CC BY-NC-ND
87
B.C. Возняк
О натуре и культуре (размышления вместе с Л.С. Выготским)
В статье анализируется проблема соотношения «натуры» и «культуры» в развитии человека с опорой на идеи Л.С. Выготского. При этом утверждается, что теоретически совершенно бесперспективно оперировать такими гипостазированными абстракциями, как «врожденное» и «приобретенное», при решении этой проблемы, равно как и обвинять сторонников концепции Л.С. Выготского, в частности - Э.В. Ильенкова -в так называемом «социологизаторстве».
Ключевые слова: натура, культура, врожденное, приобретенное, социо-логизаторство, очеловечивание, интериоризация.
Дискуссии о соотношении «врожденного» и «приобретенного» в развитии индивида не утихают и по сей день, причем подавляющее большинство ученых - психологов, педагогов, философов - не сомневаются в наличии врожденных задатков и даже способностей, ссылаясь при этом на современную науку, которая якобы это «доказала», и обвиняют немногочисленных приверженцев противоположной точки зрения в «социологизаторстве». А я вот лично - сомневаюсь во «врожденном», и для таких сомнений имею серьезные основания.
В подобной дискуссии оперировать такими понятиями, как «врожденное» и «приобретенное», не стоит, поскольку они и не понятия вовсе, а некие расплывчатые представления, просто абстракции, методологический потенциал которых совершенно не выявлен.
В человеке действительно все от «наследственности» - в том смысле, что ему от рождения все дано (если исключить клинические нарушения нормы): дано тело вида Homo sapiens, высший из возможных продукт матушки-природы (плюс неизбежные и очень
© Возняк В.С., 2017
важные отпечатки длительного процесса антропогенеза). То есть даны телесные структуры, способные к развитию под воздействием внебиологических факторов, способные к впитыванию идеального, идеальных форм культурно-человеческой жизнедеятельности и тем самым способные работать именно в их режиме, по их логике, а не по схемам, информация о которых содержится в молекулах ДНК. И именно в этом же смысле в человеке все от воспитания, взятого в самом широком смысле.
Человеку от рождения - все дано: и его тело, и живые тела взрослых, носителей человеческой культуры, и сама эта культура, представленная в формах деятельности и общения. Значит, человеческому индивиду все было дано и до его рождения, и даже до зачатия. Вернее, было задано, а «данным» это станет лишь по мере собственных усилий новорожденного в становлении действительно человеческим существом, еще точнее - по мере объединения усилий взрослых с его усилиями. А в этом процессе объединения сил-усилий и происходит самое незримое и таинственное - движение идеального как формы, перетекание формы, снятие формы и превращение ее в способ активного отношения, деятельности и обращения к людям и к миру.
В этих вопросах очень важен собственно качественный теоретический подход. Вот почему так важно обратиться к теоретическому наследию Льва Семеновича Выготского, совершившего воистину «коперниканский переворот» в психологии и ставшего основателем культурно-исторической школы.
Сущность переворота в понимании души, сознания человека превосходно схватит ученик Л.С. Выготского Д.Б. Эльконин. В своих записных книжках он пишет:
Не забыть: если бы Выготский был жив и я смог бы, как это часто бывало, за чашечкой кофе в кафе «Норд» задать ему вопрос, то я спросил бы его: «А ты понимаешь, что своей теорией интериоризации ты отрицаешь то понимание психики и сознания, которое существовало до сих пор в так называемой классической психологии? Отрицаешь изначальность, заданность "души" и всей душевной жизни, отрицаешь, что человек рождается пусть с несовершенной и неразвитой, но все-таки душой, что она уже есть в нем и что носителем ее является мозг. Ты, наоборот, утверждаешь, что "душа" человеческая, человеческое сознание (психика), существует объективно вне нас как явление интерпсихическое в форме знаков и их значений, являющихся средством организации совместной, прежде всего, трудовой деятельности людей, и что только в результате этого взаимного воздействия людей друг на
друга возникает интрапсихическое в форме тех же знаков и значений, но направленное на организацию своей собственной деятельности. Душа не задана человеку изначально, а дана ему во внешней, чисто материальной форме!»
Но тогда я был молод и, как мне сейчас представляется, не понимал всей грандиозности той задачи, которую на моих глазах решал Лев Семенович1.
Скажу теперь от себя: грандиозность этой задачи, которую решал Выготский, и по сей день мало кто понимает. Ибо отчего же приверженцев подобного понимания человека и его души зачастую и весьма всуе обвиняют в «социологизаторстве». Чаще всего этой характеристики удостаивается Эвальд Васильевич Ильенков, один из самых последовательных проводников в философию и психологическую теорию идей Л.С. Выготского. И вот что примечательно: в «социологизаторстве» Э.В. Ильенкова обвиняли при жизни и теперь его зачисляют в разряд тех, кто чрезмерно «преувеличивает» роль социального фактора и «недооценивает», а то и вовсе отрицает значение фактора биологического, а значит, является откровенным «социологизатором» в понимании человеческого бытия. Что интересно, обвинители как тогда, так и сейчас ссылаются на одно и то же высказывание Э.В. Ильенкова, ничуть не обременяя себя рассмотрением его концепции в целом.
