CC BY
116Тощенко Ж.Т.
DOI: 10.37930/2782-618Х-2022-1-1-146-161 Ж. Т. Тощенко
Российский государственный гуманитарный университет (Москва, РФ)
НОВОЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ЯВЛЕНИЕ: ПРЕКАРИАТ1
Аннотация: в статье обосновывается появление нового социального класса - прекариата, дается объяснение причин его возникновения, его структура и основные его характеристики. Показывается, как созревали идеи о прекариате в недрах мировой и отечественной социальной мысли и реальной практике функционирования современной экономики. Выявляются главные черты этого класса, раскрывается его специфика, его место и роль в современном разделении труда, его положение на рынке труда, первые ростки его осознания как «класса для себя». Выясняются последствия существования и функционирования этого нового социального феномена.
Ключевые слова: общество, класс, труд, занятость, прекариат.
Для цитирования: Тощенко Ж. Т. (2022). Новое социально-экономическое явление: прекариат // Ноономика и ноообщество. Альманах трудов ИНИР им. С.Ю. Витте. Т. 1, № 1, С. 146-161. DOI: 10.37930/2782-618Х-2022-1-1-146-161. Дата поступления статьи: 24 декабря 2021 г.
Zhan T. Toshchenko
Russian State University for the Humanities (Moscow, Russia)
A NEW SOCIO-ECONOMIC PHENOMENON: PRECARIAT
Abstract: The article substantiates the emergence of a new social class - the precariat, explains the reasons for its emergence, its structure and its main characteristics. It is shown how ideas about the precariat matured in the depths of world and domestic social thought and the real practice of the functioning of the modern economy. The main features of this class are revealed, its specificity, its place and role in the modern division of labor, its position in the labor market, the first sprouts of its awareness as a "class for itself" are revealed. The consequences of the existence and functioning of this new social phenomenon are clarified. Keywords: society, class, labor, employment, precariat.
For citation: Toshchenko Zh. T. (2022). A new socio-economic phenomenon: precariat. Noonomy and Noosociety. Almanac of Scientific Works of the S.Y. Witte INID, vol. 1, no. 1, pp. 146-161. DOI: 10.37930/2782-618X-2022-1-1-146-161. Received December 24, 2021.
1 Статья написана в рамках выполнения проекта РНФ №18-18-00024
Тощенко Ж.Т.
ЪЬ. Т.
шшшшштшт
тт^тшш&шв^о тж. тщ,
К5П Zh. Т. (2022). Ш
то1. 1, по. 1, рр. 146-161. DOI: 10.37930/2782-618Х-2022-1-1-146-161. 2021 ^ 12 ^ 24 а
Введение
Новые реалии 4 промышленной революции и 6 технологического уклада наглядно демонстрировали не только осуществление кардинальных изменений в технологии и технике, но и тот факт, что во многих странах мира все большее количество работоспособного населения оказались в положении, которое многие исследователи и практики называют деформированным, теневым, нестабильным, ущемленным. Это означает, что в трудовых отношениях для все возрастающего количества людей все большее и большее место стала занимать проблема занятости, т.е. обеспеченности работой со всеми вытекающими отсюда жизненными потребностями и интересами. Как государство, так и работодатели стали в той или иной мере дистанцироваться от социально-правовых обязательств: между работодателем и работником начала нередко проявляться и даже преобладать персональная договоренность без взаимных правовых гарантий, без гарантий защиты социально гарантированных норм труда, которые ранее существовали в цивилизованном мире. Такие отношения приводили к тому, что работодатели (или его представители - менеджеры) могли произвольно менять формы и объемы занятости, место приложения труда, оплату труда, добиваться «сдержанности» в поведении работников и в их требованиях, ссылаясь на объективные и другие затруднения. Это неопределенное, преходящее в бесправное положение особенно ярко демонстрируют так называемые временные (сезонные, эпизодические) работники, которых берут выполнять трудовые функции без права фиксированной, регулярной и гарантированной занятости и часто неустойчивых размеров оплаты труда. Для молодежи нередко использовались оговорки - для якобы проверки их профессиональной готовности выполнять порученные обязанности для так называемого «делового» испытания, а потом увольняли как «не оправдавших надежд», а на их место набирали новых людей, согласных на ущемленные права, временные жертвы и лишения.
Тощенко Ж.Т.
Однако такое осознание возникновения новых реалий произошло не сразу, хотя эти изменения социально-классовой структуры происходили во всем мире, и в первую очередь, в развитых странах. Один из первых шагов в этом направлении осуществили французские социологи в 1980-е годы. Принципиально новый подход к осмыслению изменений в социально-экономической структуре совершил П. Бурдье, исследуя положение сезонных рабочих на виноградниках Франции. Он детально охарактеризовал эту общность, включив в анализ все увеличивающуюся массу работников, занятых на временных и эпизодических работах. Именно тогда впервые появилось слово «прекариат» (от лат. Precarious - неустойчивый, негарантированный), которым обозначали слои работников, характеризующихся нестабильной трудовой занятостью, отсутствием у них гарантированных социальных благ, незащищенностью в период сложных жизненных ситуаций [Bourdieu, 1998].
Постепенно эти слои стали привлекать внимание и других исследователей: З. Бауман [Bauman, 1998], Р. Кастель [Кастель, 2009] и др. Одновременно на эти изменения и реальную практику использования рабочей силы обратили внимание и отечественные исследователи, осмысливая новые реалии, деформацию отдельных экономических и социальных процессов и появление новых социальны групп, которые не были присущи предшествующим этапам развития обществ, но стали реальностью в постсоветской России. Эти попытки нашли отражение в изучении и анализе нового социального положения людей, связанного с феноменом безработицы (В.В. Радаев, О.И. Шкаратан, Р.Х. Симонян), дауншифтинга (Н.Е. Покровский), фриланса (О.Д. Стрелков, А.В. Шевчук, В.С. Харченко) и др. Особое место в этом поиске заняла концепция неформальной занятости, когда люди вступают в трудовые отношения на основе устной договоренности (В.Е. Гимпельсон, Р.И. Капелюшников). Иначе говоря, эти исследователи в той или иной степени обратили внимание на то, что изменившиеся трудовые отношения резко увеличивают риски ущемления работодателями трудовых прав и социальных гарантий работников. В результате значительная часть занятых этим трудом приобретает статус и черты нестабильности, неустойчивости, негарантированности.
