CC BY
120
УДК 903.3(470.51)(045)
О ЖИЛИЩАХ ГЛЯДЕНОВСКОЙ КУЛЬТУРЫ И НЕКОТОРЫХ АСПЕКТАХ АДАПТАЦИИ ДРЕВНИХ ПЕРМЯН К ПРИРОДНЫМ УСЛОВИЯМ И ОСОБЕННОСТЯМ ХОЗЯЙСТВЕННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
(возвращаясь к исследованиям В.Ф. Генинга
середины прошлого века)
© 2014 г. Е.М. Черных
В статье анализируются типовые признаки верхнекамского жилища финала раннего железного века, ставшие «визитной карточкой» гляденовской культуры. Данные о жилищах, изученных на Федотовском городище, за прошедшие полвека, существенно дополнены материалами вновь раскопанных поселений. Предложенный в ранних работах В.Ф. Генинга вариант реконструкции федотовских жилищ также требует корректировки.
Ключевые слова: поселения, ранний железный век, жилища, форма, адаптация, хозяйственный тип, реконструкция.
Жилища гляденовской культуры (в современной номенклатуре - общности) до середины прошлого века не были известны археологам. Впервые они были выявлены в ходе раскопок Федотовского городища вблизи современной Перми, проводившихся областным краеведческим музеем под руководством одного из наиболее талантливых учеников О.Н. Бадера -В.Ф. Генинга. Первоначально, в силу малоизученностиверхнекамских культур первых веков новой эры, молодой исследователь отнес полученные им материалы к раннему средневековью, как об этом он пишет в своей автобиографии (Генинг, 2003, с. 159). В последующем, с накоплением материалов, его отношение к этому памятнику, по-видимому, неоднократно пересматри-валось1. В настоящее время место го-
1 Во всяком случае, в монографической публикации пьяноборских материалов
родища в системе культурных ареалов Верхнего Прикамья (как, впрочем, и территориально-хронологические позиции самой гляденовской культуры) по-прежнему, остается в эпицентре научных дискуссий (Поляков, 2001, с. 10-19; Перескоков, 2013).
В рамках данной статьи предлагается вновь вернуться к самому узнаваемому типу гляденовских жилищ - федотовскому, прежде всего к его конструктивным особенностям, и поставить вопросы уровня строительной техники верхнекамского населения в начале средневековья. Это тем более важно с учетом частоты обращения
из Удмуртского Прикамья он однозначно характеризует федотовские жилища как гляденовские (1970, с. 20), а позднее предлагает относить их к самостоятельной культуре Ш-У вв. - гаревской (1980, с. 131; 1988, с. 193).
археологов к экспериментальной и реконструктивной археологии.
В.Ф. Генинг, обращаясь к определению культурной специфики памятников Прикамья, рассматривал жилища в числе важнейших артефактов, характеризующих региональные археолого-этнические комплексы (1959, с.175; 1988, с. 17-22). Своеобразие гляденовской культуры он видел, и при сравнении верхнекамских жилищ с осинскими и чегандинскими Среднего Прикамья. При этом следует подчеркнуть, что в распоряжении исследователя были жилищно-бытовые комплексы только одного памятника - Федотовского городища.
Федотовское городище находится на территории пермского локального варианта культуры, в мулянской группе, где сосредоточено наибольшее количество гляденовских памятников, в том числе и известное Гляденовское костище (Поляков, 2001, с. 10; Перескоков, 2013, с. 59, карта). Памятник занят деревенской застройкой и огородами. В результате долговременной глубокой распашки верхний горизонт культурного слоя (средняя мощность его составляет около 50 см) сильно разрушен; строительные остатки позднего периода сохранились в виде отдельных очагов и глинобитных очажных площадок. На основании стратиграфических наблюдений и планиграфического анализа В.Ф. Ге -нингом выделены 8 комплексов, отождествленных с остатками жилищ. Четыре из них отнесены к раннему периоду существования поселения и четыре - к позднему (Генинг, отчет за 1954 г.). Комплексы включали 1-2 очага; в ранних - рядом с очагами присутствует еще и хозяйственная яма. Два жилища сохранились почти
полностью (№ 1 и №2), что позволило В.Ф. Генингу предложить свое видение внешнего вида и интерьера гляде-новского дома (1970, с. 20-21).
Наиболее полно сохранились остатки жилища I, оконтуренного канавкой шириной 30-40 см и такой же глубиной (рис. 1-3). В заполнении канавки встречены угольки, зола, ко -сти животных. Земля, выброшенная из канавки, была использована для сооружения небольшой завалинки между нею и стенами дома. От самой стены, вдоль западной канавки сохранились следы обугленных бревен толщиной 25-30 см. По характерному изгибу канав, образующих в середине длины дополнительный угол, В.Ф. Генинг допускал шестиугольную форму основания жилища. Эти дополнительные углы, по его мнению, образовались за счет соединения боковых бревен, длина которых (18 м) вынуждала строителей использовать два бревна, соединять же их встык еще не умели. Думаю, что форма дома все же была прямоугольной (об этом свидетельствует длительная практика строительства местным населением прямоугольных домов различной длины), а изогнутость канавок (не стен!) была обусловлена своеобразием способа соединения двух бревен2. Правда, необходимо заметить, что длина бревен вряд ли была 18 м; такую длину имели канавки, но не стены постройки. Стволы сосны или ели (чаще всего используемых в пермском домостроительстве пород хвойных), идущие на устройство сруба, имеют
2 Примечательно, что в большой постройке, исследованной недавно на селище Крылово-4, также зафиксирован изгиб в средней части длинных стен (Васильева, Перескоков, 2013, рис. 1).
несущественный для этой конструкции перепад толщины от комля к вершине при длине 6-10 м (Громов, 1985, с. 321). Это и был своеобразный строительный модуль. Если обратиться к археологическим свидетельствам, то легко можно убедиться, что длина стен срубных домов, изученных на средневековых поселениях в разных районах Восточной Европы, редко превосходит данный показатель. Тот же размер - 6 м - можно видеть в ширине федотовского жилища. Для поперечных стен вполне можно было подобрать цельное ровное бревно диаметром 25-30 см. Другое дело -длинные стены, размер которых, если следовать длине продольных канавок в постройке I (без учета входного тамбура) составлял около 16 м. Ровное бревно такой длины найти практически невозможно. Так что составной характер бревенчатой стены в федо-товском жилище был задан естественным образом. Столбовую технику в устройстве стены следует исключить, поскольку следы столбов по периметру стен не зафиксированы ни разу за все время исследований городища. Наиболее популярным способом «сращивания» длинных стен в плотницком ремесле было использование промежуточных столбов-контрфорсов, слегка выступавших за контур стены (Ганцкая, 1967, с. 174-175). Окапывание стен при этом требовало отступа от вертикальных стоек. Показательно, что в средней части канавки жилища заметно расширение, которое могло образоваться при разрушении смежной стенки канавки и столбовой ямки. А если обратиться к чуть более позднему Зародятскому селищу, то яма от вертикального столба зафиксирована в средней части длинной стены жи-
лища II, непосредственно в границах канавки.
Длину боковых стен ограничивала поперечная канавка, перегораживавшая постройку и делившая ее на два помещения - жилое и входной тамбур. Если бы входное помещение представляло собой тамбур, образованный выпуском бревен боковых стен (то есть вся постройка представляла собой цельную конструкцию, как об этом писал В.Ф. Генинг), то необходимость устройства канавки внутри дома становится совершенно не объяснимой. Скорее всего, тамбур был самостоятельной пристройкой шалашевидного типа, примыкавшей к торцовой стене дома, как это можно было видеть в устройстве коми-пермяцких бань еще в XIX веке (Рогов, 1858, с. 112). Из этнографии хорошо известно, что именно в конструкции бань и хозяйственных построек дольше всего сохраняются архаичные приемы строительства.
