CC BY
48
С. Л. СЕРГЕВНИН
О НЕКОТОРЫХ АСПЕКТАХ СОВРЕМЕННОГО КОНСТИТУЦИОНАЛИЗМА
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА:
конституционно-правовая наука, конституционное развитие, глобализация, судебное нормотворчество
Настоящая статья посвящена анализу отдельных наиболее важных, с точки зрения автора, проблем современной конституционно-правовой науки, таких как направления конституционного развития, влияние глобализации на содержание конституционных принципов, наконец, вопросы судебного нормотворчества.
Конституция как своеобразная «несущая конструкция» современного государства выступает объектом пристального научного внимания со стороны представителей различных отраслей социального знания. Юридическая наука, прежде всего теория государства и конституционное право, не могут оставаться в стороне от исследований конституционного феномена, более того, не могут при этом не определять своеобразный вектор анализа явлений и процессов конституционного функционирования и развития, поскольку они составляют собственный, самый непосредственный предмет конституционно-правовой науки.
В этой связи хотелось бы привлечь внимание читателя к некото-
KEY WORDS:
constitutional legal science, constitutional development, globalization, judicial rulemaking
Special problems of the contemporary constitutional legal science which are the most important from the author’s point of view are analyzed in the article. Among the problems are the directions of constitutional development, influence of globalization on the content of constitutional principles and, at last the issues of judicial rulemaking.
рым, как нам представляется, наиболее актуальным в теоретическом, равно как и прикладном, плане вопросам современного конституционализма, к числу которых следует отнести:
— перспективы и направления конституционного развития (возможности конституционной реформы);
— характер влияния современных глобализационных процессов на восприятие конституционных принципов, в частности, осуществления государственной власти на основе принципа разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную;
— вопросы судебного нормотворчества и связанную с ними общетеоретическую проблему системы
С. Л. Сергевнин. О некоторых аспектах современного конституционализма
Политика и правовое государство
юридических источников (форм) современного отечественного позитивного права, которую, в свою очередь, невозможно рассматривать вне жесткого контекста деятельности Конституционного Суда.
Конституция, поскольку она является конструктивной основой правовой государственности, требует чрезвычайно бережного к себе отношения. В этой связи возникает вопрос о возможностях конституционного развития и о том, в какой мере динамика конституционных правоотношений, диктующая необходимость модернизации Конституции, может затрагивать устойчивость конституционной системы как оплота правовой государственности.
В этом направлении видится два основных пути движения к адаптации существующего конституционного нормативного массива реалиям современного уровня общественного развития.
Во-первых, нельзя забывать о потенциальных возможностях внесения конституционных поправок и пересмотра Конституции (гл. 9). Указанный путь (он условно может быть назван позитивистским) представляется малопродуктивным применительно к реальным отечественным условиям, поскольку Конституция сама по себе является сложным системным образованием и неосторожная частичная модернизация нормативного текста может повредить устойчивости глобальной конституционной конструкции. Поэтому
в рамках данного пути конституционного развития (реформирования) более приемлемыми представляются изменения отдельных нормативных конструкций.
Во-вторых, реализация регулятивного потенциала Конституции как нормативной основы правового государства возможна посредством деятельности Конституционного Суда Российской Федерации, в функционале которого (по сути — у единственного органа государственной власти в системе отечественного государственного механизма) закреплено полномочие легального толкования федеральной Конституции. Данное направление обновления формальноюридического конституционного текста невозможно при помощи позитивно-правовой методологии. Здесь неизбежным представляется более широкий подход к пониманию социально-правовых явлений и процессов, позволяющий выявить и артикулировать конституционные принципы, быть может не имеющие своего непосредственного вербального воспроизведения в изначальном тексте Конституции Российской Федерации 1993 г.
При этом под конституционными принципами следует понимать «юри-дизированные» конституционно значимые ценности. Совершенно очевидным представляется то обстоятельство, что сами по себе социальные ценности, имеющие конституционное значение, не могут не находиться в постоянной динамике. Именно по этой причине, оставаясь лингвисти-
чески неизменным, конституционный текст может и должен соответствовать реальным для данного конкретного исторического момента социальным ценностям. Это, однако, ни в коей мере не означает релятивизма Конституции.
