CC BY
139
Вестник ПСТГУ
Серия V. Вопросы истории и теории христианского искусства
2012. Вып. 1 (7). С. 96-111
Начало русской науки
о церковном пении О. Б. Шевцова
Статья посвящена начальному этапу развития русской науки о церковном пении. В ней рассказывается о первых исследователях церковного пения и их научных взглядах.
Первая половина XIX в. — особое время для русской музыки, время становления русского национального стиля в музыке, поисков национальной самобытности. Происходит это и на практическом, и на теоретическом уровнях во всех областях музыкального искусства. В какой-то мере это было подготовлено развитием исторической мысли и археологическими открытиями, но, несомненно, являлось и частью общего мощного исторического процесса. В ряду многочисленных новаций этого времени находится и зарождение русской музыкальной медиевистики или «литургического музыковедения»1.
Этот первый этап развития науки о церковном пении, представленный именами митрополита Евгения Болховитинова2, архимандрита Мартирия Гор-
1 Термин И. А. Гарднера.
2 Митрополит Евгений (Болховитинов) (1767—1837). Учился в Московской духовной академии, посещал университет. С 1804 г. — епископ, Новгородский викарий, с 1808 г. — Вологодский, с 1821 г. — Калужский. В 1822 г. Евгений был назначен киевским митрополитом. Раскопки, предпринятые им в Киеве, привели к обнаружению фундамента Десятинной церкви, Золотых ворот и к другим важным находкам. Автор «Словаря исторического о бывших в России писателях духовного чина» (журнал «Друг Просвещения», 1805). 2-я часть словаря была в 1845 г. издана Погодиным под названием «Словарь российских светских писателей». Также является автором большого количества трудов, в числе которых «Историческое, географическое и экономическое описание Воронежской губернии» (1800), «Каноническое наследование о папской власти в христианской церкви» (1800), «Исторические разговоры о древностях Великого Новгорода», «Всеобщее введение в историю монастырей греко-российской церкви», «Описание Пекинского монастыря», «Историческое сведение о вологодской епархии и о пермских, вологодских и устюжских архиереях», «О личных собственных именах у славяноруссов», «Описание Киево-Софийского собора» (1825), «Описание Киево-Печерской лавры» (1826), «Киевский месяцеслов, с присовокуплением разных статей к российской истории и киевской иерархии относящихся» (1832) и др.
бачевского3, И. П. Сахарова4, В. М. Ундольского5, Н. Д. Горчакова6, Н. А. Григорьева, Ф. П. и А. Ф. Львовых7, В. В. Стасова8, В. Ф. Одоевского9 до сих пор
3 Архимандрит Мартирий (Горбачевский, или Горбачевич) — богослов. Выпускник Санкт-Петербургской духовной академии (1831), впоследствии архимандрит Свияжского монастыря. Его «Исторические сведения» [10, 11 список литературы см. в конце статьи] — часть курсового сочинения, по поводу которого он часто беседовал с митрополитом Евгением.
4 Сахаров Иван Петрович (1807-1863) — известный этнограф, археолог и биограф; сын тульского священника. Окончил Тульскую духовную семинарию и Московский университет (медицинский факультет), врач московской городской больницы, преподаватель палеографии в училище правоведения и Александровском лицее, деятель обществ географического и археологического. Главные сочинения: «Сказания русского народа» (М., 1836-37), «Путешествия русских людей в чужие земли» (СПб., 1837), «Песни русского народа» (СПб., 1838-39). После него осталось обширное собрание рукописей, приобретенное графом А. С. Уваровым.
5 Ундольский В. М. (1815-1864). Окончил Владимирскую духовную семинарию и Московскую духовную академию. Служил в архиве министерства юстиции, был библиотекарем в обществе истории и древностей российских. Ундольскому принадлежит ряд самостоятельных исследований о памятниках древнерусской письменности (преимущественно житиях). Многие сочинения и работы Ундольского остались неизданными или неоконченными. Напечатаны: «Библиографические розыскания» (в «Псковитянине» М., 1846); «Славяно-русские рукописи В. М. Ундольского, описанные самим составителем и бывшим владельцем собрания с № 1 по 579. С приложением очерка собрания рукописей В. М. Ундольского в полном составе» (сост. А. Е. Викторовым, М., 1870); «Каталог славяно-русских книг церковной печати, библиотеки Кастерина» (М., 1848); «Очерк славяно-русской библиографии» (не окончено), с дополнениями А. Ф. Бычкова и А. Викторова (М., 1871). В архиве Ундольского сохранились многочисленные исследования по древнерусской истории и литературе, по пасхалии и хронологии, критические статьи, материалы для словаря славяно-русских писателей и пр. Многие памятники русской письменности были приготовлены Ундольским для печати, но не изданы.
6 Горчаков Н. Д. (дата рожд. неизв. — ум. 1847) — поэт и переводчик. Ему принадлежит текст первой русской оратории «Минин и Пожарский, или Освобождение Москвы» С. А. Дегтярева (1809). Надворный советник; известно, что в 1819 г. был членом и секретарем Русского библейского общества.
7 Львов Ф. П. (1766-1836). В 1826-1836 гг. — директор Придворной певческой капеллы. Был сторонником начавшегося в те годы движения за восстановление древнего церковного пения, выступал против итальянского влияния в музыке православной церкви.
Львов А. Ф. (1798-1870). В 1837-1861 гг. — директор Придворной певческой капеллы. В 1839 г. ввел в ней инструментальные классы, издал употреблявшийся православной церковью полный круг песнопений (знаменного распева) в четырехголосной гармонизации, которая была выполнена впервые под его руководством. Также получил большую известность как скрипач и педагог.
8 Стасов В. В. (1824-1906) — историк, писатель, искусствовед, музыкальный критик, общественный деятель. Оставил огромное научное наследие, включающее в себя статьи по истории, истории и археологии искусства, по истории литературы и этнографии, истории музыки, биографии художественных деятелей, музыкально-критические статьи, статьи по вопросам древнерусского церковно-певческого искусства. Собрал материалы по истории русского церковного пения в конце 50-х гг. и передал его прот. Д. В. Разумовскому, который воспользовался ими для своего капитального труда о церковном пении в России. В числе этих материалов и «Древнерусское песнопение...» В. Ф. Одоевского.