Перекрытие федотовского жилища восстанавливается как двускатное на столбах, два ряда ям от которых сохранились во втором жилище. Присутствие внутренних столбов, использовавшихся в устройстве перекрытия и служивших опорами для укладки продольных слег, свидетельствует, скорее, в пользу того, что стены сруба еще не были устойчивыми. Такие столбы, очевидно, были необходимы тогда, когда стены не обладали прочностью, достаточной для того, чтобы нести тяжесть перекрытия при больших размерах жилища. Схема устройства такого перекрытия в культурах лесной зоны известна с глубокой древности, когда на вертикальные столбы-опоры укладывались продольные слеги. Значительная площадь помеще-
Рис. 1. Жилища федотовского типа в Верхнем Прикамье: 1 - Заюрчимское I поселение; 2, 3 - Федотовское городище; 4 - Поселение Косогоры I; 5 - селище Пеньки
Рис. 2. Жилища начала новой эры в Среднем Прикамье: 1 - Осинское городище; 2, 4 - селище Верхний Ирьяк; 3 - раннегляденовские очаги
Рис. 3. Жилища столбовой конструкции поселений Верхнего Прикамья: 1 - Черновское I городище; 2 - Заосиновское поселение; 3 - Коновалятское селище; 4, 5 - поселение Нижняя Курья-1б. Условные обозначения: 1 - столбовые ямы; 2 - очаги; 3 - прокаленная глина; 4 - уголь; 5 - зола
ния, которую надлежало перекрыть, безусловно, требовала центральной князевой слеги. Но поскольку столбов по продольной оси дома не зафиксировано, надо полагать, что она могла опираться на поперечные перекладины, уложенные в развилки крайних несущих столбов. Заметим попутно, что небольшие жилища в Прикамье (с длиной стен 3-4 м) столбов, несущих перекрытие, не имели (как правило, это средневековые жилища не-волинской, чепецкой культур). В них не было необходимости. Несущими в таком жилище являлись сами стены.
И крыша, и стены такого жилища в условиях холодной приуральской зимы требовали дополнительного утепления. В материалах для покрытия крыши в лесном Прикамье недостатка не было - это и жерди, и листва, и дерн. Исследователи неоднократно отмечали в слоях средневековых поселений фрагменты сшитых пластин бересты и корья - материала, который очень широко использовался в местной домостроительной практике вплоть до этнографической современности. В слое разрушения осинского жилища В.Ф. Генингом также засвидетельствованы полосы толстого корья шириной 12-15 см (1959а, с. 176). Одним из приемов утепления жилища у разных народов являлась завалинка (перм. «мудот») (Белицер, 1958, с. 174). Глина для устройства завалинки бралась тут же, из намеренно выкопанных канавок. М.Л. Перескоков, анализируя особенности подстилающих слоев на поселениях, сделал очень важное наблюдение: там, где дома строились не на глинах, а на рыхлых грунтах или супесях, канавки по периметру стен не зафиксированы (2013, с. 236). Это значит, что гляденовцам были уже
хорошо известны свойства низкой теплопроводности глины и ее намеренно использовали при утеплении основания стены, устройстве глинобитных полов и очагов. Возможно, также могли замазывать щели между бревнами сруба (на остатки такой глиняной обмазки, без следов температурного воздействия, археологи достаточно часто указывают, характеризуя культурные слои гляденовских поселений).
Внутреннее устройство жилища, как уже отмечено выше, характеризовалось устойчивым сочетанием двух очагов на земляном полу и хозяйственных ям рядом с одним из них. Очаги - пятна прокаленного грунта овальной или прямоугольной формы, иногда с подсыпкой мелкого галечника. Эту деталь обустройства очагов, по-видимому, правильнее будет рассматривать как общерегиональное явление, как результат действия адаптивных механизмов культуры3. Гля-деновские очаги были, несомненно, полифункциональными. Так, в федо-товском жилище рядом с очагом в центре располагались две хозяйственные ямы: большая служила кладовкой-хранилищем, а меньшая - выгребной, в нее выгребалась зола из костра. Второй очаг находился в глубине жилого помещения, ближе к северной стене. По обе стороны от него зафиксированы две столбовые ямки. Кострище не имело галечниковой подсыпки - от него, очевидно, не требовалось длительного сохранения тепла. Вполне
3 Очаги с галечниковой подсыпкой встречаются повсеместно еще с поздне-ананьинского времени, как в гляденов-ских жилищах на Каме (Осинское городище, поселения Заюрчим VI, Пермь губернская), так и на Вычегде (Васкул, 1994, с. 16).
возможно, что использовалось оно периодически, постоянным же был очаг IV, являвшийся основным в доме. Аналогичное устройство наблюдалось в остальных жилищах раннего периода, изученных позднее в мысо-вой части площадки городища (Соболева, 1986, с. 158).
Думаю, что федотовский дом был двухчастной постройкой, состоявшей из двух самостоятельных частей - жилой и тамбура-сеней. Следов дополнительного разделения жилого помещения не выявлено, хотя его нельзя исключать. К сожалению, ход раскопок жилищ в начале 1950-х годов должным образом не документирован. Оттого же, насколько качественно зафиксирован объект, зависит возможность вернуться к нему в процессе дальнейшего изучения. Для изучения археологического жилища точная фиксация находок в его границах крайне необходима. В случае с федо-товскими жилищами нам остается опираться только на визуальное восприятие вычерченного плана объекта. Чертеж, как представляется, позволяет дифференцировать внутреннее пространство федотовских жилищ. Обращает на себя внимание устойчивость плановой схемы (что подтвердилось и последующими раскопками этого памятника и других, с таким же типом построек). В основной камере выделяются три локуса: центральный - с очагом и ямами, а также пространство в передней и задней части помещения. Между главным очагом и входом часть помещения выглядит свободной; здесь зафиксированы лишь несколько столбовых ямок. Кстати, эти ямки вполне могли остаться от легкой перегородки - дополнительного препятствия на пути проникновения хо-
лодного воздуха, или, что также нельзя исключать, для домашних животных, оставленных на зиму и содержавшихся в доме, чему можно привести немало этнографических параллелей. Задняя половина дома с небольшим очагом могла служить спальным помещением и одновременно местом для выполнения различных домашних работ. Здесь вдоль стен были устроены дощатые помосты для сна и отдыха. Очаг был необходим как источник дополнительного освещения, тепла и, возможно, иногда для приготовления кипятка. Перегородка между центральной и спальной частью помещения отсутствовала. В случае же возникновения необходимости в ней, пространство можно было перегородить с помощью, например, развешивания полотнищ из звериных шкур. Обнаружить археологические следы таких внутренних стен практически невозможно.
Остатки жилищ в верхнем слое городища еще более фрагментарны (рис. 1-2). От них сохранились только очажные устройства, отличающиеся от более ранних. Дальнейшее развитие они получают, приобретая глиняную «подушку» в качестве очажного основания. Этот своеобразный пьедестал имел правильную четырехугольную форму с ровными вертикальными краями, что предполагает наличие деревянной опалубки из плах или досок. Размеры такой подушки варьируются в пределах от 1 до 2,5 м, а толщина - от 10 до 25 см. Попутно можно напомнить о сохранении у гляденовцев такой черты, как глиняная подмазка пола (появилась еще в позднеананьин-ское время (Черных, 2008, с. 46), что правомерно рассматривать в контексте благоустройства жилого помеще-
ния, а также как фактора сохранения в доме тепла (Перескоков, 2011, с. 233). О приспособительном характере данной новации, по-видимому, свидетельствует ее повсеместное бытование в финале раннего железного века Прикамья4 и в последующее время.
Фрагментарность последних материалов не нарушает выявленного единства общих для всех жилых сооружений признаков: 1) канавки вдоль стен; 2) внутри ограниченного ими пространства - два очага, хозяйственные ямы, расположенные рядом с центральным очагом. Общими для жилищ федотовского типа признаками можно также считать прямоугольную форму и наземный характер, отсутствие столбов по периметру стен.
За прошедшие после раскопок Фе-дотовского городища годы в изучении гляденовских поселений сделан серьезный прорыв как количественный, так и качественный. Благодаря масштабным разведочным и стационарным исследованиям, проводимым археологами в зонах хозяйственного строительства, выявлены новые памятники в восточных районах Удмуртии, на Сылве и в Тулвинском поречье. Они расширили ареал освоенных гля-деновцами прикамских территорий, позволили собрать новый материал, характеризующий особенности расселения и динамики поселенческих структур в финале раннего железного века. Существенно пополнилась и выборка раскопанных на поселениях жилых построек.
М.Л. Перескоков выделяет среди гляденовских поселений городища (убежища и жилые центры) и селища (долговременные и сезонные, связан-
4 Яркий пример - жилища чегандин-ской культуры (Зуевы Ключи, Кухтино).
