CC BY
482
УДК 821.161.1.109 ББК 84.3 (2.РОС) 6
С. М. Казначеев
г. Москва, Россия
Новый реализм: очередное возрождение метода
В центре внимания автора статьи - проблема бытования реализма в современной русской литературе. Здесь рассматривается соотношение постмодернизма и нового реализма, а также подробно анализируются материалы научно-практических конференций, посвящённых этому явлению, приводятся точки зрения участников полемики вокруг этого вопроса. В итоге предпринимается попытка интерпретации реализма как глобальной тенденции в мировом искусстве и даётся формулировка того, в чём состоит сущность реалистической методологии.
Ключевые слова: новый реализм, постмодернизм, художественный метод.
S. M. Kaznacheyev
Moscow, Russia
New Realism: the Next Revival of a Method
The author focuses on the state of realism in modern Russian literature. The paper examines the relation between postmodernism and new realism, thoroughly reviews the materials of conferences devoted to this phenomenon and controversial specialists’ views about this subject. It attempts to interpret realism as a global trend in world art, defining the essence of realistic methodology.
Keywords: new realism, postmodernism, art methodology
В начале 90-х гг. ХХ в. литературная ситуация у нас в стране радикально изменилась. Идеологический пресс, во многом определявший методологию писательской работы, сначала ослабил свое давление, а затем прекратился. На всех уровнях произошло дробление структуры писательского союза на параллельные организации, размежевание по идеологическим, творческим и иным принципам. Это привело к делению литературных кругов на все более мелкие, узкие сегменты. В писательском мире установилась система, которую В. Гусев обозначил как «кучкизм», а авторская группа под руководством В. Прозорова как «тусовку».
Социалистический реализм, и прежде мало признававшийся серьёзными писателями, перестал быть догмой, а с кончиной социализма лишился официальной платформы. Этот идеологический переворот позволил Вик. Ерофееву выступить с программной статьёй «Поминки по советской литературе» («Литературная газета», № 27, 1990), где тот попытался поставить знак равенства между методологией соцреализма и всей литературой, созданной в советские годы.
Роль утвердившегося на литературном Олимпе направления на себя взял постмодернизм. До этого проявлявший себя подспудно метод вышел на поверхность культурного пространства; представители бывшего «андеграунда» оказались в центре внимания, их стали издавать большими тиражами, приглашать на телевидение, посылать за границу.
© С. М. Казначеев, 2011
Постмодерн, являющийся генетическим потомком прежнего авангарда, принял от новых хозяев жизни предложение о сотрудничестве. В его среде выстроились иерархии, сложились репутации, были рекрутированы критики и печатные издания, взявшиеся за анализ и раскрутку постмодернистских произведений. При необходимости постмодерн в некоторой пропорции разбавлялся сочинениями наиболее лояльных к нему авторов-традиционалистов.
Для утверждения главенствующей роли постмодернизму требовалась массированная дискредитация предыдущих поколений писателей. Многое из созданного во второй половине ХХ в. подверглось жёсткой, не всегда обоснованной критике. Реалистическое мировоззрение объявлялось косным, натуралистическим и притом конъюнктурным способом самореализации в искусстве. Такой упрощённо-примитивный подход отвергался еще литературоведами советского времени. Б. Сучков писал, что «художественная условность, реалистическая сгущенность образа, гротеск, гипербола, фантастика - такие же законные средства реалистического письма, как и пластическая изобразительность, воспроизводящая достоверные жизненные формы» [9].
В такой ситуации литераторам, продолжавшим работать в реалистической манере, жилось непросто. Издатели фактически отвернулись от них, а читатели, сохранившие верность произведениям классического типа, не могли повлиять на ситуацию.
91
Но изыски постмодерна быстро наскучили серьёзной публике, заметившей, что пафос постмодернистских сочинений чаще всего отличается пустотой, цинизмом и бездуховностью. По словам Анатолия Кима: «.. .есть понятие - оно выражается словом “нутро”. И от того, какое это “нутро” -богатое или бедное, глубокое или, мелкое, зависит способность исполнителя волновать человека, захватывать его. Именно так и происходит утрата подлинного реализма: того, что переживается сердцем человека. Все ругают постмодернизм, -так он же выразил свое “нутро”, и оказалось что там скупо, бедно и, как бы сказать, не очень добро» [2].
