CC BY
45
А. В. Гура (Москва)
Об одном архаическом способе мотивировки значения в снотолкованиях
В статье описываются способы интерпретации сновидений, основанные на языковых созвучиях (рифме, анафоре, анаграмме и т. п.) как особом виде вербальной магии. Жанр снотолкований определяется архаической функцией гадания и прорицания, реализуемой в практике толкования снов, и языковой архаикой, заложенной в магических свойствах звуковых повторов, образующих бинарную снотолковательную формулу. Мотивировки символических значений, основанные на звуковом сближении слов, дают представление о способах создания мифопоэтиче-ского образа мира и раскрывают особенности архаического языкового мышления.
Ключевые слова: жанр снотолкований, архаика, рифма, анафора,, анаграмма, гадания, вербальная магия, символика.
DOI: 10.31168/2073-5731.2018.3-4.5.03
Среди различных приемов толкования сновидений особо выделяются интерпретации, основанные на созвучиях слов, одно из которых обозначает реалию (предмет, событие и т. п.), выполняющую в соннике роль сновидения, а другое расшифровывает его смысл, имеющий функцию прогноза. Поскольку символическое значение таких снотолкований имеет языковую природу, они характерны, прежде всего, для устной народной, а не книжной традиции, которая содержит в языковом отношении генетически разнородный, переводной материал.
Фонетические созвучия могут быть разного рода. Нередко в снотолкованиях используется рифма, созвучие в окончании слов, подчас при отсутствии какой-либо видимой логической связи между тем, что обозначается этими рифмованными словами. Так, снотолкование на основе рифмы «вода — беда» образует ареал, включающий Волынь, Ровенщину, реже центральное белорусское Полесье (мозырское, лу-нинецкое), а также некоторые районы Белоруссии (Гродненщина,
Работа выполнена в рамках проекта РНФ № 17-18-01373 «Славянские архаические зоны в пространстве Европы: этнолингвистические исследования».
Могилевщина, Витебщина)1. Иногда рифма присутствует неявно, в скрытом виде: «Купаться — беда, плавать — беда»2. Рифма «вода — беда» бывает задействована и в других малых фольклорных жанрах. Например, в загадке про глаза: «По краям волоса, / В середине чудеса: / Как случится беда — / Потечет вода»3. В пословице: «Лейся беда, что с гуся вода»4. В присловьях о жителях Каменец-Подольска, Луцка, Мозыря: «Мазырь, как пузырь: кругом вода, а в средине беда»5.
Немало примеров снотолкований на основе анафоры (повтора начальных звуков), например, характерные в основном для великорусской традиции снотолкования «река (речка) — речи»6 и производные от них скрыто-фонетические варианты с заменой речей на разговоры или пересуды, а реки — на воду, лодку на реке: «Река — быть разговорам»7; «Вода — к речам»8; «Плыть по воде — к злым речам»9; «Переходить воду — речи говоруть про тябе»10; «Лодка, вода — разговоры»11; «Плавать в лодке — люди тябе судють»12.
Примеры анафорического соотнесения слов речь и река и соответствующих понятий можно найти и в некоторых других малых фольклорных жанрах. Например, в псковской загадке: «Ходит без ног, / Рукава — без рук, / Уста — без речи. — Река»13. Сближение речи с рекой, несмотря на отсутствие этимологического родства обозначающих их слов в славянских языках, представляет собой, по мнению Н. Б. Меч-ковской, «древнейший архетипический образ, отраженный в некоторых мифологических традициях и языках. <.. .> Возможно, это поэтическая этимология, но именно в народном, мифопоэтическом сознании речь человека издавна сближалась со звучащим течением воды»14. Ср. языковые выражения льется речь, плавная речь, поток слов и т. п., а также в сказке А. С. Пушкина: «А как речь-то говорит, / Словно реченька журчит».
Ареал распространения другого основанного на анафоре снотолкования «лошадь — ложь» (иногда только лошадь священника или еврея, без упряжи, черная, скачущая)15, включая скрытую анафору в виде синонимических замен: наговоры, брехня16, напраслина17 и клевета18, охватывает великорусскую территорию, распространяясь также на северную и центральную Белоруссию. Не исключено, что звуковое сближение лошади и лжи поддерживается книжной традицией — словами из 32-го псалма: «Ложь конь во спасение, во множестве же силы своея не спасется» (Пс. 32: 17)19.