ные с различными промыслами или циклами хозяйственной деятельности), указывая при этом на взаимосвязь типов поселений и сооружений в них (2013а, с. 11-12). Действительно, в литературе можно найти немало фактов, иллюстрирующих взаимозависимость хозяйственных практик традиционных социумов и топографии поселений, мощности культурного слоя на них, особенностей строительной и хозяйственно-бытовой деятельности, внутренней организации освоенного пространства. Являясь важнейшим элементом системы жизнеобеспечения и представляя собой наиболее «очеловеченную часть искусственной среды», жилище в традиционном обществе было тесно связано не только с обществом, образом его жизни, хозяйственной деятельностью, но и находилось в тесной зависимости от природы, экологического окружения, в которых эта деятельность была возможна, необходима и достаточна для функционирования данного конкретного социума (Чебоксаров, Чебок-сарова, 1984, с. 34-73). Попытаемся этот тезис рассмотреть на материалах гляденовских жилищ.
Показательна топография неукрепленных гляденовских поселений: селища в поймах рек и селища на террасах, различных по высоте и близости к основной реке. Исследованные раскопками селища различались по характеру культурных слоев и содержавшихся в них остатков жизнедеятельности. Что стоит за отмеченными особенностями: разновременность? разнокультурные группы? сезонные различия в функционировании поселений? К сожалению, культурные напластования гляденовских поселений до сих пор не являлись объ-
ектом системных междисциплинарных исследований; во всяком случае, в литературе отсутствуют данные о почвенно-литологических характеристиках поселенческих слоев, палинологических спектрах, позволяющих воссоздать одновременный ландшафт, климат и способы жизнедеятельности их обитателей. Перспективы такого сотрудничества уже хорошо известны, достаточно ознакомиться с результатами изучения систем природопользования в окрестностях Дьякова городища (Кренке, 2011). Целенаправленные исследования поселений с привлечением ученых-естественников проведены в последние годы в Нижнем Прикамье, их предварительные итоги уже можно использовать для некоторых выводов (см.: серия выпусков «Археология и естественные науки Татарстана»).
Территория распространения основных памятников гляденовской культуры находится в подзоне южно-таежных лесов с умеренно-континентальным климатом. Считается, что зональные особенности природных ландшафтов современности сложились в субатлантический период ^А) голоцена - 2500-2000 л.н. Безусловно, условия внешней среды за прошедшие тысячелетия изменялись5. При этом специалисты единодушно констатируют заметное похолодание на границе суббореального и субатлантического периодов (Немкова, Климанов, 1988, с. 69; Спиридонова, Алешинская, 2004, с. 34-35; Бакин, 2009, с. 166), после
5 Показательны в этом плане результаты, демонстрирующие довольно значительные изменения в растительном покрове и колебаниях климата на примере ряда памятников раннего железного века бассейна р. Оки (Алешинская, Спиридонова, 2003, с. 4-5; Кренке, 2011, с. 173-193).
чего, на протяжении I тысячелетия н.э., наблюдалось еще не менее двух похолоданий, разделенных периодами небольшого повышения температур (заметим, что температурные показатели июля были несколько ниже, чем ныне). Но осадков выпадало больше чем сейчас, т.е. влажностный режим характеризовался более высоким показателем (Немкова, Климанов, 1988, с. 69-70). С началом субатлантической фазы территории Верхнего и Среднего Прикамья, по-видимому, целиком включаются в ареал елово-пихтовых лесов; около 2000 лет назад распространение пихты сибирской (Abies sibirica) отмечено вплоть до бассейна Вятки на западе (Прокашев, Жуйкова и др., 2003, с. 84-85). Увеличивается доля пыльцы хвойных (ели и сосны) в палинологических спектрах Нижнего Прикамья и р. Белой (Немкова, 1978, с. 28, 39-40, рис. 16). Такие условия трудно назвать благоприятными для земледелия, что в некоторой степени подтверждается палинологическими образцами, полученными при раскопках пьяноборского Тойгузинского II городища (1 в. н.э.), в которых зерна культурных злаков не выявлены (Бугров, Линкина и др., 2011, с. 234-235). Вместе с тем, в районах к западу от Волги, где целая серия палинологических спектров дает весьма похожие результаты, именно период около рубежа эр отмечен активным сведением лесов и расширением зоны земледелия (Алешинская, Спиридонова, 2002, с. 71).
Хозяйство гляденовцев, занимавших главным образом широкую долину Камы, от устья Обвы до Тулвы, с развитой сетью рек и оврагов, исследователями реконструируется как комплексное скотоводческо-земле-дельческое, с подчиненной (Поляков,
2001, с. 15-17) или высокой (Перескоков, 2013, с. 13) ролью охоты и рыболовства. Ю.А. Поляков допускал, что животноводству в этом комплексе отводилась более важная роль, нежели земледелию (помимо высокой доли домашних животных в составе архео-зоологических коллекций с поселений, поражает количество домашнего скота, забивавшегося в ритуальных целях, что демонстрируют материалы костищ).
Учитывая тяготение основной массы гляденовских поселений к при-краевым участкам надпойменных террас, появление в обиходе орудий железного топора и мотыги, можно, очевидно, согласиться, что их обитатели практиковали подсечно-огневое земледелие. Для системы расселения в гляденовское время становится характерной группировка от 2 до 7 поселков на расстоянии не более 1,5 км друг от друга (Перескоков, 2013, с. 12). На уровне современных знаний мы, к сожалению, до сих пор не располагаем достаточными основаниями для синхронизации таких поселений - они могли существовать в разные хронологические интервалы. Но сам по себе факт избирательности гляде-новцами мест обитания, стремление сохранить освоенный участок за потомками одного социума - свидетельство его длительного приспособления в окружающем пространстве. Имеются отдельные факты, указывающие на состав культивируемых злаков: скопления зерен обнаружены в жилище II (рис. 2-1) на Осинском городище, где они хранились в каких-то специальных емкостях. По заключению А.В. Кирьянова, зерна принадлежали пшенице двузернянке (72,5%), ячменю (27,5%), мягкой пшенице и овсу
(единичные зерна) (Генинг, 1959 а, с. 176). Такой смешанный состав зерновых, при высоком удельном весе теплолюбивых культур, использовался в лесной зоне Прикамья на протяжении всего 1 тысячелетия н.э. и, как полагают, был обусловлен преимущественно подсечно-огневым характером земледелия (Туганаев, Ефимова, 1985, с. 28-29; Туганаев, Туганаев, 2007, с. 29). Подсечно-огневая система, как весьма приспособленная для непростых природно-климатических условий Северной Евразии, предполагала периодическое забрасывание земледельцами лесных участков и расчистку новых (Петров, 1968). В какой-то мере это могло вызывать периодическую смену мест обитания, а также служить объяснением дискретности (прерывистости) культурных напластований на ряде долговременных поселений (Гусаков, 2006, с. 36-39). Следствием такой системы хозяйствования могут служить и гляденовские поселения, открытые в последние годы в глубине коренных террас, по берегам малых речек и оврагов (Верхний Ирьяк). Участник «академических экспедиций 18 в.» И.И. Лепехин в путевых записках о коми-пермяках отмечал, что «... среди огромных лесов, в которых они пространные вырубают места и, сожегши лес, на пепле сеют свой хлеб. Сих мест они не пашут, но, выжегши лес, прямо сеют и, заборонив, совершают посев.» (цит. по: Голдина, 1985, с. 146). Для землепользования русских крестьян Северного Урала в XVI-XVII вв. этнографы также указывают на наличие ближних, дальних и отъезжих полей, разрабатывали которые наездом, а для удобства устраивали иногда становье с временной избушкой (Власова, 1991,
с. 130). Животноводство, судя по составу археозоологических коллекций, было ориентировано на разведение лошадей и крупного рогатого скота с вольным выпасом летом и стойловым содержанием зимой. На третьем и четвертом местах находились свиньи и мелкий рогатый скот. Более половины домашнего стада забивалось на зиму, что было следствием трудностей в заготовке кормов и продолжительного периода бескормицы (Андреева, Петренко, 1976, с. 148).
