CC BY
159
Артамонова Мария Александровна
преподаватель кафедры уголовного права и процесса Самарской гуманитарной академии _(тел.: 88462601793)
О некоторых вопросах применения судами законодательства об ответственности за нарушения в области охраны окружающей среды и природопользования
В настоящей статье анализируются отдельные разъяснения, данные Пленумом Верховного Суда РФ в постановлении от 18 октября 2012 г. № 21. Делается вывод, что правовое обеспечение экологической безопасности является одной из актуальных проблем современного уголовного законодательства и практики его применения.
Ключевые слова: экологическая безопасность, правовая охрана окружающей среды, экологические преступления, правоприменение в области охраны окружающей среды и природопользования.
M.A. Artamonova, Teacher of a Chair of Criminal Law and Procedure of Samara Humanitarian Academy; tel.: 88462601793.
Some aspects of legislative execution for responsibility for violation in the sphere of environmental legislation and natural resource management
The present article analyses certain interpretations given by the Plenum of Supreme Court of the Russian Federation in the decree dated October, 18, 2012 № 21. It is concluded that law enforcement of ecological safety is one of the most urgent problems of the present-day criminal legislation and its practice of application.
Key words: ecological safety, environmental legal protection, ecological crimes, law enforcement in the sphere of environment protection and natural resource management.
Как отмечается в Основах государственной политики в области экологического развития Российской Федерации на период до 2030 г., утвержденных Президентом Российской Федерации 30 апреля 2012 г., экологическая ситуация в Российской Федерации характеризуется высоким уровнем антропогенного воздействия на природную среду и значительными экологическими последствиями прошлой экономической деятельности. Настоятельное требование времени -надлежащее правовое обеспечение в современной России экологической безопасности. Немаловажное значение здесь принадлежит и уголовно-правовым средствам. Как известно, положительной стороной действующего УК РФ является системный подход к решению данной проблемы. В этом источнике впервые в истории развития отечественного уголовного законодательства общественно опасные посягательства на природу получили отражение в самостоятельной структурной части уголовного закона - гл. 26 «Экологические преступления».
Вместе с тем, - а об этом свидетельствует и законодательная, и правоприменительная практика - не ослабевают попытки переориентации современного правового сознания и идеологии с природоохранительной на чисто экономическую (имущественную и хозяйственную) установку. Это обстоятельство объясняется отсутствием единой концепции охраны окружающей природной среды, рационального использования природных ресурсов и обеспечения экологической безопасности. Потребность в такой концептуальной обобщающей идее, отвечающей принципу устойчивого развития человечества, протекающего в условиях гармоничного, научно управляемого взаимодействия природы и общества, является велением времени [1].
В этой связи Верховным Судом РФ сделан своевременный шаг, состоящий в принятии постановления «О применении судами законодательства об ответственности за нарушения в области охраны окружающей среды и природопользования» от 18 октября 2012 г. № 21.
93
Оценивая в целом этот акт судебного толкования, заметим, что постановление Пленума Верховного Суда РФ от 18 октября 2012 г. № 21 - плодотворный итог глубокого и всестороннего обобщения современной судебной практики по делам о преступлениях против экологической безопасности. Оно содержит много ценных и удачных разъяснений, на более высоком уровне разрешает сложные проблемы правоприменения, способствует как выработке единой судебной практики, так и развитию теоретических основ квалификации экологических преступлений, в том числе соотношения последних с иными правонарушениями в области охраны окружающей среды.
При этом Пленум подтвердил устоявшиеся и апробированные временем подходы к правовой оценке отдельных видов экологических общественно опасных деяний и их квалифицированных видов, а также случаев разграничения указанных посягательств со смежными им преступлениями и административными правонарушениями.
Так, в доктрине высказано мнение, что использование служебного положения применительно к ч. 3 ст. 256 и другим статьям гл. 26 УК РФ может состоять в получении информации, необходимой для добычи, обеспечении ее скрытого характера, приобретении или использовании необходимых технических средств (химических веществ, взрывчатки и пр.) и иных аналогичных действиях [2].
Допустимо ли в этих случаях признавать субъектом экологических преступлений, совершенных с использованием служебного положения, любого служащего? Как справедливо подчеркивается в специальной литературе, в действующем законодательстве общее понятие служащего и его правовой статус четко не определены. Это обстоятельство не дает оснований относить всех служащих к числу субъектов преступлений, совершенных с использованием служебного положения. Недопустимо возложение повышенной уголовной ответственности на соответствующие категории лиц при отсутствии легальной дефиниции «служащий». Если социальные отношения законодательно не урегулированы, то это может означать, что они не обладают той особой ценностью для общества, которая требует их усиленной уголовно-правовой охраны [3].
