Об астрономических истоках мировоззрения выдающихся русских космистов К.Э.Циолковского, В.И.Вернадского, А.Л.Чижевского Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

Грани космического миропонимания

Т.П. Сергеева

Об астрономических истоках мировоззрения выдающихся русских космистов К.Э.Циолковского, В.И.Вернадского, А.Л.Чижевского

Небесные вехи настораживают и соединяют сердца. Те же звезды, те же знаки небесные наполняют сердца благоволением вне пространств и времен.

Н.К.Рерих

Без сомнения, проникновение в связь живых сил вселенной есть благороднейший плод человеческой образованности, есть стремление к той высочайшей точке, до которой только может дойти усовершенствование и развитие разума...

А.Гумбольдт

Космическая эволюция через своих земных вестников творила новый этап человеческого сознания, новый, более высокий виток самой космической эволюции.

Л.В.Шапошникова

Константин Эдуардович Циолковский, Владимир Иванович Вернадский и Александр Леонидович Чижевский - выдающиеся русские уче-ные-космисты, утвердившие своим синтетическим восприятием мироздания основы нового космического мышления. В своем изучении мира они опирались на все доступные виды познания. Они сочетали в себе духовное и материальное, образное и логическое, аналитическое (рациональное) и интуитивное (иррациональное) познание, научные и вне-научные формы постижения реальности. Ученые-космисты признавали искусство равноценным способом познания, наряду с наукой, религией и философией. В их творчестве осуществлялось взаимопроникновение мировоззренческих традиций Запада и Востока. И над всем этим стояло глубоко внутреннее поэтическое стремление постичь красоту и внутреннюю согласованность Космоса. Астрономия стала для них не просто наукой, а одним из основных источников знания о мире, формировавшим их мировоззрение.

Мировоззренческая роль астрономии - от мифических времен до наших дней

Именно астрономия открыла нам существование законов... Астрономия прочнее всего внушила нам: «Не доверяй видимости!»

А.Пуанкаре

Рождаясь на свет, человек сразу оказывается между Землей и Небом. Земная природа во всех ее проявлениях, Солнце, Луна, планеты и звезды становятся его неотъемлемыми спутниками, а неразрывная связь земных и небесных явлений - составной частью его жизни, независимо от того, осознает он это или нет.

Вид ночного звездного неба - особое явление в жизни человека. С древности и до наших дней панорама Космоса вызывала благоговение и восторженно-поэтическое отношение, которое даже в нашу прагматическую эпоху свойственно большинству людей. Беспредельная красота и волшебная гармония звездного неба не просто радует глаз, она завораживает, проникает глубоко в сердце, пробуждает в человеке неясное томление. Как будто вдруг возникают мириады ниточек-связей с этими блистающими мирами. Такое восприятие рождает чувство единения с беспредельной Вселенной, возвышает и обогащает человека, принося ему смысл и цель существования, развивает способность мыслить широко, обобщающе. С древних времен глубокие и сокровенные впечатления людей запечатлевались в мифах, сказаниях, легендах, в поэтическом

творчестве. Они же служили основой мировоззренческих представлений. Об этом говорит в своей книге «Легенды и предания о Солнце, Луне, звездах и планетах» астроном, директор Гриффитской обсерватории в Лос-Анджелесе и исследователь древних мифов о небосводе доктор Эдвин Крапп: «Десятки тысяч лет мы задаем себе вопросы: Кто мы такие? Откуда мы пришли? Куда мы идем? Что нам нужно делать? Как и наши предки, мы ищем ответы»1.

Астрономия с древних времен была не просто прикладной наукой, но наукой, определяющей основы миропонимания. История науки свидетельствует, что достижения в области астрономии не раз кардинально меняли научную картину мира. Невозможно определенно говорить о том, когда и как возникла астрономическая наука - этот процесс скрыт где-то в глубинах мифического времени. Как и многие другие науки, астрономия выросла из метанаучных представлений древнего человека. Существует точка зрения, что астрономия (или точнее было бы сказать -метаастрономия2) была самой первой наукой3. С этим легко согласиться, ибо сама жизнь древнего человека начиналась с осмысления себя и своего места в том мире, где он находился, с создания картины мира и его космогонии - рождения Космоса из Хаоса. Мифологические источники свидетельствуют, что все аспекты жизни и деятельности древних народов, начиная от представлений о Боге, Творце и акте Творения и кончая подробностями быта, были насквозь космогоничны, тесно переплетены с процессами перехода мироздания от хаоса к порядку.

Космогония - один из разделов современной астрономической науки, изучающий происхождение космических объектов. С другой стороны, космогония - предмет, волновавший умы мыслящих людей во все времена и во всех частях планеты. Исследования, посвященные космогоническим представлениям народов Земли, выявили много общего в том, как разные народы описывали устройство мира. Отмечается существование устойчивых космологических мифологем и архетипов в культурах народов, никак между собой не связанных - ни пространством,

1 Крапп Э.К. Легенды и предания о Солнце, Луне, звездах и планетах. М.: ФАИР-ПРЕСС, 2000. С. 9.

2 Следуя определениям, данным Л.В.Шапошниковой (см.: Шапошникова Л.В. Земной маршрут космической эволюции // Культура и время. 2008. № 4. С. 29), метанаукой можно назвать систему знаний, полученную из пространства высокого состояния космической материи через духовное пространство человека. Таким образом, метаастрономия - система знаний о закономерностях развития Вселенной, дальнего и ближнего Космоса, включающего нашу планету и человека, полученных через его, человека, духовное пространство путем непосредственного контакта с пространством материи высокого измерения, в котором это знание содержится. Яркий пример метаастрономии - космогония мифов.

3 См., напр.: Ван-дер-Варден Б. Пробуждающаяся наука II. Рождение астрономии. М.: Наука, 1991. С. 10, 13.

ни временем обитания, ни генетически1. Английский антрополог Дж.Фрэзер объясняет это проявлением «сходных причин, производящих одинаковое воздействие на человеческий разум в разных странах и под разными небесами»2. С ним солидарны и российские исследователи, которые полагают, что причины возникновения близких мифологем и архетипов можно объяснить как «одинаковостью наиболее важных явлений, требующих осмысления», так и «одинаковыми средствами, с которыми разные древние народы подходили к познанию мира», имея в виду такие особенности мышления древних людей, как образность, ассоциативность, одушевление предметов и явлений, эмоциональность и в то же время конкретность3. Наиболее емко причину такого совпадения сформулировал Э.К.Крапп: «Вид небосвода может изменяться, но само небо говорит с людьми на одном языке»4. Об этом же «языке неба» глубоко и образно написал Н.К.Рерих: «Из-за Си-Шаня сверкает великолепная Венера. Знаем, что на нее же любуетесь Вы в Гималаях. Знаем, откуда и через какую долину, и поверх каких снеговых вершин смотрите Вы в часы вечера. Глядим на звезду, а слышим шум деодаров и все предночные голоса и звучания горные. Сколько зовов и знаний созвано одною звездою. Небесные вехи настораживают и соединяют сердца. Те же звезды, те же знаки небесные наполняют сердца благоволением вне пространств и времен»5.

Солнце и Луна, одни и те же конфигурации звезд на ночном небосклоне, блуждающие звезды-планеты - вся эта картина неба была одинаковой для многих народов. Различался лишь вид ночного неба для каждого из полушарий - северного и южного. Тем не менее одной только общностью внешней картины нельзя объяснить удивительное совпадение образных представлений древних народов, связанных не только с наблюдаемыми картинами неба, но и с процессами, предшествующими появлению людей, - с образованием Земли и Солнечной системы, рождением Вселенной. Человек древности был неразрывно связан с Природой во всех ее проявлениях и состояниях. Ему было свойственно, как отмечает знаменитый немецкий естествоиспытатель, географ и путешественник А.Гумбольдт, живое чувство природы, ее почитание и прославление. Гумбольдт приводит слова Лассена из его «Индийской археологии»:

1 См., напр.: Крапп Э.К. Легенды и предания о Солнце, Луне, звездах и планетах. С. 9-10; Денисова И.М. Мосты времен: космологические архетипы в традиционной культуре// Древнерусская космология. СПб.: Алетейя, 2004. С. 370.

2 Цит. по: Крапп Э.К. Легенды и предания о Солнце, Луне, звездах и планетах. С. 10.

3 См.: Денисова И.М. Мосты времен: космологические архетипы в традиционной культуре // Древнерусская космология. С. 370-371.

4 Крапп Э.К. Легенды и предания о Солнце, Луне, звездах и планетах. С. 10.

5 Рерих Н.К. Знаки//Рерих Н.К. Листы дневника. В 3 т. Т. 1. М.: МЦР, 1995. С. 203.

«Так всепроникающее впечатление, произведенное природой на сознание народа, оказывается самым явным образом в его основных религиозных воззрениях, в его познании божественного в природе»1. О возвышенном аспекте познавания у древних также писал выдающийся математик и историк науки Б.-Л.Ван-дер-Варден, посвятивший отдельную главу своего фундаментального труда «Пробуждающаяся наука II. Рождение астрономии» вопросам связи астрономических знаний древних людей с их религиозными представлениями. Для человека древности земное и небесное, человеческое и божественное, материальное и духовное были неразделимы в гармоничном единении и взаимодействии. Это позволяло ему чутко, глубоко и целостно воспринимать окружающий мир. Небо-Космос несло людям особую информацию, которая, проходя через процессы энергоинформационного обмена2 высшей космической материи и внутреннего космоса самого человека, закладывалась в основу его представлений о Мироздании. Она же давала человеку понимание его места и роли в этой грандиозной системе, восприятия себя как ее неотъемлемой части, определяла эволюционное направление его развития. Отсюда та целостность описания мироздания, которая нашла свое отражение во многих мифологических источниках.

Эта целостность мировосприятия и неразрывная связь с небесным во всех его аспектах органично перешла в астрономию, которая на долгие века стала в мировоззренческом отношении ведущей наукой. Именно астрономии принадлежало решающее слово при переходе от геоцентрического представления о строении мира к гелиоцентрическому или в отказе от представлений о плоской Земле и тверди небесной, в принятии бесконечности Вселенной и множественности населяющих ее миров и галактик. Правда, от гениальных прозрений древнегреческих астрономов и философов - первых гелиоцентрических моделей (Аристарх Самосский), догадок, что Земля - шар (Пифагор, Парменид, Эмпедокл, Евдокс, Аристотель), предположений о существовании множества миров в Космосе (Демокрит и другие философы-атомисты) до безоговорочного принятия этих фактов официальной наукой прошло много веков.