По данным М.Л. Перескокова, современная источниковая база по гля-деновским жилищам насчитывает более 60 объектов (2011, табл., с. 234235). Но необходимо заметить, что в это число им включены памятники, содержащие культурные остатки, связанные с эпохой великого переселения - ГУ-У! вв. н.э. Внешний импульс в Прикамье, знаменующий собой конец раннего железного века и начало формирования раннесредневековой карты региона, хорошо представлен в погребальных памятниках типа ха-ринских и бродовских курганов, Ку-дашевского на Тулве и Мокинского близ Перми (Генинг, 1959; Генинг, Голдина, 1973; Голдина, 1985; Голди-на, Водолаго, 1990; Голдина, Савельева, 2010; Казанцева, 2004; Кулябина, 2006; Коренюк, Мельничук, 2006). На поселениях пришлый компонент выделен хуже, хотя эта задача не столь уж и безнадежна. Из опубликованных материалов следует, что коллекции поселений (прежде всего, керамические) имеют в своем составе смешанные комплексы, поэтому назревшей является задача более тщательной дифференциации групп керамики, связанной с ними. Можно сослаться на интересный опыт, предложенный
И.Ю. Пастушенко для определения «мазунинского следа» в генезисе нево-линской культуры (2007, с. 200-201). Выводы И.Ю. Пастушенко были в какой-то мере подтверждены и дополнены В.В. Мингалевым, выделившим с помощью кластерного анализа пять культурно-хронологических групп керамики памятников Среднего и Верхнего Прикамья в V-VI вв. (2009, с. 128-132). Перспективным, как это не раз демонстрировала археология, представляется детальный анализ динамики расселения в данный период, поиск и исследование однослойных (с коротким интервалом обитания) поселений, с типологически выразительными формами жилищ и керамики. Пока же новые черты в домостроительной культуре прикамского населения на грани эпох, которые можно было бы связать с воздействием внешних (миграционных) факторов, едва намечены (Черных, 2006; 2013).
Остатки жилых строений изучены как на поселениях в пойме, так и на высоких террасах (Перескоков, 2011, с. 233-234). Жилища федотовского типа открыты на поселениях Заюр-чимском VI (рис. 1-1), Пеньки (рис. 1-5), Косогоры I, Болгарском VIII. То -пография двух последних характеризуется высокими участками камских террас. Селище Пеньки занимало поверхность высокой надпоймы левого берега р. Чусовой. Исключение в этом ряду составляет Заюрчим VI, расположение которого было приурочено к дюнообразному всхолмлению в пойме Камы. Культурный слой на всех перечисленных поселениях полностью разрушен глубокой распашкой, строительными работами или регулярным подтоплением, что не могло не отразиться на планиграфии находок. Состав
индивидуальных находок, полученных на селище Пеньки (украшения, предметы быта и вооружения, более 20 железных ножей), а также количество фрагментов керамики (более 2-х тыс. на 70 кв. м), не оставляют сомнений в активной хозяйственно-бытовой деятельности его обитателей (Мель-ничук, Соболева, 1976). Аналогичным по назначению было и Болгарское VIII поселение, на площади которого (около 800 кв. м) были исследованы три жилых постройки с глинобитным полом, мощными очажными устройствами и ямами с культурными остатками. Предварительно памятник был датирован автором раскопок началом I тыс. н.э. (Коренюк, отчет за 1995 г.). Несколько по-особому выглядят материалы поселения Косогоры I, где на большой площади (более 1,5 тыс. кв.м) были изучены два обособленных сооружения, конструктивно идентичных федотовским, но без очагов (рис. 1-4). Конечно, отсутствие очага можно объяснять сильной разрушенностью слоя позднейшей распашкой, но невыразительный характер находок, происходящих главным образом из межжилищного пространства, равно как и отсутствие на территории поселка иных объектов (Васильева, Перескоков, 2009, с. 26-28), не позволяют поставить этот памятник в один ряд с долговременными поселениями. Скорее всего, мы имеем в данном случае одно из поселений, посещаемых в процессе циклической хозяйственной деятельности гляденовцев. На другом позднегляденовском поселении - За-юрчимском VI - находки концентрировались в основном в объектах (очаг и ямы) жилого сооружения и были представлены немногочисленной керамикой, пестами и зернотерками,
пряслицем, костями животных (Ко-ренюк, Перескоков, 2009, с. 419-421). По-видимому, и это был небольшой поселок, посещаемый в определенный сезон года. Для традиционных культур, чей образ жизни основывался на комплексной экономике, сочетавшей производящие и присваивающие отрасли, сезонные циклы могли иметь весьма различный характер и соответственно сложную систему зимних, летних, летне-осенних, осенне-зимних и т.д. поселков. Как следует из предложенного обзора, жилища с канавками по периметру стен в Верхнем и Среднем Прикамье в начале новой эры были присущи как долговременным поселениям, так и сезонным поселкам.
В то же время, например, на Пе-щерском городище (центральном в Пещерской группе гляденовских памятников) остатки жилищ имеют близкую к федотовским планировочную схему, но не имеют канавок и завалинок по периметру стен (Поляков, 2001, с. 24; Черных, 2008, с. 240, рис. 33). Пермские исследователи предполагают, что канавки могли быть разрушены распашкой (Коренюк, Перескоков, 2009, с. 420), но это предположение не позволяет принять стратиграфия раскопов, достаточно четко демонстрирующая нижнюю границу слоя распашки - 25 см, тогда как остатки жилищ (очаги и ямы) зафиксированы на уровне - 30-40 см (Поляков, 2001, с. 22-24). Из этого следует, что пол жилищ находился еще ниже, и канавки, если таковые были, неминуемо должны были бы прорезать подстилающий суглинистый слой. Столь же выразительные жилища со слабозаглубленными в подстилающий слой котлованами (рис. 2-2,4)
изучены пермскими археологами на поселении Верхний Ирьяк, характер которого до полной публикации материалов остается неясным (Коренюк, Мельничук, 2001, с. 51-55; Черных, 2008, рис. 34).
К тому же времени, что и Федо-товское городище, относится поселение Нижняя Курья-1б (Мельничук и др., 2009, с. 411-418). В раскопе на площади более 2500 кв. м исследованы остатки шести близких по конструктивно-планировочным принципам сооружений со слабо углубленными основаниями аморфной конфигурации (рис. 3-4, 5), в четырех из них имелись небольшие очаги, с характерной галечниковой подсыпкой. Следов деревянных опор не прослежено ни внутри оснований, ни за их границами. Какой-либо системы в организации планировочного пространства поселения не отмечено, так что и в этом случае речь может идти об остатках сезонных строений, обустраивавшихся не более чем на один сезон (например, летне-осенний) и не имевших прочных стен и перекрытий. Топография (край второй надпойменной террасы Камы, заросшей сосново-еловым лесом), невыразительность культурного слоя, бедность инвентаря (два каменных песта-терочника) и фрагментарность керамических сосудов (не более 76) - характерные признаки недолговременного, периодически посещаемого, становища охотников и собирателей таежной зоны.
Совершенно другой тип жилища изучен на Черновском I городище. Остатки четырех построек жилого назначения, изученные В.А. Обориным и Н.В. Соболевой, фиксировались в виде глинобитных площадок,
с которыми были связаны очаг и хозяйственная яма. Жилая площадь домов не превышала 22-25 кв.м. Основу конструкции стен здесь составлял каркас из вертикально установленных по периметру стен столбов, сгруппированных попарно (рис. 3-1). Принимая во внимание, что диаметр несущих столбов не превышал 8-15 см, сами стены постройки также не могли быть прочными настолько, чтобы выдержать холодные многоснежные уральские зимы, длящиеся 4-5 месяцев в году. Городище располагалось на территории, освоение которой происходило на финальном этапе гляденов-ской культуры и совпало с начавшейся дестабилизацией этнокультурной ситуации в регионе. Неоднозначность культурной атрибуции памятника не позволяет на данном этапе склониться к какому-то единственному объяснению подмеченных новаций в конструктивной схеме жилищ. Безусловно, необходимы дополнительные факты (Черных, 2013, с. 136).
Конечно, каркасные конструкции, в том числе с использованием приемов крепления горизонтальных жердей или бревен с помощью попарно установленных вертикальных стоек, были известны в практике прикамского домостроительства еще в ананьинское время (Заюрчимское I, Тарасовское поселения) и в раннегляденовское (За-осиновское I; рис. 3-2). Но названные постройки связаны с открытыми поселениями, располагавшимися в обширной мулянской пойме, поселениями очень разными по времени бытования и длительности посещений. Комплекс жилищ Черновского городища все же выглядит на этом фоне иначе, как и давно известные в региональной литературе шестиугольные столбовые по-
стройки Коновалятского селища (рис. 3-3), датировка и культурная принадлежность которого к харинскому этапу ломоватовской культуры Р. Д. Голдиной обоснована достаточно убедительно (1985, с. 81). Мне не хотелось бы сводить спор к типичности или нетипичности данного приема строительства в Прикамье (безусловно, использование каркасно-столбовых конструкций в строительной практике охотников и рыболовов тайги имеет очень древние корни). Важнее другое - устойчивость связи типа жилища (включая его конструкцию, форму, интерьер) со всем контекстом поселения. А это контекст эпохи великого переселения народов, времени больших и малых миграций, докатившихся до самых отдаленных районов Среднего и Верхнего Прикамья. Данный вывод можно рас-
пространить и на такие характерные элементы гляденовского жилища, как устройство канавок по периметру стен, глинобитные полы и очажные устройства. Формирование элементов жилой среды в каждый конкретный отрезок времени находилось под воздействием различных факторов (Массон, 1976, с. 110-112) и потому требует очень осторожного и тщательного анализа. Вариативность техники строительства в гляденовское время, очевидно, следует рассматривать как с учетом временных рамок этой культуры, через призму природно-климатического окружения и хозяйственной деятельности оставившего ее населения, так и тех дезинтеграционных процессов, которые разрушили данную культурную систему на грани двух археологических эпох.
