CC BY
23
рики, которые впервые в жизни прочитали курс по истории науки, ибо всю жизнь они преподавали отечественную историю и историю КПСС. Если же экзамен будут принимать совместно преподаватели философии, истории, представители выпускающей кафедры, то можно представить, какие могут быть проблемы, прежде всего для аспирантов.
Чтобы избежать революционных шараханий в стороны, необходимо сохранить преподавание философии, но обсудить и утвердить новые стандарты (для гуманитарных и технических специальностей), а также программы соответствующих спецкурсов.
Да, нынешнюю программу по философии для аспирантов необходимо су-
щественно модернизировать. При этом половину общей программы отвести на темы, связанные с философскими вопросами методологии науки. Знать аспиранту историю и философию науки и техники, конечно, нужно, но для этого нет никакой необходимости вводить новый курс.
Если уж неизбежно введение нового экзамена (?), то можно в качестве компромиссного варианта предложить изменить название курса «Философия» на курс «Философия науки» и скорректировать программы в зависимости от специализации: гуманитарные, социальные, технические, естественные науки. Аспиранту важно знать не хронологию науки и техники, а понимать глубинную динамику этого процесса.
А. ЗИМИН, профессор Литературный институт им. А.М. Горького
Суть дискуссии, открытой публикацией письма члена-корреспонден-та РАН М.Н. Руткевича на страницах журнала «Высшее образование в России» (2002, № 6, с.139-142), сводится к тому, насколько правомерным и обоснованным является решение Президиума ВАК об упразднении кандидатского экзамена по философии для аспирантов и соискателей ученой степени и замене его экзаменом по истории и философии науки. Позиция инициатора дискуссии в данном вопросе однозначно отрицательная, впрочем, как почти всех, кто принял в ней участие, несмотря на различие в аргументах. Это само по себе примечательно и симптоматично. Очевидно, что комиссия принимала решение без серьезных кон-
Нужна ли ученому
философская
культура?
сультаций с научной общественностью и российскими философами, отношения которых с представителями естественных и гуманитарных наук, особенно в советский период, нельзя назвать безоблачными. Было, действительно было много идеологии и унификации, был достаточно жесткий идеологический прессинг. Да, пострадали генетика, кибернетика, теоретическая химия, языкознание, экономика, но не в силу убогости философии, а по идеологическим и политическим причинам, которым властные силы того времени пытались придать философскую окраску. Более всех в этом процессе пострадала сама философия, где идеологический прессинг, согласно логике классовой борьбы, принятой в качестве
главной «научной» установки советской власти, был особенно сильным. Однако она нашла в себе силы еще тогда вступить на путь возрождения.
Важной вехой на этом пути стала книга академика Г.Ф. Александрова «История западноевропейской философии», инициировавшая первую в советское время философско-теоретическую дискуссию, получившую отражение в самом первом номере журнала «Вопросы философии». Даже поверхностное знакомство с содержанием этой дискуссии показывает, что в ней в качестве наиболее сильных аргументов преобладали еще политические штампы и ярлыки. Автор книги обвинялся в объективизме и недостатке критического отношения к тому материалу, с которым он знакомил читателя. Но этот «объективизм» был оправдан самой логикой философского мировоззрения. Чтобы критиковать, надо по крайней мере разбираться в том, что критикуешь. А книга Г.Ф. Александрова давала по тем временам весьма неплохие знания по истории западноевропейской философии и вполне теоретическую методологию их анализа.
Возрождению философии способствовало в период «оттепели» ее введение в вузовские программы вместо «Краткого курса истории ВКП(б)». Это привело к увеличению количества специалистов, а вместе с тем - к более качественной разработке философского мировоззрения. Философы стали заниматься не только вопросами онтологии и гносеологии, традиционными для этой сферы знания, - в поле их внимания оказались логика, в обязательном порядке преподававшаяся на философских и юридических факультетах университетов, этика, эстетика, история философии, философское осмысление социокультурных процессов. Со второй половины 60-х годов начали активно разрабатываться философские
вопросы естествознания, что позволяло естествоиспытателям приобщаться к философии, а философам активно знакомиться с открытиями и теориями в области математики, физики, химии, астрофизики, биологии и других наук. И это знание вольно или невольно стимулировало философскую мысль, побуждало к изучению не только марксизма-ленинизма, но и других философских направлений. Правда, такое изучение было отчасти ограничено существованием спецхранов и слабым знанием иностранных языков, но тот, кто желал, мог оформить допуск к закрытым материалам, обосновав это своими научными интересами. Игнорировать данное обстоятельство - значит представлять философскую жизнь того периода исключительно в негативном свете. Не все в ней было идеальным, но и не все было мрачным. Объективно философия советского периода способствовала сциентизации общественного сознания, ибо высоко ценила авторитет науки и сама претендовала на то, чтобы быть подлинно научной.
Логика философского мышления в известном смысле самодостаточна, и она позволяла прорываться через идеологические сети догматизма. И в советское время философы находили возможность знакомиться не только с теоретическими идеями марксизма-ленинизма, но и выходить на современные им западные философские разработки. Достаточно регулярно появлялись работы «критического» характера, по которым можно было познакомиться на основе значительного цитатного материала с идеями экзистенциалистов, структуралистов, персоналистов, постпозитивистов и других философов. Притом выходили такие работы весьма значительными тиражами -от десяти до двадцати пяти тысяч экземпляров. Заметную лепту в эту работу вносили журналы «Вопросы фило-
софии» и «Философские науки», редакторы и авторы которых отнюдь не ставили перед собой задачу «оболванивания и промывания мозгов». Среди них были настоящие подвижники: В.Ф. Асмус, А.С. Богомолов, В.С. Готт, Б.С. Грязнов, Э.В. Ильенков, А.М. Каримс-кий, Б.М. Кедров, П.В. Копнин, Ю.К. Мельвиль, М.К. Мамардашвили, А.Ф. Лосев, И.С. Нарский, И.Т. Фролов. Это только те немногие, что уже ушли из жизни. Но у них остались ученики и последователи, коллеги, которые вполне способны по своему теоретическому потенциалу продолжать развитие и преподавание философии, прежде всего в вузе, даже с учетом ее «деидеологизации».
