CC BY
48О ФУНКЦИЯХ ПРОПОЗИЦИОНАЛЬНЫХ ЧАСТИЦ В АКТУАЛЬНОМ ЧЛЕНЕНИИ ТЕКСТА
Г.Е. Щербань ([email protected])
Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х.М.Бербекова
Тезис о том, что частицы входят в систему актуализаторов, являясь вербальным средством выражения актуализации, считается общепризнанным. Расхождения возникают при определении роли частиц в актуальном членении (АЧ): одни авторы считают, что все частицы выделяют рему высказывания, другие рассматривают частицы как показатели ремы и темы. Отвергая положение о том, что все частицы - рематизаторы, считаем, что семантика частицы существенным образом влияет на ее роль в (АЧ). Такие модальные частицы, как а, ну, же, как правило, выделяют тему высказывания, а логические (пропозициональные) даже, только, именно и т.п. являются в большинстве случаев рематическими, так как появление их в высказывании всегда сопряжено с некоей новой, дополнительной информацией. В данном случае речь идет о наиболее частотных, распространенных случаях актуализации высказывания с помощью частиц. При выявлении роли частиц в АЧ необходимо учитывать весь комплекс факторов, влияющих на актуализацию, как-то: синтаксическую позицию частицы, ее семантику, контекстное окружение, прагматические задачи и стилистическую роль. Отнесение всех частиц к рематизаторам только на том основании, что одни способны влиять на пропозицию, а другие - вносить дополнительные смысловые оттенки в высказывание, представляется не вполне оправданным [см. 9; 8; 22; 21]. Интересны в этом плане рассуждения Т.М.Николаевой, что «частицы можно считать рематизаторами лишь при условии, если это включить в их определение и не пытаться давать содержательной интерпретации ни функционированию частиц, ни самому понятию ремы» [12, 79]. Следовательно, если принимать за основу, что тема является носителем известной информации, а рема - новой, неизвестной, то такие частицы, как даже, и, только «не могут соединяться с именем новым и неопределенным» [Там же]. СР.:
тема рема тема рема
Даже Петр/ мне не позвонил и Мне не позвонил/ даже Петр (пример Т.Н.). Таким образом, Т.М.Николаева доказывает, что эти частицы явно связаны и с темой, и с ремой. Как видим, это доказательство Т.М.Николаева выводит посредством синтаксического критерия (порядок слов) и с учетом оппозиции данное/новое. Однако, как известно, тема не всегда тождественна данному, а рема - новому, равно как и порядок слов не всегда является надежным критерием выделения темы или ремы. В частности, Т.Е.Янко доказывает, что оппозиции тема-рема и данное-новое - единицы разных категорий: «Тема-рематическое членение сообщения или членение вопроса на конституирующую (вопросительную) и неконституирующую (невопросительную) части выражает намерения говорящего сделать сообщение или задать вопрос, а деление информации на уже известную и еще не известную отражает информационную структуру дискурса, т.е. относится к характеристике текста или характеристике состояний сознания говорящих» [20, 210].
Синтаксический и семантический критерии при классификации частиц-показателей темы и частиц-рематизаторов справедливы главным образом для стилистически нейтральных контекстов. В конструкциях экспрессивного синтаксиса появляются дополнительные средства актуализации выказывания, как-то: необычный словопорядок, синтагматическая расчлененность высказывания, пунктуационные маркеры и некоторые другие приемы, способствующие перераспределению ролей. При этом (особенно это характерно для конструкций с лексическим повтором) частицы участвуют в
формировании экспрессивных тема-рематических блоков или создают двуремную ситуацию, оформляя между ремами различные смысловые отношения; либо конкретизируют тему, сообщая о ней нечто новое. В первом случае формируется тематический блок, в составе которого частица выделяет рематический компонент, и этот блок, в свою очередь, служит темой для последующей рематической части высказывания. Например:
— К
не был спасен от ужаса Постдамской казармы
— К
не мог прийти в себя от изумления (Б.Пикуль).
При изучении коммуникативных функций частиц в конструкциях экспрессивного синтаксиса порой трудно определить, что служит здесь наиболее сильным средством актуализации высказывания - наличие частицы и ее семантика или использование таких расщепленных синтаксических конструкций, как вставные (когда частица вводит вставную конструкцию), и парцеллированные (когда частица занимает синтаксическую позицию на стыке базовой части и парцеллята), например:
Умер мой дед при страшных обстоятельствах. Второй его поединок с Богом закончился трагически.
