелеми, Мари, Артюр, Кулишер)» [9]. Анализ проблемы привел в свое время В.А. Рязановского к выводу, согласно которому жалоба об отмене представляет собой недоразвившийся иск об охране субъективного публичного права, ведущий происхождение из ведомственной жалобы. Сохранившиеся исторические черты последней и составляют особенности этого иска.
Право на жалобу на действия и решения должностных лиц и органов, осуществляющих производство по уголовному делу, предусмотрено целым рядом статей УПК РФ. Прежде всего право обжалования действий и решений суда, прокурора, следователя и лица, производящего дознание, установлено ст. 123 УПК РФ. Однако формулировка закона являет собой образец декларативного положения, не подкрепленного реальным механизмом обеспечения.
Целевое назначение системы гарантий подозреваемых и обвиняемых видится в том, что каждое последующее звено указанной системы должно «срабатывать» в качестве правообеспечительного фактора, если перед этим было допущено нарушение закона. Следует учитывать, что уголовно-процессуальное законодательство предусматривает право подозреваемого на возможность защиты как от подозрения, а обвиняемого - от предъявленного обвинения, так и от возможности посягатель-
ства на его честь и достоинство, жизнь и здоровье, на личную свободу и имущество, от какого бы органа или лица они не исходили при производстве предварительного расследования.
Характер уголовно-процессуального принуждения, связанного с ограничением свободы передвижения, предполагает знание подозреваемым или обвиняемым всех своих правовых возможностей, даже имеющих непроцессуальную природу, еще до того как они будут водворены в ИВС или следственный изолятор, поскольку механизм реализации процессуальных прав тесно связан с наличием режимных ограничений.
Таким образом, подозреваемый и обвиняемый, обладая правами знать, в чем он подозревается или обвиняется, давать объяснения и показания, представлять доказательства, заявлять ходатайства, и реализуя их, может показать несостоятельность выдвинутого в отношении его подозрения или обвинения, что напрямую будет способствовать решению задачи непривлечения к уголовной ответственности невиновного. Реальное обеспечение конституционного принципа неприкосновенности личности в сфере уголовного судопроизводства может быть достигнуто лишь при наличии надежной и эффективной системы процессуальных гарантий прав и законных интересов участвующих в процессе лиц, активном использовании при конструировании правовых норм положений международно-правовых актов по данному вопросу.
По мнению автора, часть 5 ст. 46, ч. 21 ст. 47 УПК РФ есть основание дополнить следующей редакцией: «Подозреваемый (обвиняемый) обязан подчиняться законным требованиям лица, производящего дознание, следователя и прокурора; не уклоняться от участия в предварительном следствии и судебном разбирательстве; не препятствовать исполнению процессуальных решений, расследованию по делу путем уничтожения, фальсификации доказательств, не оказывать давление на свидетелей, потерпевших, совершать другие незаконные действия; являться по вызовам лица, ведущего
Федеральная служба безопасности РФ
расследование». Предлагаемое решение, как представляется, будет способствовать сбалансированности содержания процессуального их статуса.
Литература и примечания
1. Современный толковый словарь русского языка / Отв. ред. С.А.Кузнецов. М., 2004. С. 423.
2. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1993. С. 438.
3. Шадрин. B.C. Обеспечение прав личности при расследовании преступлений. М., 2000. С. 43; Он же. Обеспечение прав личности при расследовании преступлений. Волгоград, 1997. С. 39.
4. Володина Л.М. Механизм обеспечения прав личности в уголовном процессе // Защита прав и законных интересов граждан, участвующих в уголовном процессе как приоритетное направление в судопроизводстве: Сб. науч. тр. Москва - Оренбург, 1999. С. 24-28.
5. Международный пакт о гражданских и политических правах (ратифицирован Президиумом Верховного Совета СССР 18.09.73 г. // Права человека: Сб. универсальных и региональных междунар. док. М., 1986. С. 51.
6. Например: «Вы подозреваетесь в совершении контрабанды, т.е. преступления, предусмотренного ст. 188 УК РФ». Для этого необходимо внести соответствующие коррективы в федеральные законы РФ.
7. Это - право хранить молчание; знать, что все, что он скажет, может быть использовано как доказательства против него; на присутствие адвоката на первом же допросе (в нашей ситуации уже перед первым допросом); при отсутствии средств участие адвоката обеспечивается за счет государства. Пешков М.А. Правила Миранды - революция в уголовном процессе США // Юрист. 1998. № 2. С. 36; Мишин А.А., Власихин В.А. Конституция США: Политико-правовой комментарий. М., 1985. С. 222.
8. Кехлеров С.Г. Прокурор не значит тормоз // Российская газета. 2003. 13 мая.
9. Рязановский В.А. Единство процесса. М., 1996. С. 23.
23 мая 2006 г.
© 2006 г. Н.В. Мирошниченко НЕОКАЗАНИЕ МЕДИЦИНСКОЙ ПОМОЩИ: ПРОБЛЕМЫ УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ ОЦЕНКИ
Несмотря на широкое распространение случаев преступного неоказания медицинской помощи, общественная опасность деяния, предусмотренного ст. 124 УК РФ, явно недооценивается. Об этом свидетельствует его высокая латентность, объясняемая отсутствием необходимой практики расследования случаев неоказания медицинской помощи, трудностями проведения соответствующих судебно-медицинских экспертиз, недостаточной теоретической и практической разработкой признаков состава, предусмотренного ст. 124 УК РФ.
Рассмотрение наиболее спорных и важных вопросов, связанных с уголовно-правовой оценкой неоказания помощи больному, необходимо начать с объекта преступления. В теории уголовного права выработано несколько подходов к его определению. Если оставить
без внимания некоторые различия в деталях приводимых дефиниций, то можно сказать, что абсолютное большинство авторов объектом преступления, предусмотренного ст. 124 УК РФ, признают здоровье человека, но вкладывают в это понятие различное содержание.
Так, Е.В. Безручко рассматривает здоровье как «определенное физическое состояние организма, которое обеспечивает физическую и социальную полноценность человека, обеспечивает возможность полноценно участвовать в социальных связях общества, пользоваться благами жизни» [1]. Е.В. Тищенко полагает, что «здоровье человека есть состояние организма на данный момент» [2].
По мнению А.С. Никифорова, здоровье - это «общее нормальное состояние человеческого организма в
