CC BY
71
И. М. Михайлова
О ПЕРЕВОДЧЕСКОЙ СТРАТЕГИИ Е. В. ВИТКОВСКОГО (ПЕРЕВОДЫ С НИДЕРЛАНДСКОГО ЯЗЫКА)
Лингвистический анализ стихотворных переводов представляет собой интереснейшую область переводоведения, которой отдавали и продолжают отдавать дань многие замечательные филологи1. К числу наиболее ранних образцов языковедческого подхода к переводному тексту принадлежит статья Л. В. Щербы «„Сосна“ Лермонтова в сравнении с ее немецким прототипом» (1926)2. В наши дни разработка объективных методов изучения переводов привела к формированию самостоятельной отрасли переводоведения — «научной критике перевода»3. Базой «научной критики перевода» является лингвистический анализ переводного текста, включающий его детальное сопоставление с оригиналом по всем уровням языковой структуры (от фонетического до синтаксического) с учетом литературоведческого и культурологического аспектов. Цель такого сопоставления — выявить с максимально возможной полнотой, какие элементы исходного художественного целого переданы, а какие не переданы в переводе, какие элементы подверглись трансформации, и, наконец, какие новые единицы (смысловые, стилистические, формальные) были добавлены в переводной текст ради рифмы и размера. Общая направленность этих опущений, замен и добавлений составляет «поэтику переводчика», его индивидуальную «переводческую стратегию». Данное понятие охватывает все изменения, вносимые переводчиком в текст, как намеренные, так и неосознанные: «Переводческую стратегию можно представить себе как систему взаимодействий когнитивно-эмоциональных факторов понимания и переводческой установки, направленную на решение практических задач по созданию художественного подобия оригиналу на другом языке»4. Изучение переводческой стратегии мастеров перевода в разные эпохи представляет интерес для всех, кто сам занимается стихотворным переводом, как с теоретической (переводоведческой и литературоведческой), так и с практической точки зрения.
Как показали последние исследования, нидерландская поэзия переводится на русский язык на протяжении уже более трех веков5. Из десятков переводчиков, перелагавших нидерландские стихи для русских читателей6, особенно велика заслуга двух поэтов: первопроходца эпохи романтического перевода П. А. Корсакова (1790-1844) и нашего современника Е. В. Витковского, мастера, впервые по-настоящему открывшего для россиян творчество классиков нидерландской литературы Йооста ван ден Вондела (1587-1679) и Константейна Хейгенса (1596-1687).
Если о переводах П. А. Корсакова с нидерландского языка существует обширная литература7, то принципы перевода нидерландской поэзии Е. В. Витковским до сих пор, насколько нам известно, достаточно подробно не рассматривались8.
Для выявления переводческой стратегии Е. В. Витковского в данной статье использован его перевод оды Йооста Ван ден Вондела «Рейн» (1630), который впервые увидел свет в 1974 г. в томе «Европейские поэты Возрождения» из серии «Библиотека всемирной литературы», а позднее был переиздан еще дважды9.
© И. М. Михайлова, 2008
Ода «Рейн» состоит из восемнадцати строф по десять строк, т. е. всего насчитывает 180 строк. Десятистишная строфа — классическая форма, в которой писались и пишутся оды («одическая строфа»)10. Для анализа были выбраны первая, пятая и шестая строфы.
Первая строфа (сначала приводится оригинал, затем, курсивом, дословный перевод, ниже — перевод Е. В. Витковского) задает тон всей оде:
1 Doorluchte Rijn, mijn soete droom,
Van waer sal ick u lof toesingen?
Mijn treckende geboortestroom,
Ghy koomt uit Zwitsersche Alpes springen,
5 Als hoofdaer der begaefde Euroop.
De Donau, uw afkeerigh broeder,
Nam Oostwaert op syn’ snellen loop,
Ghy Noordwaert; doen een selve moeder,
Begort van regen ys en sneeuw,
10 V baerde voor soo menige eeuw.
1 Светлейший Рейн, мой сладкий сон/мечта,
С чего начать твое восхваление?
