О распределении природной ренты в современной России Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 9 (147).

Экономика. Вып. 20. С. 31-37.

А. А. Карветская, Г. Б. Морозов О РАСПРЕДЕЛЕНИИ ПРИРОДНОй РЕНТы В СОВРЕмЕННОй РОССИИ

Анализируется имеющаяся в научной и публицистической литературе информация по распределению природной ренты. С позиции гражданского права дается оценка присвоению полезных ископаемых государственных недр недродобытчиками. Предлагается наиболее правомерный и справедливый, с точки зрения авторов, способ получения природной ренты государством на основе договора подряда на добычу полезных ископаемых.

Ключевые слова: природная рента, недропользование.

Проблемы изъятия и распределения природной ренты в последние годы широко обсуждаются в научных и политических кругах России. Основными причинами популярности темы является резкая дифференциация уровня жизни населения. Отсюда — его заинтересованность в перераспределении сверхдоходов в добывающем секторе экономики. Желание политиков чаще всего связано не столько со стремлением сделать экономику России более конкурентоспособной и эффективной, сколько с привлечением весомой части электората для того, чтобы обеспечить повторное избрание в разные уровни власти конкретных политических партий. Имеется и острая необходимость сглаживания дисбаланса в работе и рентабельности предприятий добывающих и перерабатывающих отраслей: рентабельность первых в несколько раз выше рентабельности вторых, что негативно отражается на экономике в целом.

Общеизвестно, что Россия имеет крупнейшие запасы полезных ископаемых в мире: их прогнозный потенциал оценивается более чем 140,2 трлн долл., а в ее хозяйстве преобладают ресурсоэксплуатирующие отрасли. Сырьевые продукты составляют весомую часть экспорта, доходная часть государственного бюджета формируется больше за счет добывающих, а не перерабатывающих производств. Притом современная социально-экономическая и политическая ситуация в стране настоятельно диктует ускоренный переход экономики от сырьевой специализации к развитию высокотехнологичных отраслей. Но по-прежнему источник финансовых средств реализации этого направления — деятельность сырьевых отраслей. Особая острота проблемы распределения природной ренты за счет добычи минеральных ресурсов объясняется, помимо их исключительно важной роли в современной российской экономике, невоспроизводимостью и невосполнимостью этих ресурсов.

Суть полемики: в добывающих отраслях образуется так называемая природная рента — доход. получаемый собственником ресурсов благодаря более удобному месторасположению участка, лучшему качеству добываемого сырья, выгодным условиям добычи. Это — естественные свойства природы, обладание которыми приносит даровой доход — природную ренту. По общепринятому определению, природная (природно-ресурсная) рента — часть прибыли, обусловленная использованием природного ресурса в процессе производства (иногда вместо «обусловленная использованием» говорят «возникающая в результате использования», «порождаемая использованием» и т. п.) [6. С. 679-682]. Данная рента возникает из-за разницы в природно-климатических и горно-геологических условиях деятельности субъектов хозяйствования.

Рента образуется при добыче любого полезного ископаемого — руды, угля, газа или нефти. Однако в связи с благоприятной конъюнктурой мирового рынка сегодня рента в нефте- и газодобывающей промышленности образуется в особо крупных размерах, что привлекает к себе пристальное внимание инвесторов, экономистов и государственных чиновников. Рассмотрим механизм образования природной ренты в нефтедобывающей промышленности.

В нефтедобыче экономическая рента представляет собой разность между стоимостью произведенной продукции и издержками на ее добычу. В состав издержек входят расходы на добычу нефти, расходы на геологоразведку и освоение месторождений, отраслевая норма прибыли. Остальную часть валового дохода можно считать экономической (ресурсной) рентой.

Правительства нефтедобывающих стран стремятся присвоить как можно большую часть ренты, используя различные налоги, сборы, роялти и бонусы. Доходы таких стран от добычи нефти равны разнице между валовой выручкой

и совокупными издержками. При этом прибыль, получаемая добывающей компанией, для правительств является частью затрат на добычу. Аналогично квалифицируются затраты на разведку, освоение и эксплуатацию месторождений, так как добывающая компания возмещает эти затраты из валовых поступлений. Если правительство эффективно организует дело, оно получает всё остальное, то есть экономическую ренту.

