CC BY
188
В.В. Марчук
О ФИЛОСОФСКОЙ ОСНОВЕ КВАЛИФИКАЦИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ
Герменевтически-феноменологические методы и процедуры в контексте познания правовой реальности обосновываются автором в виде особого методологического подхода, образующего составную часть философии права. Применительно к процессу квалификации преступлений предметной областью герменевтически-феноменологического подхода автор рассматривает постижение смысла конкретной правовой ситуации на основе триединства герменевтических процедур.
Ключевые слова: философия права, герменевтически-феноменологический подход, герменевтически-феноменологические методы, герменевтический способ познания, герменевтический процесс, герменевтические процедуры (понимание, интерпретация, применение), правовая реальность, процесс квалификации преступлений, изменение формулы квалификации преступления.
Квалификация преступлений основывается на положениях, установленных уголовным законом, правоположениях судебной практики и доктринальных теоретических положениях. В свою очередь эти положения базируются на определенных методологических основаниях, выработанных философией. Основоположник теории квалификации преступлений В.Н. Кудрявцев, рассматривая в качестве философской основы квалификации преступлений диалектический метод, гносеологическую природу процесса применения уголовно-правовой нормы к конкретному случаю видел в соотношении философских категорий единичного и общего [1, с. 43; 2,
с. 33]. Надо заметить, что в последних исследованиях, посвященных общим проблемам квалификации преступлений, авторы не затрагивают вопроса о философской основе квалификации преступлений. Возможно, это связано с тем, что материалистическая диалектика не без оснований была подвергнута существенной критике. Вместе с тем в условиях изменившихся социально-экономических отношений вопрос о философской основе любой познавательной деятельности, в том числе и в процессе квалификации преступлений, представляет не только теоретический, но и практический интерес. Интеграционные процессы, проявляющиеся в современной правовой культуре, взаимопроникновение средств, методов и идей различных отраслей знания, необходимость понимания права, правотворчества и правоприменения с позиции плюрализма правовых идеологий и синтеза методологий в последнее время вызвали научный интерес к опыту различных философских направлений, в том числе философской герменевтики и феноменологии.
Основные идеи философской герменевтики были сформулированы в работах Ф.Д. Шлейермахера [3], В. Дильтея [4], М. Хайдеггера [5], Х.-Г. Гадамера [6] и др. Развитие философской герменевтики тесно взаимодействовало с идеями феноменологии [7; 8; 9]. Синтез философской герменевтики и феноменологии дал толчок в развитии методологии познания.
В литературе, посвященной специальным исследованиям герменевтики и феноменологии, нет единообразного подхода к методологическому статусу понятийно-категорийного аппарата, разработанного указанными направлениями философии. Познавательные процедуры, приемы и способы понимания и интерпретирования обозначаются различными названиями методологического свойства. Некоторые авторы, анализируя отдельные философские направления, используют термины «герменевтический метод» [10, с. 11] или, соответственно, «феноменологический метод» [11, с. 277]. Другие, учитывая синтез герменевтики и феноменологии, используют обобщенные термины: «герменевтическая методология» [12, с. 15], «герменевтический методологический стандарт» [13, с. 110], «феноменологически-герменевтическая методология» [14, с. 57], «методологический аппарат герменевтической феноменологии» [15, с. 202]. Такого рода терминологические обозначения с разными методологическими акцентами обусловлены отсутствием среди ученых единства в понимании терминов «методология» и «метод». Авторы, исследовавшие методологический инструментарий современных наук, совершенно обоснованно обращают внимание на необходимость и важность отграничения методологии от метода. Методология и метод - это неодинаковые по своей природе компоненты научного знания. Методология в точном значении этого слова представляет собой учение о методах, особую науку, ставящую своей непосредственной задачей разработку и совершенствование системы методов научного познания и (или) иных компонентов познавательной деятельности [16, с. 361; 17, с. 398].
В юридической науке методологию рассматривают как достаточно сложное образование. Эти представления о методологии сформулированы в рамках философии права, функциональное предназначение которой заключается в обеспечении не только общей теории права, но и любой
отраслевой юридической науки гносеологическим инструментарием. Известный исследователь методологических проблем правоведения Д.А. Керимов рассматривает методологию права как интегральное явление, как «общенаучный феномен, объединяющий всю совокупность принципов, средств и методов познания (мировозрение, философские методы познания и учения о них, обще- и частнонаучные понятия и методы), выработанных всеми общественными науками, в том числе и комплексом юридических наук, и применяемых в процессе познания специфики правовой действительности, ее практического преобразования» [18, с. 88]. В методологию в этом случае включаются все методологические компоненты (процедуры, методы и т.д.), взятые в их системе и взаимодействии, учение об этих компонентах, мировоззренческая позиция исследователя, всеобщие теоретические принципы. При этом соотношение методологии и метода рассматривается в контексте диалектического соотношения целого и части, системы и элемента, общего и отдельного [18, с. 84-85].