Десять лет он просидел в глубоком кресле. В последние годы уже не хватался за трость. Только хмурился (С.Довлатов. Наши).
В таких случаях семантического и синтаксического критерия АЧ явно недостаточно. Необходима также опора на контекстный и стилистический критерии.
Так, И.П.Распопов, анализируя роль частиц в АЧ, отмечал: «частицы могут одновременно указывать и на характер связи данного высказывания с контекстом» [14, 170]. Однако учет только контекстного и семантического критериев также приводит к необъективному выводу, что «частицы лишь, всего лишь, только, один служат рематизаторами, эксплицируя исключение и ограничение. Частицы, выражающие включение и уточнение (и, даже, также) являются показателями темы высказывания» [Там же]. Такой контекстный подход, при котором участие частицы в АЧ связывается с содержательной стороной высказывания, достаточно распространен. Е.Е.Михелевич, анализируя функции немецких частиц в АЧ, приходит к заключению, что все частицы -показатели «нового»: «...поскольку введение логико-смысловых частиц в предложение всегда означает прибавление дополнительного «скрытого» сообщения, то понятно, что это сообщение не может входить в состав данного, и этот член предложения, в состав которого входит частица, неминуемо становится новым, сообщаемым» [11, 59]. Е. А.Стародумова также считает, что «установление подлинной роли частиц в выражении коммуникативного членения высказывания невозможно без учета содержательной стороны высказывания и его связи с контекстом» [18, 14].
Однако получается, что классификация частиц-рематизаторов и частиц-показателей темы, построенная на основании какого-то одного или двух критериев - семантического и синтаксического или семантического и контекстного - всегда будет уязвима: то, что справедливо с позиций контекстного подхода, всегда может быть подвергнуто сомнению путем привлечения семантического критерия, и наоборот. Поэтому при изучении роли частиц в АЧ как в стилистически нейтральных, так и экспрессивных построениях
(В.Пикуль.Слово и дело)
Т
т Футе К (даже он!)
предлагаем учитывать такие критерии АЧ, как семантический, синтаксический, контекстный и стилистический, а иногда следует привлекать и прагматический критерий АЧ.
В частности, И. И.Панова предлагает поэтапное применение критериев АЧ при выявлении тематических и рематических компонентов в тексте. Выделение контекстного критерия она мотивирует тем, что «коммуникативная структура отдельных предложений задается фактом конситуации, т. е. коммуникативным заданием целого смыслового блока, именно контекст как последняя инстанция обусловливает вынесение члена предложения в тематический или рематический ряд» [13, 59]. Кроме того, контекстный критерий, на наш взгляд, позволяет проследить анафорические и катафорические связи в тексте, показателями которых регулярно выступают частицы.
Синтаксический критерий располагает набором средств, к числу которых относят порядок слов. При объективном порядке слов вначале выступает тема высказывания, затем - рема. Субъективный порядок слов способствует рематизации инверсируемого компонента. Кроме словопорядка, в качестве рематизатора рассматривается обособление: «Любые обособленные смысловые группы обладают высокой степенью коммуникативного динамизма, что позволяет также выносить их в рематический ряд в тексте» [13, 61].
Стилистический критерий предполагает выделение таких формальных средств, которые способствуют однозначному восприятию сообщения» [Там же]. К числу формально-грамматических показателей, участвующих в стилистической организации текста, помимо местоимений, слов-заменителей, общего и частичного отрицания, относятся и усилительно-выделительные частицы. Однако И.И.Панова признает наличие «трудных» предложений, для которых вычленение актуальной информации на основе предложенных критериев затруднительно. В таких случаях не исключается привлечение в качестве средств АЧ метода трансформации или метода базовых вопросов.
Семантико-прагматический критерий (интонация, паузы, громкость речи) автор не выделяет как самостоятельный критерий, поскольку считает его недостаточно надежным для письменных текстов. Действительно, если семантико-прагматический критерий сводить исключительно к просодии, то он непригоден для письменных текстов. Однако столь узкое понимание семантики и прагматики представляется неоправданным. В частности, что касается частиц, то они справедливо считаются носителями основной массы прагматической информации, и важную роль при этом играет иллокутивная семантика частицы, учет которой значительно облегчает распознавание значимых сторон смысла предложения или текстового отрезка, так как они способствуют акцентному выделению слов, входящих в сферу их действия. Кстати, эта способность частиц акцентировать связанные с ними слова часто служит аргументом в пользу того, что все частицы - ремовыделители. Поэтому, во избежание необъективных выводов, необходимо опираться на контекст, который «не всегда дает возможность однозначной трактовки сообщаемого» [12, 53].
