CC BY
180
И.Е. Лощилов Новосибирск
О НЕКОТОРЫХ НЕОЧЕВИДНЫХ ИСТОЧНИКАХ ПОЭТИЧЕСКОГО МИРА НИКОЛАЯ ЗАБОЛОЦКОГО:
ДВА СЮЖЕТА
1. По воспоминаниям Андрея Яковлевича Сергеева, относящимся к последним годам жизни Николая Заболоцкого, поэт «о критиках как-то сказал с иронией: — Если бы собрать все написанное обо мне, получилась бы интересная книга» [1].
Складывается впечатление, что на протяжении всего творческого пути Заболоцкий держал в памяти многие из страниц этой несуществующий «книги». Мало того: вызванные к жизни создателем «Столбцов» и «Торжества земледелия» плоские идеологические метафоры советских критиков настоятельно потребовали переосмысления, а иногда и подлинно поэтического преображения.
Летом 1933 года в «Литературной газете» появилась одна из самых подлых статей, посвященных «разоблачению» поэта Николая Заболоцкого в качестве замаскировавшегося «классового врага». Статья близкого к РАППу критика О.М.Бескина называлась «О поэзии Заболоцкого, о жизни и о скворешниках», и наряду с уже «приклеившимися» к поэту идеологическими ярлыками («юродство», «циркачество», «инфантилизм») появился еще один метафорический «ярлык», сопоставимый с метафорой критика А.Амстердама, оскорбительно обыгравшего корневое родство идеологемы «обывательское болото» и этимон фамилии поэта: «Болотное и Заболоцкий» (1930) [2].
Статья Бескина начиналась так: «Когда поэт не чувствует, не интересуется нашей жизнью, не является активным ее участником, а всего лишь обитателем маленькой в чисто профессиональной скворешни, волею обстоятельств взметенной на высокий шест где-то на задворках жизни, — тогда он неминуемо скатывается к субъективному идеализму, формализму».
О поэме «Торжество земледелия» говорится далее: «Эта бредовая идиллия объективно (хочет этого Заболоцкий или нет) противопоставлена строительству социализма, бесклассового общества, осуществляемому в обстановке напряженнейшей и многообразной классовой борьбы. Социалистическое торжество земледелия, достигаемое через единение животных (а заодно и плодов) с людьми, трактор в роли освободителя домашних животных от рабства — это не просто заумная чепуха, а политически реакционная поповщина, с которой солидаризируется на селе и кулак, а в литературе — Клюевы и Клычковы» [3].
...Как мы знаем, дальнейшее обострение «напряженнейшей и многообразной классовой борьбы» стоило поэту восьми лет свободы ...
Лишь в 1946 году Заболоцкому было разрешено приехать в Москву, но долго еще поэт «не имеет, где приклонить голову» в столице Союза, живет в Переделкино, на зимней даче писателя, члена редколлегии журнала «Октябрь» Василия Петровича Ильенкова. В этих тяжелых условиях поэт возвращается не только к работе над переводами, но и к оригинальному поэтическому творчеству. «Стихотворения 1946 года, - пишет сын поэта, Никита Николаевич Заболоцкий, - “Гроза”, “Слепой”, “Бетховен”, “Уступи мне, скворец, уголок...”, “В этой роще березовой...” - несомненно, относятся к шедеврам творчества Заболоцкого» [4].
И снова, как в 1930-м году, когда метафора из оскорбительного фельетона Амстердама дала послужила основой для поэтического преображения в столбце «Царица мух» [5], поэт вспоминает и переосмысляет метафоры, рожденные под пером его «гонителей». Вот финальные строки бескинского литературного доноса: «Вывихнутое, формалистическое
творчество Заболоцкого, ярко демонстрирует, в какой тупик приходит поэт, не связанный вплотную с жизнью, с нашей действительностью, не понимающий ее процессов. Бытование в скворешнике приводит к скворцовому сознанию, скворцовой поэзии. А скворцовый язык, как бы ни был он забавен, есть все же только птичий язык» [6].