В рамках предложенного исследования возникает вопрос о месте герменевтически-феноменологических методов и процедур в современной методологии права. Решение этого вопроса лежит в плоскости структуры методологии права. Структура научной методологии имеет несколько уровней методологического значения, среди котоых обычно выделяют три: всеобщие (философско-методологические) принципы и методы; общенаучные принципы и методы исследования (применяющиеся во всех или большинстве областей познания) и специальные (частные) методы. Первый уровень является всеобщим, базовым, поскольку в рамках философских принципов и методов формулируется универсальный категориальный аппарат, который можно применять в конкретных исследованиях с использованием общенаучных и специальных методов исследования. Этот уровень имеет чрезвычайно важное значение для правовых исследований.
В структуре указанных методологических средств герменевтически-феноменологические принципы и методы имеют общефилософский характер и могут находить эффективное применение в различных областях научного познания. Представляется, что в контексте структуры методологии права нет оснований выделять в качестве самостоятельной методологии «герменевтическую методологию». В методологическом плане на всеобщем уровне это создаст противоречие с методологическими средствами, сформулированными в иных формах (направлениях) философии. Вместе с тем в науке при объяснении некоторых познавательных средств достаточно часто используют понятие «методологический подход», под которым понимают самостоятельный методологический компонент, равный среди других средств и приемов научного анализа [19, с. 51]. Думается, что набор тех принципов, способов и процедур познания, которые синтезированы философской герменевтикой и феноменологией, может быть обозначен рамками методологического подхода и быть представлен как самостоятельная часть методологии философии права, имеющая равнозначное значение в системе иных философских составляющих методологии права.
В современной юриспруденции идеи герменевтики и феноменологии используются, в основном, в контексте общетеоретической проблемы юридического толкования правовых норм [20, с. 130]. Вместе с тем в последнее время герменевтическим процедурам стали уделять внимание и в науках криминального цикла. Так, В.В. Суслов на основе достижений феноменологии обозначил значение герменевтического интерпретирования при проведении некоторых следственных действий [21, с. 115118]. В диссертационном исследовании О.В. Пычевой рассмотрены вопросы герменевтической структуры понимания уголовного закона как процесса взаимодействия интерпретатора с текстом [22].
В последних исследованиях по философии права отмечается, что правовая реальность во всем многообразии ее проявлений может быть представлена как текст и может быть предметом понимания и интерпретаций. Так, И.П. Малинова отмечает, что с позиции герменевтики можно говорить о двух основных подходах к тексту: «текст - это только знаковая система; свойствами текста наделена вся социальная (в том числе и правовая) реальность».
По мнению И.П. Малиновой, «вся совокупность правовых явлений обладает свойствами текста -прежде всего потому, что каждое явление, происходящее в сфере права, входящее в его компетенцию, обладает смыслом» [12, с. 40].
С позиции герменевтически-феноменологического подхода процесс квалификации преступлений есть основание рассматривать как постижение смысла определенной правовой ситуации и ее разрешение на основе действующей уголовно-правовой нормы. В этом аспекте актуальными являются идеи авторитетного представителя герменевтики Х.-Г. Г адамера, который, учитывая опыт специальных герменевтических дисциплин, расширил герменевтический способ познания за счет введения процедуры аппликации, в рамках которой «практическое» понимание уже становится применением [6, с. 400-403]. Герменевтический процесс трактуется Х.-Г. Гадамером как триединство герменевтических процедур «понимание-интерпретация-аппликация (применение)». Философская формула герменевтических процедур «понимание-интерпретация-аппликация»
в процессе квалификации преступлений трансформируется в формулу «понимание-толкование-применение». Герменевтические процедуры следует рассматривать в их неразрывном единстве
(триединстве). Понимание всегда неразрывно связано с интерпретацией (истолкованием). Х.-Г. Гадамер рассматривал интерпретацию не как какой-то отдельный акт, задним числом и при случае дополняющий понимание, а как эксплицитную форму понимания (понимание всегда является истолкованием) [6, с. 364]. В контексте квалификации преступлений понимание фактических обстоятельств дела и постижение смысла уголовно-правовой нормы представляют собой не два отдельных акта, а единый процесс, в конечном итоге редуцирующийся в применении уголовноправовой нормы.