Вот какая фраза русского философа якобы дает безусловное основание для занесения Э.В. Ильенкова в разряд «социологи-заторов»:
...все без исключения специфически человеческие функции мозга и обеспечивающие их структуры на 100% - а не на 90 и даже не на 99% - определяются, а стало быть, и объясняются исключительно способами активной деятельности человека как существа социального, а не естественно-природного2.
Или из другой работы:
Все человеческое в человеке - то есть все то, что специфически отличает человека от животного - представляет собою на 100% - не на 90 и даже не 99 - результат социального развития человеческого общества, и любая способность индивида есть индивидуально осуществляемая функция социального, а не естественно-природного организма, хотя, разумеется, и осуществляемая всегда естественноприродными, биологически-врожденными органами человеческого тела, в частности - мозгом3.
Сказав это, сам автор замечает: «Такая позиция многим кажется несколько крайней, преувеличенно заостренной. Некоторых товарищей пугает опасение, что такая теоретическая позиция может повести на практике к недооценке биологических, генетически-врожденных особенностей индивидов, даже к нивелировке и стандартизации. Эти опасения, мне кажется, напрасны»4.
Мне же представляется, что на основании одной-единственной фразы из работ философа делать далеко идущие выводы о его теоретической позиции, да еще заносить его в тот или иной разряд -дело малопродуктивное.
Суть вопроса, на мой взгляд, в том, что позиция Э.В. Ильенкова находится решительно по ту сторону абстрактных рассуждений о «двух факторах» («наследственность» и «среда», «врожденное» и «приобретенное»), а посему обвинять его в чрезмерном преувеличении роли одного из факторов («социального») нелепо. Философ прекрасно понимает теоретические истоки как «биологизаторства» и «социологизаторства», так и небезызвестной и широко распространенной формулы о «био-социальной» природе человека. Ведь тут работает простая логика здравого смысла, и Э.В. Ильенков сие превосходно понимает: «Казалось бы, все просто - человек, с одной стороны, представляет собою биологический организм, особь вида Гомо Сапиенс, а с другой - всегда выступает как член того или иного социального организма, как представитель общества на определенной ступени его развития, стало быть - как представитель определенного класса, профессии, той или иной социальной группы. Чтобы понять это обстоятельство, не нужно быть ни философом, ни врачом. Это так же очевидно, как и тот факт, что Волга впадает в Каспийское море»5. У Э.В. Ильенкова же - логика иная, собственно диалектическая:
...человек - это не «с одной стороны - социальное, а с другой -биологическое существо», которое можно расчленить - хотя бы мысленно - на эти две стороны, а существо в буквальном смысле слова диалектическое. Это значит, что любое социальное отправление, любое действие, любое проявление социальной жизни в человеке обеспечиваются биологическими механизмами, прежде всего - механизмами нервной системы. С другой же стороны, все биологические функции организма человека до такой степени подчинены выполнению его социальных функций, что вся биология становится здесь лишь формой проявления совсем иного по природе начала6.
Отметим: вся биология человека проявляет не собственно себя, свое, а иное, это - лишь форма проявления человеческого, культурно-исторического. А зачастую ведь дело представляют противоположным образом, наоборот: как много в жизни социальной выступает формой проявления именно биологического начала (агрессия, эгоизм, сексуальные влечения, материнский инстинкт, инстинкт социальности и проч. выдумки). Здесь - представление, а у Ильенкова - понятие.
Итак, философ никоим образом не игнорирует, не отбрасывает биологическое в человеке, но настаивает на адекватном понимании его:
Наличие медицински нормального мозга - это одна из материальных предпосылок (повторим это еще раз) личности, но никак не сама личность. Ведь личность и мозг - это принципиально различные по своей «сущности» «вещи», хотя непосредственно, в их фактическом существовании, они и связаны друг с другом. неразрывно.7.
«От начала и до конца личность - это явление социальной природы, социального происхождения. Мозг же - только материальный орган, с помощью которого личность осуществляется в органическом теле человека, превращая это тело в послушное, легко управляемое орудие, инструмент своей (а не мозга) жизнедеятельности. В функциях мозга проявляет себя, свою активность совсем иной феномен, нежели сам мозг, а именно личность» (Из размышлений студентки МГУ Н. Корнеевой).