Критическое осмысление этих тенденций происходило с некоторым запозданием. Растерянность писателей передавалась и аналитикам. В подходе к явлениям культуры наблюдались разнобой выводов, неумение слышать и понимать друг друга. Постмодернистская критика продолжала упиваться творениями своих кумиров, но восторженность постепенно спадала. В сознании критики и литературоведения нарастало стремление повернуться лицом к оттеснённому на периферию литературной жизни реализму. А он за истекшие годы претерпел важные, но не вполне понятные изменения. Реализм стал иным, не таким, как прежде, новым. Но внутри него проходили привычные процессы восстановления, регенерации. Обновляясь, изменяя внешний облик, глобальная тенденция мировой культуры, сохраняла внутренний стержень.
Некоторые черты мутации методологии обнаруживались и ранее. В творчестве Ю. Казакова, В. Катаева, Ю. Нагибина, В. Распутина,
A. Солженицына, В. Солоухина, Ю. Стефановича,
B. Тендрякова и др. появлялись элементы нового художественного веяния. В полной мере оно воплотилось в 90-е гг. и требовало своего осмысления. В 1993 г. в «Новом мире» была опубликована статья Н. Лейдермана и М. Липовецкого, которые отметили появление нового художественного явления - «постреализм». Авторы этой концепции ограничились простой констатацией этого факта, не приложив достаточных усилий для того, чтобы подробно определить и сформулировать свойства постреализма.
Статья К. Степаняна «Реализм как спасение от снов», где прозвучала мысль автора о том, что господствующее в литературе направление - постмодернизм - стало терять свою популярность, а писатели всё чаще задумываются о правде жизни, о точном изображении действительности, появляется в 1996 г. в журнале «Знамя». В общественном сознании вызревает мысль, что реализм как художественный метод не исчерпал творческих возможностей и обладает широкими перспективами.
В 1997 г. группа писателей молодого и среднего поколения, сплотившихся вокруг Творческого объединения московских прозаиков, выступила с инициативой проведения научно-практической конференции, на которой предполагалось обсудить насущные вопросы литературного процесса. В числе инициаторов дискуссии были М. Попов, П. Паламарчук, А. Сегень, А. Белай, В. Бацалёв и др.
Тема для разговора - «Новый реализм» - была выбрана точно. По словам В. Гусева, «разговор явно назрел и оттого собрал столь богатый состав. Разговор именно о реализме. Объяви устроители другую тему: «Московская проза» или что-то ещё в подобном духе, - может быть, никто и не пришел бы. Слово «реализм» действительно стоит на нерве; чувствуется, что «реализм» нужен сейчас
- со всеми прилагательными, которые к нему прилагаются...» [1].
Конференция прошла в Московской писательской организации 24 марта 1997 г. Её участниками стали известные авторы, критики, литературоведы, журналисты: Л. Аннинский, Л. Баранова-Гонченко, Л. Бородин, В. Гусев,
A. Ким, В. Куницын, Ю. Мамлеев, А. Мулярчик,
B. Отрошенко, П. Палиевский и др. Основной теоретический доклад «Новые реалии - новый реализм» сделал автор этих строк. Обсуждение происходило живо, разносторонне, конструктивно. Выражались различные точки зрения; общими усилиями удалось если не установить со всей точностью, то прояснить и озвучить на категориальном уровне важные для литературного процесса вопросы.
В докладе значительное место было отведено историческому аспекту проблемы, проведены некоторые параллели. Сам термин «реализм» соотнесен с философской дискуссией об универсалиях (генеалогия термина отмечена также в содокладе П. Паламарчука и выступлении В. Гусева). Подробно были рассмотрены бытование термина в русской классической и советской литературе, реалистические тенденции в зарубежной литературе. Подчёркивался принцип преемственности нового художественного направления. Черты «новореалистической» эстетики были соотнесены с эстетикой и философией постмодернизма.
