CC BY
16
Лингвистика
DOI: 10.31862/2500-2953-2021-1-9-29
К.Ю. Дойкина
Институт русского языка им. В.В. Виноградова
Российской академии наук,
119019 г. Москва, Российская Федерация
О конструкциях со связками в текстах полоцких грамот XIV-XVI вв.
Данная статья посвящена функционированию связок в западнорусских деловых текстах - полоцких грамотах XIV-XVI вв. В этот период связки начинают активно конкурировать с их полноударными вариантами - личными местоимениями, поэтому особое внимание уделено закономерностям распределения конструкций типа л-форма + местоимение и л-форма + связка. Было выяснено, что модель, включающая и связки, и местоимения, употреблялись в живой речи и была одним из вариантов развития перфектных форм в западных диалектах позднедревнерусского языка. В настоящей работе также рассматриваются случаи, где связки, являясь полным синонимом местоимений, выступают в качестве лично-числового показателя при деепричастиях.
Ключевые слова: язык Великого княжества Литовского, связки, личные местоимения, клитики
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ: Дойкина К.Ю. О конструкциях со связками в текстах полоцких грамот XIV-XVI вв. // Рема. Rhema. 2021. № 1. С. 9-29. DOI: 10.31862/ 2500-2953-2021-1-9-29
© Дойкина К.Ю., 2021
Контент доступен по лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International License The content is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 International License
ISSN 2500-2953 Rhema. Рема. 2021. № 1 _)
DOI: 10.31862/2500-2953-2021-1-9-29
K. Doykina
Vinogradov Institute of the Russian Language, Russian Academy of Sciences, Moscow, 119019, Russian Federation
About constructions with auxiliaries in Polotsk charts of the 14th -16th centuries
This article is devoted to the functioning of auxiliaries in Western Russian documents - Polotsk charts of the 14th-16th centuries. During this period, auxiliaries begin to actively compete with their full-stressed variants - personal pronouns, so special attention is paid to the distribution of constructions such as participle + pronoun and participle + auxiliary. It was found out that the model including both auxiliaries and pronouns was used in live speech and was one of the variants of the development of perfect forms in the West. In this paper, we also consider patterns where auxiliaries, being a complete synonym of pronouns, are used as a personal numeric mark for past verbal adverbs.
Key words: language of the Grand Duchy of Lithuania, auxiliaries, personal pronouns, clitics
FOR CITATION: Doykina K. About constructions with auxiliaries in Polotsk charts of the 14th -16th centuries. Rhema. 2021. No. 1. Pp. 9-29. (In Russ.). DOI: 10.31862/ 2500-2953-2021-1-9-29
1. Вводные замечания
В восточнославянских языках связки перфекта были клитиками1. Впоследствии они утратились во многих диалектах, т.е. были вытеснены своим полноударным вариантом - личными местоимениями. Как отмечает Г.А. Хабургаев, «формы есмь, еси (и т.д.) выступают исключительно как показатели лица (а не времени!), оказываясь синтаксическими синонимами личных местоимений» [Хабургаев, 1978, с. 45].
1 Особую позицию занимали связки 3 лица, об этом будет сказано в соответствующем разделе.
Это замечание касается переходного периода, когда связки еще сохранялись, но начали выступать в новой для них функции.
В настоящей работе мы хотим определить, во-первых, утрачивались ли связки в западных диалектах позднедревнерусского языка в соответствии с закономерностями, справедливыми для северовосточной территории, или путь их развития был другим; во-вторых, как распределяются модели со связкой (клитикой) и местоимением (полноударной формой) в период, когда древняя система энклитик начинает разрушаться.
Статья в целом посвящена связкам 1 и 2 лица в контексте разрушения ранней общедревнерусской системы энклитик, объектом исследования являются перфектные клаузы. Однако в последнем разделе говорится о связках 3 лица, которые в текстах употребляются редко (19 случаев на весь корпус), поэтому для изучения данных форм привлекаются также и именные клаузы. При первоначальной обработке текстов насчитывалось более 600 употреблений связок 1 и 2 лица перфекта, впоследствии повторяющиеся контексты исключались.
В качестве материала будут использованы полоцкие грамоты, изданные под редакцией А.Л. Хорошкевич [Полоцкие грамоты, 2015] (далее, если не указано иного, все примеры из этого издания). Они написаны на руськой мове, т.е. языке Великого княжества Литовского, в основу которого легли местные диалекты. Ранее этот сборник привлекался для изучения местоименной экспансии в древнерусском языке, однако они были включены в общий корпус деловых текстов [Буденная, 2018, с. 48-119]. Из-за неоднородной языковой ситуации на территории Великого княжества Литовского нам кажется необходимым еще раз взглянуть на данные тексты отдельно и рассмотреть некоторые особенности употребления связок. Кроме того, при необходимости более широкого взгляда на язык Великого княжества Литовского мы будем обращаться к так называемым украинским (югозападнорусским) грамотам (далее УГ) XIV - первой половины XV вв. [Украинские грамоты, 1928], а также к старорусскому подкорпусу Национального корпуса русского языка и духовным и договорным грамотам великих и удельных князей [ДДГ, 1950] для сравнения с северо-восточными диалектами.
Сделаем небольшое замечание в отношении связок на восточнославянской территории. На северо-восточной территории в живом языке связки 1 и 2 лица утрачиваются в XVII в. [Зализняк, 2008, с. 262]. В говорах современной Беларуси они не встречаются, так же как и «польские» формы, где связки превращаются в подобие аффикса [Аванесов, £ 1964, с. 283-286; Barszczewska, Jankowiak, 2012]. Украинские диалекты делятся на два типа. Первый - юго-восточные и северные говоры,
I _
!ББМ 2500-2953 №ета. Рема. 2021. № 1
сформировавшиеся в XVII в., в них связки отсутствуют [Керницький, 1967, с. 218-219]. Однако эти клитики есть в документах, созданных на русскоязычной Украине, они встречаются спорадически в местных текстах вплоть до конца XVIII - XIX вв. рапу1епко, 2012, р. 16]. В юго-западных говорах связки сохраняются [Толстая, 2012, с. 195]. По мнению А. Даниленко, такая ситуация объясняется следующим: «Поскольку современный украинский язык был в большей степени основан на юго-восточном украинском языке, связки оставались изолированными в консервативных юго-западных украинских диалектах, которые были частично интегрированы в новый литературный украинский язык только в конце XIX - начале XX века» [Эапу1епко, 2012, р. 11].