В АЧ экспрессивных синтаксических построений принимают участие такие пропозициональные частицы, как только, даже, именно, уже, еще. Анализ коммуникативных функций пропозициональных частиц в конструкциях экспрессивного синтаксиса свидетельствует о соотносительности этих частиц во многих отношениях. Прежде всего, коммуникативные функции рассмотренных частиц тесно связаны с их семантикой. В частности, семантика частиц даже и только сопряжена с ожиданием. При этом обе частицы создают эффект обманутого ожидания, поскольку формируют в сознании реципиента представление о некоем эталоне и в то же время свидетельствуют, что реальное положение дел не соответствует этому эталону.
Частицы даже и только так или иначе связаны с представлением о множестве, в которое входит акцентируемый ими компонент, и, подвергая его оценке, смещают на
крайнюю точку оценочной шкалы. Особенно наглядно это свойство частиц проявляется в случаях вхождения маркированного ими компонента в однородный рематический ряд.
Функции частиц уже и еще в АЧ отличаются от функций частиц даже, только, именно: в составе экспрессивного коммуникативного блока частицы даже, только, именно вводят, как правило, факультативную рему. Это создает противоречие между прагматическим и коммуникативным заданием высказывания, когда вторая рема или рема, конкретизирующая тему, содержит нерелевантную, уже известную информацию, а частицы уже/еще, оформляя парцеллированные или вставные звенья, в большинстве случаев вводят новую, релевантную информацию.
Заметим, что все рассмотренные частицы способны формировать двуремные построения, когда обе ремы имеют общую тему. Однако лишь частицы даже и только могут оформлять между ремами смысловые отношения. Это объясняется тем, что способность частиц даже и только передавать те или иные смысловые отношения обусловлена тесной, в том числе и генетической, связью этих частиц с союзами.
В остальном функции названных частиц в АЧ экспрессивных синтаксических построений сходны: все они нарушают бинарность АЧ, формируют экспрессивные коммуникативные блоки и сообщают о теме, входящей в блок, некую рематическую информацию. Кроме того, способность пропозициональных частиц вносить в высказывание дополнительные смыслы «работает» на текстовую коммуникативную компрессию, компенсирующую избыточность лексического повтора, маркированного той или иной частицей
Подтвердим сказанное на примере частицы даже.
Коммуникативные функции частицы даже в конструкциях экспрессивного синтаксиса не всегда поддаются четкой дифференциации. В текстах, отмеченных высоким эмоционально-экспрессивным накалом, порой трудно установить тема-рематическую последовательность, так как частица даже вносит в нее свои коррективы, например: а) Я вновь вышел на улицу; толпа была еще велика, и масса вооруженных, даже мальчиков, стреляли - направо и налево и вверх (В.Пикуль. Нечистая сила); б) После этого он (Гудериан) осыпал упреками фельдмаршала фон Бока за его неумение вести крупномасштабные операции, а фон Бок, посинев от ярости, кричал ему по радио из Орши - открытым текстом в эфир, чтобы слышали все (даже русские): - Прекратите, Гейнц! Где ваша воля к победе? (В.Пикуль. Барбаросса).
