CC BY
17
УДК 811.511.131 '28
O СЛОВЕСНОМ УДАРЕНИИ В НИЖНЕЧЕПЕЦКОМ ДИАЛЕКТЕ УДМУРТСКОГО ЯЗЫКА
Л.Л. КАРПОВА
Удмуртский институт истории, языка и литературы УрО РАН, г. Ижевск
karpovalud@rambler.ru
В статье проводится последовательное сравнение языковых фактов нижнече-пецких говоров с аналогичными явлениями северных диалектов и других удмуртских говоров. Показано, что ведущие особенности словесной акцентуации нижнечепецкого диалекта наиболее сближают его со среднечепецкими говорами северноудмуртского наречия.
Ключевые слова: удмуртский язык, диалектная фонетика, северные диалекты, нижнечепецкий диалект, просодия, словесное ударение
L.L. KARPOVA. ON WORD STRESS OF THE LOWER CHEPETS DIALECT IN THE UDMURT LANGUAGE
The article deals with the problem of word stress in the Lower Chepets dialect which is a part of the Northern Udmurt dialect. The research is based on the material collected during field work with native speakers of this dialect. The author focuses on specific characteristics distinguishing the studied dialect from other Northern Udmurt subdialects. In the course of research it was revealed that the dialect has a large number of words, which distinguish it from other Udmust dialects by stress position. The specific phenomena of accentuation that are traced in some morphological categories and word groups are analyzed. Language phenomena of the Lower Chepets subdialects are compared with analogous phenomena of the Northern Udmurt dialects and other subdialects. The obtained results show that according to the main features of word stress the Lower Che-pets dialect has closest similarities to the Middle Chepets subdialects of the Northern Udmurt dialect. A number of revealed peculiarities coincide with emphasized features of the Besermyan and Kukmor dialects.
Keywords: the Udmurt language, dialectal phonetics, Northern dialects, Lower Chepets dialect, prosody, word stress
Введение
В научной литературе до настоящего времени не получило детального освещения своеобразие акцентуационной системы удмуртских диалектов и не уточнено территориальное распространение вариантных форм. Определенный материал обзорного характера по данной проблематике представлен в книге В.К. Кельмакова [1, с. 74-78], в которой исследованы особенности словесной акцентуации в нижнечепецком диалекте. Носителями его являются удмурты, проживающие отдельными островками в массе русских селений в Слободском, Зуевском, Унинском, Фаленском и Богородском районах Кировской области. Нижнечепецкие говоры изучены довольно эпизодически и в различной степени. Некоторые сведения по языку нижнечепецких удмуртов представлены в работах финского ученого Ю. Вихманна [2]. Во время поездки к удмуртам в 1891 г. он посетил также удмуртские селения Ом-сино и Круглово Слободского района. Впоследст-
вии диалектные материалы, записанные от слободских удмуртов, вошли в текстовые и лексикографические публикации [2]. Образцы речи по д. Нижнее Мочагино Слободского района содержатся в книге Б. Мункачи «Volksbräuche und Volksdichtung der Wo-tjaken» [3, XIII, S. 128-129, 532, 598-599]. Следует отметить, что слободской диалект впервые был выделен этим исследователем (до этого в научной литературе он не фигурировал). Т.К. Борисов при дроблении удмуртского диалектного языка нижне-чепецкие говоры («улланьёс») рассматривал в качестве одного из говоров северного наречия. Автор, не останавливаясь на описании языковых особенностей, ограничился лишь указанием в выделенных им двух северноудмуртских говорах (верхнечепец-ком и нижнечепецком) на различное произношение глаголов, например: вч. адзыны 'видеть', кудзыны 'опьянеть'; нч. адзыны, кудзыны [4, с. VIII]. Значительный материал по нижнечепецким говорам представлен в работе Т.И. Тепляшиной [5], в которой впервые дается описание отличительных при-
знаков указанных говоров в области фонетики и морфологии. На основе анализа языкового материала автор приходит к выводу, что эти говоры, имея своеобразную систему диалектных отличий, по своим наиболее характерным особенностям входят в группу северноудмуртских диалектов. Некоторые данные, касающиеся лексических и фонетических особенностей слободского говора нижне-чепецкого диалекта, нашли отражение в работах Г.А. Архипова [6] и Н.М. Люкиной [7].
