CC BY
26
НАУЧНАЯ ДИСКУССИЯ
jfejfejfe^fe^fejfegfejfe i'-siv'i № .«^.¿fc ¿ft ¿fe iTi Aft Aft AMftift ¿ft J?ft ¿ft ift ¿fe
Р.Ж. Вахитов УДК 39 (470.57)
О ПРИОРИТЕТЕ ФИЛОЛОГИЧЕСКИХ МЕТОДОВ В ИССЛЕДОВАНИИ ЭТНОГЕНЕЗА БАШКИРСКОГО НАРОДА
Аннотация
Зарождение этноса и его развитие рассматривается, в первую очередь, как явление природы. Ландшафт занимаемой территории определяет род занятий этноса, образ его жизни, постепенно формирует культуру возникшей этнической целостности. Сведения об этом мы получаем в основном из археологических и филологических источников. В статье отмечается, что исследование проблемы происхождения башкирского народа должно решаться в комплексе, на стыке географии, биологии, археологии, филологии и др., однако изучение данного вопроса отрезано от окружающей среды, от объективных реальностей взаимодействия человека с природой и переведено в область филологии.
Развивается критический подход к кочевническим концепциям происхождения башкирского народа, развитым в трудах Р. Кузееева и Н. Мажитова. Отмечается краеугольная роль бортничества в этногенезе башкирского народа. Автор убежден в необходимости использования истории развития этой отрасли хозяйства башкирского этноса при исследовании темы его происхождения.
Ключевые слова: этногенез, филологические методы исследования, палеолитическая живопись, человек и природа, ландшафт, Шульган-таш (Капова пещера), эпос «Урал-батыр», бортничество, курай, кочевое скотоводство, коневодство
Radik Sh. Vakhitov
ON THE PRIORITY OF PHILOLOGICAL METHODS IN STUDYING THE ETHNOGENESIS OF THE BASHKIRS
Abstract
Ethnogenesis is considered, first of all, as an act of nature. Territorial landscape specifies occupations of an ethnic group, the mode of its life and culture, as evidenced mainly from archaeological and philological sources. The problem of the ethnogenesis of the Bashkir people should be considered as a whole, at the intersection of geography, biology, archaeology, philology, etc., while the influence of environment and the interaction of man with nature has not been taken into account, and as a result having become a subject of philology.
The author develops a critical approach to Rail Kuzeyev's and Niyaz Mazhitov's nomadic conceptions of the Bashkirs' ethnogenesis. He emphasizes the role of wild-hive beekeeping and that the history of this part of Bashkirs' occupations should be taken into consideration while studying the ethnogenesis of the people.
Key words: ethnogenesis, philological research methods, palaeolithic pictures, man and nature, landscape, the cave of Shulgan-tash (Kapova), the epic Ural-Batyr, wild-hive beekeeping, nomadic cattle-breeding, horse-breeding
Геродот, описывая в своей «Истории» различные народы в их природной среде обитания, наглядно показал, что зарождение и развитие этноса — это в первую оче-
редь явление природы. Ландшафт занимаемой территории в совокупности с флорой и фауной, климатическими условиями определяют род занятий этноса, образ его жиз-
ни, промыслы и хозяйство, постепенно формируют культуру возникшей этнической целостности. Ярким примером связи культуры башкирского этноса с окружающей природой является музыкальный инструмент ку-рай, изготавливаемый из стебля одноименного растения, растущего на Урале.
Подобный подход к этногенезу был развит и Л.Н. Гумилевым [I], но он применил его, в основном, для этносов, возникавших в эпоху Средневековья из слияния двух или более уже существовавших этнических образований. Однако, такие этносы формировались еще в каменном веке из разрозненных семей, имели совершенно иные механизмы консолидации. При этом именно природные факторы оказывали решающее влияние на этот процесс.
Однако исследование проблемы происхождения башкирского народа отрезано от объективных реальностей взаимодействия человека с природой, а опирается в основном на филологические методы.
В трудах известных историков А.-З. Ва-лиди, Р.Г. Кузеева, Н.А. Мажитова при изучении средневековых письменных источников во главу угла были поставлены слова-этнонимы: названия народа, племен и их ответвлений, а также связанные с ними топонимы — названия областей, рек, гор. Установилось убеждение: если есть места, названия которых имеют хоть какое-то сходство с этнонимом «башкорт», гидронимом «Яйик» или другими словами, имеющими отношение к башкирскому этносу, значит, эти люди (племена) непременно пришли оттуда на благодатный Урал и стали предками башкирского народа.
Вся история башкирского народа подразумевается обязательно пришлой извне, а культура — вторичной, заимствованной. Но еще в эпоху верхнего палеолита уральские пещеры были превращены местным населением в первобытные храмы. На стенах пещеры Шульган-таш (Каповой пещеры) древними художниками изображены рисунки животных, на которых охотились первобытные люди, и корзины для переноски мяса. Это были рисуночные (пиктографические) «письма к Богу» — так люди просили у Всевышнего удачной охоты, особенно, на ло-
шадей [2]. Это предпочтение возникло еще раньше, и на более ранних стоянках людей (XXX тыс. до н.э.) обнаруживалось преобладание костей лошади (55,5%) по сравнению с останками других животных [3, с. 35]. Тогда и возникли устойчивые системные связи, образовавшие этноценоз человека и лошади, характерный для башкир и их древних предков.