Добавочный доход можно получить не на всех месторождениях, а лишь там, где издержки освоения не превышают некоторый предельный уровень, устанавливаемый в каждый период времени (рентабельность). Этот уровень складывается под влиянием соотношения спроса и предложения на углеводородное сырье и характеризуется уровнем мировых и внутренних цен на нефть. Нефтегазовые объекты, издержки на освоение которых выше уровня цен, не могут рассматриваться как инвестиционно привлекательные.

Нужно подчеркнуть, что зависимость величины издержек на добычу от естественных условий освоения месторождений сохраняется при любых уровнях цен. Из-за их колебания меняется лишь величина добавочного дохода и число рентабельных месторождений. Это можно проследить на примере месторождений с различными горно-геологическими характеристиками,

определяющими рентабельность их разработки (рисунок).

На приведенной схеме пять месторождений условно расположены по шкале совокупности их горно-геологических характеристик. При минимальной рыночной цене на нефть худшим в числе рентабельных является объект 4. Его разработка обеспечивает лишь возмещение затрат и получение минимально приемлемой прибыли, но не дает добавочной прибыли. Освоение месторождения 5 при низкой цене вообще нерентабельно. Остальные месторождения (1-3), находящиеся в более благоприятных условиях, наряду с нормальной получают также и дополнительную прибыль, размер которой зависит от горно-геологических факторов. При повышении рыночной цены на нефть возникает возможность получать дополнительный доход не только на лучших, но и на менее рентабельных месторождениях. Из-за сильных колебаний цен величина этой надбавки неустойчива, а в неблагоприятные периоды и на лучших месторождениях может приближаться к нулевым значениям.

Рассматривая образование ренты на макроуровне (в мировом масштабе), отметим, что в России дифференциальная рента образуется и в результате большой разницы между внутренней и мировой ценой при экспорте сырья за рубеж. Эту ренту правильнее называть не природной, а экспортной [3].

Стоимостная шкала

Ц2

Ц,

©

©

©

©

(Г) — номер месторождения И — затраты на добычу 1 т нефти

нормальная прибыль в расчете на 1 т нефти добавочная прибыль (дифференцированная рента) абсолютна (экономическая) рента Ц — минимальная цена нефти Ц2 — повышенная цена нефти

П

R

К

©

Месторождения

К

К

К

К

П

А

А

А

А

П

К

К

П

К

И

П

И

П

И

И

И

Образование нефтяной ренты

Существуют две противоположные позиции — «за» и «против» более полного изъятия ренты из добывающих отраслей («более полное»,— так как известно, что часть ренты уже изымается посредством многочисленных налогов, в т. ч. и специфичных для добывающей промышленности).

Позиция первая: доходы от реализации природных ресурсов в виде природной ренты принадлежат всему населению России. Соответственно все граждане вправе получить причитающуюся им ренту даже в денежном эквиваленте. Главные защитники этой идеи Д. Львов и С. Глазьев — приверженцы изъятия и перераспределения рентных доходов. По их расчетам, за 2002 г. рентный доход в нефтяном комплексе составил 27, 6 млрд долл. А за последние четыре года он составлял от 25 до 28 млрд долл. ежегодно. Аналогичные цифры по газовому комплексу — от 9,7 до 11 млрд долл. в зависимости от конъюнктуры цен. Если к этому прибавить природную ренту, получаемую в металлургическом комплексе, гидроэнергетике, задействовать платежи за загрязнение окружающей среды, то мы выходим на сумму почти в 50 млрд долл. в год [5; 9].