Неизменность юридической Конституции сама по себе является существенной гарантией невозможности ревизии фундаментальных нормативных положений Основного Закона. (Отметим, что отсутствие данной возможности прямо вытекает из содержания и смысла нормативных положений ст. 16 Конституции РФ). И лишь в этих жестко формализованных рамках в условиях подлинно правового государства может проистекать деятельность Конституционного Суда, направленная на адаптацию позитивной догмы Конституции к актуальным социальным ценностям, выработанным общественной жизнью до уровня принципов. Роль конституционной юстиции в данном случае сводится к поиску и анализу новых конституционных принципов (являющихся, несомненно, и принципами правового государства) в целях их последующего включения в фактическую (реальную, живую) Конституцию посредством нормативного закрепления (юридизации) в соответствующих итоговых актах.
По существу аналогичная работа проводится Конституционным Судом при выработке новых правовых позиций в процессе выявления конституционно-правового смысла проверяемых нормативных положений
ординарного законодательства. Ведь сохранить сомнительную с точки зрения сложившейся правоприменительной практики норму в правовой системе, придав ей новый содержательный смысл, можно лишь исходя из фундаментальных конституционных положений (принципов), которые, оставаясь в своем изначальном текстуальном воспроизведении, могут не поспевать за социальной реальностью, а потому требуют постоянной актуализации («оживления») и юридико-технической адаптации посредством решений Конституционного Суда.
В этой связи вновь возникает вопрос о перечне форм (источников) отечественного права и о возможности включения в этот перечень актов Кон ституционного Суда. Немало воды утекло с тех пор, когда сама постановка вопроса о допустимости судебного прецедента в качестве формального источника права применительно к отечественной правовой системе (в свое время социалистического типа, а теперь — по существу относящейся к континентальной правовой семье) считалась порочной либо, по крайней мере, несерьезной. Однако реалии глобализационных процессов, в том числе в правовой сфере, постепенно расставляли все по своим местам, хотя опасения относительно «химеры судебного нормотворчества» продолжают существовать.
Мощный и, увы, неизбежный процесс конвергенции основных правовых систем современности (романо-
С. Л. Сергевнин. О некоторых аспектах современного конституционализма
Политика и правовое государство
гер манской и англо-саксонской) сопряжен с постоянным взаимопроникновением объективных свойств и характерных особенностей обеих семей, что не может не способствовать их взаимообогащению. Усиление роли судебной власти в системе государственного механизма, особенно в условиях правовой государственности, с одной стороны, помогает создать более совершенную и крепкую систему обеспечения конституционных прав и свобод граждан.
С другой стороны, сам факт подключения судебного нормотворчества к механизмам государственного нормообразования играет роль свое-образ ного стимулятора классической кон тинентальной (европейской) модели формирования (санкционирования) нормативно-значимых правил общественного поведения людей в лоне «представительно-властного», законодательного «сектора» системы разделения властей, способствует динамизации процесса функционирования законодательной власти.
В то же время всемерное и неизбежное усиление роли статутного права в англо-саксонской правовой семье помогает в определенном смысле ограничить, дисциплинировать работу судебной системы, дискреция которой в условиях правовой государственности не может не быть лимитирована правовым законом.
Можно, по всей видимости, утверждать, что современное — «пост-классическое» восприятие принципа разделения властей (ст. 10 Конституции РФ) не может не предполагать
более жесткого акцента на второй — после собственно разделения — фундаментальной составляющей этого принципа, а именно — на системе сдержек и противовесов. Последнее означает — исключительно в целях обеспечения принципов правового государства — более интенсивное взаимопроникновение нормоустано-вительных, нормоприменительных и нормостабилизационных составляющих функционала классической триады — законодательной, исполнительной и судебной власти.
Пристальное внимание к нормотворческим, а не только к правоприменительным и правоинтерпретационным возможностям судебной власти с неизбежностью приводит к выводу о необходимости модернизации понимания конституционного принципа осуществления государственной власти на основе ее разделения на законодательную, исполнительную и судебную (ст. 10 Конституции РФ). Общий взгляд на функциональное предназначение органов государственной власти, разнесенных по трем основным «ветвям», требует осознания того обстоятельства, что общесоциальное предназначение и имманентная правовая природа парламента заключается главным образом в представительстве. По сути, парламент есть конечный транслятор народного волеизъявления и по этой причине управомочен носителем суверенитета устанавливать наиболее фундаментальные и, следовательно, общие по своему правовому содержанию принципы существова-
ния и функционирования общества, из которых вытекает содержание издаваемых законодательным органом норм.
