CC BY
38
УДК 947 ББК 63.3 (2) 6
О РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
Якушкин Иван Георгиевич,
доктор физико-математических наук, ведущий научный сотрудник Института физики атмосферы РАН им. А.М. Обухова (г. Москва)
Аннотация. В статье автор обращается к одному из важнейших событий 20 века и всей отечественной истории - русской революции 1917 года. Это событие, кардинальным образом изменившее всю жизнь русского государства, рассматривается в ряду других великих революций, для которых одинаково характерно как разрушение старого, так и созидание нового. Анализируя ход революции, автор показывает, что ее чисто стихийное начало сменилось ожесточенной борьбой различных политических сил, каждая из которых по-своему видела будущее России. Победа большевиков в октябре 17-го года была вполне закономерной, т. к. предложенный ими путь создания государства совершенно нового типа оказался наиболее востребованным большинством народа. В статье показано, что на протяжении последовавших 70 лет созданное революцией государство (СССР) прошло через различные исторические периоды полные великих свершений и трагических заблуждений. Крушение СССР, хотя и вызванное отчасти объективными обстоятельствами, нарушило естественный ход развития русского и других входивших в Союз народов и поставило перед ними новые труднейшие задачи, которые еще не нашли настоящего решения.
Ключевые слова: революция, большевики, октябрьский переворот, мировая война, советское государство, труд, собственность, демократия.
Yakushkin I.G.
Abstract. In this article an author refers to one of the most im portant events of the XX-th century and the whole Russian history - the Russian Revolution. This revolution, which has dramatically changed the life of the Russian state, is seen in line with other revolutions, which main feature is not only ruining the old, but also creating the new. Analyzing its development, the author points out that its purely chaotic beginning has been replaced by severe fight of different political parties, and each of them has had its own vision of the future of Russia. The win of the Bolshevik party in 1917 was predictable, because the way they proposed turned out to be the most demanded by majority of citizens. The article shows that in the next 70 years, the state created during the revolution (the USSR), has passed through numerous historical periods full of great deeds and tragic mistakes. The downfall of the USSR, although it was partly caused by objective circumstances, has interrupted the natural way of development of Russia and other states, which used to be parts of the USSR, and they faced new global problems, which still do not have a solution.
Key words: Revolution, Bolshevik, October revolution, world war, Sovet Union, labour, property, democracy.
THE RUSSIAN REVOLUTION OF 1917
46
Русская революция еще долго будет предметом спора и противоборствующих оценок. Но главное в ней все-таки то, что она представляет собой исторический факт, что она была и что ее невозможно выбросить из отечественной истории. Она, безусловно, принадлежит к числу великих революций, как английская и французская, а также как грандиозные религиозные революции прошлого. Все эти революции имели одновременно и катастрофические разрушительные последствия, и обновление общества, высвобождающее ранее подавленные творческие созидательные силы. Революции готовятся десятилетиями и столетиями, но подобно природным катаклизмам могут происходить внезапно и сокрушать все на своем пути. В наибольшей степени это относится к русской революции. Как бы ни были трагичны многие события, ставшие ее следствием, она никак не может, подобно германскому фашизму, рассматриваться только со своей черной «ночной» стороны.
С одной стороны, она готовилась, начиная со Смутного времени, когда в глубине народа начала накапливаться энергия протеста против постепенного закрепощения и лишения права свободного труда на свободной земле. С другой стороны, сама вспышка февраля 1917 года была настолько неожиданной, что не придававший значения происходящему царь в самый критический момент уехал из Петрограда на фронт. Как известно, к этому времени Россия уже третий год участвовала в тяжелейшей для нее мировой войне. Это, конечно, усугубляло ситуацию противостояния народа и власти, которая и без этого была уже непростой. Страна уже пережила первую революцию, которая могла бы разрешить основные глубинные конфликты и дать народу землю, но не сделала этого. Готовые провести необходимые реформы две первые Государственные Думы были разогнаны при непосредственном участии возглавившего правительство Петра Столыпина, который позже сам стал жертвой сохранившегося благодаря его энергии политического порядка.
Начавшаяся война заставила не получившее земли крестьянство отправиться умирать на фронт, реализуя непонятные ему цели высшей власти и близких к ней кругов буржуазии. В сознании народа все больше всплывала мысль о незаконности возложенного на него двойного бремени по содержанию высших классов и солдатской службы. Все остальное общество, включая цензовую четвертую Государственную Думу, также было полно недовольства, как из-за несбывшихся надежд.
В то же время никак нельзя преувеличивать роли интеллигенции в том, что происходило в Пе-
трограде в конце февраля 1917 года. Речи в Думе, в которых депутаты требовали фактически только лучшей организации снабжения фронта и ведения боевых действий. А что касается большевиков, рассеянных по эмиграции и ссылкам, то о них в феврале и марте вообще мало кто знал и думал.
Но стихийное недовольство населения столицы и расквартированных в ней войск обгоняло действия политиков и царедворцев. Словно ничего не замечавший царь уехал на фронт, а между тем в Петрограде, получившим русское имя во время войны, встреченная ликованием населения происходила революция. Толпы обывателей и вооруженных, но никому не подчинявшихся солдат открывали тюрьмы, арестовывали жандармов и других представителей власти. Пытаясь сохранить монархию, Дума отправила к находившемуся на фронте царю делегацию с требованием отречься от престола, и 2 марта 1917 года после долгих колебаний Николай II отрекся в пользу своего брата Михаила. Михаил в свою очередь отрекся на следующий день. Династия Романовых потеряла престол. Начиналась революционная эпоха.
