CC BY
0ЕсЛ1:опа1
О развитии терминологии актуальных исследовательских полей цифровых медиа
Елена Вартанова
УДК [001.4:070+004.77]-027.31
РО!: 10.30547/теС1аа1тапаИ.4.2024.817
ЕРИ: ООКОИ!
Общественная жизнь сегодня не мыслится без цифровизации, которая стала неотъемлемым процессом и одновременно инструментом экономики, политики, социальных процессов, повседневной практики людей (Сибел, 2020). Во многих сферах жизнедеятельности человека, например в медиа, цифровые технологии не только преобразуют прежние структуры и практики, но и порождают абсолютно новые сущности и явления, которые, став предметом широкого обсуждения, не только не нашли должного академического понимания и фундаментального объяснения, но даже не получили конвенциональных наименований.
Одной из таких проблем становятся изменения принципов, форматов и последствий взаимодействия массовой аудитории, узких сообществ, отдельных людей с медиа, т.е. тем социальным пространством, которое формируется цифровыми информационно-коммуникационными технологиями, массивами виртуального содержания и экономическими структурами, составляющими сегодня ключевые аспекты смыслового поля понятия медиа (Вартанова (ред.), 2024). При этом терминология, описывающая это новое значимое междисциплинарное объектно-предметное поле, все еще далека от единообразия и формулировок, адекватных времени.
Цифровые медиа и аудитория: к пониманию современных эффектов?
О том, что после 1991 г. в российских общественно-гуманитарных научных дисциплинах, в том числе и в медиаисследованиях, случился «терминологический беспорядок», писалось неоднократно (см., напр.: Дунас, 2011). В условиях изменения социально-политической структуры
российского общества это было вполне объяснимо: суть многих научных терминов была пересмотрена и освобождена от идеологической подоплеки, значительная часть явлений или процессов, ими обозначавшихся, ушла в прошлое, для новых же концепций и понятий русскоязычных дефиниций просто не существовало. Причем в этот период системные трансформации затронули медиа не только как общественный институт, но и как сложную технологическую структуру: с распространением Интернета и мобильной телефонии, а затем и всеобъемлющей цифровизации медиа вступили в период «двойной» (общественно-политической и технологической) трансформации, что отразилось и на теоретико-концептуальном аппарате медиаисследований (Вартанова (ред.), 2019: 20-36).
В результате, в 1990-2000 гг. отечественная теория журналистики (как, впрочем, и другие области гуманитарного знания) не только позаимствовала зарубежные теории и концепции, но и восприняла различные термины, методики исследования и методологические рамки доминировавшего тогда в глобальных исследованиях англо-американского и западноевропейского академического дискурса (Curran, Park, 2000; Gluck, 2018).
Конечно, многое из заимствованного, пройдя трансформационный период, ушло сегодня в прошлое, оставив лишь эмпирические примеры, «кейсы» зарубежной реальности. Именно с первыми постсоветскими годами связаны теоретическая неясность, путаница и даже «терминологические ловушки», с которыми отечественные исследователи сталкиваются до сих пор (Вартанова (ред.), 2019).
В таком размытом теоретическом контексте и продолжают развиваться объектно-предметные блоки академического поля медиаисследований, фокусирующиеся сегодня на анализе актуальных процессов цифровизации производства, распространения и потребления медиа. В последние годы особо выделились направления, в рамках которых рассматриваются взаимоотношения, взаимодействие медиа и человека, сообществ людей, фрагментированных аудиторий и меняющейся массовой аудитории.
Очевидно, что интерес к теме эффектов медиа и аудитории возникает и укрепляется из-за значительных цифровых трансформаций структур медиа, роста числа каналов и платформ распространения и увеличения объемов цифрового содержания, дробления аудитории - тех процессов, которые отличают медиа цифровой эпохи от СМИ предыдущих периодов (Дугин, 2017; Назаров, 2023; Полуэхтова, 2023; Коломиец, 2020). И хотя в академическом сообществе сформировалось понимание революционных изменений, тематика медиаэффектов должным образом не востребована.
