CC BY
74
¡ВОСШОМШШШШШ
О РОДЕ ЛАДЫЖЕНСКИХ, ИХ РОДСТВЕННИКАХ И ЗНАКОМЫХ
У великого русского поэта А. С. Пушкина в Псковской губернии было немало близких друзей, а также знакомых, с которыми он часто встречался — особенно в период Михайловской ссылки 1824-1826 гг., а позднее — в моменты посещения этих мест. Среди них — потомки старинного княжеского рода Ладыженских, ведущего свое начало с XIV в. Один из его представителей — Евграф Семенович Ладыженский, выйдя в отставку в чине поручика, поселился в имении Тягущи Порховского уезда. Он женился на одной из дочерей Евпраксии Николаевны Вулъф и Бориса Александровича Вревского — Александре (1840 г. р.), и у них было шестеро детей. Их правнук Гавриил Гавриилович (1912-1991 гг.), сын Михаила Евгра-фовича, оставил воспоминания по истории своего рода. Его сын Никита Гаврилович любезно предоставил их текст нам.
В Государственном архиве Псковской области хранится родословная книга дворян Ладыженских, в которой находятся послужной список Евграфа Семеновича, свидетельство Успенской церкви г. Дерпта о рождении у него сына Михаила и др.
Воспоминания Г. Г. Ладыженского охватывают большой временной период, повествуют о различных местах России — тех, где ему приходилось бывать, жить и служить. Ниже публикуется лишь небольшой их отрывок, относящийся к местам и людям, связанным с Псковской губернией.
Текст воспоминаний подготовил к публикации методист Музея-заповедника А. С. Пушкина «Михайловское» В. Г. Никифоров.
Из воспоминаний Г. Г. Ладыженского
Мои предки
Когда папа рассказывал мне о нашем роде, то, по-видимому, не занимался этим вопросом по-настоящему и выводил Ромо-дановских, Стародубских и Ладыженских из одного корня. Первые две фамилии до конца XVIII века никакого отношения к нам не имели.
Родословные книги находятся в спецхране библиотеки ЛЩ а посему, родословную нашей ветви фамилии Ладыженских установить не удалось, и приходится ограничиться данными обо всем роде, имеющем один корень. По возможности восполню этот пробел в дальнейшем.
Мы начнем с многочисленного потомства выехавшего в 1375 году к великому князю Дмитрию Иоанновичу Донскому из Фряжского государства мужа честна именем Облагини{я}. От него-то произошли фамилии: Ададуровых, Глебовых, {Чепчуговых} и Ладыженских.
Герб Ладыженских разделен на четыре части. В первой части на голубом поле два диагонально положенных золотых бруска, сквозь которые золотая стрела лежит от правого верхнего угла к левому нижнему. Во второй и третьей частях в красном поле серебряная лилия. В четвертой на голубом поле серебряный олень бежит с ветвью во рту направо из золотого леса.
jlc/a>e № 2 О/7
На щите дворянском: шлем и корона с тремя страусовыми перьями. Намет голубой и красный, подложенный золотом.
О ком же из Ладыженских и что достоверно известно? Привод информацию из «Родословного сборника» П. В. Долгорукова.
По спискам дворянских родов, уточненных в 1699 г. 36 человек Ладыженских владели населенными имениями.
1. Летом 1550 года братья Алексей и Лев Сысоевичи, помещики Тарусского уезда, получили от Ивана IV (Грозного) поместье в Московском уезде {Не за участие ли в опричнине?}.
2. Василий Иванович — воевода в шведском походе 1549 года.
3. Иван Семенович убит при взятии Казани 2 октября 1552 года и имя его внесено в синодик Успенского собора.
4. Алай Васильевич 20 апреля 1563 года поручился в 100 рублей {по тем временам крупные деньги} «по тех боярах, которые ругались по боярине князе Александре Ивановиче Воротынском» {приближенный царя}.
5. Лавр Борисович поручился в 1565 г. в 50 рублей по боярине Льве Андреевиче Салтыкове {во времена Ивана Грозного поступок был смелый}.
6. Василий Ладыженский в 1573-79 гг. — осадный воевода в Новосиле и Серпухове.
7. Владычина монастыря, строитель старец Василий в 1598 г. участвовал в избрании на престол Бориса Годунова, а с известием об этом был направлен посланником к хану крымскому Леонтий Давыдович Ладыженский.
8. Семен Романович — воевода в Ельце в 1616 г.
