CC BY
105
ранения. - М.: ГЭОТАР-Медиа, 2007. - С.179-193. Характеристика правовой информированности медицин-
6. Медик В.А., Токмачев М.С. Математическая статистика ских работников муниципального здравоохранения //
в медицине. - М.: Финансы и Статистика, 2007. - С.405-407. Медицинское право. - 2011. - Т. 40. №6. - С.19-24.
7. Светличная Т.Г., Цыганова О.А., Зинкевич В.К.
Информация об авторах: Ходакова Ольга Владимировна - к.м.н., доцент кафедры, e-mail: hodakova.ov@mail.ru, тел. (3022) 324362, 672090, Забайкальский край, г. Чита, ул. Горького, 39а; Шильникова Наталья Федоровна - д.м.н., профессор, заведующий кафедрой, тел. (3022) 354187; Куйдина Надежда Анатольевна -ассистент кафедры, тел. (3022) 354187.
ОСНОВЫ ДУХОВНОЙ КУЛЬТУРЫ
© НЕДЕЛЬКО Н.Ф. - 2013 УДК: 930.2(07)
ОБ ОДНОМ ИЗ УКАЗОВ ИМПЕРАТРИЦЫ АННЫ ИОАННОВНЫ
Николай Федорович Неделько (Иркутский государственный медицинский университет, ректор - д.м.н. проф. И.В. Малов, кафедра судебной медицины с основами правоведения, зав. - к.м.н., доц. А.В. Воропаев)
Резюме. В статье вскрывается болезненный пласт российского исторического прошлого. В указе императрицы Анны Иоанновны упоминается о смертной казни иркутского вице-губернатора А. Жолобова. На основе исторических источников интерпретируются некоторые причины возникновения этого приговора.
Ключевые слова: указ, императрица Анна Иоанновна, смертная казнь, вице-губернатор А. Жолобов, приговор.
ABOUT ONE OF DECREES OF EMPRESS ANNA IOANOVNA
N.F. Nedel’ko (Irkutsk State Medical University, Russia)
Summary. The paper describes the difficult period of the Russian historical past. The death penalty of Irkutsk vice governor A. Zholobov is mentioned in Anna Ioanovna’s decree. Some reasons for this sentence are interpreted on the base of historical sources.
Key words: empress Anna Ioanovna, death penalty, vice governor A. Zholobov, sentence.
Будем же уважать наше прошлое, ибо без него все мы, как деревья без корней.
Будем чтить священную память людей из былого времени с их
нелегкой и сложной судьбой.
В. Пикуль
В научной библиотеке Иркутского государственного университета находится уникальный исторический документ
- указ императрицы Анны Иоанновны, свидетельствующий о жизни, деятельности, государственных преступлениях и казни иркутского вице-губернатора А. Жолобова [2,18].
Что же было инспирировано вице-губернатору А. Жолобову? И что следует понимать под государственным преступлением в историческом аспекте?
Понятие «политическое (государственное) преступление» появилось в Древней Руси не раньше XIV века, и его не выделяли среди других тяжких преступлений.
Соборное Уложение царя Алексея Михайловича (1649 г.) впервые четко отделяло государственное преступление (как наиболее важное) от других [1].
Хотя во II главе Соборного Уложения говорилось о «госу-дарской чести», в её тексте не было ни одной статьи, которая устанавливала бы наказание за словесное оскорбление царя или членов его семьи, поругание государственной власти. Некоторым дополнением к II главе Соборного Уложения могли послужить указы, изданные правительством Софьи Алексеевны в 1682 г. вскоре после подавления стрелецкого бунта. В этих указах определялись наказания за составление и хранение «прелестных и смутных писем», а также за произнесение «непристойных слов о государях» и «смутных и похвальных речей Московскому смутному времени». Первый
указ предписывал за эти преступления «казнить смертию, безо всякого милосердия» (1682 г.). В 1683 г. смертная казнь за «непристойные речи» была заменена «битьем кнутом и батоги» и «вместо смертные казни чинить наказание, бить кнутом и ссылать в ссылку ...» [14,15,16].
