CC BY
122
Библиографический список
1. Паин Э.А. Трудный путь от мультикультурализма к интеркультурализму. Вестник Института Кеннана в России. 2011; 20.
2. Locher U. Les anglophones de Montréal. Émigration et évolution des attitudes 1978-1983. Québec, Conseil de la langue française, 1988.
3. Куралесина Е.А. Эволюция языковых политик Франции и Канады в сравнительно-историческом аспекте. Известия РГПУ им. А.И. Герцена. Санкт-Петербург. 2011; 127: 146 - 150.
4. Recul du français. Available at: www.ledevoir.com/politique/canada
5. Woerhling J. La Charte de la langue française. Les ajustements juridiques dans Le Français au Québec, sous la dir. de Michel Plourde. Montréal, Fides et Les Publications du Québec, 2000: 285 - 291.
6. Braen A. Avancez vers l'arriere. Available at: www.monde-diplomatique.fr/2012/07/BRAEN/47976
7. Available at: https://fr.wikipedia.org/wiki/Charte_de_la_langue_fran%C3%A7aise
8. Реферовская Е.А., Бокадорова Н.Ю., Гулыга О.А., Челышева И.И. Французский язык. Языки мира: Романские языки. Москва: Academia, 2001: 247 - 249.
9. Chouinard T. La loi 101 doit s'appliquer aux ecoles passerelles. Available at: www.lapresse.ca/actualites
References
1. Pain 'E.A. Trudnyj put' ot mul'tikul'turalizma k interkul'turalizmu. Vestnik Instituta Kennana v Rossii. 2011; 20.
2. Locher U. Les anglophones de Montréal. Émigration et évolution des attitudes 1978-1983. Québec, Conseil de la langue française, 1988.
3. Kuralesina E.A. 'Evolyuciya yazykovyh politik Francii i Kanady v sravnitel'no-istoricheskom aspekte. Izvestiya RGPUim. A.I. Gercena. Sankt-Peterburg. 2011; 127: 146 - 150.
4. Recul du français. Available at: www.ledevoir.com/politique/canada
5. Woerhling J. La Charte de la langue française. Les ajustements juridiques dans Le Français au Québec, sous la dir. de Michel Plourde. Montréal, Fides et Les Publications du Québec, 2000: 285 - 291.
6. Braen A. Avancez vers l'arriere. Available at: www.monde-diplomatique.fr/2012/07/BRAEN/47976
7. Available at: https://fr.wikipedia.org/wiki/Charte_de_la_langue_fran%C3%A7aise
8. Referovskaya E.A., Bokadorova N.Yu., Gulyga O.A., Chelysheva I.I. Francuzskij yazyk. Yazykimira: Romanskie yazyki. Moskva: Academia, 2001: 247 - 249.
9. Chouinard T. La loi 101 doit s'appliquer aux ecoles passerelles. Available at: www.lapresse.ca/actualites
Статья поступила в редакцию 19.10.15
УДК 811.111-26
Krasnikova L.V., postgraduate, English Department, Lomonosov Moscow State University (Moscow, Russia),
Е-mail: lara. philol@mail.ru
GEORGE GORDON BYRON'S "HEBREW MELODIES": STYLISTIC ANALYSIS. "Hebrew Melodies" by George Gordon Byron contain recognized poetic masterpieces, but their linguistic organization has never been studied in a detailed way in international philology. The aim of the present article consists in filling in this gap and in revealing the basic stylistic characteristics of "Hebrew Melodies", which contribute to creating an aesthetic effect in the poems. The present investigation shows that apart from biblical lexis, metaphors and other traditional stylistic means the author of the "Hebrew Melodies" also uses reproducible and unique inherently connotative lexis, various types of the attributive bond, asyndeton, polysyndeton, parallel and consecutive subordination as well as foregrounding at the acoustic level. The use of these stylistic devices is characterized by considerable variability, which explains the difference in the aesthetic effect that each particular poem produces upon the reader.
Key words: stylistic analysis, vertical context, inherently connotative lexis, adherently connotative lexis, asyndeton, polysyndeton, parallel subordination, consecutive subordination.
Л.В. Красникова, аспирант каф. английского языкознания филологического факультета Московского
государственного университета им. М.В. Ломоносова, г. Москва, E-mail: lara.philol@mail.ru
О СТИЛИСТИЧЕСКИХ ОСОБЕННОСТЯХ СТИХОТВОРЕНИЙ ДЖОРДЖА ГОРДОНА БАЙРОНА ИЗ ЦИКЛА «ЕВРЕЙСКИЕ МЕЛОДИИ»
Стихотворный цикл Джорджа Гордона Байрона «Еврейские мелодии» содержит признанные шедевры мировой поэзии, однако в языковом плане он остается практически неизученным как в отечественной, так и в зарубежной научно-филологической традиции. Цель настоящей статьи заключается в том, чтобы восполнить данный пробел и выявить базовые стилистические характеристики «Еврейских мелодий», в той или иной степени определяющие эстетическую значимость данного стихотворного цикла. Исследование показывает, что помимо библеизмов, метафор и прочих вполне предсказуемых и традиционных стилистических средств автор «Еврейских мелодий» прибегает к использованию воспроизводимой и невоспроизводимой ингерентно коннотативной лексики, разных вариантов выражения атрибутивной связи, асиндетона, полисиндетона, последовательного подчинения и параллельного соподчинения на уровне синтаксиса и к актуализации потенциальных свойств акустического уровня организации текстов. Применение указанных средств отмечено значительной вариативностью, что во многом определяет специфику эстетического эффекта, который каждое конкретное стихотворение оказывает на читателя.