В эпоху палеолита зарождается и героический эпос башкирского народа «Урал-батыр» [4], в первой части которого рассказывается о жизни древнейших людей (предков башкир) в каменном веке.
В эпоху неолита здесь началось одомашнивание лошади. Об этом свидетельствуют находки костяных псалиев (элементов уздечки) в местных археологических памятниках. Найденные орудия деревообработки в памятниках этой эпохи свидетельствуют об активном изготовлении местным населением каких-то деревянных конструкций, которыми могли быть орудия охоты и рыбной ловли, лодки-долбленки. Возможно, именно эти орудия использовались при изготовлении примитивных бортей путем восстановления разоренных человеком или медведем диких дупел с пчелами [3, с. 83].
В начале эпохи бронзы Урал (с его открытыми месторождениями меди) совершил большой скачок в своем развитии. Здесь начали использовать лошадь в качестве транспортного и боевого средства. Не случайно греки и грекоязычные скифы называли уральское население аргиппеями, а ираноязычные — аримаспами, что означает одно и то же — коневоды (гиппо, аспа — лошадь, ар — человек). Геродот отмечал, что у этих людей сформировался единый образ жизни, связанный с природой Южного Урала [5, с. 242—244]. Все это свидетельствует о том, что в бронзовом веке на Урале уже существовал этнос (на наш взгляд, древних предков башкир), традиционным занятием которого было коневодство.
В бронзовом веке в Зауралье образовался религиозный центр мирового значения. Здесь на реке Б. Караганка на знатном погребении близ городища Синташта была построена девятиступенчатая пирамида, совершались обряды Тенгрианства, возможно, заро-
дился Зороастризм [6, с. 106] и было положено начало Авесте [7]. В эпос «Урал-батыр» вошли мифы, составившие основу этих древних религий. Это подтверждается и Библией, где в книге пророка Иезеркиля указывается, что люди, исполнявшие зороастрий-ский погребальный обряд, пришли на Ближний и Средний Восток, на «горы Израеле-вы» из «краев Севера». Кроме того, и в самой Авесте, распространенной на Иранском нагорье и в Средней Азии, сообщается, что зороастрийцы — пришельцы в этих местах, что существует А1гуапат уадапЬ — «прародина ариев», расположенная далеко на севере у истоков реки Ранха в холодном климате с «белым лесом» (надо полагать березовым). Река Ранха — Раа, как указывал еще М. Ломоносов «у древних писателей слывет Волга» [8, с. 232], а ее истоком в древности считались верховья Белой, откуда путешественники, купцы и паломники перебирались на истоки Уя, Миасса и далее на Тобол, Исеть, пересекая Уральские горы. Есть все основания полагать, что «прародиной ариев» была Страна городов на реке Б. Ка-раганка [9].
На Урале возникли металлургические центры, оставившие после себя топонимы: Ирендык, Иремель, Иретяш, означающие одно — плавильня (башк. иретеу — плавить). Выплавленный из руды и самородков металл обрабатывался кузнецами и ювелирами в центрах кузнечного дела. Появились мастерские переработки шкур, кожевенного и мехового производства на речках с названием Илек и Слак (башк. илэу — выделка шкур и шерсти, ыдлау — копчение шкур). Изготавливались различные шорные изделия, необходимые для коневодства — ведущей отрасли хозяйства древних предков башкир. Все это говорит о том, что башкирский этнос положил начало зарождению здесь уральской цивилизации.
С началом выплавки железа у уральского населения появились железные инструменты, позволявшие тонко обрабатывать дерево и делать деревянные изделия. Это позволило древним предкам башкир освоить новую производящую отрасль хозяйства — бортничество и встать на новую ступень пчеловодства, перейти от поиска диких дупел, за-
селенных пчелами, отбора из них меда и восстановления «дичков» к изготовлению новых рукотворных бортей, выдолбленных в стволе дерева. Бортничество стало еще одним традиционным их занятием, тесно связанным с природой Южного Урала [10].
Однако все эти факты не принимались во внимание исследователями этногенеза башкирского народа.
Известный этнолог Р.Г. Кузеев, следуя за Ахметзаки Валиди, взявшим за основу своей «Истории башкир» этноним «башкорт» [11], построил концепцию кочевнического происхождения башкирского народа [12]. Он основывался на средневековых письменных источниках, башкирских родословных летописях (шежере) и алтайских легендах и преданиях, игнорируя пласт башкирских эпических произведений, в т.ч. и эпос «Урал-батыр». По его мнению, в IX веке в степях Приаралья, на берегах Сырдарьи из печенежской среды выделились башкирские племена. Они якобы кочевали в сторону Северного Кавказа, Причерноморья.
Однако за истекшие 50 лет не выяснена причина, по которой башкирские племена якобы оставили благодатные степи, где пастбищный период длится почти круглый год, двинулись на холодный Урал, туда, где глубокие снега покрывают пастбища долгие полгода. Надо здесь отметить, что кочевники-скотоводы благодатную землю добровольно не покидают, за нее бьются, не щадя жизни. Но на сегодня в истории башкир нет ни их противников, ни полей сражений, ни погребений павших бойцов. Так и не найдено ни одной башкирской могилы в степях Причерноморья и на Северном Кавказе.
