О КОНФЕРЕНЦИИ ТРЕНИНГОВОГО КОМИТЕТА ЕВРОПЕЙСКОЙ АССОЦИАЦИИ СЕМЕЙНОЙ ПСИХОТЕРАПИИ EFTA-TIC Текст научной статьи по специальности «Искусствоведение»

ПРАКТИКА

О КОНФЕРЕНЦИИ ТРЕНИНГОВОГО КОМИТЕТА ЕВРОПЕЙСКОЙ АССОЦИАЦИИ СЕМЕЙНОЙ ПСИХОТРАПИИ EFTA-TIC

Гражина Леонардовна Будинайте, к.п.н., член правления ОСКнП, академический руководитель магистерской программы по системной семейной психотерапии НИУ ВШЭ

Елена Юрьевна Чеботарева, к.п.н., доцент кафедры детской и семейной психотерапии факультета «Консультативная и клиническая психология» МГППУ, член ОСКиП, EFT А,

IFTA

Анна Яковлевна Варга, к.п.н., системный семейный психотерапевт, член Правления Общества семейных консультантов и психотерапевтов (ОСКиП), член Международной Ассоциации семейных психотерапевтов (IFTA), член Тренингового комитета Европейской

Ассоциации семейных психотерапевтов (EFTA-TIC).

19 и 20 октября 2024 г. в Лиссабоне (Португалия) прошла встреча тренингового комитета Европейской Ассоциации семейных психотерапевтов EFTA-TIC. Эти встречи проходят регулярно, сейчас была 14-я. Тренинговый комитет — это подразделение Европейской Ассоциации семейных психотерапевтов. Основная задача тренингового комитета — разрабатывать стандарты обучения системной семейной психотерапии, исследовать обучение с точки зрения его нужд и пользы, делиться информацией и обсуждать новые тренинги, приемы и техники обучения. Методология так же очень важна. По-прежнему самым трудным для обучения и усвоения считается выработка системного мышления. ОСКиП является ассоциированным членом EFTA-TIC. На конференции ОСКиП представляли Гражина Будинайте (член правления ОСКиП), академический руководитель магистерской программы по системной семейной психотерапии НИУ ВШЭ, Елена Чеботарева (член ОСКиП), и Анна Варга (член правления ОСКиП). Все — преподаватели магистерской программы «Системная семейная психотерапия» НИУ ВШЭ.

Всего в конференции участвовали представители 150 учебных заведений, готовящих семейных психотерапевтов, из 29 стран.

Конференцию открывал круглый стол "Family Today. Therapy/Training for Tomorrow: changing needs and challenges" («Семья сегодня. Терапия/тренинг завтра: изменяющиеся потребности и вызовы»).

Обсуждали, какие изменения происходят сейчас с семьями в разных странах, о том, как сильно меняются представления о том, что такое современная семья (разносоставные семьи, рост процента людей, выбирающих жизнь одному, двуядерные семьи). В этом контексте становится особенно важным умение психотерапевта доверять клиентам, слушать их, говорить с ними на их языке, а не полагаться на стандартные шаблоны. Обобщая все сказанное участниками первого круглого стола, пришли к тому, что современные семьи отличаются очень большой разобщенностью и в то же время очень сильным стремлением к близости, переопределив это противоречие как стремление к сближению через автономию.

Программу конференции можно посмотреть здесь: https://efta-tic.eu/wp-content/uploads/Program-EFTA-TIC-Meeting-in-Lisbon-2024.pdf

Основные темы конференции были посвящены новым техникам и приемам обучения и супервизии, выработке системного мышления и обсуждения сложностей супервизии.

«Изобретательный диалог — три руководства для супервизии в системной терапии» — так назывался воркшоп, который провели португальские коллеги Antonio Roma-Torres,

Camila Gesta, Maria Moreira, Maria Araújo (Португальская ассоциация семейных психотерапевтов). Вначале коллеги предложили концепцию. Идея в том, что в системной супервизии нужно преодолеть монологизм, который пришел на поле психотерапии из психоанализа Фрейда и клиент-центрированного подхода Роджерса. Монологичный психотерапевт не адекватен системной модели. В системном подходе лучше опираться на принцип неопределенности Гейзенберга. Особенно вдохновляющими коллеги считают три идеи: идею «вненаходимости» М. Бахтина, идею «натальности» (естественная способность человека начинать что-то новое) Ханны Арендт и «воспроизводимости» (аллюзии, цитаты в современном искусстве) Вальтера Беньямина. Понятно, что это все очень важные концепции постмодернизма. В терапевтической практике коллеги опираются на технику рефлексивной команды Тома Андерсона, позицию «незнания» Линн Андерсон и Гарри Гулишиана, «реконструкцию» Минухина, концепцию непредубежденности Джанфранко Чеккина, плотные истории Слуцкого.

