CC BY
25
OLD CHURCH SLAVONIC DICTIONARY (BASED ON THE MANUSCRIPTS FROM 10th-11thcc.) AMONG A NUMBER OF OLD SLAVONIC DICTIONARIES
R. Maroyevich
Early Old Church Slavonic gives evidence to the presence of the Serbian reflexes of the palatalization of T and D as well as of the two syllabic Rs and two syllabic Ls. In the system of the parts of speech the possessives differed from the adjectives, the names derived from the husband's name were of a specific category while the adverbs were in a stage of formation.
© 2009
О.В. Франчук
О ПРОЕКТЕ СОЗДАНИЯ ИСТОРИКО-ЭТИМОЛОГИЧЕСКОГО СЛОВАРЯ, ОТРАЖАЮЩЕГО ИСТОРИЮ КОЛОКОЛОВ, КОЛОКОЛЬНЫХ ЗВОНОВ И КОЛОКОЛОЛИТЕЙНОГО ИСКУССТВА НА РУССКОЙ ЗЕМЛЕ
В современную русскую культуру и языковой обиход возвращаются культурологические и соответствующие лингвистическим элементы, связанные с возрождением той части духовной жизни русского народа, которая сложилась под влиянием христианства. Как известно, колокол представляет собой один из неотъемлемых символов православной культуры, а колокольный звон создает «особый колорит звучащей атмосферы», пронизывающий всю жизнь православного христианина. Для русского человека колокол издревле был голосом Родины, символом единения и гражданского долга, независимости и величия Православного Отечества. Современным россиянам достаточно сложно представить «всеприсутствие» колоколов в прошлой жизни нашего народа. Изучение лексики и фразеологии, отражающей судьбу колоколов, колокольных звонов и колоколитейного искусства в России, позволит восстановить фрагмент языковой картины мира русского человека, связанный с восприятием этого феномена отечественной культуры.
Собранный нами материал должен стать основой историко-этимологиче-ского словаря, в который войдут более 400 языковых единиц (лексем и устойчивых словосочетаний (УС)), отражающих историю колоколов и колокольных звонов в России, а также развитие русского колокололитейного производства. Основное внимание в задуманном нами словаре будет уделено происхождению и семантике «колокольных» слов и выражений, особенно тех, которые не зафиксированы в исторических и этимологических словарях. Толкование языковых единиц предполагается дополнить историческими и культурологическими сведениями. В иллюстративной части словарной статьи будут помещаться при-
меры употребления «колокольных» единиц в письменных памятниках Х1-ХХ вв.
Образец словарной статьи:
Еллгов^стъ, м. р. — 'особый вид колокольного звона, подаваемый медленными размеренными ударами в один из самых больших колоколов звонницы'. Этимологическое гнездо с корнем кллгов^ст- начинает складываться с X в. В ст.-сл. языке кллгов^стовлти, кллгов^стити, кллгов^ствовлти, кллгов^-стьствовлти 'возвестить/возвещать добрую весть' [Цейтлин 1994: 85]. Скорее всего, в др.-рус. языке появ. под влиянием ст.-сл. В «Словаре древнерусского языка XI—XIV вв.» кллгов^стити 'сообщить радостную весть, провозгласить', кллгов^стье 'евангелие', кллгов^стьникъ 'провозвестник добра' [Словарь XI—XIV вв., 1: 173]. Впервые с «колокольной» тематикой отм. у И.И. Срезневского: «Еллгов^стникъ 1. Евангелист. 2. Колокол, употреблявшийся для благовеста» [Срезневский, 1(1): 93]. Г. Дьяченко указ. «Еллгов^стъ — добрый вестник. Так у нас называется колокольный звон, призывающий в церковь. Он назван кллгов^стомъ, потому что сообщает добрую весть, что в Церкви Божией готовится совершение Богослужения <...> И самый призыв в церковь для молитв есть добрая радостная весть для сердца благочестиваго и добраго» [Дьяченко 1900: 40].