Сегодня уже можно определенно сказать, что на основе этой кочевнической концепции ни одну археологическую культуру исследователи так и не смогли связать с истоками башкирского этноса. На филологических материалах она обрывается. Как нет и связи важнейших элементов менталитета башкирского народа, бортничества, например, с кочевниками (предками башкир).
Выявились лишь противоречия в вопросах взаимодействия башкир с окружающей средой, их хозяйственной деятельности, тесно связанной с наполняемым ландшафтом.
Р.Г. Кузеев так указал основу своего подхода: «Этнические общности всех типов являются категориями историческими, которые формируются на базе общности ряда постоянно развивающихся признаков (главные из них язык, территория, культура, хозяйственно-экономическая жизнь), значение и выразительность которых на различных стадиях социально-экономического развития общества неодинаковы».
Р.Г. Кузеев считал, что на ранних этапах развития этноса ведущее консолидирующее значение принадлежит языковым, культурным и территориальным связям, а хозяйственно-экономические связи обретают возрастающее значение лишь в эпоху классового развития. С этим утверждением невозможно согласиться.
На наш взгляд, совместная охота или иная общая хозяйственная деятельность, обусловленная жизненной необходимостью, всегда первичны по отношению к сближению языков. Отдельные семьи, группы людей искали встречи друг с другом и сближались не для того, чтобы найти общий язык и пообщаться, а для коллективной охоты и натурального обмена. А затем уже находился общий язык. Это подтверждается и древними источниками. Например, Геродот, упоминая в своей «Истории» аргиппеев [5, с. 242—244], отметил, что их семь племен, говорящих на семи (!) языках. Но в то же время, аргиппеи уже составляли известный во внешнем мире единый этнос с общим образом жизни, одинаковым типом хозяйства, жилищ, продуктов питания, традиций и верований. Общий язык у них во времена Геродота лишь начинал формироваться.
Трудно согласиться и с определением об этносе, как категории исторической. Этнос и его зарождение — это, в первую очередь, явление природы, а затем уже результат социально-политических событий. Такие события сами по себе предполагают уже участие в них коллективов людей, близких по родству, образу жизни, т.е. являются вторичными по отношению к процессу возникновения этноса. Поэтому мы считаем, что в образовании и формировании нового этноса главную роль играют факторы естественно-природные, а не историко-филологические.
По Кузееву, древнебашкирские племена двинулись на запад в Прикаспий и на Северный Кавказ по северу Туранской низменности, по полупустыням, где пески чередуются с солончаками, в условиях нехватки воды. Казахи и по сей день кочуют в этих местах, перевозя на верблюдах своих людей и домашний скарб. И вот еще одно противоречие — верблюда нет в памяти башкирского народа (ни в песнях, ни в преданиях, ни в легендах, ни в эпических произведениях), также нет ни пустынь с вечной нехваткой воды, а всюду воспеваются кони, уральская природа, полноводные уральские реки, горы, леса.
Но главное противоречие кочевнической гипотезе — башкирское бортничество, несовместимое с образом жизни степных скотоводов. Борти — это лесная недвижимость, а бортничество характерно лишь для лесных оседлых народов. Известный этнограф С.И. Руденко, описавший многовековую жизнь башкирского народа на лоне уральской природы в своей книге «Башкиры», отметил: «Принимая во внимание историческое прошлое Башкирии, никак нельзя согласиться с мнением, будто бы кочевое скотоводство издревле было основным занятием всех башкир. Природные условия страны благоприятствовали занятию звероловством, птицеловством, бортничеством и рыболовством — занятиями, связанными с оседлым образом жизни» [13, с. 57].
Кочевническая концепция происхождения башкирского народа могла бы найти подтверждение, если бы древнебашкирские племена принесли бортничество на Урал с Алтая, Средней Азии, Северного Кавказа или заимствовали его у местных финно-угорских народов. Но наши исследования показали, что в дикой природе Сибири пчелы в дуплах деревьев не живут [14, с. 240; 15, с. 66, 67]. В Сибири пчеловодство началось сразу с колодных ульев, стоящих на земле. Бортничеством народы Сибири, в т.ч. тюрки, не занимались. Не было бортничества ни в Средней Азии, ни на Северном Кавказе. В Средней Азии пчел разводили в ульях, сделанных из глины (сапетках), а на Кавказе они гнездятся в расщелинах скал.
Тогда возникает вопрос — может быть, придя на Урал и его предгорья, башкиры переняли навыки бортничества от местных финских или угорских народов?
Конечно, сходства в бортничестве, например, черемис и башкир были, но в основном в терминах, что свидетельствовало больше о взаимном влиянии языков. Однако способы работы на бортных деревьях, приспособления для этого, а главное, конструкции бортей резко отличались. Башкиры работали на борти, стоя на подставке для ног, привязанной к стволу дерева и называемой «элэнге» («элянге»), также как и стремя у седла. А черемисы работали на бортевом дереве сидя на специальной доске. Их основной бортный ремень кирам, используемый для подъема по стволу дерева, имел узлы и петли, чего не было у его башкирского аналога, сплетенного из тонких ремней.