Далее была продемонстрирована игра. Нас спросили, на что похожа супервизия в системном подходе — на шахматы или домино? Большинство сошлось, что это домино. Потому что в домино больше диалогичности, меньше жесткого противостояния. После этого нам раздали листки с цитатами из авторов, упомянутых выше. Мы как бы должны были ими играть в домино. Подбирать похожие идеи, зачитывать и выкладывать на полу листки, подходящие к друг другу. Потом участники обсуждали, как это может помочь супервизорам. По идее, это должно научить супервизоров быть менее экспертными в общении с супервизантом.

Мои впечатления (A.B.) как участника, противоречивые. С одной стороны, эта игра вполне помогает понять, как сопрягаются идеи философов, литературоведов и психологов. Увидеть эти связи можно, и даже неизбежно, и смысловые связи каждый, скорее всего, увидит по-своему. Мне осталось непонятным, как это поможет работе супервизора и супервизанта.

Коллеги из Сербии Nevena Calovska, Radmila Vulic-Bojovic, Desanka Nagulic, Lana Vucicevc, Jelena Milicevic, Una Vitasovic, (Центр преподавания ССП) предложили интересный воркшоп «Обучая терапевтической стойкости: во всех ли открытых раковинах есть жемчужины?» Это был интерактивный семинар, на котором коллеги обсуждали влияние того, как наши внутренние голоса, прошлый опыт и различные социальные, личные и семейные истории формируют наш терапевтический подход. Эти элементы существенно влияют на наши отношения с обучаемыми или супервизорами, иногда помогая пониманию, а иногда создавая дистанцию.

Немного обсуждалось, что происходит, когда мы теряем эмпатию или терпение. Какие мысли приходят нам в голову? Как мы реагируем на это в своем поведении?

Нас разделили на 4 группы и показали 4 отрывка из фильмов о психотерапии. Каждая группа обсуждала один отрывок. Нашей группе достался отрывок из фильма «Анализируй это», когда мафиози жалуется на свое состояние напуганному до смерти терапевту. Далее, нужно было обсудить отрывок и дать ответы на вопросы:

1. Какие дилеммы отозвались сильнее всего?

2. С какими вызовами сталкивается психотерапевт?

3. Как бы вы поддержали психотерапевта?

4. Какую свою силу вы могли бы задействовать в подобной ситуации?

5. Обратная связь: как процесс супервизии/тренинга может подпитать отмеченные выше элементы профессиональной стойкости?

Мне (A.B.) тренинг понравился. Он отлично подойдет для студентов, для выработки профессиональной позиции, для определения своих сильных и слабых сторон.

Коллега из Румынии Nedelcu Marcel (Институт супружеской и семейной терапии) предложил тренинг «Диалогический подход — место, где голоса всех психологических школ могут быть услышаны». Основная идея — противоречия между модернизмом и постмодернизмом не так велики, как кажутся, многое из того, что делают одни можно увидеть в реальной работе других. Из полезного (хотя и не совсем нового) упоминались идеи мета-модернизма (Г.Б.: кто следит за появляющимися новыми философскими идеями, знает, что последние десятилетия обсуждаются идеи пост постмодернизма, гипермодернизма, альтермодернизма; см., например, об этом А. Павлов, 2021), однако наиболее утвердилась тут концепция мета-модернизма). Упоминались некоторые из деклараций метамодернистов. При этом, попыток некоторой трансляции этих идей на уровень возможных методологических принципов современной терапевтической работы не делалось. Скорее, декларировался принцип «все на все похоже» и «пусть цветут все цветы». Как всегда, коллеги удачно организуют само взаимодействие в группе и придумывают забавные упражнения. Так, мы все в группе должны были сначала вспомнить, какую музыку мы предпочитали в 16 лет, найти себе союзников, как-то назваться, и потом представители «классического рока», джаза, поп-музыки, панка и чего-то еще должны были декларировать, что в них главное и что отличает от других. То же происходило потом с выбором направления в терапии и их описаний. Это было мило, весело и доброжелательно — и отстаивание своей школы и естественно, нахождение сходств. Что, возможно, упускалось, так это то, что (с нашей — ГБ — точки зрения) уже выраженную сформулированную идею, концепцию, потом всегда можно обнаружить «задним числом». В том, что это делалось до и сомнений нет, и что Минухин, например, уж точно понимал кое-что в установлении сотрудничества с клиентами (оставаясь очевидно директивным) — тоже. Вопрос в том, чтобы сформулировать эти концептуальные идеи — когда они присутствуют неявно или могут быть вычитаны «задним числом» — это все же иная ситуация...