В процессе осмысления новой реальности постепенно появились и другие оригинальные и обстоятельные работы, анализирующие состояние и проблемы этих групп работников: заемный труд (И.М. Козина), труд занятых в сфере услуг со своеобразной его характеристикой как эмоционального труда и его социально-психологических особенностей (С.А. Дружилов), концепции стратегий занятости (Ю.М. Резник). К попытке увидеть многообразие изменений в социально-классовой структуре можно отнести и предложение некоторых исследователей обратиться к понятию «сословие», что, на наш взгляд, имеет некоторые основания (С.Г. Кордонский, В.Г. Немировский), когда говорят о таких феноменах, как новые дворяне, казаки, «офисный планктон» и др.
Отметим также, что в современных условиях большое значение стала приобретать концепция самозанятости, которая предложила иную трактовку, нацеленную на преодоление противоречивости при использовании понятий о неформальном секторе труда и о неформальной занятости. Этот подход позволяет узаконить существование часть неформально занятых при приобретении ими официального признания их труда и установления с государством особых правовых отношений. Но, на наш взгляд, это признание достаточно противоречиво. С одной стороны, после указа Президента о признании такого вида занятости при перечислении профессий не все самозанятые могут воспользоваться этим правом. С другой стороны, такое оформление связано со сложностью своего конституирования как
Тощенко Ж.Т.
самозанятого, права и обязанности которых отягощены для многих из них неуверенностью и неопределенностью как своего настоящего, так и своего будущего.
Кроме того, реальностью стали слои, общности и группы, которые связаны с серой и черной (теневой) экономикой. Поэтому вполне естественно возник вопрос о криминальной ее составляющей, так как жизнь показала, что нередко трудно провести границу между ними и занятыми на официальной основе работниками.
Таким образом, все большее количеством исследователей обратили внимание на то, что в мире, в большинстве стран сложилась социально-классовая структура нового типа, для описания и анализа которой старые понятия не работают [Подробнее см.: Тощенко, 2018]. Наиболее отчетливо эту изменившуюся реальность и потребность в ее осмыслении сформулировал и осуществил Г. Стэндинг, который один из первых не только заметил специфику и характерные особенности новых слоев, но и констатировал их постоянное увеличение, их распространение практически во всех странах мира, назвав этот феномен прекариатом [Стэндинг, 2014, с. 23]. В 2000-е годы к пониманию новой ситуации постепенно подошли и отечественные исследователи [Бобков, 2019; Голенкова, 2016; Бирюков, 2014; Тартаковская, 2019; Тихонова, 2019; Шкаратан, 2015]. Каждый из них по-разному трактовал сущностные и содержательные признаки прекариата, но все сходились на том, что он представляет собой новое, объективное и все четче проявляющее себя явление, с которым невозможно не считаться.
Основные результаты и обсуждения
Как возник прекариат?
Во второй половине ХХ в. - начале XXI века, когда стали кардинально изменяться технологии и техника, потребовался иной подход к решению проблем занятости, так как появились новые виды специализации, новые профессии, стали существенно меняться формы участия работников в производственной деятельности. Рабочая сила начала использоваться в самых различных комбинациях и вариантах, значительно усилив дифференциацию социально-профессиональной и социально-классовой структуры общества, что в свою очередь привело к качественным изменениям рынка труда, появлению новых схем занятости. И этот процесс усложнения занятости лишь возрастал и к началу третьего тысячелетия занятость стала представлять собой мозаичное полотно, которое отражало огромное количество форм и видов трудовых отношений, во многом возникающих и постепенно конституировавшихся под влиянием происходившей научно-технической революции. Модель стандартных трудовых отношений, для которой была характерна стабильная, защищенная и полная занятость, стала вытесняться гибкими и нестандартными формами найма [Bertola, Rogerson, 1997; Davis and el., 2006; Garibaldi, 1998; Pissarides, 2000; Vosko, 2010]. Сама история возникновения нестандартных форм занятости длительна и ареал их распространения обширен [Клеман, 2007; Неустойчивость занятости ..., 2017; Синявская, 2005].
Особую лепту в изменение ранее сложившихся форм занятости и соответственно в образование новых специфических социальных групп (общностей) внесли кардинальные изменения в технологии и организацию производства, выразившиеся в массовом распространении гибких производственных систем, в потребности оперативно перестраиваться под нужды и запросы постоянно меняющегося рынка. Немалое, а порой значительное и решающее влияние на изменение структуры профессиональных групп оказали новые тех-
Тощенко Ж.Т.
нологии и новая техника, которые ограничивали, а порой вытесняли рабочую силу. Налицо реализовывалось труднопреодолимое противоречие между научно-техническим прогрессом и интересами работников. Кардинальные изменения технологии и техники вкупе с эгоистическими устремлениями собственников, добивающихся максимальной нормы прибыли, вел к образованию неустойчивых слоев работников и не только физического, но и умственного труда. В соответствии с этим возникали различные реальные формы и виды использования рабочей силы и, соответственно, разные объяснения происходящих изменений в сфере труда.
Сущность и содержание понятия «прекариат»
Итак, что же такое прекариат?
Начнем с того, что во второй половине ХХ в. стали увеличиваться социальные слои (группы, общности), которые хотя и имели своих предшественников, но не в таком объеме и количестве. Более того, они стали серьезно влиять на состояние и перспективы рынка труда, породив принципиально новые отношения между работником и работодателем. Когда была обнаружена специфика этих слоев, они на первом этапе осмысления описывались и объяснялись с точки зрения определенного социально-экономического положения.