Результаты исследований
В настоящее время в рамках ареального изучения северноудмуртских диалектов нами предпринято системное обследование языка удмуртов, населяющих нижнечепецкий регион. С этой целью в 2014-2015 гг. проведены три диалектологические экспедиции на территории распространения указанных говоров в Зуевском, Унинском и Слободском районах Кировской области. Собран большой корпус языкового материала, который вводится в научный оборот (далее в иллюстративных примерах-предложениях полевые материалы автора -ПМА). При исследовании использовались различные методы и приемы сбора диалектного материала (опрос по специальному вопроснику, запись на цифровые носители бытовых разговоров, рассказов, бесед; интервьюирование), а также непосредственное наблюдение над спонтанной диалектной речью. Вследствие изолированного проживания от основной массы удмуртского населения, нижнече-пецкие говоры не испытывают влияния удмуртского литературного языка и развиваются по своим собственным языковым законам. В результате этого в их языковой системе сформировался ряд особенностей, которые позволяют их рассматривать в качестве самостоятельной диалектной единицы в системе северноудмуртского наречия.
В пределах нижнечепецкого диалекта выделяются две группы говоров: слободской и косинский (далее - сл., кос. соответственно) [5, с. 157-158; 8, с. 20]. Носители слободского говора живут в 11 населенных пунктах Слободского района. Косинская группа удмуртов компактно проживает в 10 населенных пунктах следующих районов: Зуевском (четыре населенных пункта), Унинском (два населенных пункта), Фаленском (два населенных пункта), Богородском (два населенных пункта). По нашим приблизительным подсчетам, в настоящее время на территории распространения нижнечепецкого диалекта насчитывается примерно 800 удмуртов, из которых меньше половины владеет удмуртским языком.
По своим основным фонетико-морфологи-ческим признакам слободской и косинский говоры близки между собой. Тем не менее, в языковой системе указанных говоров, в большей степени лексике и меньшей - в фонетике, обнаруживаются некоторые различия. Эти отличительные моменты обусловлены историей формирования говоров в данном ареале, которое происходило разными путями. Нижнечепецкие говоры, имея своеобразную систему диалектных отличий, по своим наиболее харак-
терным особенностям входят в группу северноуд-муртских диалектов. В пределах северноудмуртско-го наречия, помимо нижнечепецкого (далее в примерах - нч.), выделяется еще два других диалекта: верхнечепецкий и среднечепецкий (далее в примерах - вч., сч. соответственно). В целях определения специфики словесной акцентуации исследуемого диалекта в северноудмуртском языковом пространстве фактический материал по возможности интерпретируется нами в контексте других северных диалектов.
Известно, что удмуртский язык характеризуется подвижным фиксированным типом словесного ударения на финальном слоге. По мнению ученых [9], этот тип ударения сформировался под влиянием татарского языка. Тем не менее, в удмуртском языке встречается ряд исключений, когда связанность ударения с последним слогом нарушается, акцент смещается и фиксируется не на конечном слоге. К примеру, в отрицательных формах глаголов изъявительного и условного наклонений ударение всегда падает на первый слог основного слова (уд ужа 'не будешь работать', ой потысал 'не вышел бы'), в наречиях времени аффикс -быт не принимает на себя ударения (гужэ-мбыт 'всё лето', а-рбыт 'весь год'). Свою специфику в постановке ударения имеют сложные слова, заимствования. Некоторая особенность в локализации ударения может быть обусловлена также диалектной принадлежностью носителей языка.
Рассмотрим особенности, которые выявляются в акцентуационной системе нижнечепецких говоров.
1. В глагольных формах с лично-притяжательными суффиксами -мы, -ды, -зы в нижнечепецком диалекте ударение отмечается на предпоследнем слоге слова: ужало-ды 'будете работать', кушти-зы 'они бросили', ужало-мы '(мы) поработаем', кури-зы 'они попросили', вэра-ды 'вы сказали', вайыса-лмъ 'мы принесли бы', эктыса-лды 'вы плясали (танцевали) бы'. Примеры-предложения: оло-кыз'ы шуылизы со шурмэс но, мон уг тотскы н'и. Сиб. 'Как-то называли ту речку, я уже не помню' (ПМА); будэтизы монэ акыйэ мужикэныз ва-лзэ. Бер. 'Вырастили меня моя тетя вместе с мужем' (ПМА); мэд пый са-кой мад'огзы калык, ма пый мы-ным нужно. 'Пусть, дескать, всякое болтают люди, что мне с этого (букв. что, мол, мне нужно)' (5, с. 195). Из других северноудмуртских диалектов аналогичное ударение в указанных глагольных формах наблюдается в среднечепецком диалекте [10, с. 48] и кезском говоре верхнечепецкого диалекта [11, с. 54], также в бесермянском наречии [12, с. 78] и кукморском южном говоре [13, с. 110].