В другом тренинге тренера и супервизора из Любляны Dubravka Trampuz "Вызовы (не) уважительному любопытству супервизора "речь шла о препятствиях и трудностях, а также целях и, в некоторой степени, ценностях супервизионной работы. Тут был, скорее, оживленный диалог и обмен в круге, который удачно стимулировался ведущей, каждый раз запускавшей в круг новый вариант вопроса для обсуждения. Среди вопросов были как традиционные — «Что собравшиеся считают для себя наибольшими вызовами, трудностями в супервизионной работе?», так и более направленные — «До каких границ должно простираться это самое любопытство, насколько его нужно поддерживать в супервизанте (терапевте)? Что на самом деле должно мотивировать как терапевта, так и супервизора в работе? Какие возможности и преграды тут возникают?». Периодически шла работа в малых группах для более детального обмена.

Наконец, третий из посещенных мной (Г.Б.) тренингов был «Как совладать с блоками и трудностями в трудных клинических контактах (встречах) Umberta Telfener, (Миланский центр Семейной терапии, нынешний председатель EFT А). К сожалению, я оказалась там не с самого начала, тем не менее, нельзя было не оценить очень включенную, энергичную работу Умберты как ведущего — тренинг чередовался с презентацией с разнообразными тезисами и выкладками. Основное понятие тут — рекурсия (описание объекта внутри самого этого объекта). Его надо было применить к самому супервизору, тренеру. Применение понятия рекурсии можно осуществлять на разных содержательных уровнях, т.е. человек может описывать себя как супервизора на уровне контекстуальном, эпистемологическом, уровне отношений, стратегическом, техническом, этическом. Так, например, эпистемологическая позиция предполагает вопросы:

• как я познаю другого (его деятельность?)

• какими допущениями и ценностями я руководствуюсь?

• что я думаю, супервизант знает о том, что я знаю?

• насколько я руководствуюсь позицией «не знания»?

• насколько я допускаю, что у него есть знания, которых нет у меня?

• какие тут возможны фальсификации, гипотезы, какова роль моего прежнего

опыта? И т.д.

Важная роль в прохождении всех этих аспектов принадлежит внутреннему диалогу, диалогичности. Вслед за Платоновскими диалогами следовало упоминание Бахтина и Выготского (почти каждое выступление наших европейских коллег содержало ссылку либо на русскую классическую литературу: Солженицын, Достоевский, Толстой, либо вот этих двух наиболее известных на западе мыслителей).

Отдельно возникла тема страхов терапевта — кто (что) сейчас мной владеет в наибольшей степени? Что я могу себе позволить (в работе)? Кто и что мне разрешает, а что нет? Чего я боюсь? Как на меня влияют мои семейные обстоятельства, пол, юридические аспекты моей работы? Ставился вопрос, как я слышу и выбираю из этих внутренних голосов, а также осознания своей идентичности, влияния ее и предъявления ее.

Про все эти темы были постоянные обмены в круге, а также упражнения. Например, была просьба показать скульптурой трудную ситуацию («застревание») в супервизионном процессе — два человека показывали супервизора и терапевта (супервизанта), и к каждой такой паре была просьба отрефлексировать свое состояние, чувства и мысли и затем вместе с тем, кто стоял в позиции супервизанта найти более комфортную позицию, отрефлексировать ее (это вполне знакомое еще от В. Сатир упражнение, модифицированное для этой темы).