Связки в полоцких грамотах употребляются в следующих позициях:
a) после первой тактовой группы: у вашего есмт немчина Аврамка корчму вынлли (№ 107);
b) после первой тактовой группы с учетом ритмико-синтаксического барьера: про то ж //2 послали есмо к вамъ wспод(а)рл нашег(о) (№ 146, 1459);
c) после неодночленной группы3: и того Мартинца есмо wправили и приказали есмо Богдану ШстафъевичY (№ 279б, 1492 (XVI-XVII)4);
d) после проклитики: нашы не мають в тые дела духовные всту-патися, бо есмо приказали аръхиепископу ЛYЦе CYдити (№ 379, 1502 (XVI-XVII)).
Случаев, где связки находятся в нехарактерных для клитик позициях (например, в начале клаузы или непосредственно после паузы), в грамотах не обнаружилось. Относительно глагола (л-формы) связки располагаются в соответствии с типом клауз: в тяжелых клаузах5 преобладает постпозиция, в простых и многоактантных (на упрощенных отрезках фразы) - препозиция, т.е. ситуация стандартна, на что указывает коэффициент препозиции связок - отношение случаев препозиции связок к общему числу примеров без учета клауз с начальным сказуемым (табл. 1).
2 Здесь и далее ритмико-синтаксические барьеры обозначаются знаком //.
3 О пунктах с и d см. [Дойкина, 2019].
4 В круглых скобках указан период создания списка с грамоты.
5 Тяжелые клаузы - клаузы, содержащие тяжелую актантную группу или несколько таких групп, многоактантные клаузы содержат несколько актантных групп [Зализняк, 2008, с. 17]. Актантная группа - это слово, подчиненное сказуемому, включая зависимые от этого слова [Там же, с. 15].
Таблица 1
Коэффициент препозиции связок [Preposition coefficient of auxiliaries]
Тип клауз Простые Многоактантные Тяжелые
[Type of clauses] [Simple] [Multi-actant] [Compaund]
Коэффициент препозиции 60% 78% 29%
[Preposition coefficient] 94/156 55/70 27/94
Отдельно стоит затронуть вопрос о месте, которое занимают связки в цепочке энклитик. А.В. Циммерлинг пишет, что в текстах полоцких грамот конца XIV - начала XVI вв. закреплен порядокХ былъ есмь, т.е. связка плюсквамперфекта занимает более высокий ранг в связи с более ранней клитизацией плюсквамперфектных форм [Циммерлинг, 2019]. Полностью разделяя это мнение, прокомментируем лишь те примеры, где порядок оказывается обратнымХесмь былъ:
(1) поведилъ перед нами, што ж есьмо первеи сего // дали были ему семъ служобъ (№ 95, 1440);
(2) а а есми сам тых часов // нешто быт прихворел (№ 200, 1471);
(3) И мы, подле их речеи, вты и люди владыце не казали вступатися и на то есмо имъ нашъ листъ судовыи // дали быгли (№ 380, 1502).
А.В. Циммерлинг указывает, что случаи препозиции связок перфекта «связаны с дистантным порядком» [Циммерлинг, 2019, с. 49], однако, как нам кажется, в большей степени это обусловлено разделением цепочки клитик вследствие выделения темы, при котором слабые энклитики (т.е. более новые) могут располагаться во фразе левее, чем сильные (т.е. более древние), ср.:
(4) а оу королева еси мужа // слышалъ ли о томъ честномъ крестъ? (Киев. лет. 1152, 166 об.) [цит. по: Зализняк, 2008, с. 52].
2. Двухчленные модели
В качестве основы для нашего анализа будут использоваться прави- | ла употребления личных местоимений [Зализняк, 2008, с. 241-246]. Это позволит узнать, насколько они применимы к языку полоцких грамот. Рассмотрим некоторые из них, начиная с тех случаев, где личное местоимение должно использоваться обязательно.
I. После союза и, если в предыдущей клаузе содержится условие или тема:
(5) што милые дтти ваша м(и)л(о)сть присылали естт сее зимы к нам посла своег(о) пан(а) Ганоуса Филипович(а) и мы
и w тое посольство ваше вразYмтли (№ 148, 1459);
(6) а пак ли не станет(ь) ему заплаты, и мы велимы на Захарце ему пенязеи своихъ смотрете (№ 160, 1464).
Однако в полоцких текстах XV в. правило расширяется, и вместо союза может выступать наречие:
(7) и кол(и) к нам възьедут(ь) тогды мы вашь товаръ отпустим (№ 57, 1409).
Кроме того, если союз и отсутствует и субъект не меняется, местоимение может отсутствовать:
(8) што и перво писали есмо к вамъ про того Петра ино и нинт пытали есмо тыхъ людьниковъ (№ 62, 1411).
II. Наличие обращения:
(9) А давалъ ты мнт Шл(е)£(а)ндро четвтртую долю сам оу том wзере оу Солонци ино а не хотел имати (№ 121, 1447).
III. Подлежащее находится в противопоставлении с подлежащим соседней клаузы:
(10) А вамъ блюсти полочанина какъ бы свокго немъчина. А мы хочемъ вашего немъчина блюсти какъ бы свокго полочанина (№ 32, 1394).
IV. Самым основным условием употребления личного местоимения является эмфаза, однако здесь мы сталкиваемся с проблемой интерпретации. Ниже приведем примеры, где логическое ударение можно предположить с высокой степенью уверенности:
(11) И Федоръ мовит(ь) А то ты што мнт дал три стрYги соли Мелтшку еси wтдал а в том мною водишь. И Мина мовит(ь) так: ЯМелешку не давал (№ 171, 1465);
(12) сведомъ ли wн того коли тот листъ брали в небожчика королА его м(и)л(о)сти. И Сопега рекъ Я ещо тогды и дочки в нее не понял (№ 152, 1463).
Данные фразы - это передача устных прений в суде. Можно предполагать, что местоимения имеют логическое ударение, потому что важен статус участников спора: «а вот я», «а вот ты».
Таким образом, мы видим, что обязательные правила употребления местоимений, действовавшие в древнерусском языке, справедливы и для языка Великого княжества Литовского.