Деепричастия, оформленные суффиксами -мы, -ды, -зы, в нижнечепецких говорах характеризуются постановкой ударения на последнем слоге: лыкты-кымы- 'когда мы возвращались; возвращаясь', вы-дыччоз'амы- 'до того как нам лечь спать', эктыкыды-'когда вы плясали (танцевали)'. Примеры-предложения: уаз'эн, салдатэ кэл'акызы, л'экрутоват' карыса вэтлыли-зы. Бур. 'Раньше из дома в дом ходили, провожая в солдаты' (ПМА); война вылын, чаччайын улыччоз'амы-, марин но ми см вис'э. Ас. 'Во
время войны, находясь на лесозаготовке ('в лесу'), чем только мы не болели' (ПМА). Подобное ударение имеет место в верхнечепецком диалекте и большинстве удмуртских говоров. В среднечепецком диалекте данная категория слов выступает с дублетным ударением на предпоследнем и конечном слогах: сч. - пукыччоз'амъ ~ пукыччоз'амъ^ 'пока мы сидели', турнакудъ ~ турнакудъ• 'пока вы косили; во время вашей косьбы', ужакумъ ~ ужакумъ 'пока мы работали; во время нашей работы' [14, с. 30].
2. В отрицательной форме повелительного наклонения нижнечепецкий диалект, как среднечепец-кий [10, с. 49], большинство южноудмуртских говоров [1, с. 75] и бесермянское наречие [15, с. 238;] чаще всего имеет ударение на отрицательном вспомогательном глаголе эн (в говоре д. Сибирь косинского говора во мн. числе вспомогательный глагол выступает в форме э^нэ): кос., сл. эн кошкы 'не уходи', кос., сл. э^н н'алты 'не смотри', ж гожйалэ ~ э^нэ гожйалэ Сиб. 'не пишите', ж жугэ ~ э^нэ жугэ Сиб. 'не бейте'. Примеры-предложения: пэпэс'мылы вос'эмс'ат три, вис'э со, уг н'и вэтты. э^н кышкалэ улэммылэс'. Ом. 'Деду нашему восемьдесят три года, болеет он, уже не ходит. Не удивляйтесь ('не бойтесь') нашей жизни' (ПМА); йа, э^нэ мынэ н'и туннэ а с т ар к а нэ. Сиб. 'Ладно, не идите уже сегодня в Астрахань' (ПМА). Что касается верхне-чепецких говоров, то здесь, как показывают диалектные данные [11, с. 53], чаще акцентируется первый слог основного слова: эн кышка 'не бойся', эн с'э^рэкйа 'не смейся', эн вэ^ра 'не говори', эн лыгззы 'не читай'. Верхнечепецкий вариант фиксации ударения характерен также для отдельных срединных говоров [1, с. 75].
3. В порядковых числительных ударение в нижнечепецком диалекте, как и в других северноуд-муртских диалектах, обычно наблюдается на первом слоге суффикса -эт'и (вч. -эти): кыкэт'и 'второй', т'амысэт'и 'восьмой', дасэт'и 'десятый', даз вит'эт'и 'пятнадцатый'. Примеры-предложения: куин' мэт'изэ пинал вайи мон, пи вайи. Бер. 'Третьего ребенка родила я, сына родила' (ПМА); кыкэт'и пийэ уан' на мынам. Ок. 'Второй сын жив ('есть') еще у меня' (ПМА). Подобное ударение в данном грамматическом разряде слов встречается также в отдельных срединных говорах [1, с. 76] и бесермянском наречии [12, с. 79].
4. В собирательных числительных с суффиксом -на- и некоторых местоименных формах на -мы, -ды, -зы ударение, как и в большинстве се-верноудмуртских диалектов, отмечается на предшествующем этим притяжательным суффиксам слоге, например: кыкнамы 'мы вдвоем', вит'намы 'мы впятером', н'ыл'на^ды 'вы вчетвером'. Примеры-предложения: куин'на^йэз пийэ отын ужа вал. Мух. 'Трое сыновей моих там работало' (ПМА); кык-на^иныз ныл'л'осыныз со кошкис к ир о вэ, карт шэт'тиз, биз'из. Крас. 'С двумя своими дочерьми она переехала в Киров, мужа нашла, вышла замуж' (ПМА). Подобный тип ударения имеет место также в бесермянском наречии [15, с. 211; 12, с. 78-79].