Как это ни удивительно, зубодробительная газетная статья Бескина послужила одним из источников замысла стихотворения «Уступи мне, скворец, уголок...», а возможно, через 13 лет после публикации дала решающий импульс к созданию одного из ярких поэтических credo. Скворец Заболоцкого получает отныне место «в тех садах, за огненной рекой», где, согласно Владиславу Ходасевичу, пребывают Катулл со своим воробьем, «и с ласточкой Державин»:
Уступи мне, скворец, уголок,
Посели меня в старом скворешнике.
Отдаю тебе душу в залог За твои голубые подснежники.
И свистит и бормочет весна.
По колено затоплены тополи.
Пробуждаются клены от сна,
Чтоб, как бабочки, листья захлопали.
И такой на полях кавардак,
И такая ручьев околесица,
Что попробуй, покинув чердак,
Сломя голову в рощу не броситься!
Начинай серенаду, скворец!
Сквозь литавры и бубны истории Ты — наш первый весенний певец Из березовой консерватории.
Открывай представленье, свистун!
Запрокинься головкою розовой,
Разрывая сияние струн В самом горле у рощи березовой.
Я и сам бы стараться горазд,
Да шепнула мне бабочка-странница:
«Кто бывает весною горласт,
Тот без голоса к лету останется».
А весна хороша, хороша!
Охватило всю душу сиренями.
Поднимай же скворешню, душа,
Над твоими садами весенними.
Поселись на высоком шесте,
Полыхая по небу восторгами,
Прилепись паутинкой к звезде Вместе с птичьими скороговорками.
Повернись к мирозданью лицом,
Голубые подснежники чествуя,
С потерявшим сознанье скворцом По весенним полям путешествуя [7].
Память о травле начала 1930-х годов основательно корректирует
первые.
Повернись к мирозданью лицом,
Голубые подснежники чествуя,
С потерявшим сознанье скворцом По весенним полям путешествуя (199-200).
2. В «Записках об Ахматовой» Лидии Чуковской упоминается острая реакция на некоторые поздние стихи Заболоцкого: «27 января <19>57. Бешеная речь Анны Андреевны против «Старой Актрисы» Заболоцкого. <. > Он убежден, что женщин нельзя подпускать к искусству - вот в чем идея!» [8]. Те, кто знал поэта в жизни, вспоминают, что Заболоцкий «разделял мнение Пушкина о том, что женщинам писать стихи не следует. <...> Однажды, увидев в окно, что к нему идет упорно желавшая с ним поговорить Ксения Некрасова, — вспоминает сын поэта Никита Николаевич Заболоцкий, — велел кому-то из домашних сказать, что его нет дома, спешно взял папиросы и отправился курить, как обычно — в ванную, где была хорошая тяга. С давних пор к творчеству поэтесс он относился пренебрежительно. Как свидетельствует Борис Слуцкий, он ему раза два с ухмылкой говорил, что
женщина стихи писать не может. Исключений из этого правила не делал ни для кого» [9]. Еще более резкое суждение приводит А.Я. Сергеев: «Зато Ахматову отрицал: “Курица не птица, баба не поэт”» [10].
В исследованиях последних лет [11] указаны гипотетические источники этой своеобразной поэтической «мизогинии» (Н.Федоров,
Н.Бердяев, О.Вейнингер)[12].
Тем важнее задуматься о немногочисленных «исключениях», которые,
по свидетельству И.Синельникова, поэт делал в конце 20-х годов:
«Заболоцкий критически отзывался о стихах в сборниках Ленинградского Союза поэтов. Особенно он издевался над «дамскими стихами». (Понравилось ему только стихотворение Федерики Наппельбаум «Девчоночка-сестра с кудрявой головою».) Когда я спросил его, ко всем ли поэтессам он так пренебрежительно относится, он ответил: — Нет, почему же! Была Елена Гуро. Её и Хлебников ценил. — Будущее, — говорил он, — принадлежит поэтам с острым зрением» [13]. Если о влиянии Гуро уже говорилось в литературе, посвященной обэриутам, то имя другой поэтессы продолжает оставаться в тени [14].
