CC BY
70
СТРАТЕГИЯ ДИСКУРСА
УДК 1:001.2 ББК 72я73
Н.С. Чернякова
о научном статусе гуманитарного познания: к решению проблемы методологии
Рассматривается дискуссионная проблема научного статуса гуманитарного познания. По мнению автора, идеальное как объект гуманитарного познания отличается от всего, что является объектом естественно-научного познания, и определяет специфику и самостоятельность гуманитарного познания в качестве особого, отличного от естественных и точных наук, вида познания. Гуманитарное познание как познание ценностно-смыслового содержания человеческой жизнедеятельности и созданных человеком продуктов культуры опирается на интерпретацию материальных носителей и форм выражения идеального и создает новый смысл как условие понимания изучаемого продукта/текста культуры. Собственно гуманитарный аспект любого исследования состоит в том, что предметом изучения становятся формы воплощения субъективной реальности в процессе и продуктах человеческой жизнедеятельности.
Ключевые слова:
гуманитарное познание, идеальное, интерпретация, наука, субъектно-объектное отношение.
Траектория философско-гуманитарной мысли, почти сто лет боровшейся против неопозитивистского решения проблемы демаркации научного и вненаучного познания, близка к завершению витка диалектической спирали. Благодаря совместным усилиям философов, историков, социологов, методологов и всех критиков неопозитивистской концепции науки идеи социокультурной детерминации научного познания и сущностного единства науки со всеми иными видами познания стали господствующими в философии и методологии науки конца ХХ - начала ХХ1 в.
Однако движение познания продолжается. Спираль закручивается. Вопросы остаются. Сущностное единство всех видов познания не устраняет различий между ними, а потому на новом уровне методологической рефлексии проблема демаркации научного и вненаучного, гуманитарного и естественно-научного познания возникает вновь.
Никакая критика не может изменить того факта, что неопозитивисты исходили из самоочевидно истинной посылки: в любой сфере познания «научным» может именоваться то и только то, что соответствует специфике научного способа познания мира. Наука как особый вид познавательной де-
ятельности возникла и существует только потому, что есть такие уровни сущности и такие закономерности развития мира, которые в принципе не могут быть познаны ни в каких иных - вненаучных - формах материального и духовного освоения мира. Все элементы научного познания обладают свойствами, обеспечивающими достижение основной цели научного познания: общезначимого, интерсубъективного научного знания, раскрывающего сущность природных и социальных процессов на уровне количественных закономерностей. Но наука не может и не должна выполнять не свойственные ей функции, которые на разных этапах человеческой истории выполняли и продолжают выполнять другие формы познания.
Противоречие между стремлением к выходу за пределы наличного, «естественного» бытия, с одной стороны, и необходимостью непрерывного удостоверения истинности идеальных образов сознания в предметно-практической деятельности - с другой, остается важнейшим противоречием познания и всей духовной деятельности человека и определяет, в конечном счете, специфику и различия научного и вненаучного познания.
Фундаментальная общность между такими формами познания, как мифологическое, философское, религиозное, художественное, гуманитарное, состоит в том, что они отвечают на вопросы и исследуют объекты, выходящие за пределы наличного, предметно-практического взаимодействия человека с окружающим миром. Каковы бы ни были результаты этих форм познания, они не могут быть ни подтверждены, ни опровергнуты предметно-практической деятельностью человека именно потому, что выходят за ее пределы.
Философия и методология науки ХХ в. преуспели в обнаружении неустранимых метафизических допущений и недоказуемых предпосылок, лежащих в основе научного познания. И тем не менее, в противоположность всем другим формам познания, наука с момента первых целенаправленных наблюдений за астрономическими объектами и явлениями окружающей природы и до сегодняшних сверхсложных экспериментов непрерывно двигалась по пути создания собственной -специально-научной - основы своего существования и развития. Предметно-практическое взаимодействие с изучаемым объектом в процессе контролируемого наблюдения и эксперимента стало не просто одним из методов, но выражением самой сущности научного способа познания и его фундаментального отличия от всех других видов познавательной деятельности.
Несмотря на наличие в англоязычной литературе двух терминов - «science» и «humanities», - со времен Дильтея и неокантианцев крайне редко возникал вопрос не о специфике «наук о природе» и «наук о духе», а о правомерности применения одного и того же понятия «наука» к познанию природных объектов и идеальных (духовных) феноменов. В отличие от философии, которая никогда не утрачивала осознания своей особости в качестве формы познания и принципиального отличия от науки, гуманитарное познание никогда не осмеливалось признать свою специфичность по отношению к естественным и точным наукам и отстаивать собственный познавательный статус в структуре совокупного человеческого познания.