5. В прилагательных и наречиях с суффиксом -мыт в нижнечепецких говорах ударение, как свидетельствуют наши полевые материалы, отмечается на конечном слоге: лызмыт 'синеватый', сунэд-мыт Свет. 'бордовый', буроймыт Свет. 'коричневатый', вожмыт 'зеленоватый', гордмыт 'красноватый', л'эл'мыт 'розоватый'. Примеры-предложения: кон'алмъгт улылиз йымалзытэмэс с'укас'. Бер. 'Сладковатым получался на закваске приготовленный квас' (ПМА); ой, мон йаратыс'ко чырсмыт шомо с'ийонэз. Сиз. 'Ой, я люблю кисловатую еду' (ПМА). Следует указать, что в материалах Т.И. Теп-ляшиной [5, с. 166], зафиксировавшей речь нижнечепецких удмуртов более полувека назад, указанная категория слов представлена с ударением на предшествующем суффиксу -мыт слоге. В среднечепецком и верхнечепецком диалектах показатель -мыт является безударным [14, с. 104]. Нижнечепецкий вариант фиксации ударения характерен для большинства удмуртских диалектов.
6. В северноудмуртских говорах своеобразна постановка ударения в местоимениях и наречиях, оформленных препозитивным элементом оло- (нч. оло- ~ оо-). В нижнечепецких говорах, как и в сред-нечепецких, данная категория слов может выступать с тремя вариантами ударения, а именно: на втором, третьем или конечном слоге слова: олокычэ (оокычэ) ~ олокыг чэ (оокыг чэ) ~ олокычэ• (оокычэ•) 'какой-то', оло^мар (оомар) ~ олома^р (оома^р) 'что-то', олокин (оокин) ~ олоки^н (оокик) 'кто-то', олокудиз (оокудиз) ~ олокудиз (оокудиз) ~ олокуди^з (оокуди^з) 'неизвестно который'. Примеры-предложения: оло^кытыс'эн таццы пормэм дэрэвн'а. НМоч. 'Неизвестно откуда здесь образовалась деревня' (ПМА); олокыщцы чэснок луиз, ышиз. Пес. 'Неизвестно куда чеснок делся, потерялся' (ПМА); олокыз'ы• со кышнойка кулэм. Свет. 'Неизвестно как та женщина умерла' (ПМА); оо^ марин тил'эдэс кэл'ано, рэ^йсовой афто^бус но туннэ овол. Сиб. 'Неизвестно на чем вас можно отправить, даже рейсового автобуса сегодня нет' (ПМА). Согласно нашим полевым данным, наиболее распространенной является форма с локализацией ударения на втором слоге приставки оло•-(оо -). В верхнечепецких говорах в указанной группе лексем обычно акцентируется второй слог приставки: вч. - олокычэ 'какой-то', олома 'что-то', олокин 'кто-то', нч. олокудис 'неизвестно который'. Подобная постановка ударения наблюдается также в бесермянском наречии [1, с. 78].
7. Компаративный суффикс -жык, который может употребляться как самостоятельно, так и в сочетании с суффиксами сравнительной степени -гэс, -гэм, в нижнечепецком диалекте является безударным. В словах с данным суффиксом обычно акцентируется предшествующий этому суффиксу слог: чэбэ^ржык 'красивее, более красивый', умойжык 'лучше', лыгзжык 'более синий', куз'гэмжык ~ куз'гэ^сжык 'длиннее'. Примеры-предложения: муш-папа йунгэмжык л'эка му качат' карыкы. НМоч. 'Пчела сильнее жалит во время качки меда' (ПМА);
му- хин ойэ оло-кытыс' но калык лыктэмын. оро-джык калыкэз но отын. Бер. 'В Мухино отовсюду народ прибыл. Похуже и люди там' (ПМА); чэмжык лыктыло гуртэ дышэтскыс'с'ос. 'Довольно часто приезжают домой студенты' (5, с. 196) . В удмуртском диалектном пространстве суффикс -жык является локально ограниченным: помимо нижнечепец-кого диалекта, его функционирование отмечено в некоторых средневосточных говорах [16, с. 24]. Подобный компаративный маркер (в различных фонетических вариантах) широко распространен в коми-зырянских [17, с. 135] и коми-пермяцких диалектах [18, с. 125]. Следует сказать, что во всех коми-пермяцких диалектах, а также в летском и верхнесы-сольском диалектах коми-зырянского языка подобный суффикс является безударным, при этом ударение, как и в нижнечепецком диалекте, падает на предшествующий ему слог [18, с. 126]. Вполне вероятно, что данное явление в нижнечепецких говорах могло возникнуть под влиянием коми диалектов.