Как видно из иллюстративного материала, компонент, вводимый частицей даже, оказывается в позиции акцентного выделения и способствует еще большему нарастанию экспрессии. Тяготея, как правило, к постпозиции, лексема, заполняющая валентность даже, служит конкретизатором темы высказывания, осложняя конструкцию. В данных случаях частица даже организует экспрессивный тематический блок: тема высказывания несет информацию о данном, известном из верхнего контекста, а компонент, находящийся в сфере действия частицы даже, выполняет функцию ремы, сообщая о теме нечто исключительное, невероятное, неожиданное. Таким образом, организуется блок, который является темой последующей рематической части:
— 1
стреляли
К
слышали
Т - Г<
Масса, вооруженных, даже мальчиков
Т — К Все даже русские
В ряде случаев имеет место разрыв экспрессивного тематического блока, когда между темой и ее конкретизатором вклинивается рема высказывания, одинаково связанная как с темой, так и ее конкретизатором. Однако синтаксический разрыв не нарушает тесной смысловой спаянности между ними благодаря наличию анафорической связи внутри блока. Ср.: а) Перед войной, боясь шпионов, все что надо и не надо засекретили, даже географию, а так как военная доктрина учила, что воевать предстоит только на чужой территории, то выпускали карты Европы, а своих вот не было (В.Пикуль. Барбаросса);
б) Ефим прикурил от лампы (спички лежали рядом на столе, но въедливая крестьянская привычка - на всем экономить, даже на спичках,- брала свое) (В.Шукшин. Любавины);
в) И все же я думаю, что редактор писателю не требуется. Даже хорошему. А уж плохому - тем более (С.Довлатов. Наши) В общем виде это можно представить следующим образом:
К
Конкретизатор темы, вводимый частицей даже, представляет собой, как правило, эллиптическую конструкцию. При этом компонент, заполняющий валентность частицы, несовместим с каузируемой ситуацией. Ср. презумпции (а) 'географию не засекречивают'; б) 'на спичках не экономят' и т.п. Следовательно, частица даже формирует внутренне противоречивый контекст: с одной стороны, каузируемая ситуация имеет место и она истинна, с другой - не всегда возможна с точки зрения здравого смысла и социальных конвенций. В таких случаях частица даже помещает в рематически ударную позицию номинативы, семантика которых вне сферы действия частицы нейтральна. Заполняя валентность частицы даже, акцентируемый компонент принимает на себя фразовое ударение, несмотря на то, что семантика глаголов в этих высказываниях достаточно рематична (стреляли, засекретили, слышали, испытывали). Тем не менее, названные глаголы лишь сообщают о действиях, совершаемых предметом, причем на фоне незаурядного, неожиданного предмета само действие оказывается как бы в «акцентном провале» и выглядит вполне заурядным.
Следует отметить, что в данных случаях формируется необычный словопорядок. Отклонения от нормального, объективного порядка слов авторы «Коммуникативной грамматики русского языка» справедливо связывают с «требованиями текста: интересами выдвижения мысли через межфразовые связи, экспрессивными и стилистическими задачами» [6, 376]. Тип текста и межфразовые связи главным образом регулируют «место компонентов, распространяющих или осложняющих предложение» [Там же].
Подобные случаи употребления частицы даже замечены в прозе Ф.Достоевского Е. А.Иванчиковой, которая усматривает здесь нарушение синтаксической нормы ввиду того, что подобные построения не зафиксированы в существующей справочной литературе - грамматических пособиях и словарях. Е.А.Иванчикова обращает внимание на необычную синтаксическую позицию частицы даже. Так, в высказываниях типа «Кончилось тем, что всех даже мальчиков стало наконец интересовать: кто же именно основал Трою» (Ф.Достоевский. Идиот - пример Е.И.) частица «вмещается м е ж д у (разрядка Е.И.) соединенными непосредственной синтаксической связью словами, размыкая эту связь, вследствие чего синтагматическим ударением отмечается как «левое», так и «правое» слово; сама же частица даже оказывается в интонационном провале между двумя акцентными взлетами» [7, 258].
Обращает на себя внимание тот факт, что у Ф.Достоевского подобное введение в текст частицы даже не имеет никакого пунктуационного оформления, в то время как в современной актуализирующей прозе аналогичные контексты часто разорваны такими экспрессивными синтаксическими конструкциями, как вставные и парцеллированные, что, безусловно, способствует повышению эмоционально-экспрессивного фона повествования и расстановке коммуникативных акцентов. Видимо, «разрушительная» сила частицы даже столь высока, что уже одним своим присутствием она дробит синтагматическую цепочку, выдвигая в рематически ударную позицию лексему, попавшую в сферу ее действия. Возможно, именно это свойство частицы даже и послужило причиной отказа Ф. Достоевского от обособления подобных случаев. Впрочем, необходимо принимать во внимание и тот факт, что к середине Х1Х века пунктуационная система в русском языке еще недостаточно оформилась.