В Соборном Уложении формула «слово и дело государево» не раз использовалась в текстах статей, но в них не было отмечено точных границ её установления. Согласно обычному толкованию, «государевым делом» считалось все, что, по мнению народных масс, должно было интересовать царя, а поэтому в приказные избы и в центральные приказы поступала чрезвычайно пестрая масса изветов - это доносы на лиц, совершавших поступки, задевающие престиж царя и его власть, сведения о хищениях государственной казны или государственного имущества, сообщения о злоупотреблении властью и взяточничестве должностных лиц [7].
Но в любом случае опытные приказные служители Преображенского приказа могли легко распознать, насколько серьёзны были обвинения, выдвинутые человеком, сказавшим «слово и дело» («Я обвиняю вас в оскорблении государя словом и делом!»), тем более против государственного чиновника.
При Петре I произошло резкое расширение рамок преступлений, которые стали называть государственными. В 1713 г. Царь писал: «Сказать во всем государстве (дабы не-
ведением нихто не отговаривался), что все преступники и повредители интересов государственных ... таких без всякие пощады казнить смертию ...».
В 1723 г. Петр I разделил все преступления на «партикулярные» (частные) и государственные, к которым относилось «все то, что вред и убыток государству приключить может», в том числе и все служебные проступки чиновников. Царь считал, что чиновник-преступник наносит государству ущерб даже больший, чем воин, изменивший государю на поле боя, поэтому такой чиновник подлежал смертной казни «яко нарушитель государственных праф своей должности».
В петровские времена государственным преступлением считалось все, что совершалось вопреки законам. В законодательстве возник обобщенный тип «врага царя и Отечества»
- «преслушник указов и положенных законов».
К основным видам государственных преступлений тогда относились: умысел на жизнь и здоровье государя, измена, бунт, «скоп» и заговор; самозванство; «непристойные слова» ... (самый распространенный вид государственных преступлений); рассуждения о происхождении российских монархов ... [6].
Мы знаем немало примеров из российской и сибирской истории, которые рассказывают о том, как воеводы, губернаторы, а иногда и простые смертные «за большие грехи и разные лихоимства» подвергались смертельным наказаниям.
В 1682 г. в Пустозерске был сожжен протопоп Аввакум Петрович - «ревнитель за старую веру», «за Великие на царский дом хулы».
В 1717 г. иркутский воевода Л.Р. Ракитин за казнокрадство и грабежи был казнен «отсечением головы».
В 1721 г. первый сибирский губернатор М.П. Гагарин был казнен «за великие казнокрадства».
Все эти примеры и указ о смертном приговоре Жолобова заставляют кое о чем задуматься. В России за государственную измену (по свидетельству Н.Б. Голиковой [7], государственной изменой считалось: прямой переход на сторону врага, выдача военных секретов и шпионаж, всякая помощь врагу, а также враждебная русскому государству агитация, под влиянием которой люди покидали пределы родной страны), за осуждение, осквернение царской семьи, за казнокрадство, за хищение государственного имущества, за грабежи и разбои и др. Но некоторые пункты обвинений, выдвинутые против Жолобова, на наш взгляд, являются не обоснованными и не конкретными, и никак не подходят под понятие «государственное преступление».
В октябре 1731 г. в иркутскую провинцию прибыл статский советник Алексей Жолобов (ему были подчинены воеводы - Селенгинский, Нерчинский, Илимский, Якутский и начальники Охотска и Камчатки ...), который вскоре вступил в должность вице-губернатора. Почти сразу же в Тобольск и Москву стали поступать на него жалобы.
Из летописи следует: «К канцелярским делам был заобы-чен и в судных делах разсудителен: и в бытность ево колодников (арестант в колодках. - Н.Н.) имелось малое число. В казенных сборах был радетелен (радетель - покровитель. -Н.Н.) и своим старанием соборную церковь (Богоявленский собор. - Н.Н.) достроил. А средним по достоинству людям никаких обид не чинил; токмо к богатым приметки по прит-чинам чинил и взятки брал, промышленным, которым в пашпортах сроки минули, из взятков от себе пашпорты давал ... чинил прицепки для насыщения своего корыстолюбия (стремление к личной выгоде, наживе. - Н.Н.) . Все граждане его любили, потому что до них был милостив .» [11,13].