В проведенном в 2018-2019 гг. исследовании тематических доминант отечественных исследований журналистики и СМИ было предложено, опираясь на «формулу Лассуэлла», представить академическое поле их изучения как состоящее из основных подполей процесса взаимодействия субъекта (журналиста, медиакоммуникатора), канала коммуникации, содержания коммуникации (медиатекста, медиаконтента), аудитории и результата коммуникативного взаимодействия (эффекта) (Вартанова (ред.), 2019: 99). На основании изучения диссертационных работ на соискание
ученых степеней кандидата и доктора наук по научной специальности «10.01.10 Журналистика», защищенных в 2012-2016 гг., были выявлены основные тематические блоки (см. табл. 1).
Таблица 1. Тематика диссертационных работ с учетом «подполей» процесса коммуникации
Элемент Коммуникатор Контент Канал Аудитория Эффекты Другое
Кол-во 6 48 36 0 6 4
Источник: Вартанова (ред.), 2019:102.
Очевидно, что, несмотря на обновление теоретических подходов, традицию неприоритетного внимания исследователей к аудитории и эффектам в контексте актуальных процессов цифровой медиакоммуникации следует пересматривать. Наиболее острая и проблемная область - это именно те аспекты взаимоотношений медиа и аудитории, которые приводят к негативным эффектам среди потребителей медиа, оказывающим дестабилизирующие воздействия как на отдельного человека, так и на большие и малые социальные группы, общество в целом.
В последние годы тревогу отечественных и зарубежных политиков, законодателей, публицистов, исследователей СМИ все чаще вызывают предполагаемые отрицательные влияния цифровых медиа и социальных сетей на формирование общественного мнения, создание коллективных и индивидуальных представлений о действительности, фейки, медиаманипуляции, повышение конфликтогенности цифровой коммуникации. При этом попытки разобраться и предотвратить этот негатив наблюдаются чаще на уровне политических документов и публицистических книг, чем на уровне теоретических работ.
Так, среди ключевых государственных документов, обращающих общественное внимание на возможные негативные последствия воздействия современной информационной среды на человека, на российское общество в целом, можно назвать следующие:
• Федеральный закон «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» (2010);
• Указ Президента РФ «Об утверждении Доктрины информационной безопасности Российской Федерации» (2016);
• Указ Президента РФ «О стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017-2030 годы» (2017);
• Указ Президента РФ «Об утверждении основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей» (2022).
В них вопросы информационной и кибербезопасности россиян рассматриваются в том числе и применительно к эффектам СМИ и социальных медиа: отрицательное информационно-психологическое влияние, идеологическое и психологическое воздействие на людей, создание культуры собственной интернет-безопасности, защита
российской суверенности и противодействие рискам в информационном пространстве.
Список научно-популярных книг о потенциальных опасностях, конфликтах и рисках пребывания детей и подростков в Интернете и социальных сетях, изданных в последние годы на русском языке, постоянно расширяется (Бойд, 2020; Ашманов, Касперская, 2022; Канг, 2022; Ларше, 2023; Кормпернолле, 2024).
Нужно отдать должное и ученым: в статьях академических журналов также встречается тревожная аргументация, обращающая особое внимание на повышение важности и на актуализацию исследовательского поля эффектов медиа. Так, по мнению ряда авторов, принимая события, репрезентированные медиа, аудитория адаптирует систему концептов медиасодержания к своим концептуальным системам, к концептуальным системам целевых групп и, в результате, к концептуальным системам всего социума (Белоусов, Баранов, Зелянская, Пономарев и др., 2021: 6). Объясняя процесс медиатизации реальности, исследователи считают, что его результатом становится не только превращение медиасферы в неотъемлемую часть социальной реальности, но и производство медиатизиро-ванной реальности, представленной транслируемыми медиапродуктами, проникающей «внутрь телесно проживаемой жизни» аудитории (Белоусов, Баранов, Зелянская, Пономарев и др., 2021: 6). То есть в результате жизнедеятельности современных медиатекстов (медиапродуктов) после их потребления (прочтения/просмотра/прослушивания - осмысления -принятия) способна измениться жизнь не только конкретных людей, но и социума в целом.