В работах ряда исследователей анализировались характерные черты таких социальных групп, как частично или не полностью занятые работники, люди, совмещающие учебу и работу, особенности профессионального становления молодежи. В результате появлялись важные, но неоднозначные объяснения состояния рынка рабочей силы и точного определения, как трактовать происходящие в ней изменения. Все больше исследователей стали обращать внимание на те группы населения, которые были ущемлены в своих трудовых правах, ограничены в использовании социальных возможностей, часто меняли место и профессиональную занятость. Поэтому в их выводах часто присутствует утверждение через отрицание [Wright, 2005]. Стэндинг в своем определении прекариата тоже прибегает к формулировкам через отрицание - «не является», «не обладает», «не имеет», «не включен» и т. д. [Стэндинг, 2014, с. 36-39]. Такой подход серьезно ограничивает выявление сущности и содержания этого понятия, так как фиксирует только отсутствие причастности к основополагающим характеристикам существующего общества.
Если же исходить из классообразующих факторов, формирующих этот социально-экономический феномен, то следует обратить внимание на то, что в первую очередь определяет его место в современной общественной структуре общества. На наш взгляд, рациональным и обоснованным является подход, когда при характеристике прекариата уделяется внимание ключевым. основополагающим характеристика анализируемых социальных групп (общностей). Во-первых, прекариат нередко трактуется как конгломерат бесправных людей, лишенных любых социальных прав, что, если логически завершить мысль, означает крах теории и практики социального государства [Бауман, 2005]. Некоторыми исследователями обращается внимание на тот факт, что для этих слоев перестали существовать защита от безработицы, соблюдение социальных обязательств, гарантии по поддержке в трудных жизненных обстоятельствах [Анисимов, 2021, с. 10-27]. Во-вторых, прекариат рассматривается как вид наемного труда, который охватил подавляющее количество населения и стал неотъемлемой частью всех отраслей производства и культуры [Бобков, 2019]. В-третьих, при его определении особо выделяется и подчеркивается маргинальное положение
Тощенко Ж.Т.
людей, попавших в ряды прекариата, особенно работников ликвидируемых предприятий, которым не гарантируется сохранение рабочего места в рамках стандартной занятости [Тарковская, 2019]. На наш взгляд, это неполное определение источников социальной базы прекариата - он пополняется практически из всех социальных групп в современном обществе. В-четвертых, существуют и такие трактовки: прекариат - это такой класс, который идет на смену пролетариату. Он пока класс-в-себе, но находится на пути превращения его в класс-для-себя [Романовский, 2019]. Но это тоже неточное определение. Если пролетариат комплектовался в основном за счет рабочих промышленного производства, то прекариат пополняется за счет всех слоев современного общества. В-пятых, в то же время есть точки зрения, что не надо множить мифы об «исчезновении» или «смерти» рабочего класса, поскольку пролетариат в виде прекариата никуда не делся - он не просто «вернулся», а на самом деле никуда не исчезал [Бирюков, 2015, с.101]. И наконец, имеется точка зрения, что прекариат комплектуется прежде всего из ущемленных слоев населения, среди которых часто рассматривается трудовой положение мигрантов и молодежи [Малинкин, 1997; Зудина, 2019]. Существуют и такие точки зрения, когда нужно говорить только об определенных социальных группах прекарного труда, но говорить о прекариате как классе или неправильно, или рано [Бусыгина, 2016, с. 44].
Говоря о резком ухудшении ситуации на рынке труда в условиях происходящего экономического и финансового кризиса, роста безработицы, снижения уровня благосостояния во многих экономиках мира, ряд исследователей предпочитает рассматривать прекаризацию труда как процесс, который проявился в условиях тотального господства принципов «политической экономии неопределенности» [Бауман, 2008] и введения новых мер жесткой экономии. Именно процесс прекаризации показывает всю глубину социальной нестабильности, непредсказуемости дальнейшего развития многих обществ [Шкаратан и др., 2015].
Обзор имеющихся точек зрения позволяет сделать вывод, что прекариат - это формирующийся социально-экономический феномен, который, с одной стороны, олицетворяет социальные слои, обладающие профессиональными знаниями, квалифицированным опытом и стремящиеся построить рациональные взаимосвязи с обществом и государством, с другой стороны - это быстро растущий слой работников нестабильного социального положения с неопределенной, флексибильной (гибкой) степенью занятости, с неустойчивыми формами распределения прибавочного продукта и произвольной оплатой труда. Они полностью или частично лишены доступа к социально-правовым гарантиям и к средствам социальной защиты и, как следствие, не видят удовлетворяющих их перспектив гражданской (публичной) и личной (приватной) жизни. Добавим, что скорость и масштаб этих глобально протекающих изменений значительно выросли.
Понятно, что такое определение прекариата серьезно отличается от марксистской (в основе которой лежат социально-экономические индикаторы [См.: Ленин, 1980, с. 1-29] и от веберовской трактовки классов (в ее основе лежит характеристика властных полномочий [Вебер, 1994], в которых сформулированы иные признаки классообразования. Предложенная нами трактовка исходит не из отрицания ранее наработанного - они справедливо для тогдашнего уровня познания и существующих реалий. Наша трактовка исходит из того, что произошли кардинальные изменения в экономической, социальной и политической сферах, которые выдвинули другие смыслы и другие ориентиры для объяснения новых общественных отношений.
Тощенко Ж.Т.
Отсюда вытекает понимание прекаризации как процесса количественного и качественного изменения занятости, которая касается большинства трудоспособного населения и проявляется в постоянном наступлении объективных условий и субъективных факторов в лице работодателей, существующих правовых законов, ориентированных на беспрекословное подчинение власть имущим, осуществляющим экономическое и политическое управление.
Структура прекариата
Из чего состоит современный прекариат?