Анафористические повторы встречаются в польских толкованиях снов о грибах и хлебе: «grz)hy — grzychy» [грибы — грехи]20 и «сМеЬ — сМерас» (пол. Мграс 'всхлипывать, плакать со всхлипыванием')21. В русской традиции аналогичных снотолкований не отмечено.
Характерное для южных славян толкование, связывающее виноград во сне с чем-то ужасным, продиктовано анафорическим созвучием соответствующих слов грозд, грозде (грож§е) и грозни: «Если снится виноград (грозди), ужасные (грозни) слова услышишь: поссоришься с кем-либо» (у болгар Велико-Тырнова)22; «Черный виноград (чърну гроздьи) грозит чем-то ужасным (нещу грозну за измен^ш)» (у болгар Баната)23; «Виноград (грож^е) — столкнешься с чем-то ужасным (нешто грозно)» (у сербов Шумадии)24. Сравните также скрытую анафору grozde — groznja 'ужас, угроза' у хорватов Далмации: «Виноград снится — большое несчастье ^еНка nesrica)»; «Ешь виноград во сне — что-то с тобой случится»25.
Разными видами созвучий мотивированы толкования сна о рыбе, при этом каждый имеет свою географическую локализацию. Так, рыба как предвестье плача на основе анафоры рыба — рыдать или рынать (ярослав. 'плакать') встречается у русских на Севере26. Иное толкование этого сна, обусловленное парономазией риба (рыба) — прибыль (прыбыль), сулящее «прибыль» (в разных значениях этого слова, в том числе и как прибытие гостей), характерно для волынского, ровенского и гомельского По-лесья27. Наконец, рыба во сне как предвестье забот, беспокойств, толкуемых на основе анафонии, почти анаграммы (перестановки некоторых или всех звуков) риба — брига, отмечена у сербов, хорватов и боснийцев28.
Для Полесья, соседних с Волынью районов Польши и некоторых, главным образом южных, районов России характерны разного рода парономастические (аллитерационные, рифмованные и др.) толкования коровы во сне: «корова — хвороба» (иногда в скрытом виде: болезнь, «слабють»)29, пол. «krowa — ЛигоЬа»30 или «корова — корог-ва», т. е. хоругвь, объясняемая как предвестье болезни или смерти31, а также аллитерационное (с повтором согласных) толкование «корова — на кровь»32. Рифмованное снотолкование «корову [видеть] — к рёву» встречается у русских33 (ср. рус. рёва-корова 'плакса' и детскую дразнилку «Рёва-корова, дай молока, сколько стоит — три пятака»). Особенно любопытны толкования этого сна на основе анаграммы или анафонии (перестановки звуков). Так, в Вологодской обл. зафиксировано анафоническое снотолкование «корова — оброк»: «Корова — обрёк: обрекла себя вроде, задумала сделать что-то (например, обещала справить годовщину смерти отца) и не сделала»34. А на Украине, в основном в Подолии и на Волыни, а также в прилегающих районах Польши распространено толкование этого сна, представляющее собой анаграмму, почти палиндром (перестановку звуков в обратном порядке): корова (корови) — ворог (вороги), кго^у — wrogi35.