В сентябре 1732 г. Жолобов по долгу службы отбыл за Байкал. А в январе 1733 г. на смену губернатора прибыл в Иркутск статский советник К.К. Сытин, который в дороге заболел. По прибытии в Иркутск Жолобов посетил Сытина, и между ними произошла ссора, т.к. супруга его при освобождении губернаторского дома вывезла из него все, так что больной Сытин вынужден был спать на полу. После ссоры больной Сытин слег в постель и вскоре умер.
Чтобы покончить с властью Жолобова, полковник С. Лисовский с дворянами направил челобитную в Тобольск. В ней доносилось, что губернатор «чинил обиды и ..., и брал лихоимственные взятки и чинил винные подряды высокою ценою».
Жолобов путем интриг и, опираясь на иркутское купе-
чество, добился для себя нового указа о назначении вицегубернатора, после чего стал мстить своим врагам.
В апреле 1733 г. Жолобов вновь вступил в должность вице-губернатора. Лисовский был арестован, закован в кандалы и отправлен в Тобольск. Но больше всего он издевался над дворянином И. Литвинцевым, которого арестовал «за розданные денги ис казны в бытность ево управителем в Нерчинску промышленным для соболиного промыслу».
По приказу Жолобова Литвинцева избивали несколько дней, а когда он назвал губернатора вором и кричал: «Слово и дело», Жолобов стал его истязать и пытать, после чего Литвинцев едва не умер.
В мае 1733 г. по ранее посланным челобитным из Тобольска в Иркутск посылают следователя, бригадира А. Сухарева для следствия о злоупотреблениях, жестокости и произволе губернатора Жолобова. Сухарев в первый же день допросил его, но последующие вызовы он проигнорировал следователя.
В августе 1773 г. из Сибирской Губернской Канцелярии был получен указ, согласно которому бригадир Сухарев должен сменить Жолобова и продолжать следствие. Губернатор попытался оказать сопротивление ему, но был арестован.
В ноябре 1734 г. по именному указу из Петербурга прибыл лейб-гвардии поручик А. Пущин, который изъял следственное дело и всех причастных к нему лиц увез с собой в Петербург.
Из летописи следует: «Такое событие почитал Жолобов для себя счастием. Он надеялся оправдаться и отвергнуть Сухарева и доносителя улики. Но напрасно». Он был обвинен в лихоимстве (взяточничестве - Н.Н.), превышении власти, и в июле 1736 г. был казнен «отсечением головы». В указе разъяснялось, что он, «презирая наши указы и присяжную должность, в бытность, в Иркутске вице-губернатором злохитростными своими вымыслами чинил многие государственные преступления».
В указе императрицы Анны Иоанновны представлен подробный перечень разных по своему содержанию пунктов, свидетельствующих о многих государственных преступлениях губернатора Жолобова [2,3,10,20].
Вот эти пункты: 1. в Нерчинске по «важному делу» «великие себе взятки» брал с казака М. Белокопытова и с посадского человека А. Судейкина. 2. «показывал он немалую важность», «писал многие важные дела» на бывшего Сибирского Губернатора А. Плещеева, на бригадира А. Сухарева, на секретаря К. Баженова. 3. имел дело (дружил. - Н.Н.) с «подозрительными шельмованными людьми» (шельма - плут, обманщик, негодяй, пройдоха. - Н.Н.), и «слыша от тех ссылочных» вымышленные ими «важные дела», на них не доносил.
4. во время его ареста офицерами он «обнажал свою шпагу и учинил противность». 5. с дворянина Литвинцева «брал великие взятки и пытал собою». 6. в ходе следствия были обнаружены «важные дела», о которых «умолчал» и «учинил упущение», т.е. не доложил куда следовало бы.