При этом указанный орган государственной власти не может быть изолирован от системы правореали-зации как применительно к организации собственной работы (внутренний аспект правореализационных полномочий парламента), так и касательно возможностей принятия индивидуально-правовых актов, направленных в адрес иных игроков политико-юридического процесса — например, кадровые решения органа представительной власти (внешний аспект правореализационных полномочий парламента).
Парламент также функционально подключен к системе разрешения общественных конфликтов (например, отрешение от должности высших должностных лиц государства и т. п.), снятия социальных противоречий (эту функцию зачастую связывают с деятельностью судебной системы). Другое дело, что осуществление данного направления деятельности представительного органа возможно лишь по средством парламентских средств, отражающих представительную природу этого органа государственной власти. Отметим также, что последняя рассмотренная функция представительных органов государственной власти не является основной и носит скорее вспомогательный характер.
Система органов исполнительной власти также не может быть отстранена от нормотворческой деятельно-
сти, хотя терминологически может показаться, что нормотворческая составляющая не вполне совместима с правовой природой исполнительной власти. Однако иная постановка вопроса абсурдна и бессмысленна. Реализуя свое основное социальное предназначение — обеспечивать профессиональное управление общественными процессами — исполнительная власть не может достигать этой цели, не выполняя нормотворческую функцию по регулированию этих процессов. Чрезвычайно важно понимать, что реализация собственных полномочий бюрократии (органов исполнительной власти) невозможна без нормотворческой составляющей. При этом очевидна специфика нормативного правового регулирования в исполнительной системе — значительно большая конкретизация правовых предписаний, оперативный, в известном смысле даже инструктивный их характер. В этих особых предписаниях находят свою реализацию принципы и общие нормы, издаваемые органом народного представительства.
В то же время невозможно отрицать участие органов исполнительной власти в механизмах разрешения правовых споров, прежде всего в управленческой сфере, в области административных правоотношений. Разумеется, выполнение последней функции обеспечивается исполнительной властью (бюрократией) посредством специфических управленческих средств, не имеющих отношения к судебной процедуре и носящих
С. Л. Сергевнин. О некоторых аспектах современного конституционализма
Политика и правовое государство
субсидиарный характер применительно к основному направлению деятельности бюрократической системы — позитивному социальному управлению.
Наконец, судебная власть, имея в качестве своего основного социального предназначения обеспечение баланса развивающейся общественной системы, достигает эту цель посредством разрешения правовых споров в процессе судопроизводства и, таким образом, приводит разбалансированную в результате правонарушения (системы правонарушений) социальную систему в состояние правового равновесия. При этом основная — юрисдикционная — функция заключается в разрешении конкретного правового спора (судить и рассуживать людей).
Однако деятельность судебной власти не может быть этим ограничена. На определенном этапе ее развития появляется квазисудебная функция, состоящая в оценке законности правового акта. В процессе нормо-контроля с неизбежностью возникает нормотворческая функция суда, который оперативно и профессионально может снять общественное противоречие посредством аутентичного восполнения пробела, образующегося в результате собственной нормоконтрольной деятельности суда.
Нелепо отрицать огромное регулятивное значение, которое имеют постановления пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ. Ознакомление с текстами указанных постановлений во многих
случаях дает основания для размышлений о соотношении судебной интерпретации юридической нормы и соб ственно нормотворческим процессом. В качестве примера можно обратить внимание читателя на постановление пленума Высшего арбитражного суда РФ «О некоторых процессуальных вопросах практики рассмотрения дел, связанных с неисполнением либо ненадлежащим исполнением договорных обязательств» от 23 июля 2009 г. № 57.