Еще один тренинг, на котором я (Г.Б.) побывала, отчего-то вызвал меньший интерес (а мне хотелось поддержать несколько встревоженную ведущую, итальянскую коллегу, которую мы не раз видели на конференциях и прежде). María Laura Vittori, Rita Accettura, Francesca De Gregorio, Sara Gentilezza, провели тренинг «Не я и некто, а я и ты на супервизии» (There is not I and it in session of supervision, but only I and you). Главной концептуальной основой было положение о равенстве всех участников супервизионного процесса. Упоминалась современная структурная школа в Италии, стажировка докладчицы в Лондоне, отказ от супервизионного анализа как объекта (как помним, классическая структурная школа — это как раз предполагала), Мартин Бубер — равенство второго в любых отношениях. Упоминались и идеи кибернетики второго порядка, где признание равенства взаимодействующих сторон — часть фундаментального переворота. Думать с другим вместо того, чтобы думать о другом. Кто живет один (метафорически — ГБ), тот не человек. Имелись в виду не синглы, а то, что человек всегда соотносит себя с социальным контекстом, даже в самом глубоком одиночестве — ну вот как Робинзон Крузо выжил благодаря этому... Отказ от объективации и в терапии, и в супервизии. Мы не для того, чтобы констатировать, что не так пошло в «объекте». Концепция рефлексивных команд, где границы между «экспертами» и другими участниками процесса снимаются. Большую часть этого тренинга заняло упражнение. Оно включало участие терапевта-супервизанта (вызвался один из участников, решивший представить проблему своего реального клиента), интервьюера и двух членов рефлексивной команды. Процесс был построен так: терапевт рассказывал о своих сложностях, интервьюер (сама ведущая) задавала ему дополнительные вопросы, мы (я оказалась одним из членов рефлексивной команды) высказывали свои отклики, соображения, как-то реагировали на трудности терапевта, затем терапевт давал свою обратную связь на них, интервьюер вновь задавал ему вопросы, опять обмен нашими откликами и обратная связь, в том числе, и о динамике переживаний терапевта-супервизанта. Затем был еще шеринг от немногочисленных зрителей. В целом работа была

очень включенной, процесс явно шел, и при этом все отметили чувство безопасности и даже бережности, которые вызывал так организованный процесс. Мне и такая организация работы, и упражнение показалось полезными и для собственной работы. Сама постановка вопроса и концептуализация, конечно, же хорошо знакомы, но важно, что это в поле зрения наших коллег.

Charlie Azzopardi, директор института семейной психотерапии (Мальта) представил воркшоп «Меняющиеся студенты, изменяющиеся курсы, другие клиенты, новые проблемы (соответствуют ли наши курсы новому студенческому «ландшафту»?)».

В сообщении отмечалось, что в Институте много усилий тратится для того, чтобы сделать обучающие курсы более эффективными для выработки у студентов практических навыков работы в системной семейной психотерапии. Жизнь на Мальте очень изменилась в последние годы. Произошел переход к постмодернизму, изменился характер проблем, с которыми обращаются к семейному психотерапевту, изменилось отношение студентов к обучению. Большая проблема — как отбирать «правильных» студентов. Сильно увеличилось разнообразие учебных мотиваций, требуются новые методы преподавания, связанные с тем, что студенты не способны читать профессиональные тексты, у студентов разные склонности и способности к обучению и т.п. Нас (A.B.) разбили на малые группы, и мы обсуждали, как в наших учебных заведениях мы отбираем студентов, по каким критериям. Важные факторы для многих — возраст студентов, мотивация, цена обучения, которая отсекает тех людей, которые не могут себе позволить платить большие деньги за обучение. Сложность составляет то, что преподаватели и студенты — люди разных поколений и разных культур, им трудно находить общий язык. Др. Аззопарди собрал все наши идеи и обещал написать статью в журнал «Human Systems".

«Живопись, музыка и литература в обучении и супервизии психотерапевтов» — воркшоп норвежского коллеги Hans Christian Michaelsen, вице-президента EFTA, который собрал большую аудиторию и обеспечил приятное (иногда с забавными моментами, например, одна их музыкальных записей самозапускалась в процессе раза четыре) времяпровождение. Приведу (A.B.) цитату из анонса, чтобы передать, по возможности, атмосферу этого воркшопа: "Нет ничего маленького, нет ничего большого — в нас заключены миры. Малое делится на большое. Большое в малом» (цитата взята из стихотворения норвежского художника Эдварда Мунка). Это отражает движение людей внутри себя, между собой и другими и окружающим миром. Мы живем и воспринимаем как внутренний, так и огромный внешний мир с помощью всех наших органов чувств и каналов. Внутри нас есть целые миры! Шведский психолог и поэт Томас Транстремер раскрывает эти идеи в своем стихотворении "Романские арки" (Romanska bägar): «Внутри вас бесконечно открываются одно хранилище за другим». В процессе обучения терапевтов и супервизии огромный внешний мир и множество миров внутри нас раскрывают эту взаимосвязь "большого в малом" и «малого в большом» (Мунк).