Одним из самых противоречивых аргументов в пользу «специфической научности» гуманитарного познания стала общепринятая трактовка субъектно-объектного отношения в гуманитарном познании.
С одной стороны, утверждается, что степень влияния субъекта гуманитарного познания на изучаемый объект тако-
ва, что в принципе невозможно добиться разделения объекта и субъекта познания. С другой стороны, даже столь явное уничтожение самой сути познавательного отношения не препятствует утверждению о научном характере гуманитарного познания. Напротив, утверждение об активном и заинтересованном влиянии субъекта гуманитарного познания на характер исследования и получаемые результаты неизменно сопровождаются аналогией с неклассической физикой, в которой, по мнению гуманитариев, субъектно-объект-ное отношение также характеризуется активным, вплоть до неразличимости, влиянием познающего субъекта на изучаемый объект - микромир.
Эта аналогия гуманитарного познания с физикой микромира заслуживает особого внимания, поскольку выражает не только ошибочную самоидентификацию гуманитариев, но и характерное для методологии науки ХХ в. понимание гносеологических проблем как таковых.
Трактовка принципа неопределенности в квантовой механике стала своего рода «методологическим стандартом» конкретно-научного подхода к вопросам гносеологии. Из того факта, что физик не может в одном эксперименте определить и координаты, и импульс элементарной частицы, был сделан вывод о том, что изменилось само отношение субъекта к изучаемому объекту и что только с возникновением неклассической науки возникла и была осознана активность субъекта познания. Некоторым исследователям стало даже казаться, что переход «от классического естествознания к современному привел к изменению самого представления о том, что значит познавать природу» [1, с. 330].
Физика в конце XIX - начале XX в. действительно столкнулась с такими проблемами, решение которых потребовало создания принципиально новых теорий. Однако революционные преобразования в естествознании, связанные с возникновением квантовой механики, не изменили и не могли изменить сущность субъект-но-объектного отношения как атрибута познания. Осознание активности субъекта в процессе познания стало открытием только для самих физиков, потому что метафизики еще в античности провозгласили устами Протагора, что именно человек (субъект) есть мера всех вещей. А со времен Канта осознание того, что активность субъекта познания есть его неотъемлемая черта, относится к числу фундаментальных принципов гносеологии.
3 ю О
Изменение методологических принципов изучения объектов любой природы не может изменить наших представлений о сущности познания, потому что эти представления выходят за пределы любой разновидности конкретно-научного познания и не зависят ни от каких изменений в этой области. Вопрос о том, что значит познавать природу или общество, человека или культуру, решается исключительно на уровне исходных онтологических и гносеологических допущений, носящих сугубо метафизический характер и не являющихся результатом конкретно-научного познания. Философские размышления о сущности познания, в свою очередь, строятся на фундаменте неконвенционального содержания категорий мышления, в том числе и такой категории, как «познание». Можно сомневаться в возможности познания, можно отрицать познаваемость мира, но нельзя при этом изменить категориальный смысл термина «познание», который в любом контексте разворачивается в совокупность близких по значению понятий «воспроизведение», «отображение», «репрезентация» изучаемого объекта (предмета, явления, процесса) в сознании познающего субъекта.
Обнаруженное в процессе естественнонаучного познания влияние физического взаимодействия макроприбора с микрочастицей на характер движения и проявляемые свойства последней находится целиком и полностью в сфере природных закономерностей и не имеет отношения к субъективному миру исследователя. Между тем в рассуждениях о субъекте гуманитарного познания речь идет именно о влиянии субъективного мира на объективный: говорится о вовлеченности исследователя в изучаемые явления, о неустранимом базисе исходных установок, о пристрастности и субъективности исходной позиции субъекта познания, о влиянии исследователя на изучаемый объект (его поведение, структуру, тенденции) в процессе самого изучения, о неучтенном взаимодействии объекта и субъекта в стратегиях коммуникации и интерпретации изучаемого феномена и т.п.
На наш взгляд, все эти особенности либо характеризуют познавательную активность субъекта как таковую, либо свидетельствуют о специфичности гуманитарного познания, выходящей за пределы естественных и точных наук.