Сущ. благовест образовано путем сложения основ слов на базе словосоч. благая весть. Как правило, в церковных чиновниках, содержащих точные указания к проведению службы, употр. в сост. словосоч.:
1) ЕЛЛГ0В6СТ + предлог В + Сущ. в Вин. п. ед. ч., где в роли косвенного дополнения, выраженного существительным в форме винительного падежа единственного числа, выступало название конкретного колокола, участвовавшего в звоне: в соукотоу мгасопоустноую и сыропоустноую и федоровоу соукотоу и в три соукоты великлго постл кллгов^стъ в лекедь. трезвон средней <...> В соукотоу 5-ю постл трезвон колшои кллгов^стъ в ревоут. звон кезъ колшлго [Чиновники Московского собора 1908: л.4]; посл^ оутрени въ нлчлл^ 1-го члсл дни кллгов^стъ нл сокоръ въ колшои колоколъ и въ середнеи и въ меншеи перем^нгагасга гакоже въ воскресном день звонъ к молекном кывлетъ [Чиновник Новгородского Софийского собора 1899: л. 1 об.];
2) ЕЛЛГ0В6СТ + предлог К + Сущ. в Дат. п., называющее одну из частей храмового богослужения: благовест к литургии, благовест к утрени, благовест к вечерне, благовест к повечерью, благовест к молебнам, благовест к крестным ходам и др.: Прлздновлть токмо <...> во дни воскресные и господские и дроупе стлтше свокодные отъ поукличны^ъ рлкотъ дни въ кои и кллгов^стъ къ ли-тоургии им^ть в город^ъ по сокорномъ кллгов^ст^; Л къ члсомъ кллгов^стъ со второи недли до стрлстнои, л члсгатъ в постнои колокол, л по-ютъ по оустлвоу постномоу [Чиновники Московского собора 1908: л. 19]; Нл зкорное воскресенье къ вечерне и къ злоутрени кллгов^стъ (зачеркнуто: въ ревоут) въ колшои л звонъ кывлетъ колшои во всга [Чиновники Московского собора 1908: л. 20].
Основная трудность, с которой мы столкнулись при сборе материалов для словаря, связана с отсутствием единых фондов, в которых бы сохранились письменные свидетельства о колоколах и их производстве. Единичные случаи упот-
ребления «колокольных» слов и выражений извлекались нами из самых разнообразных памятников письменности. Среди проанализированных материалов есть летописи, законодательные акты, грамоты, делопроизводственные документы, касающиеся военной, административной и финансово-хозяйственной деятельности, дипломатическая документация, писцовое делопроизводство.
Изучая русские летописи с точки зрения фиксации в них «колокольных» слов и выражений, мы убедились, что интересующие нас языковые единицы представлены в них довольно скупо. Так, напр., в «Лаврентьевской летописи» нами обнаружено лишь четыре языковые единицы «колокольной» тематики в семи случаях употребления (лексемы колоколъ, кило, звонени и УС о^длрити въ кило [Лаврентьевская летопись 1997: 186, 190, 210, 355, 528, 538, 539]. В «Патриаршей (Никоновской) летописи» зафиксировано семь лексем (колоколъ, кило, звонени, лити, слити, звонити, кллгов^стити) и четыре УС (о^длрити въ кило, злзвонити въ в^не (в^немъ), кллгов^стити зло^реню, звонити во всга колоколы) [Никоновская летопись 1862, 9: 102, 104, 117, 238; 10: 175,211,214,217,228; 11: 17, 41, 79, 93 и др.].
Следует отметить, что ни в одной из проанализированных нами летописей не содержатся сведения о том, когда и откуда на Русь были привезены первые колокола, отсутствуют также рассказы о времени и месте отливки первого «собственного» русского колокола.
Первое упоминание о колоколах на Руси среди исследованных нами памятников зафиксировано в «Новгородской Первой летописи» и датируется 1066 г.: Въ л^то 6574. Приде Всесллвъ и възга Новъгородъ съ женлми и съ д^тми и колоколы съимл ^ Овгатые Оофие. О великл кгаше к^дл въ нлс тыи и понекл-дилл съимл [Новгородская Первая летопись 1950: 210]. Самое раннее из доступных нам свидетельств об отливке колоколов на Русской земле можно встретить в «Ипатьевской летописи» под 1259 г.: Длнило и колоколы прине ис Кыевл др^гига тоу солье то все югнь поплли [Ипатьевская летопись 1908: 282].