При этом Э.В. Ильенков не берет человеческую телесность абстрактно, то бишь односторонне. Она включает в себя непременно одушевленное тело другого человека (для младенца - в первую очередь взрослого), а также «неорганическое тело» человека, продукты культуры и цивилизации, вещи, созданные человеком и для человека. Игнорировать существования этого «второго» тела человека - значит обрекать себя на решительное непонимание природы человека. «Телесность» личности Э.В. Ильенков понимает как ансамбль «предметных, вещественно-осязаемых отношений данного индивида к другому индивиду (к другим индивидам), опосредствованных через созданные и создаваемые их трудом вещи, точнее, через действия с этими вещами (к числу которых относятся и слова естественного языка)»8. Поэтому он разгадку «структуры личности» ищет в «пространстве вне органического тела индивида и именно поэтому, как ни парадоксально, - во внутреннем про-
странстве личности. В том самом пространстве, в котором сначала возникает человеческое отношение к другому индивиду (именно как реальное, чувственно-предметное, вещественно-осязаемое отношение), которое "внутри" тела человека никак заложено не было, чтобы затем - вследствие взаимного характера этого отношения -превратиться в то самое "отношение к самому себе", опосредствованное через отношение "к другому", которое и составляет суть личностной - специфически человеческой - природы индивида»9. Поэтому «телом» личности является не отдельное тело особи вида «homo sapiens», а по меньшей мере два таких тела - «Я» и «ТЫ», объединенных как бы в одно тело социально-человеческими узами, отношениями, взаимоотношениями.
Не надо приписывать Э.В. Ильенкову и тезис о решающей роли «среды» в формировании личности. Не был он сторонником «теории среды», более того, едко высмеивал ее абстрактность и теоретическую несостоятельность. Никакая «среда» не воспитывает личность - будь она хоть трижды «социальная». Оппонентами Э.В. Ильенкова «среда» обычно трактуется «как некий вне индивидов находящийся безличный механизм, как гигантский штамп, норовящий впечатать в каждый "мозг" одну и ту же психическую схему. Если бы дело обстояло действительно так, то в биологической неодинаковости мозгов пришлось бы видеть единственную причину того обстоятельства, что "отпечатки" социального штампа каждый раз получаются разные, варьирующиеся. Но "среда", о которой идет речь, иная. Это всегда конкретная совокупность взаимоотношений между реальными индивидами, многообразно расчлененная внутри себя... на... бесконечно разнообразные узлы и звенья, на локальные "ансамбли" внутри этих основных противоположностей, вплоть до такой ячейки, как семья с ее "внутренними" отношениями между индивидами, в чем-то всегда очень схожая, а в чем-то совсем несхожая с другой такой же семьей. Да и внутри семьи взаимоотношения между составляющими ее индивидами тоже со временем меняются, и иногда очень быстро - иной раз в течение часов и даже считанных минут»10. В пределах такого понимания всяческие разглагольствования о «среде» выглядят, мягко выражаясь, неуместными.
Отнюдь не какая-то мифическая «среда» оказывает решающее воздействие на человека, а - мир, если взять эту категорию в соответствии с размышлениями В.В. Бибихина11. Не мир вообще, понятый к тому же еще и абстрактно, а собственное бытие-в-мире (способ этого бытия) входящего в человеческую жизнь индивида. Обычно любят говорить о влиянии «плохого окружения». Отчего на одного ребенка приблизительно одна и та же «среда» повлияла, а
на другом - не оставила ощутимых следов? Наверно, потому, что в одном случае образовался мир, который для данного субъекта стал своим миром (и он живет в мире с этим миром, поскольку здесь он находит со-чувствие и со-мыслие, здесь «меня понимают» и выйти из такого мира, «не разорвав своего сердца» - невозможно), а для другого не стал таким, остался достаточно безразличным окружением, именно - средой.
Нет возможности в пределах этого текста раскрывать реальные способы присвоения индивидом специфически человеческих способов деятельности и общения, о которых идет речь в работах Э.В. Ильенкова и его последователей, однако хочу заметить, что они и не сводятся к «интериоризации», которая частенько понимается как простое усвоение внешнего алгоритма.
Вернемся к Л.С. Выготскому. Методологические основания его исследований были бесконечно выше и до сих пор бытующих в психологии представлений о взаимодействии «двух факторов» -генетического и социального, «врожденного» и «приобретенного», натуры и культуры. Психику нельзя исследовать как некую вещь, описывая ее свойства и выделяя причины-факторы.
Если на место анализа вещи мы поставим анализ процесса, то основной задачей рассмотрения, естественно, сделается генетическое восстановление всех моментов развития данного процесса. Основной задачей анализа при этом является возвращение процесса к его начальной стадии или, говоря иначе, превращение вещи в процесс!12
Иными словами, следует сосредоточиться на развитии ребенка: «В развитии ребенка представлены (не повторены) оба типа психического развития, которые мы в изолированном виде находим в филогенезе: биологическое и историческое, или натуральное и культурное, развитие поведения»13. И тогда мы обнаружим не взаимодействие разных «факторов», а некое слияние - органического и культурного в один процесс. «Врастание нормального ребенка в цивилизацию представляет обычно единый сплав с процессами его органического созревания. Оба плана развития - естественный и культурный - совпадают и сливаются один с другим. Оба ряда изменений взаимопроникают один в другой и образуют в сущности единый ряд социально-биологического формирования личности ребенка. Поскольку органическое развитие совершается в культурной среде, то оно превращается в исторически обусловленный биологический процесс. В то же время культурное развитие приобретает совершенно своеобразный и ни с чем не сравнимый характер, так как оно совершается одновременно и слитно с органическим
созреванием, поскольку носителем его является растущий, изменяющийся, созревающий организм ребенка»14. При этом важно, что «на каждой ступени развития обоих процессов господствуют особые законы, особые формы сплетения. Хотя оба процесса на всем протяжении детского возраста встречаются в сложном синтезе, характер сплетения обоих процессов, закон построения синтеза не остается одним и тем же»15. Иными словами, не внешнее взаимодействие, не пресловутое «с одной стороны» и «с другой стороны», а «натуральные функции продолжают существовать внутри культурных»16.