Во-первых, это часть населения России, занятого, по оценке Международной организации труда (МОТ), на неоформленной согласно Закона о труде (20% от общей численности) работе. По данным нашего исследования Прекариат (2018-2020 гг.), эти социальные группы в России насчитывают до 20% экономически активного населения. Эта группа ограничена в использовании своего труда и полностью или частично лишена тех прав, которыми обладают постоянно работающие сотрудники, имеющие гарантированную занятость. Именно неформально занятые и образуют основную массу бедных, которые составляют в России около 20 млн человек. При этом доходы неформально занятых низки - они отличаются от официальных зарплат на 43-65%. Согласно данным МОТ среди формально устроенных в развитых странах бедность не превышает 12%, в то время как среди неформально занятых она может достигать в зависимости от отрасли экономики от 15 до 25% [Прекарная занятость ..., 2021, с. 327]. Члены этих социальных слоев (общностей) в силу своего специфического положения, как правило, не обладают социальными правами, у них нет оплачиваемого отпуска. Они не могут рассчитывать на помощь в приобретении жилья. Забота о детстве становится их личным делом, так же как и получение образования и повышение квалификации. Все это дополняется еще и тем, что у временных работников практически полностью отсутствуют возможности профессионального роста, профессиональной карьеры.
Во-вторых, прекариат в России представлен занятыми на временной работе, ограниченной краткосрочными договорами (до 10% от общей численности работающих). Отметим, что это общемировая тенденция: в странах Западной Европы этот вид занятости включает в себя максимальное число работников (более 20%), в странах Азии - от 24% на Филиппинах и 67% во Вьетнаме. По данным МОТ временные работники получают на 1555% меньше тех, кто обладает постоянным контрактом. Каждый третий из них относится к группе прекариев, к тем работникам, которые живут ниже прожиточного уровня. По словам Дж. Джонсона, главы аналитического управления департамента МОТ, они практически полностью лишены полноценной социальной защиты, подвержены в большей степени рискам заболеваний и вероятности травм в результате слабого контроля за техникой безопасности и соблюдения нормальных условий работы [Тощенко, 2018, с. 82]. В России это, например, ярко проявилось в так называемой рационализации труда преподавателей вузов и других учебных заведений, когда под флагом совершенствования и повышения эффективности их труда, их переводят на неполную занятость с неадекватным повышением интенсивности труда. И главное - временная занятость становится постоянно действующей величиной, которая начинает сопровождать человека всю жизнь. Стоит отметить, что такая ситуация - удел не только России. По данным К. Дерре, профессора Йенского университета, «каждый третий работающий по найму в Германии находится в состоянии подвешенного или текущего прекариата» [Тощенко, 2018, с.82].
Тощенко Ж.Т.
В-третьих, прекариат состоит из людей, работающих неполный рабочий день или пробивающихся сезонными и случайными (эпизодическими) приработками. Этот феномен позволяет скрывать масштабы безработицы. Обычно в подавляющем числе случаев это люди, вынужденно согласившиеся работать неполный рабочий день. Причем, как показывает практика, им приходится работать больше и получать за свой труд меньшее вознаграждение, чем они рассчитывали. Более того, многие из этой группы лиц нередко обнаруживают, что они подвергаются большей эксплуатации и самоэксплуатации, которая часто неадекватна вознаграждению за их труд. Эта группа попадает в ситуацию, когда они постоянно подвергаются самым различным ограничениям, вынуждающих их прибегать в смене прежней и поиску новой работы. Причем интенсивность такой смены мест приложения труда постоянно растет. Так, согласно данным мониторингового исследования, проведенного в Новосибирской области, если в 1995 г. только 9,2% людей несколько раз меняли место работы, то в 2013 г. такой опыт имели уже 21,2% [Воловская и др., 2015]. При этой форме занятости происходит расхищение интеллектуального богатства страны. Согласно данным всероссийского исследования «Жизненный мир-2014» (окт. 2014 г., 1800 чел., 8 регионов страны) почти 50% указали, что их образование не соответствует выполняемой работе или затруднились ответить на этот вопрос [Жизненный мир ..., 2016, с. 351].
В-четвертых, аналогичные характеристики можно отнести и к занятым заемным трудом, суть которого заключается в том, что возникли посреднические фирмы, которые нанимают работников и передают их другим фирмам, предприятиям, организациям для выполнения необходимых им видов работ или оказание услуг другим заказчикам. Это принципиально новая форма занятости, которая использует рабочую силу через посредника. В этом случае работник уподобляется товару, где участвующие в этой своеобразной логистике имеют свою выгоду, за исключением самого работника. Причем это уже касается многих видов труда, в том числе высококвалифицированного. В отличие от рекрутинговых агентств, которые только предлагают те или иные вакансии, эти фирмы и набирают, и расплачиваются с работником, а не там, где он трудится согласно тем или иным договоренностям между работодателем и посредником [Козина, 2013].
В-пятых, рядом исследователей в состав прекариата включаются безработные, численность которых весьма значительна. Особенно она обостряется в годы кризиса. Так, после кризиса 2008 г. безработица населения выросла почти на 50% и в 2009 г. составила 6373 тыс. человек. Такая же ситуация характерна и для 2014-2015 гг. в условиях кризисных явлений в экономике, а также после введения санкций против России и падения цен на нефть. Причем, по мнению экспертов, разрыв между регистрируемой и общей безработицей колеблется в пределах 3,5 до 7 раз. Так, С. Глазьев считает, что в России «скрытая безработица составляет до 20%» [Цит. по: Истомин, 2015, с.17]. Особо следует отметить, что скрытая безработица часто маскируется под нежелание регистрироваться, под случайные приработки, под эпизодическую занятость в личном, особенно сельском хозяйстве.
И наконец, в прекариат, на наш взгляд, необходимо включать часть мигрантов, численность которых во многих странах мира, в том числе и в России, значительна. Их положение также характеризуется как ситуация, в которой многие из них ущемлены в правах, они ниже оплачиваются по сравнению с официальными гражданами, им не гарантируются многие социальные блага. Нередко они подвергаются если не прямой, то косвенной этнической и религиозной дискриминации [Козин, 2021, с. 115].
Тощенко Ж.Т.
В этой структуре следует, на наш взгляд, выделить кандидатов в состав прекариата, тех, которые находятся в пограничном состоянии, занимая промежуточное состояние, подвергаясь размыванию своей общности. К ним, на наш взгляд, относятся фрилансеры и вступающая в трудовую жизнь молодежь (в основном студенческая), которая в ситуации ожидания занимает или готовится занять желаемое ею социальное положение.