Ключевые слова: стилистический анализ, вертикальный контекст, ингерентно-коннотативная лексика, адгерент-но-коннотативная лексика, асиндетон, полисиндетон, параллельное соподчинение, последовательное подчинение.
Поэтический цикл Джорджа Гордона Байрона «Еврейские мелодии» был создан в 1814 - 1815 гг. Он состоит из 24 стихотворений, по большей части - но не полностью - соотносящихся с определенными частями Библии [1]. Впоследствии большая
часть этих текстов была положена на музыку 2]. К созданию «Еврейских мелодий» Байрона побудило пронесенное им через всю жизнь восхищение библейским текстом и порожденный романтизмом интерес к историческому прошлому разных народов [3];
той же романтической традицией руководствовался, например, Томас Мур, чьи «Ирландские мелодии» послужили источником вдохновения для Байрона при работе над «Еврейскими мелодиями» [4]. Однако при всей популярности отдельных стихотворений цикл в целом ранее не исследовался в связи с его стилистическими характеристиками, без описания которых невозможно полноценное осознание эстетической значимости художественных текстов [5]. Настоящая статья призвана восполнить данный пробел.
Приступая к стилистическому анализу «Еврейских мелодий», необходимо принять во внимание, что в ряде случаев в силу ориентации байроновского цикла на библейский текст дополнительные ассоциативные планы создаются не за счет языковых средств, а за счет задействования автором «вертикального контекста» [6], то есть благодаря отсылке читателя с помощью, например, имён собственных и топонимов к соответствующим частям Библии. Таким образом, знание «вертикального контекста» зачастую оказывается весьма существенным для адекватного понимания общего смысла стихотворения, что компенсирует сравнительную стилистическую незамысловатость многих текстов «Еврейских мелодий». Однако в других случаях Байрон весьма активно задействует стилистический потенциал языка, что определяет возможность и необходимость рассмотрения стилистических свойств его поэтических текстов. Список стилистически маркированных единиц, встречающихся в «Еврейских мелодиях», может быть представлен в следующем виде:
1) на уровне отдельных слов - ингерентно-коннотативная лексика эмоционально-оценочного плана, поэтизмы, архаизмы;
2) имена собственные и топонимы, способствующие созданию национального колорита и / или составляющие «вертикальный контекст» произведений, отсылая читателя к соответствующим частям Библии;
3) синонимические и антонимические пары слов, находящиеся в отношениях параллелизма;
4) на морфологическом уровне - глагольные формы повелительного наклонения, немногочисленные примеры использования subjunctive 1;
5) на уровне словосочетаний - адгерентно коннотативная лексика неметафорического характера в составе коллокаций разной степени сложности (ср. walks in the shadow of night; Not to gaze on the heavenly light; And I have earned those tortures well);
6) метафоры, сравнения и олицетворения разной степени развернутости (ср. 1. Before Creation peopled earth / Its eye shall roll through chaos back; 2. Health and Youth possessed me; 3. Bury your steel in the bosom of Gath; 4. And of this, oh, my Father! be sure - / That the blood of thy child is as pure / As the blessing I beg ere it flow, And the last thought that soothes me below; 5. I swept that flower from Judah's stem / Whose leaves alone for me were blooming; 6. The song they demanded in vain — it lay still / In our souls as the wind that died on the hill), а также
7) разные виды коннотативных атрибутивных словосочетаний;
8) на синтаксическом уровне - конструкции с асиндетоном или полисиндетоном;
9) развернутые синтаксические модели с последовательным или параллельным подчинением в составе сложноподчиненного предложения, синтаксический параллелизм;
10) случаи использования инверсии,
11) случаи использования анафоры;
12) разные варианты выражения атрибутивной связи (придаточные определительные, причастные обороты);
13) использование парных коннотативных однородных членов, однородного перечисления и синонимической конденсации (1. Fame, wisdom, love, and power were mine; 2. Above or Love, Hope, Hate, or Fear; 3. Crownless - breathless - headless fall / - Son and Sire - the house of Saul; 4. Eternal - boundless - undecayed - / A thought unseen, but seeing all), а также разных вариантов зевгмы («The wild-dove hath her nest, the fox his cave, / Mankind their country - Israel but the grave!» как пример протозевгмы);
14) случаи актуализации потенциальных свойств сегментного и сверхсегментного уровней организации текста.