Кроме мировоззренческого, астрономия имела еще и нравственное влияние на человека. Великий греческий астроном Клавдий Птолемей в своем известном труде «Альмагест» писал о возвышенности предмета астрономии, «которая касается знания божественных небесных светил»3. «Главой благородных наук» называл астрономию Николай Коперник.

1 Цит. по: Гумбольдт А. Космос. М.: Изд-во Братьев Салаевых, 1871. С. 28.

2 Подробнее о процессах и видах энергоинформационного обмена см.: Шапошникова Л.В. Мудрость веков. М.: МЦР, 1996. С. 121-135.

3 Цит по: Ван-дер-Варден Б. Пробуждающаяся наука II. Рождение астрономии. С. 15.

Отмечая, что «цель благородных наук - отвлечение человека от пороков и направление его ума к лучшему»1, он утверждал, что именно астрономия может сделать более всех других наук в этом отношении, ибо предмет ее - небо - необычайно совершенен. С ним перекликается французский астроном, математик и физик Пьер Симон Лаплас: «Астрономия по величию своего объекта и по совершенству своих теорий является самым прекрасным памятником человеческого духа и проявлением самого высокого его интеллекта». Лаплас говорит о мировоззренческой роли астрономии, показавшей человеку его истинное положение в безграничной Вселенной, лишившей его самолюбивого представления о себе как о центре движения светил и избавившей от страхов, которые эти светила в нем вызывали. «Величественные выводы, к которым привело это открытие, -продолжает Лаплас, - вполне могут утешить его за то положение, которое отведено Земле, и показать человеку, измерившему небеса с исключительно маленького базисного расстояния, его собственное величие». Лаплас призывал сохранить и умножить «сокровищницу этих возвышенных знаний, отраду мыслящих существ»2 - астрономию.

Во второй половине XIX в. на ведущие позиции в области естественных наук вышла одна из самых молодых наук - физика. Революционные открытия физики конца XIX - начала XX вв. легли в основу новой картины мира, и в науке укоренилось представление, что законы, необходимые для объяснения любых явлений, в том числе и астрономических, либо уже открыты «земной» физикой, либо лежат в области ее предмета исследования. Астрономии стала отводиться роль пассивно-наблюдательной науки, которая лишь ставит теоретические задачи перед физикой. Однако успехи астрономии последних лет снова выводят ее на передовые рубежи научного познания. Полеты автоматических аппаратов, возможные благодаря такой области астрономии, как астрометрия, позволили человечеству шагнуть в своем эмпирическом познании к пределу Солнечной системы. Фотографические обзоры всего неба и последующие измерения положений зафиксированных на фотопластинках других миров - звезд и галактик в сочетании с прочими методами наблюдений дали ученым возможность составить модель крупномасштабной структуры Вселенной. Успехи другой области астрономии - астрофизики - принесли человечеству знания о химическом составе, строении и эволюции звезд и галактик. Новые инструменты и методы наблюдений позволили решить давно мучивший человека Земли вопрос: является ли наше Солнце, имеющее систему планет, исключением, или планеты есть

1 Цит. по: Энциклопедия для детей. Изд. 2-е, испр. Т. 8: Астрономия. М.: Аванта, 2004.

С. 11.

2 Цит. по: Энциклопедия для детей. С. 11.

и у других звезд. И именно астрономии последних лет принадлежат открытия, способные в очередной раз перевернуть картину мира. Данные, полученные в результате новейших астрономических экспериментов, и основанные на них расчеты требуют осмысления с иных мировоззренческих позиций, побуждают к поиску новых подходов в постановке экспериментов, к применению новых методов и средств наблюдений. В этом можно убедиться на примере бурного прогресса в изучении так называемой «скрытой массы» Вселенной, «темной энергии» и «черных дыр».

Астрономия в своем формировании прошла непростой и чрезвычайно интересный путь от первых метанаучных представлений древнего человека до современных открытий, возвращающих нас к целостному восприятию грандиозной картины мироздания. Остались свидетельства этого пути в виде каменных баб и обсерваторий каменного века (одна из них - всем известный Стоунхендж), клинописных текстов древних шумеров, табличек из слоновой кости эпохи Древнего царства Египта, «Солнечного камня» - календаря ацтеков, монументальных обсерваторий майя и многого другого. Все это составляет предмет изучения археоастрономии - одной из ветвей древнейшей из наук, молодого побега, который вырастает из метанаучных корней могучего древа астрономии.

Становление - от впечатлений детских лет к научным открытиям

Искрою желания зажигается, истинно, факел знания. Только не преграждайте сами себе путь! Только устремитесь - и зальет вас сияние Беспредельности!

Беспредельность, 1,14

Интерес и любовь к Небу-Космосу у К.Э.Циолковского, В.И.Вернадского, А.Л.Чижевского утвердились с раннего детства. Неудержимое стремление к глубокому познанию окружающего мира, его закономерностей и причинных связей было одним из тех замечательных качеств, которое вело их по жизни, определяло область интересов, формировало образ мысли. Их интересовала история человечества, происхождение вселенной и жизни в ней - отсюда интерес не только к астрономии, но и к археологии, истории, геологии, биологии, физике, математике. И над всем этим стояло желание выявить и понять те законы, которые обусловливают взаимодействие и взаимосвязь всех составляющих мироздания -от атома до Вселенной. Это проявлялось у них по-разному, в зависимости от характера и темперамента.

Импульсивный Костя Циолковский, ради того чтобы увидеть днем звезды, забирался в глубокий колодец, мечтая преодолеть силу тяжести, прыгал с забора, «мысленно высоко прыгал, взбирался, как кошка на шесты, по веревкам»1, бесстрашно забирался на колокольню, чтобы хоть немного оторваться от земли, оказаться ближе к небу. Эта мечта и необычная тяга к мирам надземным, выразившаяся в желании завоевать Вселенную, предопределили направление будущих исследований ученого. Большую роль в становлении его мировоззренческих представлений сыграли рассказы отца о строении Вселенной и Солнечной системы. Едва научившись читать, юный Костя увлекся сказками, но, что характерно, он во всем искал конкретные научно-технические решения: каким образом летал змей, в чем секрет молодильных яблок, какая сила двигала Колобком? Когда он читал сказку об Иване-царевиче, попавшем на небо, к Солнцевой сестре, то пояснения отца о том, как в действительности устроен мир, что такое небо и Солнце, как движется Земля, гармонично ложились на сказочную канву, формируя особое отношение к космическому пространству, к путешествиям в нем. Потом был период чтения книг и самообразования. Одна из первых таких книг -«Мир Божий» издания 1857 г. «для воспитанников военно-учебных заведений». В этой книге объяснялось движение планет вокруг Солнца и их спутников вокруг самих планет, приводились расстояния до ближайшей звезды и многое другое, глубоко поразившее Костю и продвинувшее его пытливую мысль далеко за пределы Земли. В ней приводилось описание Луны и как выглядит Земля с Луны. Константина волновал вопрос: «Как про это дознались?». А некоторое время спустя в своих научно-фантастических произведениях он сам детально опишет не только как выглядит Земля из космоса, но и лунные пейзажи, ее горы и долины. Опишет с поразительной точностью то, что люди увидят лишь через полвека.

Могучая творческая мысль Циолковского, берущая начало в каком-то неведомом источнике, опережала книжное знание. Он самостоятельно открывал заново многое из достижений предыдущей человеческой мысли. Привычка к самостоятельному мышлению без оглядок на авторитеты была ярким выражением его гениальности и послужила основой его научных предвидений и открытий. Начав в ранней юности с поисков собственных доказательств математических теорем, в возрасте 21 года он был готов к разработке новых направлений в науке и технике. Волнующие ум астрономические знания и давняя мечта о мире, в котором отсутствует тяготение, привели его к основанию новой науки - космонавтики. Можно точно назвать время и место ее рождения.

1 Циолковский К.Э. Черты из моей жизни. Калуга: Золотая аллея, 2002. С. 31-32.

«8 июля 1878 г. Воскресенье. Рязань. С этого времени стал составлять астрономические чертежи»1, - записывает Циолковский о начале своей «юношеской работы». Речь идет о знаменитых девяти листах и тетрадке из 18 листов2, ознаменовавших его первый шаг в «свободное пространство», в мир «без тяжести». Эти «астрономические чертежи» имели вполне зрелые комментарии, основанные на законах Ньютона, с которыми Циолковский познакомился в книге «Математические начала натуральной философии», проштудированной незадолго перед этим. Можно предположить, что именно законы тяготения и классической механики, а также основы небесной механики, изложенные Ньютоном в своем фундаментальном труде, навели Циолковского на решение давно мучившего его вопроса - как построить такую машину, которая позволит подняться «за атмосферу, в небесные пространства»3. Через четыре с половиной года он снова возвращается к этой теме и пишет программную по заложенным в нее идеям рукопись «Свободное пространство», в которой описывает, что должен будет ощутить и увидеть человек, поднявшийся за атмосферу - в пространство, свободное от пут тяготения. Сам Циолковский так охарактеризовал эту свою тоже юношескую (ему было 25 лет) работу: «Значение: понятия о явлениях, которые мы встретим при устройстве поселений вне атмосферы. Это часть механики. Механика при простейших условиях при устранении напряженной тяжести»4. И хотя эти заметки Циолковского носили скорее описательный характер, они послужили основой для его дальнейших работ по исследованию космического пространства.

Именно в этих заметках начала оформляться его гениальная идея реактивного космического корабля. Потом эти свои юношеские разработки он математически обоснует и разовьет во многих своих трудах, как опубликованных, так и не вышедших при его жизни, и с великим талантом популяризатора изложит в научно-фантастических произведениях «На Луне», «Грезы о Земле и небе», «Вне Земли», «На Весте» и в других. Точнее было бы назвать их научно-популярными, ибо почти все в них написанное было не отвлеченной фантазией, а изложением астрономических и физических понятий и законов и проявлений этих законов в конкретных обстоятельствах. Оригинальной и доходчивой была форма популяризации - художественное, временами даже поэтическое изложение

1 Циолковский К.Э. Собр. соч. В 4 т. Т. 2. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1954. С. 435.

2 Циолковский очень дорожил своими юношескими заметками, хранил их до 1923 г., а затем передал Я.И.Перельману, снабдив кратким комментарием, озаглавленным «Пояснение к „Юношеским чертежам" К.Э.Циолковского, составленное в 1923 г. в феврале (зачатки теперешних мыслей)». См.: Циолковский К.Э. Собр. соч. В 4 т. Т. 2. С. 436.

