CC BY
1УДК: 7.01+1(091)
Д. О. Гусев
О негативном значении «Критики силы суждения» Канта в исследовании природы прекрасного
В статье дается общий обзор критической философии И. Канта, устанавливается значение работы «Критика силы суждения» как философского исследования, показывающего самостоятельность области художественного творчества по отношению к теоретической и практической формам опыта. В результате делается вывод, что эстетическая идея разума, реально воплощаемая в произведениях изящного искусства, не поддается определенному рассудочному познанию, вследствие чего природа прекрасного определяется Кантом негативно-разумным способом.
Ключевые слова: история философии; критическая философия; опыт; рассудок; разум; идея; эстетика; художественное творчество
Dmitrii Gusev
On the Negative Significance of Kant's "Critique of Judgment" in the Study of the Nature of the Beautyful
The article provides a general overview of the critical philosophy of I. Kant. Based on it, the significance of the "Critique of Judgment" is established as a philosophical study showing the independence of the field of artistic creativity in relation to theoretical and practical forms of experience. As a result, it is concluded that the aesthetic idea of reason, embodied in works of fine art, inaccessible by a particular rational cognition due to which the nature of the beautiful is determined by Kant in a negatively reasonable way.
Keywords: history of philosophy; critical philosophy; experience; rational thinking; reason; idea; aesthetics; artistic creativity
Трюизм состоит в том, что критическая философия Канта произвела коперниканский переворот в философском познании. Однако что это означает, каждый понимает в меру знакомства как с предшествующим, так и последующим развитием философии. Например, Г. Харман в программной статье спекулятивного реализма «О замещающей причинности»1 пишет, что «возродить причинность в философии означает отвергнуть господство коперниканской революции Канта и ее простой одинокий разрыв (single lonely rift) между людьми и всем остальным. И хотя я буду утверждать, что реальные объекты существуют за пределами человеческого чувственного доступа к ним, это не следует смешивать с кантовским различением между феноменами и ноуменами» [7, p. 188]. А в качестве итога своего исследования взаимодействий вещей в себе и их свойств он выдвигает следующее: «Отношения между всеми реальными объектами, включая бессознательные куски грязи, происходит единственно посредством (by means) некоей формы аллюзии (allusion). <.. .> Эстетика становится первой философией» [7, p. 221].
Даже если признать, вопреки здравому смыслу, что первая философия - эстетика, таким образом соглашаясь со смешением предмета философии и предмета философии искусства, то следует упомянуть лекции по эстетике Гегеля, где он замечает, что кантовская философия, в частности, благодаря его «Критике силы суждения»2, «представляет собой (macht) исходную точку для истинного понимания прекрасного в искусстве (des Kunstschönen)», а потому является первой философской попыткой дедукции истинного понятия искусства [2, с. 66]. Поэтому отказ от содержательного рассмотрения философии Канта вернул бы нас, как и Хармана, к метафизическому (т. е. докритическому) способу мысли в философии, а в области эстетики - к неопределенным разговорам о прекрасном.
Даже скептически настроенный по отношению к абсолютному идеализму Гадамер соглашается с гегелевской оценкой, что «в понимании прекрасного и искусства он (Кант. - Д. Г.) первым подошел к философской постановке проблемы» [1, с. 282-283]. Более того,
благодаря своему критическому исследованию отношения между философией и опытом, Кант, говорит Гадамер, впервые решился «отстоять самодостаточность эстетического по отношению к практической цели и теоретическому понятию. Это отражено в известном высказывании Канта о „незаинтересованном удовольствии", то есть радости, доставляемой прекрасным» [1, с. 284].
Таким образом, мы должны установить вслед за Кантом различие предмета философского познания и эстетической деятельности, а также выяснить, может ли философия знать начало художественного творчества. Ведь если она может его познать, то возникает вопрос, тождественно ли философское знание этой области духовной деятельности человека определенному знанию областей практического и теоретического опыта? И если оно все же не оказывается тождественным, то прояснение понятия разума в этой сфере духовной жизни было бы необходимым, но отрицательным по отношению к рассудочному познанию делом.
***
Трансцендентальная философия Канта по своей цели устанавливает априорные принципы познания, которые одновременно суть априорные принципы существования вещей в опыте для нас. Исходя из наличия познавательных способностей, которые в себе должны быть едины, так как они суть одно познание, Кант выделяет три трансцендентальных принципа познания, соответствующих трем познавательным способностям: рассудку, силе суждения и разуму. Чувственность же, хотя и имеет априорную форму созерцания (пространство и время), не представляет собой принцип познания, но лишь необходимый способ аффицирования субъекта, по Канту.