Среди значимых стилистических свойств «Еврейских мелодий» обращает на себя внимание возможность противопо-
ставления воспроизводимой и невоспроизводимой ингерентно коннотативной лексики. Среди невоспроизводимых единиц следует упомянуть agony, angel (of death), aspire, blest, cherished, cohorts, desolation, devotion, disgrace, dispel, disquieted, divine, doomed, dooming, dread, eloquent, endear, entombing, ghastly, gladden, hallowed, hated, hating, impart, lovelier, mightier, moodiest, nationless, oppressor, orb, phrenzy, pleading, profane, raving, realm, redoubled, remorse, Seraphs, scorn, scorned, scourged, serenely, shrine, shudder, sinewless, sorrow, statelier, tremulously, triumphs, tyrant, unconsumed, undecayed, unreclaimed, untaught, unteach, verdure, virtues, waft, withered, wrath. Это 1) слова, принадлежащие к разным частям речи и называющие яркие эмоциональные состояния, качества и проявления (agony, cherished, cohorts, desolation, disgrace, disquieted, doomed, dooming, dread, eloquent, endear, entombing, ghastly, gladden, hated, hating, и др.); 2) конкретные существительные с выраженной оценочностью, называющие некие вымышленные или реально существующие одушевленные объекты (Angel of Death, God, Seraphs, oppressor, tyrant и др.), 3) существительные с явной оценочностью, называющие некие конкретные предметы (например, shrine) или относительно конкретные явления (например, verdure).
Применительно к этому списку невоспроизводимых инге-рентно-коннотативных единиц трудно говорить о преобладании какой-то одной части речи над другими. Джордж Гордон Байрон активно задействует абстрактные понятия, что не в последнюю очередь объясняется параллелями между «Еврейскими мелодиями» и библейскими текстами, где слова наподобие desolation, disgrace, sorrow, virtues употребляются в целом намного чаще, чем в менее торжественных контекстах, не наделенных соответствующим аллюзивным фоном.
Байрон также демонстрирует тенденцию к словотворчеству (ср. untaught by sufferance, unreclaimed from ill и др.). Наличие в данных примерах у окказиональных адъективированных причастий зависимых слов смещает логический акцент со словосочетаний в целом на отдельные их составляющие и придает значимости и величавости соответствующим частям текста, по стилистическим характеристикам опять-таки сближая их с Библией.
Байрон проявляет большую оригинальность в окказиональном использовании прилагательных 1) в сравнительной и превосходной степени (lovelier, mightier, moodiest), что дополнительно усиливает экспрессивность производящих ингерент-но-коннотативных основ, и 2) в сочетании с продуктивным суффиксом -less (nationless, sinewless), что приводит к расширению арсенала ингерентно-коннотативных единиц по сравнению с системным уровнем.
В «Еврейских мелодиях» встречается ряд конкретных существительных, которые пока что не были включены нами в разряд стилистически маркированных лексических единиц, поскольку в общеязыковом плане они за редким исключением не обладают ингерентной коннотативностью (имеются в виду названия растений cedars, cypress, oak, palm, willow, yew и слова, называющие разные виды оружия spears, lances, sword, shafts, bow и т. п.). Учитывая наличие первых двух групп ингерентно коннотативных существительных и достаточно экзотический характер лексических единиц, называющих растения и виды оружия, есть все основания рассматривать их как дополнительный способ создания собственно библейского колорита.
В этом же ряду следует упомянуть существенное количество имён собственных и топонимов, использованных Джорджем Гордоном Байроном в качестве составляющих «вертикального контекста» «Еврейских мелодий» и отсылающих читателя к соответствующим частям Библии (ср. Ashur, Baal, Babel, David, Galilee, Israel, Jehovah, Jordan, Judah, Lebanon, Mariamne, Salem, Samuel, Sinai, Sion, Zion, и др.). В сочетании названные элементы - не в последнюю очередь благодаря концентрированному их использованию - создают уникальный стиль значительного числа стихотворений из анализируемого цикла Джорджа Гордона Байрона, ср. отрывки из стихотворений "Saul" (1) и "The Destruction of Semnacherib" (2):
(1) Thou - thy race - lie pale and low, Pierced by shafts of many a bow; And the falchion by thy side To thy heart thy hand shall guide /.../;
(2) And the sheen of their spears was like stars on the sea, When the blue wave rolls nightly on the Galilee. /.../ And the tents were all silent, the banners alone, The lances unlifted, the trumpets unblown. /.../ And the might of the Gentile, unsmote by the sword, Hath melted like snow in the glance of the Lord!
Список ингерентно коннотативных единиц, являющихся воспроизводимыми для «Еврейских мелодий», оказывается достаточно скромным и включает в себя слова, употребленные Джорджем Гордоном Байроном как минимум 10 раз: beauty, earth, eyes, God / the Lord, heart, heaven, love, soul. Отметим характерные черты, касающиеся употребления воспроизводимых инге-рентно коннотативных единиц в цикле «Еврейские мелодии». Речь пойдёт об их семантической и синтагматической специфике, а также о том общем эффекте, который возникает благодаря включению этой или иной единицы в поэтический контекст.
Примером текста, насыщенного ингерентно-коннотатив-ной лексикой, является стихотворение «The Harp the Monarch Minstrel Swept»:
1
The harp the monarch minstrel swept, The King of men, the loved of Heaven, Which Music hallow'd while she wept O'er tones her heart of hearts had given, Redoubled be her tears, its chords are riven! It soften'd men of iron mould, It gave them virtues not their own; No ear so dull, no soul so cold, That felt not, fired not to the tone, Till David's lyre grew mightier than his throne!
2
It told the triumphs of our King,
It wafted glory to our God;
It made our gladden'd valleys ring,
The cedars bow, the mountains nod;
Its sound aspired to heaven and there abode!
Since then, though heard on earth no more,
Devotion and her daughter Love
Still bid the bursting spirit soar
To sounds that seem as from above,
In dreams that day's broad light can not remove.