3 Циолковский К.Э. Черты из моей жизни. С. 50.

4 Циолковский К.Э. Избранные труды. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1962. С. 515.

с образно-ассоциативными рядами. Такая форма будила воображение, фантазию читателя и тем легко вводила его в пространство научного знания. Многое из того, что во времена Циолковского воспринималось как фантазии, сейчас уже перешло в область научных фактов.

На протяжении всей жизни Циолковского занимали не только вопросы, связанные с ракетостроением, но и чисто астрономические проблемы: движение тел в космическом пространстве, образование солнечных систем и других космических тел, процессы, происходящие на Солнце и определяющие время его существования и многое другое1. И во всех этих работах он проявил себя не только как скрупулезный и добросовестный исследователь, но и как неординарный мыслитель. Его не интересовали результаты научных исследований сами по себе, а лишь в том отношении, в какой степени они содействовали продвижению человечества по пути эволюции Вселенной: способствовали нравственному совершенствованию человека, техническому и технологическому прогрессу с целью проникновения в «свободное пространство» Космоса, достижению новых, более высоких форм человеческого развития. «Астрономия увлекла меня, - говорил Циолковский уже в зрелом возрасте, - потому что я считаю до сего времени не только Землю, но и всю вселенную достоянием человеческого потомства»2.

Владимир Вернадский, как и Циолковский, рано начал задумываться об устройстве мира. Немалую роль в этом сыграли беседы с его двоюродным дядей Е.М.Короленко - большим любителем и знатоком астрономии. Вот как об этом пишет сам Вернадский: «Перед сном он любил гулять, и я, когда мог, всегда ходил с ним. Я любил всегда небо, звезды, особенно Млечный Путь поражал меня, и в эти вечера я любил слушать, когда он мне о них рассказывал, я долго после не мог успокоиться; в моей фантазии бродили кометы через бесконечное мировое пространство; падающие звезды оживлялись; я не мирился с безжизненностью Луны и населял ее целым роем существ, созданных моим воображением. Такое огромное влияние имели эти простые рассказы на меня, что мне кажется, что и ныне я не свободен от них» 3.

Эти яркие впечатления, полученные Вернадским в раннем детстве, на всю жизнь определили его глубокий интерес к астрономии, заложили основу многих его будущих исследований и открытий. Кроме неба и звезд его так же неудержимо влекли к себе история, описания путешествий, жизнь природы. В 18 лет он проштудировал четыре тома «Космоса» Гумбольдта. Этот фундаментальный труд великого естествоиспытателя

1 См. раздел «Астрономия»: Циолковский К.Э. Собр. соч. В 4 т. Т. 4.

2 Цит. по: АрлазоровМ.С. Циолковский. М.: Молодая гвардия, 1962. С. 42.

3 Страницы автобиографии В.И.Вернадского. М.: Наука, 1981. С. 19.

и путешественника на всю жизнь определил комплексность в подходе к изучению мира у самого Вернадского. Он писал в своих воспоминаниях: «Интерес мой основной был астрономия»1. И тут же: «Больше всего прельщали меня, с одной стороны, вопросы исторической жизни человечества и, с другой, философская сторона математических наук.»2. Однако так сложилось, что в эти его интересы были вплетены геология, биология и другие естественные науки. В студенческие годы он трудился, добывая знания не только на естественном отделении физико-математического факультета, но и на математическом: «Слушал иногда лекции начертательной геометрии, <...> прошел аналитическую геометрию и работал в астрономической обсерватории»3; «Я посещал отдельные лекции исторические, филологические, юридические, математические и т.д.»4 Такое комплексное образование дало Вернадскому возможность видеть изучаемые явления с разных сторон, что позволило ему впоследствии заложить многие новые направления в самых разных науках. При этом он не расставался с астрономией, был в курсе всех достижений астрономической науки от древних времен до самых передовых идей его времени. Об этом красноречиво свидетельствует его последний труд - «книга жизни»5, как он ее называл, в которой вводная глава полностью посвящена астрономическим проблемам существования Земли в Солнечной системе и нашей галактике.

Опираясь на знания о Вселенной, Солнечной системе, процессах, происходящих в космическом пространстве, Вернадский делал заключения о том, как формировалась Земля, слагающие ее кору породы и почвы. Он показывал, какую роль в этих процессах играет постоянное воздействие Космоса в форме космического вещества - комет, метеоритов и пыли, и «материально-энергетических», как он их называл, проникающих космических излучений. Благодаря знанию астрономии Вернадский изучал Землю как бы «извне», в отличие от изучения «изнутри» - традиционного для его времени, когда еще не было полетов в космос. В этом он был очень близок К.Э.Циолковскому.

Опираясь на астрономическое знание, Вернадский по-новому осмысливал научные факты истории биосферы и истории человечества. Он рассматривал земную поверхность как явление космического характера, где проявляются следы космических событий, влияющих на земные

1 Страницы автобиографии В.И.Вернадского. М.: Наука, 1981. С. 27.

2 Там же. С. 28.

3 Там же.

4 Там же. С. 31.

5 Вернадский В.И. Химическое строение биосферы Земли и ее окружения. М.: Наука,

1965.

объекты и процессы, в том числе на человека, где происходит трансформация лучистой энергии Солнца и «материально-энергетических» проникающих космических излучений в химическую энергию живого вещества. В статье «Биосфера как область превращения космической энергии» Вернадский писал: «Биосфера по существу может быть рассматриваема как область земной коры, занятая трансформаторами, переводящими космические излучения в действенную земную энергию - электрическую, химическую, механическую, тепловую и т.д. Космические излучения, идущие от всех небесных тел, проникают ее всю и все в ней. Мы улавливаем только ничтожную часть этих излучений. <.> Их учет и понимание - дело будущего»1. В очерке «Биосфера в космосе» Вернадский развивает эту мысль, отмечая, что благодаря космическим излучениям биосфера приобретает новые, необычные и неизвестные для земного вещества свойства, меняя лик Земли. «Образованная им земная поверхностная оболочка, - пишет ученый, - не может, таким образом, рассматриваться как область только вещества; это область энергии, источник изменения планеты внешними космическими силами»2. Основную роль в процессах формирования биосферы он отводит Солнцу, говоря, что биосфера «в такой же, если не в большей, степени есть создание Солнца, как и выявление процессов Земли»3.

Вернадский был специалистом в области наук о Земле - геологии, минералогии, почвоведения. Но глубокие астрономические знания и широкий комплексный подход к изучаемым предметам и явлениям приводили его к разработке таких методов исследований, которые приносили принципиально новые результаты. Он был основателем таких новых научных направлений в естествознании, как геохимия, биогеохимия, радиогеология, космохимия. Вместе с тем Вернадский считал, что не только астрономия помогает изучению Земли, но и науки о Земле вносят свой вклад в развитие астрономии. Сейчас это не вызывает удивления, но в первой половине ХХ в., когда Вернадский рассматривал Землю как экспериментальную площадку для изучения и проверки космогонических гипотез, это был воистину революционный подход. Он писал в начале 40-х гг.: «Выводы геологии не менее важны для планетной астрономии, чем выводы этой последней для геологии, ибо Земля есть единственная планета, которую мы можем изучать во всеоружии с той огромной мощностью, которой обладает методика современного естествознания»4. Так на примере научного творчества Вернадского

1 Цит. по: Чижевский А.Л. В ритме Солнца. М.: Наука, 1969. С. 6.

2 Вернадский В.И. Биосфера и ноосфера. М.: Рольф, 2002. С. 37.

3 Там же. С. 38.

4 Вернадский В.И. Химическое строение биосферы Земли и ее окружения. С. 26.

можно убедиться, что знание астрономии может радикальным образом отразиться на достижениях в других науках, принося новые идеи, новые подходы и методы исследований.

Формированию и становлению научных интересов Александра Чижевского в немалой степени способствовала обстановка в семье, в частности и прекрасная домашняя библиотека, которая собиралась не одним поколением. Александр имел и свою собственную библиотеку, среди книг которой были «Популярная астрономия» Фламмариона и «Небесные тайны» Клейна. Так же как Циолковский и Вернадский, Чижевский с детства интересовался астрономией, историей, любил путешествия. Впечатлительного, утонченного, любознательного мальчика привлекало все возвышенное и необычное. «К десятилетнему возрасту, -вспоминал он много лет спустя, - я перечитал всех классиков фантастики на русском и французском языках и лирику великих поэтов, умело подобранную в детских антологиях»1.

Большое разнообразие впечатлений формировало у подрастающего Александра широкий взгляд на мир, давало возможность осмысливать его целостность и взаимосвязанность. «Ах, какая это была хорошая пора жизни! - вспоминал он о годах детства и юности. - Мой молодой мозг стремился к познанию тайн природы и готов был ухватиться за любое явление, в надежде извлечь из него что-либо таинственное, неведомое, никому еще не известное. <.> Я метался из одной области в другую и наслаждался дивной способностью мозга познавать»2.

Важную роль в его познании мира сыграло пылкое увлечение астрономией, проявившееся у него с девятилетнего возраста. Оно было вызвано тем самым «благоговением перед красотою и величием неба»3, которое вдохновляло и вело людей Земли с древних времен. В книге воспоминаний «Вся жизнь» Чижевский посвятил этому немало возвышенных и восторженных слов: «Астрономией же я стал пылко интересоваться еще в 1906 году, то есть девяти лет от роду, а в 1907 году уже написал „Популярную космографию по Клейну, Фламмариону и другим" - „труд", сохранившийся в моем архиве до сих пор. С каким душевным трепетом и наслаждением я любовался звездами через свой телескоп! <...> Еженощные наблюдения в телескоп за звездами раскрывали мне все несказанное великолепие надземного мира. <...> Уже одно прикосновение к телескопу вызывало во мне странно-напряженное чувство, похожее на то, когда человек ждет свершения чего-то загадочного, непонятного, великого. Но при взгляде в окуляр я почти всегда испытывал

1 Чижевский А.Л. Вся жизнь. М.: Советская Россия, 1974. С. 9.

2 Там же. С. 16.

3 Там же. С. 17.

и испытываю головокружение и ту спазму дыхания, о которой говорят „дух захватывает"»1.