Что касается фрилансеров, то они представляют собой трудно подвергающуюся учету социальную группу так называемых креативных профессий - специалистов по информационным технологиям, программистов и др. Их нередко пытаются представить приверженцами свободолюбивого духа, независимых от строгой и мелочной регламентации официальных (государственных, акционерных, частных) предприятий и организаций [Харченко, 2014, с. 57]). Но их нонконформизм, отсутствие внешнего повседневного контроля на деле оборачивается тем, что эта показная и хотя иногда в чем-то привлекательная независимость поражена теми же ограничениями, как и названные ранее группы - беззащитностью, отсутствием социальных гарантий, оставлением человека в одиночестве в случае непредвиденных жизненных обстоятельств, лишением стабильности и уверенности в будущем. То есть и для этой категории значимо весьма проблемное положение многих из них с точки зрения устойчивой постоянной занятости [Стребков, Шевчук, 2017].
К кандидатам в прекариат следует отнести такую проблемную группу, как молодежь и особенно студенчество, которые претендуют на то, чтобы занять в обществе и в профессии устойчивое положение. Именно эта часть молодежи находится в состоянии неопределенности, соглашаясь на случайные и непостоянные виды занятости, часто ниже своих возможностей и оправданных претензий [Креховец, Шпилев, 2020].
Именно все эти социальные группы, образующие прекариат во всех его проявлениях, и есть ответ на вопрос вице-премьера правительства России О. Голодец, заявившей в апреле 2013 г. на XIV Международной конференции «Модернизация экономики и общества», что 38 млн людей трудоспособного возраста работают в непрозрачных условиях, что «наш рынок труда практически нелегитимен, и лишь небольшая часть функционирует по нормальным правилам» [Голодец, 2013]. По ее мнению, из свыше 76 млн трудоспособного населения такое количество россиян непонятно где заняты, чем заняты, как заняты, в результате чего условия жизни, их доходы не отражаются в официальных статистических данных.
В целом эти группы образуют достаточно значительный слой во многих странах мира, достигая от 30 до 50% численности трудоспособного населения.
Таким образом, в России, как и во всем мире, в конце XX - начале XXI в. появился новый социальный класс - прекариат, который характеризуется неформальной, временной, сезонной или частичной занятостью, носящей негарантированный, нестабильный, неустойчивый, преходящий характер. Его численность постоянно растет, имеет устойчивую тенденцию к увеличению, в том числе и за счет людей, пока имеющих постоянную занятость и которых часто относят к среднему классу.
Обобщая высказанные идеи и опираясь на анализ реальной социально-экономической практики, можно дать следующее определение критериев, по которым определяется принадлежность к прекариату: а) отсутствие трудового договора или его оформление не более чем на один год; б) несоответствие образования и квалификации выполняемой работе; в) деформация условий трудового процесса ( неопределенная длительность рабочего дня (недели, месяца, года) с преобладанием неполной или временной занятости; г) нестабильны и скрытые
Тощенко Ж.Т.
формы оплаты труда (зарплата «в конверте» - систематическая или часто практикующаяся); д) полное или частичное отсутствие социальных гарантий; е) невозможность влиять на решения в своей производственной организации. К этому можно добавить и такое социально-психологическое чувство, как неясность перспектив жизни, неопределенность будущего [Прекариат: становление ..., 2020, с. 82-83].
Такой подход позволяет говорить как об общих показателях прекарной занятости, так и о ее интенсивности (на основе коэффициента). В то же время эти показатели могут варьироваться в зависимости от наличия у работника тех или иных из черт прекарного положения, что позволяет представить более гибкую картину - от легкой до глубокой степени выраженности занятости такого типа, выделяя выделять «ядро» и «периферию» прекариа-та (в исследовании это осуществила И.О. Шевченко, см.: [Прекариат: становление ..., 2020, с. 83-92]). Набор признаков может корректироваться в соответствии с теоретическими предпосылками и возможностями используемой базы данных. При включении не только характеристик условий занятости работника, но и субъективного восприятия им этих условий как добровольных или вынужденных, целесообразным представляется построение классификации работников на основании сочетания значений двух признаков: уровня неустойчивости занятости и субъективной оценки своего положения (удовлетворенность условиями труда, (не)желание сменить место работы и др.) [Попов, Соловьева, 2020, с. 103-113].
Выводы
Проведенный анализ позволяет сделать вывод, что общество столкнулось с новым видом отчуждения, которое в таком обличье и в таком масштабе в истории ранее не встречалось.
Прекариат воспроизводит многие черты мануфактурного рабочего XVIII столетия. Став массовыми социальными слоями внутри класса наемных, эксплуатируемых работников физического и умственного труда, эти слои демонстрируют противоречивую тенденцию в развитии социально-экономических отношений современного общества. Прекарии представляют собой огромную массу людей, которые, с одной стороны, сохраняют сущностные признаки эксплуатируемого класса, с другой - занимают в общественном производстве неустойчивое, нестабильное социальное положение, которое носит не временное, а длительное состояние. У этих людей нет уверенности в своей необходимости обществу, в своем праве претендовать на занятость по своей или смежной профессии, на социальную защищенность, на гарантированное будущее для своей семьи и своих близких. Этих людей капитал и политическая власть поставили в такое положение, когда неизвестно кому предъявлять претензии, кроме безымянных организационных институтов современного общества.
Следовательно, мы имеем дело с принципиально новым социально-экономическим образованием - прекариатом, который в настоящее время еще в немалой степени несет черты протокласса. Составляющие его социальные слои и группы не выработали еще чувство самоидентификации, солидарности, слабо или совсем не организованы, не имеют объединяющей, а только еще смутно осознаваемой политической программы и соответствующей идеологии. Прекариат все еще есть «класс-в-себе», который стоит на пороге превращения в «класс-для-себя». Но он уже постепенно образует устойчивые социально-классовые образования, которые объединяют огромные массы людей и закрепляют их в статусе постоянной
Тощенко Ж.Т.
временности социального положения и отчетливого понимания ущербности и ограниченности в реализации своих возможностей и способностей.