Башкиры для подъема по дереву к дуплу, заселенному пчелами, изобрели свой совершенно оригинальный способ, нигде в мире не применяемый. Они с помощью одного лишь ремня кирама, охватывающего кольцом ствол и бортника, почти бегом поднимались к рукотворному дуплу.
Надо отметить, что глубокой осенью, вернувшись в зимовья, башкиры уже при холодах отправлялись в леса, осматривали борти и забирали мед.
Так что и здесь преемственность бортничества башкир от других народов Преду-ралья и Поволжья пока не обнаружена. Надо отметить, для изготовления бортей нужны достаточно острые и твердые инструменты деревообработки. А они появились лишь в эпоху железа, причем на горнолесном Урале гораздо раньше, чем у народов Поволжья. Все факторы говорят о том, что бортничество башкир началось и развивалось вместе с этносом, с появлением железных инструментов деревообработки, в условиях тесного общения с природой Южного Урала [10].
Академик АН РБ Н.А. Мажитов при построении своей гипотезы на передний план выдвигает лингвистические построения, вставляя между ними алтайские мифы и легенды.
Он заявляет, что «своеобразным ключом к новому пониманию древнейших этапов истории Южного Урала является название реки Яик» [16]. Далее он пишет: «Об этом убедительно свидетельствует сохранение у современных башкир Оренбуржья родовых названий (этнонимы) «йайык», «йайык-субый», «йайык-сыбы-мен», «йайык-себен». Исследователи особо подчеркивают, что в слове «йайык» четко подразумевается его подро-довое значение, но оно стало использоваться и как гидроним. Это, конечно, свидетельствует о древнем происхождении этого слова, восходящем к этнониму «даик» времен Геродота и Птоломея. Таким образом, между геродотовско-птолемейскими даями и современными башкирами, несмотря на разницу по времени в две тысячи лет, четко прослеживается прямая генетическая связь» [16, с. 11].
Однако древние письменные источники не содержат сведений об этносе «даик». У Геродота и Птолемея упоминаются кочевые племена под этнонимом «даи». Н. Мажитов в след за К. Смирновым к этнониму «даи» вольно добавляет букву «к» и получает этноним «даик» (близкое слово гидрониму «Йайык», т.е. р. Урал). Отметим, что употребляется здесь искаженное башкирское название реки, правильное — Яйьгк (Яик) [17, с. 206], оно не имеет отношения к даям, на территории Исторического Башкортостана более десятка рек имеют название Ик, Ык (на языке древних башкир означало «вода», «река», в современном башкирском языке сохранилось в виде ысык «роса»).
«Яйык» образовалось из двух слов, первое — яй (тихая, медленная), употребляется в башкирском языке для характеристики скорости течения: «Яй агышлы йылга» — «река с тихим течением» [18, с. 779], второе — ык (река). В словосочетании получается тихая река, что соответствует характеру течения в средней и нижней части русла.
Обратимся теперь к древним источникам. Геродот в своей «Истории» (V в. до н.э.) упоминает даев как персидское кочевое племя, бывшее под властью царя Кира [5, с. 242— 244], а реки с названием Даикс или хотя бы похожим на него в его «Истории» нет. Может быть, он не знал об этой реке? Нет,
знал, только представлял ее в несколько ином виде.
В VI в. до н.э. персидские цари-ахеме-ниды Кир и Дарий совершили завоевательные походы на север и вытеснили из Средней Азии саков, массагет и кочевые племена скифов. Интересна в этом плане точка зрения известного археолога А. Таирова: «Политические события в Средней Азии, прежде всего вокруг Хорезма, вынудили номадов Южного Приаралья не только покинуть свои зимовочные территории на Устюрте, но и перенести политический, экономический и культурный центр своего племенного объединения и родовые могильники с юга на север, в степи Южного Приуралья. Здесь, на Илеке, с конца VI в. — начала V в. до н.э. возникают крупные некрополи родоплемен-ной верхушки» [19].
Именно этим объясняется резкое и многократное увеличение здесь курганных могильников, в т.ч. «царских», богатых золотыми изделиями, как например, Филиппов-ские курганы. Здесь, по нашему убеждению, располагалась «столица» — центр обширной страны массагетов. Поэтому русло реки в то время было известно от Каспийского моря по Илеку, а верховья реки Яик считались как бы правым притоком. Поэтому и вся река называлась Илек. В «Истории» Геродота она обозначена как Лик.
Таким образом, по Геродоту «даи» были в составе Персидской державы, а река Яик называлась не «Даик», а Илек — по ее левому притоку. Такого же мнения придерживается и В.П. Путенихин — известный энциклопедист по источникам от древних авторов о природе Урало-Поволжья [20, с. 91].
Отметим, что у реки Яик были и другие названия, также не имеющие ничего общего с даями. Согласно сочинению араба Ид-риси (XII в.), написанному по сообщениям викингов-норманов, река называлась Сукан, как и горный хребет, вдоль которого она течет в верхнем течении [21, с. 123]. «Су-кан» — повелитель, бог воды.