Возможно, что представленная выше позиция выглядит прямолинейной, радикальной и пока не полностью доказанной. Однако в условиях расширения сфер функционирования медиа в обществе, роста числа пользователей Интернета и социальных сетей в национальном и глобальном масштабе, повышения уровня вовлеченности аудитории в виртуальную цифровую медиакоммуникацию изучение аудитории медиа становится все более значимым. Хотя при этом остаются открытыми вопросы не только о теоретических подходах к объектно-предметному полю, но даже о его основных терминах.
Предполагаем, что медиаисследования сегодня - не единственная область знания, в которой встречается значительная терминологическая неопределенность. Обсуждая термины, связанные с цифровизацией, некоторые авторы отмечают: «В академическом дискурсе до сих пор не сформировалось какой-либо общепринятой трактовки цифровизации, дигитализации, цифрового общества и целого ряда понятий, связанных с "цифрой", несмотря на их активное и повсеместное употребление, ставшее обыденностью. История цифрового общества берет свое начало в 1960-1970 гг. и продолжается до сих пор, трансформируя понятие в множественное означающее» (Багдасарьян, Кравченко, 2022: 246).
Очевидно, что при всей важности анализа темы эффектов медиа до сих пор еще не только не произошло заметного поворота академических
11
исследований в эту сторону, но и даже не сформировалось понимание ее значимости.
Исследования аудитории медиа: тезаурус исследовательского поля
Как отмечалось выше, несмотря на наметившийся в общественных науках в последние десятилетия «антропологический поворот», т.е. повышение внимания к человеку как субъекту и объекту теоретического и эмпирического изучения, исследования аудитории СМИ оставались на периферии академической дисциплины (Человек как объект и субъект медиапсихологии, 2011; Вартанова (ред.), 2019).
В советской теории журналистики это, возможно, определялось ее нормативностью и повышенным вниманием к журналистским текстам в аспекте их «встроенности» в политические и культурные процессы общества, в управленческо-пропагандистский дискурс (Вартанова, 2019: 150), стремлением использовать журналистику как коллективного пропагандиста, агитатора и организатора.
Лишь с развитием социологии СМИ и медиаэкономики (основ теоретического подхода к медиа как индустрии), в процессе методологически-го сдвига в сторону эмпирической прагматики (сбора данных по медиа-потреблению, проведения опросов аудитории) возникла потребность в актуальном осмыслении как аудитории в традиционном понимании, так и ее новых ролей и природы (Свитич, 2018).
Об этом сегодня все чаще говорят и отечественные исследователи медиа. Новые роли пользователей в новых условиях подчеркиваются многими авторами, обращающими внимание на активную роль аудитории в процессе потребления и осмысления содержания традиционных СМИ и непрофессионально произведенных текстов медиакоммуникаций (Дунас (ред.), 2021; Назаров, 2023; Полуэхтова, 2023). Новым исследовательским подходом стал анализ растущего влияния пользователей на процессы придания медиаконтенту смыслов (Коломиец, 2020). В связи с этим авторы отмечают, что с развитием широкополосного Интернета и цифровых интерактивных медиа с 2000 гг. появляются направления исследований онлайн-пользователей как отдельной области изучения Интернета в системе социальных наук.
Тем самым в академический дискурс, наряду с такими традиционными понятиями, как «аудитория», «читатели», «слушатели», «зрители», выходят и новые: «интернет-аудитория», «активная аудитория», «пользователи», «медиапользователи», «медиапотребители», «аудиторные когорты», «цифровая молодежь» / «цифровые дети» / «цифровые аборигены» / «цифровые сообщества». Очевидно, что исследователей интересует не столько та часть аудитории, которая по-прежнему читает прессу, слушает радио или смотрит телевизор, сколько реакция пользователей, активной аудитории, их предпочтения и тенденции в потреблении в Интернете.
Сегодня у общества все больше вопросов вызывают те потенциально опасные эффекты, к которым приводит длительное и неконтролируемое
пребывание аудитории в Интернете, социальных сетях, цифровых медиа-коммуникациях, та вовлеченность, погруженность в процессы цифровой коммуникации, которые характеризуют медиаповедение и медиапотреб-ление современного человека (Дунас (ред.), 2021; Радаев, 2019).