Как и другие слои работников на рынке труда, подвергающиеся все более жестокой эксплуатации, прекариат начал использовать проверенные в прошлом такие инструменты классовой борьбы, как забастовки, митинги, демонстрации и т.п., искать новые, непривычные и мало апробированные ее формы. Набирают вес и влияние такие формы протеста, как участие в природоохранных, экологических, инфраструктурных, историко-культурно-за-щитных мероприятиях. Несомненно одно: уровень недовольства в обществе питается и из этих рядов. По мере осознания этих обстоятельств прекариат имеет тенденцию для превращения из потенции в грозное образование - будущий класс, названный Г. Стэндингом опасным.
Сегодня перед политической властью с особой остротой встает вопрос - что делать в сложившейся ситуации. И хотя в анализируемом тексте основное внимание уделяется такой острой проблеме, как занятость, считая ее основополагающей для решения существующих социально-экономических проблем, нельзя не согласиться с технократическими утверждениями, которые основываются и базируются на том, что происходящая модернизация с ее гибкими технологиями вытесняет живую рабочую силу, заменяя ее роботами и различными автоматизированными системами. Более того, этими утверждениями они совместно с (нео)либералами прикрывают узость мышления, пугая окружающих (в том числе и политическую власть) неизбежностью существования такого социального слоя, как прека-риат. Между тем, если окинуть взглядом историю развития капиталистического общества с XVIII в., то мы не увидим устойчивого снижения уровня занятости. Конечно, были кризисы, были спады производства, кардинально менялись техника и технологии, но в целом объемы вовлеченных в общественное производство не только не уменьшались, а, наоборот, росли. Технологические революции в прошлом, как и кардинальные информационные и цифровые преобразования в настоящем, меняют не столько количество, сколько качество рабочей силы, порождая новые профессии взамен устаревших и не соответствующих требованиям времени. Поэтому нужны не оправдания существующей ситуации с проблемами занятости, не ссылки на непреодолимый объективный характер научно-технического прогресса, а приведение в соответствие проводимой экономической политики потребностям и интересам населения и главным образом рабочей силы. Для этого нужны не ухищрения и манипуляции с занятостью, а политическая воля, которая бы избавила множество людей от унизительной роли просителей и приспособленцев.
На наш взгляд, государство и общество имеют все возможности и способны обеспечить работой всех стремящихся трудиться, что устранит нынешние проблемы неопределенности занятости и в той же мере обеспечит высокое качество жизни и реализацию духовных устремлений, возвышающих человека, в том числе посредством введения базового материального дохода. Над всеми этими социально-экономическими проблемами, на наш взгляд, довлеет более значимый, стратегический и судьбоносный выбор, который следует осуществить российской власти: кому отдать приоритет в определении будущего страны - программе социально ориентированного государства, или рыночным разработкам (нео) либералов или претендующим на надпартийность технократическим проектам.
Очевидно, что решение противоречий обусловлено не только появлением прекариата, но и другими противоречиями, возникшими в процессе либеральных реформ, и связано
Тощенко Ж.Т.
оно с необходимостью принципиальной коренной перестройки существующих общественных отношений, с созданием новой модели социально-экономического, социально-политического и социально-культурного устройства современного российского общества. Иначе, при существующей модели, по прогнозу Лондонского Центра исследований экономики и бизнеса, к 2032 г., среди первых десяти стран по объему ВВП России не окажется (цепочка будет такая - Китай, США, Индия, Япония, Германия, Бразилия, Великобритания, Южная Корея, Франция, Индонезия), поскольку экономика России при нынешнем ее курсе будет расти на 1,5-2%, в то время как мировая экономика в среднем - на 3,7%. И это при том, что в Китае этот рост будет измеряться 6,6% и 2,5% в США. Все это остро ставит вопрос о многих параметрах развития, среди которых рациональное решение проблем трудовых отношений, занятости трудоспособного населения, роста производительности труда занимают ключевую роль.
Список источников
Анисимов Р.И. (2021). Прекариат как новый социальный класс в контексте марксистской
теории // Социологический журнал. Т. 27. № 1. С. 10-27. Бауман З. (2005). Индивидуализированное общество. М.: Логос. 390 с. Бауман З. (2008). Текучая современность. СПб., Питер, 240 с.
Бирюков А.А. (2015). Появление прекариата или возвращение пролетариата? (О книге Гая Стэндинга «Прекариат - новый опасный класс») // Социологические исследования. № 10. С. 158-162.
Бобков В.Н. (2019). Неустойчивая занятость в Российской Федерации: состояние и направления
снижения // Народонаселение. Т. 22. № 2. С. 91-104. Буланова М.Б., Артамонова Е.А. (2020). NEET-молодежь: европейский контекст и российские
реалии // Вестник РУДН. Сер. Социология. Т. 20. № 1. С. 64-73. Бусыгина И.М. (2016). Прекариат: новый вызов для современных обществ и его концептуализация (Размышления над книгой Г. Стэндинга) // Общественные науки и современность. № 3. С. 34-45. Вебер М. (1994). Избранное. Образ общества. М.: Юрист. 704 с.
Воловская Н.М., Плюснина Л.К., Русина А.В., Иноземцева А.В. (2015). Незанятое население и
самозанятость в сибирском регионе // Социологические исследования. № 5. Голенкова З.Т., Голиусова Ю.В. (2015). Прекариат как новое явление в современной социальной структуре / Наемный работник в современной России. М.: Новый Хронограф. С. 121-138. Голодец О. (2013). 38 миллионов трудоспособных россиян заняты непонятно чем // Российская
газета. URL: https://rg.ru/2013/04/03/sektor-anons.html Жизненный мир россиян: 25 лет спустя (конец 1980-х-середина 2010-х гг.) (2016). / Под ред.
Ж.Т. Тощенко. М.: ЦСП и М. 367 с Истомин В. (2015). Кризис и безработица угрожают стране социальным взрывом // Версия.