Фредерика Моисеевна Наппельбаум (1902 — 1958), дочь известного фотографа Моисея Соломоновича Наппельбаума (1869 — 1958), входила, как и ее сестра, поэтесса Ида Моисеевна Наппельбаум (1900 — 993), в руководимую Н.С.Гумилевым поэтическую студию «Звучащая раковина», наряду с Константином Ватиновым, Николаем Чуковским, Верой Лурье, Александрой Федоровой (впоследствии — женой Вагинова). В романе Константина Вагинова «Козлиная песнь» нашли отражения впечатления от посещения квартиры Наппельбаумов на Невском проспекте, дом 72, «где литературные собрания устраивались. Дом был удивительный. Две барышни — и обе стихи писали. Одна — с туманностью, с меланхолией, другая — со страстностью, с натуральностью. Они обе решили поделить мир на части: одна возьмет грусть мира, другая — его восторги. Были еще всякие юноши и девушки. Поэтический кружок составился. Приходили и прежней эпохи поэты, тридцатипятилетние юноши. Все стихи, садясь в кружок, читали, а некоторые на балконе стояли, звездным небом и трубами любовались» [15].
Стихотворение было напечатано в составе небольшой подборки («Когда остывшие теснее жмутся стулья...», «Когда московский раскидай...», «Девчоночка сестра с кудрявой головою...») в книге: Собрание
стихотворений. Л.: Л<енинградское> О<тделение> В<сероссийского>
С<оюза> П<оэтов>, Ленинградский союз поэтов, 1926. В послеперестроечные годы вышел сборник стихотворений поэтессы [16]; тем не менее, сочинение, заслужившее одобрение молодого Заболоцкого, продолжает оставаться труднодоступным.
Приведём его целиком.
Девчоночка-сестра с кудрявой головою По солнышку идет, как нераскрытый цвет,
Её оборочки внимательной толпою С картавым шепотом за ней теснятся вслед.
Крутое облако над ней остановилось,
Задетый лист, как жук, по воздуху скользит...
Уже заря её в тумане всполошилась,
Играет крыльями, как будто полетит.
Она, сестрёночка, еще о том не знает -С трёхлицей куколкой играет на крыльце,
Трёхлицей куколкой её заря ступает По небу сонному в младенческом чепце.
Август 1925 [17].
Подчеркнутая многочисленными деминутивами и мелиоративами инфантильность этого «странного» стихотворения, вкупе с многозначительностью дважды упоминаемой в последнем четверостишии «трехлицей куколкой» (изображение Гекаты?)[18], напоминают специфику «детского образа видения» у молодого Заболоцкого [19], где термины «детской» [20] и «эмбриональной» анатомии часто скрывают (и при этом подчеркивают) таинственно-мифологический (например, намеки на мифологемы Гомункула и Андрогина в столбце «Самовар», [21] или зловещий («Искушение», «Детство Лутони») смысл. Память о «девчоночке-сестре» из стихотворения Федерики Наппельбаум откликается и в тех столбцах, где поэт подвергает переосмыслению мифологему Души (Психеи): в столбцах «Футбол» («Танцуют девочки с зарею / У голубого ручейка»), «Часовой» («На стенке девочка летает, / Дудит в прозрачную трубу») и «Незрелость» («И девочка лежит нагою, / В огонь откинув кружева», в «Народном доме» («В качелях девочка-душа / Висела, ножкою шурша»), в «Цирке» («девочка, пресветлый ангел») и в других [22].
.. .Но можно предположить, что Заболоцкий помнил о стихотворении Наппельбаум и в 1955 году, когда было написано знаменитое стихотворение «Некрасивая девочка»:
Среди других играющих детей Она напоминает лягушонка.