ЛИТЕРАТУРА
1. Алешинская А.С., Спиридонова Е.А. Изменения природной среды и влияние на нее человека в окрестностях г. Коломны в железном веке и средневековье (по данным палинологического анализа) // КСИА. - Вып. 213. - М., 2002. - С. 60-71.
2. Алешинская А. С., Спиридонова Е.А. Изменения природной среды в бассейне р. Оки в железном веке // Экология древних и современных обществ. - Вып. 2. -Тюмень: Изд-во ИПОС СО РАН, 2003. - С. 3-5.
3. Андреева Е.Г., Петренко А.Г. Древние млекопитающие по археологическим материалам Среднего Поволжья и Верхнего Прикамья // Из археологии Волго-Камья. - Казань, 1976. - С. 137-189.
4. Бакин О.В. Краткий очерк динамики природных условий юга Вятско-Камского междуречья в голоцене // У истоков археологии Волго-Камья (К 150-летию открытия Ананьинского могильника). - Вып. 8. - Елабуга, 2009. - С. 159-168.
5. Белицер В.Н. Очерки по этнографии народов коми // Тр. ИЭ: Новая серия. -Т. 45. - М., 1958. - 392 с.
6. Бугров Д.Г., Линкина Л.И., Мельников Л.В., Николаева К.В. К вопросу о землепользовании населения пьяноборской культуры (по материалам комплексного исследования Тойгузинского II городища // Археология и естественные науки Татарстана. Книга 4. - Казань, 2011. - С. 225-244.
7. Васильева А.В., Перескоков М.Л. Охранные археологические работы в зонах реконструкции магистральных нефтепродуктопроводов в Пермском крае в 2011-2012 гг. // Историко-культурное наследие - ресурс формирования социально-исторической памяти гражданского общества (XIV Бадеровские чтения). - Ижевск, 2013. - С. 42-48.
8. Васильева А.В., Перескоков М.Л. Поселение Косогоры I // Труды Камской археолого-этнографической экспедиции. - Вып.У1. - Пермь, 2009. - С. 22-29.
9. Васкул И. О. Поселения пьяноборской эпохи на Европейском Северо-Востоке (конец I тыс. до н.э. - I тыс. н.э.): науч. доклад / Коми научный центр УрО РАН. -Вып. 338. - Сыктывкар, 1994. - 36 с.
10. Ганцкая О.А. Строительная техника русских крестьян // Русские. Историко-этнографический атлас. - М.: Наука, 1967. - С. 166-190.
11. Генинг В. Ф. Отчет об археологических раскопках Федотовского городища в 1954 г. / Архив ИА РАН. - Р-1. - Д. 966.
12. Генинг В.Ф. Очерк этнических культур Прикамья в эпоху железа // Труды КФ АН СССР. Серия гуманитарных наук. - Вып. 2. - Казань, 1959. - С. 157-219.
13. Генинг В.Ф. Осинское городище // Отчеты Камской (Воткинской) археологической экспедиции. - Вып. 1. - М., 1959а. - С. 164-195.
14. Генинг В.Ф. История населения Удмуртского Прикамья в пьяноборскую эпоху. Ч.1. Чегандинская культура (III в. до н.э. - II в. н.э.) / ВАУ. - Вып. 10. -Свердловск, 1970. - 224 с.
15. Генинг В.Ф. Опутятское городище - металлургический центр харинского времени в Прикамье (2-я половина V - 1-я половина VI вв. н.э. // Памятники эпохи средневековья в Верхнем Прикамье. - Ижевск, 1980. - С. 92-135.
16. Генинг В. Ф. Этническая история населения Западного Приуралья на рубеже новой эры. - М.: Наука, 1988. - 240 с.
17. Генинг В.Ф. Автобиография научной деятельности // Мельникова О.М. Свердловская научная археологическая школа В.Ф. Генинга. - Ижевск: УдГУ, 2003.
- С. 145-181.
18. Генинг В.Ф., Голдина Р.Д. Курганные могильники харинского типа в Верхнем Прикамье // ВАУ. - Вып. 12. - Свердловск, 1973. - С. 58-121.
19. Голдина Р.Д. Ломоватовская культура в Верхнем Прикамье. - Иркутск, 1985.
- 280 с.
20. Голдина Р.Д., Водолаго Н.В. Могильники неволинской культуры в Приура-лье. - Иркутск, 1990. - 176 с.
21. Голдина Р.Д., Савельева Э.А. Пермские народы в эпоху железа (по археологическим материалам) // Congressus XI Internatinalis Fenno-Ugristarum. - Pars I.
- Piliscsaba, 2010. - Р. 33-103.
22. Громов Г. Г. Крестьянское жилище // Очерки русской культуры XVIII века. -Ч. 1. - М.: Изд-во Московского университета, 1985. - С. 317-342.
23. Гусаков М.Г. К вопросу об образовании культурного слоя на городищах дьяковской культуры // Культурные слои археологических памятников. Теория, методы и практика: Материалы науч. конф. - М., 2006. - С. 36-44.
24. Казанцева О.А. Кудашевский могильник - памятник эпохи великого переселения народов в Среднем Прикамье // Удмуртской археологической экспедиции 50 лет: Материалы Всерос. науч. конф., посвященной 50-летию Удмуртской археологической экспедиции и 80-летию со дня рождения В.Ф. Генинга. - Ижевск, 2004. - С. 132-139.
25. Коренюк С.Н. Отчет об археологических раскопках в Пермском и Оханском районах Пермской области летом 1995 года. - Пермь, 1996 / Архив кабинета археологии ПГУ.
26. Коренюк С.Н., Мельничук А.Ф. Итоги охранных археологических исследований на территории Пермской области по трассе продуктопровода «Пермь-Альметьевск-Запад» в 2000 г. // Пермский регион: история, современность, перспективы: Материалы междунар. научно-практ. конф. - Березники, 2001. - С. 51-55.
27. Коренюк С.Н., Мельничук А.Ф. Особенности погребального обряда населения Среднего Прикамья на грани раннего железного века и раннего средневековья (Ш-V вв.) // Взаимодействие народов Евразии в эпоху великого переселения народов: Материалы научно-практ. конф. - Ижевск, 2006. - С. 408-411.
28. Коренюк С.Н., ПерескоковМ.Л. Позднегляденовский комплекс Заюрчимско-го VI поселения // Регионы России: Экономика, культура, история. - Березники, 2009. - С. 419-426.
29. Кренке Н.А. Дьяково городище: культура населения бассейна Москвы-реки в I тыс. до н.э. - I тыс. н.э. - М., 2011. - 548 с.
30. КулябинаН.В. Пермское Прикамье в начале эпохи великого переселения народов // Взаимодействие народов Евразии в эпоху великого переселения народов: Материалы научно-практ. конф. - Ижевск, 2006. - С. 411-412.
31. Массон В.М. Экономика и социальный строй древних обществ (в свете данных археологии). - Л.: Наука, 1976. - 191 с.
32. Мельничук А.Ф., Корчагин П.А., Перескоков М.Л. Исследования селища Нижняя Курья-1б в Кировском районе г. Перми // Регионы России: Экономика, культура, история. - Березники, 2009. - С. 409-415.
33. Мельничук А.Ф., Соболева Н.В. Селище Пеньки - памятник харинского времени на р. Чусовой // Приуралье в древности и средние века. - Устинов, 1986. -С. 99-109.
34. Мингалев В.В. Керамика Чазевского I могильника // Труды Камской архео-лого-этнографической экспедиции. - Вып. VI. - Пермь, 2009. - С. 125-133.
35. Немкова В.К. Стратиграфия поздне- и послеледниковых отложений Преду-ралья // К истории позднего плейстоцена и голоцена Южного Урала и Предуралья. - Уфа, 1978. - С. 4-59.
36. Немкова В.К., Климанов В.А. Характеристики климата Башкирского Преду-ралья в голоцене // Некоторые вопросы биостратиграфии, палеомагнетизма и тектоники кайнозоя Предуралья. - Уфа: БНЦ УрО АН СССР, 1988. - С. 65-71.