8. В нижнечепецких говорах наречия, образованные при помощи суффикса -ак, произносятся с колеблющимся ударением на первом или финальном слоге: жо-гак ~ жога-к 'быстро', ла-чак ~ лача-к 'много'; ва-кчийак ~ вакчийа-к 'кратко', пи-чийак ~ пичийа-к 'мало, маловато', бы-дэсак ~ быдэса-к 'полностью', вы-чак ~ выча-к 'всё; полностью'. Примеры-предложения: быдэсак пуктэмын бакчайэ. пинал'л'ос йурто, пас'и-бо соослы. Бер. 'Полностью засажен мой огород. Дети помогают, спасибо им' (ПМА); выл' чыжа^к коркамы вал. картэ пуктиз вал сойэ. Крас. 'Новый совсем дом у нас был. Муж построил было его'; музон вэрас'конзы соослэн вычак. Сиз. 'Другой разговор у них полностью' (ПМА). Такая постановка ударения характерна и для среднечепецких говоров [14, с. 104]. В верхнечепецких говорах [14, с. 104], как и в бавлин-ском южноудмуртском диалекте [19, с. 172], данная категория слов характеризуется локализацией ударения преимущественно на первом слоге.
9. В исследуемых говорах, подобно верхне-чепецким [11, с. 53], в местоимениях и наречиях с элементами кот'-, но- (но-), н'э-, н'эно- акцентируется первый слог: ко-т'кин 'каждый, всякий, кто угодно', ко-т'мар 'всё; всё, что угодно', ко-т'кычэ 'всякий, любой, какой угодно', ко-т'куд 'каждый, всякий', но-кин (~ но-кин) 'никто', н'э-кин 'никто', но-кудиз (~ но-кудиз) 'никоторый; никто', н'э-кудиз 'никоторый; никто', н'э-нокудиз 'никоторый; никто'. Примеры-предложенмя: выча-к кот'мариз будэ бакчайам. Мух. 'Полностью всё растет у меня в огороде' (ПМА); но-кин родн'а но оз жа-л'а монэ, д'эддомын мон буди. Свет. 'Никто из родни не пожалел меня, в детдоме я выросла' (ПМА). В отличие от этого, в среднечепец-ких говорах местоимения и наречия с элементами кот'-, но-, н'э- произносятся с колеблющимся ударением то на первом, то на конечном слоге: сч. -ко-т'кин ~ кот'ки-н 'всякий, любой', ко-т'кътъс' ~ кот'кътъ-с' 'отовсюду', но-кьчэ ~ нокьчэ- 'никакой',
но-кин ~ ноки-н 'никто', н'э-кин ~ н'эки-н 'никто' [14, с. 104].
Следует отметить, что в нижнечепецких говорах, как и в других северных диалектах [14, с. 104-105], в приведенной категории слов ударение всегда фиксируется на последнем слоге, когда за ними непосредственно следуют усилительные частицы но 'и', ик 'же, и': кот'кыццы- но 'всюду', н'э-кудиз но 'никоторый; никто', н'экуди-з ик 'никоторый; никто', ноки-н но (~ ноки-н но) 'никто'. Примеры-предложения: мон нокычэ• но вэт' ой йу, н'экыт'ийэ• но оз ви-с'ы. Ок. 'Я ведь нисколько и не пил, нигде у меня и не болело' (ПМА); мон н'эмырлэ^с' но с'ийонлэс' ой бы-рйис'кы, вы-чаксэ с'ийи. Сиб. 'Я ни от какой и еды не отказывалась, всё съела' (ПМА).
10. В нижнечепецком диалекте, как и в большинстве северных диалектов и некоторых других удмуртских диалектах, в вопросительных местоимениях и наречиях ударение может перемещаться с финального слога на первый при их особом, эмоциональном акцентировании, риторике: кинлэн тон нылыз? мар кэ ук то-дмас'кы кад'. Ом. 'Чья ты дочь [будешь]? Что-то не узнаю вроде' (ПМА); ма^лы ти корка ут пы-рис'кэ? Бур. 'Почему вы в дом не заходите' (ПМА). В вышеприведенных словах в постановке ударения определенную роль играет эмоциональный фактор, способный трансформировать акцентный характер слова при включении его во фразу. Эмоциональный центр высказывания выделяется эмфатическим ударением, который может усиливать эмоциональную сторону слова и изменить в нем место ударения. По нашим наблюдениям, в нижнечепецком диалекте указанные слова выступают с ударением на первом слоге в случае эмфатического акцентирования их во фразе. Некоторые примеры-предложения: тон кытын вал? Свет. 'Ты где был?' (ПМА); п э т' а-уа кытын улэ? 'Петя да где живет?' (ПМА). В первом примере эмфатическим ударением выделяется слово кытын, в результате чего в указанном слове ударение с характерной для удмуртского языка нормы - конечного слога - смещается на первый слог. Во втором примере эмоциональное акцентирование обращено на слово пэт'а-уа, поэтому ударение в слове кы-ты• н не изменяется и остается на обычном финальном слоге. Это явление в целом характерно для большинства северных диалектов и других удмуртских говоров.