Подобные фонетические созвучия в толкованиях снов представляют собой вид вербальной магии, что неслучайно, поскольку по своей сути жанр снотолкований относится к онейромантике, к гаданиям и прорицаниям, предсказаниям будущего. Наиболее архаическим приемом такого рода является анаграмма, которой приписывалось магическое значение. Ф. де Соссюр считал ее общей особенностью древних индоевропейских поэтических текстов. Она встречается в Библии, в ведийских гимнах, древнегреческом эпосе, в хеттской, армянской, славянской и других традициях. Анаграмма выполняла магическую роль табуистической замены сакральных имен, произносить которые было запрещено36. Использование анаграммы известно и в древнейших сонниках. Так, Артемидор Далдианский в своем знаменитом сочинении II в., говоря об искусстве толкования снов и ссылаясь на величайшего снотолкователя IV в. до н. э. Аристандра Телмесского и некоторых других древних толкователей, придававших большое значение анаграммам, писал: «Особенно приходится прилагать старание и уменье к искаженным снам, в которых как бы нет никакой связи, — особенно когда являются писания, лишенные смысла, или имена, ничего не значащие: здесь бывает нужно переставлять, менять, прибавлять буквы или слоги, а то даже придумывать равные по числовому значению слова, чтобы только прояснить смысл». Об анаграммах, «будь то перестановка слогов, отбрасывание или добавление букв», он писал своему сыну: «Советую тебе пользоваться анаграммами всякий раз, когда, истолковывая сновидения, ты захочешь показаться более искусным толкователем по сравнению с другими. Однако в своих собственных толкованиях этим способом не пользуйся, иначе ошибешься»37.
Анафорические созвучия в снотолкованиях названий свадьбы и ссоры (поддерживающие семантическое сближение слов +^аг( ')Ьа и сварка или вызывающие народно-этимологическое осмысление слова +svad( ')Ьа как производного от *sъvaditi) прямо (в случае +svar-) либо опосредованно (в случае +svad-) вовлекаются в семантическое поле свар-, в котором сходятся связанные между собой значения брака и огня (что косвенно может свидетельствовать в пользу древности названия свадьбы +svarba в славянских языках38). В прямом виде анафорическое толкование сна «Сварьба — к сваре» отмечено лишь в Ярославской губ.39 В других случаях — у русских, белорусов Полесья, украинцев и македонцев — толкования носят скрыто-фонетический характер: только вторая часть снотолкования (предвестье ссоры) сохраняет лексические дериваты от свар-: «Свадьба — сварка» (в Брестской и Волынской обл.)40, «будэш з кимсь сварытысь» (в Ровенской обл.)41; или даже и вторая часть выражена синонимичными названия-
ми ссоры: «лайка» (в Екатеринославской губ.)42, «скандал» (в Краснодарском крае и в Брестской обл.)43, «ке се скараш» (у македонцев При-лепа)44. Ср. также белорусское толкование сновидения о вихре, устойчиво воспринимаемом в народных представлениях как свадьба черта: «Вихрь видеть — черти да тябе у сваты придуть (говорят иронически девушкам)», а также: «сварка, битва (драка)» (в Минской губ.)45. Аналогичные по смыслу анафорические снотолкования с дериватами от (с)вад- во второй части отмечены у белорусов и у некоторых южных славян: Свадьба — «жонка з мужиком (т. е. мужем) повадютца (поссорятся)» (у белорусов Минской губ.)46; «Свадьба (свабда) приснится — будет драка (свада)» (у болгар Баната)47; «Свадьба (свадба) — означает ссору (сва^у)» (у сербов южной Шумадии)48. Шире распространены снотолкования об огне или пожаре, который предвещает ссору: сварку (в Витебской и Могилевской губ., в Гомельской и Ровенской обл.)49, драку (в мозырском Полесье)50, «калатню» (в Гродненской губ.)51, скандал (в ровенском Полесье)52, спор (в Екатеринославской губ.)53, страдание, болезнь или ссору (в Боснийской Краине)54, вражду (у австрийских словенцев южной Каринтии)55. При этом наблюдается и взаимообратимость такого снотолкования: «Ругаться, ссориться с кем-нибудь — пожар будет» (в Ровенской обл.)56. Картину дополняют белорусские, болгарские, боснийские и лужицкие снотолкования об огне или пожаре как предвестье свадьбы: «Пожар сьнщься — веселе будзя», а гасить огонь — «веселе разшдаецса»57; «Горит дом — будет свадьба, бракосочетание»58; «Пожар с пламенем — скорое приглашение на свадьбу»59; «Яркий огонь — означает свадьбу»60. Характерно, что приведенные снотолкования, основанные на анафорическом сближении слов и дополняющие архаические лексико-семантические связи слов в поле свар-, подтверждают архаику и в своей географической проекции, поскольку представлены в некоторых архаических славянских зонах: в Полесье и ряде маргинальных, периферийных традиций — у болгар Баната, у австрийских словенцев, у лужичан. Таким образом, мифопоэтическая архаика снотолкований накладывает определенный отпечаток на их географическую дистрибуцию и способна маркировать на карте ареалы, имеющие важное значение в плане сравнительной этногенетической интерпретации особенностей их традиционной культуры в целом.