9 Одоевский В. Ф. (1809-1869) — писатель, публицист, музыкальный критик, композитор, фольклорист, философ, общественный деятель. Увлекался математикой, физикой, химией, акустикой. Автор первых статей по теории древнерусского церковно-певческого искусства, первого учебника по теории музыки в России, первого труда по теории древнерус-
мало изучен10. Между тем, именно в трудах этих исследователей сформировались основные направления науки о русском церковном пении, были поставлены ее основные проблемы и сформулированы исследовательские задачи, сохранившие актуальность вплоть до наших дней.
Первый этап развития русской музыкальной медиевистики начинается с 1799 г.11 — года выхода работы митрополита Евгения «Историческое рассуждение вообще о древнем христианском богослужебном пении и особенно о пении Российской церкви» [5], являющейся его речью, произнесенной на торжественном акте в Воронежской семинарии. Эта работа стала основой для всех последующих; в ней обозначены практически все направления будущих научных поисков. Обращает на себя внимание и название — «Историческое рассуждение», которое отнюдь не случайно и находится в русле всеобщего интереса того времени к истории. Строго говоря, весь первый этап русской медиевистики12 можно считать в основном историческим по направлению и методам, хотя были затронуты и другие вопросы, о чем пойдет речь ниже. Прежде чем более подробно остановиться на каждом из направлений научного поиска первых исследователей, обрисуем общую картину. Надо заметить, что при попытках ввести строгую классификацию этих направлений поневоле сталкиваешься с некоторыми затруднениями, связанными с комплексным подходом первых исследователей к проблемам церковного пения13.
Думается, что корректно говорить о четырех основных направлениях научных поисков 1-й пол. XIX в. — историческом, практическом, литургическом и теоретическом. К историческому можно отнести источниковедение, создание периодизации, выстраивание последовательности событий истории церковного пения, изучение жизни и творчества церковных композиторов и певцов. Под практическим направлением подразумевается не исполнительская деятельность, а работа по расшифровкам знаменного распева, переложению и гармонизации обиходных песнопений, фиксации современной певческой традиции. Литургическое направление14 в данном случае представлено изучением гимно-графии и истории певческих книг. Надо заметить, что именно в этот момент изучение гимнографии и книг в какой-то мере переходит из русла собственно литургики в русло науки о церковном пении. Именно в этом русле работают и исследователи нашего времени, занимающиеся, например, типологией певче-
ского церковно-певческого искусства. Оказывал помощь прот. Разумовскому в подготовке его «Церковного пения в России» (1867—1869).
10 Подавляющее большинство трудов первых ученых до сих пор не переиздано. Единственным исследованием, в котором дается анализ их взглядов, — это диссертация Белоненко А. С. «История отечественной мысли о древнерусском певческом искусстве» (Дис. ... канд. иск. Л., 1982). Также краткий анализ дается Гарднером [1].
11 Условным окончанием этого периода можно считать 1867 г. — год выхода капитального труда прот. Димитрия Разумовского «Церковное пение в России». В это же время в Московской консерватории был введен курс истории церковного пения, который читал прот. Димитрий.
12 До выхода работ князя В. Ф. Одоевского.
13 Например, семиография является составной частью палеографии, но в то же время изучение нотации является частью теории музыки. Первые ученые затронули обе эти области.
14 Литургика — богословская дисциплина, изучающая устав богослужения. В ее состав традиционно включаются гимнография и изучение богослужебных книг.
ских книг15. К теоретическому направлению относятся исследование терминологии (как понимание значения древнерусской терминологии, так и создание своей), семиографии и основных проблем, связанных с мелодикой и ритмикой русского церковного пения.
Собственно, работ первых исследователей совсем немного. Исключение составляет князь В. Ф. Одоевский. Ему принадлежат более двадцати опубликованных статей, а также «Музыкальная грамота для не-музыкантов» [13] — первый русский учебник по теории музыки16. В архивах осталось множество его незавершенных статей и набросков, в числе которых «Древнерусское песнопение. Опыт руководства к изучению основных законов мелодии и гармонии для немузыкантов, приспособленного в особенности к разработке рукописей о нашем древнем песнопении» [12] — основной, незавершенный, труд Одоевского, который можно считать первым исследованием, посвященным теории церковного пения.
Не все работы первых ученых равнозначны по ценности и степени самостоятельности. Основополагающим, как уже говорилось, стало исследование митрополита Евгения. Н. Д. Горчаков в своих работах [2, 3], в основном, почти буквально цитирует его «Историческое рассуждение.», но впервые публикует два снимка с древних рукописей — троестрочной и знаменной. Также он дает характеристику современным ему московским хорам, в частности хору Голицынской больницы. Архимандрит Мартирий [10, 11] и Н. А. Григорьев [4] при изложении истории богослужебного пения также во многом повторяют митрополита Евгения, хотя в остальном их работы отличаются по структуре и содержанию. Наиболее самостоятельны работы А. Ф. Львова [8], И. П. Сахарова [16], В. М. Ундольского [20], В. В. Стасова [17, 18, 19], В. Ф. Одоевского. В статье «Заметки о демественном и троестрочном пении» [17] Стасов не только выстраивает историческую перспективу развития церковного пения в России и анализирует терминологию, но и делает критический разбор взглядов своих предшественников по многим спорным вопросам. Научное наследие Одоевского имеет огромное значение для русской музыкальной медиевистики и заслуживает отдельного внимания17. Ему удалось обобщить все достижения европейской музыкально-теоретической мысли предшествующих веков и применить их на русской почве. В то же время в его работах прослеживаются удивительные параллели с веком двадцатым.