Заправлена в трусы худая рубашонка,
Колечки рыжеватые кудрей Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы,
Черты лица остры и некрасивы (272).
Ещё одно стихотворение поэтессы позволяет вспомнить не только о ритуале, описанном в столбце «В жилищах наших» (1926)[23] и о метаморфозе «Искушения» (1929), но и о строках «Где вместо неба — лишь могильный холм / И неподвижна лунная орбита» из «Прощания с друзьями» (1953):
Листами пальцы прорастут,
И ноги в глине затвердеют,
Не оттого, что на лету Меня коснется пламенея Серебролицый Кифаред,
Метатель огненного диска —
В простой стране, где бледен свет,
Придет ко мне земной и близкий,
И без мифических чудес Пройдя свой путь недолговечный,
В тени божественных небес Землею ляжем человечной.
И тело наше зацветет Такими слабыми цветами,
И вновь пустынен будет свод Над погребенными глазами [24].
Примечания
1. Воспоминания о Заболоцком. Изд. 2-е, дополненное. Сост. Е.В.Заболоцкая, А.В. Македонов и Н.Н.Заболоцкий. М., 1984. С. 408.
2. Амстердам А. Болотное и Заболоцкий: Фельетон. Рис. А. Спесивцева // Резец. 1930. № 4. С. 12-14.
3. Осип Мартынович Бескин (1892 — 1969), литературный критик, публицист и «искусствовед», редактор журнала «Искусство», сотрудник Коммунистической академии, после «великого перелома» специализировался как раз на разоблачении «контрреволюционных кулацких вылазок» крестьянских поэтов. См. Бескин О.М. Кулацкая художественная литература и оппортунистическая критика. М.: Издательство Коммунистической Академии, 1930. Изд. 2-е. М., 1931.
4. Заболоцкий Н. С. 371.
5. Ср. также в книге американской исследовательницы Заболоцкого Дарры
Голдстейн: «<...> the Russian boloto means ‘swamp’ and za implies even greater remoteness: ‘beyond the swamp’. Despite this spelling change, one critic entitled his unfavorable review of Scrolls ‘Bolotnoe i Zabolotskii’ (A. Amsterdam, “The Swampy
and Zabolotsky”, “Rezets” [The Chisel], 1930, no. 4)" (Голдстейн 1993, с. 242-243).
См.: Лощилов И.Е. «Царица мух» Николая Заболоцкого: Буква, Имя и Текст // «Странная» поэзия и «странная» проза: Филологический сборник, посвященный
100-летию со дня рождения Н.А. Заболоцкого. Новейшие исследования русской культуры. Вып. 3. М., Пятая страна, 2003. С. 86-104.
6. Ср. в стихотворении 1948 года «Читая стихи», где право голоса получает, кажется, «критик-кретин» (Воспоминания 1984, с. 120) «бескинского» образца и «пошиба»: «И возможно ли русское слово / Превратить в щебетанье щегла, / Чтобы смысла живая основа / Сквозь него прозвучать не могла?» (Заболоцкий 1983, 230). Как правило, «адресатами» этого стихотворения называют Осипа Мандельштама и Бориса Пастернака (Шром 1994, Яблоков 2003, 166). Вместе с тем, согласно воспоминаниям Наталии Роскиной (1980, с. 92), Заболоцкий сожалел, что «это стихотворение отнесли к Пастернаку», и утверждал, что «имел в виду некий собирательный образ поэта». Не менее существенна и «горластая» поэтика
обладателя «скворцового сознания» — автора «Столбцов» и «Торжества земледелия». Тогда эффект стихотворения может быть уподоблен перемещению с позиции «лицедея» на позицию «зрителя-профана», не одобряющего зрелище. «Покаянное» стихотворение свидетельствует не столько о «глубочайшем внутреннем кризисе» (Шром 1994, с. 121-122), сколько об очередном остроумном его преодолении, ибо поэт «рассекает» предполагаемую читательскую аудиторию на принявших осуждение модернистской эстетики за чистую монету — и на способных оценить изящество и горький драматизм театрального жеста, совершаемого на опасных «литературных подмостках».