Отречение Романовых было встречено необычайным всплеском в народном сознании энтузиазма. Казалось, нечто отжившее, мешавшее дальнейшему движению, наконец, уничтожено. «Улицы были полны возбужденных людей. Все магазины были закрыты, деловая жизнь приостановилась. Автомобили с солдатами и молодыми людьми, вооруженными винтовками и пулеметами, проносились туда и обратно», - вспоминал современник. Всюду были красные повязки, красные банты, красные гвоздики. В частном письме молодой казачий офицер писал с фронта: «Радость моя так громадна, что я просто-таки обалдел от нее. Скажи мне, неужели все это правда, и впереди только один свет и ничего грязного не будет? У меня так светло, так чисто в душе, как будто я вновь родился. Я верю, что скоро на земле будет рай, и ничто темное не коснется его» [2]. Но на самом деле в обществе таились столь мощные центробежные силы, что они грозили обрушить все здание государства. Это тем более было вероятно, что вся охранительная, полицейская сила оказалась смятенной.
После падения самодержавия Дума также не смогла сохранить власть, успев, однако, принять участие в формировании правительства из числа наиболее популярных депутатов и общественных деятелей, включая кадета Милюкова, октябриста Гучкова и близкого к эсерам Керенского. Параллельно с правительством действовал Совет рабочих и солдатских депутатов, созданный в те же дни по образцу 1905 года. Споры между двумя властными
47
структурами, по-разному понимавшими демократизацию жизни, не способствовали быстрому принятию необходимых решений. Правительство не опиралось на достаточно надежные войска и с каждым днем все больше зависело от воли вооруженной толпы. Все же оно не хотело принимать требуемых толпой решений: заключать мир и делить землю. Оно готовилось созвать Учредительное собрание, а пока армия дезертировала, а крестьяне уже захватывали земли помещиков.
Общественная жизнь достигла небывалой интенсивности. «Россию затоплял поток живого слова, - писал Джон Рид. - Лекции, дискуссии, речи - в театрах, цирках, школах, клубах, залах советов, помещениях профсоюзов, казармах. Митинги в окопах на фронте, на деревенских лужайках, на фабричных дворах. Вся Россия училась читать, и действительно читала, книги по политике, экономике, истории - читала, потому что люди хотели знать. В каждом городе каждая политическая партия выпускала свою газету, а иногда и несколько газет. Жажда просвещения, которую так долго сдерживали, вместе с революцией вырвалась наружу со стихийной силой» [3]. Общественное возбуждение выплескивалось в умножающихся случаях насилия в городе и деревне, поджогах помещичьих усадеб крестьянами, открытых столкновениях на улицах, убийствах офицеров и полицейских.
Стихия остается стихией, но революции необходимы идеология, конкретные лозунги и политические вожди. В наиболее влиятельном и близком народу революционном органе - Совете - основную роль играли люди с социалистическими взглядами. Социалистическая идеология оформилась в Европе в конце 18-го и 19-м веке. Европейские мыслители расходились во мнениях, насколько общество может приспособиться к этим законам, и в зависимости от этого смотрели в будущее с той или иной степенью оптимизма или пессимизма. Наиболее близкий к просветителям Карл Маркс полагал, что достиг понимания социальных законов, определяющихся развитием производительных сил, т. е. способности общества создавать материальные блага. Борьба за контроль над этим производством приводила к классовому расслоению и последующей борьбе классов. В «Коммунистическом Манифесте», написанном совместно с Фридрихом Энгельсом, Маркс предсказывал гибель класса собственников и возникновение общества «освобожденного труда», не знающего угнетения и эксплуатации человека человеком. Это созданное пролетариатом общество должно было фактически стать воплощением выношенной веками социалистической утопии. Прогнозы Маркса были подкре-
плены глубоким анализом и критикой современного ему европейского капитализма. Хотя его учение имело много общего с учениями проповедников времен раннего христианства и реформации, Маркс был безусловным врагом религии, называя ее «опиумом для народа» и обвиняя в потворстве господствующим классам. Особую популярность в широких массах марксизм приобрел во время войны, т. к. обещал раз и навсегда избавить человечества от самой ужасной из его болезней. Уничтожение частной собственности должно было одновременно уничтожить главный источник всемирной вражды и открыть эру всемирного братства.
Русские социалисты (социал-демократы и социалисты-революционеры), возглавлявшие Совет, сомневались однако в том, что Россия как крестьянская страна готова к тому, чтобы пойти по указанному Марксом пути. Поэтому Совет, несмотря на разногласия, сохранял зыбкий союз с буржуазными партиями и правительством, которое исповедовало общедемократические идеи и было сторонником продолжения войны до победы.
Неизвестно как бы развивалась ситуация, если бы в начале апреля из эмиграции не возвратился лидер наиболее радикального крыла марксистов (большевиков) Владимир Ульянов - Ленин. В возвращении ему содействовала Германия, и это обстоятельство послужило основанием для многих обвинений в адрес большевиков. На самом деле обстоятельства возвращения Ленина не имеют существенного значения. Большевики и немцы преследовали разные цели, и каждая сторона стремилась использовать другую сторону для их достижения. В конце концов, это удалось большевикам.