Несмотря на то, что эти способности суть в себе одно познание, каждая из них имеет свою принципиальную особенность, посредством которой она соотносится с двумя другими. «Оказывается, что рассудок содержит отличительные (eigentümliche) принципы a priori для познавательной способности, сила суждения - только для чувства удовольствия и неудовольствия, а разум - лишь для способ-
ности желания (Begehrungsvermбgen). Эти формальные принципы обосновывают необходимость, которая отчасти объективна, отчасти субъективна, отчасти же оттого, что она субъективна, обладает также объективной значимостью, после того как они через стоящие рядом с ними высшие способности определяют соответствующие этим последним способности души»3, - пишет Кант в первом введении к «Критике силы суждения» [7, с. 940-941]4.
Рассудок, сила суждения и разум в «Критике чистого разума» получают свою определенность, во-первых, через познание того, какая определенность объекта в созерцании дается посредством них, во-вторых, оказывается, что объекты понятий разума транс-цендентны всякой обусловленной данности в созерцании, следовательно, их безусловная необходимость лишь субъективная необходимость для разума. Вследствие этого он выступает лишь регулятивно по отношению к опыту, или эмпирически-обуслов-ленному познанию, но отнюдь не конститутивно в отношении объектов своих идей - бессмертия души, свободы и бога как сущности всех сущностей. И хотя это ничуть не умаляет априорную необходимость самого разумного способа мышления, показывая лишь то, что объект идей, которые мыслит разум, непосредственно дан быть в созерцании не может, все же безусловно-содержательное их познание в теоретическом отношении разума к опыту оказывается невозможным.
Благодаря открытию принципиальной автономии разума в мышлении объектов своих идей в первой критике, однако не в познании их, Кант усматривает возможность для разума быть в практическом отношении сверхчувственной причиной. Через разрешение противоречия в третьей антиномии чистого разума, где свободная причинность не может выступать необусловленной в мире явлений, Кант замечает, что это не отменяет возможности самой трансцендентальной свободы как действующего начала, ибо свобода как способность быть условием для нового ряда обусловленного интеллигибельна, следовательно, не может быть постигнута по своей сущности из явления в пространстве и времени. Поэтому задачей «Критики практического разума»,
как пишет сам Кант, становится «доказать, что чистый практический разум существует (gebe), и с этой целью оно (это исследование. - Д. Г.) критикует всю его практическую способность» [3, с. 374; 8, S. 273].
Определяя способность желания как способность быть причиной существования предмета желания через субъективное представление, Кант различает низшую и высшую способность желания. Первая предполагает материю (или объект) своего определения, вторая же полагает объект своего определения, т. е. по своему формальному принципу есть безусловное самоопределение. Вследствие этого определенная эмпирически воля оказывается несвободной, или гетерономной, поскольку принцип ее определения обусловлен субъективным представлением о хорошем или плохом лишь для этого единичного субъекта. Однако ввиду того, что данное содержание непосредственно ограничивает волю, тогда как сама воля есть принципиально опосредствующая деятельность самоопределения, воля как интеллектуальный способ причинности может абстрагироваться от своей собственной гетерономии. Поэтому автономия практического разума состоит в безусловном определении своего содержания лишь по одной форме причинности.
Субъект же, не лишенный естественных потребностей, но и не загнанный ими в неразмыкаемую цепь природной необходимости, знает об этой безусловной свободе разума в практическом отношении как о факте, не удостоверяемом никаким опытом вследствие его ограниченности [см.: 3, с. 430; 8, S. 332-333]. Действовать в связи с фактом, что форма самоопределения воли безусловна, означает совершать поступок, определенный моральным законом. Для субъекта же это следование моральному закону выступает принуждением, вызывающим чувство неудовольствия, но вселяющим интеллектуальное чувство уважения к поступку как реализации сверхчувственного назначения человека.
«В моральном принципе мы установили закон каузальности (der Causalität), который ставит определяющее основание последнего выше всех условий чувственного мира (der Sinnenwelt), а волю, поскольку она определима как принадлежащая к интеллигибель-
ному миру... мы не только мыслили... но и определили ее в отношении ее каузальности посредством закона, который не может быть причислен ни к одному из природных законов (Naturgesetze) чувственного мира», - пишет Кант о праве расширения разума в практическом отношении [3, с. 434; 8, S. 337].