Сначала его увлекает Луна и он размышляет о ее влиянии на Землю: «Ее близость к Земле говорит о взаимодействиях, о системе двух тел -Земли и Луны, связанных мощными узами ньютоновского тяготения, обменом излучений и бог весть еще какими силами, нам неизвестными. <.> Под властью лунного ландшафта я зарываюсь в книги о Луне, книги астрономические, но очень скоро перехожу к книгам, где также изучается Луна в ее влияниях на земную природу, на органический мир, на человека. Я перечитываю все, что касается этого праздного, как сказали бы классически настроенные ученые, вопроса: от сочинений Гиппократа, Гелена и многих других - до Парацельса, Нострадамуса. В писаниях врачей, философов, историков, поэтов за период в две с половиной тысячи лет я находил мысли о связи между фазами Луны и явлениями органического мира»2.

Затем у Александра появляется особый интерес к Солнцу: «Теперь я стал солнцепоклонником!»3, и он занимается изучением его переменной активности, собирает литературу о дневном светиле («солнечные книги»). В любую погоду, не пропуская ни одного дня, он зарисовывает пятна на Солнце, записывает в дневник замеченные изменения и затем вычисляет поверхность пятен по формуле Вольфа. Полученные данные заносит в таблицу, постепенно накапливая материал, свидетельствующий о процессах, происходивших на Солнце.

Как тонкая и чувствительная натура Чижевский с детства испытывал на себе влияние метеорологических факторов, и это стало одной из причин его стремления к изучению внешних влияний на организм человека: «Эти мои черты, чаще наблюдающиеся в пожилом возрасте, вынудили меня еще с детства живо интересоваться происхождением их и прилежно изучать естественные науки. Когда же я из детского возраста перешел в юношеский, то уже не мог пересилить себя. Меня непреодолимо влекло к изучению внешних влияний на организм, и потому - так по крайней мере мне кажется - я отдал изучению этого всю последующую жизнь. Я стал исследователем вопросов о „влияниях". Все прочие науки были принесены мною в жертву этой основной для меня темы»4.

Астрономия и в этом случае сыграла ключевую роль, обратив его внимание не только к земным факторам влияний, но и к космическим, -сначала он пытался постичь влияние Луны на человека, а потом, став

1 Чижевский А.Л. Вся жизнь. С. 16-17.

2 Там же. С. 18.

3 Там же.

4 Там же. С. 43.

«солнцепоклонником», перенес этот интерес на дневное светило. В этот момент судьба свела Чижевского с Циолковским, который в ответ на его «основной вопрос: могут ли циклы солнечной активности иметь влияние на мир растений, животных и даже человека» после некоторых раздумий не только ответил утвердительно, но и подсказал, что подтверждение этому можно найти в статистических данных, охватывающих десятилетия и столетия. С присущей ему гениальной прозорливостью Константин Эдуардович добавил, что в этой области можно будет обнаружить «много самых удивительных вещей»1, что со временем блестяще подтвердилось как исследованиями самого Чижевского, так и последующими поколениями гелиобиологов и астрономов.

Космические грезы - синтез научного и метанаучного познания

Знаю, что я смертен, что дни мои сочтены; но когда я в мыслях неустанно и жадно прослеживаю пути светил, тогда я не касаюсь ногами Земли: на пиру Зевса наслаждаюсь амброзией богов.

К.Птолемей. «Альмагест»

Среди качеств, общих для всех троих, было одно уникальное качество, свойственное лишь высоким духам, - синтез. Оно проявлялось и в широком диапазоне творческих интересов ученых, и в необычайной способности равноценного восприятия точных наук и гуманитарных дисциплин, языков других народов и их культур, поэзии и живописи, философии и религиозных откровений, и в осознании единства и целостности мира. С детства проявляя интерес ко всем аспектам бытия, все они стали «полигистрами», как охарактеризовал еще одного выдающегося русского космиста - Павла Флоренского - его современник и выдающийся философ Серебряного века Сергей Булгаков. Они знали по нескольку иностранных языков, прокладывали новые пути в различных областях науки, создавали свои философские учения, созидали ту синтетическую систему познания, которая составляет методологическую основу философии космической реальности - Живой Этики.

Синтетическое единство Мироздания у Циолковского выразилось в его идее монизма, сформулированной им очень рано. Вспоминая свою учебу в Москве, он писал: «Что я читал в Москве и чем увлекался? Прежде всего - точными науками. <...> Под точной наукой или, вернее, истин-

1 Чижевский А.Л. Вся жизнь. С. 43.

ной наукой я подразумевал единую науку о веществе или о Вселенной. Даже математику я причислял и причисляю сюда же. Монизм - единство - на всю жизнь остался моим принципом»1. Этот ведущий принцип жизни синтетически соединил в нем науку и философию: «Единая вселенская наука о веществе или материи была базисом моих философских мыслей. Астрономия, разумеется, играла первенствующую роль, так как давала [мне] широкий кругозор. Не одни земные явления были материалом для выводов, но и космические: все эти бесчисленные солнца и планеты»2.

Ощущение единства и в то же время многоаспектности вещества вселенной приводило к тому, что в познании мира Циолковский сочетал взаимодополняющие подходы - научный и метанаучный. Он писал в своих воспоминаниях: «Я видел и в своей жизни судьбу, руководство высших сил. С чисто материальным взглядом на вещи мешалось что-то таинственное, вера в какие-то непостижимые силы, связанные с Христом и Первопричиной. Я жаждал этого таинственного. Мне казалось, что оно меня может удержать от отчаяния и дать энергию. Я пожелал в качестве доказательства видеть облака в виде простой фигуры, креста или челове-ка»3. И через несколько недель он увидел облако сначала в виде правильного четырехконечного креста, а затем в виде безукоризненной по форме человеческой фигуры. «Это странное явление в связи с моими предыдущими мыслями и настроениями, - вспоминал Циолковский, - имело громадное влияние на всю мою последующую жизнь: я всегда помнил, что есть что-то неразгаданное, что Галилейский учитель и сейчас живет, и имеет значение, и оказывает влияние до сих пор. Это придавало интерес тяжелой жизни, бодрило. Я говорил себе, что еще не все потеряно, есть что-то, что может поддержать, спасти. Несмотря на то, что я был проникнут современными мне взглядами, чистым научным духом, материализмом, во мне одновременно уживалось и смутно шевелилось еще что-то непонятное. Это было осознание неполноты науки, возможность ошибки и человеческой ограниченности, весьма далекой от истинного положения вещей. Она осталась и теперь и даже растет с годами»4.

Дух научного материализма, безраздельно царствовавший во времена Циолковского, не помешал ему осознать, что наука, основанная на узкоматериалистическом подходе, ограничена в своих возможностях, и это неизбежно приводит к появлению ошибочных выводов. Внутреннее неудовлетворение неполнотой знания о Вселенной, о ее

1 Циолковский К.Э. Черты из моей жизни. С. 53, 54.

2 Там же. С. 123.

3 Циолковский К.Э. Гений среди людей. М.: Мысль, 2002. С. 58.

4 Там же. С. 59.

законах и развитии, полученного в рамках традиционной науки, побудило ученого к разработке собственной космической философии, в которой он обрисовал сложность и многоплановость одухотворенной Вселенной, состоящей из «множества космосов», населенных разумными существами различной степени развития.

Сформулированные им идеи были необычными, они не опирались на достижения науки и философии его времени, что говорило об ином их источнике, информация из которого шла через внутреннее пространство самого Циолковского. Эту информацию он принимал постоянно, начиная с самого раннего детства, еще до того, как познакомился с первыми книгами. Он написал об этом в предисловии к работе «Исследование мировых пространств реактивными приборами», хотя и не понимал до конца, откуда в нем возникала эта информация. Объясняя свое стремление к космическим путешествиям, в издании 1911-1912 гг. он писал: «Кроме того, мне представляется - вероятно, ложно, - что основные идеи и любовь к вечному стремлению туда - к Солнцу, к освобождению от цепей тяготения, - во мне заложены чуть не с рождения. По крайней мере, я отлично помню, что моей любимой мечтой, в самом раннем детстве, еще до книг, было смутное сознание о среде без тяжести, где движения во все стороны совершенно свободны и где лучше, чем птице в воздухе. Откуда явились эти желания, я до сих пор не могу понять; и сказок таких нет, а я смутно верил, и чувствовал, и желал именно такой среды без пут тяготения»1. В издании 1926 г., как бы смущаясь этими своими «ненаучными» впечатлениями или пытаясь найти им хоть какое-то обоснование, он добавляет абзац: «Может быть, остатки атрофированного механизма, выдохшихся стремлений, когда наши предки жили еще в воде и тяжесть ею была уравновешена, - причина таких снов и желаний»2.

Друг, ученик и единомышленник К.Э.Циолковского А.Л.Чижевский охарактеризовал эти неясные стремления как внутреннее зрение, отмечая особую зоркость К.Э.Циолковского как исследователя, видевшего дальше и глубже других: «Гениальность Константина Эдуардовича состояла еще в том, что он ясно видел многое, чего никто, ни один человек в мире тогда еще не видел. <.> И в наши дни многим еще трудно психологически представить себе человека в Космосе - оторванным от Земли, а в те годы возможность такого представления граничила с безумием либо с бесплодной фантазией. Только у К.Э.Циолковского это представление было реальным: он не был ни безумцем, ни безудержным фантазером - он был прежде всего исследователем, видевшим на несколько десятилетий вперед. Зоркость подлинного научного зрения у него была развита в такой

1 Циолковский К.Э. Избранные труды. С. 167.

2 Там же. С. 242.

огромной степени, что он даже видел свои космические корабли, вырывающиеся из строк его писаний. Подчеркиваю: он не только верил, но и видел. Таким особым зрением обладают только подлинные гении. Это - не фантазия, не галлюцинация, не мираж, не „кажущееся", а именно особая зоркость, позволяющая людям делать великие открытия. <.. .> Внутреннее зрение - это то самое, что отделяет мир гения от мира обыкновенного человека. Это два различных мира. Гений - всегда впереди своих современников. Не прибегая к каким-либо приборам, он видит несоизмеримо дальше их, слышит несравненно больше. Приборы служат для подтверждения и уточнения его догадки»1.