По крайней мере 15 лексических единиц, использованных в данном стихотворении, можно считать ингерентно-коннотатив-ными, при этом 5 из них относятся к разряду воспроизводимых (loved / love, heaven, heart, soul, God). Все они реализуют свои отмеченные коннотативностью значения, на синтагматическом уровне они либо 1) включены в атрибутивные словосочетания структуры «существительное + of + существительное» (the loved of Heaven, heart of hearts) или существительное плюс постпозитивное прилагательное с усилителем (soul so cold), либо 2) использованы в составе необособленного приложения с элементами одушевления и олицетворения (Devotion and her daughter Love), либо 3) отличаются простейшей сочетаемостью (aspired to heaven, heard on earth no more, to our God). Ни одно из них не фигурирует в составе сложных метафорических оборотов (исключение составляет существительное Love в рамках развернутого олицетворения).
Те же самые черты в целом характерны и для риторически-ориентированных частей Библии, где акцент преимущественно делается на конкретное слово, а не на словосочетание или более пространные обороты (эта тенденция сохраняется также и в гномических речениях наподобие "Vanity of Vanities, saith the Preacher, all is Vanity", The King James Bible, Ecclesiastes, 12:8, поскольку троекратное повторение слова «суета» маркирует первоочередную значимость данного конкретного слова), и где даже атрибутивные словосочетания употреблены в тех своих разновидностях, которые позволяют раскрыть потенциал составляющих данное словосочетание лексических единиц. В анализируемом стихотворении это проявляется (как и во многих текстах Томаса Мура) в отсутствии наиболее распространенного варианта атрибутивных словосочетаний структуры «прилагательное + существительное» с воспроизводимым ин-
герентно-коннотативным элементом в качестве определяемого слова, к которым по структурным признакам нельзя приравнять "no soul so cold", где постпозитивное употребление прилагательного дает последнему относительную семантическую самостоятельность. Освобождение от орнаментального усиления указывает на известную специализированность соответствующих единиц, что подтверждается также их семантическими свойствами, их общей соотнесенностью с тематикой библейских текстов.
Специализированность и даже терминологичность воспроизводимой ингерентно коннотативной лексики проявляется не во всех случаях ее употребления. Слова God / the Lord в данном контексте не требуют особого обсуждения, так как их специализированная семантика в текстах «Еврейских мелодий» самоочевидна (ср. "Oh God! thy thunders sleep", On Jordan's banks; "the host of the Lord", Song of Saul, before his last battle; "Since our country - our God - Oh, my Sire! / Demand that thy daughter expire", Jephtha's Daughter; "as the God who permits thee to prosper doth know", Were my Bosom as False as Thou Deem'st It To Be). Но со словом Earth / earth, например, ситуация оказывается более сложной. Помимо своего сакрального значения ("Let the men of lore appear, / The wisest of the Earth and expound the words of fear", Vision of Belshazzar, где имплицитно присутствует противопоставление Earth / Heaven) оно употребляется Джорджем Гордоном Байроном и в более привычных значениях: земля как почва ("Saul saw and fell to earth as falls the oak", Saul) и земля как место обитания человека без противопоставления божественным небесам ("It will not live in other Earth", The Wild Gazelle). Отсутствие однозначной соотнесенности потенциально сакральной лексики исключительно с библейскими контекстами свидетельствует о наличии в «Еврейских мелодиях» более сложных метафорических смыслов, чем можно было ожидать от стихотворного цикла с подобным названием.
Аналогичная ситуация наблюдается и с другими воспроизводимыми ингерентно-коннотативными единицами. Так, слово heaven употребляется Байроном и 1) в сугубо библейском значении, «небеса» как синоним слова «Господь» (ср. "the king of men, the loved of heaven", "Its sound aspired to heaven and there abode", The Harp the Monarch Minstrel Swept), и 2) в менее специфическом и более традиционном для поэзии значении «небо» в противоположность «земле», «земному» ("In the Heaven that clear obscure / So softly dark - and darkly pure", It is the Hour; "Thus mellowed to the tender light / Which heaven to gaudy day denies", She walks in beauty). Слово "soul" наряду с библейским смыслом «душа как источник связи человека с Господом» ("The song they demanded in vain - it lay still / In our souls as the wind that died on the hill", стихотворение In the valleys of the waters) употребляется и в «светском» значении «душа как средоточие эмоций» ("And stern to the haughty, but humble to thee, / This soul, in its bitterest blackness, shall be", стихотворение I speak not - I trace not - I breathe not). Количество примеров можно было бы значительно увеличить, но уже приведённых выше достаточно для понимания общих тенденций в использовании воспроизводимой ингерентно коннотативной лексики в «Еврейских мелодиях»: ограниченность в сочетаемости как средство реализации семантического потенциала отдельных слов как таковых и употребление потенциально специализированных единиц и в их узко-библейском, и в традиционно-поэтическом значении.
Синонимические и антонимические пары слов, находящиеся в отношениях параллелизма, присутствуют в анализируемом стихотворном цикле, но они применяются не слишком активно, и их семантические и метасемиотические свойства прозрачны. Прилагательные среди них преобладают (ср. объединенные еще и акустическим сходством «distinct - distant», «clear -cold», It lives all passionless and pure»), однако прочие части речи также обнаруживаются в ряду противопоставляемых или сопоставляемых лексических единиц (ср. And where the Future mars or makes; They rose the first - they set the last; Oh! thine be the gladness, and mine be the guilt! и др.). На первый взгляд может показаться странным, что Байрон весьма экономно использует это исключительно продуктивное средство создания выразительности и «приращения смыслов», но, как будет видно из последующего изложения, и синонимический, и антонимический потенциал лексических единиц оказывается в полной мере
востребованным в «Еврейских мелодиях» на уровне однородных перечислений, синтаксического параллелизма и разных вариантов зевгмы.