Моя текущая/привлекающая родная река,
Ты берешь начало из Швейцарских Альп,
5 Как главная артерия богатой Европы.
Дунай, твой отвернувшийся от тебя брат,
Побежал быстро на восток,
А ты на север, когда одна и та же мать,
Оплодотворенная дождем, льдом и снегом,
10 Родила вас на столь многие века.
1 Светлейший Рейн, мечта моя,
Тебя хвалой восславлю новой.
С высоких Альп твоя струя Артерией материковой 5 Прыжками пролагает путь.
Дунай, твой брат, с тобой простился,
Решил к востоку повернуть,
А ты — на север устремился.
Снега, туманы, облака 10 Вас сотворили за века.
Переводчик сохраняет размер подлинника (четырехстопный ямб), что логично, т. к. русская ода также подразумевает этот размер. Переводчик сохранил и вонделевскую схему рифмовки (aBaBcDcDee), которая звучит как вариация канонической рифмовки русских од (чаще всего AbAbCCdEEd). Переводчик блестяще сумел найти рифмующиеся слова, согласующиеся с содержанием строфы. В целом перевод первой строфы звучит как превосходное русское стихотворение.
Общего благоприятного впечатления не нарушают две несущественные неточности. А именно, перевод глагола springen, имеющего в 4-й строке значение «(о воде) бить ключом», «брать начало» (откуда развилось сущ. oorsprong «происхождение»), словосочетанием «прыжками пролагает путь», связанный с более частотным значением этого
глагола «прыгать». Кроме того, своеобразный «англицизм» кроется в понимании 10-й строки: voor eeuwen означает «на века» (т. е. чтобы вы существовали еще много веков), а не «за века» (ср. англ. for centuries «на протяжении веков»).
Данная строфа — редкий случай рифмованного перевода без каких-либо добавлений, что говорит о высочайшей квалификации и редком даре переводчика. Пропусков же избежать невозможно хотя бы потому, что русские слова длиннее нидерландских: оригинал насчитывает 45 знаменательных слов, а перевод только 33. При сравнении нидерландских и русских слов по частям речи выясняется, что опущены в первую очередь прилагательные: zoete «сладкая», begaafd «богатая», afkerig «отвернувшийся», snelle «быстрое», а также Zwitserse «Швейцарские». Из существительных в переводе отсутствует лишь два: geboortestroom «река, на которой я родился» и moeder «мать» (Europa «Европа» переведено с использованием приема генерализации как «материк, материковый»). Из всех этих опущений наибольшей потерей представляется слово geboortestroom «родная река»: текст лишился личностной тональности. Утрата прилагательных, на наш взгляд, урона художественному целому не наносит.
Поскольку ода «Рейн» — это не объективное повествование, а лирическое объяснение в любви родной реке, большую роль играют местоимения ik «я», (mij, mijn «мне, мой») и gij «ты» (u, uw «тебя, твой»). Частота этих местоимений в переводе первой строфы сохранилась.
Ода «Рейн» — настоящий барочный текст: она содержит филигранную игру слов, двусмысленность, изящные метафоры. Причем важнейший прием Вондела, имеющий философскую подоплеку, — это прием олицетворения природных явлений (в данном случае Рейна и других элементов физической географии), в целом характерный для XVII века11. В первой строфе олицетворение проявляется в шести моментах: (1) «я» обращается к реке, используя местоимение второго лица «ты»; (2) «я» задает реке вопрос; (3) в 6-й строке эксплицитно говорится о брате Рейна; (4) в 8-й о его матери; (5) в 9-й имплицитно об отце («оплодотворенная»); (6) в 10-й в применении к братьям Рейну и Дунаю используется «человеческий» глагол: [мать вас] «родила». В переводе исчезло более половины этих моментов, а именно (2), (4), (5) и (6), в результате чего ослаб антропоморфизм центрального образа.