Ярким подтверждением этой зоркости и видения далеко вперед служит записанная А.Л.Чижевским беседа с К.Э.Циолковским, которую он назвал «Теория космических эр». В этой беседе Циолковский поделился со своим учеником и соратником самыми сокровенными мыслями «о вещах, не поддающихся объяснению». Только гений мог всерьез и глубоко задуматься над «вопросом всех вопросов» - смыслом существования самого Мироздания: «.зачем все это - зачем существуют материя, растения, животные, человек и его мозг - тоже материя, - требующий ответа на вопрос: зачем все это? Зачем существует мир, Вселенная, Космос? Зачем? Зачем?»2. И только гений мог развернуть этот сакраментальный вопрос, который «не разрешил никто - ни наука, ни религия, ни философия», в конкретную гипотезу путей космической эволюции - его теорию космических эр, цикличного развития материи, перехода ее из корпускулярной формы в лучистую, а затем из лучистой снова в корпускулярную, но «более высокого уровня». Циолковский понимал, что эти его прозрения не могут быть приняты современной ему наукой, поэтому не стремился их публиковать, но это не могло укротить его ищущего истины духа. А.Л.Чижевский свидетельствует об этих творческих муках великого мыслителя: «Вот именно: ненаучность! - воскликнул Константин Эдуардович. - Научно все, что мы держим в руках, ненаучно все, чего мы не понимаем! С таким ярлыком далеко не уедешь. И в то же время мы знаем, что знаем мало, очень мало из всего того, что предлагает природа нашему изучению. Еще весь мир нам предстоит изучить - так много в нем неизвестного и просто-напросто непонятного, а мы уже устраиваем заборы: это можно, а этого нельзя!.. Это бери и изучай, а этого не смей трогать <...>. А ведь я-то в таких рекомендациях не нуждаюсь! Совсем не нуждаюсь!»3.

1 Чижевский А.Л. Вся жизнь. С. 36-37.

2 Чижевский А.Л. Теория космических эр // К.Э.Циолковский, А.Л.Чижевский: калужские страницы русских космистов / Сост. Л.Т.Энгельгардт, А.В.Манакин. Калуга: Гриф, 2007. С. 111.

3 Там же. С. 113-114.

Циолковский все оценивал со своей, присущей только ему, «космической точки зрения». Ею он проверял все свои гипотезы и теории. Л.В.Шапошникова, ученый-космист современности, отмечает: «Константин Эдуардович имел ряд уникальных особенностей, которые отличали его от различного рода коллег. Если они постигали Космос теоретически, то Циолковский нес его в глубинах своего внутреннего мира, что позволяло ему проникаться Космосом и чувствовать его всем своим существом. Космос был как бы его частью, его мироощущением. Он был связан с ним не только информацией, но и образами, которые он черпал в его глубинах и переносил в земную действительность»1.

Эти образы встают перед нами в трудах К.Э.Циолковского, особенно в тех его произведениях, которые принято называть научно-фантастическими. В них мы находим такое точное описание картин и происходящих явлений, что создается впечатление, что он все это видел и испытывал сам. Удивительно точное описание состояния невесомости во время полета по инерции К.Э.Циолковский дает в повести «Вне Земли»2. Конечно, потеря веса как следствие физических законов строго просчитывалась математически. Циолковский отобразил в рисунках это явление еще в своих юношеских тетрадях. Но между математическими выкладками и образным, полностью адекватным реальности, удивительно точным описанием происходящего - огромное расстояние. Описанные им подробности поведения людей, предметов, жидкостей были такими, какими мы их, в нашу космическую эру, узнали из репортажей с орбиты современных космических экспериментов. Описание Циолковского тоже можно назвать репортажем с орбиты, только это своеобразный «репортаж из будущего». Разумеется, ученый базировался на знании физических законов, но без воображения, эмоционального ощущения, видения, или предвидения, как эти законы действительно реализуются во времени и пространстве, невозможно убедительно описать ни бытовые подробности жизни в невесомости, ни целую серию технологических экспериментов, продемонстрированных героями повести3.

А его «картина места» - описание вида звездного неба в юношеской работе «Свободное пространство» - поражает не только своей достоверностью, но и силой художественного образа: «Вы увидите мрачный, черный как сажа, полный (а не полусферу, не свод) шар, в центре которого, вам кажется, помещены вы. Внутренняя поверхность этого шара усыпана блестящими точками, число которых бесконечно больше числа звезд,

1 Шапошникова Л.В. Великое путешествие. В 3-х кн. Кн. 3: Вселенная Мастера. М.: МЦР, Мастер-Банк, 2005. С. 450.

2 См.: Циолковский К.Э. Вне Земли. Новосибирск: Согласие, 2007. С. 49.

3 См.: Там же. С. 54-59.

видимых с Земли. Каким мертвым, ужасным представляется это черное небо, блестящие звезды которого совершенно неподвижны, как золотые гвозди в церковных куполах! Они (звезды) не мерцают, как кажется с нашей планеты, они видны совершенно отчетливо»1. Можно лишь предполагать, из каких информационных пространств позаимствовал в 1883 г. молодой Циолковский эту картину, - но не только из современных ему научных исследований. Первое реальное подтверждение картин Космоса, нарисованных К.Э.Циолковским, подтверждение его «космических грез», пришло от Юрия Гагарина, который в своем выступлении сразу после полета сказал, что все увиденное им уже было описано в трудах гениального Циолковского2. И хочется вслед за Л.В.Шапошниковой сказать: придет время - и все остальные космические картины, которые возникали в его воображении, будут подтверждены теми, кто проникнет в бездонные и беспредельные глубины Мироздания. Космические картины не только околоземного пространства, но и Космоса дальнего, и Вселенной его космической философии.

В.И.Вернадский, так же как и К.Э.Циолковский, был информационно и образно связан с той высокой космической реальностью, существование которой он предчувствовал и про которую говорил: «Перед нами открываются горизонты негаданные - даже в самых смелых и фантастических утопиях будущего»3. С рождения он был наделен особым качеством образно воспринимать все, что узнавал или видел. Он был впечатлительной и чуткой натурой. Очень тонко чувствовал живопись, музыку, они приводили его в особое состояние духа: «Вчера был на концерте в церкви - некоторые вещи на меня произвели сильное впечатление, <.> мне казалось, что эти звуки проникают в меня глубоко, глубоко, что им ритмически отвечают какие-то движения души, и все мое хорошее, сильное собирается в полные гармонии движения»4. Эти ритмические движения души каким-то непостижимым образом преобразовывались в мысли, идеи. «Я пережил не раз, слушая хорошую музыку, глубокое влияние на мою мысль. Некоторые из основных моих идей, - отмечал Вернадский, -как идея о значении жизни в космосе, стали мне ясными во время слушания хорошей музыки. Слушая ее, я переживал глубокое изменение в моем понимании окружающего»5. И пояснял: «.такое настроение может быть особенно сильно тогда, когда дух проникает в окружающее и когда ты чувствуешь ускоренный темп смелого вхождения в окружа-

1 Циолковский К.Э. Собр. соч. В 4 т. Т. 2. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1954. С. 29.

2 См.: АрлазоровМ.С. Циолковский. С. 48.

3 Страницы автобиографии В.И.Вернадского. С. 234.

4 Там же. С. 174.

5 Вернадский В.И. Начало и вечность жизни. М.: Советская Россия, 1989. С. 615.

ющую мглу»1. Л.В.Шапошникова, глубоко изучившая феномен внена-учного познания, отмечает в главе, посвященной В.И.Вернадскому: «Это было редкое духовное качество, свойственное великим художникам, мыслителям и ученым. Оно помогало ему познать окружающий мир не как изолированный остров, на котором он в силу каких-то обстоятельств оказался, а во всем богатстве его временных и пространственных связей»2. Наиболее выразительно это качество Вернадского проявилось во время его тяжелой болезни в Крыму в 1920 г., когда он в деталях увидел всю свою последующую жизнь. Увиденное реализовалось в его творчестве практически полностью, не считая некоторых внешних обстоятельств.

Но и в остальной жизни В.И.Вернадского было много свидетельств этого особого проникновения в окружающее. Как и Циолковский, Вернадский сочетал метанаучный и научный способы познания мира. Первый был основан на образном восприятии, внутренней творческой работе, том самом внутреннем зрении, которое, как утверждал Чижевский, свойственно лишь гениям, или, как отмечал сам Вернадский, присуще художникам3. Этот способ постижения реальности приносил озарения, прозрения, помогая находить верные направления в научных исследованиях. В дневниках, письмах жене и ближайшим друзьям Вернадский часто писал и о своих видениях - особом видении внутренним взором процессов, происходящих на огромных пространственно-временных отрезках. Он отмечал возникающий у него при соприкосновении с интересным для него ландшафтом ряд «самых разнообразных мыслей, фантазий, впечатлений», говорил о пробегающих в уме картинах былого, особенно когда он старался улавливать «не картину рельефа, а более глубокое свойство - химические процессы»4, связанные с историей формирования данного ландшафта.

Вернадский говорил о звучащих внутри него зовах, иногда неясных, но неотвратимо манящих, о мелодиях мысли, служащих камертоном в его размышлениях над проблемами живого вещества, о приобщении к многовековой мысли человечества. «Когда работаешь над каким-нибудь научным вопросом, в уме мелькают облики лиц, раньше над этим думавших, чувствуешь, точно какая-то неведомая, невидимая цепь сильно связывает тебя с философом-греком, средневековым монахом, арабским врачом или одним из великих ученых последних трех столетий, - над теми же вопросами они работали, думали», - писал он своей будущей жене в июне 1886 г.

1 Страницы автобиографии В.И.Вернадского. С. 189.

2 Шапошникова Л.В. Великое путешествие. В 3-х кн. Кн. 3: Вселенная Мастера. С. 268.

3 См.: Страницы автобиографии В.И.Вернадского. С. 229-230.

4 Вернадский В.И. Письмо к Н.Е.Вернадской от 26 августа 1894 г. //Прометей: Историко-биографический альманах. Серия «Жизнь замечательных людей». Т. 15. М.: Молодая гвардия, 1988. С. 100.

И продолжал: «.мне кажется, точно я живу в далеких странах, в далеких временах, точно моя мысль как-то тесно сплетается с мыслью стародавних эпох и людей»1. Эти творческие грезы - погружения в мир мыслей и образов - приносили идеи, которые Вернадский, со свойственной ему тщательностью, проверял на практике. Он переходил ко второму - строго научному - пути изучения мира, основанному на «эмпирических фактах» и «эмпирических обобщениях». Но для него, как и для Циолковского, строго научный подход к изучаемым явлениям не был лишь рациональной работой ума и логики, не ограничивался сухими научными догмами, теориями, гипотезами, отвлеченными моделями. Наука для этих ученых была неотделима от самой жизни, от всех ее проявлений и аспектов.