15 Отметим труды в этой области Н. В. Заболотной (Церковно-певческие рукописи Древней Руси Х1-Х1У веков: основные типы книг в историко-функциональном аспекте. М., 2001) и Н. Б. Захарьиной (Русские богослужебные певческие книги ХУШ-Х1Х веков. Синодальная традиция. СПб., 2003).
16 Написанный в России на русском языке.
17 Автором настоящей статьи опубликованы следующие работы: Шевцова О. Б. В. Ф. Одоевский — последний энциклопедист и первый профессиональный исследователь древнерусского пения // Гнесинская научная школа — ХХ1 век: сб. науч. тр. / сост. И. П. Шеховцова. М., 2009. Вып. 176; Шевцова О. Б. Князь В. Ф. Одоевский как исследователь древнерусского церковно-певческого искусства // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. У. М., 2008. №1(3); Шевцова О. Б. Князь В. Ф. Одоевский — первый исследователь теории древнерусского церковно-певческого искусства // Из истории отечественной музыкальной культуры: неизвестные страницы: сб. статей / РАМ. им. Гнесиных. М., 2011; Шевцова О. Б. Князь В. Ф. Одоевский: наука о церковном пении // Музыковедение. 2012. № 1.
Историческое направление, как уже говорилось, представлено в трудах первых исследователей наиболее полно, причем в какой-то мере затрагивается большинство исторических дисциплин.
Очень важным достижением первого периода науки о церковном пении стала мысль о необходимости собирания, изучения и издания певческих рукописей и теоретических руководств. Впервые она была высказана в 1815 г. в «Проекте об отпечатании древнего российского крюкового пения», который изначально приписывался Д. С. Бортнянскому18.
В «Исследовании о русском церковном песнопении» [16] Сахаров обосновывает необходимость собирания и изучения старинных рукописей и формулирует ближайшие задачи для исследователей. Надо сказать, некоторые из них не решены до сих пор. В своей работе он цитирует различные документы, так как «выписки будут служить доказательством необходимости издания замечательных сочинений из литературы церковного пения» [там же, с. 149]. Итак, он считал, что «полное изучение русского церковного пения возможно только при обозрении разных источников. Нам нужно: рассеять разные предубеждения, составленные об этом Искусстве в последнем столетии. Нам нужно: составить полное собрание рукописей с крюковыми нотами, которого доселе не видим ни в одной Русской библиотеке и без которого невозможно написать историю Русского пения. История должна основываться на несомненных источниках» [там же, с. 148].
Н. А. Григорьев обосновывает необходимость изучения богослужебных книг с теологической точки зрения: «Богослужебные книги нашей Церкви вполне достойны внимания и уважения каждого члена ея, ибо в них воспето все Божественное домостроительство нашего спасения и показан путь к оному в живых примерах» [4, с. 1, 2].
В. В. Стасов в 1861 г. предлагает уже конкретную программу по изданию материалов по древнерусскому пению. Свое предложение он адресует Археологическому обществу, прося предоставить в его распоряжение отдельный том «Записок» Общества, в который он собирался поместить исторические материалы, трактаты по теории церковного пения, а также «сравнительную таблицу крюковых знаков по столетиям» [19, с. 11].
18 В. В. Стасов в статье «Сочинение, приписываемое Бортнянскому» (Русская Музыкальная Газета. 1900. № 47) отрицает возможность принадлежности этого проекта Бортнянскому, приводя против этого целый ряд доводов, из которых наиболее убедительными являются, во-первых, то обстоятельство, что современники и ближайшие преемники Бортнянского по управлению капеллой, директор ее А. Ф. Львов и инспектор Беликов, прямо признают этот документ подложным, не принадлежащим перу Бортнянского, а во-вторых, то, что если бы Бортнянский действительно хотел напечатать древние крюковые ноты, то всегда мог бы это сделать, пользуясь неограниченным влиянием при дворе, и ему не нужно было бы предлагать подписку как единственное средство осуществить этот проект. По мнению Стасова, проект этот мог быть составлен учителем капеллы Алякрицким, по просьбе раскольников, мечтавших о возрождении древнего русского пения и, чтобы обратить на проект внимание общества и правительства, распустивших слух, что он написан Бортнянским. Так же об авторстве «Проекта» писал А. В. Финангин в статье «Проект Бортнянского: К вопросу об его авторстве». Этот вопрос до сих пор остается открытым.
Но еще за некоторое время до выхода «Проекта» была начата практическая работа по собиранию коллекций певческих книг. Появились первые крупные частные собрания певческих книг — Н. П. Румянцева, И. К. Царского, М. П. Погодина, Ф. А. Толстого, И. П. Сахарова, В. М. Ундольского, митр. Евгения, В. Ф. Одоевского.
Эта работа была обусловлена предшествующим развитием палеографии в России, тесно связанным со становлением исторической науки19 и публикацией различных документов, актов и памятников письменности20. Непосредственное отношение к истории церковного пения имеет деятельность румянцевско-го кружка, во главе которого стоял меценат граф Н. П. Румянцев. Он оказывал поддержку Н. М. Карамзину, К. Ф. Калайдовичу, П. И. Кеппену, П. М. Строеву, митр. Евгению (Болховитинову), А. Х. Востокову и другим. Они занимались собиранием материалов по истории, памятников древней письменности и их описанием. К. Ф. Калайдович, первый палеограф-языковед, и П. М. Строев на средства Румянцева объезжали подмосковные монастыри с целью отыскания древних рукописей. Ими были открыты некоторые памятники, например Изборник Святослава 1073 г., Судебник 1497 г., постановления московских соборов — 1503, 1547, 1554 гг., акты ХУ и ХУ1 вв. Наиболее активно деятельность кружка протекала с 1813 г. (выход Н. П. Румянцева в отставку) по 1826 г. (год его смерти).
