CC BY
73
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2014. № 3
СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ
В.С. Стёпин*
О МЕТОДОЛОГИЧЕСКИХ ПОДХОДАХ К АНАЛИЗУ
СОЦИАЛЬНОГО ПОЗНАНИЯ
В статье рассматриваются ключевые проблемы современного социального знания. Автор выделяет несколько его видов — философское, религиозное, художественное и, наконец, научное. В этой связи осуществляется экспликация содержания ключевых терминов: «ценности», «истины» и «социальное познание». Наряду с этим рассматривается проблема соотношения наук о природе и наук об обществе и человеке.
Ключевые слова: социальное знание, наука, научная рациональность.
V.S. S t e p i n. On the methodological approaches to the social cognition analysis
The article considers the key problems of modern social knowledge. The author marks out philosophical, religious, artistic and scientific knowledge. In this connection, the author gives his explication of the key terms: "values", "truths" and "social cognition". Moreover he discusses the problem of the correlation of the natural and social sciences.
Key words: social knowledge, science, scientific rationality.
Тема статьи предполагает экспликацию содержания ключевых терминов: «ценности», «истины» и «социальное познание».
При анализе социального познания важно с самого начала не упускать из виду, что оно осуществляется в разных формах и не только в рамках науки. Обыденное познание тоже дает знание о том, как человеку ориентироваться в социальной жизни. Оно программирует поведение людей даже намного больше, чем наука. Знание о человеке и его отношениях дают также литература и искусство. Здесь можно сослаться на известные высказывания о том, что в романах Бальзака эпоха развития капитализма описана значительно более объемно, эмоционально и с большей глубиной понимания личностей, становление которых проходило в этот период, по сравнению со многими исследованиями психологов и социологов того времени. Литература и искусство тоже формируют знания о социальном мире.
* Стёпин Вячеслав Семёнович — доктор философских наук, академик РАН, почетный директор Института философии РАН, заведующий кафедрой философской антропологии и проблем комплексного изучения человека философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, тел.: 8 (495) 939-23-14; е-шаП:ап1гор@ philos.msu.ru
Наконец, есть философское познание человека и его социальной жизни. Есть и религиозный опыт, который тоже дает знание о том, что такое человек и как ему относиться к человеческому духу и его нравственным максимам.
Все эти формы познавательной деятельности людей взаимодействуют, и наука среди них занимает свое место. Поэтому нельзя все сводить только к науке, и каждый раз надо иметь в виду, что мы понимаем под предметом рассуждения, когда говорим о социальном познании и социальном знании.
Еще одно замечание касается проблемы различения наук о природе и наук об обществе и человеке. Мы часто говорим о различии между естественно-научным знанием и социальными знаниями, о том, что они организованы по разным нормам и по-разному развиваются. Но в рамках такой постановки вопроса не ясно, что с чем здесь сравнивается. Массив социального знания включает как научную, так и вненаучную составляющую. Различные состояния и формы вненаучных знаний, как и наука, включены в исторически меняющийся социальный опыт, выступают феноменами культуры.
Наука развивается в контексте культуры, взаимодействуя со всеми другими формами познания, и это относится как к социальным, так и к естественным наукам. Это общая характеристика любой науки. Разумеется, наличие общего не исключает особенностей такого взаимодействия.
Анализ этих особенностей применительно к социально-гуманитарным наукам предполагает выяснение их специфики. Но тогда проблема должна быть сформулирована иначе. Естественно-научное знание должно сопоставляться не вообще с социальным знанием (тем более что в определенном аспекте любое человеческое знание есть продукт общества), а с научным социальным знанием.
В процессе такого сопоставления необходимо учитывать историю науки, изменение типов научной рациональности. Поэтому при анализе специфики социально-гуманитарных наук важно фиксировать историческое время, в рамках которого проводится различение между ними и естествознанием.
Например, классическое различение наук о природе и наук о духе (В. Дильтей, Г. Риккерт, В. Виндельбанд и др.) сегодня требует корректировки. Согласно классическому подходу, науки о духе строятся по другим нормативам, чем науки о природе, потому что здесь мы сталкиваемся, во-первых, с развивающимся объектом знания и, во-вторых, с влиянием ценностей, которое должно быть отрефлектировано.