Это подтверждает утверждение Н. Ма-житова о возникновении мифов о покровителе водной стихии Йайык-хане на Южном Урале. Надо отметить, что публикация им этих мифов в указанной статье [16], безус-
ловно, обогатит наши представления о древних верованиях башкир.
Обратимся и к персидским источникам. В Персепольской надписи царя Ксеркса, сына Дария и внука Кира по матери даи и вовсе упомянуты как «дахи».
Древнегреческий географ Страбон, живший в начале нашей эры, локализует район проживания даев в Прикаспийской низменности и в низовьях Сырдарьи. Кроме того, Страбон перечисляет родовые подразделения даев: «Из даев одни называются апар-нами, другие — ксанфиями и третьи — пис-сурами...» [22, с. 313]. Как видим, эти этнонимы не имеют никакого сходства с родовыми названиями оренбургских башкир, указанными Н.А. Мажитовым. Это типичные иранские этнонимы. Птолемей указал на своей карте реку Яик как Даикс. Он упоминает и о племенах даев (не даик!), но отдельно, без всякой привязки к этой реке, в части того, что даи участвовали в боях с Александром Македонским в Средней Азии. Таким образом, проживание «даев» на берегах реки Яик в древних источниках не отмечается.
Н. Мажитов убежденно полагает, вслед за профессором К. Смирновым, что название реки Яик произошло от этнонима «даи» через созданное ими «даик», и что якобы это нашло отражение на карте Птолемея. Однако это предположение ничем не подтверждается.
На сегодня не известно ни единого идентификационного признака даев. Ничего, кроме названия.
Ни один археологический памятник Южного Урала до настоящего времени не идентифицирован как принадлежащий даям. Нияз Абдулхакович недавно опубликовал статью под названием «Согласно Геродоту и Страбону» [23], однако цитат из их трудов в ней не оказалось. Но есть интерпретации древних текстов: «Согласно сведениям античных (Геродот) и римских (Страбон) авторов, самой многочисленной и ведущей группой в составе населения Южного Урала указанного века (раннежелезного. — Р.В.) были племена даи-даик...» [23, с. 30].
Автор начинает свою статью с замечания в адрес своих коллег-археологов, спе-
циализирующихся на памятниках раннеже-лезного века Южного Урала. Он пишет, что Геродот, Страбон и Клавдий Птолемей «в качестве ведущих этнических групп в составе населения Южного Урала раннего железного века называют даев-даиков, а археологи этническую принадлежность памятников этого времени определяют как савромат-скую и сарматскую».
Н. Мажитов определил даев создателями башкирского эпоса «Урал-батыр»: «Творцами эпоса «Урал-батыр», по нашему мнению, были тесно связанные своим происхождением с народами Средней Азии (Приаралье, Хорезм) кочевые племена Южного Урала раннежелезного века даи» [16; 23].
И далее он пишет: «Будучи знатоками религиозно-философской литературы народов Ближнего, Среднего Востока и Средней Азии, племена даев многие сюжеты их фольклора адаптировали (приспособили) к идеологическим условиям племен Южного Урала и создали шедевр фольклора башкирского народа — героический эпос «Урал-батыр».
С этим его утверждением невозможно согласиться по следующим причинам: в эпосе «Урал-батыр» есть сходства и с Библией, и с мифами Древней Греции [24], не имеющими никаких связей с даями. Они, люди раннежелезного века, никак не могли описать образ жизни древнейших предков башкир в каменном веке; также и пещерных львов, обитавших на Урале в эпоху верхнего палеолита. Даи не могли знать древние верования башкир с девушкой-лебедью Хомай, богом птиц Самрау и верховным богом Тен-гре. Кочевникам-скотоводам, живущим в степи, неведомы жизнь пчелиной семьи, рои пчел, их матка, упомянутые в эпосе. Таким образом, кочевники даи не могли быть сочинителями эпоса «Урал-батыр», он создавался древними предками башкирского народа на протяжении всей его истории, начиная с эпохи верхнего палеолита.
Созвучие названий кочевого племени даи и реки Яик (Йайык) не может быть основанием для утверждения генетического родства между даями и башкирами. В предлагаемой Н. Мажитовым родственной связи, также как и в гипотезе Р. Кузеева, нет места
башкирскому бортничеству. Если Н. Мажи-тов обнаружил генетическое родство между даями и башкирами, то ему следует и ответить на вопрос: как кочевники-скотоводы даи оказались в лесу, научились играть на ку-рае, стали лесными бортниками и где они освоили навыки этого промысла? Ведь ни в Средней Азии, ни на Прикаспийской низменности, ни в Персии, где проживали даи, курай не растет и население бортничеством не занималось, а преемственности бортничества от соседних народов Поволжья и Урала, как показано выше, не было.
Вопрос о противоречии между кочевнической концепцией происхождения башкирского народа и лесными недвижимыми бортями башкир ставился нами и перед Р.Г. Кузеевым. Попыткой разрешения этого вопроса был наш совместный доклад на Международной конференции «Традиционная этническая культура и народные знания» [15]. Однако это противоречие не нашло разрешения в рамках его кочевнической концепции. Стремясь как-то совместить предполагаемый им кочевой образ жизни башкир с лесными уральскими бортями, он выдвинул нежизненную идею о уральско-аральском цикле ежегодного кочевания, считая, что весной и летом, во время пребывания на Урале, башкиры могли заниматься бортничеством. Но эта идея не нашла подтверждения в источниках. Более того, в источниках однозначно указывалось на то, что отбор меда бортниками на Урале производился обычно в холодное время, глубокой осенью [10], когда башкиры должны были приближаться к Аральскому морю-озеру или уже быть на его берегах.