37. Пастушенко И.Ю. Роль населения Средней Камы в генезисе неволинской культуры // Пермские финны: археологические культуры и этносы: Материалы I Всерос. науч. конф. - Сыктывкар, 2007. - С. 200-201.
38. Перескоков М.Л. Древнепермское жилище в финале раннего железного века // Преподаватель XXI век. - 2011. - №.3. - С. 231-238.
39. Перескоков М. Л. Территория и локальные варианты позднего этапа гляде-новской культуры в Пермском Прикамье // Вестник Пермского университета. Серия «История». - Вып.1 (21). - Пермь, 2013. - С. 58-66.
40. Перескоков М.Л. Пермское Приуралье в финале раннего железного века (первая половина - середина I тыс. н.э.). Автореф. дисс. ... канд. ист. наук. - Казань, 2013. - 28 с.
41. Петров В.П. Подсечное земледелие. - Киев: Наукова думка, 1968. - 226 с.
42. Поляков Ю.А. Гляденовская культура // Археология и этнография Среднего Приуралья. - Вып. 1. - Березники, 2001. - С. 10-19.
43. Прокашев А.М., Жуйкова И.А., Пахомов М.М. История почвенно-расти-тельного покрова Вятско-Камского края в послеледниковье. - Киров: Вятский гос. гуманитарный ун-т, 2003. - 142 с.
44. Рогов Н.Н. Материалы для описания быта пермяков // ЖМВД. - Т. 29. -СПб., 1858. - С. 45-126.
45. Соболева Н.В. Раскопки Федотовского городища // АО-1984. - М.: Наука, 1986. - С. 153.
46. Спиридонова Е.А., Алешинская А.С. Динамика природной среды Волго-Окского междуречья с I тысячелетия до н.э. по II тысячелетие н.э. // РА. - 2004. - № 3. - С. 33-43.
47. Туганаев В.В., Ефимова Т.П. Агроэтноботанические материалы из Верх-Саинского городища Пермской области (VI-IX вв.) // Новые источники по древней истории Приуралья. - Устинов, 1985. - С. 27-30.
48. Туганаев В.В., Туганаев А.В. Состав, структура и эволюция агроэкосистем европейской России (лесная и лесостепная зоны) в средневековье (VI-XVI вв. н.э.). - Ижевск, 2007. - 198 с.
49. Чебоксаров Н.Н., Чебоксарова И.А. Экология и типы традиционного сельского жилища // Типология основных элементов традиционной культуры: Сборник статей. - М.: Наука, 1984. - С. 5-20.
50. Черных Е.М. Традиции и новации в прикамском домостроительстве в контексте эпохи великого переселения народов // Взаимодействие народов Евразии в эпоху великого переселения народов: Материалы научно-практ. конф. - Ижевск, 2006. - С. 331-337.
51. Черных Е.М. Жилища Прикамья (эпоха железа). - Ижевск, 2008. - 272 с.
52. Черных Е.М. Межкультурное взаимодействие в Верхнем и Среднем Прикамье (по материалам жилищ V-VII в. // Переходные эпохи в археологии: Материалы Всерос. арх. конф. с междунар. участием «XIX Уральское археологическое совещание». - Сыктывкар, 2013. - С. 136-137.
Информация об авторе:
Черных Елизавета Михайловна, кандидат исторических наук, доцент, профессор, Удмуртский государственный университет (г. Ижевск, Российская Федерация); emch59@mail.ru
ON THE DWELLINGS OF THE GLYADENOVSKAYA CULTURE AND SOME ASPECTS OF ADAPTATION TO NATURAL CONDITIONS AND FEATURES OF ECONOMIC ACTIVITIES BY THE ANCIENT PERMIANS
(back to V.F. Gening's researches during the middle of XX century)
E.M. Chernykh
Typical features of Upper-Kama dwellings during the Final Iron Age, that became a "calling card" of the Glyadenovo culture are analysed in the article. The data on dwellings investigated at the Fedotovo fortified settlement have been vastly completed during last half of the century by materials of new-excavated settlements. Version of reconstruction the Fedotovo dwellings proposed in the early works of V.F. Gening also needs some correction.
Keywords: settlements, the Early Iron Age, dwellings, form, adaptation, economic type, reconstruction.
REFERENCES
1. Aleshinskaya A.S., Spiridonova E.A. Izmeneniya prirodnoy sredy i vliyanie na nee cheloveka v okrestnostyakh g. Kolomny v zheleznom veke i srednevekov'e (po dannym palinologicheskogo analiza) [Environmental transformations and its Human-caused influence in the vicinity of Kolomna town during the Iron and Medieval Ages (according to the data on pollen analisis)]. In: Kratkie soobshcheniya Instituta arkheologii [Brief Communications by Institute of Archaeology]. Moscow, "Yazyki slavyanskoy kul'tury" Publ., 2002, issue 213, pp. 60-71.
2. Aleshinskaya A.S., Spiridonova E.A. Izmeneniya prirodnoy sredy v basseyne r. Oki v zheleznom veke [Environmental transformations in the Oka River basin in the Iron Age]. In: Ekologiya drevnikh i sovremennykh obshchestv [Ecology of ancient and modern societies]. Tyumen: Institute for the Problems of the North Development, Siberian Branch of Russian Academy of Sciences Publ., 2003, issue 2, pp. 3-5.
3.Andreeva E. G., PetrenkoA. G. Drevneyshie mlekopitayushchie po arkheologicheskim materialam Srednego Povolzh'ya i Verkhnego Prikam'ya [The most ancient mammals according to archaeological materials of the Middle Volga and the Upper Kama regions]. In: Iz arkheologii Volgo-Kam'ya [From Archaeology of the Middle Volga - Upper Kama region]. Kazan, 1976. pp. 137-189.
4. Bakin O.V. Kratkiy ocherk dinamiki prirodnykh usloviy yuga Vyatsko-Kamskogo mezhdurech'ya v golotsene [Essay on dynamics of the environments in the South of Vyatka-Kama region during the Holocene]. In: U istokov arkheologii Volgo-Kam'ya [At the origins of Archaeology of the Volga-Kama region]. Elabuga, 2009, issue 8, pp. 159168.
5. Belitser V.N. Ocherki po etnografii narodov komi [Essays on the Ethnography of Komi peoples]. In: Trudy Institute Etnografii: Novaya seriya [Proceedings of Institute of Ethnography: The new series]. Moscow, 1958, issue 45, 392 p.
6. Bugrov D.G., Linkina L.I., Mel'nikov L.V., Nikolaeva K.V. K voprosu o zemlepol'zovanii naseleniya p'yanoborskoy kul'tury (po materialam kompleksnogo issledovaniya Toyguzinskogo II gorodishcha [Concerning the issue on the land use of the Pyanoborskaya culture population (according to complex research in the Toyguzinskoe II hill-fort)]. In: Arkheologiya i estestvennye nauki Tatarstana [Archaeology and Natural Sciences of Tatarstan]. Kazan, Kazan University Publ., 2011, book 4, pp. 225-244.
7. Vasil'eva A.V., Pereskokov M.L. Okhrannye arkheologicheskie raboty v zonakh rekonstruktsii magistral'nykh nefteproduktoprovodov v Permskom krae v 20112012 gg. [Rescue archaeological works in reconstructed areas of the main oil pipelines in Perm region in 2011-2012]. In: Istoriko-kul'turnoe nasledie - resurs formirovaniya sotsial'no-istoricheskoy pamyati grazhdanskogo obshchestva (XIV Baderovskie chteniya) [Historical and cultural heritage is the resource of formation of social and historical memory (XIV Readings in O.N. Bader's memory)]. Izhevsk, 2013, pp. 42-48.
8. Vasil'eva A.V., Pereskokov M.L. Poselenie Kosogory I [The Kosogory I settlement]. In: Trudy Kamskoy arkheologo-etnograficheskoy ekspeditsii [Proceedings of the Kama Archaeological and Ethnographic Expedition]. Perm, 2009, issue VI, pp. 22-29.
9. Vaskul I.O. Poseleniya p'yanoborskoy epokhi na Evropeyskom Severo-Vostoke (konets I tys. do n.e. - I tys. n.e.: Nauch. doklad) [Settlements of the Pyanoborskaya era in European North-East (the end of I millennium BC - I millennium AD): Scientific report]. Komi nauchnyy tsentr Ural'skogo Otdeleniya RAN [Komi Scientific Center of the Urals Branch of Russian Academy of Sciences]. Syktyvkar, 1994, issue 338, 36 p.