Звуковые повторы характерны прежде всего для малых фольклорных жанров. Причину этого М. Л. Гаспаров видел в том, что в малых формах «уловить стихотворную форму по ритму невозможно: текст короток, ритмическое ожидание едва успевает возникнуть, как
он уже обрывается. Поэтому, чтобы показать, что перед нами текст повышенной важности, а не случайный, приходилось пользоваться другим средством: густо насыщать эти немногие слова однородными звуками»61. К снотолкованиям в этом отношении наиболее близки загадки. Они же и наиболее изучены. В них так же, как и в снотолкованиях, распространено анаграмматическое кодирование (напр.: ярослав. «Черный конь / Прыгат в огонь. — Кочерга»; ставропол. «Под палатями — / Растаки матери. — Тараканы»62) и имеются загадки не со смысловой, а с чисто фонетической отгадкой, когда она сводится к подбору рифмующегося слова с тем, что в вопросе (ставропол. «Что в избе гадко? — Кадка»63)64. Звуковые повторы используются в пословицах (напр.: «В дороге и ворога назовешь батюшкой»)65, в приметах («К Варварину дню дорогу заварит», т. е. закует), в шутках и дразнилках («Обросим — ерша оземь бросил»)66. Аллитерации, повторы, рифму, анаграммы, глоссолалии и прочие элементы магической и тайной речи обнаруживает звуковая организация заговоров67. Звуковая игра широко представлена в заклинаниях, например в болгарских, использующих имя Стоян для остановки кровотечения68; в сербских — использующих имя Вида или Видан для лишения зрения, способности видеть дневной свет (видело): «Видо, видело да не видиш!»69. Кроме того, показателем архаичности заклинательных формул может служить их синкретизм, когда они представляют собой перформатив и самостоятельный вербальный ритуал.
Действие языковых созвучий не ограничивается малыми жанрами фольклора и рамками фольклора в целом. Наряду с реальными предметными, акциональными и прочими признаками объекта (внешним обликом, цветом, акустическими проявлениями, утилитарной функцией и т. д.) фонетические сближения соответствующих словесных обозначений могут участвовать в процессе символизации, мотивируя символическое значение, которым наделяется этот объект. Так, апотро-пейная символика бороны в ее ритуальном применении обусловлена не только наличием у нее защитных переплетений и ячеек, но и сближением омонимов *borna — как 'борона' и как 'оборона, защита, преграда' (возможно, сближением вторичным, поскольку разошедшиеся значения скорее всего восходят к семантически единому слову); символика воровства у воробья определяется не только тем, что он вредит посевам, но и анафорическим сближением слов воробей и вор; хтоническая, связанная со смертью символика ворона у болгар — аллитерационным созвучием слов гарван 'ворон', грача 'каркать' и гроб 'могила'; символика кражи, присущая вороне у поляков, — созвучием слов krakac
'каркать' и krasc 'красть', wrona 'ворона' и porwanie 'похищение'; а группа пушных животных выделяется своими психическими характеристиками на основе звуковых ассоциаций: ласка — ласковая (ласкает и ласкочет 'щекочет' скотину, пол. lasica, laska 'ласка' lasi si§ 'ластится', становится laskawa 'податливая, ласковая, ручная'), бобр — добр, бел. вудра 'выдра' — мудра, выдра — быдра 'проворная'70.