7. Заболоцкий Н.А. Собр. соч.: В 3 т. Т. 1. Столбцы и поэмы 1926-1933.
Стихотворения 1932-1958. Стихотворения разных лет. Проза. Сост. Е.В.Заболоцкой, Н.Н.Заболоцкого, предисл. Н.Л.Степанова, примеч. Е.В.Заболоцкой, Л.Шубина. М., 1983. С. 199-200.
8. Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой: В 3 т. Т. 2: 1952-1962 гг. М., 1997. С. 242.
9. Заболоцкий Н.А. «Огонь, мерцающий в сосуде...»: Стихотворения и поэмы. Переводы. Письма и статьи. Жизнеописание. Воспоминания современников. Анализ творчества. Сост., жизнеописание, примечания Н.Н. Заболоцкого. М.: Педагогика-Пресс, 1995. С. 597-598, 629.
10. Указ. соч. С. 735.
11. Шром Н.И. Чужое слово в антиавторском дискурсе: Пушкин и Заболоцкий // Пушкинский сборник: К 200-летию со дня рождения А.С. Пушкина. Вильнюс, 1999. С. 128-138; Шромм Яблоков Е.А. «Тут каждый мальчик улыбается, а девочка наоборот.» («мальчики» и «девочки» в поэзии раннего Н. Заболоцкого) // Мальчики и девочки: реалии социализации: Сборник статей. Екатеринбург, 2004. С. 315-322.
12. «Заболоцкий, вслед за Н. Бердяевым, а в большей степени за О. Вейнингером, усматривал первопричину человеческой смертности в греховной любви Адама и Евы, а точнее, что для Заболоцкого принципиально, в грехопадении Адама, соблазненного Евой» (Шром, 1999, 128).
13. Заболоцкий, 1995. С. 108. См., например: Loscilov I. Елена Гуро и Николай Заболоцкий: к постановке проблемы Школа органического искусства в русском модернизме: Сборник статей. Studia Slavica Finlandensia. Tomus XVI/2. Editors: N.Baschmakoff, O. Kuslina, I. Loscilov. Helsinki: Institute for Russian and East European Studies, 1999. Pp. 148-164; Костюк В. К вопросу об истоках: Елена Гуро и обэриуты // Александр Введенский и русский авангард: Материалы международной научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения А. Введенского. Под ред. А. Кобринского. РГПУ им. А.И. Герцена. СПб: ИПЦ СПГУДТ, 2004. С.
101-109.
14. Костюк В. К вопросу об истоках: Елена Гуро и обэриуты // Александр Введенский
и русский авангард: Материалы международной научной конференции,
посвященной 100-летию со дня рождения А. Введенского. Под ред. А. Кобринского. РГПУ им. А.И. Герцена. СПб: ИПЦ СПГУДТ, 2004. С. 101-109; Лощилов 1999 — Loscilov I. Елена Гуро и Николай Заболоцкий: к постановке проблемы Школа органического искусства в русском модернизме: Сборник статей. Studia Slavica Finlandensia. Tomus XVI/2. Editors: N.Baschmakoff, O. Kuslina, I. Loscilov. Helsinki: Institute for Russian and East European Studies, 1999. Pp. 148-164.
15. Вагинов К. Козлиная песнь: Романы. Сост. А.И. Вагиновой и В.И. Эрля, вступ. ст. Т.Л. Никольской. М.: Современник, 1991. С. 52.
16. Наппельбаум Ф. Стихи. Сост. Е.М. Царенковой, А.Л. Дмитренко. СПб., 1993.
17. Выражаю признательность Д. Кузьмину за помощь в розысках текстов Ф.М. Наппельбаум.
