CC BY
57Модель мира, сконструированная Голдингом, совпадает с мифологической моделью мира. Универсально распространенный способ описания мира в архаических традициях являет собой систему фундаментальных противопоставлений: пространственных (вверх-вниз, небо-земля и т.д.) и временных (день-ночь, свет-тьма и т.д.).
Художественный мир Голдинга - это мир исключительно катастрофичного, это мир человека, обреченного на постоянную борьбу в нем доброго и злого начал. Это часто торжество в нем темных, мрачных, необузданных страстей. И свойства эти раскрываются как воплощение извечной человеческой сущности, которая не зависит от среды и социальных условий [2, с. 315].
Одной из основных особенностей произведений Голдинга является отсутствие эволюции человеческого характера. Писатель дает сложившийся характер персонажа, подчеркивая отсутствие обстоятельств, его породивших. Характер является чем-то вроде пружины, сдавленной в исключительных, особых условиях. Функцию этой сжатой, а затем быстро развинчивающейся пружины часто выполняют пространственно-временные отношения.
Список литературы:
1. Голдинг У Повелитель мух. Шпиль. Зримая тьма. - М.: АСТ, Астрель, 2011. - 592 с.
2. Иванова В.В. Литература Великобритании. - М.: Высшая школа, 1984. -С. 307-318.
О БИБЛЕЙСКИХ АЛЛЮЗИЯХ В ТРАГЕДИИ «ВАЛЬПУРГИЕВА НОЧЬ, ИЛИ ШАГИ КОМАНДОРА» ВЕН. ЕРОФЕЕВА
© Малютина Р.Е.*
Башкирский государственный университет, г. Уфа
В данной статье рассмотрим трагедию «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора» в контексте всего творчества писателя. Несмотря на то, что трагедию неоднократно ставили в театрах России и за рубежом, произведение на сегодняшний день мало изучено. Данная пьеса - единственное законченное драматическое произведение Вен. Ерофеева, но она органично вписывается в контекст других произведений автора. В ней прослеживается контаминация библейских сюжетов и образов, а также прямые, скрытые и видоизмененные цитаты Святого писания. Вен. Ерофеев, продолжает традицию юродства в русской литературе, говорит об истине, о вечных ценностях.
* Соискатель кафедры Истории русской литературы ХХ века.
Обилие библейских цитат и реминисценций в творчестве Вен. Ерофеева заставляет обращаться к исследованию этой проблемы. Трагедия «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора», написанная автором в 1985 г., является одним из последних законченных произведений Вен. Ерофеева. Основными сюжетообразующими мотивами в трагедии выступают лейтмотив предопределенности (судьбы, рока), мотивы смерти, воскресения и безумия. Эти мотивы раскрывают в произведении тему библейского апокалипсиса. Ведущую роль в формировании темы апокалипсиса играет лейтмотив предопределенности. Автор на протяжении всего повествования дает понять, что героя ожидает трагический финал. Названные мотивы являются значимыми, как для трагедии, так и для творчества в целом, и прочитываются в библейском контексте. Например, мотив безумия или сумасшествия характерен не только для пьесы, но и для других произведений писателя. Мотив сумасшествия зарождается в ранних «Записках психопата», где название говорит само за себя. Затем наблюдается в поэме «Москва - Петушки», как оппозиция «здравомыслящему» жестокому миру. Подтверждается в эссе «Василий Розанов глазами эксцентрика», а в «Вальпургиевой ночи» приобретает значимость на уровне сюжета. Возможно, в трагедии мотив безумия раскрывается в полную силу. Действие происходит в психиатрической больнице, но в финале неразрешенным остается вопрос: кто более душевно болен - пациенты или медперсонал. Противопоставление героя и мира выявляет принципиальные авторские убеждения, которые заключаются в смирении, кротости и милосердии. Данное противопоставление строится на оппозициях: вера - безверие; сострадание - жестокость; смирение - гордыня; нежность - грубость и т.д. Герои Вен. Ерофеева верят в Бога, молятся и смиряются, покоряясь воле Всевышнего. Принимают мучения во имя высших убеждений - свободы, надежды, милосердия.