Будучи марксистом, Владимир Ульянов оставался поклонником «Народной Воли», одним из последних деятелей которой был его казненный брат. Он руководствовался знаменитыми словами «насилие - повивальная бабка истории» и почти вскользь брошенным замечанием Маркса о «диктатуре пролетариата». Его вдохновляли также воспоминания о якобинской диктатуре и ее организаторе Максимилиане Робеспьере. Ленин был человеком невероятной воли и убежденности в собственной правоте, с умом, блестяще оценивающим текущий момент, но не всегда стремящимся критически оценить далекую перспективу. Целью его было идеальное коммунистическое общество, свободное от государства и церкви и на практике реализующее лозунг просветителей «благо всех и каждого». Эта цель, с его точки зрения, «оправдывала средства».
«Апрельские тезисы» Ленина были совершенно неожиданными даже для его сторонников. Лидер большевиков объявлял, что произошедшая
48
революция должна покончить не только с самодержавием, но и с миром капитализма. От истомленных войной народов он ждал начала мировой социалистической революции, а России отводил роль катализатора. Будучи сначала совершенно один, а затем поддержанный Львом Троцким, Ленин в скором времени собрал вокруг себя значительные и относительно хорошо организованные силы. Это произошло по двум причинам. Часть сторонников поверила, что только крутой поворот истории может принести русскому народу мир, а крестьянству - давно ожидаемую землю. Другая часть была увлечена возможностью воплощения вечной мечты об обретенном рае. Так, один из интеллигентов-идеалистов, литератор и поклонник Толстого, В.А. Поссе примкнул к большевикам вместе с созданным им Союзом трудового равенства. Люди верили в возможность немедленного осуществления утопии, несмотря на то, что жизнь ежечасно доказывала обратное. Были, конечно, и те, кто присоединился к большевикам, почувствовав их растущую силу.
Между тем силы Временного правительства, которое к лету возглавил А.Ф. Керенский, непрерывно убывали. Общество оказалось разделенным на четыре враждебных или полувраждебных лагеря: на все еще верную Керенскому часть буржуазии, интеллигенции и обывателей; на мечтающую о реставрации монархии дворянско-офицерскую среду; на перешедшую на сторону большевиков часть рабочей и солдатской массы; и, наконец, на крестьянство, ждавшее осуществления эсеровской программы «черного передела» и конца войны. Все эти четыре разнонаправленные тенденции создавали грандиозный перекресток утопий, осуществление каждой из которых казалось нереальным стороннему наблюдателю.
Но таковых в России почти не было. Молодой кавалерист, а впоследствии известный поэт Николай Тихонов писал [4]:
Мир строится по новому масштабу. В крови, пыли, под пушки и набат Возводим мы, отталкивая слабых, Утопий град - заветных мыслей град. Здесь перекресток - веруйте, поймите, Решенье вам одним принадлежит, И гений бурь начертит на граните, Чей мощный дух сегодня победит. Утопия - светило мирозданья. Поэт, мудрец, безумствуй и пророчь, Иль новый день в невиданном сиянье, Иль новая невиданная ночь. Вопрос состоял в том, какой силе удастся остановить все нараставшую анархию и попытаться начать осуществление своей программы. Наиболее
слабыми оказались те, кто хотел «демократии», оказавшиеся между двумя набиравшими силу потенциальными диктатурами, белой и красной, и анархией. Наиболее влиятельная в Совете и среди населения партия социалистов-революционеров (эсеров) раскалывалась. Ее вожди склонялись -одни, как Борис Савинков, к союзу с монархистами, другие, как Мария Спиридонова, - с большевиками. Те, кто оставался на демократических позициях, спорили и колебались. Не решившись передать власть популярному генералу Лавру Корнилову, глава правительства Керенский окончательно потерял возможность влиять на ход событий. Дискуссии продолжали разворачиваться на общественных форумах, таких, как «демократическое совещание» и «предпарламент», но были бесплодными.
К началу осени большевики сумели привлечь на свою сторону значительное число солдат и крестьян. Они не только заимствовали эсеровские лозунги, но и предложили их немедленное осуществление. В результате поддержка Временного правительства оказалась слишком слабой. Немногочисленные отряды красногвардейцев, среди которых особая роль принадлежала матросам, 25-26 октября без труда захватили государственные учреждения и арестовали правительство.
Что же это было - народная революция или переворот, совершенный кучкой авантюристов? Скорее всего, это событие надо рассматривать как эпизод русской революции, которую английский философ и гуманист Бертран Рассел назвал «одним из величайших героических событий мировой истории» [5], а историк Альфонс Карр - «величайшим событием XX века» [6]. Однако этот эпизод оказался для русской революции ключевым и привел к созданию совершенно необычного для мировой истории общества, которое за три четверти века прошло через свои вершины и пропасти. Это произошло потому, что большевики воспользовались мощным народным движением, сметавшим остатки великой, сословной, в сущности, средневековой, империи, и осуществили свою ближайшую цель -захват власти. Власть казалась наиболее решительным из них единственно возможным плацдармом для движения к цели, для осуществления своей «любви к дальнему». Вопрос заключался в том, как сложатся отношения между борцами за осуществление утопии и большинством народа, который понимал свободу как время смуты, т. е. вседозволенности. Склонить народ и общество на свою сторону можно было двумя способами: компромиссом и насилием. Большевики использовали оба способа. Ленин и его ближайший в те годы сподвижник Троцкий были мастерами политической тактики,
49
хотя многие их решения кажутся ошибочными или преступными.