Не могу не согласиться с В. Пору-сом относительно того, что современная вузовская философия находится в глубоком кризисе. Философия и философы, как одна из важнейших составляющих отечественной культуры, явно не в почете. Но это не вина философии и философов «старой формации». Конечно, у любой философской системы есть пределы прочности, выживаемости. Сейчас та философия по вполне понятным идеологическим причинам или отвергается, или основательно пересматривается. Но негативное отношение ко всему «марксистскому» и «ленинскому», культивируемое в обществе, особенно среди молодежи, безответственными средствами массовой информации и не менее безответственными деятелями самого различного профиля, не должно заслонять того позитивного, что несла в себе философская мысль советского периода российской истории и особенно времени «перестройки». Несмотря на свою «идеологизированность», даже то, что называли «диалектическим и историческим материализмом», содержало в себе гигантский пласт философских идей и понятий, выработанных
мировой философской мыслью. Марксистская философия сформировалась не на пустом месте. У нее были гениальные предшественники и не менее гениальные критики и последователи. Среди последних - представители франкфуртской школы, Ж.П. Сартр, Р. Гароди, Л. Альтюсер, Д. Лукач. Это люди с мировой известностью, которые не сомневались в философском статусе основных марксистских идей. Но они и не склонялись перед ними как перед догмой. Что бы ни утверждали вчера еще правоверные, а ныне весьма ретивые критики марксизма, он с его философским содержанием на протяжении всего ХХ века объективно оставался пробным камнем для оттачивания новых философских разработок. В любом случае, марксистская философия, впрочем, как и философия советского периода вообще, стала достоянием мировой культурной традиции, и именно эта традиция решит вопрос о жизнеспособности идей, разрабатывавшихся под этим именем. Нет, не все было абсурдным в советской «марксистско-ленинской» философии, и, разумеется, не все должно быть отринуто в угоду «идеологической деидеологизации». Во всяком случае, любая философия есть рефлексивное мировоззрение -рефлексивное самосознание общества и человечества, находящихся на определенных ступенях своей истории и культуры. И в этом смысле философия не сводится к науке и тем более не может быть «прислугой у науки». У нее свое место в обществе и познании. У нее свое назначение - быть метафизикой, мировоззренческой и ценностной системой координат, без которой немыслима жизнь современного общества. Свести отношения между наукой и философией, между учеными и философами к прагматизму и позитивизму - значит обеднить ученого, лишить его фундаментального культурного на-
следия, которое является основанием науки и научного познания.
Очевидно, что последствия сведения философского мировоззрения исключительно к сервильным функциям относительно науки не сразу отразятся на культуре, включая и культуру научного познания и мышления. Но это обязательно произойдет, ибо обеднение философской культуры неизбежно повлечет за собой деградацию науки: слишком тесно они связаны исто-
М. РУТКЕВИЧ, член-корреспондент РАН
Моя статья, посвященная вопросу
о кандидатском экзамене по философии для аспирантов и соискателей ученой степени кандидата наук («Высшее образование России». - 2002. -№ 6), вызвала отклики и инициировала дискуссию несравненно более широкого значения. На нее откликнулись пять профессоров - докторов наук, причем выступление каждого из них по богатству мыслей заслуживает публикации в массовой и центральной печати, поскольку в них затрагиваются глубокие вопросы вузовского и послевузовского образования, во многом выходящие за пределы собственно философии. Я выражаю глубокую признательность моим оппонентам.
Но именно в связи с остротой и значимостью поставленных проблем было бы неразумно и даже неэтично с моей стороны отказаться от попытки дать ответ на вопросы, поднятые в статьях уважаемых авторов.
Прежде всего об аргументах в пользу введения экзамена «История и
рически, логически и культурно, чтобы нарушение союза между ними или хотя бы искусственное ограничение его рамок не обернулось взаимными потерями.
Пойдет ли это на пользу молодым ученым, и так не страдающим избытком гуманитарных знаний, которым предстоит в недалеком будущем развивать и представлять российскую науку? Последнее представляется весьма сомнительным.
Вместо послесловия
философия науки» вместо экзамена по философии. Таковые приведены в статье проф. С. Лебедева (МГУ) и сводятся к утверждению о «запоздалости» статьи Руткевича, поскольку «принципиальные решения Минобразования уже приняты». На это я мог бы возразить, что критике подлежат и ранее принятые решения органов управления. В частности, ВАК не случайно отложил введение «нового порядка» до
1 января 2005 г., ибо оно совершенно не подготовлено ни в кадровом отношении, ни по выпуску соответствующей методической литературы. Мало ли принималось у нас решений, которые потом отменялись или откладывались, например о форсированном переходе на 12-летнее обучение! Сколько угодно, в том числе под влиянием мнений общественности, если этого требовали интересы дела. А в данном случае мнение общественности на редкость единодушное. Так, проф. С. Лебедев, который в целом его одобряет, через две строчки пишет, что «считает