Есть такие правила, которые А.А. Зализняк называет факультативными [Зализняк, 2008, с. 243-244], в полоцких грамотах же их действие можно считать обязательным. Остановимся на некоторых из них.
I. Если субъект отличается от субъекта предыдущей клаузы и является темой, то употребляется личное местоимение. В полоцких грамотах это правило работает так: местоимение появляется при любой смене подлежащего, если речь идет о самостоятельных клаузах. Приведем последовательные примеры из отрезка одной грамоты:
(13) А про то есмт посылали к вам свои послы на имж Федька Булавинича а Фалел(ь)я Севрюковича а Œ)льферiA ЧернАту. И вы нашими послы 'отказали к нам свои речи кого имете нашего немчина корчму продая... И мы еще после того как есмп> к вам посылали досыть ваших детеи оунимали 'в достаточной мере ваших детей утихомиривали'...И whu нас не хотели слухать wт того са не оущоунили 'отступились': как держали так держали оу нас корчму. И мы оуже болши того не можем терпети. Оу вашего есмт немчина Аврамка корчму вынАли (субъект не меняется в начале самостоятельной клаузы, так
что личное местоимение не употребляется). А также Захарка немчинъ пивноую корчму продаеть. И мы ваших немець послали к вам на низъ и съ ихъ делы6 (№ 107, 1444).
Ситуация, когда при смене субъекта употребляется энклитика, встречается редко:
(14) [И] вы нам в том не исправлАетесА и теперь во есмо послали к вам (№ 128, 1447);
(15) Слышали есмо што еси wт а [sic!] мистра 'главы ордена' и wтъ арциби скупа и wт ратмановъ ризкых wто всего поспольства посолъствомъ приездил еси к бояром полоцкым и к мтстичомъ (№ 143, 1459).
6 Приведенные контексты не являются полностью «чистыми»: перед местоимением ока зывается проклитический союз и. Однако примеров без союза в полоцких грамотах нет.
II. Личные местоимения также употребляются в начале периода: после изложения сути дела и претензии выносится заключение:
(16) Тактш то вашти м(и)л(о)сти свтточно про т(о) што там кипа сукна наштг(о) купца Шлфера Корттнтвича мтщанина пол(о)цьког(о) оу ваште м(и)л(о)сти оу Ризт забавлтна бтз лтпно 'присвоена ошибочно' а забавил 'присвоил' ее Гащсъ Единко Шдамовъ складник. И мы ваште м(и)л(о)сти
за то просим... (№ 241, 1481);
(17) потом ваша м(и)л(о)сть прислали до нас слугY своег(о)... жадаючи того, ижбыхом тот товаръ втрнули...
Ваша м(и)л(о)стъ сами то втдаетт. И мы подлугъ 'согласно' w^^^^^a нашого 'Л'свтценог(о) втликого королА его м(и)л(о)сти приказан(ь)А тот товаръ вашеи м(и)л(о)сти весь втрнули, што было забрано. (№ 202, 1471).
Этому правилу не подчиняются формульные элементы. В начале грамоты после интитуляции традиционно используется связка:
(18) Тым почестливым сустдомъ нашим и приятелем... wт мтсщанъ полоцких всех посполите поклонъ приятелскыи встм добрым. Посылали есме до вашее м(и)л(о)сти посольством брат(ь)ю свою Григорья Ильинича а МатфеА Наоумович(а) (№ 162, 1464).
Существуют и другие формулы, где местоимения отсутствуют:
(19) Та^ж послали есмо до вашее м(и)л(о)сти приятелеи наших (№ 458, 1510).
Есть и другие случаи, описанные А.А. Зализняком, где употребление местоимений факультативно, а в полоцких грамотах стало обязательным, однако специально мы их рассматривать не будем. Нашей же задачей в большей степени является описание лишь части этого процесса: утраты связок перфекта, т.е. энклитических форм.
Основное правило употребления связок перфекта в полоцких грамотах таково: если подлежащее (субъект) в независимых клаузах не меняется, то в норме используется л-форма и связка без местоимения7.
(20) Ино мы того досмотревшы с паны радами нашими
и выслухавъшы того листа // брата нашого пана Ивана есмо в томъ wправили, третюю часть именеи брата его Степана ему есмо присYдили. И што са тычеть того имен(ь)А Плина такъ есмо вчинили (№ 441, 1509 (XVI-XVII));
В редких случаях л-форма не имеет при себе ни связки, ни местоимения, речь об этом пойдет ниже.
(21) Ино мы на их чоломбит(ь)е то вчинили при тои нашои перво и дани не их есмо wставили и на то дали есмо им сесь наш листъ (№ 472, 1511 (Х^-Х^УП))8.
В зависимых клаузах может использоваться как связка (пример (22)), так и местоимение (пример (23)):
(22) Ино слышим wт людеи, што есте пограбили правых людеи полочан, тымъ вернути не хотите ихъ товару. А мы к вам послали истьцевъ (№ 100, 1440).
(23) Нижли слышалъ есми, ижъ ты поведалъ на мене заwчъ не г(о)с(по)д(а)ру (№ 418, 1507).
Однако те из них, которые обозначают тему дальнейшего высказывания, устойчиво сохраняют связку:
(24) Што жо писали ксте намъ w втсу w солоном w томъ втсу много было словъ (№ 4, 1264);
(25) Што и перво писали есмо к вамъ про того Петра ино и нинт пытали есмо тыхъ людьниковъ (№ 62, 1411).
Полоцкие грамоты, как говорилось выше, включают передачу прямой речи. Она отражает те же тенденции, что и основной текст документов:
(26) И панъ Станиславъ поведил перед нами я деи тые первые сел(ь)ца Ладосно а Дернцы а Величковичы въ васъ wтнAлъ... и потомъ тыи сел(ь)ца был есми вамъ напротивку того дал и засж есми въ вас wтнAлъ длж того штожъ г(о)с(по)д(а)ру его м(и)л(о)сти шкодно. А тое сел(ь)цо Дернцы в тых людеи есми купилъ и то держу въ своих п(е)н(л)зех (№ 466, 1509 (Х^-Х^УП))9.
Местоимение здесь появляется в начале периода, далее при сохранении субъекта употребляется связка. Высказывание может и не иметь начального местоимения:
(27) а рекучи так: Торговали дти есмо з немцом з Ганусом Тимофтевым з рижанином на поптлъ (№ 184, 1468);
(28) И Адам рек перед нами: Заплатил есми втщое wт тых дву мтховъ соли (№ 238, 1480 - 1481).