Реализм остался индикатором настроений, свойственных современным жителям нашей страны. Дух народных мнений, убеждений, симпатий и антипатий отражается в художественном слове, но в мироощущении современного писателя, работающего в русле реализма, нет цельности, присущей произведениям «деревенской» прозы. Материалом большинства нынешних сочинений является беспокойная, мятущаяся душа современного русского человека. Иван Африканыч, Федор
Кузькин, Иван Денисович, Матрена Васильевна, Егор Прокудин не меньше терпели на своём веку, но их согревала надежда на будущее. Нынешние герои, как правило, лишены этого шанса, что привносит в звучание новейшей прозы эсхатологический, экзистенциальный оттенок.
Другим нюансом «нового реализма» названо отношение автора к героям. В книгах прошлых десятилетий авторский взгляд на типажи нёс в себе демиургические черты. Писатель был если не «инженером человеческих душ», то наставником, учителем, старшим братом. В словах писателя присутствовал оттенок проповеднической речи, произносимой ex cathedra. Нынешний писатель-реалист обычно не обозначает никакой дистанции между собой, героями, а также и читателями. Отношения между ними строятся по горизонтали.
Это обстоятельство привнесло в прозу доверительность, искренность, исповедальность. Сочувственное отношение к человеку, уважение его как личности - важная черта нынешнего писателя-реалиста и отличает его от художественного оппонента, представителя постмодернизма.
Идеологические, мировоззренческие мутации, произошедшие в душе литератора, с необходимостью потребовали изменений в идейном наполнении, тематике, стилистике, композиционных и языковых решениях. Популярными в нынешней реалистической литературе становятся жанры размытые, диффузные, где беллетристическое начало причудливо соединяется с автобиографизмом, эссеистикой и публицистикой. Читая современную прозу, трудно отделить выдумку и фантазию от реальных событий, чётко идентифицировать жанр произведения. Это обусловило и появление смешанной фигуры автора-героя-повествователя, который почти не отличим от писателя. Такое наблюдалось и прежде, скажем, в лирической прозе, но в последние годы этот приём стал особо употребляемым (В. Галактионова, В. Гусев, В. Крупин, И. Ракша, Е. Чернов, А. Кожедуб, С. Щербаков, А. Панова и др.).
Содоклад П. Паламарчука «Корнесловие имени» был посвящен этимологическим корням, обнаруженным им в словосочетании «новый реализм», а также содержал краткий обзор точек зрения на соотношение (или противопоставление) реализма и постмодернизма, бывших на тот момент времени (рассмотрению подверглись точки зрения В. Славецкого, М. Эпштейна, Д. Бавиль-ского, Вик. Ерофеева). В заключение он предложил свою вариацию имени для нового явления в отечественной литературе: «поднимем же заздравную чашу за РУССКИИ РЕАЛИЗМ» [7].
М. Попов в лаконичном вступительном слове вспомнил идею Р. Гароди о реализме без берегов, а В. Куницын обнаружил в современной литерату-
ре следы «виртуального реализма». Ю. Мамлеев попытался смягчить отношения между противопоставляемыми модернизмом и реализмом. По его мнению, классический авангард оказал благотворное влияние на развитие культуры и во многих своих чертах опирался на реалистическое отображение действительности: «Ведь великие писатели авангарда - Кафка, Джойс, Музиль, Андрей Белый, Набоков - фактически описывали, конечно же, реальность» [5].
Содержательным было сообщение А. Мулярчика. Он сказал, что «уже в конце 70-х годов. по постмодернизму было нанесено несколько очень чувствительных ударов: по самой его сути, которая вместо связи человек - мир предлагает связь литература - текст и вместо описания реальности
- игру с реалиями. И многое тут пошатнулось. В 1978 году ныне покойный Джон Гарднер. напечатал свою книгу, так и не переведенную в полном объеме, о “нравственной литературе”, практически списанную с трактатов Толстого об искусстве, где он призывал к нравственному звучанию искусства, и прежде всего литературы. Он выступил против постмодернизма. типичные ошибки, как он писал, “слабые места слабого искусства заключаются в переоценке текстуры и структуры произведения в ущерб его нравственному и социальноисторическому содержанию”» [6].
К. Кокшенёва сосредоточилась на чертах постмодернизма, которые отличают его от литературы большой традиции. Она указала, что литературоведческие статьи и другие материалы, анализирующие постмодерн, интереснее и глубже, нежели сами тексты. Несоответствие теоретической базы и реального творческого потенциала приводит, по мнению К. Кокшенёвой к негативным результатам: «Постмодернизм нанёс. чудовищный вред - особенно молодому поколению - тем, что творческую инфантильность, крайний субъективизм возвёл в принцип: погашение мужественной творческой воли.» [3].