Мы исследовали законодательные и судебные акты, в том числе уникальный документ XIII в., демонстрирующий особое место колоколов в общественной жизни древних русичей, — «Грамота Смоленского Великого князя Феодора Рос-тиславича по судному делу о немецком колоколе» (1284). Отдельные языковые единицы, связанные с историей колоколов на Русской земле, были обнаружены в «Актах, относящихся до юридического быта Древней России, изданных Археографической комиссией» [Акты юридические 1857], в «Актах исторических, собранных и изданных Археографической комиссией» [Акты исторические 1841], а также в «Писцовых книгах Московского государства» [Писцовые книги 1872].
Значительная часть «колокольных» языковых единиц зафиксирована в приходо-расходных и переписных книгах имущества Печерского Успенского монастыря, Болдина Дорогобужского монастыря, Иверского Валдайского монастыря, Кириллова-Белозерского монастыря, Успенского Тихвинского монастыря, Холмогорского архиерейского дома. В названных памятниках XVI—XVII вв. содержатся сведения о колоколах, находящихся на колокольнях монастырей; об оплате работы мастеров, отливающих колокола; о материалах, приобретаемых на изготовление колоколов для монастырской звонницы.
Следующей разновидностью привлеченных нами источников являются па-
мятники церковной литературы. К самым ранним из них относится «Синайский патерик» (Х1—Х11 вв.), в котором зафиксированы четыре языковые единицы, связанные с употреблением в монастырской жизни бил — предшественников колоколов: кило, клеплни, клеплти, ооудлрити въ кило [Синайский патерик 1967: л. 8, 35, 70, 70 об., 71].
Первым памятником церковной литературы, посвященным организации богослужения, был «Устав Студийский Церковный и монастырский» конца XII — начала XIII вв., в котором подробно расписано употребление различных видов бил в определенный момент монастырской службы. Особо следует отметить, что в памятнике содержатся наименования разновидностей бил и клепал (велико кило, меньше кило, тънъко кило, млло кило, велико клеплло), но нет ни одного свидетельства об использовании в церковной и монастырской службе колоколов [Устав Студийский XII—XIII]. Возможно, несмотря на появление в Киевской Руси Х в. колоколов, монастыри по-прежнему использовали традиционные била и клепала.
Следующий по времени церковный устав предусматривал участие в православной службе и бил, и колоколов. Общим руководством для службы во всех русских православных церквях и монастырях был «Типиконъ» [Типикон 1897]. В нем содержались общие правила службы, и в том числе подробно оговаривалось участие в службе определенного числа колоколов, а также точное количество ударов в соответствующий колокол к той или иной части богослужения.
Проведение церковных ритуалов с названиями песнопений и распевов, а также точным указанием определенного колокола, имевшегося на звоннице той или иной церкви (монастыря), описывалось в особых уставах — чиновниках. Нами были рассмотрены чиновники Московского Успенского собора [Чиновники Московского собора 1908] и чиновник Новгородского Софийского собора [Чиновник Новгородского Софийского собора 1899]. В них зафиксированы наименования различных видов звона, названия колоколов и ряд других единиц «колокольной» тематики.
Особое место среди источников, ставших объектом наших наблюдений, занимают материалы, описывающие процесс изготовления колоколов. Документы, которыми сопровождали отливку колоколов, хранятся в Санкт-Петербургском филиале Института Российской истории — Архив И.Х. Гамеля, Собрание актов Ф.А. Толстого, — и в Российском Государственном архиве древних актов. Среди рассмотренных нами памятников есть челобитные мастеров, «сказки» и росписи о необходимом количестве материалов для отливки колоколов, «кормовые росписи» и «памяти» о выданном литейщикам жаловании за проделанную ими работу.
Собранные нами языковые единицы не могут представить исчерпывающую картину функционирования специальных слов и выражений в профессиональной речи русских колокольных мастеров, ибо сведения, почерпнутые из документов о колокольном производстве XVГ—XVII вв., имеют эпизодический характер. К сожалению, до нас не дошли полные письменные руководства по изготовлению колоколов периода XVГ—XVII вв. Первый такой памятник — книга В. де Геннина «Описание уральских и сибирских заводов 1735 г.», относится к 30-м гг. XVIII вв. [Геннин 1937].