На съезде Советов, собравшемся в ночь переворота, в предельно накаленной обстановке были провозглашены Лениным и затем приняты три знаменитых декрета: «О мире», «О земле», «О власти». Власть перешла к коалиционному правительству большевиков и левых эсеров. Большевики во главе с Лениным, вдохновляемые примером Парижской Коммуны, свято верили в марксистскую идею о том, что новый порядок вещей будет создан творчеством освобожденных масс. Это творчество, осуществляющее высшую справедливость, должно было сделать ненужным обычное полицейское государство, как это и было заявлено Лениным в написанной летом 1917 года книге «Государство и революция».
На деле все оказалось совсем не так. С одной стороны, октябрьский переворот уничтожил вместе с Временным правительством существовавшее двоевластие. С формальной точки зрения вся власть перешла к Советам, и это было воспринято большинством населения как должное. Отсюда и родилось то мощное движение, которое называлось раньше «триумфальным шествием советской власти». Переход власти к Советам означал торжество местного самоуправления, и сначала ими руководили совсем не большевики, но скорее представители состоятельного городского и сельского населения, ориентации близкой к партии социалистов-революционеров. С другой стороны, в Петрограде находилось позднее переехавшее в Москву центральное правительство, настроенное крайне решительно на ограничение политической и экономической свободы этих самых состоятельных слоев. Таким образом, «двоевластие» возникло снова, однако новое правительство действовало гораздо более жестко, чем Временное. По правде говоря, перед этим правительством было слишком много неотложных задач, и все политические пророки исчисляли срок его пребывания у власти неделями (как оказалось, это было несколько тысяч недель). Хотя попытка Керенского вернуть власть с помощью казачьего генерала Краснова окончилась полной неудачей, положение нового правительства было близко к отчаянному. Уже с февраля буксовавшая государственная машина грозила вот-вот остановиться из-за саботажа чиновников.
Фактически правительство контролировало только некоторые города, но и в этих городах царил хаос, во многом, впрочем, развязанный самими большевиками. В Петрограде и Москве повсюду разъезжали грузовики с вооруженными матросами, которые подчинялись неизвестно кому, устраивали
реквизиции, производили аресты, а порой и расстрелы. Так, в больнице были убиты дое известных деятелей партии кадетов Шингарев и Кокошкин. В городе бесчинствовали банды анархистов и просто уголовники. Громили винные магазины и слизывали растекшуюся водку с мостовой. Анархисты захватили несколько особняков в Москве и Петрограде и превратили их в независимые от правительства крепости, откуда совершали вооруженные налеты на окрестных жителей.
Одним из первых мероприятий новой власти стало создание знаменитой Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ЧК) во главе с не менее знаменитым Феликсом Дзержинским. Как и все виднейшие большевики с дореволюционным стажем, Дзержинский был, что называется, противоречивой фигурой. Вместе с тем он больше всех соответствовал типу «святого палача», подобного своим легендарным предшественникам Робеспьеру и Сен-Жюсту. Настроение подобных людей хорошо выразил в своем дневнике молодой и благородный энтузиаст и будущий писатель Дмитрий Фурманов: «Все средства допустимы, если вы честный бескорыстный революционер и работаете единственно для трудовой массы. Пусть прольются целые потоки крови» [7]. Одним из первых действий ЧК стал разгром анархистских убежищ и наведение относительного порядка на улицах. Ни о какой законности, конечно, не могло быть и речи, расстрел на месте становился самым обычным делом. Все же Дзержинский и возглавляемая им ЧК пытались сосредоточить суд и расправу в своих руках, ограничив самосуды, вершившиеся вооруженными людьми на территории всей России.
Как бы то ни было, торжествовал старинный лозунг иезуитов: «Цель оправдывает средства». Были, конечно, среди большевиков и близких к ним революционерам люди, которых ужасали эти «средства»: Роза Люксембург, Максим Горький, писавший в газете «Новая жизнь» свои «Несвоевременные мысли», упоминавшийся выше Владимир Поссе, отчасти Анатолий Луначарский.
Существовал еще потенциально наиболее легитимный орган - Учредительное собрание, на выборах в которое большинство получили эсеры. Однако Учредительное собрание, открытое лидером эсеров Виктором Черновым, просуществовало один день и закрылось после известного высказывания матроса Железнякова: «Караул устал». Разгон Учредительного собрания произвел тяжелое впечатление на большую часть демократической, в том числе народнически настроенной интеллигенции. Сын известного филолога и общественного деятеля В.Е. Якушкина, известный агроном И.В. Якушкин,
50
арестованный в 1930 году, говорил на следствии: «Октябрьский переворот был воспринят мною враждебно, так как идея диктатуры пролетариата была мне чужда, и разгон Учредительного собрания представлялся мне нарушением принципа народовластия. Я, как и многие другие представители интеллигенции, думал, что восстание большевиков будет скоро подавлено и восстановится власть Временного правительства» [8]. Но были и другие настроения. Родственник и друг Якушкиных, актер и режиссер В.Ф. Вендрих-Игренев говорил актрисе Н. Белевцевой, что «теперь будет все по-другому», что революция очистит жизнь, освободит человека от вековых оков, что люди станут другими и что он счастлив жить в такое время. «Только те, кто смело идет вперед, не останавливаясь, не сомневаясь, только те продолжат путь к будущему» [9].