Характеристика использования а) subjunctive 1 и глагольных форм б) повелительного наклонения также будет сводиться к простой констатации их наличия: ср. а) If there the cherish'd heart be fond; б) 1.Crownless - breathless - headless fall / - Son and Sire - the house of Saul!; 2. In the lightning - let thy glance appear/ Sweep from his shivered hand the oppressor's spear; 3. In that future let us think; 4. Oh! weep for those that wept by Babel's stream, / Whose shrines are desolate, whose land a dream; / Weep for the harp of Judah's broken shell; Mourn -- where their God that dwelt the godless dwell!; 5. Though the virgins of Salem lament, / Be the judge and the hero unbent! Примеры с Subjunctive 1 (а) и с формами повелительного наклонения let и be (3б, 5б) откровенно малопримечательны, а некоторое усложнение конструкций в оставшихся примерах (три инвертированных окказионально-синонимических прилагательных предваряют императив, 1б; две формы императива в составе асиндетонной конструкции, 2б; три формы императива в составе асиндетонной конструкции, две из которых -анафорические, 4б) вносит лишь относительное разнообразие в этот набор предсказуемых примеров.
Однако немногочисленность или неяркость отдельных примеров еще не свидетельствуют о полной неспособности или категорическом нежелании поэта воспользоваться соответствующими стилистическими средствами. Изредка включенные в контекст того или иного стихотворения, в сочетании с другими приемами они могут стать составляющими мощного эстетического воздействия, оказываемого поэтическим текстом на читателя. Так, например, стихотворение "I speak not, I trace not, I breathe not thy name" содержит и формы императива, и синонимические и антонимические пары и последовательности в составе формально более сложных синтаксических моделей, чем просто однородное перечисление. Данное поэтическое произведение буквально пронизано параллелизмом на разных уровнях организации текста, и благодаря искусному сочетанию многочисленных стилистически маркированных элементов оно производит редкий по силе эстетический эффект:
I speak not, I trace not, I breathe not thy name, (1)
There is grief in the sound, there is guilt in the fame; (2)
But the tear which now burns on my cheek may impart (3)
The deep thoughts that dwell in that silence of heart. (3)
Too brief for our passion, too long for our peace, (4), (5)
Were those hours - can their joy or their bitterness cease? (6)
We repent, we abjure, we will break from our chain, -- (7)
We will part, we will fly to - unite it again! (8)
Oh! thine be the gladness, and mine be the guilt! (9)
Forgive me, adored one! - forsake, if thou wilt: - (10)
But the heart which is thine shall expire undebased,
And man shall not break it - whatever thou mayst.
And stern to the haughty, but humble to thee, (11)
This soul, in its bitterest blackness, shall be;
And our days seem as swift, and our moments more sweet,
With thee by my side than with worlds at our feet. (12)
One sigh of thy sorrow, one look of thy love, (13), (14)
Shall turn me or fix, shall reward or reprove; (15), (16)
And the heartless may wonder at all I resign -
Thy lip shall reply, not to them, but to mine.
В этом стихотворении, состоящем из 20 строк, встречается по крайней мере 16 случаев использования разных вариантов параллелизма. В тексте стихотворения присутствуют: гипозевг-ма (1), окказиональная синонимия в конструкции с асиндетоном
(2), окказиональная антонимия в развернутом сложноподчиненном предложении с двумя придаточными определительными - к подлежащему и к прямому дополнению главного предложения
(3), антонимы (4) и окказиональные антонимы (5) в номинативной части составных именных сказуемых инвертированной конструкции, однородные подлежащие, выраженные окказионально-антонимическими существительными (6), окказионально-синонимические и окказионально-антонимические глагольные компоненты в двух следующих друг за другом асиндетонных конструкциях (7, 8), окказиональные субстантивные антонимы
в двух инвертированных императивных частях короткого сложносочиненного предложения (9), выраженные императивами окказиональные синонимы (10), инвертированные окказионально-антонимические однородные адъективные части составного именного сказуемого (11), неожиданное соединение местоимения thee и существительного worlds в качестве окказиональных антонимов в рамках сравнительного оборота (12), однородные подлежащие, выраженные окказионально-синонимическими существительными (13), каждое из которых определяется окказионально-антонимическими компонентами в рамках атрибутивных словосочетаний структуры «существительное + of + существительное» (14), две пары однородных окказионально-антонимических сказуемых (15, 16). В тексте столь скромного объема такая концентрация лексически аналогичных стилистических средств в принципе могла бы показаться избыточной и могла бы интерпретироваться как результат не слишком удачных упражнений в версификации. Однако благодаря наличию существенного варьирования синтаксической организации текста и благодаря окказиональному, а не клишированному употреблению синонимических и антонимических рядов Байрону в данном стихотворении удается не перейти ту критическую черту, когда применение по сути одного и того же приема приводит к монотонности и предсказуемости и в конечном итоге вызывает раздражение у читателя.