Согласно идеям Л.С. Выготского, отношения между высшими психическими функциями были некогда реальными отношениями между людьми, посему все внутреннее в высших психических функциях было когда-то внешним. Замечательный мыслитель пишет: «с необходимостью все внутреннее в высших формах было внешним, т. е. было для других тем, чем ныне является для себя. Всякая высшая психическая функция необходимо проходит через внешнюю стадию развития, потому что функция является первоначально социальной. Это - центр всей проблемы внутреннего и внешнего поведения. Многие авторы давно уже указывали на проблему интериоризации, перенесения поведения внутрь»17.
Об интериоризации поразмышляем чуть позже. Однако уже теперь ясно, что о «врожденном» и «приобретенном» следует говорить с огромной осторожностью. Сама суть методологии Л.С. Выготского остро сопротивляется такому топорному подходу и сопоставлению.
Сторонниками культурно-исторической концепции человеческой психики, в частности, Э.В. Ильенкову (а ему - особо остро, поскольку философ как бы сознательно доводил свои мысли до такой формы теоретической обнаженности, что сразу же вызывал у непонятливых сопротивление) и поныне (а в последнее время даже более настырно) ставят в вину отрицание им врожденности человеческих способностей, а точнее - их генетической фиксации. При этом смешивают «задатки» и «способности», а философ еще в 1968 г. предупреждал, что их ни в коем случае нельзя путать. Задатки как анатомо-физиологическая особенность организма неспецифичны, способности же - синтетичны. Е.В. Мареева замечает: «Синтетическая деятельная способность - принципиально иное качество, в сравнении с задатком»18. На их отождествлении, помимо всего прочего, и строится идея о врожденности тех или иных талантов. Кстати, Е.В. Мареева выдвинула интереснейший тезис, согласно которому не только биологическое снимается в социальном, но на уровне индивида имеет место и обратный процесс: «Здесь
социальное качество как всеобщее при рождении индивидуальности должно быть снято в телесном отдельном. Если диалектика идеального означает, что форма деятельности в культуре положена как форма вещи, то всеобщее социальное качество при формировании способностей погружается в основание отдельного и этим создает объективную видимость природного таланта. Социальное качество "выглядит" как телесная особенность»19. Вот реальное онтологическое основание иллюзий о врожденности талантов. «Именно потому что социальное качество как раз внутри, на заднем плане, а его телесное проявление снаружи, это качество легко надевает маску якобы природного. Когда внешний телесный момент предстает как неотделимый от индивидуальности, более того, как его необходимая форма, рождается видимость органического происхождения самой индивидуальности. Специфическая деятельная способность формируется и развивается на почве социального целого. Но ее телесная сторона, встраиваясь в особенную способность, как раз и создает аберрацию врожденности. Спрессованность компонентов способности, их снятие во внешнем телесном действии провоцируют представление о природном таланте. Именно в таком диалектическом оборачивании, когда всеобщее погружается, преображая, в основание индивидуального, деятельная способность предстает как телесное качество, - quid pro quo - одно вместо другого - как якобы природное»20. До такой степени сращены в человеке натура и культура, что их нетрудно спутать, если, разумеется, не утруждать себя мышлением. Прав таки Выготский!
Блестяще сказал о Л.С. Выготском Феликс Трофимович Михайлов: «Его открытие заключается как раз в том, что и априорность, и аподиктичность... форм (самодвижения психики) никем и ничем не предзадана, а порождается и воспроизводится лишь активностью каждого акта креативного движения какой либо из сил души в ее собственном предметном поле - одновременно и интимно личностном, и овнешненном, заданном в представлении. Как мотив, как интенция жизненно необходимой реализации своей субъективности во всеобщих формах интерсубъективности культуры каждое креативное движение человеческой психики - интимно личностное оно же как овнешняемое в этих всеобщим формах, как состоявшееся обращение urbi et orbi (к городу и миру) - это уже общее всем интерсубъективное представление, акт и факт надындивидуальной реально-идеальной культуры. <...> Л.С. Выготский как рефлексивно мыслящий теоретик психологии развития определяет в качестве единого начала (основания и causasui) развития высших психических функций человека исходное тождество ду-
ховности и телесности в особенном, не биологическом, собственно человеческом способе отношения к миру»21. Поскольку «в каждом акте жизнедействия ребенка любая собственно человеческая, т. е. к другим обращенная, телесная функция возможна постольку, поскольку она мотивирована общим с близкими взрослыми "смысло-чувствием" некоторой культурной реальности, а любое переживание воспринимаемой реальности возможно лишь в организменном акте обращения к близким взрослым»22.