Кроме вышеуказанных пунктов Жолобову вменялись также и другие государственные преступления: а) брал с народа и спрочих чинов «лихоимствующие взятки». б) с ясачных (сборщиков налога. - Н.Н.) людей взял себе немалые взятки. Из-за этих поборов аборигены не смогли заплатить государству ясака на 8230 соболей. в) многие товары тайно через заставы к себе провозил, и в Москву отпускал, используя канцелярскую печать. г) якутских сборщиков, которые были уличены в похищении казны, отпускал за «великие взятки». д) тамошних (не здешних. - Н.Н.) слобод с крестьян учинил на себя сбор и оказалось «в доме его припасов на 308 рублей», присваивал часть жалованья казаков. е) в нарушение мирного договора между Россией и Китаем оставил в Иркутской провинции китайских перебежчиков, взяв с них «немалое ж число верблюдов и лошадей», которых затем отправил контрабандой в Китай «для промена на товары, что и променено было по цене на 4603 рубля». ж) казаков в сборщики ясака назначал за взятки, а те окупали их вымогательствами с ясачных людей. Если грабежи казаков достигали неимоверных размеров, что аборигены подавали на них жалобу, опять же за взятку спускал дело на тормозах. з) «забирал Тунгуских Зайсанов и Шуленг в Нерчинск и данные из Нерчинской Канцелярии отбирал, и взяв с них взятки, давал от себя указы, да с Тунгуских Шеманов .. , что были пытано безвинно, брал он себе взятки ж». и) отбирал у иркутских
дворян земли и отдавал «собою пашенным крестьянам, и за то брал с них себе взятки ж». к) «перебрал своевольно себе излишнее жалованье», и «чрез непорядочные свои . . поступки, нажил 34821 рубль». л) вел жестокие расследования о мнимых преступлениях безвинных людей, пытал их и «жег огнем», от чего один человек умер. м) скрывал свои преступления, утаивал изветы на себя.
Анализируя содержание указа, приходится удивляться и убеждаться, что и в настоящее время не все ясно в деле Жолобова. Конечно, он хорошо знал, что не всякое «слово и дело» признавалось «государевым» и приказными судьями. Обычно «слово и дело» было ограничено сферой государственных преступлений. Если и можно было обвинить Жолобова во взятках и превышении власти, то уж никак нельзя было вменить вину ему как «государственному преступнику», хотя в Соборном Уложении, как отмечали мы выше, «слово и дело» не раз использовалось в текстах статей.
И все же здесь что-то не так ... по нашему мнению, тайна приговора и казни Жолобова скрывается в ранних достоверных исторических источниках.
Неизвестный автор очерка «Егор Столетов» в свое время писал: «Преобразование полудикой России в полуграмотную Европу сопровождалось многими возмутительными явлениями, которые были, впрочем, неизбежными последствиями насильственной прививки к жизни русской нравов и обычаев западных. Одним из подобных явлений были временщики, без которых не обошлось ни одно царствование от первого до последнего года XVIII века, изобиловавшего фаворитами и выскочками, своими доморощенными и заезжими искателями фортуны. Каждый временщик . выводил в люди ... своих родных ... своих приспешников и угодников. Блаженствовали они, покуда везло их милостивцу; падал он
- и их благосостояние разваливалось вдребезги. Милостивец погибал на эшафоте или хоронился в Сибири . наказанных плетьми или батогами, разжаловали в солдаты, заточали в монастыри, ссылали . И эта фантасмагория длилась до Екатерины II; но участь одного временщика не пугала другого ...» [9].
В 1716 г. на исторической авансцене появляется несчастный - счастливец Вилли Иванович Монс, который снискал благосклонность супруги Петра Великого, государыни Екатерины Алексеевны.
Року было угодно, чтобы в 1708 г. Петр приблизил к себе миловидного юношу В. Монса, младшего брата Анхен. И это не случайно - царь, не забывавший свою первую любовь, хотел видеть рядом того, кто напоминал ему дорогие черты. В 1716 г. Вилли становится камер-юнкером царицы, с весны 1724 г. он - камергер, который, как пишет датский посланник, «принадлежал к самым красивым и изящным людям, когда-либо виденным мною».
Осенью 1724 г. Петр внезапно узнал об измене жены с Монсом. Через несколько дней после допроса временщик погибает на эшафоте по приговору скорого суда. Топор палача просвистел над головой Екатерины. Жестоким наказаниям подверглись все соучастники предательства, в том числе секретарь фаворита, первая рука Монса - Е.М. Столетов.
Е. Столетов, временщик - лихоимец, не умевший даже писать по-русски, умел угодить, подслужить могущественному патрону в делах амурных, до которых был падок любвеобильный Вилли Иванович. В приемную его можно было попасть только через живую заставу - через Столетова.