В выступлении П. Палиевского речь шла о нравственных аспектах творчества. Литературовед выразил сомнение по поводу разбираемого художественного явления: «Присутствующая в выступлениях теоретичность сразу поставила передо мной вопрос: а где, собственно, этот самый “новый реализм”? Как писатель современной литературы, я не вижу в ней никакого нового реализма. Есть попытки - слабые или сильные - вновь обрести опору в жизни, в действительности, найти в них какой-то смысл, - это очень трудно, потому что жизнь сейчас сознательно превращена в бессмыслицу. Но чтобы это было чем-то новым -такие вот попытки, - не скажу» [8, с. 74].
Но дружное обращение к термину заставляет задумываться о его наличии. Стоит прибегнуть
к услугам какой-либо из поисковых систем Интернета и задать тему «новый реализм», то будут извлечены многие сотни упоминаний, причем «неореалистические» элементы есть в литературе, в кино, в живописи, в архитектуре, в дизайне. Явление, не просто присутствует в культуре, но широко распространено в ней.
Палиевский возразил тем, кто утверждает: художник принципиально, по определению не может показать ничего такого, что вообще не существует, хотя бы в нашем воображении. При таком подходе все творческие люди оказываются реалистами, а любое деление на направления оказывается ненужным: «Здесь говорили, что нельзя изобразить то, чего нет, следовательно, не может быть не-реализма вообще. Это не так. Существует ложь - сознательное именование того, чего нет. Она имеет исключительно тонкие системы самодоказательства. Ложь едет всегда верхом на правде, потому что лжи в чистом виде никто не поверит. Ей нужна хоть крупица правды; и одна маленькая крупица правды способна выдержать тонны лжи. Это искусство как раз модернистское, авангардистское, постмодернистское, - но не искусство реальности, реализма, которое очевидным образом противостоит искусству манипуляции с ложью» [8, с. 73].
Выстроенная оппозиция «ложь - истина» открыто проявляется в сопоставлении постмодернизма и нового реализма. Две пары этих понятий контаминируются; этические категории во многом совпадают с эстетическими. Словом, состоявшийся разговор послужил своеобразным закладным камнем в основании новой теории, а также оказался толчком для начала уже упоминавшейся полемики. Удалось выйти на высокий уровень понимания проблемы, подняться над рассуждениями о технических приёмах, жанровых предпочтениях и языковых средствах. Выявилось главное, что характерно для появления любых направлений в искусстве: они отличаются не техническим инструментарием, не арсеналом образных средств и не эстетическими канонами: принципиальное отличие между художественными школами и стилями состоит в отношении к Богу, миру и человеку. Этот аспект определяет и соотношение постмодернизма и нового реализма. Первый сторонится действительности и побаивается её, а человека стремится принизить, а второй благоговеет перед жизнью, ценит её и вдохновляется ею, а человека старается понять, успокоить, поддержать.
А. Ф. Лосев, проводя границу между двумя эстетическими подходами, недвусмысленно дал понять, в чем состоит их различие: «...из богатой и многоплановой структуры искусства выбиралась (модернизмом - С. К.) только одна сторона, раздувалась до неимоверных размеров, подавляла
и поглощала все другие планы и доводила иной раз художественное выражение до полного уродства и безобразия. Всякого уродства и безобразия в реальной жизни очень много. Но реалист, реально изображая эти стороны жизни, нисколько не забывает и положительные стороны жизни, изображая их то более, то менее красочно, но отнюдь не игнорируя их целиком» [4].
По итогам конференции издан сборник материалов. Писательская встреча нашла отражение в прессе, в частности, в журнале «Подъем». Весь первый номер от 2000 г., названный «специальным выпуском журнала» вышел под девизом «Новые реалисты - XXI веку». В статье П. Басин-ского «Возвращение (Реализм и модернизм в конце XX века)», автор, отталкиваясь от разработок Н. Лейдермана и М. Липовецкого, анализирует эволюцию реалистической тенденции в русской литературе и приходит к выводу, что на рубеже ХХ-Х1Х вв. реализм подошел к новой фазе своего существования.