С точки зрения библейского контекста значимым представляется диалог Гуревича с врачом психиатрической больницы: «Доктор. А на себя самого -ни разу в жизни не было влечения наложить руки?..
Гуревич. Случалось, и только позавчера, во время Потопа...
Доктор. Всемирного?..
Гуревич. Ничуть не всемирного. Все началось с проливных дождей в Орехово-Зуеве <.> дожди хлестали семь дней и семь ночей, без продыха и без милосердия, земля земная исчезла вместе с небесами небесными <...> Короче, когда на город обрушилась стихия, при мне был челн и на нем двенадцать удалых гребцов-аборигенов. Кроме нас, никого и ничего не было над поверхностью волн. И вот - не помню, на какой день плавания и за сколько ночей до солнцеворота, - вода начала спадать, и показался из воды шпиль горкома комсомола. Мы причалили. Но потом - какое зрелище предстало нам: опустошение сердец, вопли изнутри сокрушенных зданий. Я решил покончить с собой, бросившись на горкомовский шпиль.» [2, с. 186-187]. В приведенном диалоге прослеживается контаминация библейских сюжетов и
образов, а также видоизмененные цитаты Святого Писания. Во-первых, наблюдается аллюзия на ветхозаветную историю о всемирном потопе, после которого спасается только праведный Ной и его семья [1, Быт 7-8]. Далее следует уже евангельский сюжет, в котором Иисус Христос плыл в лодке с двенадцатью апостолами, после казни Иродом Иоанна Крестителя [1, Мф 14:1-33]. В конце диалога наблюдаются видоизмененные цитаты из книги Откровение Иоанна Богослова: «опустошение сердец» и «вопли изнутри сокрушенных зданий», что отсылает к пророчеству Иоанна о падении города Вавилона: «вопили, плача и рыдая: горе, горе тебе, город великий» [1, Откр 18:19]. Можно предположить, что горкомовский шпиль является символом копья римского легионера, которым он проткнул распятого Иисуса Христа.
Параллель Гуревич - Иисус Христос далее раскрывается полнее. Гуре-вич, успокаивая одного из больных, говорит: «Не надо кручиниться, Вова, завтра же будешь со мною на свободе» [2, с. 244]. Модифицированная цитата из Библии отсылает к образу Христа, в самый страшный час - в момент распятия. Образ распятия раскрывает мотивы смерти и воскресения. В приведенной цитате видна аллюзия на евангельский диалог Иисуса с раскаявшимся разбойником. В Библии говорится о том, что когда распяли Христа, с ним распяли двух разбойников. Один из них насмехался над Иисусом, другой, напротив, в последние минуты жизни обрел веру и «сказал Иисусу: помяни меня, Господи, когда придешь в Царствие Твое! И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю» [1, Лк 23:39-43]. Раскрывается мотив предопределенности - автор дает понять, что сегодня они погибнут. В обещании свободы Гуревича прослеживается параллель с образом Иисуса, здесь мотив свободы - это освобождение от страданий и греха. Персонажи трагедии, в своем безумии для мира, приближаются к познанию истины, а Христос в Евангелие говорит уверовавшим в Него Иудеям: «И познаете истину, и истина сделает вас свободными <.> истинно говорю вам: всякий делающий грех, есть раб греха <.> Итак если Сын освободит вас, то истинно свободны будете» [1, Ин 8:32-36], т.е. истина и есть свобода, и обрести ее можно только с Богом.
Мотивы смерти и воскресения логически взаимосвязаны в произведениях Вен. Ерофеева, т.к. автор уверен в том, что смерть - это не последняя точка, а, наоборот, начало жизни бессмертной души в единении с Богом. Подтверждение находим в словах Гуревича: «А если уж смерть - так смерть. Смерть - это всего лишь один неприятный миг, и не стоит принимать его всерьез» [2, с. 247]. Смерть - это освобождение души, в приведенной цитате наблюдается развитие мотива воскресения, воскресения вечной души, погребенной в теле. Мысли автора, произнесенные Гуревичем, согласуются с христианским вероучением. Иерей С. Михальчук пишет: «"тело - гроб, гробница" - Гроб души! Тело и душа мыслятся как две различные субстанции. Причем субстанции различные самым кардинальным образом. Душа вечна, и родина ее - мир идеальный, а тело - временно, материально и является источ-
ником страданий и страстей души» [4, с. 17]. В послании Апостола Павла читаем: «Ибо, как смерть через человека, так через человека и воскресение мертвых» [1, 1 Кор 15:21]. Возникает образ Иисуса Христа, как Спасителя, т.к. Он, искупив своей смертью и страданиями грехи человека, дал возможность и надежду людям на спасение души.