8 Здесь может обратить на себя внимание то, что в приводимых примерах (20) и (21) первое подлежащее выражается местоимением. Так как речь идет только о формах 1 и 2 лица, другого способа выражения подлежащего в подобных контекстах быть не может.
9 Заметим, что в первом случае связка входит в состав плюсквамперфекта и подчиняется «перфектным» правилам.
Примеры (27) и (28) дают основания полагать, что связки перфекта по-прежнему активно употреблялись в живой речи и не были принадлежностью канцелярского языка. Итак, основными моделями в полоцких грамотах являются местоимение и л-форма (язъ далъ) или л-форма и связка (далъ есмь).
Завершая разговор о двухчленных моделях, сделаем еще одно замечание. Если мы обратимся к более поздним памятникам, написанным на языке Великого княжества Литовского, то увидим, что перфект мог развиваться иначе. Так, Е.А. Смирнова указывает, что в Евангелии В. Тя-пинского обнаруживаются формы типа виделом, виделесь, виделехмо/ виделесмо/виделехмы/виделесмы и т.д. [Смирнова, 2018, с. 182-189]. Это вариант развития перфекта по польскому образцу, когда энклитическая форма связки меняет свой фонетический облик. В полоцких грамотах встретился лишь один подобный случай и, что самое замечательное, содержится он в прямой речи:
(29) И Адам рек давалом на то свттъки што есми втщое заплатил и тыи CYд(ь)и свттъковъ моих не приняли (№ 238, 1480-1481).
В следующей клаузе употребляется стандартный перфект, что, как кажется, обусловливается тем, что энклитика должна занимать вторую позицию во фразе.
Случай (29) - это, безусловно, результат взаимодействия двух близкородственных языков на территории Великого княжества Литовского, при котором могло происходить грамматическое калькирование. Подобное происходит и с другими элементами энклитической системы. Например, в полоцких грамотах единожды появляется местоименная энклитика му (3 лица, муж. рода, ед. ч.). В югозападнорусских текстах обнаруживаются перфектные конструкции с редуцированной связкой (тако смы мы опытами старцев (УГ, № 49, 1419)), что, по-видимому, тоже является польским влиянием. Такие заимствования в дальнейшем развития в деловом языке Великого княжества Литовского не получили: в Литовском статуте 1561 г. представлены стандартные формы перфекта, за исключением одного случая [Мякишев, 2008, с. 309-312].
3. Трехчленные модели
А.А. Зализняк отмечает, что в древнейший период связка употреблялась при сказуемом, выраженном именем или л-причастием, а личные местоимения в нейтральных контекстах не употреблялась вовсе, но ранние памятники уже отражает отхождение от этой тенденции, так, например, добавляются местоимения, и возникают конструкции типа язъ есмь далъ. Далее эта тенденция превращается в «живом» языке в правило,
и местоимения и связки оказываются в состоянии дополнительной дистрибуции: если есть местоимение, то связка отсутствует. «Следствием этого оказывается исчезновение трехчленной конструкции» [Зализняк, 2008, с. 246-247]. Она становится принадлежностью книжных памятников, как перфект или аорист [Там же].
В полоцких грамотах употребление в одной клаузе местоимений и связок встречается в следующих случаях.
Как обычно бывает в восточнославянских документах, трехчленная модель обнаруживается в интитуляциях, где наличествует приложение при местоимении:
(30) Мы, великии кн(ж)зь Витовтъ, дали есмо сию грамот(у) (№ 39, 1399).
Другие примеры встретились также в осложненных, но уже в «неформульных» контекстах:
(31) Ино мы // з ласки нашое и за его слYжбу // то есмо вчинили и тую землю Щовенскую дозволили есмо в тых людеи eMY купити (№ 360, 1499 (XVI-XVII));
(32) И мы // подле сведецства пана Станиславова Глебовича и подле листа KYпчого и евангелиж // тую землю... С(вя)тым мученикомъ БорисY и Глебу есмо присYдили вечно (№ 468, 1511 (XVI-XVII)).
В примерах (31) и (32) личное местоимение появляется из-за начала нового периода: выше приводится суть челобитья. Связка же в данном случае при наличии барьеров выступает в роли продублированного личного показателя. Этот механизм схож с Clitic Doubling: избыточное употребление «местоименных клитик, кореферентных синтаксическому аргументу, выраженному ИГ <именной группой> или ударным местоимением» [Циммерлинг, 2013, с. 497].
Так как местоименные клитики в полоцких грамотах представлены слабо [Дойкина, 2019], приведем пример из северо-восточных текстов:
(33) тако же и тобп, от брата моего молодшего, ко мнт бояр и слугъ кто притхал до сего докончанья..., или кто притдет тобт, брату моему... // на тыхъ ти нелюбья не держати (ДДГ, № 5, 1367).
В (33) выбор формы местоимения зависит от условий: полноударная форма оказывается после проклитики, что недопустимо для энклитик Д. п., энклитическая форма употребляется закономерно в нейтральной
позиции. Более того, в грамотах Северо-Восточной Руси в осложненных клаузах возможно и дублирование связки:
(34) и тт есмь вст волости, и села, и деревни ттх волостеи, и тзы // дал есмь своеи кн(я)г(и)нт (ДДГ, № 61, 1461).
Таким образом, примеры (31)—(32) - это образец дублирования грамматического показателя, где местоимение употребляется согласно общим закономерностям.
Дважды в полоцких грамотах встречается трехчленная модель при отсутствии барьера:
(35) А пиштте ваш(а) м(и)л(о)сть до нас штобыхмо пану Зеновъю говорили штобъ ваштмY немъчинY РадивонY тот крYгъ втрнулъ. И мы есмо длж ваштг(о) листа пану Зеновъю доброе слово говорили (№ 237, 1480).
То же самое мы видим и при передаче прямой речи:
(36) А теперь тот рок оуже есть близко а л есми сам тых часов нешто был прихворел (№ 200, 1471).
Такие конструкции используют авторы югозападнорусских и северовосточных текстов, однако в случае последних мы имеем дело с территорией Пскова:
(37) иныхъ досыть при то(м) было добрыхъ. а мы есмо на то свои ли (с) далi (УГ, № 45, 1413);
(38) И псковичи же емоу о встм томъ отвтт таковъ починили... толко невгородчи не оуздадоут, у себт ни препоустятъ
до Новагорода оузметныхъ положить, а мы есмы тыя грамоты, государь, по твоемоу словоу послали от себт. (Псковская 3-я летопись: Строевский список (1400-1568)).