Приспешники (сообщники - Н.Н.) Монса - Столетов и знаменитый шут И. Балакирев, после телесных наказаний были отправлены на работы в Рогервик на большие срока. Прощенные Екатериной Алексеевной они были определены на службу. Столетов - ко дворцу цесаревны Елизаветы Петровны. В штате её он играл самую ничтожную роль, к тому же цесаревна питала к нему непреодолимое отвращение. Точно также ей был ненавистен и Балакирев. Уволенный от службы при Елизавете Петровне, Столетов пытался примкнуть к князьям Долгоруким, а именно к фельдмаршалу Василию Владимировичу, от которого за благосклонность к нему жестоко поплатился. Вот подлинные слова указа, решившего их участь: «.. Явились некоторые безсовестные и общаго добра не навидящие люди . бывший фельдмаршал Василий Долгорукий . дерзнул, не токмо Наши Государеву полезныя учреждения непристойным образом, толковать, но и собственную Нашу Императорскую Персону поно-
сительными словами оскорблять ... Капитан Князь Юрий Долгорукой, Прапорщик Князь Алексей Борятинский, Егор Столетов . явились в некоторых жестоких Государственных преступлениях не токмо против Нашей Высочайшей Персоны, но и к повреждению Государственнаго общаго покоя и благополучия касающихся . приговорены они все к смертной казни. Однакож Мы ... от той смертной казни ... освободили ... послать под караулом ... в вечную работу ... Столетова на Нерчинские заводы .» [17].
Страшное уголовное дело, за которое пострадали Долгоруковы и их приближенные, заключалось в нескольких неосторожных словах, произнесенных у себя дома в декабре 1731 г. женою В.В. Долгорукова. По доносу принца Гессен-Гомбургского возникло уголовное государственное дело. Столетов под конвоем был отправлен в Нерчинск, куда и прибыл в 1732 г. Здесь свела его судьба с вице-губернатором Жолобовым, который «простер свое сострадание к секретарю Монса». Губернатор часто принимал Столетова у себя дома, приглашал обедать, играл с ним в карты.
Комиссар Т. Бурцов, ближайший начальник Столетова, был человек крутой, безжалостный, и иногда придирался к ссыльному, в результате чего между ними возникали ссоры. Одна из таких роковых ссор решительным образом повлияла на судьбу Жолобова.
На масляной в 1733 г. Бурцов и Столетов были на обеде у крестьянина И. Патрина. На почве чрезмерного возлияния между ними и другими гостями возникла крупная словесная «дуэль» .
На следующий день - 3 февраля, тезоименитство государыни императрицы Анны Иоанновны - не отрезвевший, сославшись на нездоровье, Столетов к заутрени не явился. Бурцов ему этого не простил и доложил об этом начальнику -В.Н. Татищеву в декабре 1734 г. как о человеке «подозрительном». В феврале 1735 г. Татищев приступил к розыску. Затем Столетов с подъячными были доставлены в Екатеринбург.
В ходе допросов и жестоких пыток Столетов назвал многих, с кем говорил о цесаревне Елизавете Петровне, о придворном штате её, о старшей дочери Петра Анне Петровне, супруге герцога Голштинского, матери будущего императора Петра III, о герцоге Бироне, об иркутском губернаторе Жолобове и многих других. В ноябре 1735 г. Столетова, Бурцова, М. Вистицкого доставили в Петербург, где ими занялся генерал-адъютант А.И. Ушаков, глава российского сыска. А в марте 1736 г. «был расспрашиван взысканный из Сибири и заключенный в Петропавловскую крепость А. Жолобов».
Если бы Столетов, допрошенный в 1734 г. в Екатеринбурге о его непосещении церкви и каких-то высказываниях за столом на масляной, отвечал только на заданные вопросы, то сумел бы сохранить себе жизнь. Но Столетов вдруг «собою» стал пересказывать Татищеву придворные слухи и сплетни о том, что он слышал от князя М. Белосельского, будто тот с царевною Екатериной Иоанновной (сестрой императрицы -
Н.Н.) живет в любви, и что он показывал письма Столетову от царевны, которые тот читал. В них царевна приглашала Белосельского к себе, напоминая князю о подарке в 1000 рублей. По словам Столетова, князь просил его достать ему из аптеки такого лекарства, чтобы, когда оно потребуется, Белосельскому «быть молодцеватым». Столетов «от простоты своей» пытался через родственника достать это лекарство, но последнему сказали: «без порук не отпускаем».