Выводы
Таковы вкратце особенности нижнечепецкого диалекта в постановке словесного ударения. Как показывает материал, специфика нижнечепецкой акцентуации, выявляющаяся в определенных грамматических формах, в значительной степени совпадает с акцентуационными правилами двух других северноудмуртских диалектов - среднечепецкого и нижнечепецкого. Наличие в исследуемом диалекте
тех общих черт, которые находят параллели в среднечепецком (явления 1, 2, 3, 4, 6, 8, 10) и верх-нечепецком (явления 1, 3, 4, 9, 10), объясняется прежде всего этнической и исторической общностью их носителей, территориальной близостью, также существующими в течение долгого времени культурно-экономическими связями. Причина колебания ударения в ряде морфологических категорий и разрядов слов остается пока не выясненной. Вполне возможно, что эти немногочисленные отступления по месту ударения могут представлять собой рефлекс прежней системы акцентуации удмуртского языка. К примеру, северноудмуртские диалекты, в том числе и нижнечепецкий, в постановке ударения нередко проявляют общие черты с территориально отдаленным кукморским южноудмуртским говором и соседним бесермянским наречием. Общность явлений в указанных диалектах может представлять в них сохранение древних черт удмуртского языка или может быть вызвана взаимовлиянием одного диалекта с другим в результате миграции их носителей.
Сокращенные названия удмуртских диалектов и говоров: вч. - верхнечепецкий диалект (верхнечепецкие говоры) северного наречия, кос. -косинский говор нижнечепецкого диалекта, нч. -нижнечепецкий диалект (нижнечепецкие говоры) северного наречия, сл. - слободской говор нижне-чепецкого диалекта, сч. - среднечепецкий диалект (среднечепецкие говоры) северного наречия.
Сокращенные названия населенных пунктов по нижнечепецкому диалекту:
слободской говор: Бур. - д. Бурино, Крас. -д. Красногорье, НМоч. - д. Нижнее Мочагино, Ом. -д. Омсино, Пес. - д. Пески, Свет. - д. Светозарево, Сиз. - д. Сизево;
косинский говор: Ас. - д. Астрахань, Бер. -д. Березник, Мух. - с. Мухино, Ок. - пос. Октябрьский, Сиб. - д. Сибирь.
Литература
1. Кельмаков В. К. Краткий курс удмуртской диалектологии: Введение. Фонетика. Морфология. Диалектные тексты. Библиография. Ижевск, 1998. 386 с.
2. Wichmann Y. Wotjakische Sprachproben (= JSFOu 11). Helsingfors, 1893. I: Lieder, Gebete und Zaubersprüche. XX + 200 S. [Wichmann Y.] Wotjakischer Wortschatz. Aufgezeichnet von Yrjö Wichmann. Bearbeitet von T.E. Uotila und Mikko Korhonen. Herausgegeben von Mikko Korhonen. Helsinki, 1987 (LSFU). XXIII + 421 S.
3. Munkacsi B. Volksbräuche und Volksdichtung der Wotjaken. Herausgegeben von D.R. Fuchs. Helsinki, 1952. XXXVII + 715 S.
4. Борисов Т.К. Удмурт кыллюкам = Толковый удмуртско-русский словарь. Ижевск, 1932. С. III-X.
5. Тепляшина Т.И. Нижнечепецкие говоры се-верноудмуртского наречия // 3аписки. Фи-
лология. Ижевск, 1970. Вып. 21. С. 156196.
6. Архипов ГА. К изучению лексических особенностей слободского говора удмуртского языка // Пермистика: Вопросы диалектологии и истории пермских языков. Ижевск, 1987. С. 84-92.
7. Люкина Н.М. Некоторые особенности говора слободских удмуртов // Актуальные проблемы изучения литературы и языка в вузе и школе. Глазов, 2008. С. 152-154.