Что касается Советов, то до лета 1918 года они продолжали играть роль высшей власти в стране. Именно на съезде Советов в марте Ленину пришлось добиваться согласия на заключение с Германией унизительного Брестского мира. Кроме большевиков, в Советах сохраняли свое представительство и левые эсеры, носители крестьянской утопии «черного передела» и вместе с тем сторонники скорее национальной, чем мировой революции. Их возглавляла героическая женщина - Мария Спиридонова. Конфликт с большевиками, закончившийся неудачным для левых эсеров мятежом 6 июля 1918 года, произошел из-за отношения к миру с Германией, и главное - к крестьянству.
Гибнущие в кольце, созданном враждой и собственной доходящей до безумия поспешностью, большевики организовали печально известные комбеды и начали осуществлять продразверстку. Спасая город, они восстанавливали против себя и против сочувствовавших им бедняцких элементов большинство крестьянства. Это хорошо показано в романе Шолохова «Тихий Дон» и в других произведениях первых послереволюционных лет. Наступление немцев, мятеж в Москве, восстание в Ярославле, измена командующего Восточным фронтом эсера Муравьева, наконец, восстание рабочих в Ижевске и выступление пленных чехословаков создавало вокруг большевиков ситуацию обреченности. Борющиеся против них силы пыталась объединить правоэсеровская Директория, собравшаяся сначала в Уфе, затем в Омске. Директория объявила себя наследницей Учредительного собрания, ее вдохновителем был Виктор Чернов.
Безусловно, создавшаяся ситуация оживляла надежды сторонников реставрации. Казалось бы, совсем разбитые после неудачного «ледяного похода» в марте 1918 года и гибели своего вождя Л.Г.
Корнилова офицеры-добровольцы неожиданно обрели поддержку восставшего казачества. На востоке появился признанный иностранными державами кандидат в белые диктаторы адмирал Колчак. Оставался ли большевикам другой путь, кроме эскалации насилия? Как можно ответить на это? Ошибки были уже совершены, инерция движущегося потока подхватывала Ленина и его сторонников. Главную роль в спасении новой власти сыграл Лев Троцкий, устремлявшийся на своем знаменитом поезде из одной точки в другую, имея главную резиденцию в приволжском Свияжске. К концу лета 1918 года большая часть Поволжья осталась за большевиками.
Расстрел Николая II, террористические акты против большевистских лидеров, включая Ленина, и, наконец, полное развертывание красного и белого террора осенью 1918 года окончательно определили всевозможные формы насилия как доктрину революции и контрреволюции. Демократические иллюзии, которые еще питали эсеры, подобные Виктору Чернову или Виктору Шкловскому, окончательно развеялись после вторичного разгона сторонников Учредительного собрания, осуществленного Колчаком. Узнав об этом, выступавший тогда против большевиков Шкловский упал в обморок.
Две безжалостные диктатуры противостояли одна другой. Но если одна предлагала людям надежду на обновление жизни, то другая не предлагала ничего, кроме восстановления вопиющего сословного неравенства во имя славы империи и минимального материального достатка. Надежды большевиков во многом были связаны с двумя иллюзиями, в которые они сами, начиная с Ленина, свято верили. Это были иллюзии мировой революции и торжества освобожденного труда, раскрывающего пути творчеству масс. Нельзя сказать, что и то, и другое было совершенно беспочвенно, но вспышки революционного и творческого энтузиазма слишком часто тонули, с одной стороны, в логике борьбы за существование, с другой - в неодолимой тяге к грабежу и насилию.
Заключенный большевиками Брестский мир все-таки оправдал себя благодаря произошедшей осенью в Германии революции. Но революция постепенно сошла на нет, оставив после себя коммунистических мучеников Карла Либкнехта и Розу Люксембург, чьи имена запестрели названиями улиц во всех городах России. Созданный в Москве в 1919 году Коммунистический интернационал фактически регистрировал спад революционного движения.
Придя к власти, большевики искренне хотели немедленно провести в жизнь свои принципы, уничтожить частную собственность путем наци-
51
онализации и передачи под контроль трудящихся. Ленин, безусловно, верил, что рабочие и крестьяне воспримут совместный творческий труд как главную ценность, и эта ценность легко станет на место утвержденного веками почитания собственности. Тем не менее, он был осторожен и в течение весны 1918 года несколько приостановил процесс национализации. Но к лету этот процесс вырвался из-под контроля. Народная стихия грозила поглотить промышленность, как и сельское хозяйство. Чтобы сдержать стихию, правительство само вернулось к политике национализации, сочетая ее с попытками жесткого контроля как производства, так и потребления. Наступила продолжавшаяся два с половиной года эпоха «военного коммунизма».