В поэме «Москва - Петушки» образ тьмы является предвестием смерти и судного дня. В финале трагедии Гуревич и другие пациенты ослепли, что тоже можно рассматривать, как образ тьмы. Герой произведения «Записки психопата» размышляет: «А ведь это очень трудно. Лежать в гробу, чувствовать, что ты ослеп, - и умное говорить. Это очень трудно» [3, с. 131]. В данной цитате, переплетаются мотив смерти и образ тьмы. В библейском значении тьма - это «темная ночь, мрак, ложь, крепкий сон, забытье. Тьма кромешная - место лишенное света, преисподняя» [5, с. 723]. В данном контексте тьма для героев - это конец света, их апокалипсис. Тьма несет большую смысловую нагрузку, персонажи окружены лживой действительностью, как кошмарным сном. Гуревич говорит: «Ничего неожиданного. Следует вполне полагаться на судьбу и твердо веровать, что самое скверное еще впереди» [2, с. 254]. Мотив судьбы, неотвратимости рока («Божией промыслительно-сти», с точки зрения христианства) наблюдается и в других произведениях писателя. Это утверждение роднит героя трагедии с автобиографичными героями раннего произведения «Записки психопата» и поэмы «Москва -Петушки». Тьма в значении «преисподняя» в произведении Вен. Ерофеева может символизировать сошествие в ад Иисуса (после распятия), для спасения ветхозаветных праведников. Пациенты в палате Гуревича ослепли и попали в ад, будучи еще живыми, но после физической смерти получили спасение и обрели Рай. Спас их главный герой, он даровал им долгожданную свободу и избавление от мучений, как и обещал еще в начале произведения.
В финале трагедии слепой и несчастный Гуревич не перестает молиться Богу: «Боже милосердный! Это еще что? И я почти ничего не вижу — Библию мне и посох - и маленького поводыря... За малое даяние пойду по свету - благовестить. Теперь я знаю, что и о чем - благовестить.» [2, с. 273]. У Вен. Ерофеева есть раннее произведение «Благая весть» или «Благовест-вование», как известно, «Евангелие» дословно переводится как «Благовест-вование», а слово «ангел» буквально означает «вестник». В библейском словаре об ангелах читаем: «Так называются в Библии вестники Бога - сверхъестественные, духовные существа, служащие Богу» [1, с. 295]. Так Вен. Ерофеев приравнивает главного героя к ангелу. В начале произведения автор намекает на то, что он бесплотный дух, как ангел. Гуревич попадает в психиатрическую больницу, потому что у него изо рта не идет пар на морозе [2, с. 218-219], что для человека в физическом теле невозможно. Это подвигает к пониманию того, что он уже душа, а не тело, в финале это подтверждается: «Гуревич <...> приподымается со стула, вцепившись в тумбочку всей душою» [2, с. 273]. Мо-
тивы смерти и воскресения, основополагающие для Святого Писания, являются значимыми в творчестве Вен. Ерофеева.
Прохоров, в предсмертной агонии, обвиняет Гуревича в том, что он умышленно отравил всех: «Прохоров. (Злобно). Ум-мысел у тебя был. Ум-мысел. Вы же не можете. без умысла.
Гуревич. Да, умысел был: разобщенных - сблизить. Злобствующих -умиротворить. приобщить их к маленькой радости. внести рассвет в сумерки этих душ, зарешеченных здесь до конца дней. Другого умысла -не было.» [2, с. 271]. В приведенном диалоге Гуревич раскрывает смысл своих поступков, он стремится к миру, радости, свету. Для него смысл заключается в христианских заповедях, а одна из главных заповедей: «возлюби ближнего твоего, как самого себя» [1, Мф 22:39]. Герой не столько сам стремится обрести благодать, а помочь принять ее другим, своим близким. Главным его желанием является приобщить пациентов психбольницы к радости и свету. Опять возникает параллель с образом Иисуса Христа, как Спасителя. Герой жертвует собой для того, чтобы его соседи по палате получили свободу.