Таким образом, частица даже, будучи морфологическим средством интенсификации высказывания, осуществляет свои функции при поддержке конструкций, нарушающих целостность синтагматической цепи. Одним из таких средств является лексический повтор, который одновременно служит средством межфразовой связи, а частица даже, выступая в роли «скрепы», с одной стороны, объединяет высказывание содержательно, с другой - выполняет монтажную функцию разъединения, подавая информацию как бы отдельными кадрами. Помещенная в эмотивный контекст, она является сильным средством экспрессивного, непредсказуемого выдвижения коммуникативно-значимой информации, которая помещается обычно в конце фразы, что усиливает перлокутивное воздействие на реципиента. Частица даже главным образом ориентирована на предикат, эксплицируя различные смысловые отношения. В конструкциях с соположенным или дистантным повтором предикативного наречия она располагается на стыке двух рем и оформляет между ними градационные отношения: Июнь выдался жарким, даже слишком жарким для Сахалина (В.Пикуль. Каторга); Очень она хороша, господа... даже очень (В.Пикуль. Три возраста Окини-Сан).
По наблюдениям И.М.Богуславского, главная семантическая задача, решаемая частицей даже, заключается в маркировке противоречия между ожидаемым положением дел и действительным [3]. Модель «даже+предикатив», вынесенная в парцеллят, утрачивает подобную логическую семантику, выполняя функцию усиления оценки, подчеркивает позицию автора, который таким образом концентрирует внимание читателя на наиболее существенном фрагменте из потока информации: Ученые допили вино до конца и (пьяные, шумные, огорченные) разъехались, чтоб навсегда затеряться в безбрежии мира человеческого. Нехорошо поступили с ними. Даже очень нехорошо (В.Пикуль. Слово и дело); Полынов выглядел хорошо. Даже слишком хорошо (В.Пикуль. Каторга).
Парцеллят с лексическим повтором компонента из базовой части, находящейся в сфере действия частицы даже, способствует формированию определенной точки зрения. Расчлененный способ подачи информации с частицей даже воздействует на одну из когнитивных способностей человека - возможность сосредоточиться, сконцентрировать внимание на поступающей информации, принять или отвергнуть авторскую аксиологическую точку зрения: «Такая возможность ввести в анализ действительности в качестве его специального объекта нечто, выделяемое мыслью, ограничить область или определенный аспект его рассмотрения, поместить в центр внимания из всего потока информации его определенный компонент или элемент - все это составляет предпосылки активации знаний в человеческом мозгу, делает ее обработку зависимой от воли и эмоций человека, от его установок и предыдущего опыта, зафиксированного как в его эпизодической, так и в его семантической памяти» [10, 16].
В специальной литературе частица даже трактуется как частица, подчеркивающая неожиданность, исключительность, необычность факта, события [1; 3; 9], показывает «крайнюю, максимальную степень проявления признака, обозначенного предикативным членом» [18, 55]. В рассматриваемых нами случаях частица даже лексически
опустошенна, выполняет чисто выделительную функцию. Синтаксическая позиция частицы даже фиксируется на стыке базовой части и парцеллята. Оформляя лексический повтор, частица не способствует продвижению повествования вперед, а, напротив, как бы совершает виток назад, фокусируя внимание реципиента на тех или иных деталях, возвращая его к тому, что важно: Хорошо полковнику. Даже очень хорошо. Ведь он не кто-нибудь, а полковник. И его должны слушаться. И уважать (В.Пикуль. Баязет); ... и так, в духоте, пропитанным обостренным напряжением, поручик сидел долго. Даже слишком долго, как показалось ему (В.Пикуль. Баязет); Стоит только приложить палец к виску, слабое усилие пальца - и все будет кончено. Умереть легко. Даже очень легко (В. Пикуль. Океанский патруль).
Соположенный повтор частицы даже, поданный через многоточие, свидетельствует об исключительности, неожиданности текстового отрезка, оказавшегося в сфере действия частицы. По меткому замечанию А.Б.Шапиро, частица даже сообщает о том, что «в предложении высказывается то, что можно было бы и не предполагать» [19, 278]: а) Почему-то все испугались его (Роммеля) усердия. не только в Каире и Лондоне, но даже... даже в Берлине! (В.Пикуль. Барбаросса); б) Но премьера, кажется, больше встревожил Кавказ, за горами которого вермахт мог открыть ворота не только в нефтеносный Иран, но даже. даже в Индию (В.Пикуль. Барбаросса); в) весь перешеек-то в 32 километра, аМехлис завел тут громоздкие канцелярии и даже... даже курсы по ускоренному обучению командного состава (В. Пикуль. Барбаросса).