В конце XIX — начале XX в. вышел в свет ряд работ по истории колоколов и колокололитейного производства в России: А.А. Израилев «Ростовские колокола и звоны» [Израилев 1884], Н. Корсунский «Благовест» [Корсунский 1887], М.И. Пыляев «Исторические колокола» [Пыляев 1897], Н.И. Оловянишников «История колоколов и колокололитейное искусство» [Оловянишников 1912]. Факты, изложенные в этих книгах, позволяют прояснить семантику ряда «колокольных» единиц.
В нашей работе были использованы также современные исследования, посвященные истории колоколов и месту колокольного звона в русской культуре, которые были опубликованы ассоциацией колокольного искусства России [Колокола 1985,1993].
Четвертый тип привлеченных нами источников составили материалы различных словарей: этимологических, исторических, словарей старославянского, древнерусского и современного русского языков.
Бесценный материал по истории функционирования в русском языке языковых единиц «колокольной» тематики зафиксирован в картотеке «Словаря древнерусского языка Х!—ХГУ вв.» и картотеке «Словаря русского языка Х!—ХУП вв.», находящихся в Институте русского языка им. В.В. Виноградова.
Наконец, мы не обошли вниманием и первый опыт создания специального «колокольного» словаря, принадлежащего С.Г. Тосину. Так называемый «Кам-панарий (Толкователь понятий, сложившихся в народе, в Русской Православной церкви и науке)», собранный С.Г. Тосиным, содержит около 550 словарных статей. Основная цель, которую ставил перед собой автор словаря, — разъяснение значений научных терминов, понятий и явлений, имеющих непосредственное отношение к «колокольной» теме [Тосин 2002]. Несомненным достоинством данной работы, на наш взгляд, является ее содержательная сторона: введение в словарь специальных слов и терминов, составляющих профессиональную речь русских звонарей, а также описание диалектных слов и выражений, связанных с историей и функциями колоколов. Следует подчеркнуть, что колокола и колокольные звоны интересуют С.Г. Тосина прежде всего как явления музыкального искусства. Скорее всего, именно этим объясняются некоторые недостатки словаря: нечеткость в построении словарных статей, недостаточное количество привлеченных источников. Так, словарная статья, посвященная устойчивому наименованию русский колокольный звон, выглядит следующим образом: «Звон колокольный русский — отражение (разрядка наша — О.Ф.) духовной и общественной жизни русского народа в художественно-колокольной форме» [Тосин 2002: 176]. В другом отрывке читаем: «Звонритмомелодический — отражает историческую фазу музыкального развития русского колокольного звона, возникшую приблизительно с конца XVIII в., когда звон ритмомелодический стал подвергаться западно-европейским влияниям...» [Тосин 2002: 184]. Кроме того, изложенный материал содержит ряд лингвистических неточностей. Достаточно сказать, что существительное кллколъ охарактеризовано автором словаря как «древнерусское» [Тосин 2002: 197].
Изучение «колокольного» пласта языковых единиц позволяет судить о некоторых гранях русской языковой картины мира, связанных с восприятием колокола. Отношение русского человека к колоколу не было однозначным. С одной
стороны, звон колокола символизировал «Глас Божий» и внушал религиозное благоговение и трепет. В то же время в Киевской и Московской Руси колокол был разглашателем вестей, символом независимости города, а изъятие колокола означало полное покорение горожан власти Великого князя. Кроме того, исследованный материал позволяет нам говорить об антропоморфизме восприятия колокола на Руси.
Запрет в 20-е гг. XX столетия на колокольное производство и изъятие колоколов, принадлежавших православным храмам и монастырям, сказалось и на использовании языковых единиц, отражавших реалии колокольного дела в России. Возрождение традиций колокольного звона и колокольного производства должно привести к восстановлению в языковой памяти народа «колокольных» слов и выражений. Надеемся, задуманный нами словарь поможет в решении этой проблемы.
ЛИТЕРАТУРА
Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею. — СПб.: Типография экспедиции заготовления гос. бумаг, 1841—1842. — Т. !—У.