Зачастую грань между нормативной образующей и интерпретационной составляющих судебных решений столь тонка, что впору говорить, как это уже часто можно встретить в современной специально-правовой литературе, о смешанной правовой природе — о нормативно-интерпретационном характере судебных актов, являющихся результатом обобщения судебной практики и одновременно определяющих вектор дальнейшего развития этой практики. Следует особо подчеркнуть ценность постепенного, но неуклонного проникновения в отечественную правовую культуру признания нормативности решений Конституционного Суда РФ, учета содержащихся в них правовых позиций при формировании общей и арбитражной юрисдикционной практики, включения прямых ссылок на соответствующие акты Конституционного Суда РФ в текст судебных решений в качестве обоснования их резолюций.
Важно отметить и то обстоятельство, что для судебной власти не
исключена также исполнительная функция. При этом по аналогии с системой законодательных органов государственной власти она не является профилирующей при оценке правовой природы судебной власти, однако также имеет внутреннюю и внешнюю направленность. Внутренний аспект правоисполнительной функции суда сводится к принятию соответствующих правовых актов, касающихся организации его работы в качестве органа государственной власти. Внешний аспект затрагивает включенность судебных органов в систему сдержек и противовесов, являющуюся непосредственным элементом государственной власти на основе принципа разделения властей.
Таким образом, каждая из систем государственной власти (законодательной, исполнительной, судебной), разделенных с точки зрения различий своего социального предназначения, обладает соответствующим набором функций, а именно — нормотворческой, правоисполнительной и юрисдикционной. Указанные системы государственной власти осуществляют издание общеобязательных правил поведения, является участником управленческого процесса (в широком смысле), наконец, задействованы в снятии общественных противоречий посредством разрешения юридических споров. При этом каждая из ветвей государственной власти использует специфический, только ей присущий набор правовых средств выполнения этих функций, такая специфика предопределяет
особенности правовой природы каждой из систем государственной власти. Важно, конечно, помнить, что приоритетной является лишь одна из трех основополагающих функций. Остальные имеют лишь субсидиарное значение.
Продолжая рассуждения о судебном нормотворчестве, следует обратить внимание на вновь возникающую систему взаимного дискреционного сдерживания в паре «законодатель — суд», поскольку нормотворчество и того, и другого способствует очевидному качественному совершенствованию профессиональной деятельности каждого. Получая соответствующий нормообразующий сигнал от Конституционного Суда, Федеральное Собрание имеет возможность устранения дефектов, очищения системы правового регулирования от «юридического мусора». Причем, вектор законодательной модернизации уже задается нормой судебного постановления, содержащей конституционно-правовой смысл той жизненной ситуации, того сплетения общественных отношений, регулирование которых в итоговом акте Конституционного Суда признается порочным.
Однако данная логика должна быть завершенной. Имеется в виду то немаловажное обстоятельство, что согласно положениям части четвертой ст. 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» в случае признания решением Конституционного Суда РФ нормативного
С. Л. Сергевнин. О некоторых аспектах современного конституционализма
Политика и правовое государство
правового акта не соответствующим Конституции РФ полностью или частично либо в случае, если из содержания такого решения вытекает необходимость устранения возникшего пробела в правовом регулировании, до принятия соответствующего нового нормативного правового акта непо средственному применению подлежит Конституция РФ.
Очевидным представляется то, что именно конституционно-правовые принципы, причем, как текстуально воспроизводимые в соответствующих нормах Основного Закона, так и выводимые посредством имеющей особую правовую природу процедуры конституционного судопроизводства, положенные в обоснование неконституционности дисквалифицированной законодательной нормы, являются направляющими непосредственного применения Конституции. По сути именно эти принципы призваны создать каркас новой системы правового регулирования применительно к соответствующему участку общественных отношений. Законодатель не вправе осуществить в данном случае нормоустановление вне контекста выявленного конституционноправового смысла спорной нормативной ситуации.
В случае же если Конституционный Суд при формулировании своего решения использует технико-юридический алгоритм восполнения правового пробела по принципу «до момента принятия законодателем соответствующего акта следует исходить из следующего нормоположения», мы
являемся свидетелями появления судебной нормы, обеспечивающей прямое действие Конституции, необходимость которого вытекает из предписаний ч. 1 ст. 15 Конституции РФ и ч. 4 ст. 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации». С одной стороны, данная судебная норма восполняет юридический пробел, неизбежно создаваемый в результате дисквалификации правовой нормы в конституционном процессе, следовательно, обеспечивает непрерывность правового регулирования соответствующей группы социальных отношений и стабильность функциониро вания общественной
системы в соответствующем ее секторе.