9. Федор Михайлович — воевода в Курске в 1647^4-8 гг.
10. Сергей Иванович — воевода в Вологде с 1682 г.
11. Федор Борисович — думный дворянин при царе Федоре Алексеевиче.
12. Николай Петрович Ладыженский — при Екатерине II генерал-поручик. Его брат Иван Петрович женился на Екатерине Андреевне Ромодановской. При Павле I он был назначен сенатором и пожалован в действительные тайные советники {равнозначно современному генералу армии}.
«Род князей Ромодановских вымер в конце прошлого столетия и по указу 1798 г. апреля 8 фамилия и герб их усвоены Ладыженским. Поэтому в Гербовнике помещен герб кн. Ромодановских-Ладыженских».
Мой дед Михаил Евграфович захотел восстановить княжеское звание, но... это в то время стоило больших денег. Делалось это для того, чтобы люди с княжеским титулом не «ходили без штанов». У деда таких денег не было, и мы «остались» без титула.
13. Николай Федорович — генерал-лейтенант умер в 1814 г.
Какая у нас связь со всеми перечисленными Ладыженскими, не знаю. Если добуду какой-то материал, то помещу в приложении. Но и перечисленных данных достаточно, чтобы дух предков давал вдохновение для движения вперед.
До себя я знаю только: Иван
Семен
Евграф: род. 1802, умер 1872.
Михаил: род. 1840, умер 1910.
Гавриил: род. 13.11.1865, умер 1945.
Родовое имение Тягущи находилось вблизи станции Дедовичи бывшей Псковской губернии, на реке Шелони, впадающей в озеро Ильмень с юго-запада. Предки — помещики средней руки, т. е. владели землей в пределах 500-1000 десятин. К XIX веку сиднем сидели в своих хоромах и занимались хозяйством. Земли Псковские бедные и богатства с них нажить было трудно.
Евграф Семенович родился в селе Перевозы Островского уезда. Окончил Дерпт-ский (Тартуский) университет, самый старый в России. Раньше, во времена, когда этим городом владели славяне, он назывался Юрьев. После университета поступил в гвардию и вышел в отставку поручиком в 1826 году. В дальнейшем нигде не служил, а сидел в Тя-гущах. В его бытность сгорел основной, старый дом и прадед пристроил к флигелю одноэтажный дом в готическом стиле, входившем
тогда в моду. Для украшения парка было построено 2-этажное шале. В итоге прадед «простроился», а имение было заложено. Проценты по закладным съедали значительную часть доходов, которые были невысоки.
Для Псковской области зерновые культуры были в то время основной сельскохозяйственной продукцией. Товарным животноводством Псковщина никогда не отличалась. Промышленное производство не было развито. Правда, у Вындомских — родителей Прасковьи Александровны Вульф-Осиповой, нашей прапрабабки, была парусиновая мастерская.
На военную, да и на гражданскую службу шли в основном обедневшие дворяне, которые без службы не могли прокормить семью, или те, кто по семейным традициям или из честолюбия шел служить. Наши же предки предпочитали сидеть дома, хотя и на скудных хлебах.
Вернемся же к Евграфу Семеновичу. Около 1840 г. он женился на Екатерине Суш-ковой, некрасивой, «горбатой», как говорили, а вернее весьма сутулой и злой. Ее сестра Елизавета имела легкий флирт с Лермонтовым, и после смерти поэта написала воспоминания о себе, Лермонтове и их романе. Екатерина тоже написала как бы продолжение, в котором саркастически подсмеивалась над сестрицей, выдумавшей роман. Воспоминания обеих сестер были в последний раз напечатаны в 20-годах в издательстве Академии наук (они у нас были до войны).
По словам отца, который ее помнил, была она особой неприятной, и прадеду с ней было нелегко. «Простраиваться» она все-таки не смогла ему помешать. От этого брака был единственный сын Михаил, родившийся примерно в 1840 году. Евграф Семенович умер где-то в 1865-70 гг. Семидесяти лет он поехал на праздник к соседям, объелся кулебякой и умер от заворота кишек.
О детстве деда я почти ничего не знаю. Он окончил гимназию в Пскове, а после юридический факультет Петербургского университета, и почти не служил. После образования при Александре III института мировых судей (выборная должность) он несколько сроков был судьей в своей округе.
В конце 1864 или начале 1865 г. он женился на Александре Борисовне Вревской,
дочери Бориса Александровича Вревского и Евпраксии Николаевны Вульф. Их дети: Гавриил, Михаил, Борис и Софья. Михаил умер мальчиком, заразившись в бане какой-то инфекционной болезнью.