При анализе разных видов коннотативных атрибутивных словосочетаний, встречающихся в «Еврейских мелодиях», обращает на себя использование сочетаний структуры 1) «существительное в притяжательном падеже + существительное», где в роли определения используется неодушевленное и часто абстрактное существительное в составе олицветворения, что придает коннотативности словосочетанию в целом: ср. my Phrenzy's jealous raving; Beauty's eyes; Wisdom's lore; Music's voice; Babel's stream; Judah's broken shell; Zion's songs; each planet's heavenly way; и др.
Наряду с этим оригинальным способом выражения атрибутивной связи в анализируемых стихотворениях Байрона встречаются 2) более привычные коннотативные словосочетания структуры «прилагательное + существительное» (ср. regal splendor, immortal mind, bitter pleading, black heart) и 3) «адъективированное причастие + существительное» (ср. использование причастия 1 в suffering clay и причастия 2 в murdered Love, departed years, pleasure unembittered, darkened dust). Также в «Еврейских мелодиях» присутствуют словосочетания структуры «существительное + of + существительное», в силу своего лексического наполнения нередко имеющие отчетливый библейский оттенок: the serpent of the field, the realms of space, a thing of eyes; и др.
Если присоединить к этому списку атрибутивных коннотативных элементов синтагматического уровня (1 - 3) собственно синтаксические способы выражения атрибутивных отношений с помощью 4) придаточных определительных:
(а) But the tear which now burns on my cheek may impart / The deep thoughts that dwell in that silence of heart;
б) I strive to number o'er what days / Remembrance can discover, / Which all that Life or Earth displays / Would lure me to live over;
в) I beheld but the death-fires that fed on thy fane, / And the fast-fettered hands that made vengeance in vain;
г) Each fainter trace that Memory holds / So darkly of departed years;
д) The generous blood that flowed from thee / Disdained to sink beneath) - или 5) причастных оборотов и неадъективированных причастий:
The outcast slaves of sightless unbelief! -Stung by all torture, buffeted and sold, / Racked by an idle lust of useless gold -Scourged, scorned, unloved, a name for every race To spit upon - the chosen of disgrace /.../) -
то можно представить себе, какой оригинальный текст сумеет создать настоящий художник слова, пожелавший задействовать в своем произведении сразу несколько вариантов передачи данного вида связи (1, 2, 3, 4, 5) и преуспевший в своем начинании, как это сделал Джордж Гордон Байрон в следующих строках стихотворений I. "To Belshazzar" и II. "Sun of the Sleepless":
I. /.../ Oh! early in the balance weighed, (5)
And ever light of word and worth, (2 постпозитивное) (3)
Whose soul expired ere youth decayed, (4)
And left thee but a mass of earth. (3)
To see thee moves the scorner's mirth: (1)
But tears in Hope's averted eye (1) (2)
Lament that even thou hadst birth -
Unfit to govern, live, or die. (2 постпозитивное)
II. Sun of the sleepless! melancholy star! (3) Whose tearful beam glows tremulously far, (4), (2) That show'st the darkness thou canst not dispel, (4), (4) How like art thou to joy remember'd well! (5)
So gleams the past, the light of other days, (3) Which shines, but warms not with its powerless rays; (4), (2) A night-beam Sorrow watcheth to behold, Distinct but distant - clear - but, oh how cold!
(2 постпозитивное,4 раза)
Оба текста требуют вдумчивого чтения из-за сложности своей лексической и синтаксической организации и не оставляют равнодушными читателя, способного оценить достоинства творческой манеры Джорджа Гордона Байрона. При сравнении этих стихотворений бросается в глаза одинаково интенсивное использование в них коннотативных атрибутивных компонентов, однако при этом первый из текстов характеризуется определенной динамичностью повествования в духе волеизъявления, тогда как второму тексту свойственна некоторая повествовательная замедленность в духе рассуждения. Эта разница во впечатлении во многом объясняется несходством глобальной синтаксической организации текстов, поскольку первый при всей своей «атрибутивности» в целом (но не полностью!) демонстрирует полисин-детонную структуру, а второй представляет собой развернутое сравнение, в которое включены строки 1 - 4 и 5 - 8 и которое оказывается подлинно «атрибутивным» и статичным в силу явного отсутствия в нем элементов асиндетона или полисиндето-на. Данные примеры показывают, насколько разными могут быть лингвопоэтические свойства текстов при наличии значимых стилистических совпадений между ними.
Говоря о специфике синтаксической организации «Еврейских мелодий», обратим внимание на использование в них асин-детонных и полисиндетонных конструкций, разных видов развернутых сложноподчиненных предложений с последовательным подчинением или параллельным соподчинением, инверсии и анафоры.