Если придерживаться позиции за изъятие природной ренты из добывающего сектора, то возникает вопрос об определении ее величины. Дело в том, что при ее расчете надо учесть как отраслевую специфику добывающих производств (лес, нефть, уголь, газ), так и иные дополнительные условия добычи (вода, воздух, рекреативные ресурсы, близость к транспортным развязкам, инфраструктура и т. п.). При этом нельзя делать добывающие предприятия банкротами — надо оставить достаточный для динамичного развития уровень инвестиций в эту сферу. Нужно учесть не только разницу рентабельности добывающей и перерабатывающей промышленности, но и разные природные условия, в которых работают добывающие предприятия, разное качество сырья, получаемого при добыче, разное воздействие на окружающую среду, колебания внутренних и мировых цен на ресурсы, и многие другие факторы. Сделать это с приемлемой точностью, прямо скажем, еще никому не удалось.

Позиция вторая, т. е. против изъятия ренты из добывающей отрасли, построена на расчетах финансовой стороны работы российских нефтяников. Средняя мировая цена российской

нефти держится на уровне 175 долл. за т (24 долл. за баррель), а эксплуатационные расходы — около 50 долл. за тонну. Транспортные затраты — примерно 25 долл. Налог на добычу нефти составляет 20 долл., экспортная пошлина — еще 15 долл. за тонну. Итого уже 110 долл. издержек.

Не надо забывать, что государство внимательно ведет налогообложение нефтяных компаний, не упуская возможности получить с них дополнительные налоги. Специалистам известно, что экспортные пошлины на нефть привязаны к мировым ценам на «черное золото». Выше цены — выше пошлины. Скажем, при мировой цене российской нефти марки Urals 20 долл. за баррель экспортная пошлина составляет 1,65 долл., а при 30 долл.— 5 долл.

То же относится и к прогрессивному налогу на добычу полезных ископаемых. Есть базовая ставка 340 р., а реальный налог по прошлому году составил почти 700 р. Причем всё это — законодательно утвержденные меры. Если к перечисленным налогам добавить налог на имущество, налог на прибыль и т. д., получается, что чистая прибыль с тонны нефти составляет порядка 30 долл. А государство получает не менее 75 долл. с тонны. Получается, что 75 долл.— это расходы, еще 75 получает государство, и только 25-30 остается у нефтедобывающей компании. Из этой прибыли она должна что-то выделить на развитие, на погашение взятых кредитов. Тогда о каком изъятии природной ренты можно говорить? [8]

Проблема перераспределения природной ренты очень политизирована: в преддверии выборов людям внушается, что именно в ренте — ключ к процветанию и благоденствию России. Но это не что иное, как предвыборный миф. По сути, основной смысл дискуссии вокруг ренты сводится к формуле «отнять и разделить».

Последние три года для нефтяников были удачными. По подсчетам специалистов, государство и нефтяные предприятия России разделили сверхдоход от превышения цены на нефть примерно поровну. А в мире, причем в разных странах — от Латинской Америки до Норвегии — государство в среднем изъяло две трети дохода и треть оставило компаниям. Поэтому с позиций международных сравнений и у нас есть определенная возможность увеличения налоговой нагрузки сырьевых отраслей, хотя она весьма ограничена. При нынешних

благоприятных ценах предел дополнительного изъятия из нефтяной промышленности — максимум 3-5 млрд долл. в год.

И защитники, и противники более полного изъятия природной ренты не отрицают ее наличия, спор ведется только о размере выплат и механизме их осуществления. Рассмотрим, как происходит процесс образования и распределения природной ренты в хозяйственной практике.

Согласно ст. 1.2 Закона «О недрах» недра в границах территории России, включая подземное пространство и содержащиеся в недрах полезные ископаемые, энергетические и иные ресурсы, являются государственной собственностью. Добытые из недр полезные ископаемые и иные ресурсы по условиям лицензии могут находиться в федеральной государственной собственности,собственности субъектов Российской Федерации, муниципальной, частной и в иных формах собственности [4].