Митрополит Евгений (Болховитинов), помимо научной деятельности, собрал коллекцию певческих книг и теоретических трактатов. Во всех местах своего пастырского служения владыка Евгений занимался спасением древних рукописей, требуя свозить их в архиерейский дом. Найденные рукописи он использовал для своих статей. Интересен рассказ о первом осмотре Юрьева монастыря в бытность его архиепископом Псковским (1816-1822), приведенный в книге А. Д. Ивановского [7], который дает нам представление об отношении к древним рукописям в начале Х1Х в. «Вперед он дал знать в монастырь о своем приезде и этим, разумеется, заставил начальство обители несколько посуетиться и привесть некоторые из монастырских помещений в более благовидный порядок. Ехать в монастырь он мог одною из двух дорог: или верхнею, более проезжею, или нижнею — близ Волхова, менее удобною, но более приятною. Он поехал нижнею. Близ самого монастыря он встретился с возом, ехавшим к Волхову в сопровождении инока. Желая узнать, что везет инок к реке, он спросил. Инок отвечал, что везет разный сор и хлам, который просто кинуть в навозную кучу нельзя, а надобно бросить в реку. Это возбудило любопытство Евгения. Он подошел к возу, велел приподнять рогожку, увидел порванные книжки и рукописные листы и затем велел иноку воротиться в монастырь. В монастыре он сказал
19 Татищев В. Н. История Российская (1768); Ломоносов М. В. Древняя Российская история (1776); Щербатов М. М. История Российская от древнейших времен. (1770); Болтин И. Н. Примечания на историю древния и нынешния России г. Леклерка (1778-1794); Третьяков И. А., Десницкий С. Е., Новиков Н. И., Радищев А. Н., Карамзин Н. М., Полевой Н. А., Погодин М. П.
20 Русская наука базировалась на достижениях западной науки, которая к этому времени прошла большой путь. Последовательное же развитие палеографической науки началось в ХУ111 в., когда появилась необходимость оценить исторические источники и определить время и место их появления.
начальствующим, что если они считают хлам на возу ни на что не пригодным сором, то готовы, конечно, уступить его тому, кто им будет дорожить, и что он сам дорожит им. Затем стал перебирать его и выбрал на первый раз немало кожаных книг и тетрадей, обещая порыться в остальном в другое время. Некоторые из отобранных им тетрадей оказались после драгоценными остатками древности, между прочим даже и XI века» [там же, с. 41].
В. М. Ундольский составил собрание, в которое вошли материалы для научных работ по всем направлениям древнерусской истории и литературы. В приложении к «Замечаниям для истории церковного пения в России» Ундольский публикует «Предисловие, откуду и от коего времени начася быти в нашей Рустей земли осмогласное пение, и от коего времени и от кого пошло на оба лика пети в церкви»21, предисловие к ирмологию Соловецкого монастыря (1678)22, а также 16 документов, характеризующих материальное положение певчих. Это в основном прошения царю Алексею Михайловичу, датированные 1652 г.
Собранием рукописей занимался и И. П. Сахаров. В его коллекции рукописных источников: церковно-богослужебные книги, богословские сочинения, духовно-нравственные сочинения, жития святых, духовно-полемические сочинения, канонические постановления и изложения соборных деяний, исторические сочинения (по всеобщей, русской истории, записки современников, русские родословные книги), путешествия русских людей, сочинения по науке и словесности, медицинские сочинения, сборники.
Коллекцию древних певческих рукописей и музыкально-теоретических руководств собрал также В. Ф. Одоевский23.
Периодизация, т. е. хронология. Свои варианты периодизации истории церковного пения (более или менее развернутые и обоснованные) предложили митр. Евгений24, И. П. Сахаров, архим. Мартирий и В. Ф. Одоевский.
Митр. Евгений говорит о шести эпохах в истории богослужебного пения25.
21 Это предисловие к крюковому рукописному стихирарю, принадлежавшему в тот момент князю М. А. Оболенскому.
22 Из рукописной Грамматики крюковых нот (XVII в.), находящейся в то время в Московском архиве Министерства иностранных дел.
23 Она хранится в РГБ (ф. 210). Небольшая по объему (38 ед. хр.), но чрезвычайно важная для современной русской медиевистики, она включает в себя музыкально-теоретические руководства, сборники песнопений на крюковых нотах, двознаменники, сборники песнопений на линейных нотах — знаменные и партесные, греческие нотные рукописи и др.
24 Н. Д. Горчаков в своей работе, основанной на исследовании митрополита Евгения и во многом ее повторяющей, предлагает ту же периодизацию, и поэтому отдельно рассматривать ее не будем.
25 Первая, по его мнению, начинается со времени принятия Россией христианства. Характеризуя эту эпоху, он базируется на свидетельстве Иоакимовской летописи, введенной в научный обиход Татищевым. Это эпоха болгарского влияния, обусловленного приходом митрополита Михаила, болгарина по происхождению, с четырьмя епископами, многими иереями и дьяконами, а также демественников от славян (болгарских или моравских).
Вторая эпоха, греческого влияния, начинается во времена Ярослава Мудрого (978—1054, управлял Киевом с 1019 г.), с приходом в 1053 г. трех греческих певцов «со роды своими». Здесь он опирается на свидетельство Степенной книги. С этого времени, согласно Степенной книге, начинается на Руси «изрядное осмогласие, наипаче же и трисоставное сладкогласование и самое красное демественное пение» [цит. по: 6, с. 10].
Периодизация митр. Евгения достаточно логична и убедительна, особенно если учесть состояние науки о церковном пении и собственно истории. Явно прослеживается мысль об эволюции (начало — упадок при татарах — восстановление) и смене влияний (болгарское — греческое — итальянское). Интересно, что в письме к барону Розенкампфу [6] митр. Евгений уже не говорит о болгарском влиянии. Вызвано это, может быть, как эволюцией его взглядов на историю церковного пения, так и стремлением подробно не останавливаться на нюансах (болгарские певцы были присланы из Константинополя). Во многом митр. Евгений прокладывает дорогу в ХХ в. Например, Гарднер в «Богослужебном пении русской православной церкви» [1] тоже принимает за критерий влияние разных культурных пластов. Он считает границей внутри первого периода 1053 г. Также он разграничивает периоды украинско-польского и итальянского влияний.