Стремление исследователей к «тюркиза-ции» и «иранизации» ранних этапов башкирской истории приводит к полному игнорированию бортничества. Так, во 2-м и 3-м томах «Истории башкирского народа», недавно увидевших свет и охватывающих период средневековья, бортничеству посвящены в сумме две страницы, написанные авторами, далекими от исследования бортничества и не имеющими публикаций по этой теме. Важнейшая сторона жизни башкирского народа на протяжении всей его истории, известная всему миру благодаря баш-
кирскому меду, описана пятью предложениями, без всякой привязки к погодным условиям, цветению медоносных растений и другим связям этноценоза башкир с пчелами [25, с. 376; 26, с. 255].
Борти — лесная недвижимость и люди, работающие с ними, не могут быть степными кочевниками, как и их предки. Концепции происхождения башкирского народа, развитые Р. Кузеевым, Н. Мажитовым и др. (на основе филологических методов), в предки башкирского народа определяют степных кочевников, печенегов-тюрков и выходцев из Персии — кочевых племен даев соответственно. Но бортничество башкир оказывается непреодолимым противоречием — ни те, ни другие бортничеством не занимались. Более того, инструменты бортничества, как материальная часть культуры башкир, развивают башкирскую историю в древность, в археологию. Найденные в памятниках бах-мутинской и караякуповской культур, они проникают в угорский мир [10, с. 17—21] и еще дальше — вглубь тысячелетий, в неолит, к каменным орудиям деревообработки [3].
ЛИТЕРАТУРА
1. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. — М.: ACT, 2001.
2. Ляхницкий Ю.С. Сокровище палеолита. — Уфа: Китап, 2008. — 188с.: ил.
3. История башкирского народа. В 7 т. T. 1. — М.: Наука, 2009.
4. Урал-батыр. Башкирский народный эпос. -Уфа: Китап, 2005. — 296 с.
5. Геродот. История. — М.: Изд-во ACT, 2006.
6. Мажитов H.A. Зороастризм // Башкирская энциклопедия. В 7 т. T. 3. — Уфа, 2007.
7. Вахитов Радик. Цивилизация Быка на Урале // Ватандаш. — 2013. — №10. — С. 81—101.
8. Ломоносов М. Избранная проза. — 2-е изд. доп. — М.: Сов. Россия, 1986.
9. Зданович Г.Б. Аркаим: арии на Урале. Гипотеза или установленный факт? // Фантастика и наука. Международный ежегодник. — М., 1992. — Вып. 25.
10. Вахитов Р.Ш. Пчелы и люди. — Уфа: Башк. кн. изд-во, 1992. — 228 с.: ил.
11. Ахметзаки Валиди Тоган. История башкир / пер. с турец. А.М. Юлдашбаева. — Уфа: Китап, 2010. — 352 с.
12. Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа. - М.: Наука, 1974. - 570 с.
13. Руденко С.И. Башкиры. Историко-этнографи-ческие очерки. — Уфа: Китап, 2006.
14. Новейшее землеописание Российской империи, сочиненное Зябловским, Санкт-Петербурско-го педагогического института экстраординарным профессором. — СПб., 1807.
15. Кузеев Р.Г., Вахитов Р.Ш. Зарождение башкирского бортничества в процессе освоения новой среды обитания // Материалы международной конференции «Традиционная этническая культура и народные знания». — М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 1994. — С. 66—67.
16. Мажитов Нияз. Даики в этногенезе башкирского народа// Ватандаш. — 2013. — № 9. — С. 3—28.
17. Словарь топонимов Республики Башкортостан. — Уфа: Китап, 2002.
18. Словарь башкирского языка. Т. 2. — М.: Русский язык, 1993.
19. Саки Приаралья в степях Южного Зауралья // Южный Урал и сопредельные территории в скифо-сарматское время. — Уфа: Гилем, 2006.
20. Путенихин В.П. Природа Урало-Поволжья в источниках. — Уфа: Гилем. 2011.
21. Коновалова И.Г. Восточная Европа в сочинении ал-Идриси. — М.: Восточная литература, РАН, 1999.
22. Страбон. География. — М.: Олма-прессин-вест,2004.
23. Мажитов Нияз. Согласно Геродоту и Страбо-ну // Ватандаш. — 2014. — № 4. — С. 30—39.
24. Вахитов Р.Ш. Что общего между эпосом «Урал-батыр» и мифами Древней Греции? // Проблемы востоковедения. — 2012. — № 2 (56). — С. 95—103.
25.История башкирского народа. В 7 т. Т. 2. — Уфа: Гилем, 2012.
26. История башкирского народа. В 7 т. Т. 3. — Уфа: Гилем, 2011.
27. Вахитов Радик. Этногенез башкирского народа и биосфера Урала // Ватандаш. — 2013. — №7. — С. 158—181.