То есть полезные ископаемые, представляющие ценность, находясь под землей, принадлежат государству. А добытые ископаемые могут быть и в государственной, и в частной собственности. Тогда вопрос: каков механизм перехода права собственности из государственной в частную, иными словами, приватизации ее объектов? Ведь предприятие, добывая природные ресурсы, уплачивает государству налоги и иные обязательные суммы за право пользования землей, лицензиями, природоохранные платежи и пр. И при этом момент перехода права собственности на природные ресурсы определяется моментом добычи ресурса? То есть добывающее предприятие, по сути, «покупает» за налоги и другие платежи ранее принадлежавший государству ресурс.

Но эти платежи по нормам гл. 30 Гражданского кодекса РФ (далее — ГК РФ) не являются сделками купли-продажи такого товара, каким являются полезные ископаемые. А здесь, рассчитавшись по обязательным (по сути, фискальным) платежам с государством, добывающее предприятие получает в собственность природные ресурсы, которые затем реализуются по рыночным ценам уже как его собственные.

Согласно п. 2 ст. 218 ГК РФ, право собственности на имущество, которое имеет собственник, может быть приобретено другим лицом на основании договоров купли-продажи, мены,

дарения или иной сделки об отчуждении этого имущества. Собственник недр и, соответственно, полезных ископаемых — государство. Добывающее предприятие — субъект частной собственности. Никаких сделок между ними относительно добытых ресурсов не заключается. Налицо несоответствие реальной практики действующему законодательству, а именно: непредусмотренный нормами ГК РФ переход права собственности на специфический товар.

По нормам ст. 168 ГК РФ, сделка, не соответствующая требованиям закона или иного правового акта, является ничтожной, то есть не имеющей юридической силы. Получается, практически всё российское недропользование юридически не правомерно, а передача в собственность недропользователей добытых полезных ископаемых является, по нормам гл. 60 ГК РФ, их неосновательным обогащением.

Как можно решить эту противоречивую проблему, чтобы и государству, и недропользователям ее решение было бы выгодно для реального осуществления и не нарушало бы ни норм действующего законодательства, ни социальноэкономических интересов различных групп российского населения? Существует несколько точек зрения на решение проблемы об «инструментах» и методиках реализации рентных изъятий. Все предлагаемые решения можно условно разделить на две группы: 1) меры по оптимизации налогообложения (налоговые методы); 2) создание новых механизмов взаимодействия государства и добывающих предприятий (неналоговые методы).

К налоговым методам более полного изъятия ренты отнесем такие:

1. Исчисление налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ) с учетом годовой рентабельности разработки месторождений (способ предложен Волковым, Никоновым, Мирсаетовым — Удмуртский государственный университет) [10]. На взгляд авторов данного решения, основные исследования для создания гибкой налоговой системы в области рентных платежей должны быть связаны с годовым показателем рентабельности разработки месторождений.

2. Введение дополнительного налога в размере 2/3 сверхприбыли недропользователей [9] — позиция С. Глазьева.

Недостатки этих методов, по нашему убеждению, в том, что российские предприниматели

достигли небывалого мастерства в «накачивании» величины себестоимости своих работ до таких сумм, что полученная выручка от реализации продукции редко когда превышает указанные суммы. Не случайно большинство наших предприятий по экономическим отчетам за квартал убыточны, хотя многие из них осуществляют свою деятельность годами. Поэтому 2/3 нулевой сверхприбыли дадут в любом случае нулевую ренту.

Предлагаемые неналоговые методы:

1. Сдать недра в аренду недропользателю, а плату установить в процентах от доходов. Так сделано в Якутии — недра переданы в аренду компании «Алмазы России — Саха», арендная плата составляет 25 % от доходов, а регион имеет право покупки алмазного сырья по ценам вдвое ниже мировых. Тем самым, 3/4 природной ренты от экспорта алмазов остается в регионе [11].