Подобные случаи достаточно хорошо описаны в современных работах по лексической и синтаксической семантике. Так, Ю.Д.Апресян трактует значение даже посредством метаязыка как модальную рамку: «Даже Х сделал У = Х сделал У; говорящий считал вероятным, что другие сделают У; говорящий считал вероятным, что Х не сделает У» [1, 48]. Сходное толкование находим у И.М.Богуславского и других авторов, описывающих логические частицы через пресуппозиции, которые играют важную роль в понимании смысла высказывания, являются средством экспликации подтекста.
Таким образом, частица даже в (а) не только дает пресуппозицию 'Берлин то место, где меньше всего ожидалось, что там будут напуганы усердием Роммеля', но и осуществляет ретроспекцию к содержательно-фактуальной информации в предтексте, где о Берлине должны содержаться сведения, на основании которых можно сделать вывод, что Берлин не должен быть напуган усердием Роммеля. В (б) частица даже придает Индии статус достаточно необычного объекта. В (в) даже сообщает о том, что если Мехлис завел на фронте курсы по ускоренному обучению командного состава, то, возможно, и многое другое, менее абсурдное с точки зрения автора.
Высокий экспрессивный эффект достигается здесь путем комплексного взаимодействия нескольких типов выдвижения. Эксплицитными типами выдвижения служат соположенный повтор частицы даже и контрастивное противопоставление правого контекста, маркированного частицей, левому. Ср.: <... >не только в Каире и Лондоне, но даже... даже в Берлине; <...>не только в Иран, но даже... даже в Индию; <...>громоздкие канцелярии - курсы по ускоренному обучению командного состава. Частица даже оформляет аналогическое сопоставление, где относительной нормой является левый контекст, а правый, заполняющий валентность частицы, свидетельствует о нарушении этой нормы, в результате чего обеспечивается эффект обманутого ожидания, под которым понимается «внезапное нарушение упорядоченности, т.е. появление элементов низкой предсказуемости на фоне предшествующего увеличения предсказуемости других элементов» [2, 196]. Дублирование частицы даже эксплицирует особый вид повтора, выполняющего чисто экспрессивную функцию. Подобный повтор частицы выглядит подчас плеонастическим, граничащим с «пороком стиля» [17, 344].
Использование перечисленных стилистических приемов включает подтекст, в который осознанно или неосознанно уходит читатель, чтобы найти объяснение имеющему место положению дел, а также распознать оценочные намерения автора текста.
Таким образом, помимо создания модальной рамки, оценки описываемой ситуации, частица даже является экспрессивным средством выделения ремы, поддержки когерентности дискурса. Разделение информации на тему и рему способствует активизации знаний реципиента, к которому адресована новая информация: «. повторение слов, представляющих собой собственно рему или смысловое ядро ремы, является средством добавочной актуализации и сообщает речи экспрессивную окрашенность» [15, 90]. Следовательно, можно говорить о двойной функции частицы даже - когнитивной и аффективной.
Коммуникативные функции частицы даже непосредственно связаны с ее семантикой. Наряду с такими средствами, как актуализированный словопорядок, логическое (или фразовое) ударение, повторы, частица является сильным средством коммуникативной расчлененности высказывания, маркировки второй ремы при наличии одной темы, общей для Ю и Я2. Одним из условий актуализации Я2 является неполнота структуры, в которую входит акцентируемый частицей компонент. Являясь дополнительным средством связи, эллипсис при поддержке частицы способствует экспрессивной реализации коммуникативного задания высказывания. Что касается частицы даже, то ее функция в рассматриваемых построениях двунаправлена: с одной стороны, она акцентирует вторую рему (коммуникативная функция), с другой - оформляет между Ю и Я2 градационные смысловые отношения (грамматическая функция). Функция акцентного выделения является для частицы даже первичной, доминирующей; связующая, напротив, вторична, вопреки союзному происхождению даже.
Способность частицы даже проявлять релятивные свойства позволила авторам «Русской грамматики» рассмотреть ее в одном ряду с союзами. Союзные свойства даже проявляются в возможности устанавливать между компонентами предложения или отдельными предикативными единицами различные семантико-синтаксические отношения, которые во многом эквивалентны отношениям между предикативными частями сложного предложения.