С учетом вышеизложенного видится вполне оправданным разъяснение данного вопроса Пленумом Верховного Суда РФ в п. 3 постановления от 18 октября 2012 г. № 21: «к лицам, использующим свое служебное положение при совершении преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 256, ч. 2 ст. 258 и п. "в" ч. 2 ст. 260 УК, следует относить как должностных лиц, так и государственных служащих и служащих органов
местного самоуправления, не относящихся к числу должностных лиц, а также лиц, постоянно, временно либо по специальному полномочию выполняющих организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции в коммерческой организации независимо от формы собственности или в некоммерческой организации, не являющейся государственным или муниципальным учреждением». Таким образом, субъектами экологических преступлений, совершенных с использованием служебного положения, следует признавать:
1) должностных лиц (прим. 1 к ст. 285 УК);
2) государственных служащих и служащих органов местного самоуправления, не относящихся к числу должностных лиц; 3) лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческих или иных организациях (прим. 1 к ст. 201 УК).
При этом в силу того обстоятельства, что в вышеназванных статьях об экологических преступлениях специально предусмотрена ответственность за деяния, совершенные с использованием служебного положения, содеянное квалифицируется только по ч. 3 ст. 256, или ч. 2 ст. 258, или п. «в» ч. 2 ст. 260 без совокупности с преступлениями, предусмотренными ст. 201 или 285, 286 УК. В случаях, когда названные лица совершают иные экологические преступления, они должны нести ответственность по соответствующим статьям гл. 26 УК, а при наличии в их действиях признаков злоупотребления должностными полномочиями или полномочиями лица, выполняющего управленческие функции в коммерческой или иной организации, либо превышения должностных полномочий содеянное квалифицируется по совокупности с преступлениями, предусмотренными ст. 201 или 285, 286 УК.
Верховный Суд РФ коснулся и традиционного вопроса о разграничении имущественных и экологических преступлений. В п. 13, 15 и 21 постановления от 18 октября 2012 г. он совершенно обоснованно разъяснил, что действия лица, совершившего незаконную рубку насаждений, а затем распорядившегося древесиной по своему усмотрению, не требуют дополнительной квалификации по статьям Особенной части УК об ответственности за хищение чужого имущества. Незаконное же завладение древесиной, заготовленной другими лицами, квалифицируется как хищение чужого имущества. Рубка деревьев, кустарников и лиан, произрастающих на землях сельскохозяйственного назначения (за исключением лесных насаждений, предназначенных для обеспечения защиты земель от воздействия негативных (вредных) природных, антропогенных и техногенных явлений), на приусадебных земельных участках, на земельных участках, предоставленных для индивидуального жилищного, гаражного
94
строительства, ведения личного подсобного и дачного хозяйства, садоводства, животноводства и огородничества, в лесопитомниках, питомниках плодовых, ягодных, декоративных и иных культур, а равно уничтожение или повреждение указанных насаждений при наличии к тому оснований могут быть квалифицированы как хищение либо уничтожение или повреждение имущества. Равным образом как хищение либо уничтожение чужого имущества подлежат квалификации действия лиц, совершивших незаконное завладение с корыстной целью содержащимися в неволе животными либо их умерщвление.
Вместе с тем, Пленум предложил ряд новых, весьма своевременных и уточняющих решений стоящих перед правоприменителем задач по юридической квалификации экологических посягательств.
Так, в соответствии с ч. 2 ст. 24 УК деяние, совершенное только по неосторожности, признается преступлением лишь в случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части УК. Развивая приведенное законоположение применительно к экологическим преступлениям Верховный Суд РФ в п. 4 своего постановления указал следующее: исходя из положений ч. 2 ст. 24 УК, если в диспозиции статьи гл. 26 УК форма вины не конкретизирована, то соответствующее экологическое преступление может быть совершено умышленно или по неосторожности при условии, если об этом свидетельствуют содержание деяния, способы его совершения и иные признаки объективной стороны состава экологического преступления. Например, преступления, предусмотренные ст. 246, ч. 2 ст. 247, ч. 1 ст. 248, ч. 1 и 2 ст. 250 УК, могут быть совершены как умышленно, так и по неосторожности, тогда как преступления, предусмотренные ч. 3 ст. 247, ч. 2 ст. 248, ч. 3 ст. 250 УК, совершаются только по неосторожности. Заметим со своей стороны, что только по неосторожности совершаются экологические преступления, предусмотренные ч. 2 ст. 251, ч. 3 ст. 252, ч. 3 ст. 254, ч. 1 и 2 ст. 261 УК.