С гносеологической точки зрения активность ученого как субъекта познания началась отнюдь не в конце XIX - начале
XX в., а в третьем тысячелетии до н. э. и, как справедливо считал Кант, пережила глубокие преобразования еще в античности, когда перешла на уровень теоретического конструирования изучаемого объекта. Возникшая в XVII в. научно-экспериментальная деятельность изначально была связана с таким уровнем активности познающего субъекта, который не может быть превзойден переходом науки к познанию материальных объектов микро-или мегаразмерности.
Особый характер субъектно-объектно-го отношения в гуманитарном познании обусловлен тем, что объект гуманитарного познания отличается от всего, что является объектом естественно-научного познания, и, в конечном счете, определяет его специфику и самостоятельность в качестве особого, отличного от естественных и точных наук, вида познания.
Несмотря на то что сама постановка вопроса о различии «наук о природе» и «наук о духе» исторически была связана с осознанием специфики собственно «духовных», идеальных феноменов в качестве объекта изучения, гуманитарное познание достаточно часто либо отождествляется с социальным, либо рассматривается как подкласс социального познания. В качестве объекта «социально-гуманитарного» познания называется жизнедеятельность человека как социокультурного существа. Различные аспекты этой жизнедеятельности выступают как предметы отдельных «наук», к которым причисляют историю, социологию, политологию, культурологию, филологию, психологию и т. д. В тех случаях, когда собственно гуманитарное познание отличают от социально-экономического или исторического, критерий отличия остается крайне неопределенным, как, например, «человеческий аспект» социального бытия.
На мой взгляд, оба вида бытия: и природное, и социальное - могут быть объектами научного познания, которое (1) направлено на изучение естественно-исторических процессов, протекающих помимо воли и сознания человека как субъекта истории; (2) опирается на специальную предметно-практическую деятельность -эксперимент и наблюдение; (3) формирует эмпирический базис, содержание которого может быть интерпретировано независимо от принятых гипотез; (4) создает теоретическую модель изучаемого объекта, которая раскрывает его сущность на уровне количественных законов, дающих возможность предсказывать новую эмпирию.
В то же время отдельные отрасли собственно гуманитарного познания: история, филология, культурология, искусствознание, религиоведение, литературоведение и др. - изучают либо продукты культуры, либо особенности самой культуротворчес-кой деятельности, порождающей продукты культуры.
Бесспорно, любой материальный носитель идеального содержания: от текста до технического устройства - существует в том же физическом пространстве, что и природные объекты, и подчиняется тем же законам природы. Изучение этих материальных носителей идеального, осуществляемое вполне научными методами наблюдения, описания, измерения, математического моделирования и проч., включают в себя в той или иной мере все отрасли социального и гуманитарного познания. Однако эмпирические данные об изучаемом продукте культуры, полученные гуманитарием на основе предметно-практической, экспериментальной деятельности и относящиеся к материальным носителям и формам воплощения идеального содержания, не выражают специфики этого продукта как результата сознательной, целесообразной деятельности человека.
Будучи одной из специализированных форм познания, гуманитарное исследование не превращается в естественно-научное, потому что, в конечном счете, главный объект изучения гуманитария - идеальное -в принципе не может быть объектом того способа познания, который именуется естественно-научным. Идеальное предстает в гуманитарных исследованиях только как результат интерпретации, как понимание смысла, заключенного в материальную оболочку.
Несмотря на то что термин «интерпретация» широко используется и в естественно-научном познании, познавательный процесс, обозначаемый этим термином, существенно отличается от гуманитарной интерпретации. Когда ученые говорят об интерпретации эмпирических данных наблюдения или эксперимента, то имеют в виду вовсе не распредмечивание материального носителя идеального содержания, а процесс объяснения полученных в результате наблюдения и эксперимента эмпирических данных, подведение их под уже известный закон или создание новой теоретической концепции, позволяющей понять сущность изучаемого материального объекта.
Однако и в том случае, когда термин «интерпретация» означает процесс истол-
кования, распредмечивания идеального содержания естественно-научных текстов, при ближайшем рассмотрении оказывается, что интерпретация этих текстов существенно отличается от интерпретации как основного метода гуманитарного познания. Это отличие обусловлено тем, что понимание смысла знания как продукта духовной деятельности отличается от понимания смысла любых других продуктов духовной культуры.