Таким образом, частица даже, выделяя вторую рему высказывания, эксплицирует градационные отношения, в основе которых «. лежит сопоставление или противопоставление по степени значимости: сообщаемое в одной части конструкции представлено как в том или ином отношении более значимое, действенное или убедительное по сравнению с тем, о чем говорится во второй части» [16, 632]. Частица даже, акцентируя Я2, осложняет ее субъективно-оценочными характеристиками: Манифест от 17 октября сбил с толку многих (дажеумных) (В.Пикуль. Нечистая сила); Гитлер заговорил иначе (даже ласково) (В.Пикуль. Барбаросса); Я убедился, что глупо делить людей на плохих и хороших. А также — на коммунистов и беспартийных. На злодеев и праведников. И даже на мужчин и женщин (С.Довлатов. Зона).
В однородном рематическом ряду, состоящем более чем из двух рем, компонент, выделяемый частицей даже, всегда постпозитивен. Ср.: Уж я стегал ее, стегал, сам измучился. Увечил как мог. Всякие пытки ей придумывал. Даже кипятком ошпарил. Нет, гадюка, не сознается (В.Пикуль. Каторга); Как вытравить из сознания французов славу Моро? Мюрату он признался, что не может расправиться с Моро, как с рядовым республиканцем,- это неЛагори, не Фуа, даже неМассена...(В.Пикуль. Каждому свое).
Когда акцентируемый частицей компонент относится к предикату, то даже обнаруживает двойную направленность: с одной стороны, она оформляет в однородном рематическом ряду последний компонент, сопоставляя его с другими как исключительный, с другой - маркирует уступительные отношения, в основе которых лежит значение «парадоксального несоответствия» [18]. Ср.: С Удовольствием (даже садистски) Гальдер учинил расправу над атташе, когда тот появился в отеле «Форверке» (В.Пикуль. Барбаросса); Без паспорта, без денег, даже без лаптей отважился Гришка шляться далеко (В.Пикуль. Нечистая сила); Затем Алиханов снова увидел квадрат волейбольной площадки, белеющей на фоне травы. Но теперь он был
собой, и женщиной в мокром купальнике, и любым посторонним. И даже хмурым аспирантом с газетой в руке... (С. Довлатов. Зона).
При выделении второй ремы частица даже оформляет два вида градационных отношений: а) минимального ожидания (даже min) , б) максимального ожидания (даже max). Акцентируемый частицей компонент занимает, как правило, полярные точки на аксиологической шкале в зависимости от семантического наполнения лексемы, заполняющей валентность частицы.
Даже max выделяет лексему, семантика которой свидетельствует о большей количественной, качественной, социальной и т.п. значимости, чем R1: Замешанных в заговоре на жизнь Распутина было много (даже больше, чем нужно), но главных убийц было трое (В.Пикуль. Нечистая сила); В губернаторском доме было теперь неуютно, что-то угнетало, даже страшило (В.Пикуль. Каторга); Но этой пенсией он завуалировал аресты вдовы Бабефа, даже вдовы Марата! (В.Пикуль. Каждому свое). Таким образом, можно вывести следующее толкование даже max:
а. Акцентируемый компонент (АК) входит в однородное ассоциированное или ситуационное множество.
б. АК занимает на аксиологической шкале полярную точку со знаком «>» ожидаемого.
в. АК представлен как наименее вероятный.
г. АК имеет место вопреки ожиданию.
Даже min выделяет компонент, наименее значимый с точки зрения качественных, количественных, социальных и т.п. показателей:
Жохов достал из сумки книжку небольшого формата, которую можно носить при себе — даже в кармане мундира (В.Пикуль. Каторга); Сенные девки не могли уследить за барчуком, обладавшим удивительной способностью исчезать из-под надзора с почти магической неуловимостью. Но зато не умел говорить. Даже не плакал! (В.Пикуль. Фаворит). Толкование даже min:
а. АК входит в однородное ассоциированное или ситуационное множество.
б. Занимает на аксиологической шкале полярную точку со знаком «<» ожидаемого.
в. АК представлен как наиболее вероятный.
г. АК не имеет места вопреки ожиданию.