Поправляя практику отдельных судов по вопросу об определении причинной связи по делам, связанным с причинением вреда окружающей среде, а также здоровью и имуществу граждан, Пленум Верховного Суда РФ справедливо заметил в п. 41 постановления от 18 октября 2012 г. № 21, что судам необходимо устанавливать причинную связь между совершенными деяниями и наступившими последствиями или возникновением угрозы причинения существенного вреда окружающей среде и здоровью людей. Для этого следует выяснять, не вызваны ли такие последствия иными факторами, в том числе естественно-
природными, и не наступили ли они вне зависимости от установленного нарушения, а также не совершены ли противоправные деяния в состоянии крайней необходимости (например, в целях обеспечения функционирования и сохранности объектов жизнеобеспечения).
К сожалению, не все вопросы правоприменения в сфере экологической безопасности получили отражение в рассматриваемом источнике судебной власти. Известно, что правоприменительная практика испытывает немало затруднений при квалификации экологических противоправных деяний со специальным субъектом, например совершенных лицами, ответственными за соблюдение специальных правил, в обязанности которых входит выполнение определенных действий по организации работ, контролю, принятию мер безопасности либо осуществлению деятельности в силу занимаемого ими положения или выполняемого поручения (см. ст. 246-249 УК и др.). Однако названный признак (специального субъекта) не истолковывается в соответствующем источнике судебной власти применительно к каждому из указанных видов экологических правонарушений.
Отличительная черта юридической техники построения гл. 26 УК - широкое использование оценочных категорий. Тем более важно истолкование этих понятий в разъяснениях Верховного Суда РФ. Однако в принятом постановлении даются разъяснения не всех признаков с неустойчивым содержанием и далеко не ко всем составам экологических преступлений. К примеру, в п. 5 постановления от 16 октября 2012 г. дается определение понятия иных тяжких последствий только применительно к ст. 246 УК: это такое ухудшение качества окружающей среды и ее компонентов, устранение которого требует длительного времени и больших финансовых затрат (например, массовые заболевания или гибель объектов животного мира, в том числе рыбы и других водных биологических ресурсов; уничтожение условий для их обитания и воспроизводства (потеря мест нагула, нереста и зимовальных ям, нарушение путей миграции, уничтожение кормовой базы); уничтожение объектов растительного мира, повлекшее существенное сокращение численности (биомассы) указанных объектов; деградация земель). Однако «иные тяжкие последствия» выступают альтернативно-конструктивным признаком и преступлений, предусмотренных ст. 248, 249 и 257 УК.
Понятие значительного ущерба как конструктивного признака объективной стороны отдельных экологических преступлений разъясняется в п. 27 постановления Верховного Суда РФ применительно к преступлению, предусмотренному ст. 262 УК. При этом выс-
95
шей судебной инстанцией страны указано, что при решении вопроса о том, причинен ли в результате нарушения режима особо охраняемой природной территории значительный ущерб, надлежит исходить из конкретных обстоятельств дела, в частности категории особо охраняемых природных территорий, их экономической, социальной, исторической, культурной, научной значимости, способности природного ресурса к самовосстановлению, количества и стоимости истребленных, поврежденных компонентов природной среды; в необходимых случаях суд привлекает соответствующих специалистов либо экспертов. Вместе с тем, категория значительного ущерба не раскрывается применительно к ст. 255 УК, предусматривающей ответственность за нарушение правил охраны и использования недр.
В заключении подчеркнем, что настоятельное требование времени - повышение качества практики применения уголовно-правовых установлений в области экологической безопасности с учетом новых форм и тенденций преступности в сфере охраны окружающей среды, межотраслевого взаимодействия правовых норм и на базе конституционных прин-
ципов охраны природных ресурсов в Российской Федерации как основы жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории.
1. Кашепов В. П. Развитие законодательства об уголовной ответственности за экологические преступления // Журнал российского права. 2012. № 6. С. 15.
2. Применение ответственности за экологические правонарушения: учеб.-метод. пособие для практ. работников / отв. ред. О.Л. Дубовик. М, 2007. С. 182, 190, 204.
3. Безверхов А. Некоторые вопросы квалификации присвоения и растраты // Уголовное право. 2008. № 4. С. 8.
1. Kashepov V.P. Development of legislation on criminal liability for ecological crimes // Magazine of Russian law. 2012. № 6. P. 15.
2. Administration ofliability forenvironmental offence: study guide for practitioners / gen. edit. O.L. Dubovik. M, 2007. P. 182, 190, 204.
3. Bezverhov A. Some issues on sufficient provocation of appropriation and embezzlement // Criminal law. 2008. № 4. P. 8.
96