№3. URL: https://versia.ru/krizis-i-bezrabotica-ugrozhayut-strane-socialnym-vzryvom Кастель Р. (2009). Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда / Пер. с фр.,
общ. ред. Н.А. Шматко. СПб: Алетейя. 574 с. Клеман К. (2007). "Флексибильность по-российски": очерк о новых формах труда и подчинения в сфере услуг // Социологический журнал. № 4. С. 75-96.
Тощенко Ж.Т.
Козин С.В. (2021). Прекариат: от протокласса к новому классу. // Вестник Московского университета. Серия 18. Социология и политология. № 27 (2). С. 202-208.
Козина И.М. (2008). Заемный труд: социальные аспекты // Социологические исследования. №11. С. 3-13.
Креховец Е.В. Шпилев Д.А. (2020). Роль неформальных социальных связей при трудоустройстве студентов и выпускников школ // Социологические исследования. № 4. С. 78-89.
Ленин В.И. (1980). Великий почин (О героизме рабочих в тылу. По поводу коммунистических субботников) // Полн. собр. соч. Т. 39. С. 1-29.
Малинкин А.Н. (1997). Учение Макса Шелера о ресентименте и его значение для социологии // Социологический журнал. № 4. С. 116-150.
Неустойчивость занятости: международный и российский контексты (2017). / Гл. науч. ред. В.Н. Бобков. М.: Изд-во РеалПринт.
Попов А.В., Соловьева Т.С. (2020). Прекаризация занятости: анализ научного дискурса о сущности и векторах измерения //Социологические исследования. № 9. С. 103-113.
Прекариат: становление нового класса (2020). / под ред. Ж.Т. Тощенко. М.: ЦСПиМ. 400 с.
Прекарная занятость: истоки, критерии, особенности (2021). М.: Весь Мир. 400 с.
Романовский Н.В. (2019). Опасный класс? Тема не закрыта (мысли о проблеме) // Социологические исследования. № 9. С. 96-105.
Синявская О.В. (2005). Неформальная занятость в России: измерение, масштабы, динамика // Экономическая социология. Т. 6. № 2.
Стребков Д.О., Шевчук А.В. (2017). Трудовые ценности самостоятельной и организованной занятости // Социологические исследования. № 1. С. 81-93.
Стэндинг Г. (2014). Прекариат: новый опасный класс. М.: Ад Маргинем Пресс. 328 с.
Тартаковская И.Н., Ваньке А.В. (2019). Трудовые траектории прекарных работников и формирование прекарного габитуса // Социологический журнал. Т. 25. № 2. C. 99-115.
Тихонова Н.Е (2019). Прекариат и перспективы изменения социальной структуры российского общества // Социологические исследования. № 2. С. 167-173.
Тощенко Ж.Т. (2018). Прекариат: от протокласса к новому классу. М.: Наука. 350 с.
Харченко В.С. (2014). Образ жизни российских фрилансеров: социологический анализ // Социологические исследования. № 4. С. 54-63.
Шкаратан О.И., Карачаровский В.В., Гасюкова Е.Н. (2015). Прекариат: теория и эмпирический анализ (на материалах опросов в России, 1994-2013) // Социологические исследования. № 12. С. 99-110.
Betola G., Rogerson R. (1997). Institutions and Labour Reallocation // European Economic Review. Vol. 41. рр. 1147-1171.
Bauman Z. (1998). Work, consumerism and the new poor. Philadelphia: Open University Press.
Bourdieu P. (2003). Counterfire: Against the Tyranny of the Market. London: VersoBooks.
Bourdieu P. (1998). Le precariate est aujourd'hui partout (Precariousness is Everywhere Novadays) // Contre Feux. рр. 96-102.
Davis S.J., Faberman J., Haltiwanger J. (2006). The Flow Approach to labor Markets: New Data Sources and Micro-Macro Links // Journal of Economic Perspectives. Vol. 20. No 3. P. 3-26.
Garibaldi P. (1998). Job Flow Dynamics and Firing Restrictions // European Economic Review. Vol. 42. No. 2. рр. 245-275.
Тощенко Ж.Т.
Hochschild A. (2003). The Managed Heart: Commercialization of Human Feeling. Berkley: Univ. of California Press.
Pissarides C. (2000). Equilibrium Unemployment Theory. Cambridge, MA: MIT Press.
Vosko Leah F. (2010). Managing the Margins. Gender, Citizenship and the International Regulation of Precarious Employment. New York.
Wright E.O. (2005). Approaches to class analysis. UK: Cambridge University Press.
References
Anisimov R.I. (2021). Precariat as a new social class in the context of Marxist theory. Sociological journal. Vol. 27. No. 1, pp. 10-27.
Bauman Z. (2005). Individualized society. M.: Logos. 390 p.
Bauman Z. (2008). Fluid modernity. SPb., Peter, 240 p.
Biryukov A. A. (2015). The emergence of the precariat or the return of the proletariat? (About the book by Guy Standing "Precariat - a new dangerous class"). Sotsiologicheskie issledovaniya [Sociological research]. No. 10, pp. 158-162.
Bobkov V.N. (2019). Unstable employment in the Russian Federation: the state and directions of decline. Narodonaselenie [Population]. T. 22. No. 2, pp. 91-104.
Bulanova M.B., Artamonova E.A. (2020). NEET youth: European context and Russian realities. Vestnik RUDN. Seriya Sotsiologiya. [Bulletin of RUDN University. Ser. Sociology.] Vol. 20. No. 1, pp. 64-73.
Busygina I.M. (2016). Precariat: a new challenge for modern societies and its conceptualization (Reflections on G. Standing's book). Obshestvennye nauki i sovremennost' [Social sciences and modernity]. No. 3, pp. 34-45.
Weber M. (1994). Favorites. Society image. M.: Lawyer. 704 p.
Volovskaya N.M., Plyusnina L.K., Rusina A.V., Inozemtseva A.V. (2015). Unemployed population and self-employment in the Siberian region. Sotsiologicheskie issledovaniya [Sociological research]. No. 5.
Golenkova Z.T., Goliusova Yu.V. (2015). Precariat as a new phenomenon in the modern social structure / Hired worker in modern Russia. Moscow: New Chronograph. pp. 121-138.