Однако, в соответствии с правилами статьи 607 ГК РФ «Объект аренды», «...в аренду могут быть переданы ... вещи, которые не теряют своих натуральных свойств в процессе их использования (непотребляемые вещи)». В нашем примере — это пространство недр, где находятся полезные ископаемые. А они — потребляемые вещи, которые в результате переработки становятся иными вещами, с другими физикохимическими признаками. Поэтому эти вещи арендодателю не возвращаются по окончании аренды, а в соответствии с правилами ст. 136 ГК РФ, поступления, полученные в результате использования имущества, принадлежат лицу, использующему это имущество на законном основании, если иное не предусмотрено законом или договором. Как следует из приведенного факта, иного законом или договором, в принципе, ничего не предусмотрено, кроме того, что Якутия может получить часть стоимости этих алмазов, а Россия нет.

2. Вариант более полного изъятия природной ренты для лесного комплекса предложен А. Голубом, А. Маркандия и Е. Струковой: ввести долговые обязательства для лесопользователей с постепенной выплатой ренты [7].

3. М. Е. Чичелёв (Контрольно-счетная палата Москвы) считает, что рациональным может стать выделение из цены добытых природных ресурсов суммы, необходимой и достаточной (минимально допустимой) для покрытия издержек добывающих компаний и обеспечивающей

их рентабельность на привлекательном уровне (экономически обоснованная стоимость добычи природных ресурсов). Тогда разница между ценой природных ресурсов на рынке и экономически обоснованной стоимостью их добычи, т. е. «чистая» природная рента может полностью направляться в бюджет. Поиск экономически обоснованной стоимости добычи будет более эффективен, если его осуществлять с использованием конкурса, в результате проведения которого можно выявить минимально возможную цену добычи, при которой сохраняется уровень рентабельности, привлекательный для хозяйствующего субъекта. Причем в проводимых конкурсах на право разработки месторождений надо предусматривать в качестве основного критерия оценки предложений участников цену добычи единицы природного ресурса, а не сумму разового платежа за право разработки месторождения [11].

Конечно, названные методы интересны и заслуживают внимания. Но, как отмечают сами авторы, методы требуют дальнейшей доработки и не претендуют на статус единственно правильных решений. Притом все они основаны на расчетах величины ренты, без учета природы ее образования и распределения с позиций перехода права собственности. По сути, предлагаются «доизъятие» или более справедливое перераспределение дохода, не затрагивающие сути экономических отношений, соответствующих фундаментальным принципам гражданского права.

Авторы предлагают свой вариант осуществления рентного недропользования. По этому варианту, во-первых, в соответствии с действующими нормами гражданского права вполне правомерно разрешаются существующие коллизии в осуществлении российского недропользования; во-вторых, становится возможным реально и справедливо направлять получаемую природную ренту в распоряжение государства как собственника рентообразующего объекта; в-третьих, природопользователи смогут получать прибыль на среднем по стране уровне и даже выше.

Суть варианта — договор подряда на добычу природного ресурса.

В настоящее время система платежей (налогов, сборов) за пользование природными ресурсами включает в себя платежи за пользование лесными, водными ресурсами, недрами, налог

на добычу полезных ископаемых, земельный налог, плату за негативное влияние на окружающую среду и др.

Используются такие термины, как «налог», «сбор» и «арендная плата», имеющие разную правовую природу, тогда как рентные доходы имеют совсем другую природу.

Для этого обратимся к категориям «налог» и «сбор». В соответствии со ст. 8 Налогового кодекса РФ под налогом понимается обязательный, индивидуально безвозмездный платеж, взимаемый с организаций и физических лиц в форме отчуждения принадлежащих им на праве собственности, хозяйственного ведения или оперативного управления денежных средств в целях финансового обеспечения деятельности государства и (или) муниципальных образований.

Природные ресурсы не принадлежат добывающей компании, поэтому неверно с экономической точки зрения взимать налог, который еще и дает право присвоить добытые ресурсы.

Сбор — это обязательный взнос, взимаемый с организаций и физических лиц, уплата которого является одним из условий совершения в отношении плательщиков сборов государственными органами, органами местного самоуправления, иными уполномоченными органами и должностными лицами юридически значимых действий, включая предоставление определенных прав или выдачу разрешений (лицензий). Сбор также не изымает, по сути своей, рентный доход и не может быть использован как средство более полного изьятия природной ренты.