8. Карпова Л.Л. Некоторые особенности фонетической синтагматики в нижнечепецком диалекте удмуртского языка // Ежегодник финно-угорских исследований. Т.6. Ижевск, 2016. Вып. 2. С. 17-36.
9. Кельмаков В.К. К вопросу о периодизации истории удмуртского языка (на материале исторической фонетики) // Советское фин-но-угроведение. 1976. № 4 (XII). С. 286. Тараканов И.В. Заимствованная лексика в удмуртском языке (удмуртско-тюркские языковые контакты). Ижевск, 1982. С. 171. Ре-деи К. Внутренние и внешние инновации в удмуртском языке (дополнения к ареальным связям языков Волжско-Камского региона) // Linguistica игаИса. 2009. XLV (1). С. 38.
10. Карпова Л.Л. Среднечепецкий диалект удмуртского языка. Образцы речи. Ижевск, 2005. 581 с.
11. Карпова Л.Л. Дебесские говоры в системе говоров Верхней Чепцы // Вестник Удмуртского университета. Серия 5: История и филология. Ижевск, 2015. Вып. 5. С. 48-56.
12. Кельмаков В.К. К описательной и исторической фонетике бесермянского наречия // Проблемы современной удмуртской диалектологии в исследованиях и материалах. Ижевск, 1992. С. 33-107.
13. Кельмаков В.К. Говор кукморских удмуртов в образцах речи // Проблемы современной удмуртской диалектологии в исследованиях и материалах. Ижевск, 1992. С. 108-158.
14. Карпова Л.Л. О словесной акцентуации в северных диалектах удмуртского языка // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2014. № 4(34). С. 103-105.
15. Тепляшина Т. И. Язык бесермян. М., 1970а. 288 с.
16. Бушмакин С.К. Способы выражения степеней сравнения прилагательных в средневосточных говорах удмуртского языка // Всесоюзная конференция по финно-угроведению. Сыктывкар, 1965. С. 23-25.
17. Попова Р.П., Сажина СА. Фонетические и морфологические особенности коми диалектов (сравнительный аспект исследования). Сыктывкар, 2014. 272 с.
18. Баталова Р.М. Ареальные исследования по восточным финно-угорским языкам. М., 1982. 167 с.
19. Тараканов И.В. Об ударении в удмуртском языке // Известия АН ЭССР. Т. 8: Серия общественных наук. Таллинн, 1959. № 2. С. 170-177.
References
1. Kel'makov V.K. Kratkij kurs udmurtskoj di-alektologii: Vvedenie. Fonetika. Morfologiya. Dialektnye teksty. Bibliografiya [A short course in Udmurt dialectology: Introduction. Phonetics. Morphology. Dialectal texts. Bibliography]. Izhevsk, 1998. 386 p.
2. Wichmann Y. Wotjakische Sprachproben (= JSFOu 11). Helsingfors, 1893. I: Lieder, Gebete und Zaubersprüche. XX + 200 S. [Wichmann Y.] Wotjakischer Wortschatz. Aufgezeichnet von Yrjö Wichmann. Bearbeitet von T. E. Uotila und Mikko Korhonen. Herausgegeben von Mikko Korhonen. Helsinki, 1987 (LSFU). XXIII + 421 S.
3. Munkacsi B. Volksbräuche und Volksdichtung der Wotjaken. Herausgegeben von D. R. Fuchs. Helsinki, 1952. XXXVII + 715 S.
4. Borisov T.K. Udmurt kyllyukam = Tolkovyj udmurtsko-russkij slovar' [The Udmurt dictionary = The explanatory Udmurt-Russian dictionary]. Izhevsk, 1932. P. III-X.
5. Teplyashina T.I. Nizhnechepeckie govory se-vernoudmurtskogo narechiya // 3apiski [The Lower Chepets subdialects of the Northern Udmurt dialect // Notes]. Izhevsk, 1970. Issue 21. P. 156-196.
6. Arkhipov GA. K izucheniyu leksicheskih oso-ben-nostej slobodskogo govora udmurtskogo yazyka // Permistika [1]: Voprosy dialektolo-gii i istorii permskih yazykov [To the study of lexical features of the Slobodsk dialect of the Udmurt language // Permistika: Problems of dialectology and history of the Permian languages]. Izhevsk, 1987. P. 84-92.
7. Lyukina N.M. Nekotorye osobennosti govora slobodskih udmurtov // Aktual'nye problemy izucheniya literatury i yazyka v vuze i shkole [Some features of the dialect of the Slobodsk Udmurts // Actual problems of study of literature and language in university and school]. Glazov, 2008. P. 152-154.