Для науки Х1Х в. это утверждение было правильным. Но для науки конца ХХ — начала ХХ! в. предложенные критерии различения между науками об обществе и человеческом духе и науками
о природе уже не позволяют провести между ними жесткую демаркацию.
Во второй половине ХХ — начале ХХ1 столетия объектами исследования на переднем крае науки и техники все более часто становятся сложные саморазвивающиеся системы.
К таким системам относятся: биологические объекты, рассматриваемые в аспекте не только их функционирования, но и развития; объекты современных нано- и биотехнологий и прежде всего генетической инженерии; системы современного проектирования, когда берется не только та или иная технико-технологическая система, но и еще более сложный развивающийся комплекс: человек — технико-технологическая система плюс экологическая система, плюс культурная среда, принимающая новую технологию (и весь этот комплекс рассматривается в развитии). К саморазвивающимся системам относятся современные сложные компьютерные сети, предполагающие диалог «человек-компьютер», «глобальная паутина» — Интернет. Наконец, все социальные объекты, рассмотренные с учетом их исторического развития, принадлежат к типу сложных саморазвивающихся систем.
В ХХ в. эволюционные идеи стали основанием научной картины мира, касаясь всех сфер Универсума. В качестве сложных развивающихся систем предстала Метагалактика в ее эволюции от Большого взрыва до наших дней, а также ее подсистемы — Галактики, звезды и планеты, формирование в ходе эволюции Вселенной элементарных частиц, атомов, простых и сложных химических элементов.
Подавляющее большинство саморазвивающихся систем, с которыми имеет дело современная наука, являются человекоразмерными. Они включают в качестве своего компонента человека и человеческую деятельность. Это относится не только к социальным объектам, но и к современному системному видению биологических объектов — биосфере, биогеоценозам, искусственно созданным генетически модифицированным объектам. Планета Земля также может быть представлена как сложная развивающаяся человеко-размерная система с множеством прямых и обратных связей между литосферой, гидросферой, атмосферой, ядром, магнитным полем планеты, биосферой и создаваемой человеком предметной средой (второй природой), которая, по выражению В.И. Вернадского, по мере развития превратилась в геологический фактор.
Саморазвивающиеся системы периодически проходят стадию качественных изменений, когда осуществляется переход от одного типа саморегуляции (гомеостазиса) к другому. Эта стадия описывается в синергетике в терминах динамического хаоса. Предсказание поведения системы должно учитывать, что на стадии фазового
перехода в точках бифуркации всегда возникают несколько вероятных направлений развития системы, несколько возможных сценариев, из которых реализуется только один. С точки зрения объективного описания, любой из этих сценариев выражает природу системы, закономерности ее развития. Они отличаются только вероятностью своих последствий. Но, с точки зрения включенного в систему человека, они не равноценны.
Среди этих сценариев могут быть неблагоприятные и даже катастрофические для человека и общества. Поэтому отношение к ценностям включается в объективное исследование поведения саморазвивающихся систем.
Их теоретическое и практическое освоение требует нового типа рациональности, характеризующегося более глубокой рефлексией над деятельностью. Я обозначил его как постнеклассическую рациональность. В нем кроме учета в процедурах теоретического обоснования специфики средств и операций деятельности (неклассика) предполагается также осмысление характера ценностно-целевых структур науки. И все это выступает в качестве условия получения объективно-истинного знания о саморазвивающихся системах.
В современной науке сложился особый институт социально-этической экспертизы научных программ и проектов. Такая экспертиза предполагает рефлексию над ценностными основаниями научного исследования и технологического проектирования, соотнесение внутринаучных и вненаучных гуманистических ценностей.
В обозначенной методологии научной деятельности принципы историзма и «отнесения к ценностям» уже не предстают только как прерогатива социально-гуманитарных наук, а распространены также на естественные и технические науки. То, что зафиксировали в качестве специфики научно-социального знания В. Дильтей, Г. Риккерт, В. Виндельбандт (а сходные идеи были и у К. Маркса, а позднее их развивал М. Вебер), можно расценивать как шаги к осмыслению постнеклассического типа рациональности.