Второй стилистический прием — использование риторических вопросов, третий — игра слов. Риторический вопрос в строках 1-2 можно понять двояко: vanwaer «на каком основании (я буду петь тебе хвалы)» и «откуда». Читатель ждет, что поэт приступит к перечислению достоинств Рейна, но Вондел развивает другое значение слова vanwaer, тем самым уже со второй строки вступая в игру с читателем: «я начну тебя восхвалять с Альпийских гор». Ни риторический вопрос, ни игра слов в переводе не переданы.
Иными словами, фактическая информация, содержащаяся в первой строфе оригинала, в переводе сохранилась. Исчезли или оказались значительно ослаблены Вонделевские барочные художественные приемы.
Попытаемся применить к переводу данной статьи арифметический метод анализа перевода М. Л. Гаспарова, заключающийся в подсчете «коэффициента точности» и «коэффициента вольности» перевода: «показатель точности — доля точно воспроизведенных слов от общего числа слов подстрочника, и показатель вольности — доля произвольно добавленных слов от общего числа слов перевода (и то, и другое — в процентах). <...> Оба показателя дополняют друг друга, порознь они давали бы картину неполную: можно, например, представить себе перевод, старательно сохраняющий слова подстрочника, но еще старательнее заглушающий их множеством произвольных добавлений»12.
Для перевода первой строфы оды Вондела «Рейн» коэффициент точности по существительным составляет 70 %, а коэффициент вольности — лишь 20 %; по всем частям речи усредненно — соответственно, 50 % и 30 %. Это уникально благоприятные показатели.
5-я и 6-я строфы столь тесно связаны между собой по смыслу, что их необходимо рассматривать вместе:
41 Ghy schreide met een heesche keel Den hemel aen, om troost verlegen;
Die sond u Karel, ‘t Rijksjuweel:
Dees kon d’onveilige oevers veegen 45 Van onduitsch en baldaedigh schuim, Gelijck uw Constantijn voorheenen. Doen kreeght ghy uwe randen ruim,
En saemelde uw verstroide steenen,
En saeght dien held vol godesvrucht 50 Syn’ lusthof planten in uw lucht.
O onvermoeide molenaar,
O stedebouwer, schepedrager,
O rijxgrens, schermheer in gevaar, Wijnschenker, veerman, oeverknaeger, 55 Papieremaecker, schaf papier,
Daer ick uw glori op mag schrijven,
Uw water dat ontvonckt mijn vier.
Mijn sinnen in uw wedde dryven,
En speelen als een dartle swaen,
60 Verleckert op uw wijngerdblaen.
41 Мольбам о мщении Творец Внимал и твой возвысил жребий — Сам Карл Великий, наконец,
От злобных варварских отребий 45 Сумел очистить берег твой. Преемник славы Константина,
Он рейнской овладел землей,
Слагая камни воедино, —
И создал сад среди теснин 50 Благочестивый властелин.
Ты взывал хриплым горлом к небесам, нуждаясь в утешении, и они послали тебе Карла, жемчужину империи, который смог очистить небезопасные берега от негерманской и беззаконной пены, как ранее это сделал Константин.
Тогда ты получил (назад) свои широкие берега, и собрал свои разбросанные камни, и увидел, как этот богобоязненный герой насадил свой дивный сад близ тебя.
О неутомимый мельник, о градостроитель, о несущий суда, о государственная граница, защитник в опасности, виночерпий, паромщик, подгрызатель берегов, бумагоделатель, дай бумаги, на которой я мог бы написать тебе славу, из воды, которая зажигает мой огонь.
Мои мысли плавают по твоей поверхности
и играют, словно резвый лебедь,
мечтающий поесть твоих виноградных листьев.
О мукомол, о винодел,
О землекоп, градостроитель,
О мастер оружейных дел,
О смелый лоцман и воитель,
55 Бумагоделатель, молю,
Бумагу дай для этой оды,
Горжусь тобой и восхвалю Твои стремительные воды, —
Так лебедь резвый хмелю рад,
60 Вкушая рейнский виноград.