В отличие от стихотворения "To Belshazzar", где базовая полисиндетонная организация была существенно осложнена коннотативными атрибутивными элементами разных уровней, стихотворение "Vision of Belshazzar" в синтаксическом плане практически от начала и до конца представляет собой набор асиндетонных конструкций в чистом виде:
The King was on his throne, The Satraps thronged the hall: A thousand bright lamps shone O'er that high festival. A thousand cups of gold, In Judah deemed divine -Jehovah's vessels hold The godless Heathen's wine! /.../
Простые предложения в рамках основной паратактической структуры организованы преимущественно по схеме «подлежащее - сказуемое - прямое дополнение / предложное дополнение при непереходном глаголе». Отклонения от данной непритязательной модели представлены причастным оборотом In Judah deemed divine, синонимическими параллельными номинативными конструкциями A thousand cups of gold и Jehovah's vessels hold (где первая, судя по всему, является приложением по отношению ко второй) , одной парой однородных дополнений (hour, hall) и двумя парами однородных сказуемых (come - wrote, ran - traced). Несколько особняком в этом ряду стоит проблематичное по своему синтаксическому статусу атрибутивное словосочетание The fingers of a man, которое то ли усиливает предшествующее ему The fingers of a hand, то ли предваряет и усиливает последующее A solitary hand, что, впрочем, совершенно несущественно для
проводимого здесь анализа. Лексически эти строфы не являются полностью нейтральными, но ингерентно коннотативная лексика в них характеризуется тематическим единством (соответственно описание праздника и появления руки на стене) и неметафоричностью за исключением очевидного по своему смыслу сравнения as if on sand. Последние 3 строфы стихотворения, состоящего из 5 строф, по синтаксическим и лексическим свойствам аналогичны двум первым (справедливости ради отметим наличие двух случаев инверсии, включенных в протозевгму, в третьей строфе, All bloodless waxed his look, / And tremulous his voice, и использование в пятой строфе двух эллиптических паратактических асин-детонных простых предложений The shroud, his robe of state, / His canopy, the stone и протозевгмы The Mede is at his gate! / The Persian on his throne!).
Примененная Байроном синтаксическая организация текста как нельзя лучше отвечает специфике творческой задачи, поставленной поэтом перед самим собой, поскольку при использовании более сложных синтаксических структур (и, к слову, более метафоричной лексики) динамичность повествования могла бы быть утрачена, что привело бы к созданию совершенно иного по своим эстетическим характеристикам текста.
Полисиндетон и асиндетон используются Байроном и в других текстах, ср.:
In the valley of the waters we wept o'er the day When the host of the stranger made Salem his prey, And our heads on our bosoms all droopingly lay, And our hearts were so full of the land far away.
The song they demanded in vain — it lay still In our souls as the wind that died on the hill; They called for the harp — but our blood they shall spill Ere our right hand shall teach them one tone of our skill.
All stringlessly hung on the willow's sad tree, As dead as her dead leaf those mute harps must be; Our hands may be fetter'd — our tears still are free, For our God and our glory — and, Sion ! — Oh, thee.
Наличие в этом стихотворении короткого сравнительного оборота с коротким же придаточным определительным в своем составе (as the wind that died on the hill), двух придаточных времени длиной в одну строку (When the host of the stranger made Salem his prey; Ere our right hand shall teach them one tone of our skill) и инвертированного сравнительного оборота в рамках простого предложения (As dead as her dead leaf those mute harps must be) никак не влияет на общую описательную повествовательную направленность текста, так как полисиндетон и асиндетон - периодически усиливаемые прочими маркированными элементами - в нём отчётливо преобладают, а выражение причинно-следственных связей фактически отсутствует. Таким образом, применение полисиндетона и асиндетона могут рассматриваться не как случайное свойство, а как значимая стилистическая характеристика синтаксической организации текстов «Еврейских мелодий», потенциально - в совокупности с другими маркированными единицами - оказывающая существенное влияние на их лингвопоэти-ческое своеобразие.
В «Еврейских мелодиях» можно обнаружить примеры развернутых синтаксических моделей с 1) последовательным подчинением:
/.../As clouds from yonder sun receive
A deep and mellow dye,
Which scarce the shade of coming eve
Can banish from the sky,
Those smiles unto the moodiest mind
Their own pure joy impart;
Their sunshine leaves a glow behind
That lightens o'er the heart (I Saw Thee Weep) -
или 2) параллельным соподчинением в составе сложноподчиненного предложения:
If that high world, which lies beyond Our own, surviving Love endears; If there the cherish'd heart be fond, The eye the same, except in tears -
How welcome those untrodden spheres!
How sweet this very hour to die!
To soar from earth and find all fears
Lost in thy light - Eternity! /.../ (If That High World).
Здесь мы воздержимся от умножения примеров и отметим лишь, что специфической чертой байроновского цикла является регулярное совмещение данных моделей с полисиндетон-ными и асиндетонными конструкциями. Подобное совмещение придает повествованию библейский оттенок и нередко затемняет или нивелирует причинно-следственные и атрибутивные связи, имплицитно и эксплицитно присутствующие в байронов-ских текстах в значительно большей степени, чем в текстах библейских.