Размышляя о роли религии в познании мира - космической реальности, Вернадский записывает в дневник в августе 1943 г.: «В моей научной работе - опираясь на эмпирические обобщения - но не [на] научные теории и гипотезы, я неизбежно должен встретиться с религиозными явлениями, а не только с научными.»2. В этой мысли Вернадского, который всегда стремился дойти до самой сути вещей и явлений, еще раз проявляются его научная принципиальность и бескомпромиссность. Страстные искания «правды личности» были для него ведущим творческим принципом. Это вносило во все, что он делал, элемент переживания, но не упрощенно эмоционального, а глубоко связанного с процессом познания, с теми образами, которые этот процесс порождал. Отсюда необыкновенная глубина проникновения в изучаемое, желание увидеть и понять явление всесторонне.

Классифицируя космические объекты - галактики, планетные системы, сами планеты как различные по природе своего «физико-химического пространства» естественные тела, он утверждает: «Только такие тела изучаются натуралистом реально, будь это астроном, геолог или физик, который касается природных тел». И поясняет: «Я пережил раньше, в моей молодости, научный спор о том, что такое естественное тело в научной работе натуралиста, и с тех пор неуклонно проникнут этим переживанием в моей научной работе, касается ли это малого или большого»3.

И в малом, и в большом Вернадский прежде всего оставался честным исследователем, принимавшим и применявшим все способы познания, которые помогали постичь реальность. Вот как сам Владимир Иванович описывал процесс взаимодействия разных путей познания в своем мировоззренческом исследовании «Научная мысль как планетное

1 Вернадский В.И. Письмо к Н.Е.Вернадской от 3 июля 1886 г.//Прометей: Историко-биографический альманах. Серия «Жизнь замечательных людей». Т. 15. С. 89.

2 Архив РАН. Ф. 518. Оп. 2. Д. 22. Л. 13.

3 Вернадский В.И. Химическое строение биосферы Земли и ее окружения. С. 161.

явление»: «Мы видим и знаем - но знаем бытовым, а не научным образом, что научная творческая мысль выходит за пределы логики (включая в логику и диалектику в разных ее пониманиях). Личность опирается в своих научных достижениях на явления, логикой (как бы расширенно мы ее ни понимали) не охватываемые. Интуиция, вдохновение - основа величайших научных открытий, в дальнейшем опирающихся и идущих строго логическим путем - не вызываются ни научной, ни логической мыслью, не связаны со словом и с понятием в своем генезисе. В этом основном явлении в истории научной мысли мы входим в область явлений, еще наукой не захваченную, но мы не только не сможем не считаться с ней, мы должны усилить к ней наше научное внимание»1.

Восприятие любого явления как части единого природного процесса весьма характерно для мировоззренческого и методологического подхода Вернадского к любым исследованиям - будь то область естествознания или философские изыскания. Немалую роль в становлении такого подхода сыграло увлечение астрономией. Как уже упоминалось, рассказы его дяди Е.М.Короленко об иных мирах, звездных системах, галактиках с детских лет пробудили у него интерес и желание охватить своим познанием и осмыслением всю вселенную. Присущий Вернадскому дар гармоничного объединения знаний, полученных опытным путем, с теми, которые он получал благодаря умению уловить («вспомнить», по его выражению) нечто, запечатленное в скрижалях вечности, нашел воплощение в тех поистине удивительных научных обобщениях, которые выделили его из среды современников. Известно, что многие великие открытия В.И.Вернадского сделаны на основе обобщений исследований других ученых. Характерно, что именно его синтетичному мышлению оказались подвластны такие обобщения, которые привели к разработке, как уже отмечалось, совершенно новых направлений в науке: геохимии, биогеохимии, космохимии, радиогеологии и особенно к созданию эволюционного учения о живом веществе, биосфере и ноосфере.

А.Л.Чижевский также был многогранно одаренным и ярко эмоциональным человеком. Ученый, мыслитель, поэт и художник, он с рождения нес в себе этот синтез образного и рационального, художественного и логического, метанаучного и научного познания мира. С детства ощущал он в себе присутствие высших сил, творческого огня, который присущ всем великим творцам. «И я всегда горел внутри! - вспоминал он. - Странное ощущение огня - не фигурального, а истинного жара было в моей груди. В минуты особых состояний, которые поэты издревле называют вдохновением, мне кажется, что мое сердце извергает пламень, который вот-вот вырвется наружу. Этот замечательный огонь я ощущал и ощущаю всегда,

1 Вернадский В.И. Философские мысли натуралиста. М.: Наука, 1988. С. 151, 152.

когда мысли осеняют меня или чувство заговорит. Прекрасные произведения искусства и творения науки мгновенно вызывают во мне ощущение этого внутреннего жара»1. Это был отклик чувствительной души и высокого духа на космическую энергетику Красоты: «Мое слабое здоровье, частые головные боли, сверхчувствительность ко всему окружающему, резко повышенная нервная возбудимость благоприятствовали развитию таких сторон моей души, которые не могли безразлично относиться к искусствам. С раннего детства я страстно полюбил музыку, поэзию и живопись, и любовь эта с течением времени не только не уменьшалась, а принимала все более страстный характер, даже тогда, когда корабль моих основных устремлений пошел по фарватеру науки»2. Обостренное чувство прекрасного развило способность воспринимать и познавать мир не только научным путем, но и через образы. И со временем ученый сформулировал теорию образа как способа познания.

А.Л.Чижевский оставил свидетельство о своих многосторонних интересах, проявившихся у него с детства: «Я по своей внешности ничем не походил на людей науки, о которых принято говорить, что они рассеяны, небрежны по отношению к своей внешности, задумчивы, неразговорчивы. Я был в меру разговорчив, восторжен, увлекался поэзией, играл на рояле и скрипке и был страстным коллекционером. В детстве я собирал марки, затем занимался нумизматикой и, наконец, перешел к собиранию книг и научных фактов. Последнее сделалось моей страстью. В то время моя собственная библиотека насчитывала не менее десяти тысяч книг (среди которых было несколько чудесных инкунабул) по вопросам всеобщей истории, археологии, биологии, медицины, истории наук, математики, физики, химии, живописи, музыки и т.д.»3. Чижевский получил хорошее домашнее образование, затем учился в варшавской гимназии, окончил частное реальное училище Ф.Шахмагонова в Калуге. Высшее образование он получал в Московском археологическом институте и в Московском коммерческом институте, учился также на физико-математическом и медицинском факультетах Московского университета. Синтетичность его натуры проявилась в сочетании его выдающихся научных достижений с ярким поэтическим и художественным даром, что позволяло ему видеть и отображать мир в его гармоничном единстве, как нераздельное целое, живущее по единым законам.

У Чижевского была способность предсказывать перемену погоды, дождь или грозу - за сутки и более до их наступления. Но он обладал

1 Чижевский А.Л. Вся жизнь. С. 10.

2 Там же. С. 13.

3 Чижевский А.Л. На берегу Вселенной: Годы дружбы с Циолковским: Воспоминания. М.: Мысль, 1995. С. 84.

повышенной чуткостью не только к явным внешним воздействиям, а и к чему-то более тонкому, неосязаемому, неуловимому. Это качество способствовало удивительным творческим достижениям. Он внутренним восприятием ощущал ритмичность космической жизни и запечатлевал это чувство как в ритме своих стихов, так и в научных выводах. В то же время всей своей огненной натурой он созвучал энергетическим процессам беспредельной Вселенной и конкретной конечной материи. Это находило отражение в широком диапазоне его трудов - от мировоззренческих и космогонических до таких как исследование влияния ионизированного воздуха на жизнедеятельность организмов и изучение магнетизма крови, - трудов, заложивших основания науки будущего. И здесь увлечение астрономией имело ключевое значение. Почти ежедневное прикасание к космической сказке, которая не оставляла его и во сне, красота и бесконечность звездного океана, фантастические пейзажи Луны и лики других планет Солнечной системы приобщали его к таинству Космоса, расширяя в беспредельность сознание и мировосприятие.

Так же как К.Э.Циолковский и В.И.Вернадский, А.Л.Чижевский познавал мир через общение с природой. Вспоминая совместную работу с Циолковским, он писал: «У нас никогда не было свободного времени, когда мы могли бы заняться ну хотя бы просто созерцанием природы. Мы и в этом созерцании были взволнованы и всегда заняты наблюдением. Каждая букашка, каждая мошка, каждый листик, каждая травка являлись нам величайшей загадкой, и наш мозг пытливо работал над ней <.. .> чаще всего бесполезно. Но иногда нам везло - мы делали некоторые обобщения. Это нам давало исключительную радость. Мы всегда занимались только своим делом, и это было одно из величайших благ, на которое может рассчитывать человек <...>. Что значит „свое дело"? Это поиски ответов на вопросы, которые ставили мы сами перед своим мозгом, перед своей жизнью, перед природой»1. Они, как и Вернадский, «вопрошали природу» и получали ответы, проникая все глубже и глубже в тайны Мироздания.

У Чижевского есть очень интересные размышления, связанные с методологией познания. «Только ожидаемое подвластно нашему мыслительному аппарату. С ожидаемым человеческий мозг может делать реальные опыты, которые его приводят с помощью эксперимента или математического анализа к открытию или изобретению. Как эксперимент, так и математический анализ суть две стороны одного и того же процесса - процесса ожидания или видения», - пишет он, вводя в процесс познания непременным условием метанаучные понятия ожидания и видения. И продолжает: «Но ни опыт, ни математический анализ сами по себе, за редчайшим исключением, не имеют никакой познавательной ценности, если тот, кто

1 Чижевский А.Л. Вся жизнь. С. 30-31.

прибегает к ним, ничего не ждет или ничего не видит, а пытается с помощью „спекуляций" что-либо открыть или изобрести. Вероятность такого события приближается к нулю. Для того чтобы эта вероятность приближалась к единице или была равна ей, надо уметь ожидать и видеть. Такой способностью обладают таланты „первого класса" - гении»1. Гениальность самого Чижевского, умевшего сочетать свое внутреннее видение и с экспериментом, и с математическим анализом, в полной мере проявилась в его научных трудах. О «космических грезах» А.Л.Чижевского, ярко и образно отображенных в его стихах, нужно говорить отдельно. К сожалению, рамки данной работы не позволяют этого сделать.

«Космические грезы» выдающихся космистов не были отвлеченными мечтаниями. Вышедшие из неизученного еще пока наукой космоинфор-мационного пространства, которое философы-космисты Серебряного века называли «областью идеального», они проходили горнило классической науки и воплощались в конкретных идеях, гипотезах, теориях, расчетах и практических реализациях.

Земное и надземное - от астрономической науки к философии космической реальности

Я сын твой родимый, о Атон, взносящий священное имя до крайних высот мирозданья, где в песнях ты вечно воспет. Даруй же мне силы, о Атон, с твоими сынами благими дорогой единой стремиться в твой вечно ликующий свет.