Место и значение жанра снотолкований определяется магической, архаической в своих истоках функцией гадания и прорицания, реализуемой в практике толкования снов, а также глубокой языковой архаикой, заложенной в магических свойствах анаграммы и других видов звуковых повторов, которые активно используются в построении бинарной снотолковательной формулы. Мотивировки символического значения сновидений, основанные на звуковом сближении слов, позволяют понять традиционные способы и механизмы осмысления семантического родства слов, дают представление о средствах создания мифопоэтического образа мира и раскрывают особенности архаического языкового мышления.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Полесский архив отдела этнолингвистики и фольклора Института славяноведения РАН, Волынская обл., Ковельский р-н, Уховецк, Ратновский р-н, Пески Речицкие, Ровенская обл., Рокитновский р-н, Каменное, Дубровицкий р-н, Лесовое, Озерск, зап. автора; Брестская обл., Лунинецкий р-н, Велута, зап. Н. А. Микоян; Гродненская губ., Волковыский у., Мстибово, Шандры, Federowski M. Lud bialoruski na Rusi litewskiej. Materyaly do etnografii slowianskiej zgromadzone w la-tach 1877-1891. Krakow, 1897. T. 1. S. 212; Минская губ., Мозырский у., Дорошевичи, Moszynski K. Polesie Wschodnie. Warszawa, 1928. S. 153; Могилевская, Витебская губ., Романов Е. Опыт белорусского народного снотолкователя // Этнографическое обозрение. 1889. № 3. С. 56.
2 Полесский архив, Ровенская обл., Рокитновский р-н, Глинное, зап. И. А. Мямикеевой.
3 Татарская АССР, Чистопольский р-н, слоб. Черемуховая, Загадки из фольклорного архива МГУ // Русский эротический фольклор. Песни. Обряды и обрядовый фольклор. Народный театр. Заговоры. Загадки. Частушки. М., 1995. С. 377.
4 Даль В. Пословицы русского народа. М., 1957. С. 72.
5 Снегирев И. М. Русские народные пословицы и притчи. М., 1999. С. 404.
6 Вологодская обл., Вытегорский р-н, Морозово, зап. автора; Ярославская губ., Пошехонский у., Дерунов С. Материалы для народного снотолкователя. III. Ярославской губернии // Этнографическое обозрение. 1898. № 1. С. 149; Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы. Материалы «Этнографического бюро» князя В. Н. Тенишева. СПб., 2006. Т. 2: Ярославская губерния. Ч. 1: Пошехонский уезд. С. 224; Рязань, Мансуров А. А. Описание рукописей этнологического архива Общества исследователей Рязанского края. Рязань, 1933. Вып. 5. С. 29.
7 Краснодарский кр., ст. Северская, зап. В. А. Потаповой.
8 Вологодская обл. и р-н, Дулепово, зап. автора.
9 Воронежская губ., Бобровский у., Ясырок, Патрицкий Н. Умственные и нравственные способности и образование жителей Бобровского уезда Воронежской губернии // Архив Русского географического общества. Разряд IX. Оп. 1. № 73. Л. 11об.
10 Витебская, Могилевская губ., Романов Е. Опыт... С. 56.
11 Брестская обл., Малоритский р-н, Мыслячи, зап. автора.
12 Минская губ., Минский, Борисовский, Бобруйский у., Ляцкий Е. Материалы для народного снотолкователя. II. Минской губернии // Этнографическое обозрение. 1898. № 1. С. 144.
13 Садовников Д. Загадки русского народа. СПб., 1901. С. 153.
14 Мечковская Н. Б. Язык и религия. Лекции по филологии и истории религий. М., 1998. С. 55-56.
15 Карелия, Кемский р-н, Поньгома, зап. О. В. Беловой; Вологодская обл., Вытегорский р-н, Морозово, Белозерский р-н, Маекса, зап. автора; Калужская обл., Таруса, зап. Е. А. Васиной; Рязанская губ., Мещерский край, Мансуров А. А. Описание рукописей. Рязань, 1928. Вып. 1. С. 44; Курская обл., Железногорский р-н, Золотой, Михайловка, Разветье, Карманово, Остапово, зап. С. Сусликовой, Н. Касьяновой и др.; Краснодарский кр., Северская, зап. В. А. Потаповой; Витебская губ., Полоцкий у., Махирово, Никифоровский Н. Я. Материалы для народного снотолкователя. I. Витебской губернии // Этнографическое обозрение. 1898. № 1. С. 136-137; Витебская, Могилевская губ., Романов Е. Опыт. С. 68; Минская губ., Минский, Борисовский, Бобруйский у., Ляцкий Е. Материалы... С. 148.