Архим. Мартирий в некотором смысле идет «по стопам» митр. Евгения. Он излагает историю богослужебного пения в той же последовательности, но особенно не оговаривает количество эпох: его интересует мысль о возникновении — упадке — восстановлении церковного пения в России, и именно эту линию он акцентирует.
И. П. Сахаров предлагает несколько принципов периодизации — исходя из изменений в нотации (изменение в написании крюковой нотации и переход на нотолинейное письмо) и обеспеченности исследовательской литературой. Кроме того, он пишет об эпохах процветания, упадка и возрождения26.
Третья — с 1648 г., времени возведения патриарха Никона на Новгородскую митрополию. Опираясь на житие патриарха Никона, митр. Евгений считает, что Никон восстановил забытое за времена татаро-монгольского ига греческое и киевское пение.
Четвертая началась в правление Федора Алексеевича (1661-1682, русский царь с 1676 г.). В это время, согласно митр. Евгению, польскими регентами стало вводиться итальянское пение и линейные ноты, но «они отнюд не принимались для церкви правилом и в церковный порядок не были введены, а только приватно и скромно было подражаемо оному, так как и ныне те пения остаются вещию постороннею и от одного произволения зависящею» [6, с. 14]. В письме «О русской церковной музыке» [6] митр. Евгений уточняет в отношении польских регентов: «они-то ввели у нас вместо акцентного кадансовое пение» [6, с. 152].
Пятая началась со времени правления Елизаветы (1709-1761, русская императрица с 1741 г.), когда, по митр. Евгению, «начала вводиться совершеннейшая итальянская музыкальная гармония, и показались уже знаменитые в России пения реенты, каковы суть наипаче Рачинский и Березовский» [6, с. 15].
Шестая эпоха названа митр. Евгением «новейшей» и начинается в царствование Екатерины II (1729-1796, русская императрица с 1762 г.), когда русские регенты посылаются на учебу за границу, в Италию. Особо отмечен Д. С. Бортнянский. Именно в этом разделе находится знаменитое критическое высказывание митрополита об итальянской опере в церкви. Правда, оно помещено в сноску. Любопытно, что Н. Д. Горчаков, во многом буквально копирующий работу митр. Евгения, эту часть опускает.
26 Первую эпоху он называет Греко-болгарской, она начинается с Х1 в. и продолжается около трех столетий. «Литература этого быта нам неизвестна» [16, с. 195].
Вторая эпоха (Русская) начинается с Х1У в. и связана с переходом на раздельноречие. Происходит изменение в начертании крюковых знамен. «И здесь литература пения доставляет нам самые ограниченные сведения» [там же].
Третью эпоху Сахаров называет Московской. Она начинается с введением «литерных» помет, во 2-й пол. ХУ1 в. «Здесь литература пения представляет уже свои данные, указывает все перевороты» [там же, с. 196].
В некотором смысле, аналогичной периодизации Сахарова можно считать периодизацию Д. В. Разумовского — он также впоследствии отделяет эпоху старого истинноречия от раздельноречия. Так что труд Сахарова, так же как и труд митр. Евгения, проложил дорогу дальнейшим исследованиям в области истории церковного пения.
В. Ф. Одоевский не ставил отдельно вопрос периодизации церковно-певческого искусства. Об эпохах истории церковного пения он кратко пишет в статье «Русская и так называемая общая музыка» [14] и в предисловии к «Музыкальной грамоте для не-музыкантов» [13]. Надо оговориться, что в сознании Одоевского церковное и народное пение и их особенности неразделимы. На наш взгляд, Одоевский даже специально не отстаивает это положение, он просто так мыслит, для него это нечто, само собой разумеющееся.
Он выделяет три эпохи церковного пения: древнюю (русскую), эпоху влияния западной музыки и эпоху восстановления национальной самобытности. Таким образом, в периодизации Одоевского отчетливо прослеживается мысль об эпохах расцвета — упадка — восстановления, что позволяет говорить о внешнем сходстве с периодизациями митр. Евгения, Сахарова и архим. Мартирия с той разницей, что временные рамки расцвета, упадка и восстановления они определяют по-своему. Также можно говорить о теории смены влияний, на которой останавливает свое внимание митр. Евгений. Но для Одоевского важно именно западное, чужое влияние, надежду на избавление от которого он выражает уверенностью в наступлении третьей эпохи в истории церковного пения.
Одной из важных проблем, связанных с историей богослужебного пения, является проблема его происхождения.
Митр. Евгений (в работе 1799 г.), опираясь на свидетельство Иоакимов-ской летописи, считает, что пение первоначально пришло на Русь из Болгарии. И. П. Сахаров пишет о принятии пения «от грек и болгар». В. М. Ундольский полагает, что церковное пение заимствовано от греков, но учителями были болгары. В принципе, можно говорить о единой в целом позиции с некоторыми нюансами, которая звучит вполне современно и актуально в свете последних исследований русских и зарубежных музыковедов27. Одоевский весьма осторожно высказывался на эту тему. Он настаивал на мнении, что система осмогласия принята Россией из Греции лишь в смысле структуры, а в мелодику были внесены изменения русскими певцами.
Четвертая эпоха, «переходная», по Сахарову, «начинается исправлением знаков и помет, собранием правил пения; но падение приближалось так скоро, что переход к новым знакам был неизбежен» [16, с. 11]. Появляется партесное пение, происходит переход «от греко-русского пения к итальянскому» [там же, с. 196]. «Здесь литература пения представляет все данные к изучению пения этой эпохи. Певцы и их произведения взошли в сферу исторических исследований» [там же]. Интересно, что, исходя из характеристики четвертой эпохи, трудно однозначно понять, когда же она кончается. Вполне возможно, Сахаров имел в виду, что она продолжается и в XIX в., «блюдется под крепкою защитой русских царей и охраняется их твердой волей» [там же].