На наш взгляд, трехчленная модель в полоцких грамотах - это не признак древности, о чем говорилось выше, а промежуточная стадия перехода системы из состояния «л-форма (глагол) и связка» (далъ есмь) в состояние «глагол и местоимение» (язъ далъ). Наше предположение обосновывается тем, что трехчленные модели выходят из употребления еще в ранний период развития общедревнерусского языка, а в полоцких грамотах подобная конструкция появляется только со второй половины XV в. Местоимения в приведенных примерах появляются в результате усиливающегося действия новых правил, связки же продолжают выступать как грамматические показатели по инерции. В этот период местоимения начинают составлять им конкуренцию в данной роли,
т.е. наличие эмфазы становится для них необязательным, что, на наш взгляд, демонстрируют примеры с инверсивным порядком слов, где местоимение становится на место связки:
(39) И Шлександро молъвит(ь) Далъ а Тимофею тотъ слишок. И ЧернАта молвит(ь) Не знаю а ТимофеА оу томъ слишку. Налъса ты мне прислати с низу, а при томъ были оу насъ люди (№ 67, 1422-1434).
Заметим, что в закарпатских украинских диалектах, где сохранилась система энклитик, личные местоимения подвержены вторичной энкли-зе и, тем самым, могут встраиваться в цепочку, занимая место связки, т.е. местоимения и связки оказываются полными синонимами [Толстая, 2013, с. 134-141].
4. Деепричастные клаузы
Говоря о трехчленных моделях, следует отдельно рассмотреть фразы с деепричастиями. А.А. Зализняк пишет, что личное местоимение должно обязательно употребляться, если оно является общим членом для двух клауз, в том числе и деепричастного оборота [Зализняк, 2008, с. 242]. В нормальном случае в полоцких грамотах это правило актуально, и таким образом для главной клаузы мы получаем трехчленную модель:
(40) И мы их // не кораючи се зде // послали есмо до вас (№ 267, 1487).
Это подтверждается и такими случаями, где связка при наличии местоимения отсутствует:
(41) И мы, w томъ межи нихъ досмотревши, врАдили такъ. (№ 440, 1509 (XVI-XVII)).
Известно, что старые формы кратких причастий (в дальнейшем преобразовавшиеся в деепричастия) выступали в роли второстепенного сказуемого, особенно при наличии сочинительного союза [Потебня, 1958, с. 191]. Исходя из этого пример, где главное и второстепенное сказуемое связано союзом и, может наталкивать на мысль, что обе клаузы здесь не имеют общих членов, и ты относится к деепричастию, а л-фор-ма имеет при себе связку:
(42) И Михаило с Онъдреемъ рекли Ты деи брата нашого Степана заперъшы wдного и какии хотелъ еси записъ такии в него бралъ. (№ 250, 1482 (XVI-XVII)).
J
Отметим также, что деепричастные клаузы не всегда требуют грамматического показателя лица и числа:
(43) И того досмотревши с паны радами нашими пана Ивана Сопегу в томъ знашли есмо правого (№ 464, 1511 (XVI-XVII)).
Таким образом, можно предполагать, что местоимение принадлежит либо деепричастной клаузе, либо всей фразе в целом, порождая трехчленную модель. Возможным подтверждением первого варианта этого может служить такой пример:
(44) И доведавъшися есмо певное старины через маръшалъка нашого наместъника полоцкого п(а)на Станислава Глебовича
и подле листу п(а)на Шлехнова Судимонътовича и тежъ подлугъ 'согласно' сведецтва боярина полоцкого Сенька Епимаховыхъ людеи церъковъных долчан и путилъковцовъ и весничовъ зъ рукъ бояръ и мещанъ полоцъкихъ тым то листом нашымъ выняли есмо и дали зася владыце полоцъкому (№ 380, 1502 (XVI-XVII)).
Здесь мы видим кажущееся дублирование связки. Проблема в том, что первая связка оказывается внутри деепричастной клаузы. Это явление похоже на вынос клитики в вышестоящую клаузу (clitic climbing) [Цим-мерлинг, 2013, с. 79], однако отношения между деепричастной клаузой и клаузой с перфектом нельзя назвать созависимыми. Следовательно, связка оказывается в самостоятельной клаузе и не имеет отношения к л-форме другой клаузы. В таком случае можно предполагать, что связка выступает в роли показателя лица и числа, но не грамматического времени, что делает ее полным синонимом личного местоимения. То же оказывается в примерах с прямой речью, где, думается, при каждом сказуемом есть грамматический показатель, в том числе и придеепричастии:
(45) У-в одного купъца на имж <... > взлл еси десеть золотыхъ и далъ еси емY доброволенство за границY серебро и wлово и иншии речи провадити и потом еси его wтпустивши
с Полоцка и засж на дорозе казалъ еси его догнати тыи речи в него вси еси забралъ (№ 418, 1507 (XVI-XVII)).
Приведенные выше примеры могут указывать на то, что в полоцких грамотах сказуемые (как основные, так и второстепенные) требовали показателя лица и числа, причем связка или местоимения появлялись в соответствии с основными правилами употребления связок и местоимений (см. выше).
В югозападнорусских текстах также обнаруживаются конструкции, подобные (45):
(46) аже взозртвше есмо на впрную службу нашего верно(г) слугы... што есть на(м) впрнп послужи(л) и служи(т) имте(т) дае(м) и дали есмо ему село (УГ, № 54, 1424);
(47) мы... кнгины... подумавши есмо с нашими дптми... придали есмо у до(м) стыя тр(о)ци (УГ, № 94, 1459).