В процессе квалификации преступления герменевтическую процедуру «применение» мы рассматриваем в узком смысле этого слова. Применение нормы здесь не трактуем в аспекте общепревентивного значения уголовно-правовой нормы, равно как не затрагиваем и реализации уголовно-правовой санкции. В рамках герменевтического дискурса применение нормы в процессе квалификации преступления означает вывод уполномоченного лица о наличии в содеянном признаков соответствующего преступления.
В контексте квалификации преступлений герменевтические процедуры «понимание» и «интерпретация» есть основания использовать при решении двух познавательных задач: понимания уголовно-правового значения фактических обстоятельств дела и понимания смысла уголовно-правовой нормы.
В этом отношении важны выводы основоположника феноменологии Э. Гуссерля, рассматривающего интерпретативную деятельность в контексте интенционального отношения. Феноменам сознания Гуссерль приписывает имманентную предметность,
в соответствии с которой мир конструируется в нашем сознании. Любая реальность обретает для нас существование через «наделение смыслом», а любые реальные единства являются «единствами смысла», которые предполагают существование наделяющего смыслом сознания. Человеческое бытие есть бытие осознанное, всегда осмысленное, проинтерпретированное [7, с. 626-743].
Однако при установлении фактических обстоятельств дела герменевтические процедуры «понимание» и «толкование» имеют специфику. В.В. Суслов, опираясь на исследования П. Рикера, делает вывод, что следователь при проведении, например, осмотра места происшествия имеет дело не с предметами, а с их символами. Обыденные бытовые предметы в ходе осмотра в связи с совершенным преступлением приобретают «косвенный, иносказательный смысл, становятся символами, модальность которых нуждается в декодировании, интерпретации» [21, с. 116-117]. Если рассматривать природу символа в рациональном аспекте, то символ содержит в себе данные о предмете, которые были выведены логическим путем при обработке чувственных впечатлений. Символ можно представить как форму, в которой человеческий разум преобразует проявления внешнего мира.
Понимание происшедших событий во многом зависит от специфики проведения соответствующих следственных действий. Например, при проведении допроса понимание имеет своим основанием структуру вопросов-ответов (в философском смысле - оно имеет диалогическую форму). При проведении допроса осуществляется встречное движение смысловых проекций: понимание, например, свидетелем, произошедшего события и понимание следователем юридического значения этого события.
Установление фактических данных позволяет понять психическую деятельность лица, совершившего преступление, т.е. те психические составляющие, которые имеют правовое значение и лежат в основе субъективного вменения (вина, мотив, цель, эмоции).
Таким образом, лицо, осуществляющее уголовное преследование, интерпретируя соответствующие символы, рассматривает их как возможные источники доказательств и устанавливает, как говорят философы, «интерпретированное бытие». В этом смысле познавательная деятельность лица, осуществляющего уголовное преследование, имеющая ретроспективный характер, всегда выводит его на проблемное поле герменевтики. Само лицо в этом случае предстает не неким отражающим субъектом, а человеком, познающим, понимающим и интерпретирующим имеющиеся фактические данные, которые он должен оценить как познающий субъект. При этом лицо, осуществляющее уголовное преследование, проводя соответствующее процессуальное действие, должно понять и интерпретировать имеющиеся фактические данные с точки зрения требований об относимости доказательств.
Установление фактических обстоятельств дела обусловлено пониманием смысла уголовноправовой нормы. В противном случае, лицо, осуществляющее уголовное преследование, не сможет определить, какие фактические данные имеют уголовно-правовое значение и какая норма подлежит применению в конкретном случае.
В аспекте квалификации преступления соответствующее лицо всегда постигает смысл уголовноправовой нормы с точки зрения конкретного события преступления. Кроме того, в период расследования и рассмотрения уголовного дела квалификация преступления, как известно, может быть
изменена. Изменение формулы квалификации может быть вызвано появлением «новых» фактических обстоятельств, установленных в процессе расследования дела или рассмотрения его в суде.
В понимании смысла уголовно-правовой нормы приобретает важное методологическое значение опыт философской герменевтики по изучению «пред-мнения», «пред-суждения». Х.-Г. Гадамер отмечал: «Чтобы точно установить нормативное содержание закона, требуется историческое познание первоначального смысла, и лишь ради этого последнего толкователь-юрист принимает в расчет историческое значение, сообщаемое закону самим законодательным актом. Он не может, однако, полагаться исключительно на то, к примеру, что сообщают ему о намерениях и помыслах тех, кто разработал данный закон, протоколы парламентских заседаний. Напротив, он должен осознать произошедшие с тех пор изменения правовых отношений и, соответственно, заново определить нормативную функцию закона» [6, с. 385-386]. Это правило понимания смысла уголовно-правовой нормы приобретает чрезвычайно важное значение в условиях интенсивного изменения содержания бланкетных признаков, предусмотренных многими нормами Уголовного кодекса.