Столетов окончательно погубил себя, когда признался Татищеву: «Я еще того тяжчае (хуже, страшнее. - Н.Н.) о государыне-императрице думал» и «в том упомянул графа Бирона». Оказывается, речь шла об интимной жизни самой императрицы Анны Иоанновны. Белосельский как-то поделился со Столетовым, как с близким приятелем, такой забавной подробностью: «Государыня-де царевна сказывала мне секретно, что-де Бирон с сестрицею (с императрицей - Н.Н.) живет в любви, он-де живет с нею по-немецки, чиновно» [6,9].
После ознакомления с материалами допроса государыня пришла в ярость: после жестоких пыток Столетову отрубили голову, а Татищев получил строгий выговор за то, что стал выспрашивать у него сведения, которые его ушам слышать не недлежало.
А Жолобов в 1735 г. по делу Столетова на первом допросе в Тайной канцелярии не только подтвердил приписанные ему
Столетовым «непристойные слова», но и с редким простодушием и наивностью стал вспоминать о своих давних встречах с Бироном, о чем его никто не спрашивал: «Говорил я еще о графе Бироне, как он Божию милостию и Ея и.в. взыскан. Такова-то милость Божия! Во время (т.е. раньше - Н.Н.) этого Бирона, в бытность в Риге комиссаром, он (Жолобов -Н.Н.) бивал, а ныне рад бы тому был, чтоб его сиятельство узнал меня ... И есть у меня курьезная вещица: 12-ть чашечек ореховых, одна в одну вкладываются, прямая вещица такому графу - ведь ему золото и серебро не нужно!» [6,9].
Последнее обстоятельство следовало понимать как намек на то, что Бирону, попавшему в постель к императрице, заботиться о своем благосостоянии уже не было нужды. И далее Жолобов совсем «распоясался», потерял разум и начал точить топор, которым ему вскоре отсекли голову: «Еще запросто припомнил я и говорил Столетову, как в Риге ... будучи на ассамблее, стал оный Бирон из-под меня стул брать, а я пьяный, толкнул его в шею, и он сунулся в стену» [6]. Столь откровенное добровольное признание злополучного Жолобова следует считать равносильным самоубийству.
Оказывается, Жолобов «Бирона бивал». А теперь он - фаворит Анны Иоанновны! Мало того, что об этом Жолобов разглагольствовал в Сибири, он может трезвонить в Петербурге на каждом углу, если его не приструнить!
Воцарение Анны Иоанновны открыло перед немцами и Бироном головокружительные горизонты. Императрица выхлопотала для любимца у австрийского императора титул имперского графа, он стал кавалером высшего ордена -Андрея Первозданного и обер-камергером.
Но заветной мечтой Бирона было стать герцогом Курляндским. И в 1737 г. голубая мечта его сбылась. «В этом странном и сложном субъекте существовало три человека: Бирон - вкрадчивый, Бирон - Властитель, Бирон - злобный. Первый был очарователен, второй - невыносим, третий -
ЛИТЕРАТУРА
1. Алексей Михайлович. Соборное Уложение 1649 года. -М., 1907. - 196 с.
2. Анна Иоанновна. Императорский Указ императрицы Анны Иоанновны о преступлениях и смертной казни Иркутского вице-губернатора Алексея Жолобова. - СПб., 1736 - 32 с. - НБ ИГУ 6250 рф.
3. Андриевич В.К. Исторический очерк Сибири, основанный на данных, представленных Петербургским собранием законов и сенатским архивом. - СПб., 1886. - Т. 2. - 353 с.
4. Анисимов Е.В. Пленницы судьбы. - СПб.: Питер, 2007.
- 368 с.
5. Анисимов Е.В. Женщины на Российском престоле. -СПб.: Питер, 2008. - 464 с.
6. Анисимов Е.В. Русский застенок. Тайны Тайной канцелярии. - М.: Центр-полиграф, 2010. - 411 с.