Хаос все же продолжал нарастать, и власть стала применять к рабочим средства принуждения. Логика насилия во имя спасенья торжествовала и здесь. Пока все списывалось на гражданскую войну, которая и правда шла с небывалым ожесточением, то сжимая, то разжимая белое кольцо вокруг красной Москвы. В противоборствующих армиях воевали попеременно одни и те же люди, принудительно туда мобилизованные, в составе обеих армий были и герои, и профессиональные убийцы, и мародеры. Обе они переступали через те нравственные принципы, которые сами же провозглашали. Но все же на стороне красных оказалось определенное преимущество. Мечта о лучшем порядке вещей и вера в проповедуемые идеалы хотя бы немногих красноармейцев цементировали их армию. Первоначально она состояла из отдельных отрядов, возглавляемых никому не подчинявшимися командирами. Позже эти командиры погибли в сражениях, как Чапаев или Щорс, были расстреляны, как Сорокин или Миронов, или приняли новые правила игры, как Котовский. Дивизия последнего, человека с криминальным прошлым, позднее также погибшего в бою, показалась на исходе 20-го года знаменитому монархисту В. Шульгину образцовым военным соединением.
Удивительным, на самом деле, было родство двух станов, потому что оба стана фактически пытались сохранить империю и не допустить ее распада на отдельные национальные образования. Оба они защищали государственную идею против грозной самостийной силы крестьянского бунта, ярчайшим представителем которого был знаменитый Нестор Махно. Этот бунт, частично вдохновлявшийся идеей вольной крестьянской жизни, а частично местью за прошлое угнетение и настоящие реквизиции, бунт, сопровождаемый убийствами, грабежом и разгулом, был той стихией, с которой большевики сумели справиться лучше,
сначала использовав ее против белых, а потом зажав стальными оковами.
Как сказалась революция на русской культуре, как ее восприняли писатели, ученые, художники, хранители великого классического наследия? Мы видим здесь невероятное многообразие оценок -этических, эстетических, эмоциональных: радость, которую сменяет отчаяние, любовь, которую сменяет ненависть. Во всяком случае, происходившие события отразились во многих произведениях, названия которых говорят сами за себя: «Окаянные дни» Бунина, «Взвихренная Русь» Ремизова, «Апокалипсис нашего времени» Розанова, «Демоны глухонемые» Волошина. Гибель империи с ее культурой вызывала чувство ужаса, выраженное в стихотворении Николая Гумилева «Заблудившийся трамвай»: «Остановите, вагоновожатый, остановите скорей вагон» [10]. У других эти чувства были перемешаны с надеждой на преодоление кризиса, с острым переживанием «роковых минут» истории. Михаил Булгаков так комментировал этот исторический рубеж: «Велик был год и страшен год по Рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй» [11]. Осип Мандельштам писал: «Прославим, братья, сумерки свободы, великий сумеречный год» [12].
Тот же великий перекресток утопий, на котором оказалась Россия, расшатывал не только дружеские и братские узы, но и души, и сознание каждого из творцов русской культуры. «Двенадцать» Блока, «Мистерия-Буфф» Маяковского, поставленная к годовщине Октября Всеволодом Мейерхольдом, «Лебединый стан» Марины Цветаевой, стихи и проза Зинаиды Гиппиус дают хорошее представление о путях, открывавшихся на этом перекрестке.
Величайшим произведением революционной эпохи представляется поэма Блока, вызывавшая и продолжающая вызывать «ропот осуждения». Видение Блока, в чем он близок к некоторым другим писателям, - это видение апокалипсиса, с которым связано страшное наказание виновных. Несправедливость несет возмездие. Но у поэта есть надежда, что души вершащих возмездие обновятся на их ужасном пути, что двенадцать апостолов нового мира найдут, прежде всего, самих себя. Поэтому впереди них Иисус Христос, хотя поэт и сам не очень уверен, что в закружившейся метели ему мерещится именно этот образ.
К концу 18-го года, после ухода с территории России и Украины немецких войск, наступила некоторая, хотя и временная, стабилизация. Москва, вопреки прогнозам, осталась большевистской и отпраздновала годовщину октябрьских событий. «Диктатура пролетариата» то становилась более жесткой, то несколько смягчалась. Какая-то демо-
52 1
кратия еще продолжала существовать внутри партии, на съездах которой шли дискуссии, возникали оппозиционные фракции. Признав формально свободу совести, оно фактически противопоставило себя церкви. Города, особенно столицы, страдали от голода и холода, но большевики продолжали следовать намеченной программе, надеясь на скорое наступление времени всеобщего благоденствия. Но как бы там ни было, наметился основной итог первых лет революции - возникновение нового и достаточно сильного государства.
Подводя итоги событиям первых революционных лет, внимательный наблюдатель этих событий и выдающийся ученый социолог Питирим Сорокин так сформулировал основные черты, свойственные всем великим революциям: «Во-первых, революция означает смену в поведении людей, их психологии, идеологии, верованиях и ценностях. Во-вторых, революция знаменует собой изменение в биологическом составе населения, его воспроизводства и процессов отбора. В-третьих, это - деформация всей социальной структуры общества. В-четвертых, революция привносит с собой сдвиги в фундаментальных социальных процессах» [12]. Все эти черты мы находим в русской революции. Главное в ней то, что она была и внесла необратимые изменения в ход русской истории и в ментальность русского (российского) человека. Поэтому ее детальное изучение совершенно необходимо. При этом надо помнить, что, как писал тот же П. Сорокин, «оценка революции - дело субъективное, а научное ее изучение должно быть исключительно объективным» [13].