Социальные науки первыми нащупали ее особенности, а затем независимым образом она начала формироваться в естественных и технических науках во второй половине ХХ — начале XXI в.
Здесь я подошел к третьему аспекту нашего обсуждения — вопросу о соотношении ценностей и объективной истины, получение которой выступает целью научного познания.
Предварительно следует уточнить определение ценностей и целей. Они выступают как характеристики человеческой деятельности, и их смысл обнаруживается в том, как они ее регулируют.
Человеческая активность, обеспечивающая воспроизведение и развитие общества, реализуется в трех основных формах — дея-
тельности, поведении и общении. Ключевым моментом, который характеризует человека и человеческую жизнедеятельность, является деятельностное отношение к миру. В деятельности вектор человеческой активности направлен на преобразование внешнего объекта, придание ему таких форм и состояний, которые важны для человека, пригодны для человеческого потребления, соответствуют определенным социальным установкам.
Если рассматривать понятие ценности в аспекте характеристик деятельности, то тогда следует различить цели и ценности как регуляторы деятельности. Они взаимосвязаны и составляют ценностно-целевую структуру деятельности, но все-таки различны по своим функциям. Цель отвечает на вопрос: что? Что я получу в результате деятельности в качестве ее продукта. Цель — это идеальный образ продукта, результата деятельности. Известное Марксово изречение относительно самого плохого архитектора и самой хорошей пчелы характеризует особенности цели. Что же касается ценности, то она отвечает на вопрос: для чего? Для чего нужна та или иная деятельность, тот или иной ее вид. Ценность — это то, что санкционирует деятельность. Она очерчивает допустимое пространство целей. Чтобы осуществлялась деятельность, в сознании действующего субъекта должны быть ценности, цели, определенные знания и навыки работы со средствами. Все вместе они образуют программу деятельности.
Если у человека нет такой программы, он не знает, для чего нужна та или иная деятельность, что он должен получить в ней в качестве результата, как и каким способом действовать.
Программы деятельности не даны как наследственные генетические программы. Они усваиваются человеком прижизненно в процессе обучения и воспитания. Будучи надбиологическими по своей природе, они составляют ядро социального опыта, который выступает содержанием культуры, транслируется от человека к человеку, от поколения к поколению. Этот опыт закрепляется в различных кодах культуры. Культура предстает в этом подходе как сложная исторически развивающаяся система надбиологических программ человеческой жизнедеятельности (деятельности, поведения и общения). Она хранит и транслирует эти программы (традиция) и способна генерировать новые программы, внедрение которых в социальную жизнь меняет ее (творчество). В жизни общества культура выполняет функции, аналогичные функциям генов в биологических организмах. Она является своего рода геномом, в соответствии с которым воспроизводится и меняется общество.
Ценности являются важнейшим компонентом генетических кодов культуры. Они образуют сложную иерархию в каждом типе культуры и соответственно в каждом типе общества. Существует
многообразие локальных ценностей, регулирующих конкретные виды деятельности. В свою очередь, они обусловлены фундаментальными ценностями, лежащими в основании культуры. Здесь они сплавлены со смысложизненными мировоззренческими ориентирами, представленными категориями культуры, которые обозначают также как концепты, фундаментальные идеи культуры. Я их обозначаю термином «мировоззренческие универсалии». Они определяют понимание, осмысление, переживание человеком мира и самого себя, понимание того, что есть природа, пространство и время, причинность, необходимость и случайность, что есть общество и личность, рациональность, свобода и справедливость, долг и совесть, труд и т.д. В своем сцеплении и взаимодействии они формируют образ (картину) человеческого жизненного мира, который предстает как предельно общая программа жизнедеятельности, с которой согласуются все локальные программы поведения, общения и деятельности людей. Смыслы мировоззренческих универсалий задают шкалу оценок человеческих действий и поступков, а поэтому они одновременно выступают как фундаментальные ценности, с которыми постоянно (осознанно, а чаще всего неосознанно) соотносятся локальные ценности, регулирующие повседневную жизнь людей.
В разных культурах универсалии могут иметь разный смысл. В них есть общечеловеческое содержание, но есть и исторически особенное, выражающее специфику национальных и этнических традиций каждой культуры. Эти два пласта всегда склеены, и развести их можно только в абстракции. Исторически особенное культур чаще всего позиционируется как общечеловеческое. И это относится не только к традиционалистским, но и к современным обществам.