Golodets O. (2013). 38 million able-bodied Russians are busy with unknown things. Rossiyskaya gazeta [Russian newspaper]. April 3rd.
Life world of Russians: 25 years later (late 1980s-mid 2010s) (2016). / Ed. J.T. Toshchenko. M. 367 p.
Istomin V. (2015). Crisis and unemployment threaten the country with a social explosion. Versiya [Version]. No. 3:17.
Castel R. (2009). Metamorphoses of the social question. Chronicle of hired labor / Per. from fr., total. ed. ON THE. Shmatko. St. Petersburg: Aleteyya, 574 p.
Clement K. (2007). "Flexibility in Russian": an essay on new forms of labor and subordination in the service sector. Sotsiologicheskiy zhurnal [Sociological journal]. No. 4, pp. 75-96.
Kozin S.V. (2021). Precariat: from protoclass to new class. Bulleten'Moskovskogo Universiteta [Bulletin of Moscow University]. Series 18. Sociology and political science. No. 27(2), p. 202-208.
Kozina I.M. (2008). Terrestrial labor: social aspects // Sociological research. No. 8, pp. 3-13.
Krekhovets E.V. Shpilev D.A. (2020). The role of informal social connections in the employment of students and school graduates. Sotsiologicheskie issledovaniya [Sociological research]. No. 4, pp. 78-89.
Тощенко Ж.Т.
Lenin V.I. (1980). The Great Initiative (On the Heroism of the Workers in the Home Front. Concerning the Communist Subbotniks). Poln. coll. op. Vol. 39, pp. 1-29.
Malinkin A. N. (1997). Max Scheler's Doctrine of Resentment and Its Significance for Sociology. Sotsiologicheskiy zhurnal [Sociological Journal]. No. 4, pp. 116-150.
Employment instability: international and Russian contexts / Ch. scientific ed. V.N. Bobkov (2017). Moscow: RealPrint Publishing House.
Popov A.V., Solovieva T.S. (2020). Precarization of employment: analysis of scientific discourse on the essence and vectors of measurement. Sotsiologicheskie issledovaniya [Sociological research]. No. 9, pp. 103-113.
Precariat: the formation of a new class / ed. Zh.T. Toshchenko (2020). M.: TsSPiM. 400 p.
Precarious Employment: Origins, Criteria, Features (2021). M. 400 p.
Romanovsky N.V. (2019). Dangerous class? The topic is not closed (thoughts about the problem). Sotsiologicheskie issledovaniya [Sociological research]. No. 9, pp. 96-105.
Sinyavskaya O.V. (2005). Informal employment in Russia: measurement, scale, dynamics. Eko-nomicheskaya Sotsiologiya [Economic sociology]. Vol. 6. No. 2.
Strebkov D.O., Shevchuk A.V. (2017). Labor values of independent and organized employment. Sotsiologicheskie issledovaniya [Sociological research]. No. 1, pp. 81-93.
Standing G. (2014). Precariat: a new dangerous class. M., Ad Marginem Press. 328 p.
Tartakovskaya I.N., Vanke A.V. (2019). Labor trajectories of precarious workers and the formation of precarious habitus. Sotsiologicheskiy zhurnal [Sociological journal]. Vol. 25. No. 2, pp. 99-115.
Tikhonova N.E (2019). Precariat and prospects for changing the social structure of Russian society. Sotsiologicheskie issledovaniya [Sociological research]. No. 2, pp. 167-173.
Toshchenko Zh.T. (2018). Precariat: from protoclass to new class. M.: Science. 350 p.
Kharchenko V.S. (2014). Lifestyle of Russian freelancers: a sociological analysis. Sotsiologicheskie issledovanija [Sociological research]. No. 4. pp. 54-63.
Shkaratan O.I., Karacharovsky V.V., Gasyukova E.N. (2015). Precariat: Theory and Empirical Analysis (Based on Polls in Russia, 1994-2013). Sotsiologicheskie issledovanija [Sociological research]. No. 12, pp. 99-110.
Betola G., Rogerson R. (1997). Institutions and Labour Reallocation. European Economic Review. Vol. 41, рр. 1147-1171.
Bauman Z. (1998). Work, consumerism and the new poor. Philadelphia: Open University Press.
Bourdieu P. (2003). Counterfire: Against the Tyranny of the Market. London: VersoBooks.
Bourdieu P. (1998). Le precariate est aujourd'hui partout (Precariousness is Everywhere Nov-adays). Contre Feux. рр. 96-102.
Davis S.J., Faberman J., Haltiwanger J. (2006). The Flow Approach to labor Markets: New Data Sources and Micro-Macro Links. Journal of Economic Perspectives. Vol. 20. No. 3, pp. 3-26.
Garibaldi P. (1998). Job Flow Dynamics and Firing Restrictions. European Economic Review. Vol. 42. No 2, рр. 245-275.
Hochschild A. (2003). The Managed Heart: Commercialization of Human Feeling. Berkley: Univ. of California Press.
Pissarides C. (2000). Equilibrium Unemployment Theory. Cambridge, MA: MIT Press.
Vosko Leah F. (2010). Managing the Margins. Gender, Citizenship and the International Regulation of Precarious Employment. New York.
Wright E.O. (2005). Approaches to class analysis. UK: Cambridge University Press.
Тощенко Ж.Т.
Информация об авторе Жан Терентьевич Тощенко
Научный руководитель социологического факультета Российского государственного гуманитарного университета, главный научный сотрудник Института социологии ФНИСЦ РАН, член-корреспондент РАН, доктор экономических наук, профессор (125047, Москва, Миусская площадь, д. 6) E-mail: zhantosch@mail.ru
Information about the author Zhan T. Toshchenko
Scientific Supervisor of the Faculty of Sociology, Russian State University for the Humanities; Principal Research Fellow, Institute of Sociology (branch) FCTAS RAS, Corresponding Member of the Russian Academy of Sciences, Dr. Sc. (Econ.), Professor (Miusskaya sq. 6, Moscow, GSP-3, 125993, Russia) E-mail: zhantosch@mail.ru