Говоря о становлении интернет-исследований и внимании академического сообщества к новым проблемам, приводящих к попыткам сформулировать новые термины и понятия, посмотрим на связанные с острыми социальными проблемами термины политических документов и публицистической литературы - «информационная безопасность» и «медиапотребление». Почему на них?
Информационная безопасность в ее технологическом аспекте стала значимой частью общественной повестки уже во второй половине ХХ в. Тогда телекоммуникационные сети и общедоступная информация как важный социальный ресурс столкнулись с рисками несанкционированного физического разрушения информационной инфраструктуры, неавторизованного раскрытия данных, незащищенности конфиденциальности и структурной целостности. Это изначально касалось технологического бизнеса, банковской сферы, отдельных сфер государственной информации (Национальные модели информационного общества, 2004). Сегодня же, когда цифровая медиакоммуникационная среда, не только опирающаяся на мощную технологическую инфраструктуру, но и предоставляющая аудитории огромные объемы социально и профессионально значимого содержания, включает без преувеличения абсолютное большинство человечества, проблема встает практически перед каждым (Информационная и психологическая безопасность в СМИ, 2002).
В общественно-политических и гуманитарных академических исследованиях информационная безопасность общества и личности - это сложное поле междисциплинарного анализа социо- и человекоориен-тированных угроз, рисков и конфликтов, формируемых в среде цифровых медиакоммуникаций, причем последние, по мнению многих исследователей, превратились в ключевую сферу осуществления социальных взаимодействий (Цифровое неравенство в современном коммуникационном пространстве России, 2023). Именно интеграцией научных подходов в настоящее время возможно приблизиться к пониманию информационных опасностей и угроз, которые встают перед рядовыми пользователями социальных медиа в процессе использования и/или создания медиа, их потребления и восприятия аудиторией (Вартанова, Пую, 2024). По сути, термин «информационная безопасность» может рассматриваться как один из ключевых в подходе к пониманию эффектов, результатов деятельности медиа.
Здесь возникает требующий пояснения термин - «медиапотребление», который вошел в исследовательский тезаурус в последние годы. Медиапотребление, по мнению части исследователей, это - «процесс использования медиакоммуникационных технологий и ресурсов аудиторией для потребления, а также распространения и производства медиа-контента» (Вартанова (ред.), 2024: 96). Это больше, чем чтение, слушание,
13
смотрение традиционных СМИ, поскольку этот процесс характеризуется рядом качественных параметров, в числе которых коммуникационная активность, мотивация, вовлеченность, глубокая интеграция в повседневную активность (Дунас (ред.), 2021). Не все исследователи сегодня согласны принять термин «медиапотребление» как единое обозначение процесса взаимодействия аудитории с цифровыми медиа (встречаются и «использование медиа», «медиаиспользование», «потребление медиа», «взаимодействие (пользователя) с медиа»). В зарубежной академической литературе, напротив, чаще встречается media use, чем media consumption, что, возможно, связано с основной теоретической рамкой, опирающейся на устоявшуюся теорию «использования и удовлетворения» (uses and gratification theory), вошедшей в научный оборот в 1970 гг. (Katz, Blumler, Gurevitch, 1974). Однако, учитывая распространенность термина «медиа-потребление» в отечественных индустриальных исследованиях, можно заметить, что в последние годы он становится популярным и в академической среде.
Рассматривая понятия информационной безопасности и медиапот-ребления, можем считать их взаимосвязанными: эффекты медиа возникают в процессе медиапотребления или после него, при этом важнейшей целью соблюдения информационных прав человека и достижения высокого качества его жизни становится именно информационная безопасность пользователя, личности, аудитории в условиях мультимедийной цифровой медиакоммуникационной среды. По сути, оба понятия - новые для традиционного тезауруса медиаисследований, - несомненно, перспективны в том академическом поле, которое прежде обозначалось как эффекты медиа.
Обратимся к топ-6 научных журналов в системе РИНЦ в разделе «Массовая коммуникация. Журналистика. Средства массовой информации» за 2020-2024 гг., чтобы понять, приближен ли интерес исследователей к темам, которые волнуют общественность и авторов политических документов. Именно в последних тема информационной (информационно-психологической) безопасности аудитории как результата взаимодействия с медиа становится весьма значимой (см. предыдущий параграф). Однако данные отечественной системы научного цитирования выглядят заметно скромнее (см. табл. 2).