А посему нельзя внешне сопрягать «натуру» и «культуру», «биологическое» и социальное». Дело в том, чтобы культура (высокая культура) шаг за шагом становилась подлинной натурой человека, а человек в своих натуральных, природных проявлениях выступал не скотиной, но именно человеком. Впрочем, К. Марксом в 1844 г. об этом было сказано с предельной диалектической ясностью - касательно взаимоотношений мужчины и женщины. Так что в этом вопросе доктор Зигмунд Фрейд - жалкий дилетант и может себе нервно покурить в сторонке.
Вовсе неумно представителей культурно-исторической школы заносить в разряд «социологизаторов», в том числе и Эвальда Ильенкова нельзя обзывать социологизатором именно потому, что у него иная логика подхода к проблеме - собственно, диалектическая. Только так, в контексте диалектического мышления можно покончить с дуализмом «биосоциального».
Что же касается «врожденного», то можно ли на уровне современной науки более-менее четко различить, что среди особенностей всегда уникального новорожденного младенца обусловлено генами, а что - условиями его внутриутробного развития, влияние на которое на протяжении целых девяти месяцев имеют безусловно «социальные» факторы? В пьесе бразильского драматурга Гильерме Фигейредо «Лиса и виноград» раб Эзоп дает совет своему хозяину философу Ксанфу, пообещавшему с очень нетрезвых глаз выпить море, как «сохранить лицо»: да, я обещал выпить море, но только море; если вы сможете отделить морскую воду от пресной, которую несут впадающие в него реки, я выполню обещанное. Так и я согласен поверить во «врожденность» тех или иных человеческих способностей, если вы сможете отделить собственно генетическую информацию (разумеется, без клинических нарушений) от особенностей внутриутробного развития младенца.
Примечательный факт: как-то поделился радостью со своим добрым знакомым философом (кстати, очень образованным, мыслящим и достойным профессионалом), что увидел осмысленный взгляд своих трех недель от роду внучек-двойняшек. В ответ было
сказано: вот видишь, социализация еще не началась, а осмысленность есть; как же ты после этого можешь продолжать отрицать «врожденное», не в роддоме же им «имплантировали» осмысленность. Я был обескуражен. Как говаривал Эвальд Васильевич, «есть от чего прийти в задумчивость»... Как же так - «социализация еще не началась»? И тут вдруг стало отчетливо ясно, что в современном научно-образовательном дискурсе понимают под «социализацией» (адаптация индивида к требованиям социума, усвоение внешне заданных социальных норм и правил, «привитие ценностей» и т. п.). Правда, это уже отдельный вопрос, с этим концептом вообще надо специально разобраться, но не сейчас. Стоит вспомнить, как Э.В. Ильенков иронизировал над словосочетанием «социализация личности»: выходит, что независимо от общества, культуры каким-то загадочным образом возникает личность, которую теперь предстоит социализировать. Социализируется, подчеркивает Ильенков, органическое тело индивида, но никоим образом не личность. От себя добавлю: личность, сформировавшуюся в процессе деятельного общения (общественно-человеческой, а не просто «социальной» деятельности), социум с его институционализированными и отчужденными структурами, как раз и стремится социализировать, приспособить (адаптировать) к себе, превратить ее в функцию своих структур. Сама же личность как таковая развивается именно в неадаптивной деятельности. Социум не порождает личность, он ее использует. Так давайте же в конце концов станем различать собственно общественное и социальное (социумное), как это предлагают Ф.Т. Михайлов и А.А. Хамидов!
Я никогда не поверю (хочется, впрямь как К.С. Станиславский, восклицать: «Не верю!»), что явная осмысленность взгляда моих внучек, появившаяся на третьей неделе их бытия среди нас, людей, была им «врождена», была запрограммирована в молекулах ДНК. Да не появилась бы никогда эта осмысленность, если бы младенцы не видели сплошь обращенного к ним со смыслами взгляда родителей, бабушек и дедушек! Ах, «социализация» еще не начиналась? Зато очеловечивание - с самого начала. Впрочем, об этом превосходно пишет Феликс Михайлов:
Человеческий младенец - живой источник энергии, устремленно к нам вопрошающей субъективного отклика хотя бы и самым витальным нуждам формирующегося организма. Младенец начинает жить не «информацией», а «шумом» нашей жизни. В звучании разных голосов, в шуме ветра за окном, в звоне посуды, в пластике и цвете окружающих нас «умных» вещей и т. д. и т. п. он слышит и видит, осязает и обоняет
только одно: наше сочувственное обращение к нему. Оно и только оно формирует его способность субъективно и интенционально управлять нами как собственными естественными органами. Оно и только оно, использующее (в их единстве) все предметно-чувственные носители смыслонесущих аффектов и эмоций для сроднения с формирующимися аффективными смыслами его обращений к нам, пробуждает в нем субъекта собственных потребностей, образов, чувств и воли23.