Главное заключается в том, что все природоресурсные платежи являются по своей природе вознаграждением, предоставляемым арендатором-пользователем арендодателю — собственнику природных ресурсов, т. е. они имеют прежде всего гражданско-правовой характер.

Согласно п. 1 ст. 702 ГК РФ, по договору подряда одна сторона (подрядчик) обязуется выполнить по заданию другой стороны (заказчика) определенную работу и сдать ее результат заказчику, а заказчик обязуется принять результат работы и оплатить его. Право собственности в данном случае на изготовленную или полученную в результате работы подрядчика вещь принадлежит заказчику, а не подрядчику [2].

По нашему мнению, на конкурсной основе должен выбираться самый эффективный

участник рынка — подрядчик, готовый на взаимовыгодных условиях добывать полезное ископаемое для государства. Государство как собственник недр и ресурсов и заинтересованный заказчик заключает с победителем конкурса государственный контракт на выполнение работ по добыче ресурсов. Определенные расходы на оплату работы подрядчика оплачивает государство. Подрядчик получает свою среднюю по отрасли прибыль, которая не включает в себя рентные доходы, так как добытыми ископаемыми распоряжается государство, как и полученной в результате их реализации прибыли.

Таким образом, реализуется право собственности государства на природные ресурсы и природная рента в полном объеме остается в руках собственника. А добывающим компаниям дается возможность заработать нормальную прибыль.

Надо иметь в виду, что если ввести этот либо иной эффективный механизм изъятия природной ренты, нужно будет решать не менее глобальную проблему — куда направлять полученные средства. На пенсии, пособия, развитие образования или здравоохранения? Или на развитие менее рентабельного сегодня обрабатывающего сектора — не всегда же Россия будет сырьевой страной, надо с чего-то начинать развиваться. Может, вложить деньги на развитие науки и высокотехнологичных производств, возможно, в развитие инфраструктуры или на другие цели? Необходимо обоснованно определять наиболее правильное и справедливое направление рентных доходов. Пока это не очень получается.

По данным многочисленных социологических опросов, если доходы передавать гражданам, то делить их (доходы) следует поровну (так думают 46 % россиян). Однако проблема социальной эффективности простым распределением средств между всем населением решена не будет. Это пассивная социальная политика, и указанные средства будут просто и неэффективно «проедены». Поэтому логичнее делить нефтяные доходы в зависимости от действительной необходимости страны. Проблема ренты не есть нечто самостоятельное. Это составная часть действительно ключевого вопроса: какой должна быть стратегия экономического и социального развития России в XXI веке? И каковы место и роль ТЭК в этой стратегии? С учетом этого и нужно ставить и решать проблему природной ренты.

Список литературы

1. Глазьев, С. Нефтяное лобби работает сплоченно и агрессивно [Электронный ресурс]. иИХ: http://economics.pravda.rU/economics/2003/7/21/62 /11653_renta.html

2. Гражданский кодекс РФ (Часть первая).

3. Данилов-Данильян, В. Природная рента и управление использованием природных ресурсов [Электронный ресурс]. и^: // http://www.opec.ru/ analize_doc.asp?d_no=47000

4. Закон РФ «О недрах» от 21 февраля 1992 г. № 2395-1 (ред. от 25 окт. 2006 г.) (с изм. и доп., вступающими в силу с 01 янв. 2007 г.).

5. Львов, Д. С. Экономика России, свободная от стереотипов монетаризма // Вопр. экономики. 2002. № 2. С. 90-106.

6. Экономическая энциклопедия. М. : Экономика, 1999.

7. URL: http://www.oilcapital.ru

8. URL: http://polit.ru/economy/2003/10/28/

627954_print.html

9. URL: http: //www.glazev.ru

10. URL: http://m-s-k.newmail.ru

11. URL: http://www.ludidela.ru/0203/0203-33-

02.html