27 Сходна с этой позицией и позиция М. В. Бражникова. Мысль об эволюции знаменного распева также была высказана С. В. Смоленским и М. В. Бражниковым. Вопрос южнославянского влияния рассматривается Ю. В. Келдышем, Е. Тончевой и др.
Позиции происхождения русского пения «от грек» придерживался архим. Мартирий и, в конце жизни, митр. Евгений. В их работах можно увидеть попытку проследить историю возникновения христианского пения и богослужения. О проблеме происхождения христианского пения писал архим. Мартирий. Он считал, что первые христиане из иудеев, в особенности Иерусалимская церковь, заимствовали его из иудейского богослужения, по примеру Христа и апостолов28.
О. Мартирий рассматривает историю богослужебного пения первых веков с точки зрения постепенной эволюции напевов от простых к более сложным, объясняя это упадком благочестия. Дальнейшее развитие напевов, по мнению архим. Мартирия, связано с необходимостью составить конкуренцию еретикам, которые заманивали к себе простой народ какими-то необыкновенными напевами. Венцом развития богослужебного пения древности архим. Мартирий считает появление системы осмогласия в VIII в.
В работах первых исследователей говорится также о знаменитых распевщи-ках, о деятельности композиторов, дается характеристика их творчества; рассматривается и современная хоровая практика, в частности, деятельность хоров. Это, несомненно, можно отнести к первым шагам исторического музыкознания. Данное направление присутствует в работах почти всех указанных выше исследователей. Все они считают своим долгом осветить деятельность первых известных певцов, учителей церковного пения, а также церковных композиторов (Сарти, Галуппи, Бортнянского, Рачинского и Березовского)29. О знаменитых распевщиках и певцах писал В. М. Ундольский. Он ввел в научный обиход имена Саввы и Василия Роговых, Стефана Голыша, Ивана Носа, Феодора Крестьянина, Ивана Лукошка. В работах Н. Д. Горчакова [2, 3] дается характеристика творчества церковных композиторов, в том числе современных ему.
Параллельно с историческим развивалось и практическое направление — переложения, расшифровки, гармонизации, фиксация современной певческой традиции. Возникло это направление, конечно, не в Х!Х в., а гораздо раньше30
28 Этот вопрос ранее был затронут в «Начертании Церковно-библейской истории» (1819).
29 Статьи, посвященные отдельным композиторам, есть у А. Ф. Львова (Бортнянский // Энциклопедический лексикон. СПб., 1836), митрополита Евгения (статьи Бортнянский и Березовский в Словаре историческом о бывших в России писателях духовного чина греко-российской церкви. СПб., 1827), П. М. Воротникова (Березовский и Галуппи // Библиотека для чтения. 1851).
30 Впервые мысль о необходимости унификации распевов была высказана во времена Стоглава (1551) в «Валаамской беседе». С появлением книгопечатания стало возможным издать богослужебные книги. В связи с этим дважды (в 1652 г. и 1668 г.) собирались комиссии «дидаскалов», в 1678 г. были изготовлены пунсоны, но издание не увидело света. В эти же годы начался перевод певческих книг на нотолинейное письмо. Параллельно шло исправление текста «на речь». В 1772 г. были изданы нотолинейные Обиход, Ирмолог, Октоих, Триодь и Праздники. В 1830 г. по приказу Ф. П. Львова выпустили переложение придворного Обихода для четырехголосного хора (записаны были только два крайних голоса, а остальные исполнялись по традиции, по слуху) — «Круг простого церковного пения, издавна употребляемого при церковном дворе». Протоиерей П. И. Турчанинов в 30-х гг. ХГХ в. сделал четырехголосные переложения многих песнопений на основе этого издания (перед этим попытка гармонизовать уставные распевы была предпринята в сер. ХУЛ в.). Эти переложения были подвергнуты критике митр. Евгением (Болховитиновым).
и было связано со стремлением унифицировать свод напевов Русской православной церкви.
В 1848 г. по приказу Николая I31 был выпущен «Обиход простого церковного пения, при Высочайшем дворе употребляемого». Руководил этим проектом А. Ф. Львов, директор Придворной певческой капеллы, который привлек себе в помощь инспектора капеллы Беликова, учителя капеллы П. М. Воротникова, Г. Я. Ломакина. В издание вошли песнопения из придворного обихода, песнопения Ирмология и некоторые особые службы, а также духовно-музыкальные сочинения (в том числе и гармонизации), которые исполнялись в придворных церквах.
Первоначально А. Ф. Львов собирался принять за основу устную традицию, в связи с чем предпринял поездку по разным областям России. Но, не обнаружив единства и старины, обратился к письменным источникам — рукописям. Через Синод он добился их присылки из монастырей и церквей разных епархий. При сравнении этих рукописей32 Львовым и Беликовым (который учился у старообрядцев пению по крюкам) впервые был применен метод составления исследовательских партитур разных списков одного песнопения. В результате этой работы Львовым были установлены очень важные факты, например, многорас-певность русского церковного пения, то есть одновременное существование нескольких распевов на один текст. Кроме того, были подняты вопросы взаимоотношения устной и письменной традиций, исторической эволюции напевов, различия между древним и новым пением. Деятельность Московского комитета для испытания новых переложений церковного пения также была очень важна, так как доказывала необходимость правильной источниковедческой разработки письменных источников при помощи метода палеографического анализа рукописей, уже применявшегося в русском архивоведении33.
В. Ф. Одоевский уделял большое внимание вопросам гармонизации знаменного распева. Они затрагиваются практически во всех его работах. Интересно то, что он не делал различия в принципах гармонизации церковных напевов и народной песни. В архивах Одоевского сохранились его собственные опыты гармонизации церковных напевов — песнопения из Октоиха, Ирмология и Обихода.
Литургическое направление (в частности, изучение гимнографии и богослужебных книг) разрабатывается в трудах Н. А. Григорьева, митр. Евгения, архим. Мартирия (Горбачевского). Разбирается также и порядок совершения богослужения первыми христианами.
31 От 23 августа 1846 г.