18. Ср. в романе Константина Вагинова «Труды и дни Свистонова» (1929): «Психачев вынул статуэтку трехликой Гекаты. — Носик-то какой, — говорил он. — Обратите внимание — круглый и, Бог знает, настоящий ли. Я купил её в Неаполе, и она теперь всюду со мной» (Вагинов 1991, 227).
19. Faryno J. «Метаморфозы» Заболоцкого // // Studia Rossica Posnaniensia. Zeszyt 4. Zeszyt poswi^cony VII Mi^dzynarodowemu Kongresowi slawistów w Warzsawie (21-27.VIII.1973). Redaktorzy naukowi: Zbigniew Baranski, Lescek Ossowski. Poznan: UaM, 1973. S. 111.
20. Кекова С.В. Поэтический язык раннего Заболоцкого: (Опыт реконструкции) Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Саратовский гос. ун-т им. Н.Г. Чернышевского, Саратов, 1987. С. 7.
21. Лощилов И. Феномен Николая Заболоцкого. Helsinki: Institute for Russian and East European Studies, 1997; в Сети — новая версия книги, дополненная и исправленная: http://rassvet.websib.ru/chapter.htm?1&28
22. Лощилов И. Указ. соч. С. 189-198.
23. Приводя в рукописи, примыкающей к «Царице мух», выписку из сочинений
Агриппы Неттесгеймского, Заболоцкий сопровождает запись замечанием: «Нечто похожее на это курьезное предание я слыхал и в русских деревнях» (Заболоцкий 1983, с. 609). Вероятно, соображения подобного рода были важны, когда поэт читал о священных рощах, растениях-тотемах и о связанных с «превращением» людей в деревья ритуалах в книге Дж.Дж. Фрэзера «Золотая ветвь». С другой стороны, уместно вспомнить эпизод из романа Константина Вагинова «Бамбочада» (1931), насквозь пронизанного реминисценциями из театральных теорий Николая Евреинова («тотальная театральность» и присущий всему живому «инстинкт театральности»): «— Распределимте роли, — сказал Евгений. — Я вас научу, как следует общаться с женщинами. Вот эта берёза будет Лидией, а эта ель —
Дмитрием; эта сосна — Елена; возьмите Елену за ветку и развлекайте пустыми
словами, улыбайтесь, ходите от дерева к дереву» (Вагинов 1991, 343).
24. Наппельбаум И.М. Мэтр // Н.С. Гумилев: Pro et contra. Личность и творчество Николая Гумилева в оценке русских мыслителей и исследователей: Антология. Изд 2-е. СПб: Издательство РХГИ, 2000. С. 323-330.
Литература
Амстердам 1930 — Амстердам А. Болотное и Заболоцкий: Фельетон. Рис. А. Спесивцева // Резец, 1930, № 4. С. 12-14.
Бескин 1933 — Бескин О.М. О поэзии Заболоцкого, о жизни и о скворешниках // Литературная газета, 1933, N° 32 (260), 11 июля. С. 2.
Вагинов 1991 — Вагинов К. Козлиная песнь: Романы. Сост. А.И. Вагиновой и В.И. Эрля, вступ. ст. Т.Л. Никольской. М.: Современник, 1991.
Воспоминания 1984 — Воспоминания о Заболоцком. Изд. 2-е, дополненное. Сост. Е.В. Заболоцкая, А.В. Македонов и Н.Н. Заболоцкий. М., 1984.
Голдстейн 1993 — Goldstein, Darra. Nikolai Zabolotskij: Play for Mortal Stakes. Cambridge University Press, 1993.
Заболоцкий 1983 — Заболоцкий Н.А. Собрание сочинений в 3-х т. Т. 1: Столбцы и поэмы 1926-1933. Стихотворения 1932-1958. Стихотворения разных лет. Проза. Сост. Е.В. Заболоцкой, Н.Н. Заболоцкого, предисл. Н.Л. Степанова, примеч. Е.В. Заболоцкой, Л. Шубина. М.: Художественная литература, 1983.