Новорожденный младенец, развиваясь, пребывает в сплошной энергетике смысловк «Пространство жизни младенца наполнено с первых же моментов его обособляющегося бытия им самим еще не осознаваемым, но реальным смыслом и смыслонесущими эмоциями, ибо это не что иное, как реальное пространство ни на мгновение не затухающего духовного общения людей, только так способных воспроизводить свое, в том числе и чисто физическое, "биологическое" бытие»24.
И попробуй здесь чисто абстрактно соотносить «социальное» и «биологическое»!
А ведь очень часто слово «врожденное» мы употребляем по разным поводам и весьма метафорично. Уильям Сомерсет Моэм в романе «Бремя страстей человеческих» характеризует один из персонажей: «она была врожденно ленива», «она была врожденно неряшлива». Вряд ли речь идет о генетической предопределенности. Так же, когда говорится, что джентльмену чувство чести присуще «от рождения».
Что же касается «приобретенного», то оно не менее абстрактно. Все гораздо сложнее. Часто меня, всегда отрицавшего врожденность специфически человеческих способностей, обвиняют в том, что я - сторонник концепции «всесильности воспитания». Ни в коей мере. Воспитание отнюдь не «всесильно», во-первых, потому, что ребенок - не глина в руках горшечника-воспитателя. Ребенок развивается лишь в меру собственной активности, а не активности взрослых, но вот формы этой активности задаем мы в своих сплошных обращениях к ребенку, и какая наша предложенная форма войдет в его душу настолько глубоко, что тут же будет опрокинута на нас, на мир как его собственная, что этими присвоенными формами он будет обращаться к миру, осваивать его, осваиваться в нем, а какая нет - нам неведомо. Потому мы и будем постоянно ощущать сопротивление нашим - умным или не очень умным или очень неумным - воспитательным воздействиям-влияниям.
Феномен интериоризации весьма загадочен. Согласно культурно-исторической традиции в психологии интериоризация есть не
просто «овнутривание» чего-то внешнего, переход его вовнутрь, в содержание субъективности: форма (способ построения) совместно-разделенной деятельности о-сваивается, переходит во «внутренний план». При этом А.Н. Леонтьев специально отмечал, что никакого заранее готового «внутреннего плана» самого по себе нет, он-то как раз в актах интериоризации и образуется. С этим спорил С.Л. Рубинштейн, выдвигая тезис: внешнее усваивается через внутренние условия, ибо нечто можно интериоризировать лишь при наличии того, чем интериоризируешь. Правда, под «внутренними условиями» С.Л. Рубинштейн так или иначе подразумевал некие врожденные структуры. А почему бы не предположить следующее: у новорожденного готовой (врожденной) нейродина-мической структуры интериоризации нет, но есть в наличии возможность ее формирования как нового функционального органа. Иными словами, сама форма интериоризации (интериоризация как форма) распредмечивается, осваивается младенцем и далее по мере ее сформированности, развитости и происходит дальнейшая, последующая интериоризация. Итак, сперва «входит» форма освоения, обеспечивающая дальнейшее освоение. Нечто было схвачено и тут же становится способом «схватывания» последующего содержания. Однако же возникает вопрос: а при помощи чего на стороне нейродинамики младенца осуществлялось первичное «схватывание», дабы интериоризировать сам способ интериоризации? И так, разумеется, можно уйти в дурную бесконечность. Вот тут и надо вспомнить мысли Л.С. Выготского о конвергенции естественной и культурной линий в развитии нормального ребенка, о высшем и сложном синтезе биологического и культурного внутри собственно общественно-культурного.
Однако в пределах предложенной гипотезы можно подумать над следующим: а не поискать ли основания в различии способностей людей не во «врожденных структурах» и даже не в социальных, вполне конкретно социально-исторически определенных, обстоятельствах (с последним - достаточно ясно), а в различии тех форм интериоризации, которые были первично освоены младенцем и которые так или иначе серьезно начинают определять формы и содержание распредмечиваемого им тут же и в дальнейшем? А в контексте моего утверждения о том, что не «среда», а мир, свой мир - оказывает «влияние» на ребенка, логично предположить, что интериоризация происходит не из чего-то принципиально внешнего (оттуда приходит лишь информация), но лишь в контексте так понятого мира. Значит, следует позаботиться о том, чтобы границы этого своего мира для ребенка непременно расширялись, дабы
ничто истинно человеческое не было чуждым, а содержание его наполнялось не просто «полезным» для жизни и выживания, преуспевания и успеха, а высокой культурой как собственно человеческим способом обращения к людям и к себе самому.