В старорусском корпусе образцов л-форма + связка оказалось три:
(48) Се азъ преосвященныи архiепископъ Великаго Новаграда и Пскова владыка веофилъ, взрпвъ есмь въ грамоты жалованныя прежнихъ архiепископовъ, братьи своеи, Еувимiеву и 1онину, пожаловалъ есмь игумена Никиту (Грамота новгородского архиепископа Феофила Спасскому Верендовскому монастырю, устанавливающая обязательство явки на суд только по владычней позовной грамоте (1471-1482));
(49) Се азъ преосвященныи архiепископъ Великаго Новаграда и Пскова владыка 1она, высмотртвъ есмь въ грамоту жалованную брата своего владыки Еувимiя, пожаловалъ есмь игумена Мисаилу (Жалованная грамота новгородского архиепископа Ионы Спасскому Верендовскому монастырю, устанавливающая обязательство явки на суд только по владычней позовной грамоте (1459-1470));
(50) М[ило]стию б[о]жию мы, кн[ж]гины Шлександоваж Настас[ь]я киевскаж, подоума[вши] есмо с нашими дптми... придали есмо дом с[вж]тыя Тро[и]ци к манастырю (Жалованная данная грамота киевской кнг. Анастасии с детьми Тр.-Сергиеву м-рю на волости Почап и Передол, в Малоярослав. у. (1458-1459)).
Нужно обратить внимание, что (48) и (49) обнаружены в документах, создававшихся на северо-западной территории Руси. Пример (50) можно вовсе не учитывать: в грамоте есть помета: «дана оу КиевЪ», т.е. текст создавался в Великом княжестве Литовском.
5. Одночленная модель
Использование термина «одночленная модель», который будет использоваться в данном разделе, связано исключительно с планом выражения. На самом деле, здесь мы сталкиваемся с феноменом нулевой связки, когда позиция для связки есть, но формально она не выражена.
Прежде, чем перейти к модели типа далъ, состоящей из одного глагола (л-формы), сделаем небольшое отступление. В норме в полоцких
ISSN 2500-2953 J
ч.
грамотах при сохранении субъекта при каждом из сказуемых будет употребляться связка:
(51) Што перъво сего з ласки нашое жаловали есмо место нашо все Полоцъкое выняли есмо их с права и прысYдY городского
и дали есмо имъ право вол(ь)ное хрестиянъское маитборъское 'магдебургское' и для поплатъковъ нашыхъ местъских поддали были есмо имъ всих путниковъ сел(ь)скихъ. (№ 367, 1500 (XVI-XVII)).
То же отмечается в случае передачи чужой речи:
(52) И тотъ немецъ поведилъ у-в одного купъца на имж <... > взжл еси десеть золотыхъ и далъ еси емY доброволенство за границY серебро и wлово и иншииречи провадити... засж на дорозе казалъ еси его догнати тыи речи в него вси еси забралъ (№ 418, 1507
В поздних грамотах связка может опускаться, однако только в том случае, если в соседней клаузе присутствует грамматический показатель, таких случаев без учета повторяющихся контекстов 10:
(53) И того досмотревшы... в томъ знашли есмо правыхъ и при тои перво и нашо и данине ихъ wставили и тыи сел(ь)ца Черсвжтское... а Дернцы имъ есмо присYдили (№ 466, 1511, (XVI-XVII));
(54) wни сут(ь) замку нашомY ПолоцкомY потребъ ни засж есмо ихъ wm кн(ж)зеи Соколинскихъ вызволили и казали им намъ служити по mомY как и перед тымъ слYжили. И на то есмо листы наши вызволеныи подавали (№ 482а, 1511, (XVT-XVII)).
Заметим, что это явление нужно считать инновационным, т.к. в более ранних текстах одна связка на две л-формы не фиксируется.
7. Замечание о связках 3-го лица
Говоря о связках 3 лица, А.А. Зализняк пишет: «Основная особенность связок третьего лица состоит в том, что в живом древнерусском языке в перфекте их не было вообще и даже при именном сказуемом они употреблялись весьма редко» [Зализняк, 2008, с. 256]. Е.В. Буденная, применяя статистический метод к имеющемуся древнерусскому мате-2 риалу, утверждает, что связки полностью утрачиваются к XII в. [Буден-^ ная, 2018, с. 104]. Таким образом, в живом языке эти формы не употреблялись.
(XVI-XVII)).
24
J
Связки 3 лица в перфекте в полоцких грамотах также не распространены: единственный встретившийся пример заставляет в целом задуматься о функции таких форм в полоцких грамотах.
(55) Ино деи пак оу Невгини поимавше попровадили деи к вам оу Ригу а и тыи люди есть видели как провадили (№ 124, 1447).
В (55) отсутствует согласование между подлежащим, л-формой и связкой по числу. Это означает, что есть в данных примерах соответствует диалектным конструкциям и имеет экзистенциально-модальное значение [Шевелёва, 2001, с. 199-216]. Это еще раз доказывает, что в диалектах позднедревнерусского языка формы суть не было, есть распространилось на мн. ч. и/или начало превращаться в частицу. В именных клаузах такого значения нет:
(56) а в записох оу Мининых так есть записано (№ 170, 1465);
(57) жко границы тог(о) села на листе купъчомъ меновитеw писаны суть (№ 26, 1393 (ХШ-Х^1).
В северо-восточных деловых текстах связки отсутствуют, а в юго-западных документах продолжают употребляться, в том числе в перфекте, однако стоит заметить, что количество примеров крайне мало:
(58) што ксть намъ впрно послужилъ. и кще служити будеть (УГ, № 12, 1377);
(59) и съкго братикю посполною рукою позвали суть жна бтлецко(г) (УГ, № 51, 1421).
Переходя к именным клаузам, необходимо отметить следующее. Именные клаузы примечательны тем, что в них, на первый взгляд, сохраняются связки 3 л.:
(60) wни суть здавна мешчане полоцкии (№ 369, 1501).
Их особенность в том, что, во-первых, формы есть и суть характерны в основном для книжных памятников. Во-вторых, «связки 3-го лица в значительной части случаев выступают в роли акцентно самостоятельных словоформ, а не энклитик» [Зализняк, 2008, с. 238]. О.Ф. Жолобов пишет, что в древнеславянской письменности в вопросительных предложениях нулевая форма презенса10 (е и су) имеет статус энклитики,
10 Под нулевыми формами презенса О.Ф. Жолобов подразумевает формы без конечного -ть. Далее он дает такой комментарий: «Термины "нулевые" и "ненулевые словоформы презенса 3 л." имеют условный характер и характеризуют раннепраславянские словоформы» [Жолобов, 2016, с. 116].
I _
ISSN 2500-2953 Rhema. Рема. 2021. № 1
тогда как формы неактуального презенса считаются полноударными [Жолобов, 2016, с. 116-122]. В полоцких грамотах, относящихся к деловой письменности, есть один пример с нулевой формой, стоящей во второй позиции во фразе, но выводы здесь сделать трудно:
(61) а то к белъка наша (№ 15, 1386).