16 Курская обл., Остапово, зап. Н. Касьяновой.
17 Вологодская обл., Белозерский р-н, Маекса, зап. автора; Воронежская губ., Бобровский у., Ясырок, Патрицкий Н. Умственные и нравственные способности. Л. 11об.
18 Рязанская губ., Касимовский у., Павловка, Мансуров А. А. Описание рукописей. Вып. 1. С. 11.
19 Ср. также наделение рыжего (огненного) коня символикой лжи в поэме М. И. Цветаевой «Переулочки»: «Красен тот конь, / Как на иконе. / Я же и конь, / Я ж и погоня. / Скачка-то / В гру — ди! / Жарок огонь! / Жги! / В обе вожжи! / Гей, мои рыжи! / Лжей-то в груди / Семь, да семижды / Семь, да еще — / Семь. / Жги, ямщичок, / В темь!» (ЦветаеваМ. Сочинения. В 2 т. М., 1980. Т. 1. С. 360).
20 Седлецкое воев., Соколовский пов., Репки, Niebrzegowska S. Polski sennik ludowy. Lublin, 1996. S. 60.
21 Хелмское воев. и пов., гм. Дорогуск, Сьверже, Ibid.
22 Гъбюв П. К. Тълкувания на природни явления, разни народни вярвания и прокобявания. От В.-Търново // Сборник за народни умотворения, наука и книжнина. София, 1900. Кн. 16 и 17. II. Материали. С. 225.
23 Телбизов К., Векова-Телбизова М. Традиционен бит и култура на банатските българи // Сборник за народни умотворения и народопис. София, 1963. Кн. 51. С. 191.
24 Левач и Темнич, Ст. М. М. Снови (по народном вероваау и тумачеау) из Левча и ТемниЬа // КарациЬ. Алексинац, 1903. Год. 4. С. 121.
25 Р-н Сплита, Полица, Ivanisevic F. Poljica. Narodni zivot i obicaji // Zbotnik za narodni zivot i obicaje Juznih Slavena. Knj. 10. Zagreb, 1905. S. 287.
26 Вологодская обл., Белозерский р-н, Маекса, Вологодский р-н, Дулепово, зап. автора; Ярославская губ., Пошехонский у., Дерунов С. Материалы... С. 151.
27 Полесский архив, Волынская обл., Ковельский р-н, Уховецк, зап. автора; Ровенская обл., Дубровицкий р-н, Залишаны, зап. А. Б. Страхова; Гомельская обл., Ветковский р-н, Большие Немки, зап. Э. А. Акулина.
28 Сербия, Шумадия, Левач и Темнич, Ст. М. М. Снови. С. 120; Хорватия, Ступник близ Загреба, Korenic S. Zivot, jezik i obicaji Stupnicana kraj Zagreba // Zbornik za narodni zivot i obicaje Juznih Slavena. Zagreb, 1896. Sv. 1. S. 146; Боснийская Краина, р-н Бихача, Magicna vjerovanja i obicaje iz Cazinske krajine. http://www.skripta.info/wp-content/uploads/2016/04/ Narodna-Vjerovanja-u-Bosni-i-Hercegovini1.pdf (Praznovjerice, izreke, sanovnik. [S. 25]).
29 Полесский архив, Брестская обл., Малоритский р-н, Олтуш, зап. автора; Житомирская обл., Попельнянский р-н, Харлеевка, зап. Т. В. Зу-бович, Корнин, зап. О. В. Килимник; Овручский р-н, Тхорин, зап. О. В. Беловой, Дзержинский р-н, Карвиновка, зап. В. В. Хомяк, С. И. Головень; Красноармейский р-н, Ивановичи, зап. В. А. Голомах; Володарско-Во-лынский р-н, Писаревка, зап. Р. И. Боряченко; Хорошевский р-н, Небеж, зап. С. В. Гордийчук; Буда-Кошелевский р-н, Кривск, зап. С. Гончаровой,
Рея, зап. Н. С. Комунарец; Радомышльский р-н, Вихля, зап. А. М. Лотоц-кого; Ружинский р-н, Вербовка, зап. Е. А. Гуменюк; Черняховский р-н, Высокое, зап. Т. Г. Куреша; Львовская обл., Мостисский р-н, Гостинцово; Гомельская обл., Добрушский р-н, Дубровка, зап. автора; Киевская обл., Сквирский р-н, Малые Ерчики, зап. С. И. Белинской; Сумская обл., Крас-нопольский р-н, Мирополье; Брянская обл., Почепский р-н, Семцы, зап. М. И. Серебряной, С. Шевцовой; Климовский р-н, Челхов, зап. О. В. Сан-никовой; Трубчевский р-н, Радутино, зап. автора; Стародубский р-н, Кар-тушино; Курская обл., Железногорский р-н, Карманово, зап. Н. Касьяновой и др., Михайловка, Ратманово, Золотой, зап. С. Сусликовой и др.; Калужская обл., Куйбышевский р-н, Селилово, Архив кафедры фольклора МГУ, зап. Е. А. Галинской, М. В. Поляковой.