Показательно также, что и среди других терминов, указывающих на эффекты медиа, явных лидеров нет, что косвенно подтверждает результаты анализа тематики диссертационных исследований. Конечно, такая минимальная выборка не может служить достаточным аргументом, однако она в любом случае указывает на то, что для описания негативных последствий воздействия цифровых медиа на аудиторию теоретико-концептуальный аппарат еще далеко не сформирован и не наполнен.
Более того, при подсчете вручную по упомянутым выше двум ключевым понятиям в статьях журналов были выявлены и другие формулировки, которые описывают опасности медиакоммуникационной среды для аудитории: коммуникативные агрессии, медиариски, информационно-психологическое
Таблица 2. Частотность использования понятий «информационная безопасность» и «медиапотребление» в статьях журналов в системе РИНЦ (2020-2024 гг.)
№ в рейтинге Журнал Информационная безопасность Медиапотребление
1 Вестник Томского государственного университета. Филология 0 5
2 World of Media 1* 49**
3 Вестник Московского государственного университета. Серия 10: Журналистика 0 6
4 Медиалингвистика 2 0
5 Вопросы теории и практики журналистики 3 6
6 Наука телевидения 0 1
* Поиск по термину information security.
** 48 упоминаний media use, 1 упоминание media consumption.
Источник: по данным РИНЦ (август 2024 г.).
воздействие, коммуникационные угрозы, деструктивный текст, экстремальный дискурс как угроза информационной безопасности. То есть список терминов, связанных с информационной безопасностью в медиа, может быть расширен, увеличен, однако он должен быть осмыслен и систематизирован.
В любом случае очевидно: медиаисследованиям стоит прислушаться к доминанте общественных дискуссий и внимательнее отнестись к вопросу осознания медиа своей миссии социальной ответственности в условиях масштабной цифровизации общества.
Исследование проведено при поддержке Российского научного фонда (проект №22-18-00225)
Примечания
1 Федеральный закон от 29.12.2010 № 436-Ф3 «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию». Режим доступа: http:// www.kremlin.ru/acts/bank/32492 (дата обращения: 07.09.2024).
2 Указ Президента Российской Федерации от 05.12.2016 № 646 «Об утверждении Доктрины информационной безопасности Российской Федерации». Режим доступа: http://www.kremlin.ru/acts/bank/41460 (дата обращения: 07.09.2024).
3 Указ Президента Российской Федерации от 09.05.2017 № 203 «О стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 20172030 годы». Режим доступа: http://www.kremlin.ru/acts/bank/41919 (дата обращения: 07.09.2024).
4 Указ Президента Российской Федерации от 09.11.2022 № 809 «Об утверждении основ государственной политики по сохранению и укреплению традици-
15
онных российских духовно-нравственных ценностей». Режим доступа: http:// www.kremlin.ru/acts/bank/48502 (дата обращения: 07.09.2024).
5 Ленин В.И. С чего начать? // Искра. 1901. № 4. С. 1-3.
6 Ачкасова К. Медиапотребление / Mediascope. 2024. Авг., 27. Режим доступа: https://mediascope.net/upload/iblock/f33/ual5i70kf7n9df7qzkq0gf238bidh3xv/ Медиапотребление%202024_НАТ_27.08.2024.pdf (дата обращения: 07.09.2024).
Библиография
Ашманов И.С., Касперская Н.И. Цифровая гигиена. СПб.: Питер, 2022.
Багдасарьян Н., Кравченко А. Цифровое общество и дискурсы постгуманизма // Логос. 2022. Т. 32. № 6. С. 245-271. DOI: 10.17323/0869-5377-2022-6-245-271
Белоусов К.И., Баранов Д.А., Зелянская Н.Л., Пономарев Н.Ф. и др. Когнитивно-информационное моделирование социальной реальности: концепты, события, приоритеты // Вестн. Томск. гос. ун-та. Филология. 2021. № 72. С. 5-26. DOI: 10.17223/19986645/72/1
БойдД. Все сложно. Жизнь подростков в социальных сетях. М.: ИД НИУ ВШЭ, 2020.