В случаях употребления ненулевой связки 3 л. соотношение таково: 12 случаев препозиции связки относительно именной части сказуемого и 5 случаев постпозиции, поэтому с точностью утверждать, что связки имеют энклитическую природу, мы не можем.
8. Выводы
1. В полоцких грамотах связки 1 и 2 лица перфекта являются энклити-ками, о чем свидетельствует отсутствие примеров, где они бы занимали нехарактерную для энклитик позицию. Что касается распределения связок и личных местоимений, то было отмечено, что для полоцких грамот справедливы те же обязательные и факультативные правила, что и для древнерусских текстов.
2. В полоцких грамотах процесс утраты связок и экспансия местоимений четко наметились, особенно в XV-XVI вв., и связано это с тем, что факультативные правила использования личных местоимений, описанные А.А. Зализняком, превращаются в обязательные. В такой переходный период хорошо удается описать лишь условие, где энклитики прочно удерживают свою позицию: в отсутствии смены субъекта при каждом из однородных сказуемых будет употребляться связка.
Выборка примеров в таблице 2 формировалась на основе исключения повторяющихся контекстов: мы учитываем самый ранний случай употребления энклитики или местоимения для каждого периода. В выборку также не включаются те случаи, которые предполагают обязательное наличие местоимений. Общее количество будет распределяться по векам, стоит, однако, сразу отметить, что тексты XV - начала XVI вв. преобладают.
Таблица 2
Распределение моделей по векам [Distribution of models by century]
Века [Century] Далъ есмь [/-form and auxiliary] Язъ далъ [Personal pronoun and /-form] Язъ есмь далъ [Personal pronoun, auxiliary and /-form]
XIII-XIV 25 1 -
XV-XVI 270 158 8
Господствующей моделью по-прежнему остается далъ есмь. Это можно связывать с застывшим синтаксисом деловых грамот, однако выше приводились примеры употребления связок в пассажах с прямой речью, что свидетельствует о существовании энклитик в живом языке.
3. Трехчленную модель типа язъ есмь далъ нельзя назвать влиянием книжного языка: она обнаруживается в разговорных отрывках. Модель со связкой и местоимением есть и в основном тексте грамот, но обычно это следствие сложности фразы, где существует тенденция к дублированию грамматических показателей.
4. Что касается употребления и местоимения, и связки в клаузах с деепричастиями, кажется, что в некоторых случаях, особенно в тех, где между деепричастием и л-формой наличествует сочинительный союз, личное местоимение относится к деепричастию в пределах отдельной клаузы. Таким образом, в данном случае будет прослеживаться общая тенденция: каждая предикативная единица имеет свой грамматический показатель лица и числа. Напомним, что в норме в полоцких грамотах при каждой л-форме стоит связка, хотя уже встречается ряд исключений-инноваций. Примеры из югозападнорусских грамот говорят о том, употребление связки при деепричастии было общей чертой для языка Великого княжества Литовского, в северо-восточных текстах встретившиеся примеры локализуются на новгородской и псковской территориях, что не исключает западного влияния.
5. В полоцких грамотах сохраняются связки 3 л. в именных клаузах. В перфекте связки отсутствуют, кроме одного спорного случая, где словоформа есть могла превратиться в частицу. О том, были ли данные формы энклитиками, вывода сделать нельзя из-за недостаточного количества примеров.
Библиографический список / References
Аванесов, 1964 - Аванесов Р.И. Нарысы па беларускай дыялекталоги. Мн., 1964. [Avanesov R.I. Narysy pa belaraskai dyyalektalogii [Essays on Belarasian dialectology]. Minsk, 1964.]
Буденная, 2018 - Буденная Е.В. Эволюция субъектной референции в языках балтийского ареала. Дис. ... канд. филол. наук. М., 2018. [Budennaya E.V. Evolyutsiya subktnoi referentsii v yazykakh baltiiskogo areala [Evolution of subject reference in the languages of the Baltic area]. PhD thesis. Moscow, 2018.]
ДДГ, 1950 - Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. / Под ред. Л.В. Черепнина. М.; Л., 1950. [Wills and contracts of Grand and local princes of the 14th-16th centuries. L.V. Cherepnin (ed.). Moscow; £ Leningrad, 1950.] §
Дойкина, 2017 - Дойкина К.Ю. История системы энклитик (по материа- ц лам духовных и договорных грамот XIV-XVI вв.). Магистерская дис. МГУ ^ им. М.В. Ломоносова, 2017. [Doikina K.Yu. Istoriya sistemy enklitik (po materialam
dukhovnykh i dogovornykh gramot XIV-XVI vv.) [History of the enclitic system (based on wills and contracts of the XIV-XVI centuries)]. Master's thesis. Lomonosov Moscow State University. 2017.]
Дойкина, 2019 - Дойкина К.Ю. Некоторые особенности системы энкли-тик, отраженной в полоцких грамотах // Вестник Санкт-Петербургского университета. Язык и литература. 2019. Т. 16. Вып. 3. С. 400-419. [Doikina K.Yu. Some peculiarities of enclitic system in Polotsk charts. Vestnik of Saint Petersburg University. Language and Literature. 2019. Vol. 16. No. 3. Pp. 400-419. (In Rus.)]
Жолобов, 2016 - Жолобов О.Ф. Заметки о словоформе е 'есть' в древнерусской и старославянской письменности // Slovène. 2016. Т. 5. № 1. С. 114-125. [Zholobov O.F. Notes on the word form e 'is' in old Russian and old Slavic writing. Slovene. 2016. Vol. 5. No. 1. Pp. 114-125. (In Rus.)]
Зализняк, 2008 - Зализняк А.А. Древнерусские энклитики. М., 2008. [Zaliznyak A.A. Drevnerusskie enklitiki [Old Russian enclitics]. Moscow, 2008.]
Керницький, 1967 - Керницький 1.М. Система словозмгни в украшськш мовi (на матерiалi староукрашських пам'яток XVI ст.). Киев, 1967. [Kernits'kii I.M. Sistema slovozmini v ukraïns'kii movi (na materiali staroukraïns'kikh pam'yatok XVI st.). [The system of inflection in the Ukrainian language (based on the material of old Ukrainian monuments of the XVI century)]. Kiev, 1967.]