В предшествующей 4-й строфе говорилось о жестоком гунне Атилле, царившем на берегах Рейна: поэтому в 41-й строке Рейн и «взывает к небесам». При чтении данного фрагмента появляется ощущение логического сбоя. Возникают четыре вопроса, на которые русский текст не дает ответа: (1) почему Карл Великий, знаменитый король франков VIII века, назван «преемником славы Константина», который был римским императором IV века; (2) строки «он рейнской овладел землей, // слагая камни воедино» создают впечатление, что складывание камней — это способ отвоевания земли, так ли это? (3) В строках 51-55 не ясно, почему бумагу для оды приходится просить у такого множества ремесленников; (5) на чем основано сравнение поэта с хмельным лебедем?
Оригинал дает ответы на эти загадки. Карл сравнивается с Константином потому, что оба они, каждый в свое время, очистили берега двух разных рек (Константин — Тибра, см. 2-я строфа оды, Карл — Рейна) от нехристиан. Русскому читателю здесь, несомненно, требуется исторический комментарий, который, к сожалению, не приводится. Секрет «складываемых воедино» камней состоит в том, что в оригинале их собирает Рейн, а не Карл, и слова «собирать камни» использованы Вонделом, вероятно, в переносном значении и отсылают нас к библейской цитате «Время разбрасывать камни, время собирать камни» (Еккл., 3,5): с приходом Карла Великого для Рейна начался конструктивный период истории. Что касается перечисления ремесленников, то по оригиналу ясно, что все эти существительные являются обозначениями разных функций Рейна. Это следует, во-первых, из того, что из девяти существительных три (schepedrager, rijksgrens, oeverkn-ager) не могут относиться к людям, зато все девять применимы к реке. Из перечисленных русских существительных, наоборот, некоторые едва ли могут относиться к реке (землекоп, мастер оружейных дел, воитель), зато все они могут обозначать людей. Не менее важен и другой момент. В предшествующих этому перечислению пяти строках оригинала (46-50) подлежащим выступает только местоимение второго лица gij «ты», которое повторяется здесь, в разных формах, 5 раз. Это создает инерцию, и читатель чувствует, что и в следующей строфе поэт обращается к тому же лицу, т. е. к реке. В русском же переводе в этих же строках подлежащим оказывается Карл (3-е лицо), а местоимение 2-го лица вообще не употреблено. Сравнение поэта, в тиши своего кабинета с пером в руке восхваляющего Рейн, с хмельным лебедем на водной глади также становится понятным, если обратиться к оригиналу. Данное сравнение состоит из трех элементов: размышления о Рейне сравниваются с плаванием мыслей по рейнским волнам, и уже эти покачивающиеся на волнах мысли сравниваются с лебедем, мечтающем о виноградных листьях.
При переводе строф 5-6 было утрачено еще несколько барочных приемов Вондела. Как указывалось выше, значительно ослаблено олицетворение, одушевление реки. Пропала игра слов в 45-й строке: schuim буквально означает «пена» («речное» слово), а в переносном — «отребье». И, наконец, исчез изящный, с философской подоплекой13 оксюморон в строке 57: вода, вместо того, чтобы гасить огонь, разжигает своей искрой поэтическое пламя.
Используя арифметический метод М. Л. Г аспарова, получаем коэффициент точности 35 %, коэффициент вольности 50 % — показатели менее благоприятные, чем для первой строфы. Тем не менее они значительно превосходят средние показатели, полученные нами при анализе переводов других переводчиков ХХ века с нидерландского языка.
Таким образом, анализ строф 1, 5 и 6 выявил следующие основные черты переводческой стратегии Е. В. Витковского:
(1) Перевод оды «Рейн» полностью сохраняет все особенности строгой формы оригинала и выполнен на высочайшем уровне с точки зрения стихотворной техники.