Дед был высок ростом, с крупными чертами лица и длинной, расчесанной на два клина, бородой. Человек вспыльчивый, по-видимому, духовно ленивый, никого по-настоящему не любивший, даже детей, от которых он старался как можно скорее отделаться. О его неуравновешенности можно судить по рассказу отца. В Тягущах у них столовалась учительница с сыном 5-7 лет. Когда на третье подали в глиняной миске простоквашу, то ребенок закричал: «А мне? А мне?». Михаил Евграфович, не долго думая, схватил миску и одел просящему на голову. Конечно, они перестали после этого столоваться, но Михаила Евграфовича этот случай характеризует полностью.
У него и с собственными детьми отношения не сложились. Папа говорил, что у них ничего общего не было, и, начав службу, он приезжал домой очень редко.
После смерти отца Михаил Евграфович пробовал заниматься сельским хозяйством в своем имении, но явно не справился, и имение в конце концов оказалось перезаложено. Доходы не давали достаточных средств на жизнь и выплату процентов по ссуде, и где-то в конце 70-х — начале 80-х гг. он продал имение. После расплаты с долгами осталась некоторая сумма денег, позволившая купить в Боровичах 2-этажный, с угловой башенкой, небольшой дом и прожить до смерти на остатки. Хватало не только на водку, но и на скудное содержание второй семьи. Михаил Евграфович женился вторично в Боровичах, на местной мещанке. У него был сын Александр, впоследствии жандармский ротмистр где-то на Кавказе, и дочь Ольга.
Свою мать, Александру Борисовну Вревскую, Гавриил Михайлович знал мало. Она разошлась с Михаилом Евграфовичем примерно в 1872-73 г. и переехала к своей сестре Софье Борисовне в Голубово, где и прожила до смерти, по-видимому, довольно ранней. Конечно, будучи лишенной семейной жизни, а тем более детей, оставшихся с отцом, она была несчастна и одинока, да
Леков M> 2 О/7
еще не будучи хозяйкой в доме. Внутренняя и житейская неустроенность привела к тому, как рассказывал папа, что она довольно часто подходила к буфету и наливала себе рюмочку.
Папа рассказывал, что отец и мать были люди разных характеров и взглядов. Михаил Евграфович, как я уже упоминал, в быту не отличался терпимостью и умением считаться с окружающими. Кроме природных черт — вспыльчивости и в какой-то степени вздорности, по-видимому, сказался тот переходной период в экономике, когда помещикам приходилось перестраиваться от крепостного хозяйства к хозяйству на капиталистической основе.
Вревские — потомки князей Куракиных
Борис Иванович Куракин, сподвижник Петра I, долгое время был послом в Англии, Голландии и Франции, умер во Франции 1728 году. Его сын Александр при Петре II заменил отца во Франции, но вскоре был отозван и стал обер-шталмейстером двора и был членом сената при Анне Иоановне, Анне Леопольдовне и Елизавете Петровне. Первый был хорошим дипломатом и, по-видимому, умел выполнять требования Петра. Сын его больше служил дома, в период смены временщиков остался жив и имел вес в правительстве.
Один из них прижил во Франции двух детей, привез их в Россию и купил им в Прибалтике баронские титулы — Вревских и Сердобиных.
Вревские дали и помещиков, и генералов. Один из них в конце XIX века был генерал-губернатором Туркестана. Кроме прочих талантов семейство отличалось и плодовитостью. Один из них — Борис Александрович и оказался моим прадедом по женской линии.
Его жена и моя прабабушка Евпрак-сия — дочь Прасковьи Александровны Осиповой-Вульф, урожденной Вандомской. Отец ее убежденный крепостник, но человек образованный и деятельный, сумел дать в домашних условиях хорошее воспитание дочери. Она была не зла, но своенравна и держала в руках и мужа, и детей, и крепостных, и хозяйство. Вульфумер в 1813 году. Вторым
браком она была за Осиповым, отставным чиновником почтового ведомства, который умер в 1824 году.
У Прасковьи Александровны было пятеро детей от первого брака и двое от второго. Нас могут интересовать четверо старших: Алексей (окончил Дерптский университет) — приятель Пушкина, хотя и моложе его; дочери Анна и Евпраксия (Зизи) и падчерица Александра (Алина) — приятельницы Пушкина.