32 Позднее Московским комитетом для испытания новоперелагаемого церковного пения было установлено, что присланные рукописи были в основном украинского происхождения и не старше XVIП в. (хотя сам Львов считал их древними).
33 В дальнейшем программу изучения современной певческой практики составили В. Н. Кашперов и С. П. Мельгунов. Л. Д. Малашкин и А. Д. Кастальский издали Обиходы Киево-Печерской Лавры и Синодального хора.
Гимнография34. Первым основные вопросы изучения богослужебных текстов поставил митр. Евгений [5]. Он выделяет псалмы и «разные стихотворные песни», переведенные с греческого или сочиненные по их примеру русскими гим-нографами. Он пишет о проблеме соотношения греческих текстов и их русских переводов, а также о соотношении слова и музыки в переводных текстах, положенных на мелодию греческих гласов. Говорит он и о стихотворных размерах греческих богослужебных текстов, выделяя в качестве основного ямб.
Подробно о гимнографии писал архим. Мартирий. Он вводит классификацию богослужебных песнопений и, согласно апостольской традиции, делит их на псалмы и духовные песни. Таким образом, в работе архим. Мартирия мы видим уже вполне развернутое описание гимнографических жанров православных церковных песнопений в их исторической перспективе.
Изучение богослужебных книг, их состава и богослужебного употребления также составляет раздел Литургики. Подробно останавливается на нем Н. А. Григорьев [4]. Он довольно подробно излагает историю появления, бытования (в том числе и исправления) книг, вводит их классификацию и подробно говорит о каждой из них — о структуре и роли в богослужении.
В своей классификации Григорьев делит книги «на два рода. по внутреннему содержанию их.» [там же, с. 14]. «К первому роду относятся книги, определяющие ход и содержание богослужения общего — как простые, так и нотные; ко второму — содержащие в себе службы церковные, примененные к частным потребностям верующих или к частным случаям богослужения» [там же]. Такой принцип логично вытекает из принятого в то время в так наз. школьном богословии разделения церковных служб на общественные (или общие) и частные.
Рассказывая подробно о каждой книге, Григорьев останавливается на времени ее возникновения, истории формирования, времени появления в России. Кроме того, он перечисляет имена авторов песнопений Октоиха.
И. П. Сахаров ставит вопрос о происхождении богослужебных книг. Доказательством болгарского происхождения Сахаров считал существование болгарского распева, а греческого — греческий распев, греческие слова без перевода в архиерейском богослужении, обычай пения по-гречески и греческие буквы в певческих рукописях.
В ряду проблем, поднятых первыми исследователями церковного пения, важное место занимает семиография. Первым о знаках знаменной нотации писал митр. Евгений в «Историческом рассуждении.» [5]. Он основывается на книге «Полное историческое известие о старообрядцах, их учении, делах и разгласи-ях» (СПб., 1794). Здесь он только обозначает название нотации — крюковая или «крюковатая нота» — и говорит о певческой практике старообрядцев (пении с головщиком) и о бытовавших напевах — столповом, демественном и троестроч-ном. В следующей, более поздней работе [6], он высказывается более подробно; его позиция по вопросу семиографии изложена кратко, но емко, и звучит вполне современно: знаки нотации заимствованы из Греции и впоследствии изменя-
34 Раздел Литургики, изучающий песнопения, их жанры, формы, особенности текста и авторов.
лись, а в XVI в. были изобретены и «подметки», т. е. пометы. К его «Письму.» прилагаются изображения крюков и их сравнение с линейными нотами.
Более подробно на вопросе семиографии останавливаются В. М. Ундоль-ский в 1846 г. и И. П. Сахаров в 1849 г.
В. М. Ундольский в «Замечаниях для истории.» [20] подробно пишет о комиссиях 1652 г. (четырнадцать дидаскалов) и 1668 г. (шесть, в том числе и Александр Мезенец). Также он останавливает свое внимание на кондакарной нотации (на материале Кондакаря Лаврской библиотеки), отмечая ее несхожесть ни с одной из известных в то время рукописей, а также ставит вопрос о сходстве этой нотации с греческой. По его мнению, наличие в Кондакаре песнопений русским святым свидетельствует о том, что русские хорошо владели этой нотацией, а не просто умели по ней петь.
И. П. Сахаров в «Исследованиях о русском церковном песнопении» [16] уже подробно рассматривает знаки знаменной нотации. Он дает их классификацию и подробно перечисляет названия основных знаков нотации, дает их схематическое изображение, говорит об их ритмическом значении, отмечая изменение знаков нотации с течением времени.
Терминология. Этот вопрос поднимается практически всеми исследователями, но в разных ракурсах и с разной степенью подробности. Митр. Евгений в «Историческом рассуждении» [5] рассматривает значение названий распевов, а также, приводя свидетельство Иоакимовской летописи, рассматривает значение слова «демественник».
В. М. Ундольский в «Замечаниях.» [20] приводит «Алфавит старинных нотных терминов». Это первая публикация названий фит, попевок, указательных помет. Невзирая на то что некоторые названия попали не в тот раздел, «Алфавит» важен самой постановкой проблемы, обращая внимание на важность изучения старинных безлинейных рукописей.
И. П. Сахаров в «Исследованиях.» [16] предпринимает попытку объяснения названий распевов, одновременно предлагая и их классификацию. Также Сахаров объясняет значение певческих терминов — названий знаков крюковой нотации, о чем уже говорилось выше, а также приводит аналогичный «Алфавиту» Ундольского список терминов, встречающихся в безлинейных рукописях, также разделяя их на названия крюковых знаков и фит. Список Сахарова больше по объему, но, к сожалению, имеет тот же недостаток, что и список Ундольского: названия крюков и помет и фит оказываются в разделе крюковых знаков, то же самое — и в разделе фит.
В. Ф. Одоевским предпринята первая попытка создания словаря по древнерусскому певческому искусству. Он, правда, очень невелик, не закончен и до сих пор не опубликован, но важен именно тем, что свидетельствует о понимании Одоевским большого значения такой работы35.