С другой стороны, такое судебное нормативное предписание правомерно ограничивает дискрецию законодательной власти в ходе осуществления правового регулирования уже в процессе законотворческом [см.: 1; 2; 3; 4; 5; 6; 7; 8; 9; 10; 11; 12].
При этом практика Конституционного Суда Российской Федерации в одних случаях идет по пути изложения судебной нормы в виде конкретного предписания, содержащегося в резолютивной части решения [напр., 2], в других случаях резолюция Конституционного Суда РФ дает предписание правоприменителю исходить из содержания правовых позиций, изложенных в мотивировочной части решения, освящая необходимость обеспечения непосредственного применения Конституции
соответствующими конституционно значимыми ценностями (напр., недопущение несоразмерных ограничений права граждан на личное проведение предвыборной агитации против всех кандидатов за счет собственных денежных средств [11]; недопущение несоразмерных ограничений имущественных прав граждан-должников и кредиторов, как субъектов гражданского оборота земельных участков [12] и т. п.).
Следует подчеркнуть далее, что, например, такая современная форма си стематизации нормативных правовых актов как компьютерный учет уже давно активно интегрирует нормативные правовые позиции Конституционного Суда РФ в текст законодательных и иных нормативных правовых актов органов государственной власти. При этом не возникает вопрос о правомерности подобной интеграции нормативного материала. Это к тому же всемерно способствует максимальному достижению одной из важнейших задач систематизации — обеспечению удобства пользования нормативным материалом в процессе правоприменения.
Более того, непосредственное включение в текст нормативных актов конституционно-судебных норм (пусть пока в форме неофициального кибернетического учета в рамках нормативных правовых баз) способствует обеспечению единственно возможного варианта применения нормы закона с непременным учетом и в строгом соответствии с выявленным Конституционным Судом РФ
ее конституционно-правовым смыслом. Совершенно очевидным представляется то обстоятельство, что после принятия соответствующего решения Конституционного Суда Российской Федерации применение нормы закона либо иного нормативного правового акта возможно исключительно в рамках ее нового конституционно значимого содержания. Иной характер правоприменения свидетельствовал бы о фактически противоречащей Конституции деятельности юрисдикционных и иных правоприменительных органов, что с точки зрения общей оценки функционирования государственного механизма, представляется абсолютно недопустимой юридической аномалией.
Аналогичная оценка может быть распространена также на три основные формы самореализации права в рамках более общего процесса его осуществления (наряду с правоприменением): реализация субъективных прав, исполнение юридических обязанностей, соблюдение запретов, т. е. тех форм правореализации, при которых граждане достигают соответствующих правовых результатов посредством разнообразных правоотношений, не прибегая к помощи структур государственного механизма. В этом случае «конституционно обновленная» решением Конституционного Суда РФ норма также не может быть реализована соответствующим субъектом (гражданином) вне ее нового (подлинного) конституционного контекста, поскольку иной подход за-
С. Л. Сергевнин. О некоторых аспектах современного конституционализма
Политика и правовое государство
трагивал бы сами основы правопорядка.
Важно обратить внимание на то немаловажное обстоятельство, что решения Конституционного Суда РФ могут как признавать проверяемую норму несоответствующей Конституции, так и рассматривать ее как «условно соответствующую» Конституции, т. е. сохраняющейся в правовой системе лишь постольку, поскольку это допускает выявленный Конституционным Судом РФ ее конституционно-правовой смысл (при условии ее применения в строгом соответствии с этим смыслом).
При этом в первом случае — полная дисквалификация нормы — решение Конституционного Суда РФ в целях обеспечения принципа стабильного функционирования правовой системы должно содержать меры, направленные на преодоление возникающего в такой ситуации правового пробела:
— определять порядок вступления решения в силу, а также порядок, сроки и особенности его исполнения и опубликования в соответствии с положениями п. 12 ч. 1 ст. 75 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»;
— давать соответствующие поручения (предложения) органам государственной власти, включенным в нормотворческий процесс, относительно принятия в необходимые сроки нормативных актов, восполняющих воз-
никший пробел в правовом регулировании;
— устанавливать временное регулирование общественных отношений впредь до законодательного восполнения нормативного пробела в случае невозможности применения принципов аналогии закона и аналогии права (например, если нормативная дисквалификация произошла в сфере регулирования посредством императивных правовых средств административных, уголовных и иных отношений).