7. Голикова Н.Б. Политические процессы при Петре I. -МГУ - 1957. - 337 с.
8. Гольдфарб С.И. Весь Иркутск. - Иркутск, 1992. - 304 с.
9. Егор Столетов. 1716-1736 гг. Рассказ из истории тайной канцелярии. - Русская старина. - 1873. - Т. 8. - С.1-27.
10. Зоркин В.И. Иркутские градоначальники. Кн. Первая: Воеводы и вице-губернаторы. - Иркутск, 2006. - 384 с.
11. Иркутские повествования. 1661-1917 годы. - Иркутск: Оттиск, 2003. - Т.1 . - 464 с.
ужасен» [19]. Вот этот вкрадчивый, подозрительный, властный, честолюбивый и ужасный временщик, по-видимому, и постарался в деле «Столетова-Жолобова» больше всех, т.к. имел огромное подавляющее влияние на императрицу.
Согласно именному указу от 11 июля 1736 г. Столетова казнили. По неизвестным причинам о Жолобове в указе не было упомянуто ни слова.
Воспоминания Жолобова о молодости Бирона, о которых мы отмечали выше, едва ли показались приятны мстительному временщику. Вероятно, как отмечает В.И. Зоркин [10]. Бирон потребовал от Анны Иоанновны «закрыть это дело» в связи с тем, что он выглядит в нем нелицеприятно. И чтобы не было разговоров о том, как его «бивал» русский комиссар в Риге, дело Жолобова выделили в «другое дело». Вот тут-то все его прегрешения и взятки пригодились. И он получил сполна, чего не могло не произойти, если бы на жизненном пути Жолобова не появился Столетов, и если бы у Жолобова не был длинный язык.
Так трагически закончилась участь неудачливого иркутского вице-губернатора А. Жолобова. При анализе исторических и литературных источников об обстоятельствах приговора и смерти губернатора, на наш взгляд, обращает на себя внимание не только жестокость эпохи и правление императрицы Анны Иоанновны, но и то, как она исходила (а она была под постоянным влиянием Бирона - Н.Н.) не из норм тогдашнего судопроизводства (закон императрицы был не писан), не из реальных обстоятельств дела губернатора, а из собственных соображений, настроений, подозрений, выгод и капризов, оставшихся непонятными нашим потомкам. Впрочем, ссылки на законодательные акты в те времена не были обязательными - традиция и принцип самовластия позволяли императрице выносить любой приговор по своему усмотрению, о чем свидетельствует её безграмотная и нулевая бездеятельность.
12. Иркутские повествования. 1661-1917 годы. - Иркутск: Оттиск, 2003. - Т. 2. - 432 с.
13. Летопись города Иркутска XVII - XIX вв. - Иркутск, 1996. - 320 с.
14. О принятии строжайших мер против крамольников, разсеивающих в народе зловредные толки по случаю бывша-го Стрелецкаго возмущения: май 1683 г. // ПСЗ Рос. Империи.
- СПб., 1830. - Т. 2. - С.534-535.
15. О чинении, вместо смертной казни, наказания кнутом, за произношение возмутительных слов и о ссылке виновных в разные города: март 1683 г. // ПСЗ Рос. Империи.
- СПб., 1830. - Т. 2. - С.515.
16. О нечинении смуты и непроизношении возмутительных слов: декабрь 1682 г. // ПСЗ Рос. Империи. - СПб., 1830.
- Т. 2. - С.486-488.
17. О наказании Долгоруковых, Борятинскаго и Столетова за государственную измену: декабрь 1731 г. // ПСЗ Рос. Империи. - СПб., 1830. - Т. 8 - С.604-605.
18. О учинении смертной казни Иркутскому вицегубернатору Жолобову за разные его законопротивные поступки: июль 1736 г. // ПСЗ Рос. Империи - СПб., 1830. - Т. 9 - С.876-879.
19. Рассказы из русской истории. - М., 1995. - С.341.
20. Щеглов И.В. Хронологический перечень важнейших данных из истории Сибири: 1032-1882 гг. - Сургут, 1993. -463 с.
Информация об авторе: 664003, Иркутск, ул. Красного Восстания, 1, Неделько Николай Федорович -
доцент кафедры, к.м.н.