На отношениях Пушкина с семейством Осиповых остановимся подробнее. Чтобы полностью их понять, надо вспомнить отношения Александра Сергеевича с родителями. Сергей Львович и Надежда Осиповна никогда не отличались теплом и нежностью. Отец был сибарит, склонный к светской жизни, занятый своими довольно неважными денежными делами и сочинением стихов, трусоватый и весьма «правоверный» по отношению к правительству. Мать обладала строптивым и вспыльчивым характером. Конечно, о духовной близости между ними и Александром Сергеевичем, свободолюбивым, темпераментным, вспыльчивым и саркастическим не могло быть и речи.
Впервые А. С. Пушкин приехал в Ми-хайловское сразу по окончании лицея. В
1818 г. имение перешло к Пушкиным по наследству от умершей матери Н(адежды) О(сиповны). Вторично поэт приезжал в
1819 году и, наконец, в 1824 уже как ссыльный вольнодумец. В ту пору Сергей Львович уже опасался, как бы близость сына не навлекла подозрения на него самого, и как бы обвиненный в вольнодумстве и атеизме поэт не повлиял на брата и сестру.
Обитатели Тригорского по образованию и культурному уровню были выше многих соседних помещиков. В доме собиралась обширная библиотека. Прасковья Александровна успевала не только умело управляться с крепостным хозяйством, но и интересоваться литературой, музыкой, историей. Среди ее родственников были декабристы (братья Муравьевы-Апостолы, Оболенский). Она придерживалась определенных политических взглядов и отличалась принципиальностью. 21 августа 1831 г., в период Николаевской реакции, она писала Пушкину: «...Мы узнаем, увы, о беспорядках в военных поселениях...
Но до тех пор, пока храбрый Николай будет придерживаться военных приемов управления, дела будут идти все хуже и хуже. Должно быть, он читал невнимательно или вовсе не читал «Историю восточной римской империи» — Сеглора и многих других авторов, писавших о причинах падения империй...».
Прежде всего, она видела в А. С. Пушкине «поэтического орла», но его привязанность к ее семье, легкая ранимость поэта, душевное благородство привели к тому, что в ее отношении, по-видимому, проглядывало и материнское чувство.
Приехав в 1824 г. в Михайловское, Пушкин крупно поссорился с отцом и написал Псковскому губернатору письмо, прося ходатайствовать о замене ссылки на содержание в крепости. {Насколько была противопоказана совместная жизнь с родителями!}. Узнав об этом, Прасковья Александровна пишет Жуковскому: «Милостивый государь Василий Андреевич. Искреннее участие, которое я с тех пор как себя понимать начала, принимаю в участи Пушкина, пусть оправдывает в сию минуту перед Вами меня, милостивый государь, в том, что, не имея чести быть с Вами знакомой решилась написать эти строки {слог то каков?!}. Из здесь приложенного письма усмотрите Вы, в каком положении находится молодой, пылкий человек, который, кажется, увлеченный сильным воображением, часто к несчастью своему и всех тех, кои берут в нем участие, действует прежде, а обдумывает после. Вследствие некоторых недоразумений или, лучше сказать разных мнений с отцом своим... вот какую просьбу послал Александр нашему Адеркасу....
Я все то сделала, что могла, чтобы предупредить следствие оной, но не знаю, удачно ли: потому что г. Адеркас, хотя человек и добрый, но прежде был полицмейстером....
Не дайте погибнуть сему молодому, но, право, хорошему любимцу муз... Помогите ему... если не угасить вулкан, по крайней мере, направить путь лавы безвредно для него...».
Письмо не требует комментариев. Прасковья Александровна относилась к тем дворянским женщинам, которые еще унаследовали привычки Екатерининской эпохи и были самостоятельны в своих взглядах и высказываниях.
Попутно хочу упомянуть еще одну особу, не имеющую прямого отношения к данной хронике. Под Калугой есть имение Гали-цыных — Городня. Владела им, во времена Прасковьи Александровны, Наталья Петровна Галицына, прототип «Пиковой дамы». Она была умна, властна и внушала трепет всему Петербургу. Был с ней такой случай. Когда на приеме в Зимнем дворце ей был представлен один из Чернышевых (правая рука Николая при расправе над декабристами — он ради корысти подвел под каторгу своего дальнего родственника 3. Г. Чернышева), Наталья Петровна, сама урожденная Чернышева, посмотрела на него как на пустое место и сказала: «Я знаю только одного Чернышева, того, который находится в Сибири».