Нужно иметь в виду, что ценностная база современного научного познания связана с особым типом цивилизации. Я называю ее техногенной, поскольку ее основой является научно-технический прогресс, радикально изменяющий, часто на протяжении жизни одного поколения, окружающий человека предметный мир второй природы, производительную деятельность людей и систему их социальных отношений. Этот тип цивилизации существенно отличается от предшествующего ему традиционалистского типа.
Духовная матрица этого цивилизационного типа формировалась в эпоху Ренессанса, Реформации и Просвещения. В этой матрице научная рациональность занимает одно из престижных мест в шкале фундаментальных ценностей. В отличие от традиционалистских обществ, где наука должна была согласовывать свои знания с неизменной религиозно-мифологической картиной мира, в техногенной цивилизации она обретает независимый, автономный статус.
Здесь наука создает свою картину мира и развивает ее по мере накопления новых достижений.
Эта картина мира внедряется в сознание людей благодаря системе образования, ориентированного на усвоение научных знаний (от школы до высшего образования). В техногенных обществах наука становится важным фактором формирования мировоззрения людей.
Самоценность научной рациональности выразилась в понимании истины как не связанной никакими ограничениями, кроме одного — соответствовать объекту, адекватно описывать явления и открывать законы изменения и развития изучаемых объектов.
Категория истины как универсалия культуры была и в традиционалистских обществах. Но там она имела иной смысл. Например, в традиционной китайской культуре понятие «истина» было одним из смыслов категории «дао». Один и тот же иероглиф «дао» обозначал порядок вещей в мире, знание, соответствующее этому порядку, нравственность и жизненный путь. Считалось, что истина открывается только нравственному человеку, который прошел путь нравственного совершенствования. В средневековой европейской культуре понятие истины предполагало, что утверждения науки о мире не должны противоречить положениям Библии.
Однако это не означает, что противоположный традиционалистскому идеал объективной истинности научного знания не имеет ценностных оснований. Он соотносится со всеми фундаментальными жизненными смыслами и ценностями техногенной цивилизации — с пониманием человека как деятельностного существа, предназначение которого состоит в преобразовании мира, с пониманием природы как объекта для преобразующей деятельности, с приоритетом инноваций перед традицией, с интерпретацией власти как контроля над социальными и природными объектами и с идеалом господства человека над природой.
Кризисы, порожденные техногенной цивилизацией (экологический, антропологический), и их обострение на современном этапе ставят вопрос о переосмыслении этих ценностных оснований.
В этом контексте проблематизируется и идея автономии и самоценности научно-технического прогресса. Отсюда, конечно, не следует, что необходимо отказаться от науки или радикально сдерживать ее развитие и внедрение новых технологий. Без них невозможно обеспечить необходимыми жизненными средствами растущее народонаселение Земли. Речь идет о другом. О новых способах регулирования научно-технологического развития в условиях глобальных рисков, которые оно может порождать.
Становление постнеклассического типа рациональности, предполагающего расширение социально-этических регулятивов научно-технологической деятельности на основе сохранения гумани-
стических ценностей, можно рассматривать как один из вариантов переосмысления ценностных ориентиров техногенной цивилизации.
Важно подчеркнуть, что практики социально-этической экспертизы и соглашения ученых на временные запреты определенных направлений исследования (например, клонирования человека) не являются возвратом к традиционалистским ограничениям свободы научного поиска.
Новые элементы этической регуляции не приводят к абсолютным, жестким запретам новых направлений научного исследования. Если здесь обнаруживаются области риска, то это ставит проблему углубленного исследования процессов в этих областях. Исследование осуществляется научными средствами, с привлечением социально-гуманитарных наук, которые призваны выяснить, как при внедрении новых технологий избежать или минимизировать их возможные негативные последствия, какие трансформации социальных отношений в этом случае могут произойти.
Ускоренные изменения современной цивилизации ставят задачу переосмысления ее ценностных оснований, выявления внутри тенденций современного развития точек роста новых ценностей. Сегодня это главная задача для философии и всего комплекса социально-гуманитарных наук.