REFERENCES
1. Gumilev L.N. Etnogenez i biosfera Zemli [Ethnogenesis and Terrestrial Biosphere]. Moscow, AST Publ., 2001 (In Russ.).
2. Lyakhnitsky Yu.S. Sokrovishche paleolita [Treasure of the Paleolithic Age]. Ufa, Kitap, 2008. 188 p. (In Russ.).
3. Istoriia bashkirskogo naroda. V 7 t. T. 1 [The History of the Bashkir People. In 7 Vol. Vol. I], Moscow, Nauka Publ., 2009 (In Russ.).
4. Ural-batyr. Bashkirskii narodnyi epos [Ural-Batyr. The Bashkir Folk Epic]. Ufa, Kitap Publ., 2005. 296 p. (In Russ.).
5. Herodotus. Istoriia [History]. Moscow, ACT Publ., 2006 (In Russ.).
6. Mazhitov N.A. Zoroastrizm [Zoroastrianism]. In: Bashkirskaia entsiklopediia. V 7 t. T. 3 [Bashkir Encyclopaedia. In 7 Vol. Vol. 3]. Ufa, 2007 (In Russ.).
7. Vakhitov Radik. Tsivilizatsiia Byka na Urale [Bull Culture in the Urals]. Vatandash — Compatriot, 2013, no. 10, pp. 81-101 (In Russ.).
8. Lomonosov M. Izbrannaiaproza [Selected Prose]. 2nd Ed. M., Sov. Rossiia Publ., 1986 (In Russ.).
9. Zdanovich G.B. Arkaim: arii na Urale. Gipoteza ili ustanovlennyi fakt? [Arkaim: The Aryans in the Urals. Is it a Hypothesis or Proved Fact?]. In: Pantastika i nauka. Mezhdunarodnyi ezhegodnik. Vyp. 25 [Fantasy and Science. International Annals. Issue 25]. Moscow, 1992 (In Russ.).
10. Vakhitov R.Sh. Pchely i liudi [Bees and People]. Ufa, Bashkir Publishing House, 1992. 228 p. (In Russ.).
11. Akhmetzaki Validi Togan. Istoriia Bashkir [History of the Bashkirs]. Transl. from Turkish by A. Yuldashbaev. Ufa, Kitap Publ., 2010. 352 p. (In Russ.).
12. Kuzeyev R.G. Proiskhozhdenie bashkirskogo naroda [Ethnogenesis of the Bashkir Nation]. Moscow, Nauka Publ., 1974. 570 p. (In Russ.).
13. Rudenko S.I. Bashkiry. Istoriko-etnograficheskie ocherki [The Bashkirs: An Historical and Ethnographical Outline]. Ufa, Kitap Publ., 2006 (In Russ.).
14. Noveishee zemleopisanie Rossiiskoi imperii, sochinennoe Ziablovskim, Sankt-Peterburskogo pedagogicheskogo instituta ekstraordinarnym professorom [New Descriptive Geography of the Russian Empire by Zyablovskiy, Professor of Saint Petersburg Pedagogical Institute]. Saint Petersburg, 1807 (In Russ.).
15. Kuzeyev R.G., Vakhitov R.Sh. Zarozhdenie bashkirskogo bortnichestva v protsesse osvoeniia novoi sredy obitaniia [The Origin of Bashkir Wild-Hive Beekeeping While Reclaiming New Environment]. In: Materialy mezhdunarodnoi
konferentsii «Traditsionnaia etnicheskaia kul'tura i narodnye znaniia [The Proceedings of the International Conference "Traditional Ethnic Culture and Folk Knowledge"]. Moscow, the RAS Institute of Ethnology and Anthropology Publ., 1994, pp. 66-67 (In Russ.).
16. Mazhitov Niyaz. Daiki v etnogeneze bashkirskogo naroda [The Daiks in the Ethnogenesis of the Bashkir People]. Vatandash — Compatriot, 2013, no. 9, pp. 3—28 (In Russ.).
17. Slovar' toponimov Respubliki Bashkortostan [A Dictionary of Toponyms in the Republic of Bashkortostan]. Ufa, Kitap Publ., 2002 (In Russ.).
18. Slovar'bashkirskogo iazyka. T. 2 [A Dictionary of the Bashkir Language. Vol. 2]. Moscow, Russkii Iazyk Publ., 1993 (In Russ. and Bashkir).
19. Saki Priaral'ia v stepiakh Iuzhnogo Zaural'ia [The Saka from Aral Sea Region in the Steppes of the South Trans-Urals]. In: Iuzhnyi Ural i sopredel'nye territorii v skifo-sarmatskoe vremia [The South Urals and Adjacent Territories during the Scythian and Sarmatian Epoch]. Ufa, Gilem Publ., 2006 (In Russ.).
20. Putenikhin V.P. Priroda Uralo-Povolzh'ia v istochnikakh [Nature of the Urals and Volga Region in Literary Sources]. Ufa, Gilem Publ., 2011 (In Russ.).
21. Konovalova I.G. Vostochnaia Evropa v sochinenii al-Idrisi [Eastern Europe in the Work by al-Idrisi]. Moscow, Vostochnaia Literatura Publ., the Russian Academy of Sciences, 1999 (In Russ.).