Древнеегипетский гимн2

Из трех великих космистов лишь А.Л.Чижевский в конце своей жизни был свидетелем начала космической эры. Во времена К.Э.Циолковского и В.И.Вернадского выход человека в космическое пространство представлялся чем-то отвлеченным, лишенным целесообразности и малореальным с технической стороны. Мышление даже самых передовых ученых и инженеров не отрывалось от Земли дальше ее воздушного пространства, где летали дирижабли и аэропланы. В миры надземные проникала мысль лишь поэтов и философов, тех, кого принято называть мыслителями. К таким мыслителям относились Циолковский, Вернадский

1 Чижевский А.Л. Вся жизнь. С. 36-37.

2 Перевод гимна сделан А.Л.Чижевским. Цит. по: Чижевский А.Л. В ритме Солнца. М.: Наука, 1969. С. 5.

и Чижевский. Как уже отмечалось, в их творчестве тесно переплеталось земное и надземное, материальное и духовное, научное и метанаучное. Астрономические знания играли в этом немаловажную роль, расширяя кругозор и направляя полет мысли в беспредельность Космоса. Но ищущая истины мысль выдающихся космистов устремлялась дальше, разрывая ограниченный круг того знания, которое давала современная им астрономическая наука. Космос был для них не только беспредельным пространством, в котором располагались материальные космические тела - галактики, звезды, планеты, кометы и пр. Они воспринимали его как живой организм со сложной, многоуровневой структурой, одной из компонент которой является человек. Они понимали, что современная им наука еще далека от познания сложной реальности Космоса, и прямо писали об этом в своих трудах. Поэтому их творческая мысль все чаще и чаще обращалась к другим источникам знаний, в том числе к древнейшим философским системам.

Именно комплексный подход стал основой того космического мировоззрения, которое известно как феномен русского космизма. «Будем стараться иметь космический взгляд на вещи» 1, - любил повторять Циолковский, имея в виду ту неизмеримо более богатую реальность Космоса, которую он описал в своих философских трудах. То же самое утверждал и Вернадский: «Научно понять - это установить явление в рамки научной реальности - космоса»2. Космическая реальность была для них критерием истины, ею они проверяли свои научные изыскания. Каждый из них разработал свою космическую философию.

Циолковский, Вернадский и Чижевский в своих научных и философских трудах показали, что причина многих земных явлений лежит в Космосе, что сама земная жизнь имеет космическую природу и причину. Характерной чертой космической философии каждого из них был эволюционизм. Они рассматривали известное на настоящий момент состояние человека и Космоса как один из этапов в бесконечной цепи развития, устремленного к совершенствованию, полагая, что мысль человека, и особенно ее направленность, являются определяющими факторами такого развития. При этом они подчеркивали, что при несовпадении направления мыслей и деятельности человечества с вектором эволюции происходит уничтожение цивилизации. Поэтому на первый план выходили такие критерии нравственного совершенствования человека, как устремление к общему благу и к достижению мировой общности, единства и солидарности людей сначала в масштабах планеты, а затем содружества космических рас. А для всего этого необходимо повышение самосознания людей.

1 Циолковский К.Э. Гений среди людей. С. 5.

2 Вернадский В.И. Философские мысли натуралиста. С. 44.

Глубокое изучение философских изысканий К.Э.Циолковского, В.И.Вернадского и А.Л.Чижевского еще впереди. Приведем лишь несколько примеров того, как творческая мысль выдающихся космистов органично переходила от земного уровня к надземному, связывая эти уровни в единое целое космической реальности, онтологическое обоснование которой было дано несколько позже в Учении Живой Этики1.

Циолковский не отделял физическую вселенную с ее зарождающимися и гаснущими звездами, доступную для изучения астрономической науки, от той Вселенной его космической философии, в которой претерпевают бесконечную эволюцию атомы-монады и существуют Высшие разумные силы, управляющие жизнью этой Вселенной. Эти две Вселенные -проявленная, видимая человеческими глазами, и слагаемая неизмеримо более тонкой материей, заселенная существами «из несравненно более разреженной материи»2, чья эволюция началась «дециллионы дециллио-нов» лет назад, в его трудах сосуществуют параллельно и одновременно, как бы пронизывая одна другую. Эти Вселенные, такие разные, дополняя друг друга, создают тот реальный Космос Циолковского, изучению которого с позиций «чистейшего материалиста», рассматривающего материю «не с идеалистической, а с космической точки зрения»3, он посвятил всю свою жизнь. «Гений Константина Эдуардовича оказал влияние на века. Он был не только теоретиком космонавтики, он был одним из основателей науки о космосе, то есть новой науки в самом широком смысле этого слова. Своими трудами он приблизил человека к космосу и указал научной мысли путь ее дальнейшего - уже космического - развития»4.

Во вступительной статье к сборнику трудов К.Э.Циолковского «Гений среди людей» Л.В.Голованов так написал о нашем гениальном соотечественнике: «Он первым взорвал геоцентризм в социально-историческом сознании и указал на объективную необходимость выхода человечества в мировое пространство»5. Заселение человечеством космических просторов было для К.Э.Циолковского непременным условием эволюционного развития, способом преодоления неизбежных природных катаклизмов, связанных с невозможностью существования жизни в теперешнем ее виде на Земле. Как он любил повторять, теория и практика звездоплавания были для него лишь способом сохранить жизнь устремленного к совершенствованию и достойного стать космической расой человечества. Даже все

1 См.: Шапошникова Л.В. Философия космической реальности // Листы Сада Мории. Кн. 1. Зов. М.: МЦР, Мастер-Банк, 2003. С. 5-165.

2 Циолковский К.Э. Гений среди людей. С. 230.

3 Чижевский А.Л. Теория космических эр. С. 119.

4 Чижевский А.Л. Вся жизнь. С. 34.

5 Циолковский К.Э. Гений среди людей. С. 5.

свои работы, посвященные вопросам улучшения общественного устройства на Земле, он писал «с космической точки зрения», пытаясь проложить людям путь к тому идеальному обществу, которое будет достойно представлять земное человечество в содружестве космических рас.

Космическая философия В.И.Вернадского представлена в его концепции ноосферы. Существует широкий диапазон интерпретаций понятия «ноосфера»: разные подходы, разные исторические взгляды - от религиозных до технократических1. По-разному трактуют исследователи творчества В.И.Вернадского и его ноосферную концепцию, возможно потому, что он не успел проработать идею о ноосфере так же детально и тщательно, как свое учение о биосфере. Сам Вернадский рассматривал ноосферу как природное явление, позволяющее, как он писал Б.Л.Личикову в письме от 15 ноября 1935 г., ввести исторический процесс человечества как продолжение биогеохимической истории живого вещества. Вернадский говорил о неразделимости человечества и ноосферы, когда геологическое и биосферное преобразование Земли человеком благодаря его духовной жизни, его научной мысли приобрело качественно новый уровень, а сознание человека, его разум стали определять бытие его самого и существование всей планеты.

В основе ноосферной концепции Вернадского лежит подход к осмыслению эволюции природы и духовно-культурной эволюции человечества, опирающийся на принцип единства в многообразии. Рассматривая условия наступления ноосферы, Вернадский выдвигает постулат единства человечества на основе общеобязательности и непреложности нау-ки2 как необходимое условие эволюции. Он отмечает вселенскость человечества - полный захват человеком биосферы «благодаря быстроте сношений и передвижений»3 и в то же время утверждает, что без воздействия космических сил не было бы на земле ни жизни, ни человечества. Он говорит о космическом характере биосферы, а значит, и самого человека. Идея единства человека, планеты, Космоса пронизывает все творчество В.И.Вернадского.

В этой неразрывной связи он рассматривает и исторический процесс, отмечая неслучайный характер хода истории, его зависимость от природных законов: «Он представляется натуралисту-эмпирику процессом стихийным, естественно-историческим, не случайным и не могущим быть

1 См.: НазаровА.Г. К истории возникновения термина и понятия «ноосфера»//Институт истории естествознания и техники РАН: Годичная научная конференция. 2000. М.: ИИЕТ РАН, 2000. С. 228-229; Назаров А.Г. Биосфера, ноосфера, человек: научная и христианская традиции // Экология и развитие личности. Ступино, 2001. С. 178-195.

2 См.: Вернадский В.И. Научная мысль как планетное явление. Глава V//Философские мысли натуралиста. С. 99-123.

3 Там же. С. 50.

остановленным какой-нибудь катастрофой. Корни его скрыты глубоко, в непонятном нашему разуму строе природы, в ее неизменном порядке»1. Подчеркивая независимость этого процесса от общественных или социальных проявлений, Вернадский говорит о существовании его истоков в прошлом. «С глубочайшим вниманием, - пишет ученый, - должен историк мысли, историк науки присматриваться в такие эпохи (поворотные, эпохи формирования мировоззрения. - Т.С.) к происходящему. Он может этим путем понимать прошлое и, может быть, провидеть будущее»2.

Вернадский считал организующей силой исторического процесса «энергию человеческой культуры», или «культурную биогеохимическую энергию» человека. Эта энергия, по определению Вернадского, связана с психической деятельностью организмов и становится значительной геологической силой только с появлением разума, «когда Homo sapiens охватил своею жизнью и культурной работой всю биосферу»3.

Вернадский видит в истории планеты особые периоды - «критические», «революционные», как он их называет, когда приходят в движение силы, не зависящие от человека и даже самой планеты. «Мне кажется, что все указывает на то, что наибольшая интенсивность этих процессов проявляется в пределах биосферы. Никакого объяснения этих факторов мы не знаем, но едва ли правильна мысль большинства геологов, что причину ее надо искать внутри планеты. Вероятнее, она связана с активностью биосферы, с космичностью ее вещества. Причина лежит вне планеты»4, -утверждает ученый. Вернадский пытается объяснить эти критические периоды прохождением Солнечной системы сквозь особые в энергетическом отношении участки мирового пространства.

В своих философских построениях Вернадский опирается на астрономические знания, но идет дальше. Например, его понимание того, что вакуум - это не пустота, намного опередило принятие этой истины астрономической наукой. Анализируя все, что было известно в то время астрономической науке, В.И.Вернадский писал: «Сейчас мы стоим перед разгадкой „пустого" мирового пространства - вакуума. Это лаборатория грандиознейших материально-энергетических процессов»5. Ученый предвидел и формы существования материи-энергии этого пространства, выдвигая в качестве рабочей научной гипотезы следующее положение: «.чем меньше материальных тел в них находится, тем выше их „температура", которая будет выражать нам как бы скопление свободной энергии для этих просторов -

1 Вернадский В.И. Труды по истории науки. М.: Наука, 2002. С. 191.