Вартанова Е.Л. Теория медиа: отечественный дискурс. М.: Фак. журн. МГУ; Изд-во Моск. ун-та, 2019.
Вартанова Е.Л., Пую А.С. Исследования цифровых медиа: от информационной безопасности общества - к защите человека // Медиа в современном мире. 63-е Петербургские чтения: сб. мат. междунар. научн. форума (18-20 апреля 2024 г.): в 2 т. Т. 1. / отв. ред. А.А. Малышев. СПб.: Медиапапир, 2024. С. 145-147.
Дугин Е.Я. Теории среднего уровня в исследованиях информационно-коммуникационных медиасистем // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10: Журналистика. 2017. № 1. С. 3-23.
ДунасД.В. К вопросу о классификации теорий СМИ // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10: Журналистика. 2011. № 4. С. 27-41.
Информационная и психологическая безопасность в СМИ: в 2 т. Т. 1. Телевизионные и рекламные коммуникации / под ред. А.И. Донцова, Ю.П. Зинченко,Я.Н. За-сурского, Е.Л. Вартановой и др. М.: Аспект Пресс, 2002.
Канг Ш. Цифровая дисциплина. Воспитание здоровых привычек в мире гад-жетов и соцсетей / пер. с англ. О. Аниповой. М.: Альпина Паблишер, 2022.
Коломиец В.П. Медиатизация медиа. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2020.
Кормпернолле Т. Подросток и гаджеты / пер. с фр. Е. Терешко. М.: Альпина Паблишер, 2024.
Ларше Ж.-К. Обратная сторона новых медиа / пер. с фр. С.А. Кузнецовой. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2023.
Медиапотребление «цифровой молодежи» в России / под ред. Д.В.Дунаса. М.: Фак. журн. МГУ; Изд-во Моск. ун-та, 2021.
Назаров М.М. Медиа. Аудиторные тренды. Человек в современной российской медиасреде. М.: Ленанд, 2023.
Национальные модели информационного общества / под ред. Е.Л. Вартановой, Н.В. Ткачевой. М.: ИКАР, 2004.
От теории журналистики к теории медиа. Динамика медиаисследований в современной России / под ред. Е.Л. Вартановой. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2019.
Отечественная теория медиа. Основные понятия. Словарь / под ред. Е.Л. Вартановой, ред.-сост. Д. В. Дунас. 2-е изд., доп. и испр. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2024.
Полуэхтова И.А. Телевидение и его аудитория в эпоху Интернета. 2-е изд., пе-рераб. и доп. М.: Изд-во Моск. гум. ун-та, 2023.
Радаев В.В. Миллениалы: как меняется российское общество. М.: ИД НИУ ВШЭ, 2019.
Свитич Л.Г. Журналисты и аудитория. Из социологического архива (1920-1985 гг.): моногр.: в 2 т. М.: ИКАР, 2018.
Сибел Т. Цифровая трансформация. Как выжить и преуспеть в новую эпоху. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2020.
Цифровое неравенство в современном коммуникационном пространстве России / под ред. Е.Л. Вартановой, А.А. Гладковой. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2023.
Человек как объект и субъект медиапсихологии / отв. ред. Е.Л. Вартанова, Ю.П. Зин-ченко, В.В. Миронов. М.: Ин-т человека; Изд-во Моск. ун-та, 2011.
Curran J., Park M.-J. (eds.) (2000) De-Westernizing Media Studies. New York: Routledge.
Gluck A. (2018) De-Westernization and Decolonization in Media Studies. Oxford Research Encyclopedias of Communication, 20 December. Режим доступа: https://oxfor-dre.com/communication/view/10.1093/acrefore/9780190228613.001.0001/acrefore-9780190228613-e-898 (дата обращения: 07.09.2024).
Katz E., Blumler J.G., Gurevitch M. (1974) Utilization of Mass Communication by the Individual. In: Blumler J.G., Katz E. (eds.) The Uses of Mass Communication. Beverly Hills: Sage, pp. 19-32.
Дата поступления в редакцию: 05.10.2024 Дата публикации: 20.10.2024