Судьба русской революции в течение последующих семи десятилетий представляется величественной и трагичной. После успешного завершения гражданской войны ее результатом стало образование СССР, союза первоначально четырех, а затем и более республик. Это было совершенно небывалое в истории государство, основанное подобно христианству на идее братства как между людьми, так и между народами. Уничтожение частной собственности и власти денег должно было уничтожить самый источник всеобщей вражды. В остальном оно было готово обеспечить человеку свободу. Но, как оказалось, у большинства людей жажда свободы оказалась слишком тесно связана со стремлением к обладанию собственностью и к господству над окружающими. Эту связь мы можем видеть как у противников революции, так и у самих революционеров. Обращаясь к истории советского государства, необходимо учитывать, что она очевидным образом членится на отдельные исторические периоды, сильно различающиеся между собой и разделенные резкими поворотными точками, новыми «перекрестка-
ми», на которых страна выбирала свой путь. Такими точками на историческом полотне после февраля и октября 17-го, января и июля 18-го были года 21-ый, 28-ой, 34-ый, 46-ой, 53-ий, 68-ой и, наконец, 85-ый. Каждый раз возникал вопрос, как дальше идти путем более медленным или более быстрым, избегая жертв или не считаясь с ними. При этом настойчиво требовали своего осуществления две цели, не уступая в сознании людей первенства друг другу. Одна цель - осуществление коммунистического идеала, другая - модернизация России.
Гениальным решением уже полубольного Ленина был переход к НЭПу, произошедший в 1921 году. В дальнейшем главным сторонником этого перехода стал Николай Бухарин. НЭП предоставлял широкую инициативу крестьянству и мелкому производителю и фактически был временем государственного капитализма (осуществлявшегося ранее Бисмарком). В сфере культуры и искусства НЭП предоставлял широкую свободу разным течениям, не представлявшим прямой угрозы государству. Он открывал путь вперед и перед многочисленными энтузиастами нового, впервые создававшими невиданные ранее сооружения и проекты. То, что НЭП мог принести желанные плоды, намного позже все увидели на примере Китая, но в СССР ему не удалось полностью осуществиться. 1929 год стал годом «великого перелома», начавшим новый этап революции, направленный против носителя частной собственности, прежде всего против состоятельного крестьянства. Следующие годы были снова временем великих свершений и великих жертв, которые существовали рядом, как две стороны одной жизни. Во главе правящей коммунистической партии в эти годы оказался Иосиф Сталин, и его личные качества наложили значительный отпечаток на все происходившее. Обладавший подобно Ленину железной волей и немалыми дарованиями, он не был наследником традиций европейского и русского социализма, верившего в идеалы всеобщего братства. При Сталине возник режим беспредельно безжалостной диктатуры, в рамках которой совершались великие победы - была достигнута в смертельной схватке с германским фашизмом. Дважды во времена сталинской диктатуры в 1934 ом и 1945 годах казалось, что ее тиски будут ослаблены и наступит примирение вождя со своим народом. Но этого не происходило. Пришедшие после смерти Сталина к власти люди, во главе которых был Н.С. Хрущев, искренне хотели вернуться к идеалам революции и к подлинному «освобождению труда». Пройдя через многие вершины и пропасти истории, советское общество, казалось, подало надежду на то, что социализм повернется лицом к отдельному человеку. Однако,
53
справиться с этой задачей, государству и обществу не удалось благодаря недооценке того компонента человеческой жизни, который именуется свободой. Логика противостояния, идеологического и геополитического, со странами Запада толкала СССР к гонке вооружений, к новому ужесточению режима, что в наибольшей степени сказался на взаимоотношениях со странами Восточной Европы, после войны вовлеченными в строительство социализма. Критической точкой стал 1968 год, когда состоялось печально известное подавление «пражской весны».
С середины шестидесятых годов XX века интеллигенция, как и в царское время, стала расходиться с властью. Культурная политика советского государства на протяжении всей его истории стала во многом продолжением культурной политики Петра I и его последователей. Как и в эпоху Петра, официальная идеология пыталась упрочить престиж труда, образования, науки и жизни ради служения отечеству. Снова была сделана попытка европеизации русского общества, понимаемой в одностороннем духе как развитие творческих сил человека под контролем государства. Остались в стороне идеи правового гражданского общества, свободы личности и т.д. Власть, как и при самодержавии, сосредоточила всю инициативу в своих руках, а инакомыслие сурово подавлялось, пытаясь на этом пути создавать новую, ни на что не похожую жизнь. Такие представители интеллигенции, как Солженицын, Сахаров, Синявский, Р. Медведев выступили против официальной интерпретации русской культурной традиции, положив начало движению диссидентства. При этом в среде диссидентов снова, как и в XIX веке, оформились западническое и антизападническое направления. Наряду с этим возникло мощное движение нового авангарда, или точнее - «андеграунда», который вслед за авторами «Вех» обвинял русскую культуру XIX века в «народопоклонстве», сделавшим ее фактической сообщницей тоталитарного режима. Андеграунд ориентировался на современные западные культурные течения (постмодернизм), а также на западную массовую культуру. Эпоха перестройки и крушения советской империи сопровождалась тотальным разоблачением официальной идеологии, как целиком основанной на обмане. Различные идеологические группировки видели корни этой идеологии в русском менталитете, в чрезмерной или в недостаточной европеизации русской жизни и т.п. Подавляющее преобладание критики привело, в конце концов, к идейному и культурному хаосу, напоминающему состояние русского общества в первой половине XVШ века или в период непосредственно после реформы 1861 года, изображенный Достоевским в романе «Бесы».