Мякишев, 2008 - Мякишев В. Язык Литовского Статута 1588 года. Krakôw, 2008. [Myakishev V. Yazyk Litovskogo Statuta 1588 goda [The language of the Lithuanian Statute of 1588]. Krakôw, 2008.]
Полоцкие грамоты, 2015 - Полоцкие грамоты XIII - начала XVI в. / Под ред. А.Л. Хорошкевич. Т. 1. М., 2015. [Polotskie gramoty XIII - nachala XVI v. [Polotsk documents of 13th - beginning of 16th centaury]. A.L. Khoroshkevich (ed.) Vol. 1. Moscow, 2015.]
Потебня, 1958 - Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. М., 1958. [Potebnya A.A. Iz zapisok po russkoi grammatike [Notes on Russian grammar]. Moscow, 1958.]
Смирнова, 2018 - Смирнова Е.А. Формы прошедшего времени в «простой мове»: на материале Пересопницкого Евангелия в сравнении с Евангелием Тяпинского // Slavistic avilnensis. 2018. № 63. С. 173-195. [Smirnova E.A. Past tense forms in 'prostamova': On the material of the Peresopnytsia gospel in comparison with the gospel of Tyapinsky. Slavistic Avilnensis. 2018. No. 63. Pp. 173-195. (In Rus.)]
Толстая, 2012 - Толстая М.Н. Карпатоукраинские энклитики в южнославянской перспективе // Карпато-балканский диалектный ландшафт: Язык и культура. Т. 2. / Под ред. А.А. Плотникова. М., 2012. С. 190-211. [Tolstaya M.N. Carpathian Ukrainian enclitics in the South Slavic perspective. Karpato-balkanskii dialektnyi landshaft: Yazyk i kultura. Vol. 2. A.A. Plotnikova (ed.). Moscow, 2012. Pp. 190-211. (In Rus.)]
Толстая, 2013 - Толстая М.Н. Энклитизация личных местоимений в украинских закарпатских говорах // Slavica Svetlanica: Язык и картина мира: К юбилею Светланы Михайловны Толстой / Под ред. А.В. Гура, О.В. Беловой, Е.Л. Бере-зович. М., 2013. С. 134-142. [Tolstaya M.N. Enclitization of personal pronouns in the Transcarpathian Ukrainian dialects. Slavica Svetlanica: Yazyk i kartina mira: Kyubileyu Svetlany Mikhailovny Tolstoi. A.V. Gura, O.V. Belova, E.L. Berezovich (eds.). Moscow, 2013. Pp. 134-142. (In Rus.)]
Толстая, 2014 - Толстая М.Н. Синтаксис возвратного *sç в говоре гуцульского села Головы начала XX века // Дiалекти в синхронп та дiахронiï: загаль-нослов'янський контекст. Тези доповвдей мiжнародноï конференци / Шд ред.
Ю.П. Грищенко. Ки1в, 2014. С. 483-489. [Tolstaya M.N. Syntax of the reflexive in the dialect of the Hutsul village Golovy of the beginning of the XX century. Dialekti v sinkhronii ta diakhronii: zagalnoslovyanskii kontekst. P.Yu. Grishchenko (ed.). Kiev, 2014. Pp. 483-489. (In Rus.)]
Украинские грамоты, 1928 - Украшсью грамоти XIV - пер. пол. XV вв. / Под ред. В.А. Розова. Т. 1. Киев, 1928. [Ukrainski gramoti XIV - per. pol. XV vv. [Ukrainian letters 14th and first half of 15th centuries]. V.A. Rozov (ed.). Vol. 1. Kiev, 1928.]
Хабургаев, 1978 - Хабургаев Г.А. Судьба вспомогательного глагола древних славянских аналитических форм в русском языке // Вестник МГУ. Серия 9: Филология. 1978. № 4. С. 42-53. [Khaburgaev G.A. The fate of the auxiliary verb of ancient Slavic analytical forms in Russian. Moscow University Philology Bulletin. 1978. No. 4. Pp. 42-53. (In Rus.)]
Циммерлинг, 2013 - Циммерлинг А.В. Системы порядка слов славянских языков в типологическом аспекте. М., 2013. [Zimmerling A.V. Sistemy poryadka slov slavyanskikh yazykov v tipologicheskom aspekte [The system of word order of Slavic languages in the typological aspect]. Moscow, 2013.]
Циммерлинг, 2019 - Циммерлинг А.В. Связки плюсквамперфекта в русском языке XIV-XVI веков // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 2. Языкознание. 2019. Т. 18. № 4. С. 41-57. [Zimmerling A.V. Pluperfect auxiliaries in the Russian language of the 14th-16th centuries. Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya 2. Yazykoznanie. 2019. Vol. 18. No. 4. Pp. 41-57. (In Rus.)]
Шевелева, 2001 - Шевелева М.Н. Об утрате древнерусского перфекта и происхождении диалектных конструкций со словом есть // Языковая система и ее развитие во времени и пространстве: Сб. научных статей к 80-летию проф. К.В. Горшковой / Под ред. Е.В. Клобукова. М., 2001. С. 199-216. [Sheveleva M.N. About the loss of the Old Russian perfect and the origin of dialect constructions with the word 'est'. Yazykovaya sistema i ee razvitie vo vremeni i prostranstve. E.V. Klobukov (ed.). Moscow, 2001. Pp. 199-216. (In Rus.)]
Barszczewska, Jankowiak, 2012 - Barszczewska N., Jankowiak M. Dialektologia bialoruska. Warszawa, 2012.
Danylenko, 2012 - Danylenko A. Auxiliary clitics in Southwest Ukrainian: Questions of chronology, areal distribution, and grammaticalization. Journal of Slavic Linguistics. 2012. Vol. 20. No. 1. Pp. 3-34.
Статья поступила в редакцию 28.08.2020 The article was received on 28.08.2020
Об авторе / About the author
Дойкина Ксения Юрьевна - кандидат филологических наук; научный сотрудник отдела древнерусского языка, Институт русского языка имени
В.В. Виноградова Российской акакдемии наук, г. Москва го
Ksenia Yu. Doykina - PhD in Philology; Researcher at the Old Russian Language н
Department, Vinogradov Institute of the Russian Language, Russian Academy §
of Sciences, Moscow, Russian Federation i
E-mail: [email protected] ^