Этот практический семинар был направлен на изучение того, как искусство во многих его формах может дать нам представление о человеческих взаимоотношениях таким образом, чтобы выйти за рамки традиционного научного и модульного обучения, показал, как эмоциональные переживания важны в процессе обучения и как такое вдохновение помогает нам находить пути для системного взаимодействия с людьми, которые находятся между любовью и отчаянием, желанием и болезнью, прошлым и настоящим моментом, мировыми кризисами и любовью к жизни. Мы слушали музыку вместе со слепым слоном (Ханс-Кристиан играл на пианино, а слепой слон слушал — нам показали ролик), смотрели картины Мунка на экране, слушали цитаты разных писателей и мыслителей. После этого был шеринг: участники воркшопа рассказывали, какое произведение искусства изменило

его взгляды на жизнь. Я думаю (А.В), что это хороший и полезный воркшоп для студентов, потому что он показывает связь многих систем «человек-общество-культура».

Я (Г.Б.) бы тут добавила, что, как кажется, коллеги при проведении своих тренингов часто руководствуются соображениями не столько обучения, сколько создания насыщенной эмоциональной атмосферы, отклика здесь и сейчас. Все, представленные для размышлений самим автором тренинга, да и в шеринге, были достойные произведения разных видов искусства, хотя, собственно, обучающий компонент тренинга заключался как бы в самом себе (на мой взгляд): «вот так можно делать». Тут появляется соображение о том, что отход от профессиональных обсуждений, создание такого пространства для студентов, супервизантов, где они могут больше думать и говорить о личных переживаниях, ценностях, даже философствовать, может быть существенной частью и обучения, и профессионального обмена (недаром же так популярны и кино, и книжные клубы у профессионалов, где совсем не обязательно профессиональное направленно обсуждается).

«Новое вино в старых бутылках?» — это выступление трех коллег: Slavica Gajdadzis-Knezhevikj, вице-президента EFT A-TIC, Северная Македония, Mariana Miranda, члена португальского общества семейной терапии, и Valerie O'Brien, (Медицинский факультет Колледжа университета Дублина, Ирландия). Первые две выступавших обсуждали сложные темы скрытой в терапевтах гомофобии и расизма. Приводили примеры того, насколько мы глухи к собственным внутренним противоречиям. Например, Mariana Miranda рассказала об эксперименте: белые терапевты, которые работают с черными клиентами из Анголы, Мозамбика, Бразилии вообще не задаются вопросом, как эти клиенты воспринимают мир белых людей и самих этих терапевтов. А черные клиенты прекрасно понимают эту «белоцентричность» и относятся к ней по-разному. Она показала записи интервью с черными клиентами и студентами — было впечатляюще. Slavica Gajdadzis-Knezhevikj рассказывала, что в Северной Македонии уже реже считают ЛГБТК 1 проявлением психического заболевания, но все-равно толерантность низкая.

Valerie O'Brien обсуждала выработку новых тренинговых стандартов EFTA. Самое главное — есть в стране закон о психотерапии и государственные стандарты.

Коллеги из Венгерского Института семейной психотерапии «Тирис» Julia Hardy и Lili Tillmann провели мастер-класс «Использование методики «Шесть образов утраты» в обучении и супервизии». Авторы предложили подумать о неудачах в обучении и супервизиях как об утрате и ответить на следующие вопросы:

• кто жертва / жертвы этой утраты?

• кто или что было утрачено?

• что бы происходило, если бы этой утраты не случилось?

• кто или что стоит на пути переработки этой утраты?

• кто или что помогает переработать эту утрату?

• что остается после этой утраты?

Для каждого вопроса нужно было нарисовать образ на 1 из 6 частей листа. Дальше эти образы и стоящие за ними идеи и переживания обсуждались в парах. В итоговом общем обсуждении было замечено много общего в восприятии утрат в обучении и супервизиях у тренеров из разных стран.