30 Замойское воев., Грубешовский пов., Мирче, Томашовский пов., Крынице, Bartminski J., Bqczkowska G. Materialy do sennika ludowego // Etnolingwistyka. Lublin, 1988. T. 1. S. 157.
31 Ровенская обл., Дубровицкий р-н, Озерск, Житомирская обл., Овручский р-н, Журба, зап. автора, Тхорин, зап. О. В. Беловой.
32 Гомельская обл., Ельский р-н, Кочище, зап. О. А. Толстихиной.
33 Вологодская обл. и р-н, Дулепово, Белозерский р-н, Маекса, зап. автора; Ярославская губ., Балов А. Сон и сновидения в народных верованиях. Из этнографических наблюдений, собранных в Ярославской губернии // Живая старина. 1891. Вып. 4. С. 210; Курская обл., Железногорский р-н, Разветье, зап. С. Сусликовой и др., Остапово, зап. Н. Касьяновой и др.
34 Вытегорский р-н, Морозово, зап. автора.
35 Хмельницкая обл., Полонное, зап. В. А. Задирайко; Винницкая обл., Ильинецкий р-н, Улановка, зап. Н. Л. Данилюк; Житомирская обл., Новоград-Волынский р-н, Курчица, зап. автора, Андрушевский р-н, Старая Котельня, Червоное, зап. М. П. Меняйло, В. П. Костюк; Волынская обл., Ковельский р-н, Радошин, зап. Н. В. Осиюк; Замойское воев., Томашовский пов., Крынице, Полянувка, Bartminski J., Bqczkowska G. Materialy do sennika. S. 157.
36 О подобных анаграммах у славян см., напр.: Мартынов В. В. Славянские анаграммы // Этимология. 1977-1999. М., 2000. С. 102-106; Крегждис Р. Восточнославянские боги Киевской Руси: Стрибог // Studia mythologica Slavica. 2010. St. 13. S. 211-232.
37 Артемидор. Сонник / Сост., общ. ред. Р. В. Грищенкова. СПб., 1999. С. 349-350.
38 Оно восходит к архаич. *svariti 'сковывать что-л. горячим', к которому в Древней Руси возводилось название языческого божества
Сварога и которое отражено в позднейших диалектных названиях огня, глагольных обозначениях устройства, слаживания свадьбы, связывания дружескими узами и т. п. См.: Гура А. В. Брак и свадьба в славянской народной культуре: семантика и символика. М., 2012. С. 430-432.
39 Пошехонский у., Русские крестьяне. С. 224.
40 Брестская обл., Малоритский р-н, Олтуш, Волынская обл., Ратновский р-н, Речица, зап. автора.
41 Дубровицкий р-н, Озерск, зап. автора.
42 Манжура И. И. Малорусские сказки, предания и поверья, записанные в Екатеринославской губ. // Сборник Харьковского Историко-филологического общества. Т. 6. Труды Педагогического отдела Историко-филологического общества. Харьков, 1894. Вып. 2. С. 192.
43 Краснодарский кр., Северская, зап. В. А. Потаповой; Брестская обл., Малоритский р-н, Мокраны, зап. автора.
44 Цепенков М. К. Съновидения и тълкуванията им // Сборник за народни умотворения, наука и книжнина. София, 1892. Кн. 7. С. 130.