Ни естественно-научное, ни гуманитарное прочтение текста не тождественно авторскому замыслу. Но для ученого, исследующего природные процессы и явления, понять научный текст - значит понять особенности изучаемого материального объекта, зафиксированные в этом тексте. Читая научный текст, естествоиспытатель стремится не к пониманию культурно-исторической или индивидуально-личностной специфики идей своих предшественников и современников, а к решению стоящей перед ним научной проблемы. Так, если мы обратимся к истории коперниканской революции, то увидим, что, читая Коперника и Птолемея, Кеплер воспринимает не специфику самих идей своих великих предшественников, а особенности движения планет, проступающие сквозь эти идеи. Кеплер потому лучше понимал Птолемея, чем Коперник и Галилей, и потому иначе, чем Галилей, понимал самого Коперника, что искал ответы на те вопросы, которые ни Коперник, ни Галилей перед собой не ставили. Более того, именно Кеплер, будучи убежденным коперниканцем, внес решающий вклад в изменение первоначального замысла Коперника, полностью разрушив в кинематической схеме Коперника именно то, в чем сам автор видел основной смысл гелиоцентризма: принцип равномерных круговых движений планет.
Таким образом, цель естественно-научной интерпретации текста состоит в том, чтобы с помощью этого текста изучить тот или иной материальный объект. Интерпретирующий естественно-научный текст ученый создает новый научный текст с собственным решением стоящей перед ним проблемы. В свою очередь гуманитарий, интерпретирующий тот же естественно-научный текст, стремится понять особенности той субъективной реальности, которая этот текст породила. Гуманитарную интерпретацию работ отцов классической науки дали спустя столетия историки науки, такие как Т. Кун [3] или А. Койре [2], задачей которых было
3 ю О
не решение астрономических проблем, а воссоздание по научным текстам процесса движения научной мысли во всей его культурно-исторической неповторимости.
Собственно гуманитарный аспект любого исследования состоит в том, что предметом изучения становятся формы воплощения субъективной реальности в процессе и продуктах человеческой жизнедеятельности. Специфическая активность субъекта гуманитарного познания проявляется в том, что процесс интерпретации-распредмечивания оказывается, по существу, созданием нового смысла. Именно поэтому гуманитарная интерпретация текста или любого другого продукта культуры может быть: логически непротиворечивой, если рассуждения автора не нарушают законов логики, согласуются друг с другом и вытекают из некоторого числа исходных принципов; оригинальной, если позволяет раскрыть ранее неизвестный смысл, переосмыслить произведение, результат, продукт культуры; эвристичной, если открывает возможность дальнейшего выявления смыслов. Но она не может быть истинной или ложной, потому что никакая интерпретация идеального не может быть опровергнута.
Самая большая опасность отождествления гуманитарного познания с естественно-научным состоит в том, что одна из возможных интерпретаций, выявляющая один из бесчисленных смыслов продукта культуры, выдается за теоретически обоснованное и эмпирически подтвержденное научное знание.
Специфика гуманитарного познания состоит в том, что оно является познанием ценностно-смыслового содержания чело-
Список литературы:
[1] Лебедев С.А., Ильин В.В., Лазарев Ф.В., Лесков А.В. Введение в историю и философию науки: учебное пособие для вузов / Под общ. ред. проф. С.А. Лебедева. - Изд. 2-е, испр. и доп. - М.: Академический Проект, 2007. - 384 с.
[2] Koyre A. The astronomical revolution. Copernicus - Kepler - Borelli. - New York: Cornell Univ. Press, 1973. - 530 p.
[3] Kuhn T. S. The Copernican revolution: Planetary astronomy in the development of western thought. -Cambridge: Harvard Univ. Press, 1957.
веческой жизнедеятельности и созданных человеком продуктов культуры, опирающимся на интерпретацию материальных носителей и форм выражения идеального и создающим новый смысл как условие понимания изучаемого продукта/текста культуры.
На мой взгляд, современная концепция научного познания не может строиться ни на позитивистском абстрагировании науки от человеческого, социокультурного измерения, ни на гуманитарном подходе к науке как к разновидности художественного творчества. Какова бы ни была степень неопределенности в установлении фактов, формулировке проблем, использовании методов, построении теорий, применении способов обоснования или критериев истины, естественно-научные теории не превращаются ни в романы, в которых вымышленные герои высказывают авторские идеи, ни в философские трактаты о сущности бытия, ни в гуманитарные исследования ценностно-смыслового содержания человеческой жизнедеятельности.
Даже если отдельные естественные и точные науки значительно отличаются друг от друга по степени выраженности в них тех или иных критериев научности, различия между ними и гуманитарным познанием столь существенны, что причисление того и другого к одному виду познания методологически нецелесообразно.
Взаимодействие, дополнительность, интеграция между различными формами познания возможны не потому, что они научны, а потому что они являются формами познавательной деятельности человека и едины в своей сущности.