10. Gantskaya O.A. Stroitel'naya tekhnika russkikh krest'yan [Architectural engineering of Russian peasants]. In: Russkie. Istoriko-etnograficheskiy atlas [Russian. Historical and Ethnographic Atlas]. Moscow, "Nauka" Publ., 1967, pp. 166-190.
11. Gening V.F. Otchet ob arkheologicheskikh raskopkakh Fedotovskogo gorodishcha 1954 g. [Report on archaeological excavations of the Fedotovskoe hill-fort in 1954]. Arkhiv IA RAN [Archives of Institute of Archaeology, Russian Academy of Sciences]. R-1, d. 966.
12. Gening V.F. Ocherk etnicheskikh kul'tur Prikam'ya v epokhu zheleza [Essay on ethnic cultures during the Iron Age in the Kama River region]. In: Trudy Kazanskogo filiala Akademii nauk SSSR. Seriya gumanitarnye nauki [Proceedings of Kazan Branch of Academy of Sciences of the USSR. Series Humanities], 1959, issue 2, pp. 157-219.
13. Gening V.F. Osinskoe gorodishche [Osinskoye ancient fortified settlement].
In: Otchety Kamskoy (Votkinskoy) arkheologicheskoy ekspeditsii [Reports of Kama (Votkinsk) Archaeological Expedition]. Moscow, 1959a, issue 1, pp. 164-195.
14. Gening V.F. Istoriya naseleniya Udmurtskogo Prikam'ya v p'yanoborskuyu epokhu. Ch.1. Chegandinskaya kul'tura (III v. do n.e. - II v. n.e.). Voprosy arkheologii Urala [History of the population of the Udmurt Kama River region during the Pyanoborye epokh. P.1. The Chegandinskaya culture (III c. BC - II c. AD. Issues on the Urals Archaeology]. Sverdlovsk, 1970, issue 10, 224 p.
15. Gening V.F. Oputyatskoe gorodishche - metallurgicheskiy tsentr kharinskogo vremeni v Prikam'e (2-ya polovina V - 1-ya polovina VI vv. n.e.) [The Oputyata ancient fortified settlement - metallurgical center of the Harino period in the Kama River region (2nd half of 5 - 1st half of VI centuries)]. In: Pamyatniki epokhi srednevekov'ya v Verkhnem Prikam'e [Monuments of the Middle Ages in the Upper Kama River region]. Izhevsk, 1980, pp. 92-135.
16. Gening V.F. Etnicheskaya istoriya Zapadnogo Priural'ya na rubezhe nashey ery. P'yanoborskaya epokha (III v. do n.e. - II v. n.e.) [Ethnic history of the Western Cis-Urals at the turn of new era. The Pyanoborye epoch (III century BC - II century AD)]. Moscow, 1988, 240 p.
17. Gening V.F. Avtobiografiya nauchnoy deyatel'nosti [Autobiography of scientific activity]. In: Mel'nikova O.M. Sverdlovskaya nauchnaya arkheologicheskaya shkola V.F. Geninga [Melnikova, O. Sverdlovsk Scientific Archaeological School by V.F. Gening]. Izhevsk, Udmurt State University Publ., 2003, pp.145-182.
18. Gening V.F., Goldina R.D. Kurgannye mogil'niki kharinskogo tipa v Verkhnem Prikam'e [Burial mound grounds of the Harino type in the Upper Kama River region]. In: Voprosy arkheologii Urala [Issues on the Urals Archaeology]. Sverdlovsk, 1973, issue 12, pp. 58-121.
19. Goldina R.D. Lomovatovskaya kul'tura v Verkhnem Prikam'e [The Lomovatovo culture in the Upper Kama River region]. Irkutsk, 1985, 280 p.
20. Goldina R.D., Vodolago N.V. Mogil'niki nevolinskoy kul'tury v Priural'e [Burial grounds of the Nevolinskaya culture in the Cis-Urals]. Irkutsk, 1990, 174 p.
21. Goldina R.D., Savel'eva E.A. Permskie narody v epokhu zheleza (po arkheolog-icheskim materialam) [Permian peoples during the Iron Age (according to archaeological materials)]. In: Congressus XI Internatinalis Fenno-Ugristarum. Piliscsaba, 2010, pars I, pp. 33-103.
22. Gromov G.G. Krest'yanskoe zhilishche [Peasant dwelling]. In: Ocherki russkoy kul'turyXVIIIveka [Essays on Russian culture in theXVIIIcentury]. Moscow, Moscow University Publ., 1985, part. 1, pp. 317-342.
23. Gusakov M.G. K voprosu ob obrazovanii kul'turnogo sloya na gorodishchakh d'yakovskoy kul'tury [Concerning the issue on formation the cultural layer at the settlements of the Dyakovo culture]. In: Kul'turnye sloi arkheologicheskikh pamyatnikov. Teoriya, metody ipraktika. Materialy nauch. konf. [Cultural layers of the archaeological sites. Theory, methods and practice: Proceedings of the scientific conference]. Moscow. 2006, pp. 36-44.
24. Kazantseva O.A. Kudashevskiy mogil'nik - pamyatnik epokhi velikogo pere-seleniya narodov v Srednem Prikam'e [The Kudashevsky burial ground is a monument of the Great Migration Epokh in the Middle Kama region]. In: Udmurtskoy arkheolog-icheskoy ekspeditsii 50 let. Materialy Vseros. nauch. konf., posvyashchennoy 50-letiyu Udmurtskoy arkheologicheskoy ekspeditsii i 80-letiyu so dnya rozhdeniya V.F. Geninga [Udmurt Archaeological Expedition is 50 years old. Proceedings of All-Russian conference devoted to the 50 Anniversary of Udmurt Archaeological Expedition and the 80 Jubilee of V.F. Gening]. Izhevsk, 2004, pp. 132-139.
25. Korenyuk S.N. Otchet ob arkheologicheskikh raskopkakh v Permskom i Okhan-skom rayonakh Permskoy oblasti letom 1995 goda [Report on archaeological excavations in the Perm and Okhansk Districts of Perm Region in the summer of 1995]. Perm, 1996. Arkhiv kabineta arkheologii PGU [Archives of the Archaeology room of Perm State University].
26. Korenyuk S.N., Mel'nichuk A.F. Itogi okhrannykh arkheologicheskikh issledo-vaniy na territorii Permskoy oblasti po trasse produktoprovoda «Perm'-Al'met'evsk-Zapad» v 2000 g. [Results of rescue archaeological researches on the territory of Perm Region by trace of product pipeline "Perm-Almetyevsk-West" in 2000]. In: Permskiy region: istoriya, sovremennost', perspektivy. Materialy mezhdunar. nauchno-prakt. konf. [Perm region: history, modernity, perspectives. Proceedings of international scientific and practical conference]. Berezniki, 2001, pp. 51-55.
27. Korenyuk S.N., Mel'nichuk A.F. Osobennosti pogrebal'nogo obryada nasele-niya Srednego Prikam'ya na grani rannego zheleznogo veka i rannego srednevekov'ya (III-V vv.) [Features of burial rite of the Middle Kama region population on the border line of early iron age and early medieval (III-V century AD)]. In: Vzaimodeystvie naro-dov Evrazii v epokhu velikogo pereseleniya narodov. Materialy nauchno-prakt. konf. [Interaction of Eurasian peoples in the Epoch of Great Migration. Proceedings of international scientific and practical conference] Izhevsk, 2006, pp. 408-411.
28. Korenyuk S.N., Pereskokov M.L. Pozdneglyadenovskiy kompleks Zayurchim-skogo VI poseleniya [The Late-Glyadenovo complex of the Zayurchim VI settlement].
In: Regiony Rossii: Ekonomika, kul'tura, istoriya [Regions of Russia: economics, culture, history]. Berezniki, 2009, pp. 419-426.
29. Krenke N.A. D'yakovo gorodishche: kul'tura naseleniya basseyna Moskvy-reki v I tys. do n.e. - I tys. n.e. [The Dyakovo fortified settelement: culture of Moskva river basin population at the I millennium BC - I millennium AD]. Moscow, 2011, 548 p.
30. Kulyabina N.V. Permskoe Prikam'e v nachale epokhi velikogo pereseleniya narodov [The Perm Kama River region in the beginning of Great Migration Epokh].
In: Vzaimodeystvie narodov Evrazii v epokhu velikogo pereseleniya narodov. Materi-aly nauchno-prakt. konf. [Interaction of Eurasian peoples during the Great Migration Epoch: Proceedings of international scientific and practical conference]. Izhevsk, 2006, pp. 411-412.