Таким образом, функции частицы даже в современной актуализирующей прозе непосредственно связаны с выдвижением на передний план информации, представляющей, по замыслу автора, наибольшую ценность. Являясь средством интенсификации высказывания, частица даже подчеркивает информативно-семантическую значимость компонента, входящего в сферу ее действия. Не нарушая естественной закономерности актуального членения - выноса рематического компонента в конец предложения,- даже несет дополнительную композиционно-смысловую нагрузку в тексте.
Располагаясь на стыке двух рем, частица оформляет между ними градационные отношения, на которые накладываются добавочные значения меры и степени, общего и частного.
Частица даже реализует свой эмоционально-оценочный потенциал на фоне таких конструкций экспрессивного синтаксиса, как вставные, парцеллированные, сегментированные, лексический повтор.
Среди основных функций лексического повтора, кроме эмфатической или экспрессивной, выделяют функцию элемента, «на котором строится последующее сообщение (или с которым так или иначе связано последующее сообщение)» [5, 43]. Однако такая закономерность в современной актуализирующей прозе часто нарушается. В рассмотренных нами случаях повтор, оформляемый частицей даже, не является основой для последующего сообщения. Частица выдвигает повторяющийся компонент на передний план, фокусирует внимание реципиента на ближайшем левом контексте, подчеркивая его особую значимость. Однако, несмотря на достаточно рематичную
семантику, частица даже в конструкциях с лексическим повтором не может вводить в высказывание «полноценную» рему, поскольку особенности лексического повтора таковы, что он всегда сопряжен с известной информацией. Рассматриваемые нами конструкции достаточно противоречивы в коммуникативном и прагматическом плане: с позиций коммуникативной перспективы высказывания дополнительные смыслы, вводимые частицей даже, в высшей степени рематичны, а с позиций прагматики наблюдается нарушение одной из максим П.Грайса - принцип релевантности, так как релевантная информация содержится в тематической части высказывания или в R1, а значит, уже известна. Тем не менее, воздействуя на такую когнитивную способность, как внимание, частица вносит значительный вклад в процессы обработки информации, позволяя реципиенту сосредоточиться на наиболее существенном фрагменте в потоке сообщения.
ЛИТЕРАТУРА
1. Апресян Ю.Д. Интегральное описание языка и системная лексикография Избр. труды.- М., 1995.- Т.2.
2. Арнольд И.В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность.- СПб., 1999.
3. Богуславский И.М. Исследования по синтаксической семантике.- М., 1985.
4. Грайс П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике.- Вып. ХУ1.-М., 1985.
5. Дымарская-Бабалян И.Н. Повтор как средство связи компонентов текста // Русский язык в армянской школе.- Ереван 1990.- 3 5-6.
6. Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка.- М., 1998.
7. Иванчикова Е.А. Писатель и норма (из наблюдений над синтаксисом частицы даже) // Синтаксис и норма.- М., 1974.
8. Копыленко И.М. О коммуникативных функциях частиц: Автореф. дис. ...канд. филол. наук.- Алма-Ата, 1981.
9. Крейдлин Г.Е. Лексема «даже» // Семиотика и информатика.- 1975.- № 6.
10. Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов.- М., 1 996.
11. Михелевич Е.Е. Логико-смысловые частицы в современном немецком языке: Автореф. дис. канд. филол. наук.- М., 1959.
12. Николаева Т.М. Функции частиц в высказывании.- М., 1985.
13. Панова И.И. Критерии актуального членения // НДВШ- ФН.- 1977.- № 4.
14. Распопов И.П. Строение простого предложения в современном русском языке.- М., 1970.
15. Рогова К. А. О функциях лексического повтора в публицистических произведениях В.И.Ленина // Журналистика. Наука. Образование. Практика.- Л., 1971.
16. Русская грамматика.- М., 1980.- Т.2.
17. Русский язык. Энциклопедия.- М., 1998.
18. Стародумова Е.А. Акцентирующие частицы в русском языке.- Владивосток, 1988.
19. Шапиро А.Б. Очерки по синтаксису русских народных говоров.- М., 1953.
20. Янко Т.Е. Человек и мир в коммуникативной структуре предложения // Логический анализ языка.- М., 1999.
21. Bankowski A. Opozicja semanticzna partikyl jeszcze I juz.- Prace jezy koznawceze, 1977.- T. 88.
22. Fraser B. An analysis of "even" in English.- In Studies in linguistic semantics.- N.-Y., 1970.