Акты, относящиеся до юридического быта Древней России, изданные Археографической комиссией / под ред. Н. Калачова. — СПб.: Императорская академия наук, 1857-1884. - Т. 1-3
Геннин Г.В. де. Описание уральских и сибирских заводов. 1735. — М.: Гос. изд-во «История заводов», 1937.
Голубцов А.П. Чиновники Московского Успенского Собора и выходы патриарха Никона. — М.: Синодальная типография, 1908.
Голубцов А.П. Чиновникъ Новгородского Софшского собора. — М.: Чтения в обществе истории древностей российских при Московском университете, 1899. - Кн. 2.
Грамота Смоленского Великого князя Феодора Ростиславича по судному делу о немецком колоколе 1284 г. // Напиерский К.Э. Грамоты, касающиеся до сношений Северно-Западной России с Ригою и Ганзейскими городами в XII, XIII и XIV вв. — СПб.: Изд. археологич. комиссии, 1857.
Израилев А.А. Ростовские колокола и звоны // Музыка колоколов: сб. исследований и материалов. Вып. 2. — СПб.: Рос. ин-т истории искусств, 1999. — С. 152—175.
Ипатьевская летопись // ПСРЛ. — Репр. изд. — СПб., 1908. — М.: Памятники древней письменности, 1962. — Т. 2.
Колокола. История и современность / сост. Ю.В. Пухначев. — М.: Наука, 1985.
Колокола. История и современность. 1990 / сост. Ю.В. Пухначев. — М.: Наука, 1993.
Корсунский Н. Благовест. — Ярославль: Тип. губернс. правления, 1887.
Лаврентьевская летопись // ПСРЛ. — М.: Яз. слав. культуры, 1997. — Т. 1.
Летописный сборник, именуемый Патриаршею или Никоновской летописью // ПСРЛ.— Репр. — М.: Яз. рус. культуры, 2000. — Т. 9—14.
Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов / под ред. А.Н. Насонова. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1950.
Оловянишников Н.И. История колоколов и колокололитейное искусство. — М.: Изд-во тов-ваП.И. Оловянишникова с-вья, 1912.
Писцовые книги Московского государства, изданные Русским географическим обществом / под ред. В.Н. Калачова. Ч. I. Отд. I—II. — СПб.: Известия Император. Рус. географич. об-ва, 1872—1877.
Полный церковно-славянский словарь: в 2 т. / сост. Г. Дьяченко. — Репр. изд. 1900 г. — М.: Терра — Книжный клуб, 1998.
Пыляев М.И. Исторические колокола // Пыляев М.И. Старое житье. — Репр. изд. СПб., 1897. - М.: Книга, 1990. - С. 288-320.
Синайский патерик / под ред. С.И. Коткова. — М.: Наука, 1967.
Словарь древнерусского языка Х!—Х^вв.: в 10 т. / гл. ред. Р.И. Аванесов. — М.: Рус. яз., 1998-2008. - Т. 1-8.
Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка: в 3 т. - Репр. изд. - М.: Книга, 1989.
Старославянский словарь (по рукописям Х-Х! вв.): около 10 000 слов / под ред. Р.М. Цейтлин [идр.]. - М.: Рус. яз., 1994.
Тштэнъ, с есть оуставъ. - Репр. изд. 1897. - СПб.: Об-во Свт. Василия Великого, 1997.
Тосин С.Г. Колокола и звоны в России. - Новосибирск: Сибир. хронограф, 2002. Устав Студийский церковный и монастырский конца ХП - начала ХШ в. // Источники по истории русского языка. - М.: Наука, 1976.
Франчук О.В. История формирования тематических групп «колокол - колокольный звон» и «колокольное дело» в русском языке: автореф. дис. ... канд. филол. наук. -Челябинск, 1999.
ON THE HISTORICO-ETYMOLOGICAL DICTIONARY OF THE BELLS AND COMPANOLOGY IN RUSSIA
O.V. Franchuk
The article presents a research project to compile an etymological dictionary on historic principles that will comprise units associated with a history of bells in Russia. Source material will be taken from annals, legislative acts, official files, and church books devoted to a religious service. The dictionary will deal with the origin and meaning of "bell" words and expressions. The vocabulary entry will be supplemented with historical and cultural data with examples from record manuscripts of the 11l — 19th cc.