22. Strabo. Geografiia [Geography]. Moscow, Olma-pressinvest Publ.,2004 (In Russ.).
23. Mazhitov Niyaz. Soglasno Gerodotu i Strabonu [According to Herodotus and Strabo]. Vatandash — Compatriot, 2014, no. 4, pp. 30—39 (In Russ.).
24. Vakhitov R.Sh. Chto obshchego mezhdu eposom «Ural-batyr» i mifami Drevnei Gretsii? [What is the Common between the Epic Ural-batyr and Ancient Greek Myths?]. Problemy vostokovedeniia — The Problems of Oriental Studies, 2012, no. 2 (56), pp. 95—103 (In Russ.).
25. Istoriia bashkirskogo naroda. V 7 t. T. 2 [The History of the Bashkir People. In 7 Vol., Vol. 2]. Ufa, Gilem Publ., 2012 (In Russ.).
26. Istoriia bashkirskogo naroda. V 71. T. 3 [The History of the Bashkir People. In 7 Vol. Vol. 3]. Ufa, Gilem Publ., 2011 (In Russ.).
Об авторе
Вахитов Радик Шакирович (р. 17.08.1948, РБ, РФ) — краевед. Канд. технических наук (1975), доцент (1979). В 1971 г. окончил УАИ, аспирантуру БФАН СССР, защитил кандидатскую диссертацию по спецтеме (1974). В 1977— 1989 гг. доцент УГАТУ, далее конструкторская работа. Автор более 100 статей на русском и башкирском языках в журналах «Ватандаш», «Проблемы востоковедения», «Агидель», «Бельские просторы», «Пчеловодство», «Башкортостан кызы!» и республиканских газетах.
Главные направления научных исследований: образование многонациональной и многоконфессиональной России путем присоединения Башкортостана к Московскому государству; история бортничества башкир; этногенез башкирского народа; эпос «Урал-батыр; жизнь и борьба Салавата Юлаева, его шежере и современные потомки.
Соч.: Пчелы и люди. Уфа, 1992; Под крыло двуглавого орла. Уфа, 2007; От Урал-батыра до Салавата Юлаева. Уфа, 2009; Историко-культурный атлас «Башкортостан» (раздел «Бортничество»). М., 2007; Мой Салават. Уфа, 2014. Лауреат премии Правительства Республики Башкортостан им. Шагита Худайбердина (2008).
About the Author
Radik Sh. Vakhitov (b. August 17, 1948, the Republic of Bashkortostan, the Russian Federation), local historian. Cand.Sc. (Engineering Sciences) (1975), associate professor (1979), graduating from Ufa Aviation Institute in 1971 did a postgraduate course at the Bashkir Branch of the Academy of Sciences of the USSR, in 1974 defended his thesis for a candidate's degree; in 1977—1989 an associate professor at Ufa State Aviation Technical University, then has been engaged in engineering activity; the author of more than 100 articles published in Russian and Bashkir in the Vatandash @Compatriot), The Problems of Oriental Studies, Agidel, Belskie prostory, Pchelovodstvo, Bashkortostan kyzy journals and republican press.
The main research area: the formation of polyethnic and polyconfessional Russia through Bashkortostan's Incorporation into Muscovy, the history of wild-hive beekeeping among Bashkirs, the ethnogenesis of the Bashkir people, the epic Ural-Batyr, Salavat Yulaev's life and struggle, his genealogic tree and descendants of nowadays.
Scholarly works: Bees and People. Ufa, 1992 (in Russ.); Under the Wing of the Two Headed Eagle. Ufa, 2007 (in Russ.); From Ural-batyr to Salavat Yulaev. Ufa, 2009 (in Russ.); Bashkortostan Historical and Cultural Atlas (the Part Wild-Hive Beekeeping). Moscow, 2007 (In Russ.); My Salavat. Ufa, 2014 (In Russ.).
Radik Vakhitov is the winner of the Shagit Khudaiberdin State Prize of the Republic of Bashkortostan (2008).
К сведению читателей
Вышла книга:
Миркин Б.М., Наумова Л.Г. Краткий энциклопедический словарь науки о растительности. — Уфа: Гилем, Башк. энцикл., 2014. — 288 с.
Словарь содержит более 200 статей о понятиях и терминах науки о растительности, экологии и агроэкологии. Общее число обсуждаемых терминов — более 500. Красной нитью «Словаря» являются концепции континуума и полимодельного понимания растительного сообщества. Обсуждаются вопросы популяционной экологии растений, экологии видов и проблема видового богатства растительных сообществ. Рассматриваются теория классификации растительных сообществ, формы динамики растительности, феномены инфраценотического уровня организации растительности — флоры, континуумы, территориальные единицы. Специальное внимание уделено синтаксономии растительности Башкортостана и России. Приведена краткая характеристика основных классов растительности Башкортостана.
Предназначена для специалистов в области геоботаники, экологии, лесной экологии, сельскохозяйственной экологии. Книга будет полезна преподавателям, аспирантам, магистрантам и студентам классических, педагогических и сельскохозяйственных университетов.
Б.М. МИРКИН Л.Г. НАУМ ПИЛ
СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ
ОСНОВНЫХ КОНЦЕПЦИЙ ПАУКИ О РАСТИТЕЛЬНОСТИ