Вернемся к «приобретенному» и «приобретаемому». Воспитание никак не «всесильно», во-вторых, из-за того, что мы не знаем действительных закономерностей во всей их конкретности становления человеческой субъективности, не говоря уже о закономерностях вызревания таланта. Правда, нечто и тут мы знаем, и вполне достоверно. Э.В. Ильенков, анализируя опыт работы со слепоглухонемыми детьми, утверждает, что «можно и нужно воспитывать такие специфически человеческие потребности, как потребность в личности другого человека, в знании, в красоте, в игре ума. А если эти потребности сформированы и стали неотъемлемым достоянием индивида, то на их почве уже с необходимостью даст свои первые (сначала, разумеется, незаметные и робкие) побеги талант. Несформированы (или привиты лишь формально, в форме красивых фраз) - и талант не возникнет» (курсив мой. - В. В.)25. Вот почему талант - норма человеческого развития, ведь в воспитании названных высоких потребностей нет ничего сверхъестественного, невозможного. А вот бездарность - продукт бездарной школы, тупости - как профессиональной, так и просто человеческой - воспитателей всех уровней. Ведь когда мы учим ребенка чему-либо, суть дела определяется тем, как мы учим. Формально освоенные знания приучают к формализму, учеба исключительно ради оценки (суммы баллов) воспитывает дух продажности, казенно-внешнее усвоение норм морали ведет к откровенному ханжеству, принудительные культпоходы в театр надежно прививают отвращение к высокой культуре.
Люди не просто «влияют» друг на друга, они способны входить в содержание субъективности друг друга на разные уровни глубины. Нечто может оставить в нас просто след, иногда - царапины или даже шрамы, нечто становится нашей способностью, нашим веда-нием и видением. А вот некто может надолго просто поселиться в нашей душе, со-определяя нас изнутри, присутствуя в нас. Об этом хорошо сказано очень умным психологом наших дней В.А. Петровским, автором концепции «отраженной субъектности»:
Отражаемый субъект настолько глубоко проникает в духовный мир субъекта, осуществившего отражение, что Я этого последнего оказывается внутренним и радикальным образом опосредствовано взаимодействием с первым, выступает как существенно определенное
(или «положенное») им. <...> Итак, отраженная субъектность, не являясь только образом, выступает как продолженность одного человека в другом, как смысл первого для второго, в динамике определений бытия последнего. По существу речь идет об инобытии одного человека в другом26.
Тут уж та ситуация, о которой апостол говорил: «Не я живу, а Христос живет во мне». В этом смысле человеческая личность в своих глубинах обладает свойством полисубъектности. Поскольку нам не дано знать, на какую глубину субъективности ребенка «входит» то или иное содержание, на каком уровне оно «зацепится» или вдруг образует некий особый субъектный центр, мы и спасаемся от незнания сказочками о «врожденности».
За разговорами о «врожденности» скрывается не просто наше незнание, а именно: нежелание нести ответственность. И откровенное нежелание мыслить. Наблюдая за жизнью и развитием своих уже восьмимесячных внучек-двойняшек, а точнее - участвуя всем существом своим в их жизни, все время ловлю себя на мысли: я не понимаю, откуда что берется, отчего они такие разные и такие славные. Только вот списывать хоть что-либо на «врожденное» не хочется. Стремлюсь понять. И вспоминаю тезис доктора психологических наук А.В. Суворова (того самого Саши Суворова из легендарной ильенковской «четверки») о «презумпции социальности»: «Я не отрицаю существование чисто биологических причин возникновения тех или иных психолого-педагогических проблем. Но настаиваю на том, что, прежде чем обращаться к поиску причин в этой сфере, их надо поискать поближе - в сфере социальных отношений. В сфере родовой, а не видовой. <... > Я это называю "презумпцией социальности" при анализе причин возникновения психолого-педагогических сложностей». То есть «речь идет о признании более вероятными и достоверными ближайших причин явления, лежащих в той же сфере, где это явление возникает и существует. <... > И соблюдение этой презумпции социальности -всего лишь элементарная научная последовательность»27.
М. Лифшиц как-то отметил, что воспитанный человек есть тот, в ком все приобретенные знания и навыки стали второй природой или культурой, вошли в плоть и кровь, усвоены органически и проявляются свободно, непринужденно. Превосходный критерий именно воспитанности. Но как легко тут же, обнаружив подобный факт в наличии, отнести его к «генам», «врожденному», ибо нельзя же и вправду так просто взять и «приобрести» (как нечто «благоприобретенное») подобную непринужденность, органичность, сво-
боду... Без наследования каких-то «признаков» вряд ли обошлось. Так мнит себе здравый смысл. Но если подумать?
Все же лучше остановиться на великом Сократовом «не знаю», а точнее - «я знаю, что не знаю». Это конкретней и ответственней. Да, никто не отрицает, что человеческие младенцы от рождения -разные, даже если это двойня. Однако насколько «небезразличны» эти различия для человеческого, личностного развития? И знаем ли мы достоверно, в какой мере индивидуальные особенности (различия) генетической информации (наследственности) повлияли (или еще повлияют) на развитие собственно человеческих способностей, на освоение опыта культуры, и вообще - способны ли они повлиять - радикально или как-нибудь, частично?