Предпринятая в конце 80-тых годов перестройка закончилась в 1991 году крушением советского государства и отказом от всего того, что люди справедливо называли «завоеваниями революции, делавшими, хотя и не вполне последовательно национальное богатство общим достоянием. Разоблачая реальные и мнимые обманы советских лет, новые лидеры кто вольно, кто невольно совершили свой обман населения, доведенный до невиданных в истории масштабов, отдав огромные материальные ценности кучке случайных людей, а многие духовные ценности просто уничтожив. Деидеологи-зация общества привела впервые в истории России к возникновению культа богатства и антипатриотических настроений. Это сопровождалось резким сокращением финансирования науки и культуры, эмиграцией одной части интеллигенции и падением жизненного уровня другой ее части. Ненадолго церковь стала казаться людям институтом, восстанавливающим утраченные традиционные духовные ценности, но постепенно возобладало господствующее ныне на Западе понимание культуры как предмета потребления. Люди оказались захваченными судорожными усилиями, направленными на получение максимума жизненных благ и наслаждений. Огромный размах приобрел шоу-бизнес. Обретенная свобода оказалась лишь рыночной свободой, которая, хотя и является важнейшей составной частью идеологии классического либерализма, никогда не имела такого же значения в русской системе ценностей. Мощное влияние новых идей привело к тому, что сами творцы культуры в основном отказались от ее понимания как средства организации жизненной среды и воспитания общества. Самое стремление к общественному благу, согласно этим идеям, ведет с этой точки зрения к тоталитаризму и подавлению свободы личности. Напротив, любое утверждение такой свободы, включая практически любое стремление к удовлетворению личных желаний, объявляется правомерным. В результате чрезмерная консолидация общества эпохи социализма сменилась его атомизацией. Нельзя при этом отрицать, что освобожденная от государственного контроля общественная жизнь получила значительные возможности для своего развития. Общество разбилось на множество ячеек, каждая из которых может жить самостоятельной жизнью. Но потеря духовных, культурных ориентиров создает страшные препятствия на этом пути. Такой потере способствовала и позиция историков, практически не пытающихся детально и непредвзято изучить и описать историю России в XX веке.
Нельзя не понимать, что в послевоенную эпоху в СССР в большой степени возникла замеча-
54
тельная человеческая общность, именовавшаяся советским народом. Это была общность людей, исповедовавшая общие идеалы созидательного труда, получившая хорошо поставленное образование и доступ ко многому лучшему из того, что создала и продолжала создавать мировая культура.
Опыт этих достижений, первоначальным источником которых была революция 1917 года, обязательно должен быть учтен для того, чтобы Россия обрела достойное будущее.
Примечания:
1. Сорокин, П. Человек. Цивилизация. Общество. - М.: Изд-во полит. литературы, 1992. - С. 226.
2. Частное письмо - Архив И.Г. Якушкина.
3. Рид, Дж. Десять дней, которые потрясли мир. - М.: Книга, 1987. - С. 83.
4. Тихонов, Н.С. Из могилы стола. - М.: изд. Сабашниковых, 2006. - С. 146.
5. Рассел, Б. Практика и теория большевизма. - М.: Наука 1991. - С.5.
6. Карр, Э. Русская революция. - М.: Интер-Версо, 1990. - С. 8.
7. Фурманов, Дм. Собрание сочинений. Т. 4, М.: ГИХЛ, 1981. - С. 111.
8. Плаксин, Е.Н. Сталинизм и агрономическая интеллигенция: ч.1. - Воронеж, Центрально-черноземное изд-во, 2003. - С. 80.
9. Белевцева, Н. Глазами актрисы. - М.: ВТО, 1979. -С. 82.
10. Гумилев, Н. Собрание сочинений. Т. 2. Вашингтон, 1964. - С. 48.
11. Булгаков, М. Белая гвардия и другие романы. - М.: ГИХЛ, 1973. - С. 13.
12. Мандельштам, О. Сочинения. Т. 1. - М.: Худ. литература, 1990. - С. 122.
13. Сорокин, П. Человек. Цивилизация. Общество. -С. 260-261.
Избранная литература:
1. Горький, М. Несвоевременные мысли. - М.: Современник, 1991. - С. 48.
2. Дзержинский, Ф. Избранные произведения. Т. 1. -М.: Изд-во полит. литературы, 1977.
3. Карр, Э. История Советской России. Т. 1. - М.: Прогресс, 1990.
4. Ленин, В.И. Государство и революция. Собр. соч. т. 25.
5. Медведев, Р. Трудная весна 1918 года. - Воронеж: Центрально-Черноземное книгоиздательство, 1990.
6. Поссе, В.А. От Февраля до Бреста. Русское прошлое. Кн. 1. - СПб, Свелен, 1991.
7. Рид, Дж. Десять дней, которые потрясли мир. -М.: Книга, 1987.
8. Сорокин, П. Человек. Цивилизация. Общество. -М.: Изд-во полит. литературы, 1992.
9. Суханов, Н.Н. Записки о революции. Т. 3. - М.: Республика, 1992.
10. Якушкин, И.Г. Очерки по истории общественной жизни и культуры России. - М.: Центр «Социальное партнерство», 2011.