45 Минский, Борисовский, Бобруйский у., Ляцкий Е. Материалы... С. 139.
46 Там же. С. 142.
47 Телбизов К., Векова-Телбизова М. Традиционен бит. С. 191.
48 Левач, Ст. М. М. Снови... С. 121.
49 Витебская, Могилевская губ., Романов Е. Опыт... С. 57; Гомельская обл., Мозырский р-н, Жаховичи, зап. С. М. Толстой, Хойникский р-н, Дубровица, Золотуха, зап. А. Б. Страхова; Ровенская обл., Дубровицкий р-н, Лесовое, зап. автора, Сварицевичи, зап. И. А. Мямикеевой.
50 Дорошевичи, Moszynski K. Polesie Wschodnie... S. 152.
51 Сокольский у., Federowski M. Lud bialoruski... S. 214.
52 Рокитновский р-н, Глинное, зап. И. А. Мямикеевой.
53 Новомосковский у., Манжура И. И. Малорусские сказки. С. 192.
54 Р-н Бихача, Magicna vjerovanja i obicaje iz Cazinske krajine.
55 Долина Розенталь, Möderndorfer V. Verovanja, uvere in obicaji Slovencev. Celje, 1946. Knj. 5: Borba za pridobivanje vsakdanjega kruha. S. 24.
56 Рокитновский р-н, Глинное, зап. И. А. Мямикеевой.
57 Гродненская губ., Волковыский у., FederowskiM. Lud bialoruski... S. 213, 214.
58 Центр. Болгария, р-н Казанлыка, Шипка, р-н Тетевена, Лесидрен, Маринов Д. Народна вяра и религиозни народни обичаи. София, 1914 (Сборник за народни умотворения и народопис. Кн. 28). С. 115.
59 Лужица, Veckenstedt E. Wendische Sagen, Märchen und abergläubische Gebräuche. Graz, 1880. S. 467; Клингер В. Животное в античном
и современном суеверии. Киев, 1909-1911 (Университетские известия. Киев, 1909. № 10, 11; 1910. № 1, 5, 11; 1911. № 3). С. 345.
60 Ниж. Лужица, Müller E. Das Wendetum in der Niederlausitz. Kott-bus, 1894. S. 144.
61 ГаспаровМ. Л. Очерк истории европейского стиха. М., 2003. С. 31.
62 Садовников Д. Загадки. С. 29, 178.
63 Там же. С. 39.
64 Левин Ю. И. Семантическая структура русской загадки // Труды по знаковым системам. Тарту, 1973. [Вып.] 6. (Ученые записки Тартуского гос. университета. Вып. 308). С. 183.
65 Снегирев И. М. Русские народные пословицы. С. 71.
66 Топоров В. Н. К использованию анаграмматических структур (анализы) // Топоров В. Н. Исследования по этимологии и семантике. Т. 1: Теория и некоторые частные ее приложения. М., 2004. С. 755.
67 Толстая С. М. Заговоры // Славянские древности. Этнолингвистический словарь. М., 1999. Т. 2. С. 244.
68 Топоров В. Н. К использованию. С. 755.
69 Ъаповик Л. Смрт и оностраност у клетвама. Београд, 2009. С. 17.
70 Гура А. В. Борона // Славянские древности. М., 1995. Т. 1. С. 235-236; Гура А. В. Символика животных в славянской народной традиции. М., 1997. С. 200, 244-245, 250-252, 533, 536-537, 587, 590-594.
A. V. Gura
On an archaic way of motivation of meaning in interpretation of dreams
The article describes ways of interpretation of dreams based on language assonance (rhyme, anaphora, anagram etc.) as a specific type of verbal magic. The genre of interpretation of dreams is defined through the archaic function of divination and prophecy applied in the process of interpretation, as well as through language archaism of magic qualities of sound repetitions that shape a binary interpretive formula. Motivation of symbolic meanings based on sound proximity of words give an idea about ways of creating a mythopoetic image of the world and peculiarities of archaic language thinking. Keywords: interpretation of dreams, archaics, rhyme, anaphora, anagram, divination, verbal magic, symbols.