Основные проблемы, связанные с мелодикой и ритмикой русского церковного пения. Принято считать, что впервые вопрос о диатонической природе знаменного
35 Некоторые названия форм и жанров церковных песнопений объясняются в «Церковном словаре, или Истолковании речений славянских древних.» протопресвитера Петра Алексеева (1815), а также в «Словаре церковно-славянского и русского языка» (1847).
распева поставлен в «Проекте.» [15]. Также в нем обозначено очень важное требование к переложениям — он должен быть «сообразный со словоударениями языка» [1, с. 251]. Надо заметить, что первым исследователем, обратившим внимание на несимметричный ритм знаменного распева, правильнее считать митр. Евгения, который характеризует знаменный распев как «простой, без меры» [5, с. 12], так как «Проект..» скорее всего был написан позднее 1799 г.36 Что же касается диатоники, то чуть более подробно митр. Евгений останавливается на этом вопросе в «Письме.» 1821 г. [6], но, отмечая сходство знаменного распева с cantus planus в 1799 г., он уже косвенно характеризует его. А. Ф. Львов вслед за автором «Проекта.» и митр. Евгением также обращает внимание на диатоническую природу знаменного распева и на отсутствие равномерного ритма в нем, уже подробно их обосновывая.
Из других, собственно теоретических проблем, первые исследователи останавливают свое внимание на греческих ладах, впрочем пока только утверждая тождество гласов и звукорядов (ладов) и ограничиваясь их перечислением. Ар-хим. Мартирий полностью отождествляет русскую систему осмогласия с греческими прямыми (диатонического рода) и косвенными (хроматического рода) гласами-ладами.
Многие исследователи приводят также краткие сведения по истории европейской нотации и древнегреческой теории музыки. Но первым в этом был опять же митр. Евгений; остальные исследователи шли по его стопам: кто-то — буквально повторяя (Н. Д. Горчаков), кто-то — с небольшими вариациями. Подробно этой проблемой начал заниматься только В. Ф. Одоевский.
Заканчивая анализ первого этапа русской медиевистики, еще раз подчеркнем его особое значение. В это время сложились основные линии научного поиска, особенно в рамках исторического направления. Принципы описания рукописей не претерпели существенных изменений в наше время. Собранные в этот период коллекции певческих книг составили основную исследовательскую базу нашего времени, их изучение и описание продолжается до сих пор. Высказанные положения о необходимости описания всех имеющихся певческих книг и создании сводных каталогов до сих пор, к сожалению, остаются актуальными. Предложенные принципы периодизации церковного пения нашли отражение в работах исследователей XIX и XX вв. Началось изучение жизни и творчества выдающихся деятелей — композиторов, певцов. Намечены основные линии изучения гимнографических жанров и богослужебных книг. В трудах первых исследователей церковного пения были поставлены главные теоретические проблемы, не потерявшие своей актуальности и в наши дни. Конечно, сделано это было весьма конспективно, не подробно, но высказанные положения стали отправной точкой для будущих ученых.
36 Певчий Алякрицкий, которого с наибольшей степенью вероятности принято считать автором «Проекта.», родился только в 1786 г.
Литература
1. Гарднер И. А. Богослужебное пение Русской православной церкви. Т. I—II. М., 2004.
2. Горчаков Н. Д. Об уставном и партесном церковном пении в России // Москвитянин. 1841.
3. Горчаков Н. Д. Опыт вокальной или певческой музыки в России, от древних времен до нынешнего усовершенствования сего искусства. М., 1808.
4. Григорьев Н. А. Историческое обозрение богослужебных книг Русской православной церкви. Киев, 1836.
5. Евгений (Болховитинов), митр. Историческое рассуждение вообще о древнем христианском богослужебном пении и особенно о пении Российской церкви. Воронеж, 1799.
6. Евгений (Болховитинов), митр. О русской церковной музыке // Отечественные записки. 1821.
7. Ивановский А. Д. Митрополит Киевский и Галицкий Евгений (Болховитинов). СПб., 1872.
8. Львов А. Ф. О свободном или несимметричном ритме. СПб., 1858.
9. Львов Ф. П. О пении в России. СПб., 1834.
10. Мартирий (Горбачевский), архим. Историческое сведение о пении Греко-российской церкви // Христианское чтение. 1831.
11. Мартирий (Горбачевский), архим. Краткие исторические сведения о песнопениях нашей церкви // Там же.
12. Одоевский В. Ф. Древнерусское песнопение. Опыт руководства к изучению основных законов мелодии и гармонии для немузыкантов, приспособленного в особенности к разработке рукописей о нашем древнем песнопении / публ. и комментарии Шевцовой О. Б. // Вестник ПСТГУ. Серия V: Музыкальное искусство христианского мира. М., 2008. № 1(3).
13. Одоевский В. Ф. Музыкальная грамота для не-музыкантов. М., 1868.
14. Одоевский В. Ф. Русская и так называемая общая музыка // Русский. 1867. № 11, 12 (отдельный оттиск).
15. Проект об отпечатании древнего российского крюкового пения // Музыкальная эстетика России XI—XVII веков. М., 1973.
16. Сахаров И. П. Исследования о русском церковном песнопении // ЖМНП. 1849 (отдельный оттиск).
17. Стасов В. В. Заметки о демественном и троестрочном пении // Статьи о музыке: в 5 вып. Вып. 2. М., 1976.
18. Стасов В. В. О церковных певцах и церковных хорах древней России до Петра Великого // Там же. Вып. 5-Б. М., 1980.
19. Стасов В. В. Предложение об издании материалов по древнерусскому церковному пению // Там же. Вып. 2. М., 1976.
20. Ундольский В. М. Замечания для истории церковного пения. М., 1846.
Ключевые слова: церковное пение, история церковного пения, теория церковного пения.
The beginning of the Russian church
singing science by O. Shevtzova
The article is devoted to the initial stage of development of the church singing science. It tells about the first researchers of church music and their scientific views.
Keywords: church singing, history of church singing, theory of church singing.
