CC BY
77Нурбулат Эдигеевич Масанов
Вечером 5 октября 2006 года на 52-м году жизни умер Нурбулат Масанов.
Смерть — трагедия для живых; смерть внезапная и ранняя переживается оставшимися еще и как величайшая несправедливость; внезапная ранняя смерть человека выдающегося и одновременно необыкновенно обаятельного — это трагедия и несправедливость вдвойне. С таким человеком с болью отрывается часть нашей жизни; его уход обедняет наши души; он уносит с собой волшебство своего живого присутствия, делавшего нас лучше, чем мы были бы, если бы не знали его.
Таким человеком остается в нашей памяти Нурбулат Эдигеевич.
Он родился 20 апреля 1954 года в Караганде в семье известного казахстанского этнографа Эдигея Масанова. В 1971 году окончил среднюю школу в Алма-Ате, тогда же поступил на исторический факультет Казахского государственного университета, который и
окончил в 1976 году. С 1976 по 1986 год работал старшим лаборантом, сначала младшим, потом старшим научным сотрудником Института истории, археологии и этнографии им. Ч. Ч. Валиханова АН КазССР, а с 1986 по 1988 год — ученым секретарем Отделения общественных наук АН КазССР. В 1980 году защитил диссертацию на соискание степени кандидата исторических наук по теме «Налоговая политика царизма в Казахстане в 20-60-х гг. XIX в. (социально-экономический анализ)», в 1992 году после трехлетнего пребывания в докторантуре Института антропологии и этнологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая АН СССР — на соискание степени доктора исторических наук по теме «Специфика общественного развития кочевни-ков-казахов в дореволюционный период (историко-экологические аспекты номадизма)». В 1992—1998 годах преподавал в Казахском государственном университете им. Аль-Фараби, где получил звание сначала доцента, затем профессора. Покинув университет не по своей воле, с 1998 по 2006 год оставался, как он сам характеризовал свое тогдашнее положение в Казахстане, независимым аналитиком, одновременно был визитинг-профессором Высшей школы социальных исследований Франции. В 2006 году, за несколько месяцев до смерти, стал директором вновь образованного Научно-исследовательского института по проблемам культурного наследия номадов. За 32 года научной деятельности опубликовал более 150 научных и научно-публицистических работ и учебных пособий, в том числе изданную в 1995 году и этапную не только для казахстанской исторической школы монографию «Кочевая цивилизация казахов (основы жизнедеятельности номадного общества)».
С самого основания «Вестника Евразии» Нурбулат Эдигеевич был бессменным членом его Редакционного совета. Напечатал в этом журнале вызвавшую большой резонанс статью «Казахская политическая и интеллектуальная элита: клановая принадлежность и внутриэтническое соперничество», в которой со свойственным ему бесстрашием поднял прежде запретную тему о роли, которую играют в политической жизни Казахстана ассоциации и лояльности, выстраиваемые по традиционным (или считающимися таковыми) границам сегментации казахского общества.
Вот и весь краткий и сухой «послужной список» Нурбулата Маса-нова, составленный по канонам жанра некролога. Но разве за ним можно разглядеть человека? Нурбулат не любил патетику, поэтому и здесь ее следовало бы избежать; и все же мы скажем на бумаге то, что стеснялись сказать Нурбулату в открытую. Скажем, что он обладал
необычайно четким, сильным и ясным умом, позволявшим ему прямо на глазах частично восхищенной, частично негодующей, но в любом случае увлеченной аудитории выстраивать объяснительные схемы, столь эвристические и наделенные столь сокрушительной логикой, что так же «сходу» ниспровергнуть их было просто невозможно. Что ум этот был полностью самостоятельным, оригинальным, независимым и его обладатель никогда не верил «на слово» модным теориям, тем более не следовал идеям и нормам поведения только потому, что они одобряются властью и обществом и приносят соответственно хорошие дивиденды. Что ясность и честность взгляда, отвага мысли, бесстрашие слова и соответствие сказанного сделанному были присущи ему во всех многообразных проявлениях жизни. Что одновременно он навсегда сохранил в сердце впечатления и привязанности наивного «пацанского» детства 60-х; это из них, наверное, развились и укрепились такие его качества, как обостренное чувство справедливости, рыцарская привычка брать сторону беззащитных, горячая увлеченность любым делом, которым он занимался, фанатическая преданность футболу и хоккею. Что он был глубоко любящим мужем и отцом, а о друзьях, с которыми подружился в студенческо-аспирантской молодости, заботился так, что порой эта напоминало опеку и могло вызывать сопротивление. Что в нем великолепно сочетались подлинный интернационализм, восприимчивость к иным культурам и глубокая, хотя и не показная, любовь к казахам. В спорах с узколобыми националистами он полемически называл себя гражданином мира, космополитом и, как и великий Абай, мог говорить горькие, на сторонний взгляд даже несправедливые слова в адрес своего народа. Но эти горечь и кажущаяся несправедливость питались именно любовью, подобной жажде надежде на расцвет родины — и твердой уверенностью в том, что по-настоящему такой расцвет невозможен без политической демократизации и полной открытости миру.
И потому — по совокупности всех своих качеств — Нурбулата Масанова можно назвать одним из лучших сыновей казахского народа. На просторах же Евразии он, пожалуй, оказался единственным подлинным, достойным наследником Андрея Сахарова.
Прощай, Нурбулат! Мы будем помнить тебя, пока будем живы, — и постараемся передать нашу благодарную память следующим поколениям.
Друзья, коллеги, ученики из Казахстана, России,
Кыргызстана, Беларуси, США, Франции, Италии