2 Там же.

3 Вернадский В.И. Философские мысли натуралиста. С. 132.

4 Вернадский В.И. Химическое строение биосферы Земли и ее окружения. С. 48.

5 Там же. С. 19.

поле сил»1. И еще: «.в последнее время назревает представление о том, что в вакууме галаксии идет превращение энергии в материю. Назревает представление <...>, что вакуум не есть пустота с температурой абсолютного нуля, как еще недавно думали, а есть активная область максимальной энергии нам доступного Космоса»2. Эта гипотеза ученого долгое время была вне внимания экспериментальной науки и лишь сейчас, более чем полвека спустя, подтверждается новейшими достижениями астрономии. Его гипотеза о «поле сил» является гениальным предвидением того, что современная наука называет «темной энергией», которая, по оценкам ученых, составляет около 75 процентов массы Вселенной.

«Космос диктует законы ноосферы», - утверждал Вернадский. Осознание человеком себя как элемента единой энергетической структуры Вселенной, своей взаимозависимости с планетой и Космосом, развитие всех видов творчества, и в том числе нравственной науки - точной научной мысли, должно, по мнению Вернадского, привести человечество к «правильной жизни в ноосфере», к изменению системы ценностей от потребительской к творческо-созидательной. Вернадский считал, что объективные законы эволюции ведут к прогрессу. «Человек должен понять, - писал Вернадский, - что он не есть случайное, независимое от окружающего -биосферы или ноосферы - свободно действующее природное явление. Он составляет неизбежное проявление большого природного процесса, закономерно длящегося в течение по крайней мере двух миллиардов лет». И подчеркивал, что «научное знание, проявляющееся как геологическая сила, создающая ноосферу, не может приводить к результатам, противоречащим тому геологическому процессу, созданием которого она является»3. В письме от 28 декабря 1941 г. Вернадский писал А.Е.Ферсману, что он смотрит на все с точки зрения ноосферы и думает, что в буре и грозе, в ужасе и страданиях стихийно родится новое прекрасное будущее человечества.

Работая над главным трудом своей жизни - учением о живом веществе, Вернадский приходит к выводу о вечном существовании жизни в Космосе, о ее безначалии. Не получив поддержки у современных ему ученых, он обращается к древней философской мысли, к философской традиции Востока, к трудам Вивекананды и в восточной мудрости находит подтверждение своим идеям. Отмечая, что вопрос о том, является ли жизнь в Космосе лишь планетным явлением, наукой еще не изучен, Вернадский ссылается на ряд философских систем, в которых «жизнь рассматривается как одно из главных всегдашних проявлений реальности»4.

1 Вернадский В.И. Химическое строение биосферы Земли и ее окружения. С. 19.

2 Там же. С. 17.

3 Вернадский В.И. Философские мысли натуралиста. С. 28.

4 Там же. С. 155.

Сочетая высокие взлеты прозрений, точные опыты и количественные подсчеты, Вернадский приходит к выводу о единстве и взаимодействии косной и живой материи Земли с Космосом, о единых законах их развития. Размышляя о бессмертии, он формулирует идею автотрофного человека. Понятие «автотрофного человечества», введенное Вернадским, так же как и концепция «лучистого человечества» Циолковского, очень близко к понятиям миров иных состояний материи, о которых говорит космическая философия Живой Этики.

А.Л.Чижевский, как и В.И.Вернадский, говорил об энергетическом воздействии Космоса на земную жизнь, но он искал в этом воздействии ритмы вселенной: «Как солнечные излучения, так и космические являются главнейшими источниками энергии, оживляющей поверхностные слои земного шара. Возникает вопрос: в какой мере зависит живая клетка в своей физиологической жизни от притока космических радиаций и тех колебаний или изменений, которым космическая радиация подвержена?»1. Начав с клетки, Чижевский переходит к воздействию Космоса на человека, человечество и исторический процесс: «Если бы ход исторических событий был предоставлен всецело самому себе и ни один из космических факторов не влиял бы на него, мы никогда бы не обнаружили в нем закономерных колебаний более или менее точного периода и их одновременности на всей территории планеты»2.

Основы своей космической философии А. Л.Чижевский изложил в мировоззренческом труде «Основное начало мироздания. Система космоса. Проблемы»3. В нем он рассматривает «ряд вопросов величайшей важности»: «.удастся ли нам когда-нибудь познать природу как она есть, а не как нам кажется. Хаос или гармония управляют всем происходящим в мире; однородно или многоразлично вещество, создающее видимый мир, и что оно представляет из себя; смертна или бессмертна органическая жизнь, случайна или вездесуща она; смертен или бессмертен мир; конечно или бесконечно пространство»4. Чижевский пытается дать ответ на эти и другие вопросы, исходя из «двух бесконечностей: Величия Космоса и Глубины Материи»5. Вслед за своим учителем и другом К.Э.Циолковским он формулирует постулат «Бессмертия Космоса»6, рассматривает проблемы гармонии и симметрии в Космосе и природе

1 Чижевский А.Л. Земное эхо солнечных бурь. М.: Мысль, 1973. С. 29.

2 Чижевский А.Л. Физические факторы исторического процесса. Калуга, 1924. С. 52.

3 Рукопись хранится в Архиве РАН. Ф. 1703. Оп. 1. Д. 1. Напечатана: Духовное созерцание. 1997. № 1-2. С. 105-136; № 3-4. С. 85-113.

4 Чижевский А.Л. Основное начало мироздания. Система космоса. Проблемы //Духовное созерцание. № 1-2. С. 106.

5 Там же.

6 Там же. С. 109.

Земли. Но основное положение его космической философии - это существование ритма как явления космического порядка. Показывая, что все, от атома до вселенной, подчинено законам ритмических изменений, Чижевский приходит к выводу о ритмичности эволюции мира, в котором правит единый принцип. «Единый физический закон - эта формула мира, которая будет когда-нибудь им постигнута, - в наши дни проявляется в виде постижений тех простейших первичных начал, из которых строится Великое здание Космоса»1, - пишет он в заключение.

Глубокие философские мысли о космическом смысле материи, об эволюции миров, о роли человека в этом процессе содержатся в стихах Александра Леонидовича. В них звучит его свободная мысль, не скованная «научным» или «критическим реализмом»2. Однако анализ «космических» стихов Чижевского выходит за рамки данной работы.

Заключение

Великий Учитель часто обращал взор учеников к светилам: «Много домов, и везде жизнь». Он хотел, чтобы ученики полюбили Беспредельность.

Надземное, 176

Интерес и любовь к беспредельному Космосу, размышления о дальних мирах лежали в основе всех трудов выдающихся космистов - как философских, так и научных. Основанные на астрономических знаниях и на внутреннем процессе постижения космической реальности, они дали нам космическую философию Циолковского, намного опередившие астрономическую науку научные гипотезы Вернадского, поэтические и философские озарения Чижевского.

Л.В.Шапошникова, ученый новой формации, которую можно смело отнести к замечательной когорте носителей и выразителей космического мировоззрения, отмечает: «Соприкосновение Мастера с Высшим миром и его Красотой возникает в результате мучительного труда его духа, всей энергетики его внутреннего мира»3. Воспоминания великих космистов, их труды со всей отчетливостью показывают, что с юных лет и до конца жизни неугасимый огонь устремления к глубокому и всестороннему

1 Чижевский А.Л. Основное начало мироздания. Система космоса. Проблемы // Духовное созерцание. № 3-4. 1997. С. 113.

2 Чижевский А.Л. Основное начало мироздания. Система космоса. Проблемы // Духовное созерцание. № 1-2. 1997. С. 111.

3 Шапошникова Л.В. Держава Рерихов. В 2 т. Т. 2. М.: МЦР, Мастер-Банк, 2006. С. 102.

познанию законов Мироздания определял ту необыкновенную - напряженную и в то же время утонченную - энергетику их внутреннего мира, которая открывала им пути к мирам иным. Это уникальное качество бодрствующего и трудящегося духа - пытливость - не давало успокоения и вело их все дальше вперед по пути эволюции - через тернии к звездам.

А.Л.Чижевский сказал о своем старшем друге и единомышленнике слова, которые можно отнести ко всем остальным космистам: «Циолковский должен быть сопричастен тем исключительным умам, которые по неясным и непонятным для нас причинам избирают себе высокие цели и сложнейшие проблемы и всецело отдают себя на решение их, отважно преодолевая все препятствия и все преграды, которые встречаются на их пути, и приводят человечество к новым эпохам, к новым эрам в его существовании»1.

Л.В.Шапошникова в своем уникальном труде «Вселенная Мастера» отмечает: «Эти „исключительные умы" избираются самой космической эволюцией, ставящей перед ними определенные цели, над которыми эти умы работают всю жизнь, несмотря на препятствия и тяжелые условия существования в нашем плотном мире. Они несут человечеству новые знания, новое мышление, которые продвигают это человечество вверх по лестнице космической эволюции. Но об этом знают только они сами, и очень редко такая миссия их бывает замечена современниками»2. Только сейчас в начале XXI в., в эпоху становления нового космического мышления, эта миссия выдающихся космистов начинает находить свое истинное понимание, а сами они обретают заслуженный статус посланников космической эволюции и ее сотворцов.

В заключение хочется привести еще одну цитату - слова Людмилы Васильевны Шапошниковой. Они сказаны о Константине Эдуардовиче Циолковском, но одинаково справедливы в отношении всех выдающихся космистов: «Возможно, в такой его судьбе была заключена какая-то тайна, которая со временем откроется. Но это случится тогда, когда мы начнем пристально вглядываться в таких людей, размышлять об их творчестве и судить о них как о части единого великого Мироздания, несущего в своих сокровенных процессах информацию о них. Их эволюция до сих пор остается скрытой от нас, их предназначение и миссия - неизвестными. Скупые сведения о событиях их жизни и их поступках, корни которых уходят в невидимые глубины их внутреннего мира, до сих пор недоступны для нашего постижения их реальной сути»3.

1 Чижевский А.Л. На берегу Вселенной: Годы дружбы с Циолковским: Воспоминания. С. 160.

2 Шапошникова Л.В. Великое путешествие. В 3-х кн. Кн. 3: Вселенная Мастера. С. 444-445.

3 Там же. С. 406-407.