Вернемся к детям Прасковьи Александровны. Алина и Зизи послужили прототипом образов Татьяны и Ольги в «Евгении Онегине», а обстановка в доме Лариных и люди взяты из жизни окружения Михайловского. Правда Зизи, за которой ухаживал Пушкин, после замужества стала относиться к нему прохладнее — была занята детьми, мужем и имением. Пушкин посвятил ей «Вот, Зина, Вам совет...» и «Если жизнь тебя обманет..».
В V главе «Евгения Онегина» есть строки:
Между жарким и бланманже, Цимлянское несут уже; За ним строй рюмок узких, длинных, Подобно талии твоей, Зизи, кристалл души моей, Предмет стихов моих невинных, Любви приманчивый финал, Ты, от кого я пьян бывал! Анне поэт посвятил строки «Увы! Напрасно деве гордой...», Алексею — «Здравствуй, Вульф, приятель мой!..», а Прасковье Александровне — «Быть может уж недолго мне...».
Таковы были наши ближайшие родственники по женской линии.
Гавриил Михайлович родился 13 ноября 1865 г. в имении Тягущи. Рос спокойным и тихим мальчиком. Кормила его мать, а не кормилица, как обычно в дворянских семьях, но была и няня. Михаил Евграфович почти не занимался детьми и требовал только ти-
ЛЪков № Г? 2 о/7
шины и дисциплины. Когда они подросли и их допустили в столовую, то никакой болтовни или разговоров со старшими не полагалось. В доме продолжали служить бывшие крепостные дворовые, которым по возрасту и отсутствию средств деваться было некуда. Земли им не полагалось, а менять привычную обстановку и идти служить к другому хозяину не было желания.
Вне дома дети были предоставлены сами себе. Парк, двор и близлежащая Ше-лонь давали простора более чем достаточно. У отца с раннего детства проявился индивидуализм. Он любил играть один, строить запруды, игрушечные мельницы, вырезать из дерева. Борис приходил и все это ломал, за что бывал бит.
После отъезда Александры Борисовны в Голубово, Михаил Евграфович отпускал летом детей к матери под присмотром камердинера Осипа, в какой-то степени и дядьки мальчиков. Для папы эти поездки были лучшим воспоминанием детства. Ехали через Порхов на «долгих», т. е. на своих, а не на почтовых лошадях с ночевками. Владелицей имения была Софья Борисовна Вревская, сестра бабушки — чинная, воспитанная и образованная старая дева. В доме всегда были гости, и никто никого не угнетал своим характером. Отец до переезда в Брежнево любил бывать в этом доме.
В 1917 году солдатские шайки бродили по губернии, и в один не прекрасный день явились в Голубово. Взяли, что могли унести, хотя там особых ценностей и не могло быть, а дом подожгли. Хорошо еще, что вытащили Софью Борисовну на кресле из дома (несколько лет назад отказали ноги). Первое время ее приютили крестьяне. Позднее Корсаковы ее увезли с собой в Эстонию, где она и умерла.
Папа получил домашнее образование. Семнадцати лет он поступил на службу в 6-й гусарский, позднее 18-й драгунский Кля-стицкий полк рядовым, на правах вольноопределяющегося. Его сразу откомандировали в Елисаветградское юнкерское училище. Окончил училище в 1885 году и служил в том же полку до 1889 г. (похоже, полк длительное время стоял в Польше). В 1889 он поступил в Николаевскую академию Генштаба. Окон-
чил курс по I разряду в 1893 г. и был назначен на службу в Варшавский военный округ. В 1897 г. Гавриила Михайловича перевели в Приамурский военный округ уже подполковником. В 1900 году папа был начштаба в отряде Ренненкампфа в Китае.
В мае 1907 года Гавриил Михайлович был назначен командиром 2-го драгунского Петербургского генерал-фельдмаршала князя Меньшикова полка. Пробыл он в этой должности всего три месяца. Кто-то из высоких военных или придворных чинов позволил себе сделать ему замечание, касающееся лично отца (после парада, принимаемого императором, полковник изволил изрядно выпить), и он вспылил: «Ах, мое поведение не нравится! Подаю в отставку!».
Гавриил Михайлович в первый период службы был награжден орденами Св. Анны 3 ст. с мечами и бантом и Св. Георгия 4 ст. В сентябре 1914 г. Г. М. вернулся обратно на службу, где пробыл до июля 1917 года, закончив военную карьеру в чине генерал-майора и в должности начштаба 2-го кавалерийского корпуса.