1 международное общественное движение ЛГБТ признано экстремистским и запрещено в РФ

Тренеры из французского института обучения и применения коммуникативной терапии Estelle d'Ambrosio и Boris Socat провели мастер-класс «Язык восстановления. Хрупкость и сила опыта взаимоотношений». В серии мини-тренингов участники прослеживали мысли и чувства по поводу пережитого травматичного опыта отношений, находили в пережитом опыте ресурсы для восстановления отношений.

Ivy Daure из Центра исследований и системных вмешательств (Centre d'etudes et Interventions systémiques de méthodologie et d'épistemologie du soin Ceisme) во Франции провела мастер-класс «Пара, отношения, истины: игра как метафора», на котором представила игру с использованием пиктограмм, представляющих персонажа «Монстр любви» во всех его состояниях. Использование изображений забавного персонажа позволяет решать сложные вопросы отношений с долей юмора. Также эту игру удобно использовать для межкультурных пар. Участники мастер-класса в мини-группах находили разные способы применения этой игры.

Гражина Будинайте и Елена Чеботарева выступали со своими презентациями. Елена Чеботарева представила результаты исследования, выполненного совместно с Полиной Виленской «Психологическое благополучие российских жен, мобилизованных на СВО». Опрос показал, что подавляющее большинство женщин отметили резкое ухудшение собственного психологического состояния, благополучия членов нуклеарной и расширенной семьи. Треть из них рассказывали об ухудшении поведения детей и отношений с детьми. Женщины внезапно оказались не только главным элементом своей нуклеарной семьи, но и вынуждены были стать эмоциональной опорой для своих мужей (не считая себя вправе просить о поддержке), для своей расширенной семьи, кардинально изменилось их взаимодействие со всем социальным окружением. Была выявлена специфика стратегий совладания в этой ситуации. Забота о себе у этих женщин в основном сводится к заботе о физическом здоровье. Поскольку у них сформировалось сильное чувство непонимания со стороны своего социального окружения, они не верят, что психологи смогут их понять и поддержать. Также в транслируемых этими женщинами установках по поводу супружеских отношений был отмечен резкий сдвиг в сторону более патриархальных представлений о тендерных ролях.

Гражина Будинайте представила выступление не тему «How to agree to disagree -working with families with marital divorce in the context of multiple social "disagreements" (Как договориться не соглашаться, работая с семьями с супружеским разводом (в контексте множественных социальных разногласий)».

Сообщение было посвящено коммуникации разведенных супругов, которые при этом, так или иначе, вынуждены взаимодействовать как родители. Обсуждалось, как эта ситуация может быть концептуализирована с точки зрения теории коммуникации (Г. Бейтсон, П. Вацлавик и др.) и какие терапевтические задачи решаются в этом контексте системным терапевтом (тем самым определяются также тренинговые и супервизионные задачи в подготовке работающих с разводом специалистов).

Такой концептуализацией может выступать базовое представление об уровнях коммуникации и возникающих в коммуникации трудностей, однако в несколько ином, реже обсуждаемом аспекте. Если привычно обсуждается рассогласование уровней (передаваемой информации и метакоммуникации) и патогенность этой ситуации, то здесь ставится вопрос о совладании с ситуацией "заведомого несогласия". Так, способы организации научной дискуссии, парламентская дискуссия (в цивилизованных условиях) позволяют преодолевать автоматически возникающие негативные реакции в ситуации, например, разного мнения или позиций сторон. "Автоматическая" реакция ведет к тому, что несогласие автоматически же трактуется на метауровне как враждебность другой стороны. Из этого должно следовать подавление другого мнения, избегание, блокировка

коммуникации и т.п. В ситуации постразводного напряжения естественным образом работает автоматизм враждебной интерпретации всякого, даже нейтрального, сообщения, если метаконтекст общения, взаимодействия уже задан ("накоплен") как враждебный. Поэтому "разблокирование" этих коммуникативных, поведенческих автоматизмов ставит перед терапевтом целый ряд задач, таких как исходное "узаконивание" различия ролей — постсупружеских и, собственно, родительских и их разного "содержания" (что ведет к отказу от нереалистических ожиданий, претензий друг от друга и т.д., и, напротив, к «дискретности, реалистичности ожиданий»), согласование с травмой и потерей каждого из бывших супругов; преодоление автоматических реакций и наращивание паттернов отсроченной реакции, отсроченной интерпретации сообщения и интенций другой стороны. Указывалось, что эти задачи могут быть важны и в иных, имеющих дело с враждебными разногласиями, контекстах.