Споры о новом реализме продолжились в 1999 г. - прошла вторая конференция, подтвердившая, что направление критической мысли взято верное: интерес к обсуждаемым вопросам не остыл. В диалог вступили М. Попов, С. Сибирцев, А. Бархатов, Н. Дорошенко, В. Галкин, В. Зуев и др. В 2000 г. под тем же названием состоялась третья конференция, в которой участвовали В. Гусев, М. Попов, А. Бондарев, А. Антонов, С. Молчанова, С. Федякин, А. Мулярчик, Н. Переяслов, А. Трофимов, В. Дементьев и др.
Б. Сучков ратовал за расширение писательского инструментария, что не вредит реалистическому методу, а обогащает его. Формула Р. Гароди о реализме без берегов кажется заслуживающей внимания. В осуществлении своей сверхзадачи писатель-реалист пользуется любым из средств, популярных авторов литературного авангарда: соотнесение оригинального текста с пластами мировой культуры, обращение к скрытым цитатам, аллюзиям и реминисценциям, лингвистические игры и эксперименты, ироническое и саркастическое переосмысление произведений минувших эпох, в том числе и классических. Вспомним, что все это не было чуждо ни Пушкину, ни Достоевскому.
Позиционирование реализма состоит не только в философском фундаменте мировоззрения и последовательном стремлении к правде жизни, но и в нравственном императиве, заключающемся в уважении действительности и преклонении художника перед жизнью как таковой, как перед высшей Идеей, манифестирующейся в нашей жизни, перед человеком, являющимся средоточием тайны бытия, сконцентрированной в одной личности. Именно в морально-этической
плоскости пролегает граница между реализмом и модернизмом, а ныне - новым реализмом и постмодернизмом, который можно обозначить как новый модернизм.
Черты художественной методологии нового реализма можно усмотреть в произведениях И. Агафонова, Э. Алексеева, В. Артемова, В. Дёг-тева, С. Есина, Н. Иванова, В. Карпова, А. Кожедуба, А. Кормашова, Ю. Козлова, В. Крупина, Ю. Полякова, А. Сегеня, С. Щербакова и др. Мир в их сочинениях узнаваем, ярок, многогранен и несёт в себе наиболее типичные черты современности.
О проблемах нового реализма писали и продолжают писать такие критики, как В. Бондаренко, Б. Евсеев, Р. Ляшева, Н. Переяслов, И. Шевелева, А. Шорохов. Интерес к нему был наглядно подтверждён на заседании Совета по прозе при Союзе писателей России (ноябрь, 2004). Кон-
ференция называлась «Новые пути реализма» и была обращена не только в прошлое, но и в будущее вопроса. Сам факт последовательного обращения идеологов и практиков художественной литературы к данной проблематике является ярким свидетельством того, что вопросы, стоящие ныне перед русским реалистическим искусством, по-прежнему составляют важную и злободневную сферу, определяющую векторы поступательного развития отечественной культуры в целом, и нашей изящной словесности, в частности.
Реализм, возродившись в очередной раз, в его нынешнем виде сохраняет в себе основные и принципиальные черты традиционного представления о корневой тенденции русской культуры, но в то же время несёт в себе новые черты, отражающие современную действительность во всей её
полноте и противоречивости.
Список литературы
1. Гусев В. И. Творческий метод или реальность абсолютного духа // Новый реализм. М., 1997. С. 65.
2. Ким А. А. Есть ли у пишущего «нутро» // Новый реализм. М., 1997. С. 55.
3. Кокшенёва К. А. Постмодернизм: презрение к жизни // Новый реализм. М., 1997. С. 58-59.
4. Лосев А. Ф. Теория стиля у модернистов // Литературная учеба. 1988, № 5. С. 154.
5. Мамлеев Ю. В. Чудовищная подмена религии // Новый реализм. М., 1997. С. 47.
6. Мулярчик А. С. О чём говорил Джон Гарднер // Новый реализм. М., 1997. С. 52.
7. Паламарчук П. Г. Корнесловие имени // Новый реализм. М., 1997. С. 38.
8. Палиевский П. В. Ложь верхом на правде // Новый реализм. М., 1997. С. 74.
9. Сучков Б. Л. Лики времени. Т. 2. М., 1976. С. 237.
Рукопись поступила в редакцию 12. 04. 2011.