Трагедия «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора» - единственное законченное драматическое произведение Вен. Ерофеева, но, несмотря на это, она является логическим продолжением эволюции творчества писателя. Пьеса не выламывается из контекста других произведений и миропонимания автора. Ведущие мотивы смерти, воскресения и сумасшествия (безумия) приобретают у Вен. Ерофеева библейское значение. Мотивы не повторяются, а развиваются от ранних «Записок психопата» к поздним эссе, в трагедии они раскрываются на новом, более глубоком, уровне. Мотив безумия является сюжетообразующим, а также он формирует в произведении тему юродства, приобретая в пьесе значимость на уровне сюжета, раскрывается в полную силу. Герои верят в Бога, молятся и смиряются, принимая мучения во имя высших убеждений, согласно библейским заповедям. Пациенты психбольницы умирают физически, но воскресают духовно: погибают телом, но спасают бессмертные души, т.к. принимают мучения и смерть с верой и молитвой.
В финале неразрешенным остается вопрос: кто более душевно болен -пациенты или медперсонал. Скорее всего, медперсонал не болен, а уже мертв душой, они погубили свои души, похоронили их во лжи и жестокости. Финальная сцена поражает реалистичностью, безжалостное избиение Гуревича перед смертью отсылает к евангельскому сюжету избиения Иисуса Христа перед распятием. Внешний мир в произведении противопоставляется героям, как библейские фарисеи - раскаявшимся грешникам. Противопоставляется физическая и духовная слепота, первые ослеплены гордыней и грехом, вторые хоть и ослепли физически - прозрели духовно, и имеют возможность приблизиться к Богу, познать истину. У них есть надежда на исцеление и спасение души. Слепота, как погружение во тьму, символизирует сошествие в ад
Иисуса, т.е. пациенты в палате Гуревича ослепли и попали в ад, будучи еще живыми, но после физической смерти получили спасение и обрели Рай. Спас их главный герой, как и обещал в начале произведения. В трагедии прослеживается контаминация библейских сюжетов и образов, а также видоизмененные цитаты Святого писания. Вен. Ерофеев, продолжает традицию юродства в русской литературе, говорит об истине, о вечных ценностях.
Список литературы:
1. Библия. Книги священного писания Ветхого и Нового Завета. Канонические. В русском переводе с параллельными местами и словарем. - М., 2002.
2. Ерофеев Вен. Собр. Соч.: В 2 т. Т. 1. - М., 2001.
3. Ерофеев Вен. Собр. Соч.: В 2 т. Т. 2. - М., 2001.
4. Михальчук С. (Иерей) Основные понятия антропологии // Миссионерское обозрение. - 2005. - № 4. - С. 17-27.
5. Полный церковно-славянский словарь / Сост. Священник магистр Г. Дьяченко - М., 1993.
АРХИТЕКСТУАЛЬНОСТЬ РОМАНА БЕНА ЭЛТОНА «СЛЕПАЯ ВЕРА»
© Пономарева О.А.*
Пятигорский государственный лингвистический университет, г. Пятигорск
Антиутопия остаётся популярным литературным жанром и в XXI веке. Опираясь на жанрообразующие признаки, современные авторы модернизируют классическую антиутопию. В результате появляется антиутопия «нового» типа. Основные изменения отразились на тематике: она стала затрагивать разные стороны жизни общества. Усилилось пародийное начало. Роман Б. Элтона - это соединение признаков классической антиутопии, которые являются жанрообразующими, и антиутопии «нового» типа, о чем говорят многогранная тематика, проблематика, пародийные образы этого произведения.
В 2009 году в журнале «Иностранная литература» публикуется роман английского писателя Бена Элтона «Слепая вера». Необходимо отметить, что Бен Элтон в Британии известен как автор комедийных сериалов, в том числе и известного массам «Мистера Бина», как автор либретто мюзикла «We will rock you» на песни группы «Queen». И весьма неожиданным было
* Старший преподаватель кафедры Отечественной и зарубежной литературы, кандидат филологический наук.