В «Еврейских мелодиях» регулярно применяются инверсии различной структуры (ср. препозитивное употребление сказуемых в Oh! snatch'd away in beauty's bloom, / On thee shall press no ponderous tomb; / But on thy turf shall roses rear/ Their leaves, the earliest of the year) и анафоры (And all that Memory loves the most / Was once our only Hope to be, / And all that Hope adored and lost / Hath melted into Memory). И те, и другие выполняют в первую очередь экспрессивную функцию, но анафоры также играют значительную роль в создании «библейского» эффекта, тогда как инвертированные обороты достаточно редко употребляются в парных сочетаниях; ср. отсутствие (1) и наличие (2) инверсии в двух связанных анафорой строках стихотворения "On Jordan's Banks": There - where thy finger scorched the tablet stone! (1) / There - where thy Shadow to thy people shone! (2)
Завершая стилистический анализ «Еврейских мелодий», обратим внимание на случаи актуализации потенциальных свойств сегментного и сверхсегментного уровней организации текстов. Ярким примером первых является уникальное по своей сложности стихотворение "Herod's Lament for Mariamne". Специфика сегментной организации этого текста (помимо употребления в строках 3-4 трёх акустически сходных абстрактных существительных revenge - remorse - rage и соединения в рамках зевгмы акустически сходных существительного desolation и причастия 1 dooming) заключается в том, что все его четные строки (12 из 24-х) оканчиваются формами причастия 1 и герундиями: bleeding, succeeding, pleading, unheeding, raving, waving, craving, saving, entombing, blooming, dooming, consuming. Благодаря наличию в этих строках женской, а не мужской рифмы и варьированию рифмующихся ударных слогов (монофтонг [i:] в первой строфе, дифтонг [ei] во второй, монофтонг [u:] в третьей) ощущения монотонности при чтении этого стихотворения не
Библиографический список
возникает, и за исключением строки The sword that smote her's over me waving (скорее искусственной, чем искусной в своей грамматической неочевидности) обсуждаемые строки производят впечатление виртуозности. Параллелизм, обеспечиваемый способом рифмовки, входит в противоречие с несовпадением рифмующихся слов по их морфологическим и синтаксическим характеристикам, что заставляет читателя с особым вниманием отнестись к содержанию этого скорбного и величественного стихотворения.
На сверхсегментном уровне поэтических текстов наибольшие проблемы возникают с достаточно протяженными стихотворениями, написанными трехсложными размерами, которые являются более маркированными по сравнению с ямбом и хореем в силу своей большей отдалённости от ритма обычной речи и которые по этой причине способны создать впечатление тягостной монотонности и вызвать скуку у читателя, когда он практически неизбежно теряет нить повествования и перестает следить за мыслью, отвлеченный «вальсовостью» текста. Инстинктивно ощущая или действительно осознавая подобную опасность, создатель «Еврейских мелодий» периодически вносит ритмическое разнообразие в написанные трехсложными размерами стихотворения. Ср. чередование анапеста и амфибрахия в стихотворении "Were My Bosom As False As Thou Deem'st It To Be" и совершенно уникальное использование всех трех существующих трехсложных размеров - дактиля (1), амфибрахия (2) и анапеста (3) - в стихотворении "Bright Be The Place Of Thy Soul!".
Bright be the place of thy soul! (1) No lovelier spirit than thine (2) E'er burst from its mortal control, (2) In the orbs of the blessed to shine. (3) On earth thou wert all but divine, (2) As thy soul shall immortally be; (3) And our sorrow may cease to repine (3) When we know that thy God is with thee. (3)
Проведённый анализ показывает, что в «Еврейских мелодиях» Байрон проявляет исключительное мастерство и оригинальность в использовании разнообразных стилистически маркированных единиц, которое характеризуется высокой степенью варьирования. Этим в значительной мере определяются эстетическая значимость обсуждавшихся выше стихотворений и уникальное место, которое они занимают в творчестве Джорджа Гордона Байрона.
1. Stabler Jane. Byron, Poetics and History. Cambridge University Press, 2002.
2. MacCarthy Fiona. Byron: Life and Legend. Faber and Faber, 2003.
3. McGann Jerome J. Byron and Romanticism. Cambridge University Press, 2002.
4. Kelly Ronan. Bard of Erin: The Life of Thomas Moore. Penguin Ireland, 2003.
5. Липгарт А.А. Основылингвопоэтики. Москва: Либроком, 2013.
6. Ахманова О.С., Гюббенет И.В. «Вертикальный контекст» как филологическая проблема. Вопросы языкознания. 1977; 3: 47 - 54. References
1. Stabler Jane. Byron, Poetics and History. Cambridge University Press, 2002.
2. MacCarthy Fiona. Byron: Life and Legend. Faber and Faber, 2003.
3. McGann Jerome J. Byron and Romanticism. Cambridge University Press, 2002.
4. Kelly Ronan. Bard of Erin: The Life of Thomas Moore. Penguin Ireland, 2003.
5. Lipgart A.A. Osnovy lingvopo'etiki. Moskva: Librokom, 2013.
6. Ahmanova O.S., Gyubbenet I.V. «Vertikal'nyj kontekst» kak filologicheskaya problema. Voprosy yazykoznaniya. 1977; 3: 47 - 54.
Статья поступила в редакцию 01.12.15
УДК 821.351.12
Magomedova P.M., teaching assistant, Department of Dagestan Literature, Dagestan State Pedagogical University
(Makhachkala, Russia), E-mail: patina03@mail.ru
DEVELOPMENT OF A CREATIVE PERSON IN THE STORY "PREFACE TO THE MOUNTAIN ECHO" BY MUSA MAGOME-DOV. This article traces the development and formation of a creative personality in the story "Preface to the mountain echo", written by a Dagestan writer Musa Magomedov. The author observes an image of Sarat Eldarova, a character of the novel, and the development of her consciousness as the plot's significant stages. The author traces the evolution of her image from the moment of her birth to the approval, implementation and acceptance of its creativity. The story of Musa Magomedov is dedicated to an idea of how