Последний вариант по существу наполняет содержанием известный постулат непосредственного применения Конституции до принятия нового нормативного акта в случае дисквалификации соответствующей нормы (ч. 4 ст. 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»).
В другом случае — признание нормы «условно конституционной» — иными словами отвечающей критериям конституционности лишь в пределах требований к ее содержанию, установленных соответствующим решением Конституционного Суда РФ, в котором норма признана соответствующей Конституции, но лишь в том смысле, который выявлен данным решением (в этом случае можно говорить о частичной либо смысловой дисквалификации нормы) — пробел в правовом регулировании фактически отсутствует. Ведь в указанной ситуации дисквалифицированной по
существу оказывается правоприменительная практика, поскольку последняя разошлась с подлинным конституционным смыслом нормы и ее сохранение означало бы признание правомерности неконституционного правоприменения, что со всей очевидностью является недопустимым.
Пробел, таким образом, оказывается преодоленным самим решением Конституционного Суда РФ, содержащим новое и единственно возможное в последующей правоприменительной деятельности истолкование нормы, представляющее собой по сути новый нормативно-судебный текст. Однако отсутствие регулятивного пробела в случае смысловой дисквалификации нормы не означает отсутствия необходимости соответствующей государственно-властной деятельности по приведению частично дисквалифицированного нормативного материала (формально и текстуально сохраняющегося в нормативном акте) в соответствие с его новым конституционно-правовым смыслом. Следовательно, и в этом случае представляется необходимым включение механизма нормотворчества, в том числе и по причине «континентальности» отечественной правовой системы. Конституционносудебное решение, имеющее свою ярко выраженную нормативную составляющую, инициирует титульное (легальное) нормотворчество, при-
званное, в свою очередь, обеспечить завершенность своеобразного процесса юридической инвентаризации, инициирует который конституционно-судебный спор, вызванный, в том числе, причинами несовершенства законодательной деятельности.
Перечисленные в представленной статье современные проблемы конституционного развития отнюдь не исчерпывают перечень вопросов, с которыми приходится сталкиваться специалистам, профессионально занимающимся теоретическими и прикладными аспектами Конституции. Среди других проблем, ожидающих своего рассмотрения, хотелось бы назвать соотношение судебного нормотворчества и судебной интерпретации, вопрос структуры судебных актов, являющихся формально-юридическими источниками права, проблему понятия и характеристики объективных свойств судебной нормы, вопрос об институционализации конституционного обычая и включении данной категории в научный, а возможно, и в практический юридический оборот, проблему определения конституционно-правовых основ разграничения титульного (законодательного) и бюрократического (административного) нормотворчества, как и многих других небезынтересных вопросов, представляющих, однако, тему отдельной дискуссии.
1. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 15 января 1998 г. № 3-П.
2. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23 декабря 1999 г. № 18-П.
С. Л. Сергевнин. О некоторых аспектах современного конституционализма
Политика и правовое государство
3. Постановление Конституционного Суда
4. Постановление Конституционного Суда
5. Постановление Конституционного Суда
6. Постановление Конституционного Суда
7. Постановление Конституционного Суда
8. Постановление Конституционного Суда
9. Постановление Конституционного Суда
10. Постановление Конституционного Суда
11. Постановление Конституционного Суда
12. Постановление Конституционного Суда
Российской Федерации от 18 февраля 2000 г. № 3-П Российской Федерации от 27 апреля 2001 г. № 7-П. Российской Федерации от 2 апреля 2002 г. № 7-П. Российской Федерации от 12 апреля 2002 г. № 9-П. Российской Федерации от 15 марта 2005 г. № 3-П. Российской Федерации от 11 мая 2005 г. № 5-П. Российской Федерации от 14 июля 2005 г. № 9-П. Российской Федерации от 10 июля 2007 г. № 9-П. Российской Федерации от 14 ноября 2005 г. № 10-П. Российской Федерации от 12 июля 2007 г. № 10-П.