На ранних стадиях досудебного производства «пред-суждение» может выполнять функцию предварительного решения. В теории квалификации преступлений совершенно обоснованно отмечено, что на стадии возбуждения уголовного дела квалификация преступления носит предварительный, ориентировочный характер [2, с. 197-201]. Восприятие и понимание следователем первоначально полученных данных на стадии возбуждения уголовного дела дают возможность ему сделать прогноз: сформулировать версию квалификации преступления.
Вышеизложенное позволяет сделать следующие выводы:
1. Философия, аккумулируя в себе достижения различных областей знания, обеспечивает выход за пределы сложившейся в правоведении системы категорий, позволяет преодолеть юридический догматизм, посмотреть дальше профессиональных установок и представлений.
2. Разработанные в рамках философской герменевтики и феноменологии познавательные процедуры и методы в контексте познания правовой реальности постулируются в виде особого методологического подхода, образующего составную часть философии права. Этот подход может быть использован в качестве методологической основы для совершенствования гносеологического инструментария квалификации преступлений.
3. Синтез философской герменевтики и феноменологии дал толчок развитию методологии познания. Идея феноменологии об интенциональном отношении нашего сознания к окружающей действительности расширяет герменевтическое поле и позволяет рассматривать герменевтические процедуры и методы не только применительно к пониманию и интерпретации текста уголовного закона, но и к установлению юридического смысла происшедших событий.
4. Предметной областью герменевтически-феноменологического подхода в процессе квалификации преступлений является постижение смысла конкретной правовой ситуации и ее разрешение на основе уголовно-правовой нормы.
5. С позиции герменевтически-феноменологического подхода, есть основания рассматривать процесс квалификации преступлений не просто как мыслительную операцию субъекта правоприменения по сопоставлению признаков преступления с признаками состава преступления, а как процесс, существующий и развивающийся в триединстве герменевтических процедур. При квалификации преступлений понимание фактической и юридической основ уголовного дела всегда неразрывно связано с интерпретацией (истолкованием). В конечном итоге понимание и истолкование редуцируются в применении уголовно-правовой нормы.
Литература
1. Кудрявцев В.Н. Теоретические основы квалификации преступлений. М., 1963.
2. Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2004.
3. Шлейермахер Ф.Д. Речи о религии к образованным людям, ее презирающим. Монологи. СПб., 1994.
4. Дильтей В. Собр. соч.: В 6 т. / Под ред. А.В. Михайлова и Н.С. Плотникова. Т. 4: Герменевтика и теория литературы. М., 2001.
5. Хайдеггер М. Бытие и время. М., 1997.
6. Г адамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М., 1988.
7. Гуссерль Э. Логические исследования. Картезианские размышления. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. Кризис европейского человечества и философии. Философия как строгая наука. М., 2000.
8. Рикер П. Конфликт интерпретаций: Очерки о герменевтике. М., 2002.
9. Шпет Г. Мысль и слово. Избранные труды. М., 2005.
10. Писаревский А.Е. Юридическая герменевтика. Социально-философская методология интерпретации и толкования правовых норм: Автореф. дис. ... канд. философ. наук. Краснодар, 2004.
11. Новейший философский словарь / Под ред. А.А. Грицанова. Мн., 2001.
12. Малинова И.П. Философия права (рефлексивная традиция): Автореф. дис. ... докт. философ. наук. Екатеринбург, 1997.
13. Словарь философских терминов / Науч. ред. В.Г. Кузнецова. М., 2005.
14. Актуальные проблемы философии как методологии научного познания / Под ред. В.В. Бущика. Мн., 2006.
15. Кузнецов В.Г. Герменевтическая феноменология в контексте философских воззрений Г. Шпета // Логос. Философско-литературный журнал. 1991. № 2.
16. Сырых В.М. Логические основания общей теории права: В 2 т. Т. 1: Элементный состав. М., 2000.
17. Яскевич Я.С. Философия и методология науки. Вопросы и ответы: полный курс подготовки к кандидатскому экзамену. Мн., 2007.
18. Керимов Д.А. Методология права: Предмет, функции, проблемы философии права. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2003.
19. Безверхов А.Г. Системный подход в науке уголовного права // Системность в уголовном праве: Матер. II российского конгресса уголовного права, Москва, 31 мая - 1 июня 2007 г. / Под ред. В.С. Комиссарова и др. М., 2007.
20. Алексеев С.С. Право: азбука - теория - философия: Опыт комплексного исследования. М., 1999.
21. Суслов В.В. Г ерменевтика и юридическое толкование // Г осударство и право. 1997. № 6.
22. Пычева О.В. Герменевтика уголовного закона: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005.