Вревские
Теперь пора поговорить и о родне нашего клана — потомках Евпраксии Николаевны. Михаил Степанович Вревский, ее внук, худощавый, деловитый, профессор химического факультета Петербургского — один из основоположников физической химии в России. Весь в науке и, если не на кафедре, то работал в кабинете. Когда кто-либо из семьи заходил к нему, он взглянет так, что сразу чувствуешь — ты лишний в этой комнате. Детьми почти не занимался.
Во время отпуска, на даче, он как-то менялся, становился общительным и добродушным членом общества, даже играл с нами в городки и очень хорошо. Иногда брал с собой в напарники слабейшего игрока, например, меня. Умер он от рака в начале 30-х годов (в 1929 г. — по воспоминаниям жены Натальи Павловны). Рак, по-видимому, был привнесен детьми Куракина от внебрачных потомков во Франции.
Наталья Павловна во время войны с Турцией за освобождение Болгарии оста-
Лежав № 20/7
лась сиротой, и ребенком была вывезена в Россию. Жила и воспитывалась в семье Ржевских (весьма древний род). Окончила Бестужевские курсы, дававшие высшее образование. Училась на химическом отделении. Не знаю, как до войны 1914 года, но после революции работала у академика Ферсмана
— по ее рассказам человека не очень благодушного характера. Наталья Павловна обладала незаурядной памятью и своенравным настойчивым характером, но в то же время была отзывчивой и доброй. Сперва вышла замуж за Рихтера, будущего академика и имела от него двух дочерей...
Развелась с ним и вышла замуж за Михаила Степановича, от которого родила Бориса и Сергея. Последнего в детстве уронили, он получил сотрясение мозга, отчего росла несоразмерная голова, но мозг развивался слабо. Был добродушен, всегда улыбался, мог сходить только в знакомую булочную за хлебом. Погиб в Великую Отечественную войну от голода.
После смерти М. С. Вревского и выхода на пенсию Наталья Павловна написала его научную биографию, а затем три части воспоминаний, находящиеся на хранении в отделе рукописей Пушкинского дома. Она как-то так завещала, что родственникам, да и другим лицам их не выдают. По-видимому там было много личного. (Воспоминания Н. П. Вревской хранились в семье. Часть их подготовили к печати Т. М. и В. Ф. Рожновы
— Пушкинский музеум. СПб., 2003. Вып. 3).
Педагог она своеобразный, а посему, при всей материнской любви, происходили конфликты с детьми, особенно с Борисом — к нему она не имела подхода и до того как он сам осознал жизнь, ее советы встречали внутреннее сопротивление. Нельзя поучать, надо высказывать мнения, а дальше — сам решай.
До революции она жила с семьей в имении Александрово (изображение маслом написано моим отцом и хранится у Н. Г. Ладыженского).
Коишевский
Борис Коишевский приехал со Псковщины и поступил в Петербургский университет на археологическое отделение. Туда таких принимали. Добрый и бесхарактерный, но весьма начитанный и даже писавший неплохие стихи. Одно из них — «Воспоминание о Тригорском», очень лиричное, с налетом грусти о прошлом. Окончив университет, поступил в ГАИМК (Государственную Академию истории Материальной Культуры), теперь Археологический институт на Дворцовой набережной. Талантов особых не проявил и работал техником, срисовывая для печати черепки и прочие находки. Ездил в экспедиции. Какая-то Вера Богушевская женила его на себе и сразу притащила тещу, весьма сварливую особу из чиновничьего мира по мужу. Вера родила дочь Рогнеду, впоследствии (уже в Уфе) села за решетку. Мещанка до мозга костей. По доброте душевной — к старости, папа выделил им из нашей 50-метровой комнаты 20 м, и поставили перегородку. После папы и Поли их тоже выслали в Уфу. Кого, кого, а их то за что? В 43 г. я заезжал к ним (их так и не вернули, как отца). Борис и раньше болел волчанкой (туберкулез носоглотки), отчего и умер впоследствии.
В квартире ералаш — хозяйки не видно. С работой по его специальности было туго, и чем они жили, до сих пор не понимаю. Правда, Вера где-то кем-то работала.
Несмотря на разницу в два-три года мы дружили, и до его женитьбы любили играть в «морской бой» с собственными картами, кораблями и правилами. Жаль Бориса, родившегося неудачником.