Кекова 1987 — Кекова С.В. Поэтический язык раннего Заболоцкого: (Опыт реконструкции) Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Саратовский гос. ун-т им. Н.Г. Чернышевского, Саратов, 1987.
Костюк 2004 — Костюк В. К вопросу об истоках: Елена Гуро и обэриуты // Александр Введенский и русский авангард: Материалы международной научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения А. Введенского. Под ред. А. Кобринского. РГПУ им. А.И. Герцена. СПб: ИПЦ СПГУДТ, 2004. С. 101-109.
Лощилов 1997 — Лощилов И. Феномен Николая Заболоцкого. Helsinki: Institute for Russian and East European Studies, 1997; в Сети — новая версия книги, дополненная и исправленная: http://rassvet.websib.ru/chapter.htm?1&28
Лощилов 1999 — Loscilov I. Елена Гуро и Николай Заболоцкий: к постановке проблемы Школа органического искусства в русском модернизме: Сборник статей. Studia Slavica Finlandensia. Tomus XVI/2. Editors: N.Baschmakoff, O. Kuslina, I. Loscilov. Helsinki: Institute for Russian and East European Studies, 1999. Pp. 148-164.
Лощилов 2003 — Лощилов И.Е. «Царица мух» Николая Заболоцкого: Буква, Имя и Текст // «Странная» поэзия и «странная» проза: Филологический сборник, посвященный 100-летию со дня рождения Н.А. Заболоцкого. Новейшие исследования русской культуры. Вып. 3. М., Пятая страна, 2003. С. 86-104.
Наппельбаум 1993 — Наппельбаум Ф. Стихи. Сост. Е.М. Царенковой, А.Л. Дмитренко. СПб., 1993.
Наппельбаум 2000 — Наппельбаум И.М. Мэтр // Н.С. Гумилев: Pro et contra. Личность и творчество Николая Гумилева в оценке русских мыслителей и исследователей: Антология. Изд 2-е. СПб: Издательство РХГИ, 2000, с. 323-330.
Роскина 1980 — Роскина Н. Николай Заболоцкий // Роскина Н. Четыре главы: Из литературных воспоминаний. YMCA-PRESS, Paris, 1980.С. 61-98.
Фарыно 1973 — Faryno J. «Метаморфозы» Заболоцкого // // Studia Rossica Posnaniensia. Zeszyt 4. Zeszyt poswi^cony VII Mi^dzynarodowemu Kongresowi slawistow w Warzsawie (21-27.VIII.1973). Redaktorzy naukowi: Zbigniew Baranski, Lescek Ossowski. Poznan: UaM, 1973. S. 93-114.
Чуковская 1987 — Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой: В 3-х томах. Т. 2: 19521962 гг. М.: Согласие, 1997.
Шром 1994 — Шром Н.И. «...Возможно ли русское слово превратить в щебетанье щегла» (К проблеме адресата стихотворения Н.А. Заболоцкого «Читая стихи») // Русская литература в историко-культурном контексте. PHILOLOGIA: Рижский филологический сборник, Вып.1. Рига, 1994, 120-122.
Шром 1999 — Шром Н.И. Чужое слово в антиавторском дискурсе: Пушкин и Заболоцкий // Пушкинский сборник: К 200-летию со дня рождения А.С. Пушкина. Вильнюс, 1999. С. 128-138.
Яблоков 2003 — Яблоков Е.А. В поисках души («Юбилейные» стихи Н. Заболоцкого начала 1950-х годов // «Странная» поэзия и «странная» проза: Филологический сборник, посвященный 100-летию со дня рождения Н.А. Заболоцкого. Новейшие исследования русской культуры. Вып. 3. М., Пятая страна, 2003. С. 156-166.
Яблоков 2004 — Яблоков Е.А. «Тут каждый мальчик улыбается, а девочка наоборот.» («мальчики» и «девочки» в поэзии раннего Н. Заболоцкого) // Мальчики и девочки: реалии социализации: Сборник статей. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2004. С. 315322.