Таким образом, факт безусловной свободы разума в практическом отношении через моральный закон позволяет утверждать или постулировать те объекты сверхчувственных идей, которые в теоретическом отношении выступали лишь проблематическими. Хотя практическое расширение разума не дает теоретически познать эти объекты, тем не менее показывает, что дискурсивное доказательство их бытия посредством рассудка в созерцании не только невозможно (как было показано в «Критике чистого разума»), но и не необходимо. Вследствие этого разум в практическом отношении выступает конститутивным.
Осуществление высшего блага как безусловного объекта практического разума, следовательно, требует согласованности мира природной необходимости и мира свободного произволения. «Понятие свободы должно через свои законы заданную цель (aufgegebenen Zweck) сделать действительной в чувственном мире, и, следовательно, необходимо мыслить природу таким образом, чтобы закономерность ее формы соответствовала по крайней мере возможности целей, которые должны быть осуществлены в ней по законам свободы. <...> Все-таки должно быть дано (muß geben) основание для единства сверхчувственного, лежащего в основе природы, с тем, что практически содержит (enthält) понятие свободы; даже если это понятие не достигает ни теоретически, ни практически познания этого единства и тем самым не имеет своей области», - подводит Кант к необходимости критики силы суждения [4, с. 15; 9, S. 24].
Иными словами, если разуму в теоретическом отношении посредством априорного умозаключения должен быть дан объект трансцендентных опыту идей, то в практическом отношении разум дает объект своей свободы как высшее благо, не будучи зависим от данности этого объекта в созерцании.
Категории же рассудка, благодаря трансцендентальному единству апперцепции, теоретически устанавливают посредством определяющей силы суждения то, как в явлениях природы (как данных в созерцании) мыслится объект вообще, т. е. без специфических различий эмпирических законов. Разумное же понятие свободы, или идея свободы, реализуется в опыте субъектом, обладающим рассудком, который как ноумен сам может выступать причиной нового ряда феноменальных условий5. Вследствие этого во всех этих специфических природных формах (явлений) должна выступать их собственная целесообразность для нас, в которой с необходимостью возможна реализация идеи свободы. «Хотя слово причина (Ursache) в применении к сверхчувственному означает лишь основание (der Grund) для определения каузальности вещей природы к действию согласно их собственным природным законам, но вместе с тем и в соответствии (einhellig) с формальным принципом законов разума», -замечает Кант во введении [4, с. 36; 9, S. 48].
Эта целесообразность природных форм для нас как мыслящих субъектов есть не определенное понятие рассудка или разума, а лишь субъективная идея, выступающая благодаря принципу рефлектирующей силы суждения. Этот принцип целесообразности основывается единственно на том, что форма предмета природы или искусства, по Канту, вызывает чувство удовольствия, возникающее в связи с непреднамеренным согласием рассудка и воображения. Именно эта их согласованность, открываемая рефлектирующей силой суждения по аналогии с ее определяющим действием, априорно полагает предикатом не понятие, а чувство удовольствия, которое должно быть значимо для каждого вследствие того, что форма объекта сообразуется с рассудком и чувственностью как априорными условиями опыта вообще.
Способность выносить такое эстетическое суждение на основании удовольствия от одной лишь формы предмета опыта есть вкус. Поскольку же это суждение вкуса требует восприятия (apprehensio) предмета, а потому есть единичное суждение опыта, постольку невозможно предписать априори определенный канон согласованности рассудка и воображения вообще, благодаря кото-
рому предмет может быть назван прекрасным, кроме как указав лишь на принцип рефлектирующей силы суждения, имеющей лишь субъективную, но тем не менее априорную значимость.
Если суждение об этой целесообразности предмета по форме с познавательными способностями субъекта базируется на основании непреднамеренного чувства удовольствия, тогда это суждение эстетическое, а сам предмет выступает прекрасным для нас. Если суждение об этой целесообразности базируется на определенном понятии формы предмета, благодаря чему последний рассматривается как определенный понятием изначально как целью, тогда это телеологическое суждение, а сам предмет, например, как продукт природы, выступает целью самой же природы для нас.
Телеологическая сила суждения, пишет Кант, «по своему применению... относится к теоретической части философии, а из-за особенных принципов, не определяющих, как должно быть в доктрине, должна составлять особенную часть критики; напротив, эстетическая сила суждения ничего не привносит в познание своих предметов и, следовательно, должна быть причислена только к критике выносящего суждения (urtheilenden) субъекта и его познавательных способностей, в той мере, в какой они способны иметь априорные принципы» [4, с. 35; 9, S. 47]. Именно поэтому, пишет Кант в другом месте, «не существует науки о прекрасном, есть только критика прекрасного; не существует и прекрасной науки, есть только прекрасное искусство» [4, с. 145; 9, S. 186].