8. Karpova L.L. Nekotorye osobennosti foneti-cheskoj sintagmatiki v nizhnechepeckom dialekte udmurtskogo yazyka // Ezhegodnik finno-ugorskih issledovanij [Some features of phonetic sintagmatics in the Lower Chepets dialect of the Udmurt language // Yearbook of Finno-Ugric Studies]. Vol. 6. Izhevsk, 2016. Issue 2. P. 17-36.
9. Kel'makov V.K. K voprosu o periodizacii istorii udmurtskogo yazyka (na materiale istori-cheskoj fonetiki) // Sovetskoe finno-ugro-vedenie [The question of periodization of history of the Udmurt language (based on the historical phonetics) // Soviet Finno-Ugric Studies]. 1976. № 4 (XII). P. 286. Tarakanov I.V. Zaimstvovannaya leksika v udmurtskom yazyke (udmurtsko-tyurkskie yazykovye kon-takty) [Borrowed words in the Udmurt language (The Udmurt-Turkic language contacts)]. Izhevsk, 1982. P. 171. Redei K. Vnu-trennie i vneshnie innovacii v udmurtskom ya-zyke (dopolneniya k areal'nym svyazyam yazy-
kov Volzhsko-Kamskogo regiona) // Linguistica Uralica [Internal and external innovations in the Udmurt language (additions to the areal relations of the languages of the Volga-Kama region // Linguistica Uralica]. 2009. XLV (1). P. 38.
10. Karpova L.L. Srednechepeckij dialekt udmurtskogo yazyka. Obrazcy rechi [The Middle Chepets dialect of the Udmurt language. Samples of speech]. Izhevsk, 2005. 581 p.
11. Karpova L.L. Debesskie govory v sisteme govo-
rov Verhnej Chepcy // Vestnik Udmurtskogo universiteta [Debess dialects in the system of the Upper Chepets dialects // Bull. of Udmurt Univ.]. Series 5: History and Philology. Izhevsk, 2015. Issue 5. P. 48-56.
12. Kel'makov V.K. K opisatel'noj i istoricheskoj fonetike besermyanskogo narechiya // Prob-lemy sovremennoj udmurtskoj dialektologii v issledovaniyah i materialah [The descriptive and historical phonetics of Besermyan dialect // Problems of modern Udmurt dialectology in research and materials]. Izhevsk, 1992. P. 33-107.
13. Kel'makov V.K. Govor kukmorskih udmurtov v obrazcah rechi // Kel'makov V.K. Problemy sovremennoj udmurtskoj dialektologii v issle-dovaniyah i materialah [Dialect of the Kuk-mor Udmurts in the samples of speech]. Izhevsk, 1992. P.108-158.
14. Karpova L.L. O slovesnoj akcentuacii v sever-nyh dialektah udmurtskogo yazyka // Filolo-gicheskie nauki. Voprosy teorii i praktiki [On verbal accentuation of Northern dialects in the Udmurt language // Philological Sciences. Issues of Theory and Practice]. 2014. № 4 (34). P. 103-105.
15. Teplyashina T.I. Yazyk besermyan [The Beser-myan language]. Moscow, 1970. 288 p.
16. Bushmakin S.K. Sposoby vyrazheniya stepenej sravneniya prilagatel'nyh v srednevostochnyh govorah udmurtskogo yazyka // Vsesoyuznaya konferenciya po finno-ugrovedeniyu [The ways of expressing degrees of comparison of adjectives in Middle Eastern dialects of the Udmurt language // All-Union conference on Finno-Ugric Studies]. Syktyvkar: Komi Book Publ., 1965. P. 23-25.
17. Popova R.P., Sazhina SA. Foneticheskie i mo-rfologicheskie osobennosti komi dialektov (sravnitel'nyj aspekt issledovaniya) [Phonetic and morphological peculiarities of the Komi dialects (comparative aspect of the study)]. Syktyvkar, 2014. 272 p.
18. Batalova R.M. Areal'nye issledovaniya po vos-tochnym finno-ugorskim yazykam [Areal studies of Eastern Finno-Ugric languages]. Moscow. 1982. 167 p.
19. Tarakanov I.V. Ob udarenii v udmurtskom yazy-ke // Izvestiya AN EHSSR [On stress in the Udmurt language // Transact. of the Estonia SSR Ac. Sci. Vol. 8: Series of social sciences. Tallinn, 1959. № 2. P. 170-177.
Статья поступила в редакцию 30.09.2016.