31. Masson V.M. Ekonomika i sotsial'nyy stroy drevnikh obshchestv (v svete dan-nykh arkheologii) [Economics and social order of ancient societies]. Leningrad, "Nauka" Publ., 1976, 191 p.
32. Mel'nichuk A.F., Korchagin P.A., Pereskokov M.L. Issledovaniya selishcha Ni-zhnyaya Kur'ya-1b v Kirovskom rayone g. Permi [Researches of the Lower Kurya-1b settlement in Kirovsky district of Perm sity]. In: Regiony Rossii: Ekonomika, kul'tura, istoriya [Regions of Russia: economics, culture, history]. Berezniki, 2009, pp. 409-415.
33. Mel'nichuk A.F., Soboleva N.V. Selishche Pen'ki - pamyatnik kharinskogo vre-meni na r. Chusovoy [The Pen'ki settelement - site of the Kharino time on the Chusovaya river]. In: Priural'e v drevnosti i srednie veka [The Cis-Urals during Antiquity and the Middle Ages]. Ustinov, 1986, pp. 99-109.
34. Mingalev V.V. Keramika Chazevskogo I mogil'nika [Ceramics of the Chazevskiy I burial ground]. In: Trudy Kamskoy arkheologo-etnograficheskoy ekspeditsii [Proceedings of the Kama Archaeological and Etnrographical expedition]. Perm, 2009, issue VI, pp. 125-133.
35. Nemkova V.K. Stratigrafiya pozdne- i poslelednikovykh otlozheniy Predural'ya [Strigraphy of the Late- and Post-glacial sediments of the Cis-Urals]. In: K istoriipozd-nego pleystotsena i golotsena Yuzhnogo Urala i Predural'ya [Concerning history of the Late Pleistocene and Holocene of the Southern Urals and Cis-Urals]. Ufa, 1978, pp. 4-59.
36. Nemkova V.K., Klimanov V.A. Kharakteristiki klimata Bashkirskogo Predural'ya v golotsene [Climate characteristics of the Baskir Cis-Urals during the Holocene]. In:
Nekotorye voprosy biostratigrafii, paleomagnetizma i tektoniki kaynozoya Predural'ya [Some issues on biostratigraphy, paleomagnetizm and tectonics during Cainosoe in the Cis-Urals]. Ufa, 1988, pp. 65-71.
37. Pastushenko I.Yu. Rol' naseleniya Sredney Kamy v genezise nevolinskoy kul'tury [Participation of the Middle Kama population in genesis of the Nevolino culture]. In: Permskiefinny: arkheologicheskie kul 'tury i etnosy. Materialy I vserossiyskoy nauchnoy konferentsii [Permian Finns: archaeological cultures and ethnoses. Proceedings of the First All-Russian scientific Conference]. Syktyvkar, 2007, pp. 200-201.
38. Pereskokov M.L. Drevnepermskoe zhilishche v finale rannego zheleznogo veka [The ancient-permian dwelling at finale of the Early Iron Age]. In: Prepodavatel 'XXI vek [Teacher of the XXI century], 2011, no.3, pp. 231-238.
39. Pereskokov M.L. Territoriya i lokal'nye varianty pozdnego etapa Glyadenovskoy kul'tury v Permskom Prikam'e [Territory and local variants of late stady of the Gly-adenovo culture in the Perm Kama region]. In: Vestnik Permskogo universiteta. Seriya "Istoriya" [Bulletin of Perm University. "History" series], 2013, no.1 (21), pp. 58-66.
40. Pereskokov M.L. Permskoe Priural'e v finale rannego zheleznogo veka (pervaya polovina-seredina I tys. n.e.) [The Perm Cis-Urals region at the ending of the Early Iron Age (first half - middle of I millennium AD)]. Avtoref. dis. ... kand. ist. nauk [The author 's abstract of Ph.D. (in History) dissertation]. Kazan, 2013, 28 p.
41. Petrov V.P. Podsechnoe zemledelie [Slash agriculture]. Kiev, "Naukova dumka" Publ., 1968, 226 p.
42. Polyakov Yu.A. Glyadenovskaya kul'tura [The Glyadenovo culture]. In: Arkheo-logiya i etnografiya Srednego Priural'ya. [Archaeology and Ethnography of The Middle Cis-Urals]. Berezniki, 2001, issue 1, pp. 10-19.
43. Prokashev A.M., Zhuykova I.A., Pakhomov M.M. Istoriya pochvenno-ras-titel'nogo pokrova Vyatsko-Kamskogo kraya v poslelednikov'e. [History of soil- and plant-cover of the Vyatka-Kama region in the Postglacial Age]. Kirov, Viatka State University Publ., 2003, 142 p.
44. Rogov N.N. Materialy dlya opisaniya byta permyakov [Materials for description of the Permians mode of life]. In: Zhurnal Ministerstva vnutrennikh del [Journal of the Department of the Interior]. St. Petersburg, 1858, vol. 29, pp. 45-126.
45. Soboleva N.V. Raskopki Fedotovskogo gorodishcha [Excavations of the Fedo-tovo fortified settlement]. In: Arkheologicheskie otkrytiya 1984 [Archaeological discoveries in 1984]. Moscow, "Nauka" Publ., 1986, p.145.
46. Spiridonova E.A., Aleshinskaya A.S. Dinamika prirodnoy sredy Volgo-Okskogo mezhdurech'ya s I tysyacheletiya do n.e. po II tysyacheletie n.e. [Environment dynamics of the Volga-Oka interfluve area since the I mil. BC to the II mil. AD]. In: Rossiyskaya arkheologiya [Russian Archaeology], 2004, no. 3, pp. 33-43.
47. Tuganaev V.V., Efimova T.P. Agroetnobotanicheskie materialy iz Verkh-Sainsko-go gorodishcha Permskoy oblasti (VI-IX vv.) [Archaeo-ethno-botanical materials from the Verkh-Sainskoye fortified settlement in Perm Region (VI-IX cc. AD)]. In: Novye istochniki po drevney istorii Priural'ya [New sources of ancient history of the Cis-Urals]. Ustinov, 1985, pp. 27-30.
48. Tuganaev V.V., Tuganaev A.V. Sostav, struktura i evolyutsiya agroekosistem evropeyskoy Rossii (lesnaya i lesostepnaya zony) v srednevekov'e (VI-XVI vv. n. e.) [Composition, structure and evolution of agro-ecosystems in Europen Russia (forest and steppe-forest zones) during the Middle Ages (VI-XVI cc. AD)]. Izhevsk, 2007, 198 p.
49. Cheboksarov N.N., Cheboksarova I.A. Ekologiya i tipy traditsionnogo sel'skogo zhilishcha [Ecology and types of traditional rural dwelling]. In: Tipologiya osnovnykh elementov traditsionnoy kul 'tury [Typology of main elements of material culture]. Moscow, "Nauka" Publ., 1984, pp. 5-20.
50. Chernykh E.M. Traditsii i novatsii v prikamskom domostroitel'stve v kontekste epokhi velikogo pereseleniya narodov [Traditions and novations in Prikamye dwelling-building within context of the Great Migration epoch]. In: Vzaimodeystvie narodov Evrazii v epokhu velikogo pereseleniya narodov. Materialy nauchno-prakticheskoy kon-ferentsii [Interaction of Eurasian nations in epoch of great migration of people: Materials of international scientific and practical conference]. Izhevsk, 2006, pp. 331-337.
51. Chernykh E.M. Zhilishcha Prikam'ya (epokha zheleza) [Dwellings in the Kama River region (the Iron Age)]. Izhevsk, 2008, 272 p.
52. Chernykh E.M. Mezhkul'turnoe vzaimodeystvie v Verkhnem i Srednem Prikam'e (po materialam zhilishch V-VII v. [Cultural interaction in Upper and Middle Kama River region (according to materials on dwellings of the V-VII cc. AD)]. In: Perekhodnye epokhi v arkheologii. Materialy Vserossiyskoy arkheologicheskoy. konferentsii s mezh-dunarodnym uchastiem «XIX Ural'skoe arkheologicheskoe soveshchanie» [Transitionl epochs in Archaeology: Proceedings of All-Russian Archaeological Conference with international participation "The XIX Urals Archaeological Conference"]. Syktyvkar, 2013, pp. 136-137.
Information about the author:
Chernykh Elizaveta M., Ph.D. (History), docent, professor, Udmurt State University (Izhevsk, Russian Federation); emch59@mail.ru