Если реальная философия, состоящая из метафизики природы и метафизики нравов, должна быть разработана на основе открытых критикой трансцендентальных принципов познания, которые в силу их трансцендентальности выступают возможностью данности объектов опыта, то «метафизики прекрасного» существовать не может, ибо «прекрасное» не есть понятие рассудка, не есть оно и определенное понятие разума.
В связи с этим эта критика имеет негативное значение в установлении принципа эстетической силы суждения, отметая обыденные представления о прекрасном как о том, что «приятно», «совершенно», «правильно», поскольку ни одно из этих определений
не выступает в необходимой связи с чувством удовольствия, определенным трансцендентально.
Эстетическая идея разума, не определяемая рассудком, выступает идеальным, хотя и не поддающимся дефиниции основанием чувства удовольствия, благодаря чему прекрасное, во-первых, есть, а во-вторых, для нас как интеллигибельных субъектов оно есть воплощение эстетической идеи разума как принципиальной согласованности мира природы и мира свободы, каковое (это воплощение) мы воспринимаем вследствие одной лишь формы прекрасного предмета природы или изящного искусства.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Перевод этого и нижеследующих фрагментов из статьи Г. Хармана выполнен автором настоящей работы.
2 Оригинальное название работы Канта: "Kritik der Urtheilskraft". В дословном переводе оно означает: «Критика силы суждения». И хотя Кант дает определение в главе «О трансцендентальной силе суждения вообще» в «Критике чистого разума», что «сила суждения есть способность подводить под правила», однако «третья» критика посвящена критике способностей силы суждения, ее способности выступать в качестве определяющей и рефлектирующей. На этом основании смешение этих терминов в переводе названия работы оказывается не вполне теоретически корректным [см.: 5, с. 975, 977].
3 Кант называет познавательную способность, чувство удовольствия или неудовольствия, а также способность желания способностями души. Поскольку же они способности именно души, хотя и зафиксированные Кантом в таком разнородном виде, в себе они представляют субъективное единство, обладающее априорными принципами познания, которые и устанавливает критика.
4 Фрагменты из трудов Канта, цитируемые в данной работе, сверены с оригинальным текстом на немецком языке, снабжены немецкими словами в скобках в тех местах, где могут быть разночтения при переводе, а также отчасти отредактированы автором данной статьи.
5 Это означает, что понятие причины может быть по содержанию или феноменальным (субстанцией явления), или ноуменальным (моральным законом). Но в обоих случаях само понятие причинности - ноуменально как категория, следовательно применяемое теоретически, оно связывается
с созерцанием посредством определяющей силы суждения и схематизма воображения, применяемое же практически, оно не требует подтверждения созерцанием, поскольку это понятие рассудка в себе безусловно есть идея свободы. Таким образом, свобода реализуется практически рассудком. Но поскольку рассудок связан с созерцанием, постольку со свободой как осуществляемой целью разума должна согласовываться природа по своим специфическим формам для нас. Вследствие этого разумом постулируется единая сверхчувственная основа свободы и природы.
БИБЛИОГРАФИЯ
1. Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного // Актуальность прекрасного. М. : Искусство, 1991. С. 266-323.
2. Гегель Г.-В.-Ф. Эстетика : в 4 т. Т. 1. М. : Искусство. 1968.
3. Кант И. Критика практического разума / Иммануил Кант. Сочинения : в 8 т. Т. 4. М. : Чоро, 1994.
4. Кант И. Критика способности суждения / Иммануил Кант. Сочинения: В 8 т. Т. 5. М. : Чоро. 1994.
5. Кант И. Критика способности суждения / Иммануил Кант. Сочинения на русском и немецком языках : в 4 т. Т. 4. М. : Наука, 2001.
6. Кант И. Первое введение в «критику способности суждения» / Иммануил Кант. Сочинения на русском и немецком языках. : в 4 т. Т. 4. М. : Наука, 2001.
7. Harman G. On Vicarious Causation in COLLAPSE. Philosophical Research and Development. Vol. II. Oxford: Urbanomic, 2012. P. 187-221.
8. Kant I. Kritik der praktischen Vernunft und andere Schriften / Immanuel Kant. М. : АСТ : Астрель, 2005. S. 271-484
9. Kant I. Kritik der Urtheilskraft. М. : Астрель, 2006.