Педагогика вообще-то до сих пор, как отмечает Ф.Т. Михайлов, еще не имеет своей фундаментальной рефлексивной теории, она не позаботилась о формировании всеобщих мер мыслимости своего предмета, то бишь - категорий, заимствуя их либо из представлений здравого смысла, либо из посредственных философских книжек. То же касается и психологии. Итак, не знаем. Но забавляем себя баснями о «врожденности». Честнее было бы просто сказать: не знаем. Но постараемся узнать - по мере взросления наших наук, по мере освоения опыта философского мышления в его классических образцах. В том числе - и работ Л.С. Выготского, Э.В. Ильенкова, Ф.Т. Михайлова, М.А. Лифшица, В.В. Давыдова. Убежден, что их наследие - отнюдь не вчерашний день нашей философии и - увы, никак не сегодняшний, судя по тенденциям, но если и не завтрашний, то послезавтрашний - непременно. Иначе мы ничего путного, дельного и истинного не поймем в наших детях.
С представлениями «врожденное» и «приобретенное» - грамотно работать невозможно, как и с любыми гипостазированными абстракциями (или псевдоконцептами типа «социализация»), они отвлекают мысль от сути дела, уводят в сторону от того, что, собственно, мы ищем и пытаемся уразуметь, понять, ввести в понятие. Здесь необходимы категории, точнее - диалектика категорий.
Что же касается того открытия в понимании души человеческой, которое принадлежит Л.С. Выготскому и о котором говорил Д.Б. Эльконин в своих заметках, то хочется добавить следующее. Душа к нам приходит извне, вернее - не к «нам» собственно, а к нашему телу. И этот факт был схвачен и выражен очень давно. Сказано же в Ветхом Завете: Творец вдохнул душу в первого человека. Значит, наша человеческая душа не является продуктом естественных процессов, происходящих в пределах нашего тела, «внутри», она приходит к нам сверхъестественным способом.
Кстати, согласно Платону, душа до вселения в наше тело пребывала в мире идей, куда она возвращается после смерти тела. Платон не ошибался: все обстоит именно так. Если платоновский эйдос - это насыщенное изваяние смысла, умный мир смыслов (А.Ф. Лосев), то мир идей, мир эйдосов является смысловой реальностью, иначе говоря - миром культуры. Именно оттуда и приходит в наше тело та форма, которая делает его по-человечески одушевленным телом, которая становится его формой, душой собственно.
Душа к нам приходит от людей и к ним же уходит, людям же остается. Следовательно, если уж и быть по-настоящему озабоченным проблемой спасения души, то следует в первую очередь позаботиться о том содержании, которое мы ежедневно «выдыхаем» в мир, о том, какие следы оставит слово (и дело) наше среди людей. Осмысленность нашего дела и дельность нашего слова - вот субстанциальное основание того, что называется спасением души.
Примечания
1 Леонтьев А.А. Л.С. Выготский. М.: Просвещение, 1990. С. 42.
2 Ильенков Э.В. Психика и мозг (Ответ Д.И. Дубровскому) // Вопросы философии. 1968. № 11. С. 149.
3 Ильенков Э.В. Биологическое и социальное в человеке // Ильенков Э.В. Школа должна учить мыслить. М.: МПСИ; Воронеж: МОДЭК, 2002. C. 75.
4 Там же. Там же. С. 72. Там же.
Ильенков Э.В. Что же такое личность // С чего начинается личность. 2-е изд. М.: Политиздат, 1983. С. 319-358.
Ильенков Э.В. Биологическое и социальное в человеке. С. 72-77. Там же.
Ильенков Э.В. Что же такое личность. С. 327. Бибихин В.В. Мир. Томск: Водолей, 1995.
Выготский Л.С. История развития высших психических функций // Выготский Л.С. Собр. соч. Т. 3. М.: Педагогика, 1983. С. 96. 13 Там же. С. 30. Там же. С. 31.
15 Там же. С. 35.
16 Там же. С. 126.
17 Там же. С. 144.
18 Мареева Е.В. «Загорский эксперимент» и иллюзия врожденности таланта // Вестник Казахстанско-Американского Свободного Университета. Вып. 5:
14
24
25
Вопросы психологии. Личность, образование, общество. Усть-Каменогорск, 2015. С. 34-39. Там же. С. 37. Там же. С. 38.
Михайлов Ф.Т. Фантазия - главная сила души человека // Михайлов Ф.Т. Избранное. М.: Индрик, 2001. С. 68.
Михайлов Ф.Т. В поисках causa sui психического // Там же. С. 197. Михайлов Ф.Т. Образование философа // Там же. С. 549-550. Михайлов Ф.Т. О душе // Там же. С. 199.
Ильенков Э.В. Становление личности: К итогам научного эксперимента. [Электронный ресурс] URL: http://caute.ru/ilyenkov/texts/genpers.html; Он же. Что же такое личность.
Петровский В.А. Личность в психологии: парадигма субъектности. [Электронный ресурс] URL: http://www.bim-bad.ru/docs/Hchnostq_v_psihologii_v.a_ petrovskij.pdf
Суворов А.В. Презумпция социальности при анализе причин задержки детского развития [Электронный ресурс] URL: http://on2.docdat.com/docs/2831/ index-217661.html?page=3
19
20
21
22
23
26
27