(2) Разумеется, в русском тексте переданы не все элементы смысла подлинника, однако, по сравнению со «среднестатистическим» стихотворным переводом, перевод Е. Витковского отличается высокой точностью. Интуитивное ощущение, что в четвертой и пятой строфах русский текст отходит от оригинала дальше, чем в первой, подтверждается арифметическим методом.
(3) Е. В. Витковский — сторонник архаизации текста перевода. В его переводе «Рейна» архаизмы встречаются почти в каждой строке («восславлю», «сотворил», «внимал», «жребий», «отребий», «слагая», «теснины», «вкушая» и т. п.). Известно, что
прежде чем приступить к переводу драм Вондела, Е. Витковский основательно изучил архаичный русский язык А. Сумарокова (1717-1777)14.
(4) Характерная для Вондела барочная игра слов в переводе в значительной мере утрачивается.
1 Назовем работы в данной области двух крупнейших специалистов: Гаспаров М. Л. Подстрочник и мера точности // Гаспаров М. Л. О русской поэзии. СПб., 2001. С. 372-390; Steiner G. After Babel. Aspects of Language and Translation. Oxford, 1998.
2 Щерба Л. В. Опыты лингвистического толкования стихотворений. II. «Сосна» Лермонтова в сравнении с ее немецким прототипом // Щерба Л. В. Избранные работы по русскому языку. М., 1957. С. 97-109.
3 См., например: Тюленев С. В. Теория перевода. М., 2004. С. 296-301.
4 Казакова Т. А. Художественный перевод. СПб., 2002. С. 18; Она же. Художественный перевод. Теория и практика. СПб., 2006. С. 245 и далее.
5 О первом русском переводе Вондела в 1674 г. см.: Михайлова И. М. Язык нидерландской поэзии и проблемы поэтического перевода. СПб., 2007. С. 49-58.
6 См.: Схелтьенс В. Библиография нидерландской литературы на русском языке. СПб., 2003.
7 Franje M. P. A. Korsakov, Nederlandse dichters in vroege Russische vertalingen // Kolokol’cik. 1994. № 5. September. P. 20-24; Eekman T. Vader Cats in Rusland // Tijdschrift voor Slavische ^гаШит. 1999. №. 17 (juli). P. 55-58; ОсьмаковаН. И. Корсаков Петр Александрович // Русские писатели 1800-1917 / Под ред. П. А. Николаева. М., 1989. Т. 3. С. 88-90; Файнштейн М. Ш. П. А. Корсаков: из истории русско-голландских литературных связей // Россия — Голландия: книжные связи XV-ХХ вв. СПб., 2000. С. 306-311.
8 О значении Е. В. Витковского как переводчика нидерландской поэзии писал Я. П. Хинрихс (Hinrichs J. P. Nawo-ord // Хейгенс К. Назидательные картинки. Томск; М., 2002. С. 175-176), однако лингвистического анализа переводов Витковского в его статье не содержится.
9 Вондел Й. ван ден. Рейн // Европейские поэты Возрождения. М., 1974. С. 426-430; Из поэзии Нидерландов XVII века. Л., 1983. С. 142-146; Вондел Й. ван. Трагедии. М., 1988. C. 289-295.
10 Холшевников В. Е. Основы стиховедения. Л., 1972. С. 122-123.
11 Об аналогичных метафорах в поэзии Джона Донна см.: Нестеров А. В. Символический язык алхимии и поэтика Джона Донна // Вопросы филологии. 2000. № 2(5). C. 60-69.
12 Гаспаров М. Л. Указ. соч. С. 372.
13 Есть все основания предположить, что этот оксюморон имеет ту же философскую основу, что и образ воспламеняющей воды и орошающего огня в стихах Джона Донна: Нестеров А. В. Указ. соч. С. 62.
14 Балашов Н. И. Вондел в западноевропейской литературе XVII века // Вондел. Трагедии. С. 429.
